(из жизни ВасильВасиличаВасильева)
Не знаю, кто что праздновал на этой свадьбе, но оказалось так, что я праздновал собственную женитьбу, сам о том не подозревая. По ряду причин меня на такие мероприятия приглашали редко (пью много и шубутной, когда пьяный). Но Петруха со Светкой (кузина моя) были мне ближе всякой родни и проигнорировать меня себе не позволили. Я было попытался отбрехаться, не желая людям портить праздник, но возражения не были приняты. В общем, причесался, погладился (даже носки надел парные), галстуком всю свою красоту и интеллигентность подчеркнул, взял цветы и подарок и вот - сижу, гуляю свадьбу.
Слева от меня, за стол усадили премиленькую миниатюрную женщину. Очень привлекательную внешне и с богатым (как я узнал по ходу развития отношений) интеллектом . Ее изумрудные глаза выражали спокойное отношение к происходящему и отсутствие каких-либо комплексов. Была она близкой Светланкиной (мамы невесты, то есть) подругой (гость - с нашей, стало быть, стороны). Потому, видимо, Светка и усадила ее рядом со мной, строго наказав ухаживать за Людмилой и не позволять ей скучать.
Я и не позволял, подливая между слов ей шампанское, а себе водочки, сопровождая каждое поднятие бокалов неизменным "Ваше здоровье!". Меня то ей никто не представил, и называла Людмила меня так же, как и большинство знающих здесь мое прозвище - ВасильВасиличем.
Как то так получилось, что разговор наш зашел об киноартистах, наиболее часто снявшихся в сценах со свадьбами. Сошлись на том, что это - Сергей Филиппов. Вспомнили и других актеров. Оказалось так, что взгляды наши по многим жизненным позициям , пусть не полностью, но совпадают. А я всё подливал и подливал, немного опережая темпы всеобщего веселья, и подопечная моя взмолилась:
- ВасильВасилич, мы явно сбиваемся с темпа... я бы даже сказала, быстро спиваемся...
На что я отреагировал:
-Так по глоточку же!
- СпоИть хотите?.. даму...
- Что с этого будет? И можно без официоза - просто, Неколай. Ваше здоровье!
- Тогда уж лучше Коля! Бум знакомы!..
- Ага! Мминнуточку! Если Коля, тогда - Серёжа. Ваше здоровье! В паспорте то у меня, вот сами посмотрите, написано Пахомов Сергей Васильевич. И с детства меня Серёгой все звали. А как усы полезли - Чапаем стал. Раз, Чапай - значит, Василий... в смысле, Иванович... Так и прилипло. А с годами стал походить очень сильно на одного усатого политического деятеля - товарища Васильева. Не слыхали про такого?
- Что-то припоминаю... но смутно... А Вы напомните...
- Да ладно... Ваше здоровье!
- Ваша красота! А Николай здесь причем?
- С именами вообще дело обстоит интересное. Какого имени стОишь - такое и дают. Ваше здоровье!
- А не слишком мы часто?
- Да помилуйте, Солнце Мое! Мы же - по чуть-чуть.
- Хо-хоо!.. по чуть-чуть... а я уже стновлюсь способной на безрассудство... - и Людмила томно и со значением повела своим изумрудным взглядом.
- Так это же и замечательно! И у меня есть по этому поводу тост...
- За здоровье Молодых?
- Да ну их к чёрту! У них уже всё состоялось и пусть теперь мозолят всю жизнь друг другу глаза... Хотелось бы выпить за прекрасных дам, которые хороши до безобразия!.. во время безобразия и после безобразия! Горько!
Людмила прыснула от неудержимого смеха, расплескав шампанское на скатерть и себе на платье. Она была неподдельно весела, и это обстоятельство доставляло мне огромное удовольствие. Почему то, хотелось делать для нее что-то приятное.
- Ну ладно... - с немалым трудом,справившись со смехом, проговорила она, - с этим разобрались... А почему Николай, да еще и через Е?
- Всё очень просто. В детстве я посещал музыкальную школу, и этот факт не мог не отразиться на формировании моего дворового прозвища. Шопен и Моцарт у нас уже были, а выговаривать Паганини - долго... Вот и стал Неколаем.
- Но почему всё же через Е?
- Да кто его знает? Национальная особенность - придать форме исключительность и колорит.
- Вы - очень интересный собеседник, Серёжа.
Сказала и улыбнулась. Улыбнулась такой улыбкой, от которой захотелось сотворить что-нибудь этакое, неповторимое... что могло бы в ее глазах сделать меня близким и дорогим. И я собрался было уже с духом... но тут меня попросил подвинуться и вклинился со своим стулом между мной и Людмилой крупный, в дорогом костюме, мужчина. Оказалось - бывший ее муж.
Естественно, праздник был безнадёжно испорчен и оставалось только напиться... Другие женщины на фоне Людмилы интереса во мне не возбуждали ни малейшего, и это усугубляло упадок тонуса и мотивации.
"Прошу слова!"- так назывался один советский фильм. Походы в театр и кино прекратились в моей жизни вместе с разводом. Но последнее посещение кинозала запомнилось и вот почему...
Однажды, после работы, в день получки, собрались с ребятами отметить это знаменательное (получку, то есть) событие. Набрали водки, пирожков с ливером, а приземлиться негде - зима, снег, мороз... А тут неподалеку - кинотеатр... Купили билеты (название фильма значение не имело), заняли места в последнем ряду полупустого зала... Погас свет и началось действо... передавая стакан с водкой по цепочке и закусывая пирожками, мы вполголоса (что никому особо не мешало) обсуждали насущное и злободневное - футбол, бабы, брежневская политика, ориентированная на братскую помощь странам, находящимся в соседнем полушарии или по ту сторону Экватора... О чём фильм?.. Да чёрт его знает!.. но что-то из него я всё же видел, если, после распитого второго литра (на троих), встал с наполненным водкой стаканом и громогласно заявил:"Прошу слова!"
С демократией в те времена у нас было, как то не очень... В общем, из кинотеатра меня вывели и переночевал я в вытрезвителе... но зараза, подцепленная с экрана кинозала прочно пристала и проявляла себя всякий раз, когда я вливал в себя объем спиртного, близкий к литру...
Не стало исключением из правил и это событие... как только в голове моей появился характерный шум, а на душе стало легко и эйфорично, разум мой породил выдающийся, по существу и содержательности, спич. Может быть, он и не очень то отличался от произнесенных мною ранее, но, видит Бог, каждый новый был намного лучше предыдущего... Правда договорить до конца редко когда доводилось... Иногда даже доставалось получить по морде... Особенно тогда, когда речь моя доходила (после слов,что во всем виновать сионисты и их пятая колонна) до утверждения, что все здесь сидящие - козлы и психопаты...
И вот, вдохновленный самогоном, я встал, постучал, по поднятому в тосте, стакану вилкой, привлекая всеобщее (пьющих и жующих)внимание к собственной персоне, торжественно произнес: "Прошу слова!"... Но меня тут знали, как облупленного... и не успел я рта раскрыть, как сзади чьи то волевые руки властно забрали у меня стакан и вилку, за плечи усадили на место и через голову мне на колени опустился аккордеон. Мой старенький "вельтмайстер"!.. пять регистров... клавиша "до" первой октавы - наперекосяк (мною по пьянке эпоксидкой приклеена)... а я уж думал - пропил его давно... Только открыл было рот, чтобы возразить, как в него та же волевая рука вплеснула стопарь самогона, а следом подоспел маринованный огурчик... Светланка, мамаша нашей очаровательной невесты и моя кузина (по совместительству), обняла меня сзади за плечи и чмокнула в ухо, сопроводив поцелуй словами:
- Давай, Серега! жми клавиатуру, чтобы слеза брызнула!...
- Похоронный что ли?.. Шопена?..
- Кой чёрт, Шопен?!. Вон видишь, мой-то?.. чуб расчесывает... цыганочку давай!..
Пальчики, разминаясь, пробежались снизу вверх и обратно по клавиатуре и полился перебор "из-за печки". Петруха, невестин папаша (ну и, соответственно, Светланкин муж), с прихлопом и притопом да с тройными приставочками (пяточка-носок-каблучок) повёл свою партию традиционной свадебной пляски, а навстречу "своему", сложив на груди ручки и подперев пальчиком щечку, покачивая головой поплыла лебедушкой Светланка. Да как задали жару! Куда там молодежи с их шейками и брейками! А у меня в голове, в такт музыке, лилась моя невысказанная боль за народ, за Отечество и множилась на ненависть к мировому сионизму... И, как то странно, всё это ложилось пальцами на клавиши, что получалось как то особенно красиво и вычурно... И вот уж настал момент разязки и назрело сказать, что все, здесь собравшиеся - козлы и... и уж открыл было рот... Но тут подоспела Светланка со стопкой первача и куском студня на вилке... Вместо "психопаты" полились из дек аккордеона "Дунайские волны"... Медленно топтающиеся на три четврти, пары расступились, освободив центр зала для изящно вальсирующих Людмилы и Светланкиного 80-тилетнего свекра. Она порхала и парила в умелых руках дяди Миши, отражаясь в завистливых взглядах зрителей. Теперь мало кто умеет танцевать вальс, но те, кто умеет вызывают неподдельное уважение к себе и интерес. Иногда мы встречались с Людмилой взглядами и в ее глазах я заметил приветливое одобрение моих невысоких музыкальных способностей. Потом пели песни под мой "вельтмайстер". И опять Люда восхитила меня своими певческими данными. Перепели весь русско-украинский застольный репертуар (и даже "естудэй")... а слова мне так и не дали сказать, заливая мое красноречие водкой и самогоном. Но как я позже узнал, всё за меня сказала музыка...
Разбудило квохтанье курицы где-то над ухом - она пыталась выдавить из себя яйцо и хотела, чтобы об этом знала вся окраина. Оказалось, что я лежал на сеновале, устроенном на чердаке сарая. Рядом, на моем пиджаке, спиной ко мне и лицом вниз, мирно посапывала Людмила. Как ни старался, ничего относительно сеновала я вспомнить не мог. Все мои логические цепочки обрвыались на том, что вся свадьба догуливала во дворе при элетроосвещении и луне.
Потихоньку, на коленках, я пополз к лестнице, ведущей вниз... к цивилизации и звукам пробуждающегося незавершенного веселья. В голове и на душе у меня - не разбери поймешь. Вздрогнул от неожиданности - бегство мое остановила чья то властная рука, поймав за ремень брюк. Полусонный голос тихо и сладко скомандовал:
- Стой!... трусы мои оставь... - и рука отпустила ремень.
- Аааа... они у меня?
- В карманах брюк посмотри.
Пошарил по карманам брюк - в правом кармане оказались мои трусы, в левом - ее... правда, никак не могу вспомнить, каким образом. Больше вопросов не было.
Молодые, чью свадьбу играли, через полгода развелись. А мы так и живем уж который год под моей фамилией. Пить я конечно, бросил... Но осталось на душе что-то недосказанное...