Михаил Туллер, Коммунисты на выход.
В начале Брежневской эпохи за участие в работе студенческих строительных отрядов, я в составе группы комсомольских работников в количестве 15 человек был премирован поездкой в Англию. Группа выехала, как студенческая делегация для обмена опытом.
В Англии студенческие общины принимали нас в основном на официальном уровне.
Но однажды студенты Лондонского университета пригласили нас на неофициальную встречу на дому – посиделки без протокола.
И вот во главе с дядькой из ЦК по кличке Черномор (было ему уже за сорок, и возглавлял он все делегации, отвечая перед инстанциями за соблюдение всех идеологических и иных требований партии).
Дом оказался громадным, двухэтажным особняком, до отказа набитым молодёжью в разной степени опьянения. Те, которые потрезвей - поначалу попытались оказать гостеприимство, угостив нас по рюмке сухого вина.
Остальные под дикий грохот джаза были заняты собой и причём, в основном, попарно.
Нам, воспитанным, горящим пламенным Павкой, степень этой занятости показалась поначалу очень уж интимной, не комсомольской. На трезвую голову общение народов было скучным и дилетантским. Только после того, как мы достали принесённые с собой (по одной на каждого) бутылки, встреча стала принимать профессиональный уровень.
Так стихийно возле каждой бутылки образовалась тесная компания – в основном из двух человек, причём разнополых. Комсомольцы дискуссировали с англичанками, а боевые комсомолки с африканцами, как с наиболее нуждающимися в сочувствии народами.
С каждой рюмкой мы всё больше адаптировались с хозяевами и всё труднее стало нас отличать от них. И совсем забыли мы при этом о наставлениях соответствующих органов перед поездкой.
С каждой выпитой рюмкой, чувство ответственности перед пославшей нас сюда страной, всё уменьшалось и уменьшалось.
Даже некоторые члены нашей делегации (по совместительству – осведомители, а мы вычислили их, когда они при вселении в каждом номере все провода обрезали) расслабились и забыли о происках империалистов.
Стоило мне перейти с прекрасной полуиндианкой к тесному контакту при помощи жестов и рук, как подбегает ко мне слегка ошарашенный тихушник Володька и шепчет:
- Передай по цепочке приказ Черномора – всем коммунистам вперёд, т.е. на выход. Разлагаясь на глазах, я поначалу, как единственный в группе беспартийный, на приказ не отреагировал.
Однако, в стройных рядах начался разброд и шатание.
Самые стойкие, т.е. рассчитывающие на дальнейшую перспективную партийную карьеру покорно и уныло потянулись к выходу, бросив своих собеседниц.
Наиболее перспективные начали других затормозивших выталкивать на выход.
Ко мне сразу двое подошли и тихо так – смотри, хоть и беспартийный, но не в лесу живёшь, домой вернёшься.
Прямо скажу – не помню ни одного случая в жизни, когда было бы так тяжело выполнить свой долг перед Государством, как в тот раз. Никак не забуду ту индианку, которую оторвал от меня долг перед Родиной. Зато она, Родина, осталась в тот вечер ничем не посрамлённой.
Мы, как всегда, доказали, что для Советских комсомольцев лозунг – раньше думай о Родине, а потом о себе – свят и непоколебим.