Черное небо низко свисало. Небеса были похожи на белую простыню, на которую только что высыпали золу и весь грязный печной мусор. Было абсолютно непонятно, что на дворе день, вечер или раннее утро. Было ясно лишь одно – тут идет война. Прохладный, пропитанный порохом и гарью воздух неприятно овевал все лицо. Пристально всмотревшись вдаль, становилось понятно, что очередной, неспокойный военный вечер вступает в свои права. Молодая девушка осторожно подошла к воротам и боязливо открыла изрешеченную пулями железную дверь. На уличной дороге были свежие ямы, а издали доносился женский плач. В селе снова были бои. Сквозь сумерки и густой черный дым девушка разглядела надвигающиеся к ней силуэты, а заунывная молитвенная мелодия, доносившаяся с их стороны, доказывала, что идет похоронная процессия. Кладбище было недалеко от них. Обычно после захода солнца не предают земле, но не в этом случае, когда счет жизни идет не на часы, а на секунды. Нужно успеть до очередной бомбежки похоронить убитых…Это война – коварное оружие смерти, которое не выбирает себе жертв. Оружие, которое убивает не только физически, но и морально. Оружие, которое умеет умерщвлять души, при этом оставляя в живых плоть. И никогда не понять ее смысл тому, кто не познал хотя бы один день войны в своей жизни. Это самое грязное и ужасное действо, которое было придумано за все существование человечества. Пережить войну – этот диагноз остается с человеком на всю жизнь, он несет его как раскаленное железное клеймо, запечатленное на теле. И никуда от него не деться. До самого последнего вздоха несет эту ношу на себе человек. Душевные травмы не дано никому излечить.
-Лаура! Где ты там? Зайди! – звала домой девушку мать.
Лауре было 18 лет. Она была очень интересной девушкой как внешне, так и внутренне. Высокая, стройная фигура, и опадающие ниже плеч светло-каштановые волосы, которые аккуратно обрамляли ее впалые щеки. С худощавого лица смотрели большие, глубоко посаженные серые глаза, в которых всегда кроилась какая-то глубокая печаль. Лаура была старшим ребенком в семье и единственной дочерью. Отец и мать души не чаяли в ней, а двое младших братика беспрекословно ее слушались и даже побаивались. Лаура была замкнутой и излишне скрытной. Своеобразный впечатлительный характер, восприимчивость, неумение лгать даже в шутку и в мелочах все это накладывало некий отпечаток на ее душевное состояние. А продолжительные войны вообще перевернули все ее самосознание. Девушка всем нутром чувствовала, как после каждого выстрела внутри обрывались душевные струны. Нет, смерти она не боялась. И каждый раз нехотя спускалась в подвальное помещение с гримасой отвращения на лице. Лаура пыталась понять всю суть происходящего. Каждый день кого-то убивали, похищали, избивали. Все вокруг рушилось как в страшном сне. И жизнь, дарованная Творцом, легко и просто отнималась какими-то людьми, которые без спросу пришли на ее землю и начали вершить свои грязные дела. Она научилась дико ненавидеть свою жизнь, наполненную этими мерзкими существами, именуемыми федералами. Нежная юность Лауры была ими жестоко и безразлично раздавлена. Она абсолютно не ощущала свой возраст, который по сути является самой прекрасной порой в жизни любой девушки. Это время первых светлых надежд, первых переживаний, тревог, мечтаний, когда сердце начинает учиться любить и делает первые неумелые шаги навстречу большому чувству. А Лаура цинично смотрела вокруг себя. Не было в ней ни капли любви, ни надежды, ни мечты. Она с каждым днем опустошалась, как кувшин с продырявленным дном. И лишь одно зеркало могло напомнить девушке, что ей восемнадцать лет, а не восемьдесят. А силы…сил тоже не было. Ни моральных, ни физических. Вот и сейчас она съежилась от первого дуновения ветра, и ее худенькие плечи начали дрожать под тонким кардиганом матери, накинутом ею поверх своего платья.
Похоронная процессия приближалась. Лаура зашла во двор и через приоткрытые ворота начала смотреть вслед уходящим людям, которые на руках несли умершего.
-Да простит Аллах твои грехи – прошептала она. И когда люди отдалились, снова вышла за ворота. Сумерки плотно затянули небо. Маленькое село медленно окутывала мгла. Кое-где в окнах виднелся блеклый свет. Наступала гнетущая тишина. Тишина самое страшное явление в войну. Она пугает больше чем грохот пушек и свист пуль. От резкой тишины становится больно и страшно, как от яркого огненного света в темном помещении. Издалека Лаура услышала шаги и мужской сухой кашель. Девушка обернулась. Сердце начало тревожно стучать, а по телу пробежал знакомый холодок и на ее оголенном худом запястье начали виднеться первые мурашки. Удивительно устроены человеческие души и сердца. Как же велика и безгранична их сила и каким бы правильным ни был разум как же бессилен он перед чувственной силой сердец. Именно оно, сердце, управляет этим разумом и дает свои команды мозгу. Так и Лаура не поняла, что с ней происходит в этот момент. Холод сменял жар, и она начала с волнением всматриваться вперед. Прихрамывая шел мужчина, поравнявшись с ней, он остановился Это был их сосед Муслим. Ему было 30 лет. Состоявшийся взрослый мужчина стал хорошей опорой для матери, которая одна растила троих детей. Младшим сестрам он заменил отца. Получил хорошее образование, старался во всем угодить своей семье. Бекиса души не чаяла в первенце и все самые светлые надежды своей жизни связывала с ним и с его будущей семьей. Но война в первую очередь врывается в жизнь матерей и ревностно отбирает у них сыновей…
- Привет, Лаура! Что стоишь, дрожишь? И грустная такая…Из дому что ли выгнали? – весело поздоровался он.
-Чему тут радоваться-то?
-Как чему? Молодости своей радуйся. Замуж выходи…это я вон должен хмурый ходить…старость на пороге стоит страшная такая – рассмеялся Муслим.
-Война на пороге стоит….страшная такая! А не твоя старость! – грубо оборвала его Лаура.
-Да чего ты? Все же при этом твои ровесники и жизни радуются и замуж выходят – растерянно ответил Муслим.
- А я не все! Пора бы уже это понять! А вот ты действительно как все! – раздраженно выпалила Лаура и громко хлопнув железной дверью ворот, зашла домой.
-Действительно не все…интересная девчонка…если бы не такая строптивая можно было бы иногда и пообщаться…и так эта жизнь страшнее болота – буркнул себе под нос Муслим, и всматриваясь под ноги, чтобы не угодить в воронку двинулся в сторону своего дома.
Муслим был из той малочисленной категории людей, которые присутствуют среди каждого народа, независимо от национальной и расовой принадлежности. Это элитарная часть общества. Их меньшинство, но, несмотря на это, именно по ним судят обо всей нации. Они первыми принимают на себя любой удар и чувствуют себя ответственными перед лицом Отечества. Это люди, которые рождаются не для того, чтобы проживать эту жизнь, а, чтобы посвящать ее своей Отчизне. Каждая земля взращивает себе таких людей, внутри которых сидит жертвенность, чтобы потом в моменты опасности именно они защитили ее от вражеской напасти. И каждая земля, имеющая их, бывает, спокойна за себя как бывает, спокойна материнская старость, имеющая рядом детей. Муслим был именно из такой категории людей. Он чувствовал ответственность не только за свою семью и нацию в целом, но и за травинку, выросшую у порога его дома. И неудивительно, что он сразу же ушел на безымянный фронт первой чеченской. После ранения хромой, больной, поддавшись на уговоры пожилой матери и двух незамужних сестер, Муслим вернулся домой. Но обстановка снова накалялась и изнутри он чувствовал, что снова придется взять в руки оружие…
Сумерки сгущались…Лаура зашла в дом. Дагмара чистила керосиновую лампу.
-Зашла наконец-то! Что за удовольствие каждый вечер торчать у ворот и обозревать нашу эту мрачную улицу – пробурчала мать.
Лаура молча взобралась на диван и крепко обняв руками колени, свернулась калачиком. Мать недовольно посмотрела в ее сторону. Дагмару волновало поведение ее дочери. Лаура действительно была очень интересной и не похожей на своих ровесниц. Она не находила с ними общего языка и ощущала себя старухой в их мечтательных беседах о соседских мальчиках. У Лауры были свои видения на этот счет. Она принадлежала к тому типу женщин, которые действительно умеют любить без остатка с самопожертвованием и состраданием. В ней была особая женская сила, которая не терпела и не признавала мужской слабости и, следовательно, рядом с собой она всегда видела мужчину, а не мальчика. С каждой минутой она понимала, что Муслим и есть тот самый образ, созданный ею в своем воображении. Ей становилось страшно от собственных мыслей, в которых все чаще и чаще появлялся он. Она отгоняла их от себя как назойливых мух. Лаура несмотря на свой возраст была бескомпромиссна и требовательна как к себе, так и к другим. И разумом она знала, что не найдет понимания ни у матери, ни у остальных окружающих, да и еще неизвестно найдет ли она это понимание у него самого. Поэтому этот холодный разум сдерживал ее от необдуманного поступка, а вот необузданное сердце все сильнее и сильнее толкало ее к пропасти…
Свет от керосиновой лампы заполнил всю комнату. Лаура подложила под голову подушку и легла, накинув на себя тонкое одеяло, которое лежало у изголовья. В соседних комнатах она слышала, как мать гремит посудой и накрывает на стол отцу и двум братишкам. Дагмара не удивилась, что дочь так рано легла. В военное время- это обычное явление – ложиться спать, когда выдается редкий момент тишины. Но тишина всегда бывает короткой, как и людские жизни, которые обрывает война…
Сначала затрясло окна, а следом и весь дом. Со стола с грохотом на пол слетела керосиновая лампа, а на крышу, как конфетти сыпались осколки. Лаура соскочила с дивана.
-Выходим! Быстрее! – крикнул отец.
Схватив за руки двух перепуганных мальчишек, выбежала Дагмара. Лаура с сожалением посмотрела назад. Сползшее с дивана ее тоненькое одеяло лежало на полу. Девушке хотелось прикрыть за родителями дверь, и снова взобравшись на диван укутаться в это одеяло и лечь прямо под влетающие в окно пули, чтобы раз и навсегда покончить весь этот ужас.
-Лаура!!! Ты убьешь меня раньше этой войны! Ты можешь быстрее выйти? – крикнула Дагмара.
Ночная улица наполнилась шумом. Где-то издали раздавался детский плач, смешавшийся с женским причитанием. Лаура вместе с матерью подошла к соседям, которые сбившись в кучку, стояли у обочины дороги и обсуждали чей подвал безопаснее, чтобы пойти. Издали Лаура увидела сестер Муслима, а за ними шел и он сам вместе с матерью.
Дети, старики, женщины, девушки…кто-то тяжело вздыхал, кто-то проклинал власть, кто-то шептал про себя молитвы… Глухо просвистела какая-то птица, нарушая все законы ночной тишины.
-Филин ухнул…не к добру это – буркнул сгорбившийся старик.
-Да не каркай ты! – прикрикнула на него старуха.
А с безоблачного неба на них издевательски ярко смотрели звезды. Это была обычная чеченская ночь начала второго тысячелетия…
-Румису убили!!!! – с криком подбежали сельские мальчишки лет 10-12.
-Какую Румису! Чья она? – наперебой начали спрашивать встревоженные люди.
-Данаевых дочка…на конце села они жили…говорят она выбежала из дому, когда обстрел начался и ей осколок прямо в голову угодил – ответил один из пацанов.
-Одноклассница моя! Счастливая! Мне бы так не повезло! – раздраженно ухмыльнулась Лаура!
-Дура! – прикрикнула на нее мать. А Лаура неподвижно стояла, горделиво подняв вверх голову. Силуэт худенькой фигурки девушки, дрожавшей на осеннем ветру четко вырисовывался в ночи.
-Вечно дрожит как осиновый листок, а сколько в ней духу-то! Как же неправильно пересеклись в этой жизни наши пути…я опоздал, а она поспешила – подумал про себя Муслим. Вглядевшись в перепуганные лица сельчан, которые освещал блеклый свет луны, мужчине стало неловко за свои мысли.
-Тут люди не знают, как от когтей смерти укрыться, а я о чем думаю – пожурил он сам себя. Гул приближающегося истребителя прервал его мысли. Сельчане засуетились. Дагмару отозвал муж. Женщина, быстро переговорив с ним, подошла к Лауре
-Твой отец говорит, чтобы мы огородами к его брату ушли через улицу. У них безопаснее подвал…позови пацанов и пошли.
Лаура молча кивнула головой. Остальные начали в тревоге расходиться. Маленькие дети захныкали, цепляясь за подолы матерей.
-Я же говорил, что не к добру…не верили – ухмыльнулся старик, который равнодушно наблюдал за людской суетой, облокотившись о потертую трость.
Холодная военная ночь вступала в свои права. Вселенная зажигала огни, и далекие звезды ярким мерцанием окутывали все небо. Им было безразлично что происходит на земле…на кем-то проклятой чеченской земле, обреченной вбирать в себя своих невинно убитых людей.
Съежившись от ночной прохлады, Лаура последовала следом за матерью. Девушка услышала за собой шаги
-Лаура! – несмело окликнул ее знакомый и уже до боли родной для нее голос.
Девушка оглянулась. Муслим стоял, переминаясь с ноги на ногу. Их взгляды встретились и в эти страшные минуты, когда на их Отчизне разворачивалась жестокая трагедия и в спину дышала смерть, суждено было впервые соприкоснуться их душам. Такое случается редко и не со всеми, и счастлив тот, кто испытал это чувство, когда в чьих-то глазах ты видишь отражение всей своей жизни. Это и есть слияние двух душ. И совсем неважно войдет ли этот человек в твою жизнь или останется стоять на ее обочине, станет ли он для тебя близким или нет, но тот, кто один раз посмотрел в твою душу всегда будет занимать самое главное место в твоем сердце, и не имеет значения сколько он продержался в твоей жизни один день или пятнадцать минут…
Лаура была в растерянности.
-Пошли! – капризно потянул ее за руку младший из братьев Хасан. Неподалеку стояла с другим сыном Дагмара.
-Иди! Тебя ждут! Иди! – прошептал Муслим.
Лаура помчалась вперед. Сердце бешено стучало в груди. А звезды в далеком небе зажигались и гасли, как будто усмехались над ее глупой надеждой на жизнь и любовь…
Они спустились в подвал. В сыром помещении сразу же обдало неприятным запахом. По двум углам стояли железные кровати, а прямо за дверью деревянный паднар, куда сразу же взобралась Лаура и устроилась в своей любимой позе, крепко обняв обеими руками колени.
-Уселась! Ты бы хоть помогла мне с детьми разобраться – недовольно одернула ее Дагмара.
-Мама, можно я отсюда выйду? – тихо спросила девушка.
-Ты что с ума сошла? – в один голос вместе с Дагмарой закричали и остальные.
-Да надоело мне уже сидеть в этой могиле при жизни! – вспыхнула Лаура.
-За что же мне наказание такое? Вы видели еще кого-нибудь кому так жизнь надоела? Я силой ее сюда веду, не поверите силой! – возмущенно всплеснула руками женщина.
-Ой можно подумать тут от смерти можно спастись? Или этот подвал обладает по-вашему магической силой и бомбы будут его обходить? – расхохоталась Лаура.
-Ты неисправима! – прошептала Дагмара.
Все вокруг думали, что она так норовит броситься под пули и умереть, и что жизнь ей в таком юном возрасте стала в тягость. Но как же мало они знали ее душу, рвущуюся навстречу не смертям, а жизни. Разве любящее сердце жаждет смерти? Оно жаждет жизни, настоящей жизни! А Лаура любила и шумным всплеском своих чувств могла напугать саму смерть. Ей не хотелось сидеть в этой черной яме и трястись от каждого шороха, когда там наверху под ярким мерцанием осенних звезд в этой жестокой борьбе любовь поднимала свое победное знамя. В любом сражении, каким бы огромным и жестоким оно ни было в своих масштабах, единственным победителем всегда выходит любовь. Ей хотелось выскочить наверх из этого маленького подземного мира, без страха взглянуть на небо, услышать рядом родной голос и просто, проснувшись, рассмеяться, что она так напугалась страшного сна, убедиться, что нет никакого подвала, никакой филин не ухнул, ежедневно не роют могилы, что Румиса жива, а вместо керосиновой лампы, висит хрустальная люстра, и по телевизору идет красивый фильм, который они вместе с ней смотрят, что вместо сегодняшней похоронной процессии по их улице проехал свадебный кортеж белых машин. Но окидывая взглядом подвальное помещение, Лаура понимала, что все это не сон, а жестокая, полная цинизма реальность. Она съежилась и положив голову на сухое деревянное изголовье, закрыла глаза. Ночь хороша тем, что именно в это время человек может быть там, где живут его мысли. Ночью мы не только закрываем глаза и засыпаем, мы улетаем к тем, с кем хотели бы провести вечность. И никто не в силах отнять у нас эти мысли. Над мечтою бессильна даже военная мощь…
Муслим, оставив сестер и мать у соседей, вернулся в дом. Сегодня он окончательно понял, что его вторичный уход на войну просто неизбежен. Сейчас он думал лишь о ней. Мужчина понял, что Лаура раз и навсегда вошла в его сердце и посадила в нем свежие ростки новой надежды…но станет ли она препятствием на его пути к борьбе? Ему предстоял сложный выбор между Родиной и ею…
Эта сумасшедшая осенняя ночь согласна законам природы подошла к своему концу. Лаура открыла глаза. Все тело ломило от долгого нахождения на деревянной поверхности. В узкие щели подвального помещения пробивались утренние лучи солнца. Все расходились. Лаура снова закрыла глаза. Как прошедшей ночью ей не хотелось спускаться сюда, так теперь утром ей не хотелось отсюда вообще выходить. Она просто знала с чего начнется это утро…с женских причитаний, с плача, который будет доноситься с похорон, с голодного мычания скота…с осколок, которыми будет усыпан их весь двор, а еще перед глазами стояла убитая Румиса. Им обеим по 18, а одна из них уже находится в праведной вечности. Так чем заслужила Лаура эту жизнь? Ничем. Наверное, просто не завершена еще ее миссия на этой бренной земле. Сама себе отвечая на эти вопросы, которые рождались в ее голове один за другим, Лаура не могла никак собраться с мыслями.
-Ты что спишь еще? Вставай – осторожно потрепала ее по плечу Дагмара.
-Сейчас…я не сплю…встаю – пробормотала в ответ Лаура.
Они вышли из подвала. Лаура почувствовала на себе нежное прикосновение теплого осеннего солнца, а под ногами весело зашуршала сухая листва. Она нагнулась и подняла один листок, красиво окрашенный природой в ярко-красный цвет. Каждой осенью Лаура любила собирать опавшие листья и использовать их вместо закладок во время прочтения книг. И сейчас она собрала целый букет осенней листвы. Солнечные лучи светили ей прямо в глаза, и она, прищурившись, вглядывалась вдаль. Неожиданно к ее горлу подкатил горький ком обиды. Именно в эти минуты Лаура поняла, как сильно любит эту жестокую и несправедливую жизнь. Еще вчера, в ненастный и серый вечер, стоя у изрешеченных автоматными пулями ворот и провожая очередную похоронную процессию, ей казалось, что все ее рефлекторные функции раз и навсегда отключились. Совсем недавно всего лишь зеркало могло напомнить о ее настоящем возрасте. Совсем недавно она завидовала убитой Румисе. Так кто же воскресил в ней любовь к жизни или она совсем не умирала? Молодость даже сама не знает насколько много в ней силы. Раны на молодом теле заживают быстрее. И сколько бы ни желала молодость конца и встречи со смертью, в ней инстинктивно заложено стремление к жизни. Так и Лаура поняла, как сильно ей хочется жить… А где-то вдали снова раздались глухие удары дальнобойных. Лаура закрыла глаза и по лицу щекотливо скатилась слеза.
-Я не хочу умирать как Румиса – шепотом призналась она сама себе, а горький ком все подкатывал и подкатывал к горлу…
-Мальчиков к папе отведем и сразу пойдем – прервала ее мысли Дагмара.
-Куда? –удивленно спросила Лаура.
-Как куда? На тезет (похороны с чеч) Румисы. Она твоя одноклассница…вы неплохо общались…ты должна подойти к ее маме и выразить соболезнование – ответила Дагмара.
Лаура была в растерянности.
-Мама…мамочка…пожалуйста…можно я не пойду?
-Лаура! Это некрасиво в конце концов…ты взрослая девочка – возразила ей мать.
-Мама…я очень тебя прошу не веди меня туда…я…я просто не смогу – прошептала девушка и весь этот горький ком, сдавивший ее горло вылился теперь слезами, которые горячим потоком полились по ее впалым щекам.
-Бедная моя девочка! Ладно…не надо…какая я дура…ты же мала еще совсем…маленькая ты моя – разволновалась Дагмара и притянула к себе дочь, но Лаура, вырвавшись из ее объятий, быстрым шагом направилась вперед.
-Что за жизнь такая! За что же мы так наказаны…- прошептала про себя женщина и протирая слезы, пошла вслед за дочерью.
Лаура шла, опустив голову. Она ничего не видела перед собой. Ее маленький мирок снова накрыла серая туча. Выйдя из подвала, и собирая с земли, опавшие осенние листья, Лаура даже и не задумалась над тем, что ей надо пойти на похороны Румисы. Гнетущая тоска снова накрыла ее с ног до головы. Она выкинула из рук охапку листьев…и даже не поняла, что уже дошла до своей улицы, как вновь знакомый голос окликнул ее
-Лаура?! Что с тобой? А где мама?
Это был Муслим. Мужчину напугало, что Лаура шла одна, заплаканная с растрепанными волосами, кутаясь в старый кардиган матери.
Ему стало не по себе видеть ее в таком виде, ведь на войне смерть за людьми ходит по пятам.
-Лаура??? – снова обратился он к ней.
Лаура подняла голову. Девушка была растеряна. Она не ожидала увидеть перед собой Муслима. Лаура не была еще психологически готова к тому, чтобы показать ему свои слезы и слабость. Она, которая, еще прошлой ночью усмехалась над чьей-то смертью и хохотала над людскими страхами, сегодня стоит посреди дороги, растирая по лицу слезы, и все потому что ей так резко захотелось жить!
-Какой абсурд! – в сердцах выпалила Лаура.
Она вообще никому не привыкла показывать свои слабые стороны и никогда в жизни не ожидала, что по иронии судьбы их первым свидетелем станет он. Лаура разозлилась на него. Почему он всегда так неожиданно появляется? Кто ему дал право без стука входить в ее сны, появляться именно в те моменты, когда ей очень сильно плохо, да и просто стоять на обочине ее судьбы? Неужели он не видит, что от холода его жизненных ветров так сильно мерзнет ее хрупкая, маленькая жизнь?
-Ничего не случилось! – быстро выпрямилась Лаура и, тряхнув головой, выкинула набок светло-каштановую копну волос.
Вновь горделиво выпрямив голову, Лаура пошла вперед, но Муслим преградил ей путь
-Передо мной можно и не быть сильной – тихо сказал он.
-Я и сам готов заплакать! И вообще мы живем в такое время, когда наоборот стыдно не плакать…ведь на глазах всего мира у нас не только жизни отнимают, но и родину…
Лаура посмотрела на него. В глазах Муслима действительно разливалась дикая боль за Чечню.
-Это действительно страшно! Очень страшно – сквозь зубы прошептала Лаура.
-Нет, Лаура! Это не страшно! Гораздо страшнее, когда приходится выбирать между этой родиной и близким тебе человеком – тихо ответил Муслим.
-Ты о чем? – растерянно спросила она.
-Лаура! – вдруг услышала она недовольный оклик матери.
Лаура замешкалась. Муслим понял, что девушке хочется задержаться.
-Иди! Мы увидимся вечером –сказал он, и пока Дагмара не подошла к ним, прихрамывая ушел в сторону своего дома.
А Лаура осталась стоять посреди пыльной сельской дороги, сквозь слезы улыбаясь израненному российскими самолетами чеченскому небу.
-Со вчерашнего дня умирать собиралась! Чего так развеселилась-то? Пошли быстрей! – прикрикнула на нее мать.
-Мама, ты чего?! – обиженно спросила Лаура.
-Лаура! Я уже второй раз вижу тебя с ним. Не будь глупой! Ты еще ребенок.
-Я вечно замыкаюсь в себе, что тебе уже интересно, что я с людьми разговариваю?
-Перестань! Ты прекрасно знаешь о чем я. Это взрослый человек, при чем больной, но и это неважно. Жизнь уже нормальная съехала у него с рельсов понимаешь? Война хуже ревностной жены! Она так просто мужчин не отпускает. Неизвестно чем это все обернется! Неизвестно героем он будет в будущем или гонимым. Мы в страшное время живем…ты же у меня умница…задумайся сама…я не хочу, чтобы ты связывала жизнь с таким человеком! Тебе жить нужно. Учиться нужно. А отсюда мы выберемся с помощью Аллаха! Уедем в Волгоград к твоему дяде. Ты поступишь в институт, там красивый город, ты отвлечешься, у тебя начнется новая жизнь, и все нормализуется, вот увидишь!
Вдруг по ясному безоблачному небу на низкой высоте начали кружить вертолеты. С дороги поднялась пыль, которая больно залепила глаза.
-Прекрасно вижу! – со своей излюбленной издевкой, усмехнувшись ответила Лаура, и зашла во двор пытаясь собрать, растрепанные ветром волосы…
Дагмара уже всерьез завела с мужем разговор об отъезде. С соседней комнаты до Лауры доносилась беседа родителей.
-С позволения Аллаха надеюсь, что детей я здесь долго не оставлю. Больше не на что надеяться. Война уже началась. Скоро уедете. Али вас встретит. Какие мы дураки, что раньше этого не сделали. Чего спрашивается ждали, пока по голове не стукнут что ли? – сокрушался Увайс.
Тревога пробежала по всему телу Лауры. С самых первых дней войны самым страшным словом для нее было «отъезд». Все люди вокруг, в частности ее сверстники мечтали быстрее убраться с Чечни и дойти до безопасного места. Но только не Лаура. Она сама себе не могла объяснить почему она так сильно не хочет уезжать с объятой военным пламенем Чечни? Это и невозможно объяснить. Конечно, все люди любят свою родину, и это совершенно нормальное явление, но, однако есть те, кто незримой нитью навеки связан с родиной. Кому дороги ее каждый камень и колючий куст, выросший на заброшенном пустыре, кто всем своим нутром ощущает нанесенную ей боль и кто не видит своего будущего вдали от родины. Эта необъяснимая, непонятная самому себе любовь и привязанность к родной земле живет не во всех людях. И те, в которых она есть как раз и идут на самые что ни на есть необдуманные поступки во имя ее жизни и свободы. Это действительно необъяснимое и не всем понятное чувство – великое и святое чувство любви к родине.
Лауру пробирал дикий страх, когда она в очередной раз слышала о жизни на чужбине. Разлука с Муслимом и не была основной причиной. Она знала, что он уйдет на войну, и что эта разлука неизбежна для них обоих. Тысячи мыслей плели паутину в ее голове, но Лаура была уверена, что сумеет отговорить родителей…
Военные дни особенные, они особенны в своем ежеминутном кошмаре. Это время, когда из лексикона людей напрочь исключаются такие слова как завтра, скоро, когда-нибудь, через несколько лет. Война – это состояние, когда будущего времени для человека в его понятии не существует, и он один на один остается со своим настоящим…
Лаура вышла во двор. В воздухе присутствовал какой-то непонятный и необъяснимый запах. Самое страшное в войну, это то, что человек морально умирает еще задолго до наступления физической смерти. Постоянные перепады настроения уже плохо влияли на психику девушки. Иногда она уставала играть в прятки со смертью и ей хотелось просто уснуть и проснуться в вечном мире, а иногда всплеск жизни настолько охватывал ее, что слезы сами по себе наворачивались на глаза от дикого желания жить!
Перед глазами стоял образ Муслима. Очередной военный вечер приближался. А в ее ушах все еще звенел голос Муслима и брошенные им наспех слова…мы увидимся вечером…
Сердце стучало сильнее. Лаура чувствовала, что этим вечером точно что-то произойдет. Она ведь догадывалась, что Муслим уже давно пытается с ней заговорить о чем-то. Лаура всматривалась вдаль. Сумерки надвигались…
-Только бы счастье не вспугнуть – с тревогой на душе подумала она.
Не прошло и получаса, как соседская девочка прибежала и позвала выйти ее к магазину, который располагался неподалеку от них. Лаура поняла, что Муслим зовет ее. Случайная встреча так не переворачивает все самосознание, как намеренная…
Лаура увидела Муслима. Он стоял, прислонившись к высокому дереву. Она нерешительно подошла и тихо поздоровалась.
-Как ты? – непринужденно спросил ее Муслим.
-Хорошо
-Это радует! Свидание у нас, конечно, не совсем романтическим получилось – усмехнулся Муслим.
Лаура промолчала.
-Знаешь, я позвал тебя не для того, чтобы мы здесь о прекрасной погоде говорили…я ценю в людях искренность…ты взрослая и не по годам умная девушка, поэтому я думаю, что ты меня поймешь. Мне надо кое-что сказать тебе…
Вдруг раздался страшный, проникающий по самое сердце гул самолетов, разрывая на клочья вечернее небо пронеслись два черных истребителя. Лаура неподвижно стояла на месте, но от страха трясло все тело, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.
-Ашхаду ла иллаха иллалаху (Нет бога кроме Аллаха) – вслух пробормотала девушка.
Авиация – самое страшное и коварное орудие в войну. Гул самолета не бывает слышен издали по мере приближения, а раздается только тогда, когда они уже проносятся над тобой. После их полета бывает страшно поднять на небо глаза, кажется, что этот дикий звук не рев мотора железной машины, а треск неба, которое они разрезают на части, и бывает удивительно, что небосвод не истекает кровью, а все такой же синий и чистый…
-Лаураааааа!!!! – услышала крик матери девушка.
Ничего не сказав Муслиму, она подбежала к матери. Все люди высыпали на улицу. От жуткого грохота все вокруг трясло как при подземных толчках. Бомбы летели на Грозный…
Лаура почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она оглянулась. Рядом стоял Муслим.
-Не бойся…я рядом…я всегда буду рядом – прошептал он.
Лаура едва заметно кивнула головой. Она боялась, что их разговор услышит мать.
Любовь велика в любых своих проявлениях, но если она рождается в огненном горниле войны, святость и величие этого чувства приумножаются во сто крат…
Еще одна партия «черных стрижей» с таким же диким ревом пронеслась по небу, но даже они не заглушали для Лауры шепотом произнесенные Муслимом слова…я всегда буду рядом…а рядом с ними обоими кровью людскою писалась новая история Чечни.
Всем было понятно, что вторая война вопреки всему уже началась. И что все пошло по второму кругу, по второму кругу знакомого ада…а алая заря обливала кровью далекий горизонт….
Что эта ночь будет бессонной Лаура знала. И снова эти сборы…подвал…хныкающие дети, еще его голос в ушах, набатом бьющий и заставляющий цепляться за жизнь среди безумствующей смерти…
Мрак окутал село. Электричества не было, да и из окон сельчан редко где виднелся блеклый свет огня от свечи или керосиновой лампы. В военное время у чеченцев было принято собираться всем вместе, как и в любой момент беды, а какая беда еще может быть страшнее войны, поэтому и собирались все вместе, чтобы в случае очередного обстрела или бомбежки, никто не оставался один на один со смертью. Умирать в одиночестве, наверное, самая жестокая кара…
Сестры и мама Муслима также были у соседей. Мужчина осторожно зажигал искривленную свечку, как послышался несмелый стук в окно. Держа в руке зажженную свечу, Муслим вышел. На пороге стоял соседский парнишка Бекхан.
-Ассаламу-алейкум, Муслим!
-Ва алейкум, салам, Бекхан. Заходи! Не стой на пороге.
-Дома тревожнее, да и последний огонек свой не трать…посидим на улице…ночь лунная.
-И то верно – согласился Муслим, и задув свечу вышел на улицу вслед за своим гостем.
Ночь действительно была ясной. Небо снова окутало яркое покрывало мерцающих звезд, а среди них на пропитанную кровью землю равнодушно смотрела луна.
-Муслим! Какие у тебя планы? Что ты думаешь? Я знаю, что ты не будешь сидеть сложа руки…да и вообще я к тебе с предложением, точнее за помощью – начал Бекхан.
-Ты о войне?
-Да! Я твердо решил и ребята наши тоже. Деньги у нас на оружие есть, и свои насобирали, и у родителей немного утащим. Нам ты нужен! Ты прошел первую, у тебя есть опыт, поэтому поведи нас за собой…у тебя неплохой отряд соберется, а там дальше видно будет – оживленно делился с ним Бекхан.
Муслим наклонился и отодрал от земли прилипший к ней, пожелтевший листок.
-В том-то и дело, что я прошел первую! Бекхан, вы очень молоды! Я не хочу отнимать вас у родителей и заводить в пасть смерти и хаоса. Война – это далеко не романтика, это самая настоящая грязь! Я знаю, что это такое! Поэтому если вы действительно еще не решили…
-Подожди! – резко оборвал его Бекхан
-Скажи мне честно как мужчина мужчине, ты уйдешь воевать?
-Да! – глухо ответил Муслим.
-Все ясно! Мы пойдем с тобой! Какая разница, когда умирать? Мы не хотим прятаться по подвалам вместе с женщинами, когда наша земля под грязным вражеским сапогом – продолжал Бекхан.
Муслим удивленно посмотрел на него. Глаза парня горели как два огонька в темную ночь.
-Ты меня обрадовал и приятно удивил! Я и не знал, что у нас такая молодежь. Волчата оказывается подросли – засмеялся Муслим и похлопал по плечу Бекхана.
Парнишка смущенно улыбнулся.
-Иди! Скажи ребятам, что на днях уйдем в Грозный…пусть собираются.
Бекхан довольный, не чувствуя ног под собой убежал от Муслима.
А он так и провел всю оставшуюся ночь под орехом. Муслим с завистью смотрел на Бекхана. Когда в груди бьется пустое сердце легко принимать любые решения, а когда оно занято, когда кто-то зашел туда согреться, а заодно и посадил красивые цветы, бывает крайне тяжело смотреть на жизнь. Муслим думал о ней.
Я обещал ей быть всегда рядом…надо же как получилось! Весь день готовил целую речь, чтобы сказать ей, а получилось, что о самом главном пришлось в двух-трех словах поведать под бомбежкой в минуты ее безудержного страха…она же страшно боится…я же знаю…но не признается никогда…в таком маленьком тельце такая необузданная душа – говорил сам с собою мужчина.
Муслим думал о войне. Всем кажется, что растрепанные воины, которые бродят с оружием в руках в горах и ведут свою неравную борьбу жаждут крови и войны, а одетые в черные смокинги интеллигентные политики за круглыми столами на всевозможных саммитах бьются в догадках как прекратить людское кровопролитие. А на самом деле именно они, преследуя свои геополитические интересы разворачивают грязные политические игры, жертвами которых становятся простые люди. А воины берут в руки оружие, чтобы остановить смерть. Да они умирали и убивали, но ценой собственных жизней они спасали чьи-то другие. Именно они, голодные, грязные, с запекшейся кровью на многочисленных ранах писали настоящую историю своего народа. Там, в далеких горах, в центре этой жестокой борьбы и находится историческая наковальня, отлетающие угли от которой и есть души тех, кто отдал жизни во имя свободы своей родины…
Чеченская осень, пропахшая порохом и гарью, вступала в свои права и иногда нудным дождем оплакивала людское горе.
Отряд у Муслима собрался приличный. Сестрам и матери он решил сказать.
-Я не мальчишка, чтобы глупо сбегать из дому – решил он. Только вот что делать с Лаурой. При одном упоминании ее имени его сердце больно сжималось.
Им так и не удавалось нормально поговорить. Она бегала от него как пугливая серна. Да и он сам не настаивал особо на встречах. Им обоим все теперь ясно. Но до своего ухода на войну, Муслим все же хотел с ней увидеться.
Сама Лаура была зла на себя, что она так легко поддалась чувству, ведь теперь ей было тяжелее вдвойне. Она находилась на двух войнах одновременно. Одна война разворачивалась за окном, а другая война горела внутри нее. Нет ничего страшнее уверенности и осознания того, что твоя мечта никогда не воплотится в реальность. Лаура знала, что не сможет никогда быть с ним, и виною этому война, будь она трижды проклята. Как же она ненавидела тех, кто пришел с ней на ее землю. Они силой отбирали у нее все – родину, покой, радость, жизнь, любовь, счастье – все, чем живет человек…
-Смотри, что мы нашли, Лаура! – подбежали к ней Хасан и Хусейн.
-Что это?
-Осколки! Смотри какие острые
-О Аллах! Уберите их…где вы их нашли…хотя они же повсюду…их и искать не надо – сама себе ответила девушка.
-Знаешь, Лаура. Наши ребята с села хотят на войну уйти…мы разговор подслушали – с горящими глазками начали рассказывать сестре последние сельские новости мальчишки.
Лаура встрепенулась.
-Какие ребята?
-Не знаем точно кто…но говорят и наш сосед Муслим…а он точно уйдет! Он смелый – наперебой твердили Хасан и Хусейн.
Лауру обдало жаром, как будто ее ошпарили горячим кипятком. Она быстро убежала в дом.
-Неужели не скажет? Неужели так и уйдет? Неужели ничего и не было и я насочиняла все? Но так же не может быть…не может быть…мы должны быть всегда рядом…он же сам мне это обещал – твердило бешеным стуком сердце Лауры. А сумерки, как опрокинутая на белую скатерть чернильница, разливались по светлому небу.
Лаура была в замешательстве. Раздавался грохот танковых снарядов, а к вечеру истребители снова начнут парить в небе. Она знала, что разлука с Муслимом такая же неизбежность, как и беда, которая постигла их. Ведь эта война и подарила его ей. Именно в момент этой трагедии она увидела его мужество и отвагу, и сердце без спросу сбросило все замки. Самоотверженность, жертвенность и решительность, сидевшие в ее крови, не могли не натолкнуть ее на поступок. Лаура твердо решила увидеться с ним и дать ему знать, какое великое значение имеет он в ее еще такой маленькой, не успевшей познать этот мир жизни. Война оказывается действительно была сильной и ревностной соперницей, хоть и говорят, что у нее не женское лицо…
Накинув на плечи большой платок, Лаура вышла во двор. Сумерки уже сгущались. Лаура надеялась, что с минуты на минуту Муслим появится рядом с ней, но его не было. Девушку все сильнее пробирало волнение. Ей хотелось сбросить все оковы приличия, пойти к ним во двор, постучаться в окно и просто благословить этого человека на ту святую, неравную борьбу, которую он сегодня выбрал…
Уже темнело. Лаура зашла в дом. Но сердце, потерявшее покой, как птица из клетки рвалось на воздух. Она снова направилась к выходу, но на пороге ее окликнула мать
-Ты куда?
-В магазин!
-Какой магазин? Там все равно ничего нет…
-Говорят привезли…пойду посмотрю – быстро пробормотала Лаура и выскользнула из дому.
Сердце никогда не врет в отличие от разума. Лаура была убеждена, что Муслим не уйдет, не увидевшись с ней и в этот момент вся ее нерешительность, гордость, все, что когда-то становилось своего рода препятствием на пути к нему в этот момент рассыпалось как песочное сооружение. Она ускорила шаг.
-Лаура! Ты куда?
Девушка подняла глаза. Перед нею стоял Муслим.
-Я же к тебе шел…
-А я к тебе!
-Лаура! Я ухожу…на войну…прости…я…я многое тебе не сказал…
-Забери меня с собой – прервала его Лаура.
-Куда?
-На войну! Я не могу больше так…не могу!
-Ты что с ума сошла? Ты одна у матери!
-А тебя так много…
-Ты просто пообещай мне, что ты будешь беречь себя…что дождешься меня…хм…дождешься…какой я дурак! Жить еще собираюсь – сам над собой усмехнулся Муслим.
-Пообещай, что ты будешь жить вопреки всему! Ты должна жить…ради меня…понимаешь? И снова я о себе – Муслим говорил запутанно и невпопад.
Лаура молчала. Горький ком снова больно сдавил горло.
-Да не молчи ты! – раздраженным шепотом прикрикнул на нее Муслим.
Лаура не могла вымолвить ни слова. Она просто знала, что как только заговорит, слезы, польются по ее лицу, а их показывать ему она не хотела даже сейчас.
-Обещаю! Я обещаю всегда быть рядом…
-Не воруй мои обещания! – попытался пошутить Муслим.
Лаура из последних сил выдавила из себя какую-то мучительную улыбку.
Муслим протянул ей руку. Лаура растерялась. Как назло, на пальцах не было ни одного кольца, чтобы отдать ему, в знак верности и вечной любви, следуя древнему вайнахскому обычаю…
Она машинально поднесла руку к шее, но и цепочки тоже не было.
-Да благословит тебя Аллах – прошептала Лаура, и, не в силах больше продлевать эту встречу, убежала в сторону своего дома, кутаясь в шерстяной платок.
Мгла осеннего вечера объяла село. Муслим поднял глаза на небо. В далекой вышине затрепетала первая звезда, которая так была похожа на нее. Она так же, как и Лаура дрожала от холода, но при этом была такой же гордой и неприступной…
Этой ночью Муслим вместе с ребятами ушел. Как же много их было в те годы неизвестных солдат безымянной войны. Их никто не призывал на фронт, и с повесткой не стучались в их дома, их матери не получали похоронок, а невесты не ждали от них писем. Это была другая война, где силы были неравны, а любовь к родине считалась преступлением, где не награждали орденами, где не было офицерских чинов, где командиром была лишь воля, где полки подчинялись только Творцу. Это была другая война…
Они уходили под покровом ночи, умоляя луну не освещать так сильно их путь. Муслиму было больно на душе.
-Почему я все в этой поганой жизни должен делать тайно? Почему я не могу крикнуть на этот безразличный к нашему горю, осточертевший мне мир, что ухожу защищать Родину, что Лауру люблю…крикнуть так, чтобы содрогнулась земля под ногами тех, кто возомнил себя сегодня вершителем наших судеб – думал всю дорогу Муслим. Вообще он всегда думал о ней. Невидимая нить тянулась между ними через бушующую смерть, людское горе и слезы. Он как талисман носил в своей душе ее светлый образ. И он вставал перед ним в те минуты, когда Муслим находился между жизнью и смертью. А любая борьба дается гораздо легче, когда знаешь во имя чего ее ведешь. В этом образе и была вся Чечня, ради которой он вышел на этот опасный путь. Этот образ был с ним повсюду. Свой каждый победный выстрел он посвящал ей и из последних сил цеплялся за жизнь, зная, что где-то в темной бессонной ночи она просит в своих молитвах Всевышнего спасти его от беды…
После того, как ушел Муслим, Лаура окончательно замкнулась в себе. Она даже не замечала, что мать спешно готовится покинуть Чечню.
-Что ты делаешь? – удивленно спросила она, когда застала Дагмару, которая складывала в чемодан теплые вещи детей.
-Тебе на день сто раз говорили, что мы уезжаем! Если удастся в Волгоград, если нет хотя бы в Ингушетию!
-Мама! – слезы мгновенно навернулись на глаза девушки.
-Мама, мамочка! Пожалуйста, не делай этого – взмолилась Лаура, опустившись рядом с матерью на колени.
-Лаура, я не понимаю тебя! Что тебя хоть сейчас здесь держит?
-Что значит хоть сейчас?
-Нуууу…нет же его…ушел…уехал…вот видишь, я же говорила тебе, что жизнь у него вся наперекосяк пошла! Мать даже свою старую не пожалел – начала тараторить Дагмара.
-Даже имени его не произноси при мне! – сквозь слезы прикрикнула на мать Лаура и выбежала из комнаты.
-Это у меня жизнь наперекосяк пошла, а не у него! Ему-то что? В руках оружие, вокруг свобода! Ни перед кем голову не надо опускать, делает то что хочет! Это мне тут неизвестно за какие грехи кара такая выпала метаться как загнанному зверьку. Ведь раньше он был только в снах моих, и иногда наяву, а теперь он всюду – даже в каждом далеком выстреле – раздраженно сама себе шептала Лаура. Она настолько сильно любила его, что порой ненавидела все, что связано с ним…
Сборы семьи, на радость Лауры, были резко сорваны очередным минометным обстрелом села.
А зима, как говорят у чеченцев в народе, подобно голодному волку надвигалась быстро и решительно. Военные действия еще в середине осени усилились. Огонь войны, как будто подгоняемый ветром, перекидывался с одного села на другое. Зима выдалась мерзлой и холодной. Лишь звезды были все такими же красивыми и яркими. Они зажигались каждую ночь и светили как шрамы на израненном теле чеченского неба.
Лаура радовалась – они наверняка освещают и его путь. Пока он не стал смыслом ее молитв, она и не догадывалась, что он часть ее жизни…
Нет ничего страшнее даже одного мгновения военной зимы, когда в железной печке трещат последние дрова, и не знаешь, чем ее топить завтра, и наступит ли вообще это завтра, когда холодной, мерзлой ночью выбегаешь на улицу и спускаешься в темный, грязный подвал, а утром на пороге дома стоят вооруженные до зубов военные с раскрасневшимися лицами еле удерживая на поводке обученных собак и холодный приказ, слетающий с их тонких, плотно сжатых губ: «Закатите ковры! Проверки!» еще много-много лет будет звенеть в ушах, когда видишь худощавого старика, который трясущимися руками собирает грязный, протоптанный снег, чтобы совершить омовение, когда в ворота тыкается мордой голодный, мычащий скот, когда в серых сумерках издали слышится леденящий душу вой волка, спустившегося с гор в поисках добычи. Военная зима не такая как другие. Военной зимой даже снег бывает красным…
Эта ночь, наверное, была самой страшной для Лауры. Село снова обстреливали. Так сильно запах смерти она еще не ощущала. Пули буквально пролетали мимо виска. И казалось, что еще одно мгновение и ее кровь обагрит этот, смешавшийся со слякотью снег. А в ушах все еще звенели слова: «Не бойся…я рядом…я всегда буду рядом».
Для многих сельчан не наступило это черное утро, которое встретила Лаура, вылезая из подвала. Снаряд угодил прямо к ним во двор. Стекла их дома были выбиты, а половина крыши снесена. Дагмара с мужем решили вообще не заходить туда, а на время перебраться к брату Увайса, в чьем подвале они и укрывались. У них дома Лаура более-менее отвлекалась. Детский шум, много людей, суета все это на время успокаивало ее. Как-то раз, она вместе с тетей вышла на улицу, чтобы из сарая занести дрова. Собрав целую охапку, которая почти достигала ее лица, Лаура направилась вслед за тетей, вдыхая приятный аромат свежего дерева. Издали они услышали голоса, которые доносились с их двора.
-Кто же к нам пожаловал-то? – вслух подумала женщина.
Лаура молча шла за ней. Теперь уже слышался плач. Лаура увидела свою маму, которая стояла за воротами вместе с несколькими соседками. Девушка также крепко держа в руках охапку дров, быстро подошла к ним и спросила
-Мама! Что случилось?
Дагмара и не успела ей ответить, как соседские женщины начали объяснять девушке
-Ребят наших привезли убитых!
-Его мне вообще жалко! Один единственный же был! Каково это матери и сестрам – подхватила другая.
-Кто это? – в недоумении спросила Лаура.
-Муслим! Сосед ваш.
Лауру затрясло. Охапка дров сорвалась с рук и упала на ноги, больно придавив пальцы. Девушка растерянно посмотрела на мать. Их взгляды встретились. Лаура быстро собрала дрова и зашла за ворота. Войдя в дом, она выкинула их к печке и начала спешно собираться.
-Не отмолила я тебя, не отмолила! Будь же все проклято! Все! Вся эта Чечня, весь этот мир, в который нам с тобой суждено было прийти! Будь же все проклято! – шептала она, и одевая на себя куртку и теплый шерстяной платок, выскочила из дому.
-Ты куда? – кричали ей вслед Хасан и Хусейн. Но она никого не слышала.
-Мама! Я к нам домой! Быстро вернусь – сказала она матери.
-Куда ты пошла? Не пускай ее никуда – крикнул Увайс.
Неожиданно для Лауры Дагмара тихо ответила
-Пусть идет! Иди!
Поскальзываясь на сельской дорожной слякоти, Лаура мчалась к своему дому. Еще вдалеке она увидела кучку людей во дворе Муслима. А вот и раскидистое дерево, под которым они стояли, вот тот самый магазин…все расплывалось как в тумане. Так зачем она бежала домой? Что было в этом доме? Почему она так стремилась быстрей открыть дверь и забежать? Ее единственной целью на тот момент было выплакаться…
У каждого внутри есть такие слезы, которые обязательно рано или поздно нужно выплакать. И очень хорошо, если эта возможность наступает прямо в минуты горя, так как носить в себе их очень тяжело. Они заполняют человека и все тело начинает изнутри бесконечно гореть, поэтому и бежала Лаура к дому, чтобы быстрее забиться в какой-нибудь темный угол и вдоволь выплакаться, пока уставшее сердце не скажет: «довольно»!
Уже вечерело. Дагмара шла домой, чтобы вернуть Лауру. Проходя мимо дома Муслима услышала плач. Ворота не были открыты настежь. Убитых ребят привезли втайне, поэтому было крайне опасно широко проводить похороны, федералы могли бы нагрянуть в любой момент, да и вертолеты кружили над селом…
Муслим погиб в бою в Грозном. Его тело было ужасно разбито и изуродовано. Матери и сестрам его не показали. Не обмывая, их всех сразу же похоронили до захода солнца. Из-за того, что кладбище располагалось недалеко от них, скольких приходилось провожать Лауре, а вот главному человеку в своей жизни она не посмотрела вслед. Раненой птичкой билось ее сердце, когда до нее долетали обрывки молитвенной мелодии, но девушка решила не выходить на улицу.
-Пусть он навсегда останется в моей памяти таким, каким я его знала – сильным, красивым и смелым – решила Лаура.
Дагмара открыла покосившуюся дверь ворот. Во дворе был ужасный беспорядок – разбросанные осколки, выбитые стекла, снесенная крыша, дерево, лежащее прямо на пороге дома.
-Лаурааа – тихо окликнула она дочь
В ответ было лишь молчание. Дагмара зашла в самую дальнюю маленькую комнату и через сумрак увидела свернувшуюся калачиком фигурку дочери.
Женщина села с ней рядом и притянула ее к себе. Лаура крепко обняла мать.
-Что поделаешь, девочка моя! Такова наша жизнь…только тебя она что-то слишком рано начала хлестать – всхлипнула женщина. Лаура спрятала лицо на груди у матери, а слезы бесшумно капали по лицу и скатывались по ее полуоткрытым губам.
-Такова воля Аллаха! И нам остается лишь смириться. А Муслим действительно был отважным парнем…жалко мне его мать.
Лаура молчала.
-Все! Вставай! Уже темнеет…вставай…умойся…оденься нормально и пойдем – выпуская из объятий дочь, прошептала Дагмара.
-Куда? – спросила Лаура, поднимая на нее опухшее от слез лицо.
-На тезет пойдем (похороны чеч.)
Лаура затрясла головой.
-Не надо, мама…мама, пожалуйста, не надо.
-Надо, Лаура! Мы соседи! Да и дома у него догадывались все о его отношении к тебе. Вырази соболезнование матери и сестрам. Души все видят…Муслим будет рад, если ты переступишь порог его дома, сядешь рядом с его мамой.
У Лауры было такое ощущение, что мать хочет окончательно добить ее.
-Души все видят…души все видят...а может действительно нужно пойти…. …он увидит, он будет рад – размышляла про себя Лаура. Но сегодня она точно не смогла бы пойти и мать, поддавшись на ее мольбы, решила повести ее на следующий день.
Ожидание утра стало диким испытанием для девушки. В подвал они не стали спускаться. Уже перевалило за полночь, а на улице было тихо. Люди надеялись, что, хотя бы на несколько часов война забудет о них. Печку не стали на ночь растапливать, чтобы хоть как-то сэкономить дрова. Все тепло оделись и сидели в одной комнате. Лаура сидела за столом, подложив под голову руку. Сама того, не замечая, она заснула. От неспокойного сна разболелась голова. Перед глазами начали пробегать разные образы – то ей виделся Муслим, то она сама в какой-то желтой глине, пытающаяся найти свои туфли, то разрушенный город. В ушах стучало, как будто кто-то бил железным молотком. Она открыла глаза. Онемевшая рука ничего не чувствовала. Лаура огляделась вокруг. Все как сидели на своих местах, так и уснули. А из окна доносился какой-то непонятный рев. Лаура подошла поближе и отдернув занавеску, всмотрелась. До рассвета еще было далеко.
-Неужели эта ночь хочет вечной сегодня стать? – подумала она про себя. А рев все приближался и приближался. Лаура поняла, что это танки. Страх обуял ее с ног до головы.
-О Аллах! Ради всего святого на земле, что было тобою сотворено, не допусти этого! – прошептала она.
Лаура знала какие зверства вытворяют над людьми федералы, которые вот так входят в село.
-Я Аллах! Смилостивься над нами, я прошу тебя! Пусть мы умрем от бомбежки, под обстрелом, завалами, пули пусть настигнут нас, но не дай нам умереть в их грязных руках – шептала Лаура.
Она снова оглядела комнату. Дядя Умар, его жена Зарема, их дети, ее мама, папа, Хасан и Хусейн все спали. Они не слышали рев приближающихся танков.
Лаура осторожно подошла к матери и тихо тронула ее за плечо
-Мама…мам проснись
Женщина быстро соскочила, даже не удивившись зачем ее будят.
-Мама…танки слышишь?
-О Аллах1 – воскликнула Дагмара.
Следом за ней проснулись и остальные домочадцы. Все с недоумением смотрели друг на друга.
-Доха ма доха! Делан карахь ду вай! (Не впадайте в панику, мы в руках Аллаха с чеч) – спокойно ко всем обратился Увайс…
Рассвет все-таки настал какой бы долгой не казалась Лауре эта страшная зимняя ночь. Утром разнеслась тревожная весть – их село находится в блокаде. Они были полностью окружены плотным кольцом федералов…
-Собралась? Идем? – спросила Дагмара, заглядывая к Лауре.
-Выходи, я догоню! – ответила девушка.
Лаура взглянула на себя в зеркало. Сегодня она переступит порог его дома. С первой же минуты, как вспыхнул между ними такой резкий огонь чувств, она мечтала об этом дне. Но мечтала она войти в его дом, опустив на лицо белоснежную фату, а не туго обвязав голову черным платком…
Лаура несмелыми шагами осторожно зашла к ним следом за матерью. Сердце начало биться сильнее.
-Главное не заплакать! – было у нее на уме. Но вчерашним беспокойным вечером, забившись в темный угол, она дала такую волю своим слезам, что глаза до сих пор не остывая, горели.
Престарелая Бекиса поднялась ей навстречу.
-Пришла, девочка моя? Не так я хотела тебя встречать…не так – она притянула к себе девушку и заплакала.
Лаура была взвинчена до предела. Каждый мускул ее тела находился в напряжении. Она кое-как пробормотала дежурные слова соболезнования и с немой просьбой в глазах смотрела на мать, чтобы она быстрее забрала ее отсюда…
И этот день закончился, как и все предыдущие. А овдовевшая юность Лауры осторожно ступала по окровавленной чеченской земле…
Село находилось в блокаде. Уже заканчивались запасы еды, благо разрешали хоть к Сунже идти воды набрать. И эта грязная со странным привкусом человеческой крови вода становилась единственным живительным глотком для уже обессилевших людей…
Семья Лауры также еле выбивалась и не теряла надежду на милость Всевышнего. Страхи Лауры еще больше увеличились, когда резко заболел отец. Она всегда воспринимала родителей как постоянную величину. Они всегда были рядом, и в тот момент, когда ее посетила мысль, что кто-то из них может навсегда ее покинуть, Лаура поняла, каким бывает действительно настоящий страх.
У Увайса резко разболелось сердце. В принципе ничего удивительного, если учитывать в каких условиях он жил. Поэтому мужчина и не хотел жаловаться на боли, которые уже давно начал ощущать. Он глушил их последними таблетками, каплями, которые остались еще в их домашней аптечке. И старательно прятал от жены и дочки флаконы и пузырьки с лекарствами.
Федералы и не собирались покидать село. Объясняли они это тем, что таким образом уничтожают недалеко расположенную базу боевиков, и руководствуясь этим, выпущенные ими минометные и танковые снаряды почему-то не долетали до боевиков, а успешно приземлялись на село.
Состояние Увайса ухудшалось. Он осторожно поделился с братом. Пару раз ему уже становилось плохо перед ним. Увайс был рад, что Дагмара с Лаурой не видели. Умар, хотя Увайс и противился все же повел его к сельской медсестре, которая оказывала первую помощь раненым, но она сказала, что здесь уже она не справится, Увайсу нужен врач. А мужчину беспокоило не сколько собственное здоровье, а своя семья, в частности Лаура. Как-то раз он попросил Умара.
-Умар, я мало что у тебя просил, но пообещай мне одно…пообещай, что вывезешь отсюда их, хотя бы Лауру…хорошо?
-Увайс, перестань! Сейчас как бабахнет, и я раньше тебя на тот свет уйду! Мы ничего не знаем!
-Я понимаю…но и все же..
-Пока я жив, твоя семья никогда ни в чем не будет нуждаться – успокоил брата Умар…
Обстановка накалялась. Теперь участились визиты солдат. Проверки паспортного режима, именуемые в народе «зачистками», начали проводиться все чаще и чаще.
В то роковое утро Увайс ушел к себе. Погода выдалась сухая и он решил немного прибраться во дворе. Чуть погодя к отцу ушла и Лаура. Ее всегда тянуло домой. Иногда ей казалось, что Муслим жив и как всегда неожиданно появится перед ней. Лаура чувствовала себя немного виноватой перед ним. И сердце каждый раз больно сжималось при воспоминаниях. Теперь бы она многое дала, чтобы вернуть хотя бы один маленький фрагмент их коротких отношений и быть крайне искренней с ним.
Увайс пытался убрать с оконной рамы полуразбитые стекла, когда подошла Лаура.
-Пап, я помочь пришла! – тихо подошла она.
-Лучше бы там тете с мамой помогла…тут не женская работа – ответил Увайс, все сильнее налегая на гвоздодер.
Лаура принесла веник и начала подметать во дворе. Вдруг за воротами послышался шум. Увайс оглянулся, остановив работу.
-Лаура, что там? – спросил он дочь.
Лаура, быстро бросив на пол веник, подошла к воротам и открывая их, она лоб в лоб столкнулась с военными. Девушка растерянно отпрянула. Федералы ввалились во двор, держа на поводке собак. «Зачистки» всегда начинались одновременно, чтобы люди не успели друг друга предупредить.
Военные бесцеремонно разбрелись по двору.
-Документы есть? – резко обратился один из них к Лауре.
-Нет! – также резко ответила Лаура.
-Не груби! Неси быстрее, времени тут нет с тобой болтовню разводить – усмехнулся федерал, пристально окидывая девушку взглядом.
Увайс быстро подбежал к дочери и доставая из внутреннего кармана куртки паспорт, протянул его военному
-Вот возьмите!
Федерал безразлично пролистал документ и вернул его Увайсу.
-А ты что стоишь? – снова посмотрел он на Лауру.
Увайс с утра чувствовал себя плохо. Сердце шалило все чаще. А в эти минуты, когда он видел этот наглый взгляд русского солдата, скользящий по его дочери, Увайс чувствовал, что сердце снова прихватывает.
-Мы у брата пока живем…вот крыша видишь разбита…мы прибраться пришли…ее документы там…у брата…моего – задыхаясь начал объяснять Увайс и уже понимая, что больше не может стоять на ногах, он, спотыкаясь подошел к крыльцу и сел, схватившись за грудь.
-Папа, что с тобой?! – в ужасе подбежала Лаура, абсолютно не обращая внимания на полный двор военных.
Увайс поднял на нее свое синеющее лицо.
-Лаура…позови кого-нибудь…
Лаура подбежала к воротам. Облокотившись о их дверь стоял военный.
-Да отойдите вы! – прикрикнула девушка и выбежала на улицу.
Не замечая никого вокруг, она забежала в соседний двор.
-Папе плохо! Пожалуйста, кто-нибудь…быстрее! – крикнула она дрожащим голосом и повернула обратно.
Пожилой мужчина быстро последовал за ней. Это был их сосед, богослов Ибрагим.
-Увайс! Что с тобой? – присел он рядом с ним.
-Сердце…Ибрагим…- Увайс уже не мог говорить.
-Сердце болит? Да что же вы стоите? Неужели аптечки ни у кого нет? Помогите человеку – посмотрел на федералов мужчина.
Лаура снова выскочила на улицу. Она бежала со всех ног через всю улицу, со съехавшим на плечи платком. Минуя все сельские лужи, военных, собак, их огромные машины «УРАЛ», Лаура добралась до дома Умара. Она с шумом распахнула ворота и подбежала к стоящему посреди двора Умару.
-Дядя! Дядя, папа умирает! Пойдем быстрее…слышишь – схватила его за руки Лаура и тянула за собою. Умар стоял в недоумении.
-Лаура, я не понимаю…
-Что тут понимать? Умирает он…умирает – кричала уже Лаура.
Умар, вырвавшись из ее цепких рук направился к выходу.
Он никого не слышал. В ушах шумело, а по телу разливался адский пламень тревоги.
Умар забежал во двор к брату, следом за ним влетела и Лаура. Во дворе было несколько солдат. Дверь дома была распахнута. Умар с Лаурой зашли. Увайс лежал на диване. У изголовья сидел Ибрагим. В комнате стоял и солдат с аптечкой. Лаура еще во дворе услышала протяжный звук, произносимый богословом и поняла, что он читает заупокойную молитву ясин. Девушка вскрикнула и закрыла лицо руками. Федерал подошел к ней и как-то виновато произнес
-Положение безнадежное конечно…
-Да будь же вы прокляты все! Трижды прокляты в обоих мирах! Как же я ненавижу вас всех! – Лауру трясло.
Федерал снял с головы шапку и провел рукой по вспотевшему лбу…
Сбежались все соседи, пришли и Дагмара с Заремой. Дом Увайса наполнился людьми. Уставшее от жизни сердце не хотело больше биться. Увайса не стало…
Лаура находилась в непонятном состоянии. Она не издавала ни единого звука, лишь изредка подергивалась верхняя губа. Дагмара забыла про все на свете. Женщина думала лишь о дочери. Дагмара напугалась за нее.
-Заплачь! Заплачь! – трясла она ее за плечи. Но Лаура молча смотрела на мать.
-Да сделай же ты что-нибудь! – прикрикнула на дочь Дагмара и начала уже бить ее ладонями по лицу. Девушка как будто очнувшись, вырвалась из ее объятий и побежала в сторону ворот.
-Куда она идет? – удивилась Зарема.
-Пусть идет! Оставь! Слава Аллаху! Я вообще думала, что она отключится… - успокоилась немного Дагмара.
А дальше…дальше все как обычно. Плач, причитания, похороны, слова сочувствия от близких и родных, свист пуль, грохот бомб, гул истребителей. Перед глазами Лауры все проносилось как в тумане. Ясно было лишь одно, что она раз и навсегда лишилась настоящей защиты и опоры в лице ее отца. Каждая женщина в своей жизни встречает одного идеального мужчину, у которого нет ни единого недостатка и это – отец. Теперь она была действительно одинока. Судьба жестокий свершила над Лаурой суд, и даже столь юный возраст не стал смягчающим обстоятельством. За короткий промежуток времени она потеряла двоих мужчин, один из которых подарил ей жизнь, а другой наполнил ее смыслом…
Сказано, что горе Всевышним ниспосылается ровно в той мере, в какой он будет в состоянии его вынести. И каким бы тяжелым ни было испытание, жизнь человека не останавливается раньше намеченного срока. Такова структура этого непонятного в своей жестокости нашего мира.
Так и семья Увайса продолжала жить. Хасан и Хусейн еще в полной мере не осознавали весь ужас произошедшего, а вот жизнь Дагмары с Лаурой действительно перевернулась. Каждая из них замкнулась в себе, в частности Лаура. Дагмара еще терялась в домашней суете, а вот с Лаурой дела обстояли гораздо сложнее. Она жила - кушала, спала, выходила на улицу, наблюдала за монотонным бегом времени, а вот душа была совершенно пуста как выжженная степь…
Второе тысячелетие свой приход в Чечню ознаменовало крайне ярко и необычно. Война переходила в совершенно другое русло. Изменились цели, тактика, перемешались враги и друзья, сменились баррикады, неизменной оставалась лишь растерзанная Чечня, которая уже захлебывалась человеческой кровью. Неожиданно для всего мира, который словно увлеченный зритель наблюдал за этим кровавым зрелищем, разыгрывавшимся на чеченской арене, события изменили свой ход и как выяснилось вся эта громкая заваруха, куда была втянута миллионная российская армия происходила лишь с целью искоренить из Чечни ваххабизм. Это был совершенно новый термин, в корне изменивший ход второй чеченской войны, которую теперь ознаменовали как контртеррористическую операцию. И чеченский народ решил сделать свой правильный выбор и добровольно стать полноправным субъектом многонациональной России. Дело шло к референдуму. Было лишь непонятно одно, почему это прозрение наступило так поздно? Девяностопроцентная явка на референдум доказывала, что народ не хочет войны. Тысячи человеческих жертв, среди которых немыслимое количество детей, сломанная психика оставшихся в живых, сотни искалеченных судеб, разрушенные города и этот неожиданный поворот, который становится решающим в новой истории Чечни. И среди разбитых железных вывесок «Осторожно, мины» в черном городе начали пестреть другие «Мы хотим жить с Россией», «С Россией значит с правдой», «Чечня за мир». Это все вызывает массу вопросов, на которые когда-то нашим потомкам время даст точные и правильные ответы…
На Умара теперь взвалилась двойная ответственность. Он так сильно не переживал за собственных детей как за жену и детей Увайса. Ни на минуту не мог он забыть об обещании, которое дал своему брату, что его семья не будет ни в чем нуждаться, пока он жив. Военные действия немного прекратились. И Умар решил срочно переправить в Волгоград семью Увайса. Дагмара боялась, что и сейчас Лаура начнет противиться отъезду. Но ей было уже безразлично. После смерти отца семейства мать с дочерью редко уединялись. Любое горе сложнее всего разделять с близкими людьми. Общие воспоминания, общая боль утяжеляют это горе, а не облегчают. Так и Дагмара с Лаурой пытались все больше времени проводить у родственников. Когда Умар уже нашел для них попутчиков и определил день отъезда, они начали собираться.
Дагмара зашла в дом. Еще на улице она увидела в окне Лауру, которая доставала из шифоньера вещи. Женщина знала, как сильно дочь не хотела уезжать из Чечни и в глубине души, как и любая мать она всегда поддерживала ее выбор и нередко сама втайне от мужа откладывала поездку. –Лаура – тихо окликнула она ее.
-Что, мама? – как ни в чем не бывало ответила девушка. Но Дагмара-то заметила какую горькую боль она проглотила, прежде чем ей ответить. Лаура не оборачивалась и все возилась с вещами.
-Посмотри на меня – попросила мать.
Лаура оглянулась. Покрасневшие глаза и опухшее от слез лицо показывали, что она плакала. Дагмара села на диван и потянула за руку Лауру. Она села рядом с ней. Дагмара обняла дочь.
-Что поделаешь, моя родная! Надо все принимать с благодарностью. Это все от Аллаха…никогда нельзя терять веру – шептала она.
-Мы все равно, рано или поздно все будем рядом…навсегда рядом…и папа, и Муслим…Кстати, он знал о вас…и запретил мне как-то ругать тебя из-за этого. Он очень сильно любил тебя…очень сильно...его душа видит нас…поэтому нам с тобой надо выкарабкаться во чтобы то ни стало и жить…а в Чечню мы вернемся, обязательно вернемся. Закончится война, наш Грозный восстановят…ты невестой станешь, Хасан и Хусейн вырастут – защитники наши с тобой. Все будет хорошо, Лаура – прижимала к себе дочку Дагмара. А Лаура молча прятала лицо на груди у матери.
-Ну не молчи! Ну скажи мне что-нибудь – обиженно потрепала ее Дагмара.
-Мне тяжело – сквозь зубы прошептала девушка.
-Думаешь мне легко? Если бы не ты, я бы волком выла каждую ночь, настолько мне эта жизнь осточертела. Ты мой стержень, не дающий мне сломаться, а Увайс…думаешь мне легко переносить его смерть?
Девушка удивленно подняла на нее глаза. Лаура первый раз слышала, как Дагмара назвала по имени их отца.
-Да, моя родная…я любила этого человека...ты же видела, что на любви и уважении была построена наша семья. И тебя я очень хорошо понимала. Просто не хотела, чтобы сердечко твое страдало. Я же знала, что он уйдет. И видишь, как теперь получилось…террористами обозвали…а какими ребятами они были. Толком даже оплакать не дали их. А они ведь тоже жить хотели, наверное, думали, что вернутся…
-Не думали они, мам…он не думал точнее…мы же виделись перед его уходом…он просто очень сильно мне жить завещал – прошептала сквозь слезы Лаура, сильнее прижимаясь к матери…
Они долго просидели вот так. Воспоминания, смех, слезы – все перемешивалось. Теперь у Лауры не было тайн от мамы…
Настал день их отъезда. Это было начало весны. Мерзлая, черная весна, как юная попрошайка в старых лохмотьях устало поплелась по чеченской земле…
Они ехали через Грозный. Было сложно представить, что когда-то эта местность была городом. Черные глазницы окон, груды мусора, снующие голодные собаки, вороны, одурманенные запахом смерти, разрушенные здания и повсюду торчащие печные трубы как символы неугасающего очага. Грозный напоминал огромное поле боя, где ни одна из воюющих сторон так и не подняла свое победное знамя…
Лаура ехала молча. Протерев рукой вспотевшее стекло, она посмотрела в окно. Позади оставалась разбитая железная табличка, на которой было сажей выцарапано «Грозный». Машина замедлила ход. Она разволновалась. Начала оглядываться по сторонам. Воздуха не хватало. Ей было тяжело дышать.
-Что с тобой? Тебе плохо? – спросила рядом сидящая мать.
Лаура не выдержав заплакала, и молча указала матери на табличку. Дагмара поняла, что дочь только сейчас в полной мере ощутила настоящую разлуку с Чечней. Эмоциональная привязанность к родине удваивается, если там находятся еще могилы близких людей и покидать землю, в которой лежат дорогие сердцу люди бывает вдвойне тяжело для человека. Могилы близких – это маяк, который всегда манит человека домой, в какой бы дали он не находился от родины. Это очень сильная привязка, которая никогда до конца не отпустит. В каком бы уголке земного шара не находился человек, его желаемой конечной остановкой будет то место, где покоятся близкие люди.
Минуя посты федералов, все их оскорбления, любопытные взгляды жителей других регионов и прочие трудности, возникавшие на их пути, они добрались до Волгограда, который встретил их теплой погодой. Но холодное солнце чужбины абсолютно не согревало Лауру. Не было на душе никакой радости. Может быть, если бы они покинули Чечню еще в преддверии войны, и она не ощутила всю глубину этого мерзкого слова, то тогда она и могла бы радоваться мирной жизни и получать от нее удовольствие. Но не сейчас, когда днем она находилась в солнечном городе, в котором беспечной девчонкой так шумно гуляла весна, босыми ногами шлепая по городским лужам, обдавая счастливыми брызгами таких же беспечных, необремененных душевными и физическими муками людей, а ночью, во сне она вновь возвращалась в этот черный город человеческих смертей, в котором бродила ее своя так рано овдовевшая весна. Была уже неделя как Лаура с семьей перебралась сюда, и каждое наступление ночи становилось мучительным испытанием для всей ее психики. Грозный не переставал мелькать перед глазами, среди руин которого она в своих потерянных снах еле разглядывала образы Румисы, Муслима, умершего отца…все перемешивалось. Лаура понимала, что так не может продолжаться, что кроме самой себя никто ее к полноценной жизни не вернет. Но разве объяснишь это все истерзанной душе, которая так болезненно ныла внутри нее.
Али жил в пригороде, в 15-ти минутах езды от Волгограда в живописном местечке, недалеко от которого протекала река Волга.
Семья дяди Али встретила их тепло. Они все пытались хоть как-то угодить им, развеселить их. Это были их самые близкие люди. Дети родного брата ее отца. Но что было самое удивительное ни она, ни Дагмара, ни даже маленькие пацаны не могли найти с ними общего языка. Они были как будто из разных миров. Да, они сочувствовали им, и с чувством жалости, которое жутко раздражало Лауру, выслушивали их рассказы о войне. Но не было понимания. А понимание и жалость совершенно разные вещи. Понимание наступает только между теми людьми, кто испытал в своей жизни одинаковые чувства будь то чувство любви, ненависти, страха или презрения. И совершенно чужой человек, некогда переживший тоже самое что и ты, может стать для тебя намного ближе, чем тот, с кем связывают родственные и кровные узы…
Дочь Али 17-тилетняя Элина была очень веселой и жизнерадостной девушкой. Она была всего лишь на пару лет младше Лауры. Ей было примерно столько же, сколько и Лауре, когда жизнь так неожиданно вызвала ее на свой окровавленный ринг.
Лаура не могла привыкнуть к тому, что каждое утро дома начиналась суета, и все спешили кто на работу, кто на учебу. Она совсем забыла, что жизнь этих людей полноценная, а не растрепанная, как старая книга, с оторванными листами.
-Лаурочка! Я в школу! Сегодня уроков мало, поэтому приду пораньше и мы пойдем гулять. Парк Победы хочу тебе показать. А ты пока посмотри мой альбом – кинула девчонка на диван к Лауре фотоальбом.
-Пока! Не скучай, сестренка! – поцеловала Элина двоюродную сестру и быстро выбежала из дому, на ходу цепляя на плечи школьный рюкзак.
Лаура осторожно взяла в руки альбом и раскрыла его. Она начала пролистывать страницы. На каждой из них мелькали счастливые улыбки детей. Лаура резко задумалась.
-А когда я в последний раз улыбалась-то?
-Когда впервые с Муслимом заговорила…точно…тогда…и то и плакала, и улыбалась одновременно – сама себе в мыслях ответила Лаура.
-Лаура, смотри! Это мы на утреннике! А ты Элину узнала? Она зимой в школе снегурочкой была на Новом году. Узнала ее? – подбежала к ней Залина – младшая сестра Элины. Девочка решила помочь старшей сестре разбираться с фотографиями.
Слово «зима», весело слетевшее с уст ребенка, так больно ударило по всему нутру Лауры, что она соскочила с дивана, бросив фотоальбом, как будто ее окатили с ног до головы холодной водой.
Чего только не было зимой! Зима! Такое страшное слово, которое перевернуло всю ее жизнь. Зима отняла у нее близких людей, зимой она лицом к лицу сталкивалась со смертью, зимой она с лихвой поняла весь смысл любви и ненависти. Зимой она научилась не бояться собственных чувств и принимать решения, ждать, молиться и верить. Когда ее двоюродная сестра на новогоднем утреннике в белом платье играла сказочную роль, она в черном платке хоронила первую любовь, а вместе с ней и свою юность…
Между девочками не было большой разницы в возрасте, но они были совершенно разными. Биологический возраст не так важен в познании мира, как психологический. Цифры не играют никакой роли – все зависит от жизненного опыта, а багаж Лауры был тяжелым – в нем лежала война, а тот, кто видел войну, как бы мало ему ни было лет, может смело заявить всему миру, что знает жизнь во всех смыслах этого слова…
-Лаууууура…ты чего? Пойдем дальше фотки смотреть! – обиженно начала хныкать девочка. Лаура продолжала стоять у окна, пока не услышала на пороге комнаты чьи-то шаги. Она обернулась. Стоял ее дядя Али.
-Ну что ты грустишь, Лаура? – ласково обратился он к ней, нежно произнося ее имя с ударением на первый слог.
-Пошли…сядем…поговорим – подозвал он племянницу.
Лаура села рядом с дядей.
Али обнял ее.
-Давно хотел с тобой поговорить! Не грусти…попытайся прийти в себя…это вещи, которые мы не в силах изменить, следовательно, нам нужно смириться…а ты же умная не по годам…серьезная…ты это поймешь…развейся с детьми…
Лаура, притянув к своему лицу его сухую, жилистую руку, резко всплакнула, обрывая разговор Али
-Руки пахнут как у папы – еле слышно произнесла она.
Али молчал. Лаура подняла глаза и увидела, как по лицу мужчины скатывались слезы.
После недолгой паузы Али прошептал
-Я не смогу тебе заменить отца, но по крайней мере обещаю, что не будешь ни в чем нуждаться.
-Расскажи мне про Увайса…я же так давно не видел его…расскажи…
Лаура долго сидела рядом с дядей, уткнувшись в его плечо, рассказывая ему о последних днях жизни отца…
Здесь время бежало быстрее и ожидание не томило сердца. Лаура не могла никак свыкнуться с ночной тишиной, с электричеством, с телевизором, с зеленеющими бульварами города и весело мигающими светофорами, с утренней суетой домочадцев, с наполненными детьми парками, с голубями, которые так и норовили сесть ей на ладошку, с красивыми высокими зданиями. Каждую ночь чужой город зажигал счастливые огни, когда ее родной горел во вражеском огне…
Лаура вела себя как дикарка, озираясь по сторонам и вздрагивая от каждого шороха. А ночью не спалось. Пару раз она втайне от всех вышла на улицу, чтобы посмотреть на небо. А на нем так мало было звезд, и те что есть были какими-то тусклыми…
-Наверное, они здесь не зажигаются, потому что никто не смотрит на небо – решила для себя Лаура. И под чужим небосводом, на котором мерцали забытые равнодушными людьми мрачные звезды, ее память снова всколыхнули те слова: «Не бойся, я рядом…я всегда буду рядом…»
Весеннюю прохладу начала сменять наступающая летняя жара. Али и его жена Малика пытались всеми силами психологически вернуть к полноценной жизни Лауру и Дагмару. О пацанах они беспокоились меньше всего. Хасан и Хусейн уже затерялись с местной детворой. Али похлопотал и Дагмара устроилась на работу в детский интернат. Имея педагогическое образование и небольшой стаж, женщина быстро влилась в рабочий процесс. Теперь оставалось разобраться с Лаурой. Когда ей задали вопрос кем она всегда мечтала стать и какую профессию хотела бы выбрать, Лаура растерялась, ведь в последнее время все ее мечты сводились лишь к одному – выжить до следующего дня. Так и не добившись от нее нормального ответа, решили, что она последует выбору Элины и пойдет учиться вместе с ней.
Наблюдая за тем, как успокаивается мать, Лаура ощутила на себе огромную ответственность. Девушка знала, что мать нуждается в ней словно засохшая земля в живительной влаге. И поэтому ей нужно жить, хотя бы ради нее. Лауре было тяжело, но и тем не менее она проводила над собой огромную работу, отгоняя воспоминания, стараясь не думать о Чечне, пытаясь забыть все это как страшный сон. Иногда ей бывало стыдно, что ее порой так сильно раздражала семья дяди, ведь они не виноваты, что не пережили все что случилось с ней; человек не выбирает свою судьбу, а лишь следует за ней…
Как-то раз дядя Али обрадовал домочадцев, что они поедут отдыхать к реке, к непростой реке, а к самой Волге…
Радости Дагмары не было конца и предела, когда она впервые за все это время услышала смех дочери, которая вместе с сестрами собиралась на отдых…
Дагмара не могла налюбоваться своей девочкой. Она действительно была красивой. Настоящая, чистая, женская красота давала о себе знать, хоть и была измучена жизнью. Бирюзовое платье все больше подчеркивало серый цвет ее глаз и светлоту кожи.
-Мама, пошли быстрей! – окликнула она мать и побежала следом за Элиной.
Чуть погодя они все приехали к реке. Волга была спокойна. Синяя речная гладь успокаивала и умиротворяла душу. Щебетали птицы, вокруг слышался веселый смех людей. Лаура дала себе слово ничего не вспоминать, но, когда она села на берегу и опустила ноги в воду, коварная память подкралась к ней сзади, как хищник к беззащитной жертве. Лаура вспомнила мутные воды Сунжи. Зеленая вода этой реки всегда отдавая каким-то блеском, едва заметно шевелится, и кажется, что она слышит тебя и отвечает на все вопросы. Лаура так резко соскочила и спрыскивая с ног воду, быстро обула шлепанцы. Какой-то неестественно холодной показалась ей река и тревога снова окутала сердце.
-Как тебе наша Волга? Прыгай за мной! – крикнула ей Элина и плюхнулась в воду, а за ней и остальные дети.
-Лаурааааа, пошли к нам – кричали они ей.
-Я потом…- с натянутой улыбкой махнула она им рукой и отошла в сторону.
-Пошли, дочка, садись – услышала она за спиной голос. Лаура оглянулась. Неподалеку, на деревянной скамеечке сидели две бабушки.
Девушка вздрогнула от их голоса. Эта чистая, без всякой примеси русская речь до боли напомнила ей разговоры солдат, без стука врывавшихся в их дома.
Лаура молча улыбнулась и кивнув головой, села рядом с ними.
-Это ты с Грозного которая?
-А как вы догадались? Я вроде бы не отличаюсь внешне от местных…
-Глаза печальные…
Лаура действительно удивлялась, когда в ней здесь сразу же находили кавказские черты.
Лаура усмехнулась.
-Ты чего не купаешься? Твои вон все у реки…нравится тебе Волга?
-Моя Сунжа красивее…
-А она какая? Больше нашей Волги?
-Нет, меньше…она зелено-красная…
-Ты о чем, деточка? Разве реки бывают красными? – удивилась старушка.
-Бывают, бабушка…на войне все бывает…даже реки красными бывают – ответила Лаура.
Старушки растерянно посмотрели на нее.
-Ты это…не грусти, дочка…ты молодая…тебе еще деток надо своих растить. Молодость…она на все плюет!
-Ээээхх…где же она наша-то? – поддержала вторая.
-А Волга сегодня особенно красивая – перевела ее мысли в другое русло первая.
-Течет река Вооооооолга….издалека доооооолгоооо….а мне семнааааадцать лееет – затянули они песню.
-А тебе не семнадцать ли, девочка? – спросила бабушка Лауру.
-Нет…бабушка…мне скоро двадцать – улыбнувшись ответила Лаура.
-Кому это тут скоро двадцать? – смеясь подошла к ним третья тучная женщина преклонного возраста.
-Это наша Кузьминишна. Кстати, большой друг всех девок молодых…гадает неплохо…вот и бегают они к ней – представили Лауре две старушки свою подругу.
-Это ты чеченка которая? Слыхала, что к Али беженцы из Чечни приехали…слыхала.
-А давай и тебе погадаю…у меня даже карты с собой…давай на суженого погадаю, на любимого – прицепилась она к Лауре.
Две старушки с любопытством смотрели на девушку.
-Нет у меня ни суженого, ни любимого – глухо ответила Лаура.
-Как это? Двадцать лет уже и никого не любила? – удивилась Кузьминишна.
-Не долюбила…убили его…на войне…он воевал – раздраженно ответила Лаура.
-А Вам спасибо…гадать мне не нужно – поблагодарила она женщину и быстро ушла к реке, где веселились ее братья и сестры.
Пикник удался, и семья ехала домой. Дагмаре было обидно, что Лаура не стала вообще спускаться к реке.
-В Сунже ты всегда плескалась, Лаура…а здесь повела себя как будто воды боишься – пожурила она дочку.
Лаура как обычно молчала.
Прошло несколько дней. Лето было в самом разгаре. Утром, когда она вместе с матерью разбирала продукты, которые они принесли с магазина, зашел Али.
-Ну, патриоты мои! Радостная весть у меня есть для вас…
Лаура с Дагмарой вопросительно посмотрели на него.
-Чечня наша говорят, оживает…референдум прошел…администрацию создали, картина говорят даже и в сравнение не идет с прежней. Одним словом, говорят, что война заканчивается…знакомого встретил…скоро уезжает, я настоятельно попросил его заехать к Умару и посмотреть, как они там.
Дагмара посмотрела на дочь. Лаура бросила на стол пакет, подбежала и обняла дядю.
-Вот видишь, Лаура, Лаурита моя, вечно плохо не бывает…жизнь – материал полосатый. У нас теперь на очереди стоит белая полоса – прижимал он к себе племянницу, на свой лад называя ее имя.
Вести из Чечни действительно приходили хорошие. И они стали вторым дыханием для девушки.
Надежда так захлестнула ее, что она уже захлебывалась от ее переизбытка.
Теперь она была твердо уверена, что они скоро уедут и она увидит свой истерзанный, испепеленный Грозный, один разбитый камушек которого она не променяла бы на сотни красивых мегаполисов…
Тем, кто верит в предопределение судьбы бывает намного легче переносить все, что выпало на их долю. Вера заполняет те отверстия на сердце, которые делает горе. И верующий человек осознает, что вся его жизнь уже давно расписана, и ничего не произойдет с ним больше того, что предначертано Аллахом. Вера успокаивает сердце и остужает любые раны. Искренне верящий в Аллаха всегда смириться с его волей, ибо знает, что Всевышний любит своих рабов и испытание, ниспосланное им – это еще один шаг в приближении к нему. Так и сердце Лауры понемногу остывало, хоть шрамы все еще и ныли.
Начались школьные каникулы. И теперь у детей была куча свободного времени. В один из жарких летних дней Лауре снова захотелось на реку.
-Давай лучше на карусели? – предложила Элина.
-Нет, я хочу на реку – капризно ответила Лаура.
-Вы ее еще хорошо не знаете! Она же упряма до ужаса. Придется вам на реку – пошутила Дагмара.
-Река, так река! Только в этот раз придется купаться! Будешь отказываться, силой затащим в воду – смеялись девчонки.
Погода на улице действительно стояла хорошая. Лето здесь было не таким знойным как в Чечне…
Девочки сами решили пойти к реке, и Малика с Дагмарой не стали им препятствовать, и вместе с ними вышли из дому, чтобы сходить в магазин. Им было по пути.
Когда они уже достаточно далеко ушли от дома, Лаура услышала знакомый мотив и прислушалась. До них доносилось: «Течет река Воооооолгаааа….»
Элина рассмеялась.
-Это наши бабушки постоянно поют.
-Знаю! Я уже с ними познакомилась.
-А Кузьминишну не видела нашу? Слушай, давай вместе пойдем к ней погадаем! Я просто мамы боялась. Она не разрешит. А вдвоем мы можем пойти и не скажем никому! Давай? – загорелась Элина.
-Нет. Я не верю в это – улыбнувшись, тихо ответила Лаура.
-Что снова на реку? – окликнули их бабушки.
-Да! На реку! – наперебой весело ответили им девушки, а следом за ними вприпрыжку бежала и младшая Залина.
Волга снова была спокойна. Элина потащила за собой Лауру и зашла в реку. Они громко смеялись, толкая друг друга в воду.
-Она действительно такая холодная, или мне кажется? – спросила Лаура, отбрасывая от лица мокрую прядь волос
-Не такая уж и холодная, а что? – в недоумении ответила Элина.
-Это она просто плавать боится – смеясь, подколола старшую сестру Залина.
-Это я-то не умею? Да я у Сунжи выросла! Я тебе покажу кто не умеет – обиженно ответила Лаура и потащила за собой Залину.
Девчонки с шумом плескались в воде. Лауру все же не отпускал холод.
-Может тебе нельзя действительно здесь плавать? Я слышала бывает, что река не принимает…так соседские бабушки говорили – на полном серьезе сделала ей замечание Элина.
-Да ну вас! То приметы, то гадания…ни во что не верю – рассмеялась Лаура.
Она вместе с Залиной заплыла достаточно далеко. Элина осталась позади.
Не прошло и пятнадцати минут, как Элина услышала крик своей младшей сестры.
-Помогите!!! Она тонет…тонет!!! – кричала девочка.
Элина растерялась. Она босиком побежала вдоль берега, чтобы позвать людей на помощь, но уже издали увидела, как к реке бежит один мужчина. Элина узнала в нем их соседа.
-Дядя Вася, быстрее…сестра моя тонет! Помогите! – подбежала она к нему.
Мужчина на ходу кричал Залине
-Тащи ее!!! За волосы хватай! За волосы! Волосы не отпускай, пока я не доплыву!
Он быстро скинул с себя футболку и прыгнул в воду. Он видел, что течение все быстрее начало уносить их обеих. Мужчина понял, что у ребенка не хватает силы удержать ее, и девушка тащит ее за собой.
-Отпусти ее!!! Отпускай! Отпускай! – кричал он ей.
Из последних сил Василий доплыл и схватил девушку, которая уже уходила под воду.
Когда они вышли к берегу, Залина дрожала и не сколько от долгого пребывания в воде, а от страха. У Элины началась истерика. Она с криком подлетела к Лауре и начала тормошить ее
-Открой глаза, Лаура!!! Глаза открой – орала девушка, припав к ее груди.
Все сбежались. Кто-то уже вызвал скорую.
Фельдшер осторожно перевернул девушку на живот, чтобы изо рта вышла вода, но тело все равно оставалось бездыханным. Вдруг прогремел чей-то голос
-Отойдите все!!!
Элина узнала отца.
-Это Ваша дочь? Простите…но…
-Отойдите – прервал врача Али.
Все расступились. Али опустился рядом с ней на колени и осторожно приподняв ее голову, начал поворачивать тело в другую сторону. Элина поняла, что он хочет положить ее в направлении Юга. И в этот момент она окончательно осознала, что Лаура умерла.
Элина вскрикнула и припала лицом к земле, согнувшись вдвое. Это было ее первое в жизни потрясение, которое стало самым тяжелым испытанием за всю ее жизнь.
Али осторожно положил руку на голову девушки и над тихой речной гладью безмолвной Волги разнеслось
-Бисмиллах1иррохьманниррохьиииииим….ясииииин…
Малика и Дагмара возвращались с магазина. Вдруг они увидели, что навстречу им идет, размахивая руками, встревоженная соседка.
-Дочка твоя утонула! Беги к реке! – кричала она.
Малика даже не успела очнуться, как Дагмара кинула на землю два пакета и со всех ног бросилась бежать. Хотя женщина не уточнила чья именно дочь, Дагмара почему-то была уверена, что речь идет о именно о Лауре. Следом за ней, пытаясь не отставать, бежала Малика.
Еще издали заметила Дагмара деверя, который шел им навстречу, неся на руках свою хрупкую ношу, длинные, светлые волосы которой развевались на летнем ветру.
У Дагмары отнялись ноги от обуявшего страха, и тем не менее она надеялась, что дочь просто без сознания.
-Лаура – тихо произнесла она и вытянула вперед руку, чтобы дотронуться до нее.
-Дагмара….Дагмара…я никогда не прощу себе ее смерть…я…мы…мы не уберегли ее…- язык Али заплетался, он не знал о чем он говорит, а руки мужчины тряслись и казалось, что вот-вот и он уронит с рук девушку.
Дагмаре стало плохо. Перед глазами потемнело, а ноги подкосились. Женщина не выдержала и упала в обморок. Пережитое горе, конечно же делает сердце крепким, но только не сердце матери, каким бы стальным оно ни было, несчастье собственного ребенка может его расплавить. Смерть Лауры стала необъяснимым явлением для обоих семей. Жизнь Али и его детей была соткана из счастливых моментов, и так нелепо оборвавшаяся юная жизнь Лауры явилась большим потрясением в их судьбе.
Хасан и Хусейн, плача бегали вокруг матери, забыв даже о мертвой сестре. Дагмару никак не могли привести в чувство, и дети напугались, подумав, что мама тоже умерла. Истерика Элины, плач детей и Малики, паника, в которую впал сам Али – это была страшная картина, а самым ужасным в ней было окружение чужих людей. Смерть стоит за спиной человека, и поэтому жизнь на чужбине плоха тем, что в минуты подобного безудержного горя рядом не бывает поддержки, а ведь у вайнахов принято разделять беду любого, независимо родственник он или нет. Дагмара очнулась. И в первые же секунды, как только она открыла глаза женщина крикнула дочери
-Лаура! Где моя Лаура?! Нам надо срочно в Грозный!
Все переглядывались. Они поняли, что Дагмара еще до конца не пришла в себя.
-Дагмара, попроси у Аллаха терпения вынести это…я умоляю тебя, не теряй веры – с плачем бегала вокруг нее Малика.
-Отойдите все! Нам надо ехать – бормотала женщина.
Легкое головокружение не давало ей нормально удержаться на ногах. И она снова плюхнулась на диван.
-Позови своего мужа…где он? – спросила она Малику.
-Али…он на улице…он собирается за людьми ехать…надо готовиться…его друзья чеченцы… - Малика сама не знала, о чем она говорит.
-Не надо ни к чему готовиться! Срочно везите нас домой! Я не хочу ничего ждать – орала Дагмара.
На крики забежал Али. Все снова переглядывались.
-Да не смотрите вы на меня как на сумасшедшую! Ты слышишь меня? – повернулась она к Али (у вайнахов не принято обращаться к родственникам мужа по имени) именем твоего умершего брата и сегодня ушедшей к нему твоей племянницы, моей дочери прошу я тебя сейчас же…прямо в эту же минуту…отправь нас домой…в Грозный…я знаю…ты не похоронишь ее здесь…ты просто хочешь подготовить…чтобы тело обмыли…но я умоляю тебя не делать этого. Конечно, я не смогу тебя заставить…я слабая женщина…но моя дочь не простит меня…нас не простит, если я как можно быстрее не отвезу ее домой…я и так перед ней виновата, пойми меня – зарыдала Дагмара, обрывая свою речь.
-Собирайтесь! – глухо крикнул Али и выбежал на улицу.
Малика осталась с детьми дома. Хасана и Хусейна тоже решили оставить на некоторое время здесь, так как мать снова вернется, а Али и Дагмара вместе с телом выехали в сторону Грозного. С Али решил поехать и его близкий друг Асланбек.
Дагмара вела себя стойко и всю дорогу неустанно шептала:
-Я Аллах1 собар ло ахь суна! (О Аллах, даруй мне терпения! с чеч)
Путь предстоял немалый. Как бежало время Дагмара не ощущала. Было много остановок, когда заправляли машину. Мужчины предлагали ей воду, еду, но она не реагировала. Казалось, что женщина окаменела на этом сидении. Они уже проезжали калмыцкие степи и добирались до Элисты, еще немного и Дагестан, а потом уже Чечня…
Издали замелькали блок-посты, огороженные колючей проволокой. Дагмара как будто проснулась
-Лаура, девочка моя…мы доезжаем до Чечни…уже почти въехали…скоро Грозный…я тебе скажу, когда до Грозного доедем – с шепотом сжимала она холодную, посиневшую руку своей дочери.
Али разволновался.
-Хоть бы она с ума не сошла – тихо сказал он Асланбеку.
-Надо было Малике с ней поехать
-Так не дала же…никому не дала…
С ума Дагмара не сошла. Она была в здравом уме и светлой памяти, с крепкой верой во Всевышнего Аллаха, которая дала ей смириться даже с такой страшной потерей, как смерть единственной дочери. Дагмара смотрела на девушку. Казалось, что она спит, только сон был очень спокойным. Жизнь Лауры усилила свой бег, ее как кассетную пленку перемотали вперед и больше уже ничего не осталось ей пережить. Все она успела испытать – войну, бедность, любовь, ненависть, страх, презрение, ожидание, горе, все, что для кого-то тянется на протяжении долгой жизни, уместилось в короткий промежуток времени, ниспосланный ей свыше. Одно лишь счастье она не успела познать и так и не поняла смысл этого слова…
Чем короче становился путь до Чечни, тем больше возрастала в машине тревога. Али волновался не меньше, чем Дагмара. Он давно не был на родине. Здесь похоронены родители, умер Увайс и с каждой минутой он осознавал, что все ближе и ближе встреча с братом, которая станет для него мучительным испытанием. Умар был в ответе за семью Увайса, и переправил их к нему, а он не смог сберечь девочку, и каково ему теперь смотреть в глаза своему брату? Ему было стыдно перед Умаром, да и перед всей Чечней, боль с которой он так и не разделил.
Сердце Дагмары все также билось сильнее. Совсем скоро она увидит Умара, Зарему, их детей, остальных родственников, соседей, мать и сестер Муслима. С этими людьми ее связывало многое и с ними разделять свое горе ей будет намного тяжелее.
Дагмара все чаще поглядывала на дочь. По мере приближения к Чечне ей казалось, что если она хотя бы не проснется, то дрогнет какой-нибудь мускул на ее теле, настолько велика была привязанность Лауры к родине. Дагмара до конца своих дней чувствовала себя виноватой перед дочерью, что она увезла туда ее против воли. Конечно, же если настал срок, то смерть настигнет в любом месте, но по иронии коварной судьбы получилось так, что Лауру не задели свистящие у ее виска пули, летящие осколки, а душе ее суждено было покинуть плоть в холодных водах чужой реки…
Показался полуразбитый мост над Сунжей…
Дагмара вскрикнула
-Лаура! Сунжа! Твоя Сунжа…проснись…моя родная…мы дома – начала тормошить тело Дагмара.
Мужчины были перепуганы. Асланбек остановил машину.
-Дагмара, прекрати! Попроси у Аллаха терпение и веру! Приди в себя! – уже кричал он на женщину…
А дальше все как раньше...черный город, бродячие, голодные собаки, плач, причитания, подготовка к похоронам, суета…
Смерть Лауры потрясла все село. Кто бы думал, что конец ее неспокойной жизни станет таким загадочным и непонятным, что ее оголенную душу, открытую навстречу всем жизненным ветрам, унесет в своем течении река далекой чужбины?
Ее похоронили до захода солнца, в тот же день, как они добрались до дома.
Умар и Али стояли на кладбище. Лаура лежала рядом с отцом, и всего лишь несколько могильных холмов отделяли ее и от того, кому она одной осенней холодной ночью пообещала всегда быть рядом…
Али опустился рядом с могилой брата и осторожно провел рукой по земляной насыпи…
Вечерело. Летние сумерки разливались по небу. Тишина на кладбище окутывала тревогой. Все потихоньку отошли, оставив братьев одних.
-Али – тихо окликнул брата Умар.
Мужчина молчал. И после небольшой паузы посмотрел на него и с болью в голосе произнес
-Умар…мне стыдно…
-Да что перед нами-то стыдиться…от судьбы не уйдешь…все по воле Аллаха – оборвал его на полуслове Умар.
-Нет…мне не перед вами стыдно, мне перед своей родиной стыдно…мне перед ними всеми стыдно – он окинул взглядом кладбище, - а вам я завидую…вы смело можете ложиться в эту землю без всякого зазрения совести…вы разделили с ней ее судьбу…в отличие от меня…я спокойно спал, кушал, жил в свое удовольствие, когда вы тут цеплялись за каждый камень! – его голос сорвался.
Умар дотронулся до его плеча и тихо сказал
-Аллах нам всем судья…вставай…пошли домой…нас люди ждут.
Несмотря на длинный летний день, вечер с необыкновенной скоростью опустился на село. В вышине затрепетала первая звезда. Любимые звезды Лауры горели теперь для других, а безмолвное чеченское небо все также наблюдало свысока за тем, что происходило на земле.
Дагмара проводила свою единственную дочь в праведный мир, в последний раз нежно поцеловав ее впалые щеки…
-Я говорила, что мы все когда-то будем рядом…и успокаивала тебя так, но я же не хотела, чтобы ты меня бросала – шептала она.
Родители и дети связаны невидимыми узами и смерть кого-то из них, бывает самым сильным потрясением в жизни любого человека, но гораздо страшнее, когда мать переживает своего ребенка. Ребенок является опорой для матери, ее жизненным огоньком в молодости и крепкой тростью в старости, чтобы споткнувшись, не упасть. В природе все гармонично сбалансировано. Мать воспитывает детей, потом они взрослеют, у них появляются свои, потом стареет мать, и они с достоинством встречают ее старость и следующую за ней смерть, и так все по кругу. Боль стихает. И вроде бы ничего не меняется за миллионы лет существования этого бренного мира, и только на сердце матери, похоронившей своего ребенка шрамы никогда не стягиваются. Смерть собственного ребенка для любой матери – это апокалипсис, который происходит в одной ее душе. Она начинает терзать себя, что не уберегла, не доглядела, не долюбила…
Так и Дагмару не знали, как и чем успокоить. Не совсем к ней применимы были слова – жизнь продолжается, получай от нее удовольствие и живи дальше. Хотя на самом деле она-то продолжалась… и солнце по утрам выпускало лучи и небо ночами зажигало звезды, все было как раньше. И теперь единственным, маленьким толчком для продолжения своего пути для Дагмары служили два сына, которые нуждались в ней, ждали ее и молили о ее здоровье. Хасан и Хусейн – они были два рычага ее сердца, которые заставляли его не сбиваться с ритма. Сердце продолжало работать, но струн на нем не было. Теперь оно просто бренчало как забытая на чердаке старая гитара…
Завершились все традиционные процессы похорон, закрыли ворота, начали расходиться люди. Дагмара за все это время не была у себя дома. Похороны проходили у Умара, да и пожить она решила там, пока не уедет. Переступить порог своего дома у нее не хватило бы сил – груз воспоминаний был тяжелым как свинец.
А как же война? Куда она делась вообще? Где грохот бомб и свист пуль? Где черные истребители, вертолеты? Где солдаты с раскрасневшимися рожами, грязной бранью осыпавшие их по утрам? Где ежедневные похоронные процессии и огромные воронки под ногами? Где эти проклятые филины, ухающие в тревожную ночь? Куда все это делось? – думала Дагмара.
И кто-то ей тихо пояснил – заканчивается война…мир наступает.
Дагмара горько усмехнулась. Как же ей было на все это наплевать. И свое равнодушие ее удивляло, а порой даже и пугало. Они ведь так мечтали с дочерью о том дне, когда весь этот ужас закончится и они смогут спокойно вздохнуть. Им казалось, что день окончания войны станет самым счастливым моментом их жизни, что они крикнут на весь мир о том, что в этом сражении победителем вышла жизнь! Но чеченские войны так и не нашли свое место в календаре. Они так и остались событием без начала и конца и их какое-то абсурдное завершение не заметили даже сами жертвы. Перегорело все изнутри…
Ближе к осени Дагмара уехала в Волгоград. Дети пошли в школу. И холодная жизнь включила свой равнодушный механизм, который начал монотонное движение вперед, все быстрее сокращая путь до вечности. Лаура перевернула жизнь всей семьи Али. Тяжелее всех эту утрату переносила Элина. Смерть двоюродной сестры стало ее первым жизненным экзаменом, это была первая дыра на ее совершенно чистом сердце. Теперь жизнь Элины разделилась на до и после, и на мир она смотрела совершенно другими глазами. В тот момент, когда из Лауры уходила жизнь, горячими каплями слез из Элины выходила юность.
Холодная русская осень багрянцем окутала деревья и кусты. Дагмара иногда вспоминала Чечню, в которой, наверняка, сейчас было тепло и солнечно и сердце маленькими капельками тихо обливалось кровью…
В один из ненастных хмурых дней ноября к ним в интернат доставили ребенка. На вид девочке было лет семь. Темно-каштановые две косички забавно торчали за ушками, а в больших карих глазах была сокрыта детская любознательность. Дагмара пристально смотрела на девочку. Воспитательница Наталья Алексеевна заметила и обратилась к ней
-Не смотри, Дагмара! Не ваша, хоть и темненькая
-Да вижу, что не наша…вот так, наверное, и в моей Лауре не признавали славянку, хоть и была светлой – вздохнула Дагмара.
Девочку звали Лена. Выяснилось, что органам опеки о девочке сообщили соседи. Жили они в одной деревеньке под Волгоградом. Отца девочки никто никогда не видел, а вот мама Лены ни разу не показала себя как образцовая мать – употребляла алкоголь, состояла в сомнительных кампаниях, и в итоге укатила в город с очередным ухажером, бросив ребенка, который теперь скитался по чужим дворам. Девочка была смышленая и спокойная. Дагмара с умилением смотрела на то, как она стеснительно поправляла свои волосики и сжимала в руках старую, потрепанную куклу. Женщина долго не могла свыкнуться с потерей дочери. Для любой матери необходима дочь. Дочери с годами, наоборот больше привязываются к матери, тогда как сыновья наоборот отдаляются в силу разности природы. Дагмаре сложно было свыкнуться с тем, что у нее больше нет дочери, что ей некому делать замечания, что ей не для кого высматривать в магазинах платья, что больше никогда не прижмется к ней худенькое тельце, которое так нуждается в ее тепле, что ей не за кем смотреть вслед и с замиранием сердца задумываться над тем, что она так быстро взрослеет, что ей некого больше в своем воображении представлять красивой невестой…
Лену определили в ее группу. Ей было 8 лет. Разговорчивая девочка сразу нашла общий язык с воспитательницей. Она часто подбегала к ней за помощью – то бантик завязать, то платьице подправить. И всякий раз, когда Дагмара дотрагивалась до нее, по телу пробегали непонятные мурашки.
С Дагмарой происходили невероятные вещи. Ее внутренний мир был разбит, и под его развалинами лежало ее истерзанное сердце. Ничего не могло ее отвлечь. Что-то ей было необходимо, а вот что она не знала сама. Работая в интернате и видя беззащитных детей, которые с надеждой, что их заберут в семью наблюдали за каждым посетителем, в ее голову прокрадывались все же мысли об усыновлении ребенка, но потом она задумывалась над тем, сколько в Чечне осталось этих сироток, не лучше ли поехать домой и осчастливить своих? Но после того как Лена пришла в их интернат, Дагмара поняла, что сценарий судьбы имеет свою загадку. Она все чаще и чаще задумывалась о девочке, совершенно забывая, что в ней течет кровь тех, по чьей вине пошла наперекосяк жизнь всей ее семьи. За последнее время Дагмара уяснила для себя, что спорить с судьбой бесполезно и с каждой минутой все больше убеждалась, что ее желание удочерить Лену далеко не мимолетная мысль.
Через некоторое время Дагмара решилась поделиться с домочадцами своим решением. Малика была на ее стороне, Али оставался нейтральным, а вот в штыки эту новость почему-то восприняла Элина, которая даже слышать не хотела о русской девочке в своей семье. Она крайне удивила Дагмару, ведь Элина родилась и выросла в Волгограде и знала она русских только с хорошей стороны, да и в смерти Лауры они ведь по сути не были виноваты, если она из-за этого так реагировала. Но Элина не объясняла свое поведение, а сразу же начинала дико плакать.
Дагмара по телефону поделилась своим решением и с родственниками из Чечни. Умар был только рад – главное, что женщина отвлечется. Одним словом, все ей дали право собственного выбора и сошлись на том, чтобы она поступала как велит ее сердце, если, конечно, оно в состоянии еще что-то чувствовать.
Дагмара теперь возилась с документами, и в один из пасмурных дней холодного ноября она сообщила Лене, что заберет ее домой.
-Так получается, теперь ты моя мама? – сверкая большими глазами спросила девочка. Детдомовские дети только и живут мечтой, чтобы обрести свою семью.
-Да, Леночка, я теперь твоя мама! – ответила Дагмара, погладив ее по голове.
У Дагмары предстояла еще большая работа с Леной, ведь девочка наверняка не знала, что ее жизнь в корне должна измениться. Дагмара даже задумалась как ей сообщить, что ей придется стать частью чеченской семьи. Дагмара еще не забрала девочку домой, пока не завершилась бумажная волокита. Теперь она чаще проводила с ней время и пыталась объяснить ей, что ей предстоит сложное и долгое превращение в чеченку.
-А меня теперь и Леной не будут больше звать?
-Нет не будут…у тебя будет красивое мусульманское имя.
Али советовал Дагмаре, чтобы она постаралась воспитать девочку, прививая ей с детства любовь к исламу.
Настал тот день, когда Лене разрешалось уйти домой вместе со своей новой мамой. Девочка шла за руку с Дагмарой, натягивая на голову розовую шапку. Вечерело. Осенний холод обжигал лицо. Дагмара усилила шаг, чтобы быстрее добраться до дома. Вдруг Лена споткнулась. Дагмара взглянула на нее. Девочка смотрела на небо. Дагмара подняла глаза. На вечернем небе дрожала тусклая звезда. Она остановилась как вкопанная. Ее будто током обожгло воспоминаниями
-Лена, ты любишь звезды?
-Я люблю смотреть на небо. Смотри, там только одна звездочка…скоро зажгутся еще другие.
-А знаешь, как на чеченском языке называют звездочку?
-Нет!
-Седа…а еще это женское имя…седа – снова повторила она.
-Красиво – весело ответила Лена.
-Слушай…а давай ты будешь у нас Седой? Давай? – осенила ее мысль.
-Получается, я буду звездочкой? Давай – сразу согласилась девочка.
-Как мы с тобой здорово догадались – улыбнувшись, сжала ее теплую ладошку Дагмара, а по лицу осторожно скатилась слеза.
Дагмара знала, как Лаура любила звезды, и даже пару раз замечала, как она украдкой ночью, когда они только приехали в Волгоград, выходила, чтобы посмотреть на небо, но здесь не было таких звезд, какие зажигались в небе над Грозным.
-Знаешь, Лена, ой, то есть Седа…в Чечне совсем другие звезды…
-Разве они не одинаковые везде?
-Нет…там ярче, выше и красивее…увидишь, когда мы уедем…
И с этого вечера Седа стала полноценным членом чеченской семьи. Как же удивительно переплетены нити судьбы. Кто бы думал, что Дагмара станет самым близким человеком для русского ребенка?
Все полюбили девочку, одна лишь Элина оставалась к ней равнодушной и даже ни разу не приласкала ее.
На зимних каникулах Дагмара решила уехать домой. Мальчики подросли, нужно обустраивать дом, быт, да и обстановка в Чечне уже наладилась. Больше всех к отъезду готовилась Седа. Ведь с первого дня ее нахождения в этой семье все ей твердили как прекрасна чеченская земля, какие там высокие горы, широкие реки, деревья, усыпанные фруктами, что там все по-другому, даже звезды зажигаются не так.
-Хорошо, что все-таки война заканчивается – сказал как-то Али за обеденным столом.
-Дядя, а что такое война? – спросила Седа.
У Али упала из рук ложка и с шумом ударилась о стол. Наступило молчание, которое так никто и не нарушил, чтобы ответить на вопрос ребенка.
Вещи были собраны. Было решено, что они уедут, как только пройдет новогодний утренник Седы.
Девочка перед зеркалом усиленно репетировала свою роль.
-Мама! Послушай, правильно я читаю или нет
Чистая русская речь ребенка проникала по самое сердце Дагмары и как будто проводила по нему раскаленным железом.
-Быстрей бы ты научилась разговаривать по-чеченски – неожиданно даже для самой себя выпалила она.
-Мама, ты не любишь русских? – девочка четко задала свой вопрос, который заставил женщину растеряться. Она не ожидала, что ребенок у нее может спросить такое.
-Главное, что я люблю тебя – ответила она и притянула к себе девочку…
А в Грозном снег еще не выпал и как обычно зеленела трава.
Когда они въезжали в город, женщина опустила на колени голову и так не подняла ее, пока они не проехали всю центральную часть.
-Это и есть красивая Чечня? Здесь же страшно, мама! Давай уедем обратно – встревоженно тормошила ее Седа.
Дагмара взглянула на улицу через вспотевшее оконное стекло машины.
Пустыми глазницами окон разрушенных высотных зданий на нее смотрел ее родной Грозный. Ей хотелось на ходу выскочить из машины и припасть лицом к грязной городской слякоти, целовать руины этого черного города за какие-то неизвестные грехи обреченного на вечную борьбу и сражения. Эта встреча с Грозным ей давалась тяжелее. Когда-то по его улицам она везла Лауру, которая так нехотя покидала его, а потом ее же похолодевшее тело она везла обратно, чтобы опустить его в родную землю, а теперь она везет ту, которая никогда не заменит ей дочь, но для которой по воле судьбы ей суждено было стать матерью…
В селе весть о том, что Дагмара приехала с русской девочкой, которую она удочерила, разлетелась со скоростью света. Все были поражены поступком женщины. А время шло, и Седа уже понемногу привыкала к своей новой жизни и терялась среди сверстников, которые быстро приняли ее в свой круг. Проходили дни, месяцы, а за ними и годы. Сыновья Дагмары повзрослели и стали хорошей для нее опорой, да и Седа росла не по дням, а по часам. Дагмара не бросала свою педагогику, работала в сельской школе, все свободное время отдавала воспитанию девочки, посадила вместе с ней молодой сад, ухаживала за ним. Дагмара с первого дня, как она удочерила Седу решила не говорить ей о Лауре, да и родственников всех предупредила, а вот соседям и знакомым не сказала, надеясь на их сочувствие. Но никто ни разу не осмеливался упоминать имя Лауры – слишком сильной была эта боль, и не только для одной Дагмары, но и для всего села. Как-то раз она вместе с Седой вечером возвращалась с магазина и ее взгляд остановился на изрешеченных пулями воротах дома Муслима – на них криво висела табличка, на которой было мелом нацарапано – «Продается дом». Что-то снова больно дрогнуло в груди…Когда Дагмара приехала из Волгограда вместе с девочкой, она поинтересовалась у сельчан, что соседей не видать. Ей рассказали, что дочери вышли замуж, а Бекиса умерла. Теперь видимо сестры решили продать дом…
Они шли по ночной улице и неожиданно Седа задала ей вопрос
-Мама, а ты помнишь, когда я была маленькая, как ты мне один раз сказала, что в Чечне очень яркие звезды, все забывала у тебя спросить…нет же их, то есть они есть, но не такие, какими ты описывала. Почему ты тогда так говорила?
Дагмара задумалась
-Может, потому что они угасли вместе с людьми, жизни которых отняла война – подумала Дагмара.
-Да я просто тебя хотела заинтересовать – весело ответила она.
Седа засмеялась.
А ведь на самом деле в войну звезды действительно были необыкновенно яркими. Они были рассыпаны по всему небу, а кое-где даже светили кучками. В какие только созвездия они не переплетались в те страшные военные ночи…
Неумолимое в своем беге время уносило с собою все, и лишь память как могильная плита тяжким грузом лежала на людских сердцах. Дагмара иногда смотрела в сторону кладбища, но так и не решилась туда сходить – ее силы просто иссякли.
-Прости меня, моя девочка, что не прихожу…но знай, что я всегда с тобой рядом – шептала она, иногда, поглядывая в сторону той холмистой местности…
А Грозный вернулся к жизни. С шумом взлетели в небо фонтаны, громкими салютами ознаменовывался каждый праздник, парки и аллеи были задушены цветами, и зеленая Сунжа снова билась о берег, а набережная каждый вечер собирала молодежь…
Жаль, что как город нельзя восстановить и разбитые войною в нем людские судьбы…
-Как тебе вот это?
-Мне кажется мне пышное больше пойдет? Как ты думаешь? –щебетала Седа, показывая Дагмаре платья в свадебном салоне.
Седа пошла по стопам матери, поступила в пединститут, и там познакомилась с хорошим парнем, который сразу же решил связать свою жизнь с такой прекрасной девушкой.
В Грозном гуляла красивая весна 2015 года. Столица утопала в цвету.
-Мам, наш город такой красивый! Волгоград не такой правда же? Наш как с открытки! Давай прогуляемся по парку – Седа не умолкала ни на минуту, а Дагмара шла за ней, также весело смеясь.
Настал долгожданный для Седы день. Утро началось с предсвадебной суеты. Съехались все родственники, складывали в чемоданы новые вещи, приехала и визажист, чтобы нарядить Седу, а с минуты на минуту должна была приехать Элина. На Элине в этот день лежала особая миссия. У чеченцев вместе с невестой уезжает и одна из сестер, либо родная, либо двоюродная, чтобы проводить ее в дом жениха. Она проводит с ней какое-то время, а родственники жениха в свою очередь, щедро одарив ее подарками, провожают домой.
-Ну что так Элина задерживается! Между прочим, она меня с детства не любила, поэтому и сейчас из-за вредности своей не приезжает вовремя – капризничала Седа.
-Кто это кого не любит? – смеясь зашла в комнату Элина, заводя за собой двоих детей. Элина вышла замуж и стала красивой, взрослой женщиной, в которой едва можно было различить прежние черты той веселой девчонки, плескавшейся в Волге.
На улице послышался шум – приехал свадебный кортеж. В дом зашли женщины, мужчины, среди которых было много красиво наряженных молодых девушек. Зашли и соседи, подружки, одноклассницы Седы. Комната наполнилась шумом. Каждый стремился подойти, обнять невесту, пожелать ей счастья и сфотографироваться с ней на память. Сельчане перешептывались друг с другом, поглядывая на Дагмару, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она заранее запрограммировала себя на спокойствие, которое пыталась пронести через этот день. А вот приезжие были удивлены.
-Молодец мама! Единственную дочь выдает замуж и не волнуется – подшучивали они над ней.
Вдруг среди людей, Дагмара встретилась глазами с одной женщиной, образ которой был ей до боли знаком. Она подошла и обняла Дагмару
-Поздравляю! Дай Аллах ей счастья. Я недавно приехала к родственникам…увидела машины…потом мне сказали…решила зайти – сказала она.
И как только она заговорила, Дагмара узнала в ней старшую из сестер Муслима Луизу.
Дагмара разозлилась на нее
-Ну зачем же она пришла…зачем…я же так держалась – думала она.
-Дагмара сухо ее поблагодарила и быстро отвернулась.
В эти секунды наставал самый трогательный момент для Седы, и она с волнением подала дрожащую руку молодому человеку в черном костюме, который так тепло обратился к Седе
-Дай Аллах тебе стать нам любимой снохой и верной женой моему брату!
Дагмара посмотрела на Луизу. Их взгляды снова встретились. Дагмара не выдержала и прикрыла глаза рукой. Все вышли следом за невестой.
Луиза взяла за руку Дагмару и тихо прошептала
-Знаешь…а они же рядом…рядом похоронены…я в пятницу ходила на кладбище…ладно… держись
Дагмара не ответила, а Луиза растворилась в толпе. Из машин послышалась зажигательная музыка, а за ней последовала стрельба. Мелькали вспышки камер телефонов – все хотели запечатлеть этот трогательный момент ухода девушки из родного дома. Дагмара стояла, прикрыв лицо рукой. Седа уже сидела в машине и вытирала слезы, поглядывая на мать, даже не догадываясь, что причиной ее огорчения является не она. Элина уже собиралась сесть в машину, как заметила Дагмару и вдруг она на удивление всех стоящих людей подбежала к ней, обняла ее и заплакала
-Тихо! Тетя, тихо! Я приеду и мы обязательно с тобой выплачемся…обязательно, а пока держись - шептала она Дагмаре, крепко прижимая ее к себе. Соседки Дагмары понимали суть этой интересной для чужих людей картины и с болью в глазах наблюдали за ней, а чуть поодаль обняв ствол дерева стояла и тихо плакала Луиза…
Свадебный кортеж белых иномарок с шумом и стрельбой двинулся в сторону Грозного, чтобы в шикарном ресторане отпраздновать этот счастливый для молодоженов день. А Дагмара стояла, вытирая слезы и этот веселый шум смешивался в ее ушах с далеким мотивом «течет река Воооооооолга…», который она слышала в день смерти своей единственной дочери… А звезды в ту ночь снова усыпали как раньше небо, только их никто не заметил, а они как будто намеренно зажглись в память о жестоко погибшей любви двоих, чьим душам суждено было обрести друг друга лишь в вечности, а не в жизни земной….
Грозный, 2015 год