Основы теории этногенеза

Москва. 1995.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, октябрь 2015.


Итак, введение в этнологию или основы теории этногенеза. Мы вроде бы не этим занимаемся, но этнология есть некий природный фундамент культуры и истории народа. Мы с вами уже говорили о том, что каждый этнос, то есть каждый народ создает свою культуру. До второй половины XX века этнологии не существовало. Существовала почтенная, чисто описательная наука этнография. Правда, французы у себя называли ее этнологией, но это их французская самонадеянность. Этнография корнями уходит в XVIII век, а частично в еще более глубокие пласты. Она была подобна допастеровской медицине. Лечить умели и римляне, у них был великий Гален. У греков был великий Гиппократ. И задолго до них в Египте был, вероятно, не менее великий или более великий Имхотеп, зодчий и врач, которого египтяне обожествили и которому ставили статуи. Он жил во времена Древнего царства в III тысячелетии до РХ. Лечить умели, как до сих пор умеют лечить наши бабки травницы, которых, правда, очень мало. И то прекрасно, никакое то не колдовство, это традиция. Но почему человек заболевает, пока Луи Пастер не установил бактериальную зависимость, было непонятно. Почему рождаются, видоизменяются и умирают этносы, тоже было неясно. Этнография набирала описательный материал.

Попытки создать некую этнологию, некую теоретическую основу, конечно, были. Были гипотезы, были даже концепции, но теории не было. Была социоприродная концепция нашего, советского ученого, академика Юлиана Бромлея. Была структуралистская этнология знаменитого французского ученого Клода Леви-Стросса. Но только Лев Николаевич Гумилев построил пока еще единственную теорию, больше никто. А в науке, знаете ли, уровни очень четки. Низший уровень проникновения в вопрос — это гипотеза, некоторое обоснованное предположение, объясняющее какое-то проявление предмета исследования. Выше гипотезы — концепция, сумма гипотез, связанных в систему, объясняющих группу проявлений предмета изучения. И наконец, есть теория, она объясняет весь вопрос. А выше теории ничего нету. Выше теории только истина. А к истине мы можем только приближаться. И вообще-то говоря, истина — это Господь.

Из-за того, что в этнографии не было теоретической основы, проистекало и проистекает до сих пор множество неприятностей (ошибок). Дело в том, что когда, наконец, ощутили необходимость в теоретических основах этнографии, их еще не было, но зато была сравнительная лингвистика, сравнительное языкознание. Оно делало тогда потрясающие успехи: Александр Гумбольдт, Александр Потебня у нас и другие. Там всё громкие имена, у них получалось. И произошла неприятность — в качестве базы этнографии начали использовать чужую, лингвистическую теоретическую базу. И, кстати, продолжают использовать ее до сих пор. Года три назад мне в руки попала таблица «Народы Кавказа. Деление на этно-племенном уровне». Смотрю таблицу, вижу : «Кавказская группа». Да, есть такая группа языков. Но это же не племенной подход, ибо в одну группу попадают грузины и чеченцы, потому что и те и другие говорят на кавказоидных языках. Хорошенькая такая «этно-племенная группа»! Попробую объяснить на пальцах. Вы же будущие учителя, потому должны поправлять слушателя или ученика, даже обрывать невежду, но вежливо, по-христиански.

Давайте посмотрим. Вот есть известная группа тюркских языков, она существует. И мы неосторожно говорим «тюркские народы». И тут начинаются неприятности. Да, древние тюрки, бывшие когда-то единым народом, существовали. Но прошли тысячелетия. А сейчас что за странные такие народы — тюркские? Давайте сравним их антропологически. Большинство тюрок на планете, то есть тюркоговорящих — умеренные монголоиды, то есть с довольно слабо выраженными монголоидными чертами, как турки-османы (чуть-чуть). Чуть больше монголоиды — туркмены. Однако есть тюрки чистые монголоиды — тувинцы. И есть тюрки чистые европеоиды — чуваши. В этой аудитории, сидят, например, европеоиды. Языки у них родственны, а процесс сложения народов шел совершенно неродственно. Они совсем не похожи друг на друга. Иначе и не могло быть, потому что эволюция языка — процесс непрерывный.

Язык живет. Другое дело, что иногда он живет плохо, как в наше время русский. Иногда его нужно оберегать. И то наша с вами задача, коллеги, и задача нашего государства. Но наше государство — оно не наше. У нас есть наша страна и категорически не наше государство, которое мы должны заставлять. Способы заставить государство скакать на задних лапках перед обществом существуют, тем более, что оно достаточно слабо. Я совсем не экстремист и не считаю, что нужно переводить на русский язык, используя славянские корни, например, компьютерную терминологию. Она вся английская, ну и хорошо, это же профессиональный жаргон. Впрочем, перевод происходит стихийно, веб-сайт называют же веб-страницей, и давно уже появился замечательный профессиональный жаргон e-mail называть «емелей».

Ломоносов тоже некоторые термины переводил, а некоторые принимал и вводил в русский язык, таких довольно много. Но я категорически против, непримиримо враждебен, когда появляются термины, у которых есть аналоги в русском языке. Я вот не знаю, почему главы государств собираются на «саммит», почему это не встреча. Мне непонятно, почему используют противное, невкусное слово «спонсор», когда два основных его значения в английском языке имеют русские аналоги — «учредитель» и «попечитель». Мне непонятно, почему у нас должен быть «мэр» и даже «мэрия». Я в одной статье написал, что «мэрия» — это, вероятно, такое помещение, где держат меринов. Тоже ведь есть свои аналоги.

Надо быть нечувствительным и не читавшим русскую литературу, чтобы к месту и не к месту говорить «бизнесмен». По-русски это «предприниматель» или «делец». Да, слово «делец» в советское время приобрело негативный оттенок. Ну вот и хорошо, вот и отмывайте от негативного! Кстати, как и «бизнесмен», слово «делец» от слова «дело». Да, слово «брифинг» тоже не наше. «Брифинг» — это скорее инструктаж, а не пресс-конференция. Кстати, слово «бизнесмен» до революции в русской лексике существовало и было жутко презрительным, так говорили о человеке с сомнительным капиталом. Настоящего, уважаемого предпринимателя так никогда не называли. А вот про скоробогача (тоже хорошее русское слово) могли сказать: «А, этот бизнесмен!» Интересно, что одно слово, давно попавшее в русский язык, и даже с привычным суффиксом, совершенно не востребовано. Это — слово «капиталист». В США капиталисты есть, а вот русских капиталистов как бы нет, хотя открывая ежегодную Нижегородскую ярмарку, самую знаменитую, председатель обращался ко всем: «Господа капиталисты!» (Махнач смеется) Но я отвлекся.

Вот еще более показательный пример. Несомненно, есть индоевропейские, они же арийские языки. Термин «индоевропейский» появился в 1940-е годы, когда стало совершенно неприлично пользоваться термином «арийский». Сейчас опять прилично, потому можно громоздким термином не пользоваться. Это синонимы. Но есть ли «арийские народы»? Народы, говорящие на арийских языках, конечно есть. Их больше всего на планете. Только арийские языки звучат на всех материках. Это самая большая языковая группа, несмотря на китайцев. Китай, конечно, большой, но, как сейчас прогнозируют ученые, самой населенной страной, обгоняя Китай, в ближайшие десятилетия станет Индия. Я буду читать вам соответствующую лекцию о великом арийском переселении. Когда-то, 4000 лет назад существовал единый народ — арийцы или протоарийцы. А теперь сравните жителя Индии с норвежцем. Жуть, как похоже, правда?

Если мы обратимся к вероисповедным основам культуры, а не к языкам, тоже получится нонсенс. Большинство тюркоговорящих, конечно, мусульмане. Но тувинцы — буддисты, а чуваши — православные христиане. Потому никакого общетюркского единства быть не может. Народы, говорящие на арийских языках, бывают христианами, мусульманами, естественно язычниками-индуистами, даже немножко буддистами. Какое же тут единство? Хотя когда-то оно было.

На этой подмене, когда история языка ставилась на место этногенеза, была основана, в частности и расовая теория германского нацизма, со всеми последствиями. Думаю, что ученые в том не виноваты, но такие научные подстановки бывают небезобидными.

Итак, что такое этнос? Все энциклопедические словари у нас до сих пор советские. Все, что выходят последние годы, абсолютно марксистские, к сожаленью, даже 3-томный словарь «Христианство» этим грешит. Никуда от них не деться. Потому, если вы возьмете любую советскую энциклопедию, любой словарь, то вы прочтете одно и то же марксистское определение, что этнос — это социальная категория, принадлежность к которой обусловлена совместным ведением хозяйства (у марксистов же всё с экономики начинается), общей территорией проживания (единственное, в чем они не совсем неправы), языком. Ну, сейчас добавляют еще культуру и религию. Сейчас я вам отвечу, насколько это правдоподобно.

Итак, совместная территория проживания. Да, это было очевидно ученым XIX века, таким великим историкам, как наш Сергей Михайлович Соловьев или немец Теодор Моммзен. Сейчас ясно, что да, территория влияет. У Гумилева это называется «вмещающим ландшафтом». Но он имеет значение только в начале этногенеза, когда стереотипы поведения этноса (народа) только складываются. Да, есть народы, которые сложились в горном ландшафте, в равнинном, в лесном или степном ландшафте, в ландшафте морского побережья, как греки, или в речных долинах, как хазары. Отдаленные потомки хазар — донские казаки, они тоже живут по берегам рек. Но повторяю, этот стереотип поведения складывается в начале жизни этноса.

Совместное ведение хозяйства. Это очень забавно. Как вы полагаете, что-нибудь мешает русскому и татарину вместе вести хозяйство? И разве татарин перестанет тогда быть татарином, а русский русским? Они просто друзья и компаньоны.

Язык. Я вам сразу приведу пример, хоть и редкий, двух этносов не только разных, но и враждебных. Они родственны, но сейчас они люто враждебны, хоть и говорят на одном языке. Это сербы и хорваты. Они пишут по-разному, а говорят на одном языке.

Далее религия. Тоже нет. Немцы все равно остаются немцами независимо оттого, лютеране они или римо-католики. Это две господствующие конфессии в Германии.

И, наконец, самое главное — социальная ли категория этнос? Гумилев ответил на это блистательной шуткой: «Если этнос есть категория социальная, то можно утверждать, что в Москве живут рабочие, служащие и евреи». Вместо евреев можно назвать татар или армян, или азербайджанцев.

Кстати, замечу сразу, что этносоциальные группы бывают, но всегда в рассеянии, в диаспоре. Например, еще в относительно недавние времена национальную экономическую нишу чистильщиков обуви в Москве очень долгое время занимали ассирийцы. То не значит, что все ассирийцы были чистильщиками, я знаю двух блестящих гуманитариев ассирийцев, но все чистильщики были ассирийцы. Этносоциальная группа может быть, но всегда не на родине, потому она уже исключение из правила. Да, какая-нибудь ниша может быть занята русскими, но в Париже, а не в Ярославле. Какая-нибудь ниша может быть занята армянами в Нью-Йорке, но не в Ереване. Подобные этносоциальные группы появляются только в рассеянии. Бывают даже религиозные социальные группы. Например, в Индии все банкиры — джайны. Бывает, что какую-то профессию по каким-то причинам не занимает этническое большинство. Вот Римская церковь, в отличие от Православной, долгие века принципиально, строго запрещала ростовщичество. В итоге эту необходимую нишу заняли евреи и начали на этом богатеть, им-то нельзя было запретить. Так же и в Индии банкирскую нишу заняли джайны.

Этнос не социальная категория. Этнос — категория природная, наиболее близкая к биологической категории популяция. Если кто-то не помнит, популяция — это группа особей одного вида в одной экологической нише. Но хотя этнос близок к категории популяция, это не популяция. То легко доказать. Если поймать крысу в Москве, покормить, не душить, осторожно перевезти в клетке в Санкт-Петербург и там выпустить, она перестанет принадлежать к московской популяции и начнет принадлежать к петербургской популяции. А если англичанин приедет жить в тот же самый Петербург, он так англичанином и останется. То есть, категория этнос присуща только одному биологическому виду — Homo sapiens. Думаю, что могу объяснить почему. Человек, конечно же, животное, вполне животное, но он не только животное, потому что человек формирует культуру, свою этническую культуру. Потому этнос не остался популяцией.

Слушатель спросил что-то о святых.

Махнач: А причем тут святые? Какая разница? Преподобный Сергий тоже ходил ногами, смотрел глазами и, прошу прощения, в нужнике тоже бывал, как и все остальные. Но думаю, что то не убавило его святости. Он и кушал, заметьте, а не только благословлял трапезу братьев. А преподобный Афанасий Афонский, как отмечено в его житии, приходил в трапезную, смущенно извинялся перед братом, хоть он и был основателем, игуменом, и говорил: «Мне вдвое положи. Я большой, мне больше надо». Он же богатырь был, гигант. Ему надо было больше есть (Махнач смеется). Как видите, человек — вполне животное, но конечно гораздо больше, чем животное.

Над русской этнической культурой есть еще православная, восточнохристианская великая культура. А под русской этнической культурой есть субкультура донских казаков, субкультура поморов, части русской этнической культуры.

То есть, этнос — это природная категория. Таким образом, этнология есть типичная пограничная дисциплина, принадлежащая одновременно кругу биологических дисциплин, географических и исторических. К сожалению, биологическая составляющая этнологии разработана еще очень слабо в отличие от географической и исторической, но она совершенно необходима. Слава Богу, среди биологов есть активные последователи Гумилева. Потому, возможно, скоро появятся необходимые исследования.

Каждый человек принадлежит к этносу, причем к одному. Это никогда не вызывало у людей сомнения. Только в XIX веке появились оригиналы, которые относили себя к двум народам одновременно. И только в XX веке еще большие оригиналы начали относить себя ко многим народам или ни к одному народу вообще. Был курьез четверть века назад. Знаменитый французский математик Александр Гротендик, лауреат Филдсовской премии, которая математикам заменяет Нобелевскую, написал специальное заявление в ООН, что он ни к одному народу не принадлежит, что он гражданин мира и просит выдать ему соответствующий документ. Так как он был Филдсовский лауреат, он получил соответствующий документ, но думаю, что и после того он остался парижским евреем. Да, совершенно верно, он был космополит. Это — патологическое мышление на культурном уровне. Впрочем, Гротендик был вообще оригинал. На научных конгрессах он ходил босиком, ему так нравилось. Он жив еще.

Важный момент. Человек определяет собственную и чужую принадлежность к этносу, опираясь на этнические стереотипы поведения, по правилу «свой — не свой». А оные стереотипы, как мы с вами уже отметили, формируются во взаимодействии с вмещающим ландшафтом. Человек этого совершенно не анализирует. И пока еще никто не описал и думаю, что вряд ли опишет исчерпывающий круг стереотипов поведения хотя бы одного народа, хотя они есть. Иногда они ошибочно создаются культурой. Немец связывается с порядком, француз с тем, что он ловелас, и так далее. Русский с тем, что он разгильдяй, хотя это неправда. Китаец со сверхколлективизмом. Армянин с предприимчивостью, кстати, в большей степени, чем еврей. Есть даже поговорка, где армянин прошел, там еврею делать нечего. Каждый этнос оставляет какие-то ощущения. Украинец совершенно неизбежно связывается с салом и природной хитростью. Ключевский замечательно написал в одном письме, когда еще никто не предполагал, что существуют отдельные украинцы: «Русские все, как правило, хитры, и все хотят казаться: хохол умным, а москаль дураком».

Так вот, мы не анализируем стереотипы по правилу «свой — не свой». Мы их фиксируем на уровне подсознания. Вот вы идете по улице и думаете о проверенных работах своих учеников или о компьютерной программе, или о том, что у вас дочка захворала. А впереди вас через сто метров появился человек. Вы продолжаете думать о своем, но ваше подсознание уже работает: кажется, русский, судя по походке. Вот вы приблизились, подсознание продолжает работать: да, скорее всего, русский. И вот он подошел к вам и спросил, как пройти в Гавриков переулок. Вы начинаете говорить, и теперь стало окончательно ясно, что он русский.

Очень сомневаюсь, что этнические стереотипы наследуются. Может быть, что-то в этом есть. Наследственность вещь смешная и страшная. Лет 20 назад американцы провели очень дорогостоящее, но необязательное и безумно интересное исследование. Только у американцев все деньги чужие, их много, они на земле валяются, потому только они могли провести такое исследование. Они разыскивали пары однояйцевых близнецов, которых в раннем младенчестве судьба разбросала, и получили потрясающие материалы! У близнецов оказались одинаковые вкусы на цвет, на покрой одежды, они женились на женщинах с одним и тем же именем. Можно было за голову схватиться! А где же свобода воли! Но думаю, что в основном этнические стереотипы все же не наследуются, а приобретаются, но приобретаются с того самого момента, как вытащили новорожденного. Ведь он тут же попадает в интерьер, в звуки, в голоса, в речь, в песни, в то, как его пеленают (сейчас правда все в памперсах), и так далее. Все равно стереотипы формируются в начале жизни.

Вытекает ли из выше сказанного, что нежелательны смешанные браки? Ничего подобного. Я далеко не первое десятилетие занимаюсь историей. И мне неизвестны в истории запреты на смешанные браки по этническому признаку. По религиозному да, известны. Во все времена это считалось допустимым. Но притом нормальным считалось, что ребенок воспитывается в стереотипах одного этноса! То есть, у русского и татарки, или наоборот, ребенок должен вырасти русским или татарином, а не татаро-русом, не англо-французом, не коко-зулусом. Владимир Иванович Даль, всем памятный великий ученый и, кстати, очень неплохой писатель, хоть и второго ряда, был сыном датчанина, прожившего всю жизнь в России, и русской. Но он не воспринимал себя русо-датчанином. Он сам себя и всего его воспринимали как русского человека, как русского писателя и как русского ученого. Я готов предположить, что сложись его биография иначе, он теми же самыми родителями мог быть воспитан датчанином, мог стать датским ученым и даже датским писателем. Это норма!

Если же этот принцип нарушается, то в лучшем случае человек всю жизнь испытывает стресс. Обычно заметной неприязни не бывает, тем более в приличном обществе. Но если стереотипы смешаны, то подсознание будет как родне со стороны отца, так и родне со стороны матери постоянно сообщать: не свой, не свой. Всем не свой, всем на планете. Но это в лучшем случае. В худшем же случае такой ребенок со сбитыми стереотипами вырастает чудовищем. Приведу пример Владимира Ильича Ульянова, называемым «Лениным». Он родился в итоге трех смешанных браков, потому что оба его родителя родились в смешанных браках. И беда его (сначала его, а потом всей России) была не в том, что в «вожде русского пролетариата» не было ни капли русской крови, даже славянской, и даже не в том, что по отцовской линии он был мордовско-калмыцкого происхождения, а по материнской — еврейско-немецкого. Беда его была в том, что он не был ни евреем, ни немцем, ни калмыком, ни мордвином. В итоге выросло чудовище, которое чувствовало себя обделенным всем на национальном уровне и люто ненавидело каждого встречного и поперечного за самые безобидные национальные проявления. Именно в этом многие секреты его поведения и его политики. Он был чудовищем, итогом небрежного отношения к этнической сущности человека.

Причем заметим еще раз, что принадлежность родителей к разным этносам всегда была совершенно нормальной для людей и не вызывала никакой неприязни. То было так же естественно, как цвет и структура волос, как пигментация глаза, как рост, потому что признак «свой — не свой» работает очень просто: ты зулус и я зулус, а вот он кока, а не зулус; он, правда, хороший парень, но кока, а потому и не зулус.

Благодаря чему этносы эволюционируют, приспосабливаются, видоизменяются, сохраняя основные свои стереотипы? Гумилев предположил, что в основе этой закавыки лежит явление пассионарности, что люди делятся на три категории. В каждом этносе их процентное отношение изменяется. Он не сомневался, что они наследственны. Но для подтверждения того нужны биологические исследования. Эти категории — «пассионарий», «субпассионарий» и «гармоническая особь» (или «гармоник»). Мы же говорим о биологическом уровне, потому правильно употребить термин «особь».

(короткий пропуск в записи)

Эта категория дана человеку сразу и на всю жизнь. Перейти в другую категорию невозможно, со всеми вытекающими последствиями.

Пассионарий. От латинского «пассио» — страсть. То есть неистовый, это тот, у кого стереотип служения идее доминирует над стереотипом сохранения рода, а следовательно и над его частным случаем — инстинктом самосохранения. Служение идее для него превыше.

Субпассионарий — это тот, у кого, наоборот, стереотип сохранения рода доминирует над стереотипом служения идее и проявляется более всего в инстинкте самосохранения. У него есть некая эгоцентричность.

А гармоник — это тот, у которого эти стереотипы находятся в относительном равновесии (точных весов нету).

В силу своей специфичности пассионарий индуцирует другие особи, втягивает их в сферу своего влияния.

(короткий пропуск в записи)

Эти три категории не имеют отношения к психологическому темпераменту. Мы как-то с коллегами обсуждали эту тему и пришли к выводу, что эти характеристики (категории пассионарности и темперамента) существуют явно независимо и что самым непобедимым, самым страшным человеком, сильнее любого другого будет пассионарий флегматик. Это тихий танк!

Пассионарий часто лидер. Хотя то необязательно, пассионарность может быть реализована иначе. Окружающие сами стремятся видеть в нем лидера: пусть лучше такой целеустремленный малый нас поведет.

Субпассионарий энергичней гармоника, он более упертый, но уступает пассионарию. У него больше энергии, чем у гармоника, но она хаотична. Она реализуется совершенно диаметрально противоположно энергии пассионария. Это классический человек, у которого семь пятниц на неделю. Причем он может энергично отстаивать каждую пятницу! В литературе есть замечательный образ — «сегодня хочется конституции, а завтра севрюжины с хреном». Он хочет всего с одинаковым рвением. Дальше читайте Гумилева.

Сразу скажу, что концепцию Гумилева критикуют. Но основное содержание теории этногенеза, то есть смена фаз этноса от этого не зависит. И без пассионарности могу для любого этноса, у которого хорошая историческая литература, расписать вам по векам прохождение фаз. Мне нетрудно это сделать для древних греков, для ханьцев, римлян, русских, естественно, для современных западных европейцев. Я буду делать это вскользь, когда буду вам читать мировые культуры. Уже не говорю о том, что словечко «пассионарий» попало к политикам и журналистам! А уж они-то пляшут на нем, как хотят! Политики же почти всегда недоучки, а журналисты просто профессиональные недоучки. А мы с вами находимся в стенах университета, потому я позабочусь, чтобы вы такими не были.

Менее всего пассионарность имеет этическую ценность. Никакого отношения к нравственности она не имеет. Нельзя думать, что пассионарий — хороший, а субпассионарий — плохой. Мне пытались возразить православные собратья, в том числе не самые гуманитарно образованные священнослужители, что это же механицизм, что это посягает на дарованную Господом свободу воли. Я такие вопросы давлю сразу и без жалости. Я ответил: «Хорошо, батюшка! А то, что вы (я видел ваши детские фотографии) склонны с младенчества к определенной полноте, посягает на вашу свободу воли? То, что младенец родился с врожденной близорукостью, лишает его свободной воли? Одному человеку даровано атлетическое телосложение, а другому астеничное. Разве атлет — хороший, а астеник — плохой?» Вы свои врожденные, генетические черты никак не измените. Тут свободы нету. Наконец, один родился красавцем, а другой — квазимодо. Но своей фигурой, своим телом заниматься можно. Лицом, правда, трудно. Можно, конечно, потратить дарованную нам свою свободу воли на пластическую операцию. Один латиноамериканец довел себя до того, что стал похож на марсианскую крысу. Его лицо просто распадается после 25 пластических операций, он трагически кончает.

Слушательница: А Шер сделала 64 пластические операции.

Махнач: Да, но она внешне так армянкой и осталась, и во что-то другое не превратилась. Да, а тот же (Майкл Джексон) не захотел негром быть, он же хотел свою расу сменить.

Так вот, повторяю, эти характеристики особи не имеет этического значения. Это то, с чем вы вступили в мир, как с типом телосложения, цветом глаз и волос, и с чем будете жить. Рассмотрим всем известные русские примеры.

Пассионария XIV века можно представить себе Дмитрием Донским. У него было нормальное поведение пассионария. Он прожил 39 лет, но успел сделать очень много. Пассионария можно представить его дружинником или боярином. Но повторяю, пассионарность необязательно расходуется на лидерство. Можно представить себе пассионария той же эпохи Сергием Радонежским. Причем он будет самым мощным пассионарием, потому что он почти всю жизнь просидел в крошечном деревянном монастырьке в лесу на горе, а его влияние ощущалось даже в Константинополе. Его твердо знал патриарх, причем не последний патриарх Филофей. Но можно пассионария представить и гнуснейшим персонажем XVII века, садистом и людоедом Стенькой Разиным. Современная функция уголовного авторитета тоже вполне для пассионария. Будет ли пассионарий разбойником или будет святым, есть вопрос его веры, его воспитания, вопрос тысячи моментов.

Впрочем, иногда разводишь руками. У преступника, мерзавца, подонка Юрия Московского, старшего брата Калиты, был святой отец и святой дед. Он был сыном Данилы и внуком Александра Невского, и был убийцей святого Михаила Тверского. Так же точно не следует полагать, что субпассионарий есть вечно мешающий человек. Во-первых, покуда пассионариев много в двух первых фазах этногенеза, они, прежде всего, притягивают субпассионариев. Те подвижней, энергичней. Потому если пассионарий — генерал, то субпассионарий — хороший сержант. А если пассионарий — игумен, субпассионарий — прекрасный монах. И будет все в порядке. Мое наблюдение: субпассионариев много среди деятелей искусств. А все талантливые актеры, я убежден, — все субпассионарии. Иначе невозможно блестяще играть 5 разных ролей в неделю, входить в роль.

Беда, если субпассионарий у власти. Это бывает редко, крайне редко. Народы не знали теории Гумилева, но они инстинктивно себя от этого берегли. Обычно такое бывает в революцию или в сходные периоды. Когда я читал этот материал студентам в 1990-91 году, я говорил: «Посмотрите, у нас не совсем революция, но что-то похожее, и во главе государства типичный «суб», тогда Горбачев. Во главе республики тоже типичный суб — Ельцин. Причем оба друг друга ненавидят, что еще больше прибавляет субпассионарности в нашей жизни. А теперь посмотрите на всех, за редчайшим исключением, прорабов «перестройки»! Почти все сплошь субы». Первый «мэр» Москвы, этот грек, да, Гаврила Попов, был редким исключением. Сразу было видно, что он гармоник. По одной позе перед телекамерой было видно, что он гармоник. Но преобладали все же субы. А таких субпассионариев, как померший Собчак и ныне здравствующий ректор РГГУ Юрий Афанасьев, можно в музей сажать под стеклянный колпак с надписью «Типичный субпассионарий». Один хаос вокруг! Да, Керенский суб, конечно. Ульянов, к сожалению, пассионарий. Почему же в социальных нестабильностях всплывают субпассионарии? Я вам объясню, это очень просто. Как вы предполагаете, какое самое типичное революционное времяпрепровождение? Это же митинг, естественно! Это не гражданская война, не людоедство, не казни. Типичное времяпрепровождение для французской революции, когда все, топая ногами, пели «Са-ира, са-ира, са-ира, са-ира!» («Давай, давай! Дело пошло!»), когда на фонаре дергал ногами «свежеповешенный» аристократ. А у нас в «Собачьем сердце» Булгакова пели хором. Всё понятно.

А теперь представьте себе пассионария. Да, он на митинг пойдет, но только один раз. Он на митинг пойдет, чтобы произнести пламенную речь и всех увести за собой. Гармоник тоже пойдет, потому что ему интересно. Но он пойдет один раз, а на второй раз ему что-нибудь помешает. Он будет либо жену подменять, сидеть с младенцем, либо копать картошку, либо дописывать диссертацию. Любое из этих занятий будет важнее митинга! А для субпассионария это же среда обитания! Он же в этом купается!

От избыточной субпассионарности избавляются довольно быстро, либо выгоняя, либо отрывая головы. Англичане очень долго и успешно поддерживали уровень пассионарности, не зная теории этногенеза. Они нарушителей общественного спокойствия сначала вешали на крепкой английской веревке, а когда то стало неприлично, когда они цивилизовались, они начали пассионариев отправлять в колонии. Если пассионарий попадал в колонию, то он либо сбегал в пиратство, либо начинал бешено делать карьеру и, в конце концов, становился чиновником, купцом или сэром, например, Сесилом Родсом — основателем Родезии и алмазного дела. Если попадал гармоник, то он вел себя, как положено гармонику. В колониях вообще-то можно было спать под кустом, там тепло, но так неприлично, недостойно белого человека. Потому гармоник делал хижину. Нормальному человеку положено иметь жену и детей. Не иметь ненормально. Потому он обзаводился семьей, хотя бы с туземной женщиной. Заведя семью, жить в хижине уже неприлично, потому он строил дом. В итоге получилась Австралия — цивилизация ссыльных и каторжников. А субпассионарии вымирали. Они даже не могли размножаться в колониальных условиях, они никому не были нужны. Тем самым англосаксы поддерживали порядок. Они об этом не думали, естественно, они того не знали. Их вели к тому инстинкты. Есть и другие забавные примеры. Их можно посмотреть в изданной части моего курса.

Теперь я берегу время и перехожу к возрасту этноса. Как рождается этнос, мы с вами, строго говоря, не знаем. У Гумилева есть, правда, астрофизическая гипотеза. Он полагал, что бывают «пассионарные толчки», то есть периоды, когда строго одновременно рождаются сразу несколько этносов. И связаны они с периодическим совпадением повышенной солнечной активности с повышением активности центра галактики. Когда они совпадают, появляются «вихри», в которых и рождаются этносы. Двадцать лет назад я был молодым и наглым, и потому я говорил ему: «Лев Николаевич, категорию «пассионарный толчок» вы лучше отдайте какой-нибудь другой науке, например, теоретической сантехнике». На то он мне отвечал, огрызаясь: «А вы, можно подумать, придумаете лучше!» Но большинство гумилевцев, включая меня, считают его гипотезу крайне неубедительной! Я для себя решил, что пока кто-нибудь не выдвинет другой гипотезы, я буду полагать, что рождение этноса Богу угодно. Если Богу угодно, чтобы родилось много пассионариев одномоментно, вот они и рождаются. Во всем остальном Гумилев прав. Рождение нового этноса есть одномоментное рождения значительного числа пассионариев в непассионарной среде. Одномоментно, понятно, в историческом смысле, ведь для рождения человека нужны определенные усилия его родителей, да еще 9 месяцев.

Дальше этнос начинает проходить свои фазы. Первая фаза — «этнический (или пассионарный) подъем». Он делится на две малые фазы или подфазы — «скрытый пассионарный подъем» и «открытый (или явный) подъем». Кстати, в ранних работах Гумилева фаз было больше. Он скрытый подъем именовал «инкубационной фазой». Тут просто. Народ родился, но еще не осознал себя народом. Эта фаза коротка, обычно, 100-150 лет. Изучать ее крайне трудно, потому что если народ сам себя не осознал, то и в документах он не отразился. Ее можно изучать только по косвенным данным. Но иногда мы все-таки можем изучать инкубационные периоды, например, скрытый подъем этноса ромеев (которых мы называем «византийцами»), потому что мы изучаем историю древней церкви, а они (история ромеев и история церкви) почти совпадают. То не значит, что все христиане были будущими ромеями, но ядрами будущего ромейского этноса были христианские общины в грекоязычных восточных провинциях Римской империи. Не только они были христианами. Христианами были также кельты, египтяне, сирийцы (арамеи), но только раннехристианские, преимущественно грекоязычные общины были ядрами будущего ромейского этноса. Да, они считали и называли себя римлянами. Но этнос был уже новым, и говорили они по-гречески, потому что в восточных провинциях господствовал греческий язык. На западе пассионариев не хватило, и потому западный Рим пал, а Константинополь, как известно, выстоял еще тысячу лет.

Что такое ядра будущего этноса? Это «конвиксии» и «консорции». Конвиксия — это группа, связанная общими интересами, это самая некрепкая связь. Корпорации, которые мы изучаем в социологии, есть в сущности конвиксии. Можно представить себе конвиксию держателей пакета акций алмазного дела, а можно — конвиксию «бомжей» Курского вокзала.

Более крепкие группы — консорции. «Консорция» — это группа людей, связанных общей судьбой. Например, беглые рабы. Любые значительные религиозные движения начинаются с консорции первых последователей. Можно говорить о консорции апостолов (о первой церкви), или о консорции «мухаджиров» (первых последователях Мохаммеда). К сожалению, новые, как говорит профессор Александр Дворкин, тоталитарные секты есть сплошь консорции, с очень жестким уровнем единства, солидарности. Но при рождении этноса они необязательно формируются по религиозному признаку. Затем между ядрами возникают связи, и этнос сложился, и началась его история.

На протяжении подъема этнос заполняет вмещающий ландшафт. И вот тут-то и формируются этнические стереотипы, с которых мы начинали. Ландшафты бываю разные. Пример своеобразного заполнения — Греческая колонизация VIII века и последующих веков. Древние греки родились в IX веке. Первая колония — Кума в Италии, 800 год. Дальше пошла цепочка колоний вокруг Средиземного и Черного морей. Это тоже очень своеобразное заполнение вмещающего ландшафта. Как только этнос себя осознал, скрытый подъем становится открытым (явным), этнос выступил на мировую арену. Иногда это заметно. А иногда это заметно с точностью до даты. Например, русские — этнос XIII века. Момент их перехода из фазы скрытого подъема к фазе явного подъема — это Куликовская битва 8 сентября 1380 года. По случаю юбилея в 1980 году Гумилев совершенно верно и точно написал: «На Куликово поле пришли москвичи, суздальцы, новгородцы, а вернулись с Куликова поля русские».

В подъеме пассионарность растет. Если она наследуется, тогда можно объяснить, почему растет. Но повторяю, это гипотеза. Мы не знаем, биологи того не доказали. В первой фазе, в фазе подъема этнос обладает наивысшей внутриэтнической солидарностью. Это, кстати, период упадка права, упадка юриспруденции. Право не нужно, потому что и без него каждый исполняет свой долг: крестьянин пашет, рыцарь скачет, король правит. Исключения редки, но с ними знают, как бороться. Если король плохо правит, правит не в интересах этноса, то его низложат, и следующий будет править хорошо. Если рыцарь трус, его прогонят так, что он близко к лошади не подойдет. А если крестьянин кобенится, его выпорют, и больше не будет кобениться. Но то — исключение, все действуют в общих интересах. И в такой фазе девицам нравятся не комедианты, как в наше время, а воины. Потому, хотя пассионарий первым получает удар копьем или мечем, или свою стрелу, он до того успевает размножиться. Количество пассионариев становиться избыточным. Имейте в виду, гармоников всегда больше 90%. Они подавляющее большинство. Даже в «акматической фазе», то есть в «фазе перегрева» вряд ли набирается 1% пассионариев. Иначе в перегреве они бы разорвали этнос в клочья. Даже в последних фазах, когда этнос уже готов распадаться, вряд ли можно представить себе более 3-4%. Все остальные — гармоники.

Вопрос слушательницы: А маргиналы все субпассионарии?

Махнач: Нет, необязательно. Пассионарий тоже может избрать себе маргинальный путь. Кстати, любой великий проповедник — маргинал. Спаситель во время первых трех лет своих проповедей был маргиналом. Да, многими любимым, и толпы собирались, чтобы слушать его. На Нагорной проповеди было много народа. Но все равно маргинал. Мохаммед был маргиналом, ему же пришлось бежать из Мекки в Медину. А первый Будда просто сидел в дупле отшельником, а потом бродил по долине Ганга. Явно маргинал. И гармоник может быть маргиналом.

Так вот, в перегреве число пассионариев избыточно. Для акматической фазы очень важно сбросить избыточную пассионарность. Куда? В завоевания, в колонизацию, на Великие географические открытия или что-нибудь подобное. Классический пример избыточной пассионарности — это Крестовые походы. Да, у них были и религиозные причины, и нравственные, и шкурные были. Но совершенно ясно, что то был успешно проведенный сброс избыточной пассионарности французов и немцев, тогда ведущих молодых этносов, которые как раз из VIII века, века подъема, вышли в акматику. И тут им счастье такое подвернулось. А вот нам не подвернулось по вине безумного тирана, первого тирана русской истории, тирана Ивашки, который даже украл у своего великого деда прозвище «Грозный», что очень обидно, ибо Иван III действительно был Грозный, а его внук Иван IV — скорее Гнусный. Благодаря его безумствам мы не совершили сброс избыточной пассионарности. Мы должны были ее сбросить либо на мордобитие поляков, то есть на присоединение Великого княжества Литовского (в основном нынешней Украины и Белоруссии), либо на отвоевание Крыма. Он ввязал нас в Ливонскую войну с тремя противниками одновременно, которую мы проиграли с тяжкими потерями. И в итоге избыточная пассионарность взорвалась внутри страны, то есть, за опричниной мы получили Смуту. Это не я придумал. Это писали уже в XIX веке. То было несчастье, трагедия. Русские люди отрывали головы друг другу, вместо того чтобы отрывать полякам.

Но чрезмерный сброс пассионарности тоже опасен. Вот вам пример. Средние века испанцы потратили на освобождение Испании от мусульманского владычества — на Реконкисту. Помните, да? Всё освободили, Гранаду освободили, и возникла проблема — слишком много пассионариев. У них образовалось много освободившихся от дел драных, нищих идальго, бедных дворян. Их доля была выше, чем в других западноевропейских странах. Они все время воевали с маврами. Жить им было не на что. В конце XV века, когда правили Фердинанд и Изабелла, первая общеиспанская королевская чета, Испания была самой грозной страной Запада. Лучшая армия, лучший флот. Но тут началась Эпоха Великих географических открытий. Драные идальго, дети дворян, совершивших Реконкисту, поехали совершать Конкисту, конкистадорами, со всякими Васками де Гамами, Колумбами, Кортесами и Писаррами. В итоге родился образ того времени — «Во владениях испанского короля никогда не заходит солнце». И вот менее чем за сто лет Испания превратилась в третьеразрядную державу! Там не осталось энергичных людей. Все уехали в Новый Свет, в разные Новые Светы.

Примерно то же самое произошло с литовцами. Они, как и мы, этнос XIII века. В XIV и XV веках одни литовцы уехали в Польшу немцев бить, а другие энергичные литовцы уехали на Русь Орду бить. В итоге остались одни крестьяне, которые как-то особенно не замеченные окружающими ковырялись между своими озерами и болотами. А литовский язык почти до конца XIX века оставался бесписьменным.

То есть, такой риск возможен. И вот так или иначе, рано или поздно пассионарность сбросили, она взорвалась, она сгорела. И начинается следующая фаза — «пассионарный надлом». Как надлом объясняет сам Гумилев? Очень просто. Во время акматической фазы было очень много пассионариев. Потому возможности влиять на своих соплеменников у каждого пассионария были малы. Они друг другу мешали. В надломе же пассионариев стало мало и, следовательно, влияние каждого на окружающих стало больше. Они начинают тащить этнос в разные стороны. Надлом — подходящее время для революции. Конечно, лучше революции не проходить никогда. Но если уж проходить, то лучше в надломе. О том у меня есть статья «Как это было у других». Я в ней обращаю внимание, что англичане прошли свою революцию «вовремя», в XVIII веке, в фазе надлома. А потом, при переходе в «фазу инерции» (следующую фазу) они скорректировали свои этнические стереотипы, отвергли и презрели революцию. И живут с тех пор во как! Это нам хороший урок, мы тоже прошли свою революцию в фазе надлома. Но мы на четыреста лет моложе. Осталось только одно — воспитать в сознании, что революция — это полная непристойность, что революционер — человек неприличный, что революционер не может быть даже швейцаром. Ну, мусорщиком может быть, конечно, тяжести таскать может, выгребные ямы чистить. И вообще в приличном обществе о революции не говорят.

А вот французы совершили ошибку, но она этнологически обусловлена. Они «запоздали» с революцией. Конечно, лучше вообще не иметь революцию, но если уж иметь, то в надломе. А во Франции революция прошла в конце XVIII века, уже в фазе инерции. И потому революционные стереотипы въелись во французскую культуру. Вот их и трясет с тех пор постоянно. Там, в статье у меня есть соответствующий пример, что это такое. Еще три революции, две империи, пять республик, директория, диктатура военная, диктатура гражданская, попытка фашистского переворота, попытка парашютистского переворота и так далее. Это нам негативный пример, чтобы задуматься. Эта статья входит в мой сборник «Очерки православной традиции», есть и журнальная версия.

Надлом опасен тем, что именно в надломе этнос наиболее открыт иноземным влияниям. Иноземные влияния опасны. С одной стороны, в зонах культурного контакта рождаются лучшие шедевры искусства, но до определенной поры, пока вы выбираете — вот это мне нравится, это нам пригодится, а вот это мне не нравится. Например, итальянцы строили у нас не только Грановитую палату, но и соборы в Кремле. И ничего, русская культура только обогатилась, а не пострадала, потому что мы выбирали, что нравится, а что нет. Но когда нравится всё чужое, то можно и не выйти из надлома. Самым высококультурным и цивилизованным варварским народом эпохи Великого переселения народов были готы. Имели королевство в Причерноморье, королевство в Италии, королевство в Испании. Неплохо. Впитали античную культуру. Готские принцы и принцессы получали классическое античное воспитание.

(Запись обрывается, но продолжение темы можно прочесть в статье «Как забывают Золотой век»)