СМОТРЕТЬ И ЖИТЬ
«Еще не известно, кому из нас легче – НАМ, живущим здесь, среди ВАС, или нашим друзьям ТАМ, среди мёртвых. Или вам – смотреть и жить с остатками нас самих рядом с вами …» - Фартовый
*
Ботинок как-то быстро наполнился горячей жидкостью.
-Бля! – взвыл Саныч.
Он совсем не ожидал ранения. Чего угодно, только не ранения. Он, битый мужик, знает, что делать во время прилётов. Спецом и бронник не надевает, чтобы легче было перекатываться по земле между шныряющими осколками.
- Пашка, ты как? – заорал он в сторону холма. Тишина. – Гриня! Ты не молчи! Слышь? Саныч впервые назвал бойцов не по позывным, а по домашним, материнским именам. К чему бы это? Стареет, что ли? Хотел, было, ползком к пацанам, да ногу так свело, что он снова взвыл матом на всю округу. И как теперь дома показывать обувь? Знал бы, лучше обулся бы в старьё. Где теперь взять настоящие кожаные ботинки! Осколки продолжали летать над головой, иногда перелетая куда-то позади холмика. Оставаться на месте было опасно. По телу медленно расползалась лень. Тело тановилось тяжелее. Вздремнуть бы. Тут, вместе со взрывом на голову обрушилась земля. Так и похорониться можно без музыки и почестей. Взяв себя в руки, Саныч пополз к пацанам:
- Чего валяемся? – заорал он и тут же заткнулся. Гриня не лежал, - валялся тряпкой рваной, а из него хлюпала кровь, впитываясь в землю. А чуть дальше и Пахан – Пашка. Головы, можно сказать, у него не было. Но это точно был он.
Саныч начал срывать с ноги пробитый башмак, намеренно делая себе больно. Выл он не от своей боли. Волком выл за пацанов: какого чёрта напялили на себя броники, какого были неповоротливыми, кому нужна эта маскировка? Было бы меньше хламья на спинах, живыми бы остались.
Тащить с поля боя товарищей сил не было. Солдат перевернулся на спину, вытащил ремень из брюк униформы и туго перетянул ногу выше колена. Так-то лучше будет. Он в одиночку полз в сторону укрытия, волоча за собой раненую ногу.
*
Саныч то впадал в дрёму, то резко подскакивал с тюфяка во время каждого рядом ложащегося прилёта. Пыль сыпала на лицо, руки, голову, раненую ногу. Он давно стащил с себя ботинок, понимая, что скоро нога совсем опухнет и тогда – прощай, обувка. О себе думать не хотелось. Пацаны-пацаны… как же вас вытащить из пекла? Только бы не прямое попадание, только бы хоть что-то от вас осталось. Мамкам еще на вас смотреть. Нога становилась синюшной.
- Гангрены мне не хватало, - прошипел солдат.
Бой потихоньку начал отступать, значит, скоро примчатся санитары за ранеными и убитыми. Только бы нашли ребят. Только бы успели до очередного налёта. Голова кружилась, но он старался не поддаваться слабости. Жив – и отлично! В госпиталь не хотелось. Надо приврать докторам, что ничего особенного не произошло, что ботинок просто так можно порвать, зацепившись за кусок арматуры. Домой! Только домой!
Кто-то подхватил его под руки, кто-то уложил на носилки, кто-то глупо и нервно заржал, увидев на земле тело солдата без головы, и побежал блевать. Крик, маты, проклятия, вой. А кому сейчас легко?
*
Очнулся Саныч в палате от чьего-то смеха.
- О, мужики, очухался наш новенький, - прошептал намеренно громко один из больных.
- Я где?
- Теперь с нами. Теперь тебя на тот свет никто не отпустит. У нас хирурги злые, как черти. Если уж попал к ним в руки, о смерти забудь.
- Ну да, и о ногах, руках и пальцах тоже можешь сразу забыть, - вставил сарказм парняга с соседней койки.
Саныч попытался пошевелить раненой ногой и ничего не почувствовал. Он испуганно посмотрел на ребят.
- Всё у тебя на месте. Ногу оставили. Это ещё наркоз действует. Ты, парняга, в рубашке не родился, ты в ней на передовой был, - как-то отрешенно проговорил раненый солдат, лежащий на кровати у окна.
- Я её специально вместо бронежилета надел, - попытался пошутить деревянными от наркоза губами Саныч. – Знакомиться будем?
- Ты смотри: заговорил!
- Наш человек!
Привыкать к тишине и тылу было тяжело и стыдно. Мужики воюют, а они тут разлеглись, курортники хреновы. Саныч злился на себя за оплошность. Кто теперь матерям отвезёт «двухсотых»? Кто найдёт их личные вещи и передаст родителям еще пахнущие сыночками сменное бельё?
Потихоньку солдаты передружились, немного рассказали о себе и своих приключениях с девушками. А как же без этого хвастовства? Врать они мастера. Хотя, нет, все, как один, доказывают, что это истинная правда.
*
Были в палате два друга - Ванечка и НеВанечка. Их так и окрестили. Ванечка был, как каланча, высокий, а НеВанечка - мелкий крепыш. Смешно было наблюдать за тем, как они прохаживаются по коридору вместе. Для прикола, они часто делали такие вылазки. Любили дурачиться. А чем ещё заниматься на лечении? НеВанечка говорил другу:
- Ты хоть бы на колени встал, чтобы и меня можно было заметить. Люди увидят меня, а потом и на тебя обратят внимание.
Для смеха Ванечка встал на колени. Ржала вся палата: Другой, стоя во весь рост, был ниже этой горы. И уродится же такое чудовище.
Это было в часы расслабона, во время которого все, кто находился рядом, не имели права расслабляться. У Ванечки была серьезная контузия. Она могла проявить себя в любое время. Нельзя было ему волноваться. Но еще хуже - при виде крови он впадал в ступор.
Как-то, во время очередного приступа, Саныч увидел в руках Ванечки магазин от АК. Это уже были не шутки. Надо было хитростью выманить у солдатика «магазин» во что бы то ни стало. И что ему взбрело в дурную раненую голову в этот раз? Кто-то резко открыл дверь в палату, испугав контуженого. Что-то с ним произошло в этот момент, и он быстро спрятал «магазин» под подушку, улыбаясь посетителю.
- Вань, принеси из столовой хлеба, ладно? – воспользовавшись замешательством, отправил Саныч парня в столовую.
Иду, - не смог отказать старшему по званию Ванечка.
Этого вполне хватило, чтобы забрать из-под подушки «игрушку» раненого солдата. Чего доброго, откроет огонь, думая, что рядом враг.
Вернулся Ванечка совершенно спокойный, словно ничего не произошло.
*
Утром был обход. Пришли «белые халаты». Мужики называли это действо «техосмотром».
В глазах каждого раненого стоял немой вопрос: долго еще?
Все вопросы можно было разделить на две категории: вернусь ли в строй и смогу ли ходить. И всё. Какие могут быть вопросы, когда там, в Дебале, гибнут пацаны? Укропы, как озверевший скот, прут на Донбасс. Что они там пьют-жрут, что видят перед собой, сметая с лица земли дома, улицы, школы и больницы? Легче было бы отправлять раненых в лазареты соседних городов, но с каждым днем становилось все опаснее. Санитарам приходилось рисковать собственными жизнями, вытаскивая на себе раненых, а потом еще транспортировать в Донецкий госпиталь.
Лежал в палате Валерьич. Разумный, умудрённый опытом войны мужик.
- Ну, ребята, нашему госпиталю пришел амбец, - вдруг выдал он. - В восьмую палату привезли братьев-разведчиков. Уму не приложу, откуда у разведки столько знакомых? Считал, что они, как мыши, а тут – делегация за делегацией. Все коридоры обтоптали бахилами. Знали бы вы, сколько гостинцев им прут! Там и печенье, и мёд к чаю. Дааа. Медку бы сейчас. Чего ржете? Ну ладно, медовухи, - улыбнулся Валерьич.
Как-то в госпиталь пришел «Дом Пера». Видел бы кто, как забегали вокруг корреспонденточек Ванечка и НеВанечка. Женихи, ёлки-палки! Макс быстро успокоил «женихов», показывая на Саныча, возле которого уже крутились девочки, предлагая ему чай. Кто-то уже унёс мыть грязную посуду, кто-то побежал к врачам, узнать о здоровье раненых. Одним словом, чувствовали себя, как дома.
Долго два Ванечки не отпускали девушек домой. Уже и стемнело, город снова начали бомбить, Саныч, на правах старшего, запереживал, как они доберутся домой. Срочно нужен самовыдвиженец, готовый проводить девушек до остановки.
Самовыдвиженцы не заставили долго ждать. Естественно, два Ванечки вызвались препроводить гостей до остановки.
Вернулись они в палату быстро. НеВанечка ржал, как мерин.
- Что это с тобой? – спросил Саныч.
- Нет, это надо было видеть, - продолжал ржать один из Вань. – Ему, громадине этой, при желании можно и самолёт на ходу остановить. Кто такую каланчу облетит? Представляете, он остановил троллейбус.
- Как троллейбус? Им на автобус надо было.
- Автобуса не было, а тут идёт в депо троллейбус. Ванечка встал на дороге и перегородил путь водителю.
- И что, он остановился?
- Шутишь, Саныч? Естественно! Кто такого объедет? Остановился. Прямым ходом увёз в неизвестном направлении наших девушек.
- Ну и чудики, - улыбнулся Саныч. Вас пошли, так вы точно определите по азимуту, куда топать.
Долго еще ржали в палате солдаты, пока Саныч не понял, что кое-кто начал похрапывать. Он вышел на балкон покурить. Без единого огонька в окне город дрожал от прилётов. Бой на подступах к Донецку продолжался.
Завтра у Саныча новая операция. Доктора спасают ногу.
31.10.2015