В понедельник, в два часа дня, Макар вышел из автобуса в своем родном поселке. Ему показалось, что он вернулся откуда-то издалека, и отсутствовал очень долго: «Прирастаем к родным местам, как к родительскому дому, - подумал он, глаза наполнились теплом. - Вроде ничего особенного в наших местах, а для меня, они дороже всего на этом на свете».
Он постоял в нерешительности: идти в кузницу – не за чем, Генка, его помощник, справится с делом самостоятельно. Ближе всего, от центра, находится дом деда Цымбы, там он повидается со стариками и пойдет домой. Макар подхватил сумку и решительно зашагал в нужном направлении. Зайти сначала к деду, Макара подвигло обещание, данное Петру Алексеевичу перед отъездом: представить ему полный отчет о своей поездке в Тучино. А также узнать, что произошло в поселке в его отсутствие: дед, любопытный от природы, был осведомлен обо всех событиях, происходящих в поселке.
Во дворе у стариков было непривычно тихо: «Наверно отдыхают, - предположил Макар, - а тут я со своим визитом!»
Он нерешительно потоптался, собираясь уйти:
- Заходи, Макарушка, заходи! Чего мнешься, перед порогом, как не родной? – высокая, худая фигура деда Цымбы показалась в дверях, - а я тут лег отдохнуть, прихворнул что-то. Ревматизма расходилась! Слышу, калитка стукнула, а никто не заходит, вот я и вышел посмотреть, кого к нам Бог привел.
Дед Цымба вышел во двор, обнялся с Макаром, и, указывая на лавочку, произнес:
- Давай тут посидим, Макарушка, в тенечке, поговорим, покурим. В доме Евдокия Семеновна курить не позволяет!
На немой вопрос Макара, ответил:
- Отдыхает Семеновна! Скоро выйдет, тогда и повидаетесь. Ты мне лучше скажи, дело-то, по которому ездил, получилось?
Макар улыбнулся, видя, как в глазах деда, загорелись любопытные огоньки:
- Получилось! Давайте, я вам все по порядку расскажу. Только прежде мне напиться бы чего!
- Квас у Семеновны есть. Хороший квасок, резкий!
Дед, нахваливая изделие супруги, сходил на кухню, вынес Макару кружку мутной, теплой жидкости, отдаленно напоминающей упомянутый квас. Макар отхлебнув, вопросительно посмотрел на деда:
-Петр Алексеевич, что-то на квас не похоже!
Дед Цымба взял из рук Макара кружку, втянул носом запах, попробовал на вкус, и засмеялся:
- Вот старый пенек! Напоил гостя квасом! Это же бурда на самогонку, Семеновна ее только вчерась заквасила! Сейчас, сейчас, Макарушка, принесу тебе, кваску!
Макар, попив квасу, рассказал деду обо всем, с чем пришлось ему столкнуться во время поездки. Дед Цымба, слушал внимательно, дымил своим самосадом, и только изредка сопровождал речь Макара восклицаниями:
- А я, что тебе говорил! Вот видишь, я, как в воду глядел!
Когда речь зашла о подружке Женьки, Нине Заикиной, дед, заглянув Макару в глаза, сочувственно спросил:
- Никак понравилась, бабёнка тебе?
Макар, не ожидавший такой реакции деда, смутился:
- С чего вы это взяли? – рука непроизвольно погладила карман, в котором лежала еще непрочитанная записка Нины. – Бабенка, как бабенка! Каких много!
- Э-э, Макарушка, говори кому-нибудь свои отговорки! Я это сразу отметил: у тебя и голос другим стал, как ты о ней речь повел! Ну-ка, расскажи мне про неё подробнее! Знать хочу, кто это моему племяннику, так шибко понравился? Ты же живешь, как бирюк, за четыре года, ни к одной бабе не посватался!
Макар знал, что от деда не отделаешься двумя словами, поэтому, как на духу, рассказал ему всё: как увидел Нину и что при этом почувствовал.
Дед Цымба, внимательно выслушал его, помолчал, задумавшись:
- Знаешь, Макарушка, есть в жизни каждого из нас такие вот случаи. Только не всегда они идут нам на пользу. Как мне видится – разные вы с ней. Извини меня за прямоту, но, как говорится: «Гусь свинье – не товарищ!» Я вот приведу тебе такой пример. Жил-был один поросенок в маленьком, грязном свинарнике, хозяин кормил его едва, зимой соломы для подстилки не было. И вот, продает его хозяин. У нового хозяина, который купил этого поросенка, свинарник был сухой, кормежка хорошая. Кабанчика купали, чистили навоз после него всё вовремя. А он верещал изо дня в день, худел, ничего не ел. Рассердился на него новый хозяин, и прогнал: «Иди, туда – откуда пришел!» И побежал тот кабанчик. Знаешь, куда? Искать свой старый свинарник!
Вот так бывает, Макарушка! Так что, прежде чем забивать этим голову, ты подумай хорошенько, все взвесь! А на меня, старого не обижайся, я ведь на четверть века старше тебя, много чего на свете повидал. Главное, не спеши, чтобы свою кузню не искать потом!
Они долго молчали. Макар, закурив, уже жалел, что доверил старику тайну своего сердца: вот и получил благословение! А дед Цымба, будто не замечая перемены в его настроении, продолжал рассказывать:
- Забыл тебе сказать, Макарушка, о самом главном! Видел я вчера в сельмаге Кирилла Погудина, ты с ним на лесоповале в одной бригаде работал. Так вот, знаешь, что он мне рассказал? Не поверишь! Встречал он в субботу своего сына, тот в гости с семьей нагрянул. Поехал Кирилл, встречать гостей в Покровское, к самому поезду. Вдруг видит, выходит из вагона, кто бы ты думал? Сашка Чумаков! Тот, кому смертную казнь присудили! Я спрашиваю у Кирилла, что же ты не подошел ближе, не спросил у него что тут к чему? Кирилл говорит, что не успел: нужно было своих гостей не прозевать и Сашку догнать. Кирилл замешкался, а тот человек успел скрыться промеж людей. Так Кирилл и не может точно сказать: Чумакова он видел или обознался! Вот, такое дело чудное! Может такое быть, чтобы Чумаков на свободе оказался, а, Макарушка?
Макар сидел, оглушенный этой новостью. А что, если Погудин не обознался? Голос, где-то внутри успокаивал: не может Чумаков, быть живым! Это ошибка! Просто кто-то другой промелькнул, похожий, мало ли схожих людей! Но в сердце холодной змейкой заползла тревога, которая лишила Макара душевного мира. Опасность нависла над теми, кого любил он больше жизни, над семьей сына. Макар поднялся и стал прощаться с дедом Цымбой. Тот пробовал удержать Макара, приглашением на обед, но Макар наотрез отказался. Старик смотрел вслед удаляющемуся племяннику и печально покачивал головой в такт своим мыслям.
Рекс, почувствовав приближение хозяина, радостно залаял. Макар, войдя во двор, ласково погладил собаку: людям бы научится у собак верности и порядочности. Окинул взглядом двор, достал из-под стрехи ключ, открыл замок. Дверь жалобно скрипнула, приветствуя хозяина: «Пусто, холодно, неприветливо. Никто не ждет и не встречает! А тут еще дед со своей новостью! Из съестного в доме оказалась черствая хлебная краюшка. Это не беда: можно сварить картошки, нарезать сала – вот тебе и ужин. Он не привередлив в еде, что есть, то и ладно! Макар, снял свой выходной пиджак, достал плечики, аккуратно расправил на них пиджак. Перед тем, как спрятать его в шкаф, достал заветную записку, когда разворачивал ее, руки, привыкшие к кузнечному молоту, заметно подрагивали. В записке, аккуратным женским почерком были написаны несколько строчек: «Макар, прошу простить меня великодушно! Я видела, какими глазами вы на меня смотрели, и у меня не хватило духу, разрушить вашу радость. Я не жалею, что оставила вас у себя и проговорила с вами целую ночь: вам это пошло на пользу. Я верю, что на вашем пути встретится женщина, которую вы полюбите и будете с ней счастливы. К сожалению, мы с вами разные люди. Я никогда не соглашусь уехать из города, а вы - не покинете свою дорогую кузницу. Вы, среди своих близких людей, забудете меня очень скоро. Еще раз, извините, что не сказала это вам прямо. Не обижайтесь на меня, вы славный человек, но не мой. Нина».
Макар несколько раз прочитал записку, затем смял ее и бросил в угол: «Да я ещё к тебе и не сватался! – обращаясь к воображаемой Нине, возмутился он, – а ты мне сразу гарбуза вручила! Поторопилась! Правду сказал дед: не ровня! Мне в твоём цветочном домике, через неделю нечего будет делать! И что сегодня за день такой? Одни неприятности!»
Макар вспомнил, как всю дорогу мечтал сделать Нину хозяйкой не только своего жилища, но и своего сердца. За что же она с ним так? Воскресила и тут же убила! «Хороша Маша, да не наша!» - вспомнил он любимую поговорку деда Цымбы. Ну, живи, как тебе нравится, без моей кузницы!»
Вспомнилась немногословная Шура. Эта не красавица была, но своя, понятная!
Время уже клонилось к вечеру, когда Макар, с удочкой в руках, вышел со двора и направился к речке. Рыбачить он ходил редко, удочка пылилась в сарае без дела: сегодня было особое время – время раздумий, а для этого нужно было особое место. Река, умиротворяющее журчание воды – были подходящими. Он пришел к «своему» камню, насадил наживку и закинул блесну. Перед взором Макара, как в немом кино, замелькали кадры их жизни с Шурой: сколько им довелось всего пережить, вытерпеть, не сломаться и остаться людьми. Макар, возможно впервые в жизни, оценил безмолвный подвиг своей жены. «Что имеем - не храним, потерявши - плачем!» Когда живешь с кем-то рядом, то не замечаешь насколько он нужный для тебя. Это понимается, когда теряешь и теряешь безвозвратно!
Макар только сейчас заметил, что поплавок «пляшет» на воде, предупреждая рыбака о том, что рыбка попалась на крючок не мелкая. Макар осторожно «подвел» рыбину к берегу и поднял удилище, перехватив леску рукой. Крупная рыбина, блеснула серебром, в лучах заходящего солнца. Рыба билась, пытаясь сорваться с ненавистного крючка, то повисала в бессилии, то начинала извиваться вновь. Это была форель, рыба для их речки очень редкая. Макару повезло, об ужине можно было не беспокоиться. Снимая рыбину с крючка, он не удержал свою добычу: форель вдруг, в самый последний момент дернулась в его пальцах и, выскользнув, упала назад в реку. Макар невесело усмехнулся, вспомнив содержание записки: « Хороша была рыбка, а отведать ухи не пришлось!»
Рыбачить расхотелось, он собрал удочку, взял пустую корзинку для рыбы и пошел домой.
Лена торопилась. Рабочий день закончился, и она приводила в порядок свое рабочее место: на сегодня у нее запланировано много дел. Она попрощалась с коллегами и вышла в вестибюль.
Прямо у выхода на всеобщее обозрение была выставлена «Доска почета», на которой Лена без труда, нашла и свой портрет: Гоголева Елена Александровна, передовик производства, гласила сопровождающая фото надпись. Лена не удержалась, скроила рожицу перед стендом с фотографиями, мол, знайте, наших. Встретившись взглядом с вахтершей тётей Наташей, смутилась и выбежала на улицу: «Господи, - прошептала ей вслед тётя Наташа, - ребенок ещё! Вон и выходки ребячьи. Благослови, Господи, её и её семью!»
Если бы могла знать набожная тетя Наташа, что ее благословение понадобится Лене очень скоро!
По пути домой, Лена зашла в детсад и забрала домой сына Толика. Всю дорогу малыш, шагая нетвердым шагом рядом с матерью, что-то радостно ей рассказывал. Лена, чтобы дать сынишке отдохнуть подхватила его на руки: «Вылитый Вася, - любовно глядя на сына, подумала она, - Вот бы Вася, хотя бы так мог разговаривать! Какое было бы счастье!»
Дома Лена усадила Толика играть его любимыми кубиками, а сама принялась за уборку. Суббота трудный день для любой хозяйки: помимо обязательной работы на производстве добавляется масса дел по дому. Лена торопилась еще и по другой причине: она, как и многие ее сослуживицы, совмещала основную работу в швейной мастерской с приработком на дому. Хотя индивидуальный пошив местными властями был строго запрещен. Клиенток у Лены становилось все больше, были и жены высокопоставленных партийных работников. Вот, например, Фаина Дмитриевна, жена директора общепита, должна была пожаловать с минуты на минуту. Платье, которое уже сшила ей Лена, Фаине Дмитриевне очень понравилось, теперь она принесет отрез бостона на пошив делового костюма. Лене удалось найти нужный подход к очень нестандартной фигуре заказчицы.
Размышления Лены прервал громкий стук в дверь. Лена вздрогнула: ее культурная заказчица такого громкого стука себе бы не позволила, кто бы это мог быть? Она открыла дверь – на пороге стоял высокий седой мужчина, в старом плаще, и маленькой кепчонке, едва прикрывающей густой ежик, отрастающих волос. За спиной мужчины висел полинялый полупустой рюкзак:
- Чумаковы здесь живут? – глаза мужчины буквально впились в лицо Лены.
Лена еще ничего не успела ответить, как мужчина, отбросив рюкзак, уже кружил ее в своих объятиях:
- Вижу, что здесь! Ну, здравствуй, племяшка, со свиданьицем! На папашку своего похожа, наша, чумаковская порода, родная кровь!
Лена, освободившись из его рук, удивленно спросила:
-Простите, вы кто? Какая я вам «племяшка»? Разве у меня был дядя?
- Вот, так раз! – с деланным возмущением воскликнул мужчина, - разве Вера, твоя мать, тебе об этом не говорила? Правда, когда я уехал из дома, ты была еще махонькая и помнить меня конечно не можешь. Но Вера, могла бы сказать своей дочери обо мне.
Тогда, давай знакомиться: я твой дядя Чумаков Борис Иванович, младший брат твоего отца. Говорят, что нас с твоим отцом разделяет только возраст. Так что, если не помнишь отца, смотри на меня – мы с ним одно целое.
Лена посторонилась, пропуская нежданного гостя в дом. Пока тот раздевался и устраивался, Лена, тем временем, встретила свою заказчицу и занялась ею. Мерки Фаины Дмитриевны у нее были, оставалось только обсудить фасон будущего костюма. Только за клиенткой закрылась дверь, как пришел с работы Василий. Увидев незнакомого мужчину, он вопросительно посмотрел на жену:
- Вася, это наш гость, мой дядя, младший брат моего отца.
Василий приветливо улыбнулся, пожал протянутую ему руку:
- Вот ты какой, Василий! – дядя Боря, восхищенно присвистнул, - здоров бычок! Где трудишься, зятек?
Василий просительно посмотрел на Лену: «Выручай, женушка!» - говорил его взгляд.
- Дядя Боря, вы ещё не знаете, но Вася, испугавшись в детстве, перестал говорить. Слух у него есть, а объясняется он жестами. К ним нужно привыкнуть. Если что-то захотите узнать, спрашивайте меня, ладно?
- Лады, племяшка! Как это тебя угораздило, за немтыря замуж пойти? Хотя, красивый, чертяка, что и говорить! И силища, видать, как у медведя!
Василий, улучив минуту, когда они с Леной остались одни, показал ей решётку из пальцев, кивнув головой в сторону зала, где новоиспеченный дед, знакомился со своим внуком. Лена поняла: Василий предполагал, что их гость отбывал срок в тюрьме. Она и сама уже строила такие догадки. Об этом самом говорил и внешний вид дядюшки, и его громкоголосая, развязная манера поведения.
Василий сходил в продмаг, принес продукты к праздничному ужину, в придачу ко всему и бутылку водки:
Дядя Боря, повертел бутылку в руках, сказал, обращаясь к Лене:
- Могла бы, дорогая племянница, к приезду дяди и больше выпивки купить! Дома шьёшь, к тебе вон какие крали на поклон ходят! Чай, денежку зашибаешь хорошую?
- Мы с Васей не бедствуем, но лишних денег нет, а что насчет спиртного, так я совсем не пью водку, а Вася разве что за компанию с вами выпьет – остальное все ваше! Пейте на здоровье!
- Понятно! Значит, я попал в общество трезвенников. - пошутил дядюшка, передавая Лене бутылку, - беру на себя обязательство, не напиться до тех пор, пока не расскажу вам все мною пережитое!
Она, принимая из рук дяди Бори бутылку, почти одними губами попросила:
- Говорите о чем хотите, но только о судьбе отца, не говорите ни слова. Вася об этом ничего не знает! Да и зачем нам это?
- Понял! Приказано молчать – будем молчать!
За ужином, дядя Боря, был в ударе, чувствуя себя таким нужным и важным. После первой рюмки, выпитой ими за приезд и знакомство, Василий пить отказался. После чего дядя Боря сам себе наливал и сам выпивал, сопровождая каждую выпитую рюмку пожеланием:
-Дай-то Бог, всем врагам нашим подохнуть, а нам – жить!
Врагов, судя по рассказу дяди Бори, у него было предостаточно:
Я, дорогие мои, ребятки, - начал дядя Боря свою повесть, - прожил непростую жизнь.
Из родного дома ушел на свои хлеба рано, обстоятельства заставили. Завербовался на Сахалин, думал поступить работать на сейнер, рыбку ловить, но опоздал, без меня начали путину. Пришлось искать работу на берегу, устроился на большой консервный завод. Зарабатывал неплохо, но и вкалывал по полной! Через год женился, родилась дочь Вероника. Жили как все, пока не пришла беда. Однажды подзывает меня наш бригадир и предлагает встретиться с ним после работы, выпить, поговорить о каком-то деле. Встретились мы в его в квартире, посмотрел я, как люди живут, и засосало у меня в середке: а почему я не могу вот также? А бригадир, мой взгляд перехватил, хитро сощурил глаза и спрашивает:
- Что, Боря, нравится тебе моя хата?
-Еще бы! – отвечаю.
- Хочешь в такой же жить?
Я киваю ему:
- Кто же не хотел бы пожить, как вы!
- Дело у меня к тебе есть очень важное. Помощник мне нужен в одном деле, верный человек нужен, не болтливый, не хвастун дешевый! Награда такому человечку будет соответственная: на все хватит и на материк съездить, и хату украсить! Ну, как, Борис берешься?
- А в чем суть этого дела? – спрашиваю.
Бригадир мой засмеялся:
- Да как же я тебе объясню суть дела, прежде чем получу твое согласие? Это все одно, что по объявлению помощника себе искать. Рискованное дело не скрою. Но, где даром платят бешеные деньги? Только там, где по лезвию ходишь. Прошел - выжил, а сорвался - суд да тюряга!
Согласился я, ребятушки, продал себя в это рабство: денежки руки грели, пока все шло гладко. Левую продукцию с нашего завода мы сплавляли по наработанным каналам. Уговор у нас был такой: если охрана накроет с поличным – всю вину брать на себя. Сам украл, сам сбывал! О других и знать ничего не знаю и не ведаю! Обещали, что если подобное случится, то семье будет выплачена солидная сумма. А по выходе из заключения, на воле друзья не оставят в беде. Вот со мной это и произошло. Осудили меня, как злостного расхитителя социалистической собственности на десять лет колонии общего режима. Семья моя компенсации не получила, мало того, спустя год, жена сообщила мне, что бригадира нашего нашли убитым, следствие ведется, но результатов пока нет: убийцы, как в воду канули. А, спустя три года, моя благоверная вышла замуж, предварительно разведясь со мной. Муж у нее следователь по уголовным делам, поэтому возвращение мое к семье – исключено! Теперь мою Вероничку чужой дядька воспитывает!
Освободился я, ребятушки, и подумал, куда мне голову приклонить? Вспомнил про свою родину, про то, что домик где-то после матери остался, вот и приехал к вам. Посмотреть и познакомиться, а там и жизнь свою строить по обстоятельствам.
За столом повисло неловкое молчание: ни одна сторона не знала, как реагировать на такое заявление родственника. Наконец, отозвалась Лена:
- Ладно, утро вечера мудренее! О делах у нас еще будет время поговорить. А сейчас, давайте спать.
- Вот это правильно! – подхватил ее предложение дядюшка, выливая в рюмку последнюю водку. – Все серьезные дела решим потом, куда нам торопиться? Завтра я навещу кое-кого из своих дружков, кое-что разузнаю у них. А там видно будет, как баррикады строить.
Упоминание о баррикадах насторожило Лену: «Он что воевать с нами собрался?»
Тяжелые предчувствия о последствиях этой встречи мучили и Василия: не понравился ему родственник Лены, хотя нужно признать: очень похожи они с дядей, этого отрицать не будешь.
Весь следующий день родственник отсутствовал, проведывал старых дружков. Появился только в понедельник вечером. Еще с порога спросил, обращаясь к Лене:
- Выпивка дома найдется?
Лена отрицательно качнула головой.
- Пускай тогда твой немой в центр сбегает, там, в ресторане, можно ещё что-нибудь достать!
-Никуда никто не побежит, тем более Василий. Вы в нашем доме гость, вот и уважайте его, как хозяина! Не обзывайте, у него человеческое имя есть! А, не то…
- Что тогда мне будет? – подвыпивший дядюшка явно нарывался на скандал. – А что касаемо дома, сама знаешь, что он - мой! Если не весь, то хотя бы половина дома.
- Ничего здесь вашего нет, - нагнув голову, упрямо отрезала Лена, - этот дом моя бабушка отписала мне, есть завещание, и все документы оформлены по закону на моё имя!
Так что, гостить гостите, да и честь знайте!
- Вон ты, как заговорила! Ладно, племяшка, на сегодня – забыли, а завтра посчитаемся: кто кому что должен!
Василий, слышавший эту перепалку, показал Лене взглядом на дверь: «Выкинуть его?»
Лена запретила. Ночь для взрослых членов семьи Гоголевых была тревожной.
На следующий день, Лена отпросилась с работы, боялась, чтобы родственник, подговорив своих дружков, не сжег бы дом. Толика забирать из садика не стала: там ему спокойнее. А заберет его Лена как всегда в пять часов, перед приходом с работы Василия, чтобы не оставлять гостя надолго одного в доме.
Дядя Боря сидел за кухонным столом, доедал вчерашний суп, рядом на столе стояла начатая бутылка «Вермута». Увидев Лену, весело воскликнул:
- Давай, племяшка, присоединяйся! Одному ни пить, ни есть не хочется! Ты что сегодня так рано с работы? Случилось что?
- Так отпросилась, дома работы много, кое-что дошить нужно.
- Боишься меня одного в доме оставлять? Мол, дядька из тюрьмы, сотворит что-нибудь! – в голосе дяди засквозили металлические нотки. – Только, зачем мне с милицией связываться? Мне и тюряги по самую нюшку хватило. Кому не понятно будет, случись что? Сразу пальцем на меня укажут!
Лена, переодевшись, присела к столу:
- Скажите прямо, дядя Боря, что вам от нас нужно? Жили мы без вас спокойно и мирно, так принесла вас нелегкая на нашу голову!
- Ну, это уже другой разговор, племянница! Сядем рядком, да поговорим ладком! – в глазах дяди Бори появился стальной блеск. – Моё предложение такое: раз уж моя мать забыла про меня, всё отдала тебе, то заплати мне пятьсот рублей отступного, и я исчезну из твоей жизни навсегда!
Видя округлившиеся глаза Лены, поспешил добавить:
- Я ведь, время зря не терял, узнал, сколько денег за такой домик выручить можно. Вы молодые, здоровые, покроете эти деньги через год, а мне, племяшка, на что жить?
- Работать устроиться! – зло отпарировала Лена. – Ничего вы от меня не получите! Вы не мой отец и платить мне вам не за что! Чтобы к вечеру и духу вашего здесь не было!
- Ну-ну, не гони шибко, племяшка! Я ведь не зря сутки по дружкам шатался: кое-что накопал. Не хотел я с тобой вот так, жестко, да ты сама меня на это вынудила! Наша породина, упертая! – в голосе дяди Бори, послышалось одобрение.
- Ой, не пугайте! Чем вы думаете меня принудить? Чем?
- А хотя бы тем, что расскажу твоему немтырю, с чьей доченькой он живет!
- А то он этого не знает?! – засмеялась Лена. - Знает, что отец в драке какого-то мужика убил, что сгинул в тюрьме. Что еще добавить можете? Не я же того мужика убила!
- Например, внесу некоторые поправки: твой отец, а мой брат, не просто убил человека в драке, а на спор, отрубил ему голову! – дядя Боря умолк, наблюдая, какое впечатление произвели на Лену его слова. – За то и получил вышку, расстрел!
- Врёте вы все! Мне бы мама про это сказала. А если даже так? Что мне до дел моего отца-уголовника?
- А ты спроси меня, племяшка, - голос дядюшки стал иезуитски вкрадчивым, - А чьёму отцу отрубил твой папаша голову?
Догадка, мелькнувшая в голове Лены, заставила её побледнеть и отшатнуться от дяди.
- Вижу, догадалась, хорошая девочка, умненькая! Теперь видишь, что моё молчание этих денег стоит, даже больших – стоит! – дядя Боря замолчал, выжидая, пока Лена переварит ядовитое блюдо, предложенное им в благодарность за гостеприимство.
- Мне все это нужно хорошо обдумать, - голос Лены звучал безжизненно, тихо.
- Думай, племяшка, думай до вечера. А, как вернется с работы твой муженек, будем думать сообща! Я пойду, пройдусь, а ты пока делай свои дела, не стану тебе мешать.
Лена ушла в спальню: разболелась голова, услышанная новость, как вампир, лишила последних сил. Она прилегла на кровать, но желанного успокоения не приходило, перед глазами медленно проплывали картинки из прошлого. Ничего хорошего там не было. Одно только светлое существо – ее мать! Даже, если она и скрыла от Лены биографию ее отца, то сделала это, чтобы оградить свое дитя от горького наследия. Не случилось: догнало оно Лену и в самый счастливый период ее жизни. А теперь что? Как отреагирует Вася на это известие? Выходит, что и немым он стал из-за моего отца!
Слезы слепили глаза, не давали передышки. Так долго и много Лена давно не плакала, наверно, со дня смерти матери. Обессилившая, она забылась тем тревожным сном, который граничил с явью, и граница та была настолько зыбкой, что почти не угадывалась. Привела ее в чувство мысль о сыне: «Толик! Нужно забрать его из садика! Как я могла забыть о нем!»
Лена посмотрела на часы, они показывали без пятнадцати минут пять часов: «Успею! – С облегчением вздохнула Лена, - заберу вовремя!» Она быстро переоделась, краем глаза заметила, что ненавистный дядюшка храпит на диване. На столе стоит неубранная им посуда и пустая бутылка из-под вина. Лена вышла из дома с мыслью, что она не уступит, этому вымогателю, а что касается этого дядюшкиного сообщения, то какая разница, кто об этом расскажет Василию первый? Дядя Боря или кто-то другой! Мучила неизвестность, как отреагирует на это Василий?
С такими безрадостными мыслями, Лена подошла к детскому садику, оставалось только перейти дорогу и она у цели. С игровой площадки слышались детские голоса: детей вывели на улицу. Чтобы родители могли забирать своих чад, не заходя в помещение. Лена бесстрашно ступила с тротуара на асфальт дороги, она не почувствовала боли, а только сильный удар, будто кто-то сильный подкинул ее в воздух и убрал с дороги. Затем снова удар и темнота.
Очнулась Лена от громких голосов, доносящихся до нее откуда-то со стороны:
- Вызывайте рентгенолога, да пусть пошевелится! Пошлите за ним машину. Что я могу сделать вслепую? Перелом такой сложный! Да и сколько их еще? Шину наложили?
Давайте готовьте инструмент, будем штопать шею!
«О ком это они говорят? Где я?» - Лена поморщилась, почувствовав, как в шею вонзилась игла, она застонала.
- В себя пришла, - теперь голос был женский, - бедняжка, молоденькая такая! Как это ее угораздило под машину попасть?
- Ничего, - откликнулся мужской голос, - всё не так и плохо, организм молодой, справится!
Лена попыталась открыть глаза, но они никак не хотели ей подчиниться.
- Алина, - окликнул кого-то мужской голос, - промойте больной глаза от крови, она их силится открыть и не может!
- Хорошо Сергей Петрович!
Лена почувствовала, как ее глаз коснулись чем-то влажным, и уже через минуту она смогла открыть глаза. Над Леной склонилось женское лицо, в медицинской шапочке:
- Как вы себя чувствуете? – голос Лене был уже знакомый.
- Что со мной? - Лена говорила так тихо, что медсестре пришлось наклониться почти к ее лицу, чтобы расслышать.
- Вы попали в аварию, лежите тихо, не разговаривайте, мы делаем все возможное, чтобы помочь вам.
- Мужу сообщите, мальчика, сына, нужно из садика забрать.
- Все сделаем, не волнуйтесь! Всё будет хорошо!
-Давайте больную в ренгенкабинет!
Лене сделали ещё укол, она погрузилась в забытье.
Василий вернулся с работы вовремя в седьмом часу. Лены и Толика дома не оказалось. Гость сидел, насупившись, на диване и листал старый журнал Мод. Василий обошел комнаты, и, не найдя, жены и сына вышел на улицу: может быть, Лена с малышом зашли к кому-то в гости и сейчас уже спешат домой. Навстречу ему в калитку заходила нянечка из детсада с Толиком на руках. Она передала ребёнка отцу, не удержавшись, попеняла:
- Что же вы за ребёнком не приходите? Мне что дня мало с детьми вертеться, чтобы потом ещё и разносить их вам по домам?
Василий понял – Лена за сыном не пришла! Тогда, где она?
Из соседнего дома на звук голосов вышла Полина Модестовна. Толик, увидев её, быстро освободился от отцовских рук и побежал ей навстречу:
- Бабушка! А мама не пришла за мной!
-Как не пришла? – встревожилась Полина Модестовна. – Я в окошко видела, как Лена прошла мимо моего дома. Я ещё подумала, что она за малышом в детсад пошла.
-Ой, что сегодня за день! – воскликнула нянечка, - возле нашего детсада машина молодую женщину сбила. Хорошо, что «Скорая помощь» мимо проезжала, подхватила её и в больницу. Кровищи на той опоре!
- На какой опоре, - машинально спросила Полина Модестовна, думая о своем.
- Около нашего садика столб меняли, старый сгнил совсем, едва держался. Так электрики новый столб поставили, а старый с цементной опорой временно под наш забор положили. Сказали, что скоро заберут. Вот она, бедняжка, отлетела в кювет и ударилась об эту опору.
- Василий, я за малышом присмотрю, а ты переодевайся и давай беги в больницу, чует моё сердце, что это Лена в беду попала!
Василий, сорвался с места и, как был в рабочей одежде, побежал в больницу.
Из дверей дома показался мужчина. Полина Модестовна, увидев его, всплеснула руками:
- Никак, Борис! Вернулся?! А я сижу себе и ничего не знаю. Давно приехал?
- Здравствуйте, Полина… - Борис замялся, забыв отчество старушки.
- Модестовна я.
- Полина Модестовна, прибыл я в субботу, а завтра, думаю, отчалить восвояси.
- В гости к племяннице приехал? Где ты живешь, Борис?
- На Сахалине, как в молодости уехал туда, так и проживаю до сих пор.
- Ладно, Борис, пойду я, Толика покормлю. Не приведи Господи, если это Лена пострадала! Вот уж правду говорят: "Не буди лихо".
Полина Модестовна взяла малыша за ручку, ласково что-то приговаривая, повела его к себе.
Борис Чумаков испугался: " О каком лихе, говорит это старая пешка? Кто бы мог подумать, что эта дурочка угодит под машину?
Дело запахло порохом, Борис! – обратился он сам к себе,- рвать тебе отсюда надо. Ещё эта старая кочерга меня узнала! Уйти с пустыми руками, как пришел, было бы глупо. Мне моих денег и до соседнего поселка не хватит. У племянницы, наверно, есть отрезы дорогой материи, клиентки ходят к ней богатенькие! Да и в заначке есть деньжата – такие, как она, прижимистые, без запаса не живут! Не захотела по-хорошему делиться – возьму сам".
Гость принялся за поиск денег и ценных вещей. Для того, чтобы все выглядело прилично, взял чемодан, предварительно вытряхнув из него хозяйское добро.
Лену только что привезли из операционной. Под голову нянечка положила ей свернутое вчетверо полотенце: подушку хирург запретил. На шее Лены обнаружилась рваная рана, которую тщательно очистили и наложили швы. Шею обмотали бинтами и приказали больной лежать строго на спине. Обезболивающие уколы дали небольшую передышку.
Лена лежала укрытая простыней, так как в палате было жарко. Рука в гипсе, как инородное тело не переставала ныть. Каждое движение и вдох, сопровождались болью в груди – сломаны два ребра. Вот так, вышла из дома человеком, а очутилась на больничной койке инвалидом. Теперь все неприятности показались Лене такими малозначащими. Что, собственно говоря, произошло? Ну и узнает Вася, что с того? Не простит ей вину отца – значит, не любит.
В больничном коридоре послышался чей-то топот и крики санитарки:
- Куды прешь! Не видишь, что это больница! Нельзя, нельзя сюда, я тебе говорю! Стой, ты, шалопутный, хоть халатом свою грязищу прикрой!
Дверь палаты резко распахнулась, на пороге стоял её Василий! Санитарка, вцепившись ему в воротник рабочей робы, тормозила его вторжение в палату.
Увидев Лену, лежащую на кровати, с перевязанной шеей, он сделал над собой страшное усилие, и из его горла вырвались рваные, хриплые звуки:
- Ле- ле-ле на-на! Ле-на! Не-е-е-т!
Лена пошевелилась. Василий, увидев, что жена живая, упал перед её кроватью вниз лицом. Рыдания сотрясали его большое тело с такой силой, что санитарка в страхе попятилась: «Господи Иисусе, - бормотала она, - впервые вижу, что мужик так по бабе убивается!»
Санитарка кинулась звать на помощь дежурную медсестру.
На полу, в больничной палате, сейчас плакал не взрослый мужчина, а семилетний мальчуган, вымывая слезами тот страх, который крепкими тисками сковал когда-то давно его речь, обрекая на молчание. Язык не желал повиноваться, как бесполезная колода, не желал двигаться. Василий, превозмогая боль в горле, выдыхал и выдыхал из себя звуки, не заботясь, на что они похожи, лишь бы рождались, лишь бы звучали!
Он сел на полу и. протянув руку, погладил тело жены, наткнувшись на загипсованную руку, попытался опять произнести её имя:
- Ле-е-на!
Лена лежала и плакала, крупные слезы, сбегая по щекам, исчезали за марлевой повязкой на шее. Теперь она плакала от счастья. Все, что с нею произошло, осталось где-то позади. Лена уже знала: цена за исцеление Василия была высока, но она уже заплачена, ею заплачена:
-Вася, - ласково обратилась она к мужу, ты только не бойся, я поправлюсь, скоро буду дома, мы с тобой еще и дочку родим, вот увидишь!
Ты иди, родной, иди, Толик дома тебя ждёт, береги его, Вася!
- Да-а, - протяжно выдохнул Василий, - Ле-ен-а!
В палату вбежал дежурный врач и медсестра:
- Покиньте палату! Сию же минуту, иначе я вызову милицию!
- Да - да-да! – радостно твердил Василий, соглашаясь, - да!
http://www.proza.ru/2015/11/06/1274