Живет на свете маленький сладкий Арсо. У него есть две сладких руки, две сладких ноги, барабанный сладкий живот, большая сладкая голова и широкая сладкая улыбка.
***
За моим окном, смотрящим в город, каждое утро кто-то плачет. Меня этот плач бьет. Возможно, удары были бы слабее, не живи я на пятом этаже. От этого плача на морозном стекле проявляется солнечное и тает.
Когда я не смотрю в глаза, зрачок мечется по плоскости тел, и не отыскав, за что бы ухватиться, отчаивается и прячется. Тогда-то я прикрываю веки и близость обретает смысл.
В одно дребезжащее утро я хлопнул ногтем безымянного по стеклу, и плач захлебнулся. Лавандовое внутри меня затлело. А значит, внутри задышалось удивлением. Теперь каждое утро в ответ на слезы я прихлопывал ногтем безымянного по стеклу, и удивлялся. Больше - не прекращению плача, а своему подкожному удивлению.
За моим окном живет маленький сладкий Арсо. От чужих слез он - смеется. От своих слез - тает. Потому из двух крайностей выбирает свою крайность.
Маленький сладкий Арсо появился из воды. Из миллиарда золотых рыб в океанах. Он блестит на солнце. Прыгает голыми пятками на солнце, перекидывает его с одной стороны земли на другую. Он, по-видимому, и есть само солнце.
А может быть, маленький сладкий Арсо появился из сна. Когда у людей копится слишком много нерастраченного сна под веками, растет, сладкой ватой на палочку, теплый ком. Это и есть маленький сладкий Арсо.
Маленький сладкий Арсо возвращает чужие соленые слезы, а взамен отдает берегам свои, сладко-кунжутные.
- Пока плачет сладкий Арсо, ты, безымянный, никогда не заплачешь.
- Но так много людей. Так много слез. И ты, всего один на все реки миров.
- Я только твой Арсо. Я возращаю твои реки мирам внутри тебя. Мои части разбросаны по дышащему глобусу. Если бы бог сжал меня в ладонь, то из-пол пальцев выбежал бы целый Тихий океан.
- Когда я таю, я перепрыгиваю через себя. Есть такая неопровержимая штука - однажды перевернувшись, ты забудешь, что такое пустота.
Маленький сладкий Арсо любит танцевать. Да не просто танцевать, а кружиться до истерии земного ядра.
Однажды я вспомнил про птиц, не долетевших до юга. Они вдыхали воздух и падали трещинами скал. Моя птица внутри вмечтала расправить крылья. Ребра - паутинная клетка. Я - все неудачливые птицы.
Мне стало безупречно тоскливо.
Вдруг за окном я услышал тай. Тай выкатывался капля за каплей, переполняя захлебнувшийся мир за стеклами.
***
Самое время начертить пару букв обо мне.
Я сломанный.
У меня внутри черепица рушится и стены растекаются в знак люцерны. Бежевый бог захватывает последние тонкие косточки и просит зажечь мелодию рождения. В это время маленький сладкий Арсо рисует ветер, сметающий его следы и две сладкие ноги.
Я считаю, человек должен быть смешным. Иначе это уже не человек, а ресничная драма, опечаленная книга, ночные стоны, обветренные двери, заболоченные окна, блюз без саксофона. Человек - все, что угодно, если он не смешной, но уж точно не человек. Я всегда мечтал быть смешным, но никогда им не был.
Иначе говоря, внутри меня постоянная война. Из которой лишь один выход - слёзы.
От моей войны маленькому сладкому Арсо напросто нечем обниматься, тают две сладкие руки.
- Я должен плакать. Я должен смеяться.
- Это мой пожар. Это мои кости.
Когда я родился, я понял, что мир вокруг был ожиданием вдоха. Мое вишневое сердце не засыпая просится в бой. От каждого его толчка цунами съедает Японию за Японией. Цунами съедает сладкий живот маленького сладкого Арсо.
***
Меня всегда ломало: как пожар моих континентов под моей почти-кожей может сжечь чужие континенты? Виновнее невиновных. И как было ранее, как будет всегда: я не могу смотреть на то, как тает маленький сладкий Арсо.
Я закрываю шторы. Я закрываю глаза. Я пою. Маленький сладкий Арсо тает. Тают его большая сладкая голова и широкая сладкая улыбка.