***
Мы бежали как можно быстрее по темным улицам славного города Харькова...
Муж крепко держал меня за руку, а я просила его, чтобы он на ходу как можно быстрее сообразил, что мы будем делать дальше. Позади нас оставались ночные улицы с многоэтажными жилыми домами, с их равнодушно горящим в окнах светом.
...А он шептал мне на ухо, чтобы я держала себя в руках, не паниковала и не произносила лишних звуков.
...Мы выбежали на освещенную тусклыми фонарями аллею и, неожиданно для себя, увидели на затемненной уличной площадке толпу людей разного возраста и пола с украинской символикой в руках и на одежде. Их было человек двадцать, и они кого-то облепили кучей, как волки затравленного барана.
Муж тихим приказным тоном велел мне молчать и не говорить лишних слов, если к нам обратятся.
Мы, как только это возможно, бесшумным, быстрым, спокойным, не привлекающим к себе внимание шагом, прошли мимо агрессивно настроенной толпы яростных "шершней", едва сдерживая взволнованное дыхание и опустив вниз глаза.
На наше искреннее облегчение, они не оглянулись в нашу сторону, и мы продолжили свой неизвестный путь, охваченные все той же тихой паникой.
Куда бежать? Что делать? Мы же нынче во враждебном государстве. До границы с Россией такси вызывать опасно. "Бомбилы" могут оказаться не надежными людьми, ограбить нас и отдать "патриотам" на растерзание.
И вдруг муж приказывает мне достать из карманов паспорта и порвать их. Я отказываюсь, объясняя, что иначе границу мы, вероятнее всего, не сможем пересечь. Он продолжает крепко держать меня за руку и мы вновь бежим дальше, нервно оглядываясь по сторонам на мертвые ночные закоулки и многоэтажные дома некогда почти родного, но теперь враждебного для нас города.
Темнота и незнание местности и дороги напрягают. Куда идти, не ведает ни он, ни я. Вокруг нас неизвестные темные дворы и пока еще далекие крики разъяренной толпы.
Продолжая красться во мраке ночных улиц, мы вдруг, как ошпаренные кипятком, услышали жуткий, раздирающий душу крик боли, страха и страданий какого-то парня, а следом за ним фразу дружных мужских и женских голосов: "Москаляку на гиляку!".
Я почувствовала, как дикий ужас охватил мое уставшее тело и начал парализовать его, а ноги, словно внезапно состряпанные Богом из ваты, переставали слушаться. Но муж уже полным отчаяния и тревоги голосом вновь приказал мне: - Бежим!
...Мне казалось, что я бегу по озеру, находясь по колено в воде...
Через короткое время мы неожиданно для себя услышали за спиной шум погони и громкий яростный крик толпы, обнаружившей нас. Они гнались за нами, и тут я вполне осознанно пожалела, что ослушалась мужа и не порвала наши российские паспорта.
Мы выбежали на очередную пустынную улицу, а нам навстречу уже шла другая толпа активистов-националистов... Свернуть было некуда. Кругом тупик. "Это конец", - подумала с сожалением я, когда обе кучки "шершней" ускорили свой шаг в нашем направлении, быстро приближаясь.
...Когда нас со всех сторон окружили лица разъяренных бандерлогов, у меня промелькнула первая и последняя трезвая мысль в голове: "Хоть бы они убили нас сразу..."
***
Я проснулась вся в холодном поту от того, что кошка, лежавшая у меня в ногах, массировала мне голени. Ночь. В комнату падал с улицы лунный свет и освещал так знакомое (и до боли любимое) помещение. Муж крепко спал рядом, тихо сопя и, конечно же, не догадываясь о том, что в моем незавершенном реалистичном кошмарном сне, он уже, скорее всего, покойник. Я встала с кровати, пошла в ванну и умыла бледное лицо холодной водой, чтобы смыть с себя осадок неприятного сновидения.
Глянула на свое тревожное и уставшее от жутких переживаний лицо в зеркало и облегченно подумала - хорошо, что это сон. Хорошо, что мы - дома. Просто нужно реже смотреть новости...
...Ах как жаль, что прекрасный город Харьков теперь не ждет гостей из России...