Царство мертвых

Юджин Дайгон
Юджин Дайгон     Царство мертвых
Время родилось, когда умерло небо и заснула земля. До Времени был вечный хаос, безумно несущийся за собственным хвостом. Он разорвал себя на куски и из него родилось Время. Куски же расползлись, научились жить отдельно друг от друга и стали самыми жестокими тварями, ведущими себя так же, как их отец.
Время вздохнуло, набрав свет и создав день. Когда же оно выдохнуло, света осталось мало – так получилась ночь. Время дышит – и свет, приходя, наполняет все живое жизнью и разумом. Когда он уходит, жизнь и разум уходят из живущих – из одних больше, из других меньше. Ночью воскресают только те, для кого он ядовит. Но они не живые.
Время плачет, спуская нам лестницу, ведущую к праху неба, но никто не может подняться по ней, кроме живущих за высохшей рекой неба.
Время мастер, оно сделало вещи.
И преисподни оказались переполнены душами и время выпустило их. И они населили вещи, камни, деревья. А некоторые из них так напитали оставшийся после хаоса прах, что руки и ноги показались из земли. И вышли из нее Рожденные Прахом, похожие на угли, сложившиеся в статуи людей.
Злыми вышли они. Ярость их превратилась в мудрость.
А другие, те, кто раскаялся, поселились в глине, чтобы всякий мог попрать их. Но Время омыло их своей кровью и вылепило из них тела, подобные нашим.
Они оказались добры, но не думали больше. Как люди. Только смеялись и творили чудеса. Вина их превратилась в смех.
Ветер произошел от движений  света. Ветер перемешивает души, переселяя их внезапно из одного существа в другое, но почти всегда возвращает их обратно. Тот, в ком ты был, хоть Рожденный Прахом, хоть Рожденный Глиной, хоть человек, хоть бог, хоть зверь – не чужд тебе, и ты не можешь причинить ему зла, ты бережешь его и помогаешь ему. Он чтит это. Если же и он был в тебе – он тебе больше, чем брат.
Души перемешиваются случайно – когда день уходит, и возвращаются вместе с ним. Брат же всегда предопределен.
Так происходит с тех пор, как сменилось пять солнц-оборотней.
Первое Солнце обернулось водой. Устроив первый потоп. Все, обитавшие под ним, погибли, если не смогли превратиться в рыб.
Второе Солнце ринулось на уцелевших множеством стальных тигров. Те, кто не смог победить их, погибли.
Третье Солнце восстало на дыбы и обрушилось фонтаном огня. Оно сожгло небо и всех, кто не спрятался от него.
Четвертое Солнце подняло бурю. Тех, кто рано вылез из нор и пещер, буря унесла в горы, превратив их в мохнатых обезьян, тоскующих о том времени, когда они были людьми и издевающихся за это над всеми, но более всего – над теми из людей, кто прежил четыре оборотня-солнца.
Пятое Солнце – коварное Солнце. У него когтистые лапы и оно питается сердцами. Оно настолько страшно, что прячется за руслом высохшего неба, в котором течет только прах бывшей реки. Только свет его долетает до нас. Но он – только тень. Оно – повелитель воскрешенных. Оно установило в своем мире один закон – закон жертвоприношения.
Поэтому наш мир так жесток.
Рядом с ним живут только боги. Но и им страшно жить рядом с таким властелином.
Поэтому они часто спускаются к нам.
Все трепещут перед ними – кроме тех людей, которые пережили четыре Солнца. Эти люди помнят, что раньше не было богов. Боги возникли тогда, когда появилось Время. Все вышло из его вина.
Кроме этих людей. Они помнят, что раньше не было времени.
Когда оно создавало Раскаявшихся, один из бесноватых, не познавших своей вины, духов тоже спрятался в глине. Очень хитро – в той, что осталась, в лишней.
И Случайность, играющая даже со Временем, для нее мы все игрушки, подтолкнула руку Создающего. И последние капли вина творения по глупому капризу той же Случайности упали на остатки глины. Если Случайность знала, чего хотела, то она – очень коварная сила.
Но Время уже отвернулось, разделилось на подданных и вернулось к женам прошлого, возлюбившим мужей будущего.
Поэтому Непознавший сам себя сотворил из последнего и лишнего.
Мысль Солнца благосклонно взглянула на него и жестоко одарила его разумом.
Так Случайность получила себе нового клоуна, взяв его под свое покровительство и защитив его.
Непознавший обманом проник в жизнь, став обладателем очарования и изворотливости и тоже – не созданным временем.
Людей он не любил.
Иногда про них говорили, что они создали Время.
Все духи, родственные ему, вились вокруг него, делая его почти вездесущим и всеведающим – очень много оказалось этих духов,  и везде они сновали, как хотели и когда хотели. Поэтому Непознавший знал обо всем, что происходило под пятым солнцем.
Когда Время воссоединилось в единое целое, оно с удивлением посмотрело на него и спросило:
-Ты кто?
-Я – чудо, - ответил вождь бесноватых духов. – Я сам себя сделал.
-Посмотри, что мы создали, - хором сказали подданные Времени. – Червей и богов. Посмотри, сколько нас.
И открылись ему, и прошли мимо него многими рядами, закованные в зеркальное стекло и тем не менее голые, увешанные драгоценностями и кореньями, прекрасными перьями и водорослями, грибами и раковинами.
-Посмотри, вот сосуд творения. Он был полон. Можешь ли ты наполнить его?
Непознавший, вместе со всеми своими духами, опьянел от увиденного и сказал, вырвав сосуд:
-Конечно, могу.
Его вырвало прямо в кристальный кувшин.
И горестно закричали подданные времени. Ветер, поднявшийся от их крика, вырвал все волосы Непознавшего и с тех пор он навечно остался лысым.
А сосуд творения стал полон яда, порождающего самого себя и льющегося черех край, из рук держащих его – обманом, тщеславием, лестью и возвеличиванием себя.
В мире знают – отравите Непознавшего прекрасным и он оделит мир новыми пороками и мерзостью, ибо он восхищается отвратительным.

Однажды Солнце рассердилось на одного из богов и прогнало его. И он захотел воплотить в себе силу воды.
Но Время создало пустыню и джунгли, растущие из камней. Оно любило клады.
Где же оно спрятало воду?
Бог искал ее, но не мог найти. Он пытал растения, выдирая их из земли, но они умирали молча, рождаясь исполинами в далеких заоблачных лесах.
Тогда Непознавший нашел этого бога и привел его к горе. На ее вершине росло шевелящееся дерево, похожее на змея с одной головой и девятью хвостами.
-Оно охраняет воду, - сказал Непознавший.
Девять дней бился бог с этим деревом-змеем, отрубая ему ветви-хвосты большим сверкающим мечом. Дерево-змей избило его, но на десятый день бог, шатаясь от усталости, отрубил ему голову. И из шеи дерева-змея вырвалась вода.
А Непознавший плюнул в кратер, бывший шеей дерева-змея и разбросал соль. Никто не знает, где он ее столько взял.
Он отравил воду и джунгли засохли.
Вода прибывала и затопила все земли.
Многие умирали от жажды, стоя по колено в воде. Многие отравились этой водой.
А обессилевшего бога Непознавший утопил в кратере.
И тогда Солнце еще более расположилось к нему и призвало в свой дворец, и пировало с ним. Предлагая ему своих дочерей. И отравитель брал их, одну за другой.
Солнце сделало Непознавшего богом.
Таков был новый потоп.
 Солнце высушило воду и посадило в кратер древо-лес, с одним стволом, дающим джунгли еще более густые, чем прежние, висящие в воздухе, с ветвями, подобными горам и с ручьями, по ним текущим. Прежние и новые растения выросли на этих ветвях, с плодами для каждого зверя. Озера спали на развилках задумчивым холодным сном.
Древо-лес проходило сквозь беспокойный прах неба, его верхушка стала садом перед дворцом солнца – с волшебными птицами, поющими легенды и творящими чудеса, цветами, показывающими на своих лепестках радости, не существующие в нашем мире и племенем прекрасных ведьм для услаждения живущих во дворце.
Непознавший предлагал населить их своими духами, но Солнце сотворило их без душ – так они получились гораздо искуснее.
Их оказалось слишком много, ибо глаза их создателя оказались ненасытнее всего остального, и часть их спустилась вниз по стволу – в пустыню, к людям, у которых оставалось мало женщин и которые брали себе Дочерей Глины, похожих на них. Но ведьмы Солнца превосходили по красоте любых соперниц. К ним Время также не прикладывало своих неумолимых рук.
От них и людей родились колдуны.
Ведьмы поставили людей и своих сыновей над Рожденными Глиной и устроили из семей и родов людей кланы, владевшие Раскаившимися, как рабами.
Кланы построили города и гробницы и стали воевать с Рожденными Прахом, налагая на них заклятие и используя их сверхчеловеческую силу и мудрость.
Люди и их рабы кормились с древо-леса, в пустыне еды было мало. Рожденные Прахом ели песок и камни, и когда их стало совсем мало, они срубили древо-лес.
И новый кратер превзошел прежний. Извержение воды из него устроило еще один потоп.
Ветви и ствол разломились, когда упали и образовали целые горные страны – их обитатели спаслись.
Еще спаслись те кланы со своими рабами, которые построили башни – ибо ведьмы предрекли потоп.
Все остальное вода смыла и развеяла по бесконечным пустошам. Не осталось и следа от городов. Только башни. Вода осадила их уступы и ворвалась в две, подмыв стены, но остальные устояли. Люди в них переходили, отступая, с одного уступа на другой.
Солнце рассердилось на Непознавшего и изгнало его обратно по эту сторону неба, вместе со всеми своими дочерьми, которых он познал и их детьми от него.
На этом берегу неба они поселились на нескольких самых больших обломках древо-леса, лежащих рядом – они первыми додумались до этого. Солнце отобрало у них лодки, плавающие через небо, и они не могли вернуться обратно.
А вода впиталась в песок, сделав его плодородной почвой. И леса заселили ее. И люди, выйдя из башен, заставили рабов распахать ее и засеять, ибо не было больше древо-леса, чтобы кормить всех живых, теперь им предстояло кормиться самим. Зерно наколдовали ведьмы.
В кратере же осталось бездонное море, не отдающее назад ничего из попадавшего в него.
Зато в пустыне появились озера и реки. Но это море в кратере лежало выше всех. Все реки вытекали из него, как щупальца и мчались семью водопадами, а потом, распадаясь и впадая в озера, ползли по равнине.
Никто из людей не ходил к источнику. В пещерах под кратером жили Рожденные Прахом – все воды потопа пронеслись над ними. Они остались вечными врагами людей и Солнца.
Дыхание Времени теперь, после нового потопа, второго в мире Пятого Солнца, кормило всех.

Солнце рассердилось на всех. И сделало так, что мертвые, ушедшие к нему, стали возвращаться обратно, через небо, безо всяких лодок и сохраняя разум.
Но и этого ему показалось мало. Разумными стали все живые. Звери и птицы, черви и мхи, даже гнилые бесформенные твари, не относящиеся ни к одному из видов – все стали народами. И все продолжали кормиться друг другом – потому что не стало древо-леса, кормившего их, а плоды выросших лесов не были съедобны для всех.
Разумные ели друг друга. Ведь деревья и травы тоже стали народами.
И воровали они детей друг у друга, и разводили их, как скот, и ели этих рабов. И нападали друг на друга, стараясь отбить своих собратьев из рабства и захватить в него других.
Многие возвращались назад, через высохшее русло неба, возвращались бессмертными и не всегда их можно было отличить от живых. Это происходило у всех народов. Близкие принимали своих мертвецов – они знали о их смерти, а если не знали, то продолжали считать их живыми.
Мертвецы возвращались более сильными, умными и гордыми. Солнце решило заменить ими живых. Солнце вкладывало в них другие души.
Вместе с ними появились крысы – любимые твари Непознавшего. Последний потоп вытравил их из глубоких, доходящих до самых преисподен, нор. Они говорили, что там еще остались страшные существа – трупы, принесенные водой, оживленные сонмами еще обитавших там духов – тех, кому нравилось в преисподнях и кто не захотел оттуда уходить. Еще они, трясясь от ужаса, говорили, что видели там Непознавшего.
А вскоре он и сам пришел к людям, вместе с новыми союзниками, похожими на Рожденных Прахом в разложившихся человеческих телах и в телах зверей. Кланы собрались и объявили его своим царем. И построили новый город с огромным дворцом для него, с храмами для ведьм и крепостями для воинов кланов. Часть народов признала его власть. Он приказал рассадить по полям саженцы с плодоносящими кусками древо-леса и снова досыта накормил всех, а сами обломки древо-леса повелел обнести стенами и раздал кланам – вместе с их обитателями. Свои обломки он оставил себе. Существа из преисподней охраняли его, став доспехами для подвластных ему духов.
Мертвецы не раз пытались свергнуть его, но он и ведьмы нашли способ заставить мертвого умереть повторно. Они сжигали их во огне – целиком, до последнего кусочка.
И мертвецы тонули в небе, пытаясь его переплыть. А раньше они могли преодолеть небо много раз, возвращаясь все более одаренными и мстя своим врагам. Но не своим убийцам. Мертвецы благодарили тех, кто их убил, и даже награждали их.
В стране Непознавшего на них устроили охоту. Но часть их сумела затаиться и помогала прятаться своим прибывающим братьям. Они старались получить детей от потомков ведьм – обманом или открыто. И забирали детей, поселяясь с ними на далеких пустошах – земля была бескрайней и даже Непознавший не знал, что скрывают те стороны света, куда не летали его духи. У потомков ведьм – дочерей и даже сыновей кланов рождались дети от мертвецов. Но только от мужчин мертвецов появлялось потомство. Их женщины были бесплодны. Но и они уводили себе мужчин, заморочив их – в страну, лежащую в далеких пустошах. Там не было рабов.
Мертвецы открыли способ делать людей (но не других разумных, зверей) такими, как они. Они пили человеческую кровь и поивший их кровью сам становился мертвым, оставаясь для всех человеком и плодясь так же, но не отсылая своих детей.
Те, в ком текло слишком много крови ведьм (чьими бабушками были только прекрасные ведьмы Солнца), шли по пути колдунов. Внучки двух ведьм рождались колдуньями. Ведьмы жили вечно, колдуны и колдуньи – просто долго.
Чтобы уменьшить количество мертвецов, царь приказал лечить больных и раненых и научил этому. Но мертвецов уже было достаточно много. Умерших, но еще не ушедших к Солнцу, стали сжигать. Раньше их никто не хоронил, тела отдавали диким зверям, оставляя вдали от человеческих жилищ.
Но Солнце уже породило свой народ.

Одна девочка, дочь беглецов из двух враждебных кланов и внучка двух ведьм, жила в деревне, в лесу, на границе страны Непознавшего. Лягушка научила ее помогать и вредить, лечить и убивать, слышать голоса и видеть цвета (настоящие, подлинные) раньше, чем родители научили ее говорить и ходить. Многие из Народа Глины (почти все), да и из людей не знали, как по-настоящему звучит и выглядит мир. Поэтому даже то, что оказывалось доступным их ушам и глазам, они часто путали с чем-то похожим. Но девочка знала Истинное и никогда не путалась в случайных фокусах Создавшей Лысого. Она всегда могла сказать, что есть что и из-за чего так получилось. Не сказав и не двинувшись, она могла напасть и защититься. Ни один зверь (а они часто нападали на деревню) не трогал ее. Но в деревне ее не любили, хотя и не могли без нее обойтись. Они не видели никого, кто бы выглядел так, как она. Но она не отдавала себя мужчинам деревни. Они говорили, что она живет с тиграми и львами, змеями, драконами и с девятихвостыми гадами. Она знала все языки леса. Само Солнце приходило к ней сияющим воином и любило ее на плоских камнях затерянных лесных полян.
Она выносила и родила сына, не показываясь в деревне. Но когда она вернулась, они все поняли, ведь ее не было девять месяцев.
Солнце забрало своего сына.
А когда она состарилась, деревня перестала кормить ее – ведь ее руки уже не могли исцелять так, как раньше.
И тогда она стала по ночам вытаскивать у Народа Глины печень, сердца и мозг и есть их. А они уже не могли ни печалиться, ни радоваться, ни решать. И они перерезали ей горло.
Девятихвостые гады вышли из леса  и не дали сжечь ее. Так посмотрели они, что все люди застыли, как камни. Тигры пришли и утащили застывших людей в лес.
А старуха открыла глаза. Один дух не может оживить тело, если оно мертво – только несколько духов. Она взяла по части от души каждого, из кого она что-нибудь съела. Части душ подобны душам, они стали слугами ее души.
Она бродила по лесам и деревням, уча внуков и внучек двух ведьм, а потом переплыла через небо, к своему сыну и его отцу и уже не вернулась обратно. Сын ее потом пришел, возглавил мертвых и стал царем мертвецов, сделав их страну Царством. Он боролся с лысым царем и победил его. Но все это произошло намного позже.
С тех пор человек (и только он), съедающий кого-нибудь, вместе с телом, приносимым им в жертву Солнцу, получает душу этого тела и его дух на нее становится сильнее.
Колдуны и колдуньи дружат со всеми разумными народами мира и знают их языки. И некоторые из народов почитают их, как люди почитают богов.

Так, раньше пес был немым и безрогим. Все смеялись над ним, издевались над псом все, кто мог творить слова языком, били его по голове, по большому лбу, говорили, что там у него желудок, и что когда у него отрастают мозги, то он их переваривает и испражняется большей их частью.
Пес шарахался ото всех. Солнце не посчитало его за представителя своего собачьего народа, когда раздавало разум, а люди прогнали его, найдя себе слуг, с которыми могли говорить, пить вино и плести паутины из радуг.
Всеми побитый, он бродил и ползал, подбирая и воруя остатки чужой еды. Даже те, кто ел чужие народы, предупреждали их о его приближении. Он был последним немым зверем. И был он голоден от своей немоты, тогда как остальные были немыми от голода – и то только тогда, когда насыщались.
Однажды. Случайно, не разбирая дороги, пришел он к шатру великого колдуна, Владеющего Именами Огня, и вздрогнул, когда, подняв голову, увидел мрачную высокую фигуру с копной длинных черных перьев, растущих вместо волос и уложенных в гордую массивную корону. Пес решил, что пора ему умереть, не вернувшись, не познав возрождающих вод неба. Ведь к Владеющему Именами Огня приносили народы знатных и сильных своих мертвецов – тех, кто достоин Уйти Навсегда, тех. Кто уже не нужен своей семье, как работник. И убитых беглецов – вернувшихся, но предавших семью или племя, решивших изменить свой удел, но раскрытых и пойманных Преданными Уделу для позорной кары, чтобы другие не сбежали им вслед. Смерть пса стала бы позорной, никто не стал бы строить ему пирамиду и петь над ним в храме на ее вершине.
Но великий колдун накормил его на пороге своего дома и ввел внутрь. Владеющий Именами Огня взял его в свою пляску и плясал с ним в шатре, стены которого – пламя, пока зверь не начал говорить.
-Умному зверю нужно беречь свою голову, - сказал колдун.
И у пса выросли рога.
Выйдя же из пламенных стен, пес всех поразил своей мудростью и каждый спешил спросить у него совета. И все превозносили колдуна, который сделал жалкого и глупого достойным и мудрым. Колдун же только смеялся.
-Если бы вы молчали столько, как он, вы бы тоже стали такими. Мысли ваши – как река, они текут беспрерывно, вытекая из рта. Мысли его не могли вытекать и копились. И набралось их целое озеро. Я проделал им путь – и вы поражены их бурным потоком. Не похожим на ваши иссякающие ручейки.
Его спросили, когда иссякнет мудрость, накопленная псом.
-Никогда, - ответил колдун. – Ее собралось так много, что она начала порождать себя сама.
Его спросили – мысли Времени рождаются так же?
-Ему не нужно рождать свои мысли. Оно – океан, охватывающий все, в котором мы – всего лишь маленькие островки. Мыслям его некуда течь. Как прилив, набегают они на наш берег, как отлив, оставляют его. И мы живем, привязав себя к мосту, размеренному днями и ночами, потому что иначе мы  рухнем в пропасть – бездонную, не содержащую в себе ничего. Мысли Времени приходят к нам и их приход мы называем днем, ибо они оживляют нас – так Время вспоминает нас. Но оно забывает нас и они уходят, уволакивая нашу жизнь. С каждым разом эти гости приносят все меньше, а уносят все больше. Мысли Времени не рождаются – они существуют вечно и медленно перерождаются, оставаясь собой, обновляясь неизменно.
И рогатый мудрец кивал, соглашаясь.
Собравшиеся звери молча разошлись.
С тех пор все народы молчат один день из пяти.
Кроме людей. Люди сами сжигали своих мертвых – кроме случаев, подстроенных затаившимися мертвецами. И люди не знали Владеющего Именами Огня, хотя он когда-то был человеком.
Рожденные Глиной украдкой от людей следовали обычаям народов – и то только те, что ожили вдали от городов. Крепостей, монастырей и замков.
А люди слишком попали под полную власть своих ведьм и лысого царя, Непознавшего.

Лысый царь создал свой мир.
Дивный новый мир.
Мир лысых правителей.
Богатый становился нищим.
Нищий побеждал и крал себе то, что создавали одаренные. Таковы стали законы.. Ведьмы варили зелье и оплодотворяли им дочерей людей, порождая уродов. Каждая женщина проходила через это. Таковы теперь были первенцы у людей. Многих уродов, как правило, самых страшных, убивали, готовя из их плоти новые зелья. Из других лысый царь создал себе войско. Одни уроды обладали страшной силой. Другие взглядом насылали дурман или пламя. Некоторые же мудростью превосходили Время. Они и создали для Непознавшего другие времена – со своими Солнцами и Лунами. Лысому царю теперь было, куда сбежать.
Властелин мертвых начал войну с его царством. Но сначала они отравили всех богов, чтобы никто не смог помешать их борьбе. Чем? Молитвами и песнями. Ядовитыми змеями, сотворенными из радуг, у которых не только кожа, но и яд был семицветным. И клыки, и язык, и глаза. И новой радугой в семь тысяч цветов. А потом они подожгли небо, и никто уже никогда не мог перебраться через эту реку, потому что небо горело вечно.
Так на земле осталось только два бога.
Лысый царь и его уроды построили множество лун и солнц. Луны стали их летающими крепостями, несущими безжалостных воинов, созданных без соблюдения ритуалов и таинств творения, и еще – огонь, ядовитые туманы, молнии, огромных бешенных тварей, сталь и множество других смертей. Солнца висели над городами. Их свет мог ослепить даже сердце, сквозь кожу и кости, даже мозг сквозь броню и камень стен. И вести ослепленного, как послушного пса, как самого преданного слугу. И наделить его силами, каких у него никогда не было.
Светила облетали равнины, разрушая и выжигая поселения мертвецов, их убежища и норы.
Но днем мертвецы прятались в складках воздуха, а ночью проникали в дома и крепости, храмы и луны царства – всюду, где были подданные Непознавшего. Мертвецы становились похожими на них и устраивали драки, соблазны и подбивали на преступления, исчезая внезапно и оставляя после себя трупы, которые уже не воскресали. Мертвые приходили в переливающихся плащах, показывающих сны, от которых живые сходили с ума.
Так в царстве все стали бояться всех. Немногих смогли защитить ведьмы. Любое место, на которое они ступали, покрывалось охранительными знаками. Одежду защищенных населили заклинания. Иероглифы сплели вокруг них свои сети.

В одной из пограничных деревень вдох Времени опередили звуки рога, возвестившие:
-Настало время пламени и стрел.
А когда Время выдохнуло то, что за день испортили и сожрали его существа, от деревни остались только тела, дотлевающие на углях.
Один из Глиняных Детей спрятался среди тел, притворившись убитым. Всех его родных разбили вдребезги, высушили или разорвали.
Когда ушли воплощенные в доспехи мертвецы. Он поглядел вслед этим ожившим бронзовым статуям. Поднялся и стал искать. Не остался ли кто еще в живых. Он никого не нашел, кроме своего отражения в луже. Запах дыма и крови опьянил его. Голод заставил использовать в пищу то, что осталось от соплеменников. Тишина после лязга и криков, грохота машин и свиста стали оглушила его. Он не мог оставаться там, где он уже умер. И тогда он вернулся к своему отражению и оно пригласило его к себе. Он шагнул в него, сквозь воду, ставшую зеркалом и из них двоих осталось только оно. Печально посмотрев из лужи на пылающее небо, оно вздохнуло и ушло вглубь своих зазеркальных джунглей, превращаясь на ходу в серого оплавленного тигра. Крылатый народ прилетел собирать свой урожай. На этих землях господствовали орлы, но падаль они отдавали служившим им грифам.

Война оказалась тяжелой для царства Непознавшего. Мертвецы уходили в пустыни, а царству некуда было унести свои города. Голод наступил из-за того, что мертвецы иссушили поля. И тогда деревни стали восставать.
В такие деревни прилетали луны, из их пещер выходили уроды лысого царя, без оружия, только с тем, что дали им ведьмы. Они охотились на людей и Детей Глины, как волки и ягуары. Особенно на женщин. Они ненавидели людей. Они истязали их дочерей. Они не могли их любить – ведьмы ничем не вооружили уродов для этого. Если же урод находил свою мать и всех ее детей – а он чуял, кто породил его и кто родился после него – их ожидала страшная долгая смерть. Брата заставляли играть на флейте, вырезанной из кости сестры. Мать умирала последней. Сына кормили мясом отца.
Они никого не боялись. Но и они, как и любой другой народ, придумали нечто, что они одним глазом видели, а другим – нет. Дух бродил в лабиринтах их кошмаров. Они не спали, но постоянно часть их находилась во сне. Они жили сразу в двух мирах. А кто-то – во многих. Дух привел к ним страх. И выпустил его из снов, похожих на воду, текущую в канале, несущем плоты и лодки, для которых его прорыли. Так страх вынырнул из воды.
Он подсматривал за ними изнутри. Он прятался, сливаясь с их тенью. Он кричал им. Когда им некого было слышать. Их затылки стали его лицами. Его улыбка заставляла их трястись и падать так, чтобы никогда уже не подняться. Они падали и засыпали. Но проснуться они не умели. Они уходили и не могли вернуться, не зная дороги обратно.
Страх научил их умирать. Так он стал их богом. Но их бог служил мертвецам. Поэтому они напали на других слуг и воинов лысого царя. Луны сталкивались над крепостями и, ломаясь, обрушивались вниз. Солнца вспыхивали так ярко, что расплавляли все, до чего мог дотянуться их взгляд, и выжигали души в живых гораздо дальше, не делая их мертвыми. Небо спустилось на землю, поделившись с ней своим пламенем. Пылающие воды. Как плуг, перепахали горы, леса и равнины.
Уцелели только самые мощные создания Непознавшего – Последние Твердыни. Но и их мертвецы опутали сетью, заперев высших чиновников царства Непознавшего за пределами Созданного.
И запертые умерли в своих твердынях. Ибо не могли жить вне Времени.
Так было создано царство мертвых.