========================= Прости меня, Женька
Рита посмотрела в указанном направлении и увидела Женьку – та неуверенно шла по дорожке, словно не понимала, зачем она идёт и к кому. «Ей же сказали, что я приехала! Да что ж она… Может, у неё это от лекарств? Или не простила меня до сих пор?»
- Же-ееня-ааа!! – заорала Рита и, сорвавшись со скамейки и забыв о сумке, побежала ей навстречу. Обняла, повисла на шее, зашептала в ухо: «Жень, ну прости меня! Прости! Я ж тогда не знала, что ты болеешь, что нервы у тебя… Я думала, ты со зла наговорила. Прости меня, тёть Жень… Женечка!»
- Да ладно тебе, проехали, - остановила её тётка, и Рите показалось, что с ней говорит не Женька, а кто-то другой: голос был тусклый, равнодушный, словно стёртый ластиком. – Я думала, Олька моя приехала, внука привезла, а это ты. Мать-то как, не болеет? – равнодушно спросила Женька, и Рита ей не ответила. Не хотела расстраивать.
Вера Сергеевна болела с весны – то сердце, то радикулит, то простуду схватит, которая не отвяжется никак/ Женьке не надо этого знать.
- А я тебе журналы модные привезла! Бурда моден, с выкройками! – объявила Рита бодрым голосом. – И к чаю всякого-разного… Чай-то вы здесь пьёте?
- Как же не пьём, пьём, конечно. Воду кипятильником греем и в палате пьём, посиделки устраиваем. А ты чего приехала-то? – сменила тему тётка. – Олька, что ль, подослала? Говорила про меня чего?
- Да я … так просто приехала, - растерялась Рита. – Я к Ольке не поехала, сразу к тебе…
================================Бред
- Это она меня сюда уложила! Мать сумасшедшая у неё, видишь? А сама-то в кого такая умная, в отца – проезжего молодца? Ты вот что! Ты к Ольке-то зайди, поспрошай, может, ходила к кому? Спроси, она к белому магу ходила или к чёрному? Я ведь знаю, что ходила. Чувствую! Будто силы из меня кто-то тянет, жизнь вытягивает… Она это! Точно, она! Мать ей силу свою передала…
Вцепившись в Ритину руку, Женька несла уж совсем несуразное, проглатывая слова и перескакивая с одного на другое. О каком-то заклятье, которое нужно снять, и тогда Женьку отсюда выпустят. Об их родовом проклятье, за которое Женька расплачивается весь свой век…
Рита слушала её, слушала… И вдруг заплакала безутешно, как когда-то давно, когда Женька так жестоко её обидела. Теперь вот – обидели Женьку. Непоправимо и страшно. И как ей помочь, чем ей помочь, если даже врачи не могут… Судьба, видно, такая. Или не судьба? Тогда – кто же?
А Женька, не замечая Ритиных слёз, всё твердила ей про заклятье, которое наложила на неё по наущению Антониды деревенская колдунья. Бабка Уля давно умерла, и Антонида умерла, а заклятье осталось, и теперь некому его снять, некому-ууу!
- Женька, не паникуй. Возьми себя в руки и держись, а то ещё хуже себе сделаешь. Ты, главное, врачей слушай и лекарства пей. Нет никакого заклятья, это у тебя от нервов – столько переживала, столько мучилась, вот нервы и не выдержали, - бормотала Рита, гладя Женьку по щекам и не зная, чем её утешить, как помочь… - А я тебе, хочешь, книжку про магию привезу? У нас продают такие – по белой магии, и по чёрной, и кабалистику даже! Хочешь? Научишься, сама будешь всем судьбу предсказывать…
Господи, что она несёт… Бред какой, хуже Женьки! С кем поведёшься, - невесело усмехнулась Рита. Но «бред» подействовал на Женьку самым неожиданным образом. С лица исчезло настороженное выражение, в глазах светилась надежда. Женька больше не казалась «чужой», она стала прежней, глаза смотрели осмысленно.
- Привези! А когда приедешь? Я ждать буду. Ольке скажи, чтобы внука мне привезла, скучаю по нему здесь… И с врачом поговори, тебя она послушает, а со мной всё улыбается, как с больной. – Женька покрутила пальцем у виска
Рита поразилась неожиданной перемене, произошедшей с тёткой: теперь она говорила внятно, коротко и по деловому, перечисляя, что должна сделать племянница, какие вещи привезти ей в следующий раз: «Полотенце банное привези, тут плохие дают, жесткие… Нитки белые и резинку. Яблочек кисленьких, антоновки. Квасу бутылочку домашнего, так окрошки хочется, всё бы отдала за неё!
Рита достала из сумки блокнот и торопливо записывала, что нужно привезти. Её внимание привлекла пробегавшая мимо девушка – она уже не в первый раз пробегала мимо них с Женькой. Девушка была почему-то босая, с черными от мокрой земли ногами.
- Ой, чего это она - босиком? Ноги какие грязные, в земле все! Жень! – дёрнула она за рукав тётку. – Она помешанная, да? Спортсменкой себя воображает? Смотри, смотри, руки в локтях согнула, бежит как на соревнованиях на длинную дистанцию!
- Да какая она помешанная, - рассмеялась Женька. – Спортсменка и есть. А сюда попала, потому что мигрени у неё начались от нагрузок. Как прихватит – на неё смотреть жалко. Лежит и от боли стонет, и просит – тёть Жень, полотенце мне дай, я лицо закрою, от света больно так, невозможно, может под полотенцем не так сильно будет.
Несчастье какое, ей девятнадцать всего, а так мучается. Спать перестала совсем, ей на ночь снотворное колют… В столовке то не ест, это не ест, говорит, нельзя. А другого-то нету! Голодная ходит... Ты мне яблочек привези побольше, она хоть яблочек поест. И галет привези, побольше, она галеты любит. Ей не носит никто ничего, один раз только тренер её заявился, а родня у неё далеко. Она на базе спортивной живет. Рассказывала, лет с десяти родители привезли и оставили, с тренером она тут…
Нешто им дитя своё не жалко – на такую жизнь отдали! Тренеру-то что, сам небось здоровый, а девчонку довёл, одни косточки, не пьёт не ест, от боли загибается. Витамины колют ей, чтоб совсем не загнулась. А бегает, чтобы форму не потерять. А что ноги грязные – так дорожки из шлага политые, не высохли ещё. Она как набегается, в душевую идёт, там отмоется. Её в четверг выписывают уже, - огорошила Женька Риту. - Так ты поговори с врачом-то. Может и меня выпишут, надоело мне здесь «отдыхать»…
========================Паранойя
Рита сидела в белом уютном кабинетике, утопающем в кудрявых традесканциях и пышных разноцветных геранях, и стискивала пальцы, боясь, что не выдержит и расплачется прямо здесь, у врача…
Врач посмотрела на её руки и кивнула понимающе. И развела руками в красноречивом жесте:
- Вы меня понимаете? Вы же сами видели её состояние, общались с ней. До неё – не достучаться! Замкнулась в своем мире, закрылась наглухо. Держится пока, но боюсь, долго она не выдержит, в интернат придется отправлять. А помочь мы – увы! – ничем не можем, мы же не боги. Тяжелейшая депрессия и мания преследования. Она даже к вам в сад выйти боялась, еле уговорили!
Так вот почему Женька так долго к ней не выходила. Вот почему – оглядывалась, когда они присели на скамейку, озиралась испуганно, говорила шёпотом, хотя к ним никто не подходил, – Женька остерегалась колдуньи!
Рита хотела сказать врачу, что манией преследования Женька не страдает, просто у неё пунктик – насчёт колдовства и всякого чернокнижия. Рассказать о якобы наложенном на неё заклятье, обо всех выпавших на Женькину долю бедах и несчастьях… И поняла вдруг, что её двоюродная тётка по-настоящему больна. С тех самых пор, когда рассказывала небывальщину о своей матери, обвиняя её в колдовстве и всерьёз считая ведьмой (впрочем, в Деулине ведьмой Антониду считали все). А ведь она и в самом деле сошла с ума! – ахнула Рита.
- Давно это с ней? Вы не замечали ничего необычного в её поведении? Может, рассказывала что?
- Замечала. Рассказывала. Давно – с усилием выговорила Рита.
- Вот и её дочь говорит, что давно. Так вы поторопитесь, если хотите её здесь навестить. Будем вашу тётушку оформлять в психоневрологический интернат на постоянное проживание. Дочь её к себе не хочет брать, боится за ребёнка.
- Скажите… Ей там помогут, там будут лечить? – с надеждой спросила Рита.
- Она там будет жить, - с ударением на слове «жить» ответила врач. – Помочь ей, к сожалению, нельзя. У неё прогрессирующая шизофрения, осложнённая паранойей.
- Но она же… Она ведь пока…
- Пока она дееспособна, - закончила за Риту врач. – Что будет дальше, не знаю. Болезнь прогрессирует, что-то послужило толчком, и… Дадим ей инвалидность, будет получать пенсию.
Рита молча глотала слёзы, вытирая глаза тыльной стороной руки.
- Не расстраивайтесь так. Это же интернат, не тюрьма, сможете её навещать, можно домой забрать – на срок до шести месяцев, оформить временное выбытие. Если, конечно, за ней там будет кому смотреть.
- Да, да, - кивала Рита, понимая, что Олька вряд ли захочет забрать мать домой «на срок до шести месяцев». ( «Что же касается каникул, то, с Вашего позволения, она будет проводить их в Ловуде» - некстати вспомнилась Рите жестокая миссис Рид из книги «Джен Эйр». Или – как раз кстати?)
А она, Рита, захочет? Когда-то она поклялась самой себе никогда не разговаривать с тёткой. В тот памятный Рите день Женька очень сильно её обидела, и с тех пор Рита не хотела её видеть. А тогда, в тот вечер, прыгала от радости. Женька явилась к ним поздно вечером. Да что там вечером, почти уже ночью…
ГЛАВА 11. ГНЕВ
========================На ночь глядя
Это случилось в пятницу, вечером. Да что там – вечером, почти уже ночью. Рита с Верой Сергеевной ещё не ложились – смотрели по телевизору праздничный концерт. От громкого звонка в дверь обе вздрогнули. Звонили требовательно и настойчиво.
- Кто ж там трезвонит на ночь глядя? Пойди посмотри в глазок, дверь только не открывай, - велела Рите мать.
Рита посмотрела в глазок и торопливо защелкала замками – на площадке стояла Женька с двумя объемистыми сумками-баулами (других Женька не признавала). Не отвечая на Ритино «здравствуй», Женька сбросила с ног туфли и босиком прошлёпала в гостиную, жалобно окликая: «Вер! Вее-ер? Ты где там?» Сумки остались в коридоре. Рита поспешила на кухню – поставила чайник, спешно нарезала лимон, колбасу и сыр, понимая, что с Женькой творится что-то не то. Что-то случилось…
Вера Сергеевна усадила двоюродную сестру на тахту и, присев с ней рядом, гладила окаменелые плечи, сжимала в ладонях ледяные Женькины пальцы
- Замёрзла, да, Жень? Сейчас чай будем пить. Ужином-то кормить тебя? Или ты у Ольки поела? – буднично спрашивала Вера Сергеевна, старательно не замечая Женькиных застывших глаз…
Глаза означали одно: Женька опять поругалась с дочерью и зятем. Потому и приехала.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/11/01/1122