А почему мы с ними деремся? – спросил шестилетний Веня девочку в длинных штанах и с двумя короткими косичками. Косички торчали немного в разные стороны, потому что косички девочке заплетала ее бабушка, а девочка сидела на стуле у которого была немножко отломана нога, а бабушка была без очков, потому что недавно их разбила, и это Веня видел сам, потому что очки упали на кусок асфальта, которому не хватило места в грузовике, когда он ехал на сметник. Если бы очки упали нормально – на землю, они бы не разбились вдребезги, - сказала мама, когда она вернулась с работы поздно вечером, но еще не успела заснуть.
Девочка была хорошая, из «наших – тридцать вторых», но маленькая, хотя на год старше Вени. Девочку звали Софа и она Вене нравилась, но Веня ее звал – «эй», потому что слово «Софа» Вене не нравилось и он решил подождать пока она вырaстет и будет называться как-то иначе.
– Потому что мы из тридцать второго, а они из тридцать четвертого, – ответила Софа, – и они – очень противные. Веня посмотрел на девочку, нагнулся и поднял с земли еще два камня, и положил в карман на всякий случай. Веня смотрел на Софу и пытался понять – как это? – такие противные, что надо бросать в них камни. Софе хорошо, когда атака она бежит с нами, но камни не бросает, потому что у нее нет карманов в штанах, а камни в руках не понесешь, потому что очень холодно и сильный ветер.
А почему они не выходят из тридцать четвертого? - спросил Веня, и подумал – Софа все знает, потому что уже пойдет во второй класс, а вот Юра – тоже из тридцать четвертого, а он совсем не противный. Хотя он драться не пойдет, потому что у него мама работает не на работе, а дома, и Юру не пустит на улицу когда вечер. Нет, он и сам не пойдет, потому что темно. И зачем идти на улицу, когда мама дома. И блинчики пожарит... с сахаром... книжку почитает. А моя мама говорит – ты сам скоро научишься – с сентября – в школу.
Пока Веня думал, из тридцать четвертого появились два больших мальчика которые уже пошли в школу, и Веня их не заметил, потому что когда он думал, он никого не замечал. Так говорила мама, но редко, потому что она все время была в школе. Там она была учительница на две ставки, и Веня никак не смог спросить, что такое на две ставки, потому что мама, когда приходила, сразу ложилась спать. А сначала мама шла на кухню и готовила назавтра в кастрюле или казане. Мама не могла отойти от плиты, когда она была на кухне, потому что недавно жирный малый Агутя катался по кухне на велосипеде и третьим колесом наехал на маму, а когда Агутя наехал, маме было больно, и Агутя сказал, что скажет своей маме, что учительница его не любит и мама ей в кастрюлю написает. Поэтому мама не отходила от казана пока тушится картошка.
Но соседка Сося – старая, у которой были рыжие волосы, и Веня думал, что эти волосы – не от неё, эта Сося сказала маме, чтобы она пошла почитать Веничке книжку, а если что – она ей соль на хвост насыпит – это старая Сося говорила про Агутину маму. Агутину маму Веня сначала обсматривал сзади, но она наверное прятала хвост, потому что было не видно. Потом Веня догадался, что никакого хвоста и не было. Это была шутка, и это было хорошо, потому что, когда Веня подходил сзади к Агутиной маме и хотел увидеть её хвост, Агутина мама всё время оглядывалась на Веню и один раз уронила Агутю на пол вместе с велосипедом, потому что он всегда болтался под ногами...
А потом Софа закричала – камни, и Веня забыл про Агутину маму и увернулся, но камень всё равно бы не долетел, а тридцать четвертые так и стояли возле тридцать четвертого и когда Софа закричала – в атаку, – Веня побежал первее, чем Софа. Пока Веня бежал, он вытащил из карманов три камня, но один упал, и Веня не стал терять время, и не поднял камень. Если бы он потерял время, Софа бы его перегнала, а так она просто кричала – вперед! И правильно, потому что Веня уже был впереди.
Веня и Софа еще не добежали до тридцать четвертого. Пока они не добежали, из тридцать четвертого выскочил ещё один большой мальчик, может быть аж со второго класса. Большой мальчик даже не остановился возле других, противных. Вместо этого он сразу побежал вперед к Вене и Софе, но Веня подумал, что камни он бросать не станет, и это было хорошо, потому что большой мальчик таки не стал. Вместо этого он побежал с Веней и Софой, но возле Софы.
Когда Веня и Софа, и большой мальчик из тридцать четвертого, добежали до тридцать четвертого, а два противных, которые бросали камни, убежали в подворотню, - Софа громко сказала – Победа! И Веня понял, что это то же самое, как над немцами, но и над другими противными. И они пошли домой в тридцать второй, а мальчик из тридцать четвертого пошел в свой тридцать четвертый, потому-что стало совсем темно.
Ты смелый, сказала Софа, когда они дошли до тридцать второго, и Веня не смог придумать, что ему ответить, и ничего не ответил, хотя хотел. Они пошли в свои парадные, – Веня на третий этаж, а Софа в другой дом, тоже на третий этаж, но в другом доме. Веня иногда высовывался из своего окна и видел далеко окно, где жила Софа, но редко.
- Наверное у Софы грипп, думал Веня. Уже три дня Софа не выходит во двор. Веня обошел двор три раза, потом повернулся и обошел еще три раза, но в другую сторону, а потом пошел в свой подъезд и поднялся на третий этаж...
Ночью было жарко. Веня хотел уснуть, но никак не мог, и подошел к своему открытому окну и высунулся во двор. Потом Веня разыскал окно, где жила Софа, но там было темно. Никто не заметил, что Веня встает и никто не спросил, – ни мама, ни папа. Если бы они заметили, они бы спросили – почему ты встал, а Вене не хотелось отвечать, потому что Веня сам не знал почему, и поэтому Веня придумал, – чтобы посмотреть на луну. Луна была большая и в комнате было светло.
Когда Веня лег на свою кровать он подумал, что про луну не годится, потому что луна светила прямо Вене в глаза, и вставать было не обязательно. Но прошло чуть-чуть и дом задрожал, был такой большой шум, что все повскакивали с кроватей, – и папа, и мама, и подбежали к окну, а папа, который уже был на войне, сильно обнял маму и сказал – война! и Веня подбежал к открытому окну, но луны больше не было видно, и папы- мамы, тоже было не видно. Не было страшно. Веня повернул голову туда, где было окно Софы, но все было в пыли, и самого дома Софы даже не было видно. Потом Веня почувствовал, что во рту песок и хотелось плюнуть, но он не мог плевать на пол, потому что был уже взрослый мальчик.
Папа уже ушел на улицу, и мама обкружила Веню руками и не отпускала долго-долго, пока папа не пришел назад. – Это не война, – сказал папа. – Это стенка соседского дома осела, все три этажа, и показал в окно на дом Софы. – Это та война, что была раньше. Там в стенке, похоже, была трещина, и вся стенка осела... Вене вдруг очень захотелось выбраться на улицу и увидеть. Что увидеть, Веня не мог сказать, но папа сказал, что во дворе полно машин, милиция и органы. Папа так сказал про органы, что Веня подумал, что это еще страшнее чем милиция.
Вене снился сон, что он ходит по двору, а того дома где живет Софа – вообще нет, только пыль, которая стоит в воздухе, но такой высоты, - как дом, где живет Софа... Наутро, когда Веня проснулся, он забыл про манку, которую мама оставила ему на столе. Веня оделся и пошел проверять свой сон, и, когда он спустился с третьего этажа, он увидел, что никакой пыли уже нет. Дом был, но совсем другой. Веня вспомнил. У жирного Агути был не только велосипед с тремя колесами. У Агути была игрушка – ему «прислали», это был игрушечный дом без передней стенки, и можно было трогать, и видеть много квартир, кровати в квартирах, и буфеты. Веня узнал эту игрушку, но она была такая большая и высокая, как дом, в которой жила Софа.
Папа говорил, что видел много таких домов. Это он видел в Европе после бомбежек. – Так теперь сделали игрушку для детей. Так и говорил, – увидели бомбежку и сделали игрушку. – Может и хорошо, - говорил папа, - Не будет бомбёжек...
Раньше Веня легко мог узнать, где Софино окно. Веня не видел, как Софа спала, но она говорила, что возле окна. Веня хотел отгадать – где, но кроватей было много и Веня не мог выбрать, какая Софина.
Папа говорит, что все живы, – так говорят. Что когда стенка падала, некоторые даже не заметили, и не проснулись. А сейчас – никого не видно, потому что все должны быть на работе, - думал Веня, и тут же догадался, что не все, потому что утром Софа гуляет во дворе, а ее бабушка спускается поглядеть, – что она там во дворе делает. Но Софы сейчас во дворе не было и бабушки тоже.
Потом мусорная машина с камнями от Софиного дома уехала. Машина вообще весь день уезжала и опять приезжала. Потом, какая-то девочка, похожая на Софу, но с веснушками, а у Софы веснушек не было, а были только колечки на голове – все волосы в колечках. Девочка сказала, – Ты Веня? - но Веня никогда ее не видел). Видел только через дорогу в доме напротив. Она Софе кричала что-то через дорогу, а Софа кричала ей, но не перебегала на другую сторону, а девочка – на эту.
Веня сказал – да, я Веня. Девочка сказала – Софа уехала. – Куда уехала? - спросил Веня. – Далеко и навсегда, и ты ее больше не увидишь, но она передала тебе записочку, - и девочка дала Вене маленькую завернутую бумажку. Веня взял бумажку и развернул, там было несколько слов, но Веня не умел читать. Он засунул бумажку в карманчик штанов и девочка, похожая на Софу, убежала в свой двор напротив через дорогу. И, когда она убежала, Веня вытащил записочку и переложил ее в карманчик на курточке, потому что там не было дырки, и записочка не выпадет...
Когда наступил вечер Веня уже устал. Веня устал потому, что думал весь день. Веня много раз доставал записочку, которую написала Софа, потому что Веня думал, что теперь сможет понять больше, чем перед этим разом. Но Веня не умел читать совсем, а мама говорила, что в школе научат быстро. Мама сказала, что твой первый класс начнется через неделю. Но Веня ждал маму, потому что хотел спросить. Веня хотел спросить, - нельзя ли в школу скорее? Но, до этой записочки от Софы, Веня в школу был невспешке и теперь Веня не решался спросить у мамы, потому что боялся. Боялся Веня от того, что мама ответит - а чего ты заспешил, и Веня должен будет рассказать про записочку, и про Софу. Но Вене почему-то не хотелось рассказывать об этом никому.
Но тут же пришел папа пораньше, и Веня решил у мамы ничего не спрашивать, а спросить у папы. Еще в начале лета Веня попросил папу научить его считать и писать цифры. Папа был дома, потому что вывихнул ногу. И весь день папа учил Веню. А потом перестал учить, потому что стал смотреть все время на часы – когда придет мама. И когда мама открыла дверь своим ключом, папа забыл, что у него вывих, и подбежал к маме, и стал ее обнимать и рассказывать, что Веничка уже научился. – Чему научился? – спросила мама. – Считать в пределах десяти. Я не могу поверить. Сося из кухни права, его надо учить, – закричал папа. – Ему нужен свежий воздух - сказала мама. Я работаю на две ставки и в следующий год мы снимем дачу на Фонтане. Про дачу мама сказала тихо и посмотрела на дверь. А потом опять громко. - В школе его научат! У него мозги нормальные, я до тебя уже проверила, ишь фениморкупер, сказала мама, и тоже обняла папу...
Веня ещё раз посмотрел в записочку и положил ее в карман курточки. Веня взял с книжной полки листик бумаги и сказал папе, - Знаешь, я хочу, чтобы ты научил меня, как читать пять буков. Папа обрадовался, и когда папа обрадовался, Веня понял, что делает все правильно и папа не догадается. Веня взял карандаш и написал самое нужное, чтобы папа все рассказал, но не понял, зачем это Вене.
Веня написал – ю, л, б, е, т, я. Папа опять обрадовался, как вначале лета, когда научил Веню цифрам, и как их считать. Папа посмотрел на будильник, чтобы не пришла мама мешать. Папа говорил, что мама любит сюрпризы, но сюрприз – это когда она не знает заранее, поэтому надо спешить, так что будь внимателен. И папа сказал:
-- ю – это когда л’юбл’ю, -- и папа стал говорить тихо, а некоторые звуки громко. Папа говорил не как всегда, но Вене казалось, что он понял зачем папа это делает, - а папа опять говорил так же странно... л’юди
-- л – это тоже, когда л’юбл’ю, или как твоя мама – ’Лена, или как тетя ’Лора, но в начале слова – непонятно, а когда л’ю, л’ю, л’ю – второй звук... ты запоминаешь? – сказал папа и Веня быстро закивал головой не потому что запомнил, а понял, что папа хотел, а папа обрадовался еще больше.
-- Помнишь мальчика Борю с нашего двора, они уже уехали в другой дом. Так это – б, Бо.
-- е -- ’еще – е, т’ебя, тоже е, м’еня, тоже е, В’еня – тоже е.
-- тебе – т, ’тетя – т, твоя – т, тебя – т, а еще лучше, о’твер’тка
-- я, - и папа показал на себя пальцем, теб’я – тоже я, но в конце, в самом конце, - повторил папа, и вдруг задумался, и вдруг перестал говорить. Как тогда, когда пришла соседка с первого этажа, и папа выяснил, что у нее очень тяжелая болезнь, но перед тем как папа выяснил, папа думал, и папа сказал, – я ставлю диагноз и тоже думал...
Папа подумал еще, взял у Вени листок и что-то написал, а потом дал Вене, и в это время в двери захрустел ключ и вошла мама. Папа обнял маму, но не стал говорить, какая у Вени хорошая память, а тихо сказал – у ребенка дислексия, я еще не уверен, я только ставлю диагноз. – Что ты несешь? – грозно спросила мама, - что такое дислексия? – Дислексия, - это большие проблемы с учебой, он читает справа налево – мозги не так устроены, вот что такое дислексия, и мама сначала хотела поспорить, а потом замолчала, замолчала и ничего не сказала...
Папа подошел к Вене, показал на листок бумаги и показал на строчку, что он сам написал, прямо перед тем, как мама начала скрипеть ключом в двери. Читай медленно, - сказал папа. – юлбюл ябет я, медленно, но уверенно, прочел Веня. - Боже, какой талантливый! - и папа чуть не заплакал. Этого Веня еще никогда не видел, чтобы папа плакал. Папа сел на пустой стул и закрыл глаза ладонями. И так сидел долго... И вдруг папа убрал ладони от своих глаз и закричал...
– Стой, - закричал папа, - стой! Читай отсюда туда, и папа тыкнул пальцем, - где отсюда и где туда. Веня устал от папиного обучения. Веня почувствовал, будто что-то не так, не так... Папа так сказал про отсюда и сюда, будто Веня бы не понял, если бы папа не кричал. Как-то не так сказал папа... Но, Веня немного подумал, и стал читать, точно как сказал папа... – Веня прочитал:
«я т е б я л ю б л ю».
У мамы глаза стали большими, как папа говорил – округлились, а папа чуть не заплакал, но от радости, и крикнул – никакой дислексии, и опять крикнул – никакой дислексии. Веня, бросил на стол листок бумаги и полез в карманчик курточки. Веня вынул из карманчика записочку от Софы и вслух, но тихо, чтобы никто не слышал, прочитал:
«я т е б я л ю б л ю».
Потом мама и папа перестали громко говорить и напрасно, потому что когда Веня услышал, что они начали шептаться, Веня начал прислушиваться – о чем они шепчутся. – Софочка – это его подруга, – шептала мама. – Они уехали за три дня до оползня. – Судьба, – сказал папа, – много погибших. – Но, зачем же в Израиль? Ведь вроде умные люди, тоже врач и учительница – шептала мама...