Лиза зашла в дом, потом в гостиную, где горел камин, не ярко освещая комнату, и ей сразу представилось, что она внутри диковинного камня – янтаря. Она читала когда-то об этих необыкновенных камнях и сейчас, пройдя в комнату, где утро, в отличие от улицы, ещё не наступило, окунулась разом вся, и телом, и душой в золотисто-коричневый тёплый свет.
В камине потрескивали поленья, и этот непередаваемый запах приятно щекотал ей ноздри. Комната была большой, но почти целиком заставленной, по углам стояли журнальные столики, на которых лежали стопки книг, не влезающих в шкафы, которые казалось, обнимали стены, на полках которых не было свободных мест. Два мягких кресла со скамеечками для ног стояли у камина, маленькие коврики, картины на стенах, в полутьме не разглядеть, кто на них изображён, тяжёлые портьеры на окнах... Всё было незнакомым. Темнота, неосвещаемая камином, дремала в углах. На столике между кресел лежала открытая книга, чашка и несколько кистей для рисования. Это сочетание показалось Лизе странным, насколько вообще разумно могла сейчас подводить над чем-либо итоги усталая девочка.
- Уже седьмой час утра, - немного сонным, спокойным голосом произнесла немолодая женщина, вставая из кресла, где только что тревожно дремала, им навстречу. Она взволнованно переводила взгляд с мистера Гринхарта на Лизу.
Лизе почему-то стало страшно. Её испугала не сама женщина. Страх оказаться ненужной, заставил её похолодеть и замереть, как часто с ней бывало в страхе, тогда как сердце жутко забухало, забив тревогу.
Мистер Гринхарт, услышав фразу женщины, встал за спиной Лизы и положил руки на её плечи. Казалось, он молча хвастается чем-то.
- Тони... – взволнованно произнесла женщина, прикрыв ладонью рот, будто пряча улыбку.
- Да, вот так, Элси... – мягко начал говорить мистер Гринхарт, но вдруг почувствовал, как задрожал у него голос. Ему показалось сперва, что это от усталости и неожиданной радости, но на самом деле он почти что ужаснулся худобе плечиков, которые он сжимал ладонями.
Стараясь справиться с собой, он тихо сказал:
- Элси, я привёз ту, о которой мы говорили.
Лиза знала, что её бабушка умерла, перед ней была незнакомка. А Элси вдруг изменилась в лице, засияв, как солнышко, по крайней мере, так показалось Лизе. Полноватая, но не тучная, с седыми волнистыми волосами до плеч, в сером платье с белым воротничком, она воплощала собой уют и доброту. Добрые, с искринками светлые глаза остановились на лице ночной гостьи, подмечая печать отчаяния и страха на таком ещё детском личике. «Что с девочкой случилось?» - взволнованно подумала Элси. Но, увидев новое, но такое понятное выражение лица мистера Гринхарта, Элси поняла, теперь всё будет как надо. И Элси улыбнулась.
- Познакомься Лиза – это миссис Элси Стреттер, она помогает мне по дому, а вообще она мой старинный друг. Теперь твоя няня.
- Здравствуйте, миссис Стреттер, - пробормотала Лиза.
- Здравствуй, Лиза. Раз уж я твоя няня, зови меня просто Элси.
Лиза растерянно кивнула, вздрогнув оттого, что мистер Гринхарт отошёл от неё, садясь в кресло.
- Нам всем пора немного отдохнуть, - тихо сказал мистер Гринхарт, закуривая трубку, - Элси, будь добра... Лиза, ты, должно быть, валишься с ног от усталости? Конечно, да.
- И ты долго не засиживайся, Тони.
- Конечно... Нужно подумать, - тихо ответил мистер Гринхарт, и в воздух полетели завитки дыма.
Почувствовав прикосновение чужой руки – Элси приобняла Лизу за плечи, ведя её куда-то – Лиза вздрогнула. Она послушно шагала туда, куда её направляли, но пару раз она с сожалением обернулась на дедушку. Он устал, а ей нужно было ложиться спать, но ей так не хотелось с ним расставаться.
По дороге, Элси спросила её, может быть ей лучше перекусить сначала? Но Лиза устала от всего так, что даже есть ей не хотелось. Сон начал настолько одолевать Лизу, что она снова стала подобием тряпичной куклы. И как бы это не было волнительно вдруг оказаться в чужом доме, она покорно позволяла снять с себя ботиночки и прочую вдруг отяжелевшую одежду, словно впитавшую прошлые страхи. Лёгкое и белое, наподобие облака, окутало Лизу – она оказалась одетой в белую ночную сорочку до пола с коротенькими рукавами, похожими на крылышки какой-то маленькой птицы. Сине-сизый свет падал сквозь серые волнистые шторы... Неужели всё закончилось? Лиза ощущала уже полусон, когда её вдруг напугала мысль, что всё это ей сниться: добрая Элси, запах камина, лёгкое, пока ещё прохладное одеяло, обнявшее её, словно мама, обнимающее исстрадавшееся дитя.
А потом она и правда уснула, и снилась ей темнота.
Резко вскинув перед собой руки, Лиза открыла глаза. Она лежала в мягкой и очень тёплой постели. Матрас, одеяло и подушка, образовывали воздушный тёплый кокон, где как перерождающаяся гусеница, лежала Лиза, испуганно дыша.
Мгновением раньше ненавистное лицо склонилось над Лизой, мерзко улыбаясь. Руки Лизы ударили по воздуху, но ей казалось, что он ещё рядом. Но никого не было, и быть не могло. В комнате пахло духами, будто кто-то, кто являлась их обладательницей, только что, была здесь. От Элси пахло другими духами, наверное, так пахнет эта комната.
«Я далеко от всего того...» - пытаясь успокоиться, думала Лиза, смотря на светлое окно. Ещё не день, это точно. Она наверняка проспала совсем чуть-чуть, как и приучила себя.
Птицы весело перекликались друг с другом, радуясь следующему после утра, дню. Но день было ещё рано встречать, рано.
Лиза спряталась с головой под одеяло, но, пролежав так минуты две, поняла, что снова боится уснуть. Откинув одеяло, она глубоко вдохнула и выдохнула, запаха духов уже не было. Почему-то ей думалось, что этот воздух, новый для неё воздух этого дома, даст ей силы. Её молитва помогла ей, это она поняла только сейчас. Лиза встала, ещё раз, с наслаждением ощутив воздушную лёгкость своего платьица, и подошла к окну.
Шторы закрывали окно не плотно, небрежно, как бы снисходительно позволяя свету заглядывать в комнату. На широком подоконнике, который был виден сквозь тюль, лежало несколько книг. Это было настолько знакомо, что Лиза смело взяла верхнюю из них. На обложке с потёртыми краями, книга выглядела довольно старой, было написано: «Стихотворения мира. Сон и явь мечтателей». Лизе понравилось название и, открыв страницу, где была маленькая закладка в виде белого пёрышка, Лиза прочитала:
Ван Вей (пер. с китайского)
Река Ванчуань
Источник золотистой пыли.
Источник золотистой пыли...
Пью каждый день его я струи.
По меньшей мере, без усилий
Лет тысячу могу прожить я...
С драконом полосатым в паре
Летящий бирюзовый феникс
К Нефритовому Государю
Меня несёт на поклоненье.
Лиза медленно положила книгу обратно на подоконник. Не сразу ощутив потрясение, а лишь мгновением позже, когда последняя строчка снова прозвучала в голове, Лиза поняла, что плачет. Тихо, с закрытыми глазами.
В комнате, которая показалась Лизе янтарной, кто-то что-то произнёс. Это дедушка!.. Обежав кровать, выбежав из комнаты, с радостью вспомнив, что всего лишь за поворотом находиться эта большая тёплая комната, Лиза вбежала туда.
Камин весело трещал, освещая не спящего человека, глядящего в огонь. Теперь дедушка молчал, может, это вовсе и не он говорил только что? Трубка больше не дымилась, найдя приют на столике.
Обернувшись на звук босых ног, мистер Гринхарт чуть вздрогнул, мыслями вернувшись откуда-то.
- Лиза? – как-то вопросительно произнёс он, будто сомневаясь, - Что случилось?
- Ничего, - неотрывно смотря на дедушку, почти беззвучно шепнула Лиза. Вдруг, она мягким, но стремительным и в то же время очень осторожным шагом подошла к дедушке и села на скамеечку для ног, прижавшись к его ногам. Он замер, но тут же горько вздохнул и положил ладонь на голову Лизы.
- Всё же что-то случилось, - шепнул он, но Лиза промолчала.
В комнате стало совсем светло, часы пробили девять утра. Лиза задумчиво перебирала в пальцах кисточки скамеечки, на которой сидела. Мистер Гринхарт опустил взгляд и побледнел, вдруг взяв руку Лизы, приблизив к глазам. Она непонимающе взглянула на дедушку и испуганно замерла. Дедушка смотрел на багровый шрам, оставленный ножом отчима. К счастью, ладонь ему не была видна. Долю секунды ей казалось, что дедушка думает о том, что она покалечила сама себя, и эта мысль почему-то унижала её. Но вот он бережно отпустил её руку и закрыл ладонью свои глаза.
- Это сделал он? – казалось, слова повисли в воздухе, Лизе хотелось укрыться от них, но она не могла...
- Да, - выдохнула она.
Они оба молчали. Вдруг мистер Гринхарт наклонился и осторожно обнял Лизу, прошептав в её спутанные кудрявые волосы: «Я убью его!..» Лиза испуганно заглянула в глаза дедушки, качая головой из стороны в сторону. «Он сам себя убивает этим».
Мистер Гринхарт откинулся на спинку кресла, снова вглядевшись в огонь. В его лице появилась суровость, но в глазах была всё та же непобедимая доброта. Только теперь эта доброта была не весёлой, а почти отчаянной. Лиза, так и продолжая сидеть у кресла дедушки, крепко обняла его ноги своими маленькими руками.
- Дедушка, - еле слышно сказала Лиза, - позволь мне остаться здесь... Я... Не отдавай меня им! Не отдавай!..
- Никому не отдам, - посмотрев на Лизу, мягко сказал мистер Гринхарт. Он понимал, - Никому.