Зима выдалась в этом году сказочная - снежная, да морозная, с метелями, да с вьюгами, все, как я люблю…
На оконных стеклах красовались писанные мастерской кисточкой изумительной красоты ледяные узоры, на которые можно было смотреть часами, придумывая разные волшебности…
А поздними вечерами, прильнув к мягкой подушке перед сном, послушать завораживающую мелодию ветра в печной трубе.
Иногда мелодия напоминала протяжное «доо» мурашками разбегающееся по коже, а иногда «нууу», похожее на огромного, странного зверя пришедшего из лесу и которого не пускают в дом.
Зима мне всегда казалась страшно загадочной и безумно интересной…
Сегодня было воскресенье, домашние отдыхали – кто-то смотрел телевизор, кто читал, бабуля, как всегда, пекла пироги.
Она всегда нас баловала в выходные разнообразными пирогами, плюшками и другой вкусной сдобой.
Я сидела на кухне, на табурете возле окна, и сковыривала ногтем со стекла остатки льдинок, не успевших растаять от жара растопленной недавно печи.
Льдинки падали на подоконник, почти мгновенно таяли, превращаясь в тонкие ручейки, которые стекали на пол, издавая глухой шлепок, я его провожала взглядом и
принималась за следующую льдинку.
На столе стоял противень с пирожками, ожидающими горячих угольков, а на краешке печи недовольно пыхтел чайник, выдувая через носик белые клубы пара…
Мне казалось, что он злился, что его никто не замечает и не желает снять с разгоряченной печи.
За окном заманчиво сверкало солнышко, искрился снег, приглашая на прогулку.
Наш пес дворовой породы, по имени Дружок, что-то усердно откапывал в сугробе, выгрызал зубами, но у него ничего не получалось, он бесновался, гремел цепью и заново принимался за дело.
-Интересно, что у него там? – размышляла я. Любопытство так и распирало, и мне еще пуще хотелось на улицу.
- Мам! Можно гулять?
– Нет! - ответила с другой комнаты мама – холодно сегодня, мороз крепкий.
- Ну, мам! Уже настойчивей заныла я.
- Сказала, - нет! Значит, нет! – спокойно повторила она.
- Маааам! Ну, маам!
-Ты, понимаешь русский язык или нет? Простынешь, заболеешь, а потом, что?
- Хороший хозяин собаку в такой мороз на улицу не выгонит, а она вон, гулять!
- Да? - усомнилась я в маминых словах.
- А Дружок наш на улице всегда живет и мороза не боится, а мне нельзя? - обидчиво пробубнила я.
В воздухе повисла тишина. Через пять минут мама вошла на кухню и строго посмотрела на меня,- займись делом, а? Поиграй или порисуй, только не канючь, будет потеплей, пойдешь.
В прихожей хлопнула дверь, по ногам пробежал поток свежего, уличного воздуха, который я с тоской глубоко вдохнула – это зашла бабуля с улицы, с магазина вернулась.
Снимая шаль с головы и повесив шубу, бабуля рассмеялась, - ух, морозец кусается, но ветра нет, прелесть, как хорошо.
- Печь протопилась уже? – спросила бабуля у мамы.
-Да вроде можно, - ответила мама.
Бабуля взяла в руки большое полотенце льняное и противень с пирогами сунула в печь…
Ох, сейчас аромат хлебный поплывет по дому, - мечтательно подумалось мне, но мысль перебил наш кот, требовательно кричащий у порога, ему явно не страшен был мороз и он тоже желал прогуляться, как и я.
-Бабуль! А можно на улицу? – решила я попытать счастье еще раз.
- Да, мороз там, Лен.
- Что делать то будешь? - заботливо спросила бабуля, посматривая в окно.
- Да нечего ей там делать, простынет опять, - сказала мама. Вот ведь, недавно кашляла.
- Ну, мааам! Ну, бабуль! Ну, чуть-чуть, а?
Да пусть идет, попу поморозит, сама прибежит домой,- засмеялась бабушка.
Вот за что я бабулю свою люблю, так за это - хочешь лук резать – режь! Порежешься – хорошо, знать будешь! Глаза будет щипать – отлично, умней станешь!
Не слушаешь - иди, проверь! В следующий раз не попросишь!
Пока хоть кто-то согласился, я рванула в комнату, натянула толстые, вязаные штаны, свитер, шапку кроличью с ушами, пальто, валенки и громко рапортовала, - я готова!
- Можно идти?
Бабуля с мамой о чем – то ссорились, думаю, из-за меня, но мне уже было не до этого. С улыбкой до ушей я ожидала окончательного приговора с санками в руках у порога.
Мама вышла в прихожую, строго поглядела и наказала,- иди уже! Недолго! В снегу не барахтайся, сосульки не грызи, далеко не уходи, - понятно?
- Хорошо! - сказала я и выскочила в коридор, как резвая лошадка, пока не передумали.
Мороз и правда кусался, кончик носа горел и щеки тоже, но это уже было неважно.
Я шла по натоптанной тропинке в сторону дома Юрки и с удовольствием слушала, как снег скрипит под ногами, а для пущей громкости, переваливалась с ноги на ногу, как утка, получалось мелодично. Можно было даже подпеть, сочиняя на ходу слова.
Дверь открыла тетя Таня, мама Юрки и посмотрела на мои санки за спиной,
- Это куда? Холодно же?
- Да, нее, хорошо там, можно мы погуляем?
Юрка заслышав мой голос, выскочил из другой комнаты, как чертик из табакерки, кажется, он был рад моему появлению.
Тетя Таня пожала плечами, - пойдешь, что ли гулять Юр? Или может, дома поиграете?
Но друг мой уже ничего не слышал, он реактивно метался по комнате в поисках второго носка, с одетой одной штаниной на ноге.
- Опять все вещи разбросал. Вот ищи теперь, я не успеваю за всеми вами одежду подбирать, - сказала мама Юры, смеясь.
Через десять минут мы уже вместе с Юрой скрипели валенками, довольные и счастливые, вышагивая по морозцу.
- Пошли, посмотрим на соседней улице, вроде горку вчера строили из снега большие ребята, - предложил мой друг.
- Идем, конечно, быстро согласилась я.
Горку действительно уже почти смастерили из снега, и теперь поливали ледяной водой из ближайшей колонки.
- На санках кататься нельзя, горка не готова еще, - деловито предупредил нас взрослый мальчик.
- Идите вон, с пригорка катайтесь, указывая пальцем влево, - проворчал он, - малы еще тут разъезжать.
Мы встали как вкопанные, вперив сердитые взгляды на «командира» по горкам, но Юрка не растерялся и спросил, - а помогать строить можно?
- Вымочитесь еще, да и толку от вас..
- Ладно, идите, гребите снег для ступеней, - смилостивился он.
Мы радостно согласились и направились в указанном направлении, побросав сани.
Помощники получились из нас аховые, рукавицы мгновенно намокли и окаменели, на штанинах панцирем застыла толстая корка из ледышек, а валенки норовили прилипнуть то тут, то там к снегу, изрядно намокнув.
Ноги начали подмерзать, а руки стали похожи на куриные лапы вишневого цвета. Я скидывала варежки, дышала на ладошки, но они отказывались согреваться.
- Все, пора домой! - скомандовал Юрка, отдирая палец, примерзший к ручке ведра, кривясь и фыркая.
- Хватит, у меня уже зубы стучат от холода, бери сани, пошли, чего ты там дышишь?
Уставшие, промерзшие, но довольные мы припустили почти рысцой домой.
Юрка дошел до дома первый, так как его дом был ближе, дальше я пошагала одна.
И тут я заметила блестящий предмет в стороне от тропинки, он искрился на солнце, переливался и манил.
Оставив сани в сторонке, я пошла к сверкающей цели. Ноги проваливались по колено и глубже, но любопытство было сильней меня.
То, что меня так влекло, оказалось на деле маленьким зеркальцем, ребром упавшем в снег. Зеркальце было старенькое, обшарпанное, но целое. Повертев его в руках, сунула в карман – пригодится, и повернулась, чтоб отправиться обратно, но не тут-то было..
Одна нога прочно утопла в снегу и никак не желала вытаскиваться. И так и эдак я крутила ногой, но валенок прочно зацепился за что-то. Я пыхтела, сопела, но силенок не хватало, слезы брызнули из глаз от злости на валенок.
Посидев пять минут и подумав, я вынула ногу из застрявшего валенка и пошла домой в одном носке и в другом валенке, поёживаясь от холода.
Дверь отворил мой дядя и замер, приподняв одну бровь, глядя на мои ноги.
Я опустила глаза в пол, прикрывая единственным валенком одинокий носок.
Единственным вопросом, был вопрос, - где?
Такой же был и ответ,- многозначительное - там..
- Понятно, раздевайся, - сказал дядька, надевая куртку и давясь от смеха.
Но мне было совсем не смешно, потому что на смех вышла бабушка и мама...
Получила я тогда, как швед под Полтавой. Отлупили, намыли, спать на печь уложили, чтоб отогрелась, как следует, а вот валенок нашли лишь весной, в старых дохаживала…
Вот такая вот зимняя прогулка вышла, что и по сей день вспомнив, улыбаюсь.