(продолжение)
2. Наезд
Тёплый майский вечер, когда дневные хлопоты остаются где-то позади, а солнце ещё не ушло за линию горизонта, ещё не наступил. Пробуждение природы в наших широтах в это время только начинается и остатки прошлогодней растительности ещё не утонули в буйстве свежих красок. Серость и пожухлость видны повсюду, но воздух уже напоен какими-то особыми, тёплыми ароматами, вдыхая которые осознаёшь близость этого замечательного периода жизни, а так же то, что весь он впереди, и будет немало возможностей насладиться им прежде чем произойдет очередная неизбежная смена времён года, которая к тому времени тоже будет казаться долгожданной. Перемены в жизни людей делают её неоднообразной и потому более интересной и содержательной. Вероятно это необходимо для нас, вероятно по-другому нельзя, так как всё это осуществляется силами природы, а в природе всё целесообразно.
Сделать первую в сезоне поездку на дачу более содержательной и интересной я решил пригласив с собой Лену, с которой я познакомился, как это обычно бывает, случайно. После лекции я заехал за ней и мы, попетляв немного по городу, вскоре вырвались на шоссе, где я смог открыть окно и вдохнуть свежий воздух полной грудью.
- Что нового в жизни твоей, – начала разговор Лена.
- Ты, – не мудрствуя лукаво ответил я.
Лена улыбнулась.
- Это понятно. Ну а ещё что-нибудь новое есть?
- Жизнь моя, Лена, скучна. Кроме тебя у меня ещё есть работа, которую я тоже люблю. Вот, пожалуй, и всё. А остальное – банально и неинтересно.
- Ты сказал "тоже"? Значит и меня ты любишь? – Лена выжидательно смотрела на меня.
- Ну… как тебе сказать…
Я задумался. Затянувшуюся паузу прервала Лена:
- Ладно, не отвечай. Все мужчины скупы на ласковые слова, стыдятся чего-то. А ведь именно этих слов женщинам и не хватает. Как будто убудет от вас.
- Не в этом дело, Солнце! – прервал её я, и Лена расцвела.
- Во-о-о-о! Уже лучше! Ну а на работе, которую ты тоже любишь, что нового?
- Да ничего особенного… всё как обычно… лекции, консультации… Да, на прошлой неделе приказ принесли на кафедру. Меня ввели в состав приёмной комиссии.
- И чем ты будешь заниматься там?
- Ответственный секретарь приемной комиссии института.
- А что, бывают безответственные?
Я усмехнулся.
- Исторически сложившееся название, пожалуй не совсем удачное. Что-то вроде исполнительного директора предприятия. Считай всё лето буду занят с утра до ночи.
- Значит на меня времени у тебя не будет?
- Будет, Солнце, будет! Ещё как будет! – возразил я.
- Ну-ну, посмотрим, – она прислонилась к моему плечу, а я освободив свою правую руку прижал её к себе изо всех сил так, что она запричитала:
- Ой-ой-ой! Ну не так же сильно!
- Так, и только так! – возразил опять я и, немного погодя, добавил. – Один умный человек сказал: "Если вы одной рукой управляете автомобилем, а другой обнимаете девушку, то и то, и другое вы делаете плохо".
- Он правильно сказал, тот человек. Рули давай, приедем, там будет видно.
- А что будет видно? – поинтересовался я.
Лена опять расцвела.
- Что будет, то и увидим!
Мне было приятно проводить своё свободное время вместе с нею. Много общего в нашем мировоззрении предопределяло понимание друг друга с полуслова. Темы разговоров были бесконечны, и сколько бы времени мы ни находились вместе, наш разговор не прекращался, кажется, ни на минуту. Некоторое время мы всё же ехали молча, хотя каждый знал, что мы оба довольны произошедшим диалогом и оба размышляем о том, что "будет", и что мы "увидим", когда приедем. Тишину нарушил я:
- Ну что же тебе надо от меня, а?!
- Ты это мне? – удивилась Лена.
- Извини, нет. К нам сзади пристроился какой-то джигит и висит на хвосте уже несколько километров.
- А ты пропусти его, – предложила Лена.
- Он не хочет, – ответил я.
- А что же он хочет?
- Пока не знаю… но что-то хочет…
Выждав просвет в соседней полосе я ринулся туда и тут же услышал визг шин и скрип тормозов сзади. В зеркало я увидел, что преследовавшая нас машина отстала и заняла какое-то неестественное положение на дороге. Вслед за этим водитель этой машины включил аварийную сигнализацию и бросился в погоню за нами. Я пытался сообразить чем я мог помешать ему, ведь контакта не было, но ничего путного в голову не приходило. Я почувствовал, что пульс мой участился и все группы мышц напряглись. Конфликтные ситуации на улице всегда выводили меня из состояния равновесия, я начинал сильно нервничать, и потому был легко уязвим. В самом сложном научном споре, когда оппоненты сильны и их несколько, а я один, и у меня ощущается острая нехватка аргументов, я не терял самообладания и отстаивал свою позицию весьма энергично. Но здесь, на улице… я пасовал. Любой конченый алкоголик одним только жестом мог повергнуть меня в панику, хотя рассудок мне и говорил, что он сам в таком состоянии не представляет никакой угрозы никому. Дай Бог, чтобы сам живым до дома добрался, а не сдох где-нибудь по дороге. Не для улицы, не для нашего распоясавшегося в результате бесконечных реформ общества был я создан.
Считанных секунд хватило преследователям, чтобы догнать нас. В машине было трое молодых людей. Они были возбуждены. Жестами и криками они весьма экспрессивно требовали чтобы я остановился.
- Не останавливайся, – испуганно сказала Лена. – Это отморозки какие-то. Мы же их не трогали. Что им надо от нас?
- Не знаю. Но думаю, что они не отстанут.
И действительно, преследователи кричали нам в открытые окна своей машины, махали руками, моргали фарами, сигналили. У меня не было сомнений – будь у них на крыше пулемёт, они тут же открыли бы огонь на поражение. Чем не гражданская война?
Я включаю правый указатель поворота, снижаю скорость и съезжаю с дороги. Машина с преследователями останавливается сзади. Из неё выходят двое и направляются ко мне. Оба – коротко стриженные развязанные молодые парни лет двадцати трёх – двадцати пяти. Я приоткрываю дверь и выглядываю из машины.
- Да не бойся, вылазь! Мы тебя убивать не будем, – изрекает один из них – долговязый парень в белой рубашке с короткими рукавами.
- Вам чего, ребята? – пытаюсь прояснить ситуацию я.
- Ты посмотри что сделал с моей машиной! Ты выйди, посмотри! – продолжает он.
Я выхожу из машины и подхожу к той, которой явно не хватало пулемёта на крыше.
- Смотри! – не унимается долговязый и тычет пальцем в переднюю часть крыла. – Смотри что сделал! Крыло ободрал и помял.
Я присматриваюсь повнимательнее к крылу и начинаю понимать, что технология эта называется "подстава", или "развод на бабки", – на крыле пятно голого металла, зачищенное мелкой шкуркой не менее двух недель назад, ибо уже успело подёрнуться легкой ржавчиной.
- Ты знаешь хоть сколько стоит эта машина!? Это же цвет "Хамелеон"! Тут подбор колера с покраской на шестнадцать штук потянут! – продолжает негодовать он.
- Я же не задел вас, – пытаюсь возражать я, но сам чувствую, что делаю это вяло, что меня начинает знобить и я ненавижу себя за это, вместо того, чтобы возненавидеть долговязого, который ни за что, ни про что намерен повесить на меня это "происшествие" и возложить на меня ответственность за него.
Долговязый бросается к моей машине с криком:
- А это! А это что!? – он стирает пыль с заднего крыла большим пальцем руки и я с ужасом вижу на моём заднем крыле свежеободранный слой краски. – Что это?! А?!
Я окончательно растерялся, так как считал, что не задел их машину, но краска на моем крыле почему-то была содрана.
- Что-то дорого… Если только покраска шестнадцать, то всё крыло двадцать пять. Четыре крыла – сто, а вся машина – миллион?
- Чё, грамотный? Считать умеешь? – возмутился долговязый, энергично жестикулируя не только руками, но и всем телом.
- Слышь, мужик, надо платить, раз виноват, – вмешивается в разговор второй "потерпевший". – У тебя деньги то есть?
- Немного есть, но ведь…
- У бабы своей спроси! – перебивает второй.
- Да, кстати, – вмешивается опять долговязый, – по-моему это не твоя баба, а? Слышь, Витёк, а ну разберись с ней! Выясни, кто такая!
Второй молча направляется к моей машине.
- Ребята, не надо этого делать! Я заплачу. – Я достаю из кармана бумажник.
- А-а-а! – ликует долговязый. – Витёк, я же говорил, что это не его баба! – С этими словами он выхватывает из моих рук бумажник и, вытащив из него всё содержимое, возвращает обратно. – Вот это другое дело! Смотри! Будь внимательнее на дороге!
С этими словами оба садятся в свою машину. Но сев в неё, долговязый тут же выскакивает обратно.
- Подожди! – он подходит ко мне. – На вот тебе полтинник на мороженое. Угостишь, – он кивает в сторону моей машины, в которой всё это время находилась Лена, и суёт мне купюру в нагрудный карман.
Через мгновение бандиты, резко взяв старт с места, бесцеремонно втиснулись в поток и скрылись из вида, а я остался стоять на дороге, чувствуя себя оплёванным с ног до головы. Ко мне подошла Лена и взяла меня за руку.
- Не переживай. Слышишь?! Не стоят они того.
Я стоял, глядя в никуда, и молчал. "Я даже номер их машины не удосужился запомнить, – злился я на себя молча. – Впрочем… какой толк от него? Кто мне поверит? Кто их будет искать? Никому это не надо! Ну почему!? Почему в этой стране подонки, дебилы и всякая мразь вроде этих правят бал!? При этом они считают себя людьми! Почему человек вынужден жить в доме с решётками на окнах? Чем отличается такой дом от тюрьмы? Тем, что ключи от двери у заключённого?"
- Этот гад наждачной бумагой ободрал мне крыло, – вслух произнёс я, всё ещё глядя в никуда.
- Поедем… – Лена потянула меня за руку. – Поедем. Это всё забудется. Я тебе обещаю…
(продолжение следует)