От человека человеку.
А-М.Рождественской
Не хватит слов в моем словарном запасе, и не такой я великий литературный творец, чтобы изобразить все те прекрасные картины, который виделись мне когда то и оставили след в сознании. Не хватит и мужества, чтобы описать все те кошмары, в подлинном виде, что пугали меня годами по ночам. Но все таки сны- это чудесная вещь, в которую интересно заглядывать, подсматривать чужие, слушать их, придумывать. Сны – это самый легкий путь к волшебству и самый короткий к безумию. Так многое на самом деле зависит от того, что нам снится. Надеюсь, снег, как символ волшебства, никогда не прекратится, и будет падать на тебя большими пушистыми хлопьями всю жизнь.
Е.И.Морозова
«Снег»
Зеленые облака, растянутые ветром в лица людей, фигуры геометрии, в самых странных животных плывут по голубому небу и не знают бед. Воздух мягкий, как в середине августа. Такой, как ситец, приятный к коже, теплый, одеялом накрывающий, светится легким желтым светом от солнца. Мир преисполнен достоинства и спокойствия. Одной щекой я чувствую мокрую землю, траву, колючую и теплую, нагретую, другой щекой-воздух. Тот самый. Мягкий. Под левым ребром какой-то мелкий камень уперся мне в кость, но не причиняет боли.Я просто чувствую его и это придает всему происходящему ощущение реальности. Вы замечали, что человек склонен через боль или дискомфорт убеждаться, что все вокруг реально. Если он думает, что все вокруг ему снится, он просит ущипнуть его, если он слишком счастлив, он начинает сомневаться, что это действительно происходит с ним. Секунду назад я очнулась здесь и не сделала ни одного движения. Просто лежу и пытаюсь почувствовать все, что вокруг меня сотворено. Запах свежий, земля пахнет землей, никаких аномалий. Только у меня короткие волосы кажется. Лежа на животе, я нащупала правой рукой свою голову. Ну точно, волосы 10 сантиметров длиной. Каждый раз какое-то изменение. Движение почему-то даются мне не так легко, как должно бы, все такое медленное, заторможенное, словно в воде. Я плыву по этой траве в сторону леса, а зеленые облака прямо над моей головой переливаются всеми оттенками изумрудного, бирюзового, аквамарина. Что за чудная голова, что за сознание. Не перестаю им восхищаться. Чем ближе лес, тем больше доносится звуков от птиц, шорохов, ветер усиливается и трепет мои короткие волосы. Четкой линией опушка леса отгорожена от поляны, на которой я очнулась. Деревья скрючены немного, но это придает им лишнее очарование. Еще пять лет назад подобное место внушило бы мне страх, но теперь я иду туда не оглядываясь, ибо любопытство есть не порок, а лишь необходимость.
К слову сказать,я в платье. Я в платье, в лесу, босиком, стою среди витиеватых деревьев и слушаю голоса мира, исполненная умиротворения и блаженных помыслов. Пока не начинает доносится странная мелодия. Все громче и навязчивее. Как цунами, она медленно начинает сносить собой все деревья, затем меня, придавливает к земле, но до самой земли я не долетаю. Я резко приземляюсь, как от падения с высоты и открываю глаза.
Шлейф.
Каждые полчаса я склоняла голову к запястью, чтобы проверить время. Оно текло, застревало, стрелки дрожали, с боем пробивая себе путь. Бесконечность. Ожидание, длиною в бесконечность. Вечные муки для молодого разума, юность не умеет ждать и быть терпеливой. Неудобным становится все, стул, на котором сидишь, стены, лампа, слишком яркая, цвет тюли. Все такое аляпистое, неуместное. Некуда деть мои длинные руки, подростково неправильно вытянувшиеся, сложенные как у Мадонны. Невинность – это им нравится. Это дает им почувствовать свою власть над тобой. Внешне, я в целом напоминаю самое что ни на есть законопослушное и доверчивое, разумное и не слишком умное, а потому послушное во всем, создание. Из таких всегда получаются экземпляры номер один.
Чего я жду, да? Я сижу на стуле в коридоре, с заплетенными в косы волосами, нормальные косы, не такие, как делают детям, когда хотят сделать из них персонажа советского фильма, нормальные. Слегка распущенные, слабые, потрепанные косы, просто для удобства. Стул как стул, одета я как большинство подростков моего времени, в толстовку и джинсы. Я вообще внешним видом ничем не отличаюсь от других детей. Я даже не ребенок, я уже пребываю в стадии взросления, переломного и переходного возраста. И это радует мою бунтарскую душу как ничто другое. Скоро ведь мне откроется неизведанное ранее.
А жду я, когда откроется дверь и назовут мою фамилию. Я пришла на кастинг в участие в телесериале про обычную семью с детьми, обладающими паранормальными способностями, о которых родители до поры до времени ничего не знают. Когда они узнают, что их дети так называемые индиго они отправляют их кого лечиться, кого в специализированный колледж, вобщем, сюжет не нов, а стар, скорее, как мир. И я, кстати, совершенно не актриса, просто я шла мимо, увидела объявление и пришла. Сегодня я чувствую в себе возможность сыграть кого угодно, сегодня мне снился сон о красных ковровых дорожках, о глянце, о волосах цвета свинца, о красных губах и белых руках.
Дверь приоткрывается. Медленно, медленно, они специально вводят нас в трепет, чтобы мы затаили дыхание, еще раз пережили это волнительное ожидание и –и-и…называют чужую фамилию. Девушки с веснушчатым лицом, овальной формы, и очень худой мамой. Вместе они встают, радуются победе в первом этапе, помимо нее называют еще троих, но и там не звучит моя фамилия. Собственно, я не расстраиваюсь. Я давно превратила всю свою реальность в сюр и нереальность. Давно ушла от мира обычной музыки подросткового возраста, от школьных передряг и семейных обедов.
Кстати, о семье. Мои родители работники из работников. Они трудятся день и немного вечером иногда, зарабатывают ровно столько, сколько нужно, не больше и не меньше. Они очень стабильны и надежды, уравновешенны в воспитании и, конечно, я их люблю, несмотря на то, что мы существуем по разные стороны баррикад. Во всяком случае, пока я не достигну более зрелого возраста. Мне кажется свой возраст и наше недопонимание я воспринимаю намного легче, чем они. Я не придаю этому такого великого значения. Наверно от того, что я вовсе и не нуждаюсь в их понимании, главное, что они не тиранят меня и не заставляют думать, как им кажется правильным. Просто дают мне летать в облаках и закрывают глаза на мои подростковые причуды. Я в свою очередь, оказываясь в дурном положении, не срываюсь на них и не виню их во всех своих бедах.
Моя мама – работник музея. Она проводит там много времени, следя за тем, чтобы выставки и экскурсии шли в нормальном режиме, договаривается с другими музеями о предоставлении экспонатов, созваниваются с меценатами и просто боготворит свою работу. Я люблю слушать историю о древних цивилизациях, артефактах и о том, какими славными были раньше времена.
Папа - работает в типографии. Вообще он бухгалтер. Когда-то в молодости он мечтал заниматься криптографией, но мама порушила все планы, да и романтический настрой с годами иссяк, а бухгалтерские курсы были так рядом. Поэтому теперь он носит очки и ведет себя соответствующим образом, как ему и положено, много говорит о ценах, об ошибках других отделов в отчетах и сетует на наше правительство.
Они оба не очень религиозны, но всегда прививали мне необходимость помнить, что Бог где-то рядом и может меня наказать. Отношение к правительству у них такое же. Они не то чтобы им недовольны, но оно могло бы работать и лучше. Я же говорю, они очень уравновешенны и всегда где-то посередине.
Моя единственная проблема, и дар одновременно- я ухожу от проблем. От любых неприятных ситуаций, споров, неразрешенных вопросов. Видимо, мой мозг устроен так, что как только вокруг меня начинает нагнетаться обстановка или я ощущаю, что скоро мне не поздоровится, я вхожу в трансовое состояние. Говоря простым языком, я просто засыпаю. Это не болезнь, не психологическое отклонение, это просто особенность восприятия, если хотите или защитная реакция организма на внешние раздражители. Мой разум работает намного лучше в спящем режиме. Находясь в состоянии бодрствования, я не могу придумать ни одной картинки, даже на уроках рисования в школе мне приходится подсматривать к другим в альбомы. Я не могу написать сочинение, моя фантазия отказывается работать, подставляя меня. Но зато стоит мне захотеть уйти от реальности, как я попадаю в мир, где небо может быть землей, вода твердой, люди добрыми, а общество прогрессивным. Я могу нафантазировать целый мир, с мельчайшими подробностями и прожить в нем целую жизнь. Однажды, когда папа с мамой отошли от своей стабильности и поругались, я долго не могла прийти в себя, после их скандала. Тогда я первый раз уснула. Я сидела у себя в комнате и слушала, как мама кричит на папу из-за того, что он потерял работу. Мама кричала долго, папа начал злиться и отвечать ей, и так продолжалось долго. Мне было тогда пять лет, я сидела на полу, прислонившись спиной к кровати и заткнув уши руками. Сначала я стала петь себе песню, единственную которую знала, но крики все равно было слышно из-за стенки и я стала считать снежинки за окном. Был декабрь, но ввиду напряженного положения в семье, мы еще ни украшали ни одной комнаты. Развлекая себя этим монотонным занятием, я медленно стала успокаиваться. Вдруг, я увидела снежинки на полу. Прямо на моем ковре. Они падали сверху, достигали пола и таяли. Сначала я даже не удивилась, потом только поняла, что их не должно здесь быть, ведь я в квартире, сверху не небо, а бездушный потолок. Подняв голову, я увидела, что никакого потолка и крыши над головой нет, и соседей нет. Сверху было чистое снежное небо, с которого медленно спускались огромные хлопья, как засахаренные, они отблескивали свет от моей прикроватной лампы, ложились на пол и превращались в лужи. Я так тихо дышала, боясь пошевелиться, только смотрела на падающее чудо к моим ногам. Вверх, к небу, вместо потолка, и вниз, к полу, с серебристыми лужами. Я сидела в пижаме и почувствовала, как температура меняется, в комнате становилось холодно, иней пополз вверх, о пола к карнизу окна, на обоях,старых, с традиционным рисунком, стали проявляться когтистые узоры изо льда, они,как лианы, захватывали стены, а изо рта у меня начал идти пар. Наконец я решилась встать, натянула на себя одеяло, руки стали красные, губы наоборот посинели. Но не от холода, а как будто под цвет узоров на окне. Только тогда я поняла, что все это время, с момента падения первого снега в моей комнате я не слышу криков из-за стены. Да и стен моей комнаты уже не было, были какие-то стены другого здания. Несущая стена, на которой располагалось окно стала полупрозрачной, а за ней, вместо появился выход на улицу. Просто дорога, ведущая к парку, находящемуся на самом деле в двух станциях метро от моего дома. Но я узнала его, я всегда в нем прогуливала школу. Видимо мой разум взял известную мне картинку, виденную раньше. Все, что мы видим во сне, когда нами где то встречалось, или собралось из тысячи или даже миллиона разных картинок, записавшихся нам в память. Иногда они только берутся за основу, и в дело вступает фантазия. Она разукрашивает знакомое до неузнаваемости, благодаря этому мы как будто попадаем в невиданные страны и места.
Я шла по парку, босиком, в пижаме, укутанная в одеяло, удивляясь не тому, что только что вышла с четвертого этажа своего дома из окна своей квартиры сразу на аллею в парк, а что мои босые ноги не мерзнут на снегу. Детей всегда удивляют более банальные вещи, в чудеса им поверить гораздо легче. Они просто радуются, что они с ними происходят и все, не задаваясь каверзными вопросами, а вот простым, бытовым и скучным вещам они не доверяет, и ищут причину не состыковки. Устав от этой непонятной мне прогулки, спасшей меня от тягот детства, когда ты вынужден ждать развязки и не можешь ее ускорить, я легла на лавочку и принялась разглядывать небо. Я лежала и думала, как жаль, что мир придумал нам слишком много препятствий. Летели кометы с хвостами-стрелами, разрезая и взрывая темно-синий простор, я даже слышала звук скрежета их животов по полотну неба, сыпались осколки их мерцающих тел, где-то взрывались планеты, сверхновые. Через полчаса, когда краски начали блекнуть я стала слышать голоса. Сначала отдаленные, потом все ближе. Лавочка подо мной начала таять, становиться расплывчатой, все вокруг приобретала очертания моей комнаты, с четырех сторон прорисовывались стены, потолок надвигался ко мне сверху, медленно, как пуховое одеяло, он лег на четыре опоры. Когда я окончательно очнулась я поняла, что лежу на полу, все еще в своей комнате, укутанная в одеяло, а рядом стоят мама и папа, оба на коленях возле меня и теребят мои руки, лицо, щеки, пытаясь понять, что со мной. Мама плакала, а папа был весь бледный. Оказалось, что они давно будили меня, но я не просыпалась. Оба они так испугались, что забыли о своей ссоре. Так часто делают дети родителей, которые собираются развестись. Привлекают внимание к себе и даже могут заболеть, болезнь как правило, не поддается описанию, это просто хандра, направленная на то, чтобы родители объединили свои усилия и отвлеклись от своих ссор. Мои редко ругались и в этот раз быстро загладили свой конфликт. Я же так и не поняла, в чем была причина разлада. Но зато теперь я знала, что у меня есть выход из любой ситуации.
Снегопад 2.
В школе у нас преподавала странная женщина, она вела математику и верила, что все можно просчитать с ее помощью. Характер у нее был скверный, она часто повышала на детей голос и внушала, что если мы не понимаем ее предмет, то это плохой знак и в жизни мы можем плохо кончить. Я никогда не была сильна в математике. Да я вообще не была отличницей, я просто училась по мере необходимости, но любила только уроки литературы и музыку. Сама не пела, в виду полного отсутствия слуха и голоса, но мне нравилось слушать как поют другие дети. В классе был мальчик, который пел таким чистым и нежным голосом, даже не свойственным мальчикам его возраста, его всегда ставили на главную партию, а всем остальным доставались припевы. Однако смотреть на него было невозможно, только слушать. Когда он пел, он очень четко шевелил губами, выговаривая каждое слово. Даже если бы его слушал глухонемой, он бы по движениям его губ понял, о чем идет речь в песне. Поэтому я только слушала и наслаждалась. Сидя на задней парте, я представляла, что сижу в зале оперы и медленно порой засыпала под его мелодичный голос.
В декабре, перед зимними каникулами все классы писали контрольные. По математике в том числе. Со мной за партой сидела моя подруга. Не просто подруга, а мой друг. Мой верный товарищ и единомышленник. Марта. Безумная Марта, как я ее называла. У нее был самый скверный характер из всех, что я когда-либо знала, она абсолютно не поддавалась какому-то контролю, ни со стороны родителей, ни со стороны учителей. В классе ее побаивались и считала чокнутой. Я тоже считала ее немного странной, но не придавала этому значения. Марта жила с родителями и сестрой, училась так же, как и я, по мере необходимости и когда родители лишали ее карманных денег. На тот момент жизни в нас начисто отсутствовало тщеславие. Если я всегда была одета удобно, но очень аккуратно, то у нее в одежде был такой же хаос, как и в голове. Она надевала одну цветную футболку поверх другой, так что та торчала снизу, подкрашивала глаза разноцветными подводками, за что ее постоянно вызывали к директору, делала из своей парты стену пещеры с наскальной живописью. Несколько раз она убегала из дома, но не дальше моей квартиры. И об этом были осведомлены ее родители. Читала она исключительно авантюрные исторические романы и повести, ее восхищали их герои, бросающие вызов судьбе и дерущиеся при каждом удобном и не очень случае. Все уроки проходили у нас в обсуждении прочитанного или просмотренного, на каждого в классе у нас была своя, сочиненная нами вымышленная биография, за каждым третьим мы подозревали агента учителей, поэтому держались вдвоем и ни с кем не делились своими мыслями.
-На все задачи у вас есть сорок минут. Советую вам быть внимательными. Начинайте.
Марта сидела впереди меня. По человеку за партой. Первая группа. Я долго смотрела в свой листок, но цифры не складывались у меня во что то знакомое. Дробь прыгали, а условия задач казались каким то неведомым языком. Я все время пыталась сосредоточиться, но мысленно уплывала в какие то дальние дали. Куда же эти дроби плывут, что то мне надо вспомнить об уравнениях, с двумя неизвестными, я так хотела бы вспомнить, но тут я почувствовала знакомую легкость в ногах. Посмотрев на Марту, которая рисовала на полях своей тетради закорючки, с отрешенным видом выводя каждую, я поняла, что и у нее дела идут также. Как жаль, что я не могла бы брать ее с собой. Я так хотела бы, чтобы мир,в который я погружаюсь каждый раз, был доступен и ей. Но то ли она была слишком взбалмошная, то ли этот мир принадлежал только мне.
Я не хотела засыпать, я хотела постараться решить эту контрольную, всем силами я боролась с разумом, вчитываясь в задачи. Но через какое то время перестала видеть даже четкие очертания слов. Тетрадь просто растворялась вместе с партой. Мир вокруг становился фиолетовым, Марты уже не было впереди меня. Я поняла, что потеряла связь с реальностью. Сюр начался.
Все всегда зависит от ощущений. Если бы мы видели просто сны, только картинку, это было бы как смотреть на фотографию, на объект в двухмерном изображении. Но благодаря тому, что нас переполняют различные эмоции и ощущения, а порой мы даже чувствуем запахи, осознаем в каком времени находимся, все превращается в четырех и пяти-мерное изображение. Полноценное участие в фильме. В фиолетовом кино. Вокруг меня, как если бы я очень быстро ехала в машине, проносились какие то строения, люди, все мелькало так быстро, что я не успевала рассмотреть. В самом центре живота было странное ощущение, меня тянуло вперед. В итоге все остановилась. Застыло резко, как в подвешенном состоянии. Вокруг все из фиолетового стало серым, как в дымке, как будто все это было тысячу лет назад. Так давно, что и не факт, что это было. А может это и было, но где то в другой реальности. Мне было страшно издать звук, как будто любой шорох мог разрушить эту седую древность, чудом восстановившуюся в моей голове. Я видела серебряный город. Здания дома, объятые тысячами паутиновых сетей, проникнутые светом изнутри, такие реальные, что протяни я руку и к ней прилипнет эта паутина. Сначала мне показалось что пошел снег, но подняв голову и присмотревшись, я поняла что это не снег, это люди. Много, тысячи людей спускались ко мне сверху, я знала судьбу каждого из них. Все они были очень маленькие, с мою ладонь, заглядывая им в лица я тут же мысленно видела как они прожили свою жизнь. То были люди, когда то населявшие этот удивительный город. Много хорошего и плохого они сделали, много того, что понятно было только находясь там, все казалось логичным, но вспоминая после я не могла уловить смысл, все казалось, как всегда, когда очнешься, бредом и вымыслом. Все пространство, помимо серой дымки, пронизывалось зелеными линиями, то появляющимися, то исчезающими, они уводили в разные стороны, переплетались и завязывались где то узлами. Откуда то я знала, что это линии времени и если пойти по нужной мне я вернусь в свое время. Я шла по городу, глядя на пустые дома, с окнами-глазницами, открытыми дверьми, но зайти в них не решалась. Чувство уважения и такта не позволяла мне нарушить то, что мне посчастливилось увидеть. Только посмотреть, но не трогать. Странные люди жили в этом городе. Чудные по нашим меркам. По большой части я видела их занятие хозяйством, отдаленно напоминающим наше, в остальном все они почти играли на странных музыкальных инструментах. Кто то ходил в масках и цилиндрах, кто то казался утопленником, разные концовки жизней, разные образы. Идя за своей зеленой нитью, которую я узнала по характерному сиянию, такой зеленый бывает только в нашем мире, я мысленно прощалась с этим удивительным местом. Серое осталось позади. Резко, также как и началось. Я стояла уже перед обрывом, а внизу был очень яркий свет и ничего больше. Возвращаться не хотелось, но и оставаться навечно нельзя. Марта, милая чокнутая Марта, одна не напишет ничего.
Как всегда оказалось, что меня будили уже минут 10. Весь класс был в панике, Марта смеялась, зная о моих странностях, учительница отправила за доктором,а теперь, когда я проснулась с блаженным выражением на лице, кричала что вызовет моих родителей.
Все последующие наказания от родителей стоили того, чтобы увидеть серебряный город.
Снегопад 3
Марта прогуливала школу уже неделю. До Нового года оставалось не так много времени. Мы строили планы, я смотрела рождественские фильмы, чтобы ночью, когда уже лягу спать, отправиться в самое лучшее место. Я долго сидела и смотрела на фотографию Эйфелевой башни, потому что хотела побывать в Париже. Жаль, что я не контролировала свои сны.
Я могла только уснуть, но никогда не знала что увижу. Однажды, когда мне было десять, умер дедушка. Я не была к нему сильно привязана, но, конечно, расстроилась и переживала. Но сам факт смерти, с которой я столкнулась впервые, тяжело отразился на мне. Я была на похоронах и мне стало плохо, у меня пошла кровь из носа, я села на стул и, разумеется, уснула, пока никто меня не заметил. Но стало только хуже. Мне снилось что я иду по очень длинной лестнице, через разное количество ступеней мне встречаются препятствия, все тяжелее и тяжелее, я с ними борюсь, но в итоге лестница резко обрывается и я падаю вниз и разбиваюсь. Потом все начинается сначала, новые препятствия, я по новому их преодолеваю, но лестница опять обрывается. Так происходило множества раз, каждый раз лестница обрывалась на разном участке пути, и чтобы я ни делала, я все равно падала вниз и разбивалась. Т мне приходилось отгадывать загадки, то надо было построить стену, а она все время рассыпалась на осколки, то лестница вдруг начинала раскачиваться и подпрыгивать и надо было на ней устоять. Конечно, так мой мозг принял смерть. Так он дал мне понять, что как бы ты ни жил, ты рано или поздно умрешь и этот факт лучше суметь осознать. Осознать и больше о нем не думать. Но вот от того КАК ты живешь зависит насколько рано оборвется твоя лестница. и Как ты проходишь испытания на пролетах. Но тем не менее, лестница оборвется.
Со смертью я еще тогда, казалось бы, все уяснила, но отпечаток уже отложился на мне и неделю я мучилась кошмарами. Тогда я проклинала свой мозг за способность к фантазии, вымыслу и излишнюю впечатлительность. Каждую ночь мне снилось что я иду по старому кладбищу, заброшенному, дует очень сильный ветер, мне так неуютно, холодно, но я знаю точно, что я оказалась здесь не просто так. Я что то ищу. И должна продолжать искать. Бродя между аллей, с надгробными плитами я вдруг натыкаюсь на нужную мне, подхожу к ней и вижу имена моих мамы и папы, и испытываю ужасный шок, мне стало так плохо, как будто я действительно их потеряла. Я сижу и плачу, всю меня сжимало внутри, но я понимаю, что мне надо идти дальше. Дальше снова аллея, страшное и величественное место, оно угнетало меня, но не отпускало. Опять та же аллея, опять нужное мне надгробие и я снова вижу имена моих родителей. Но только я забыла,ч то уже оплакивала их и переживаю эту утрату заново. Потом я опять встаю и иду, потому что меня тяготит ощущение,что мне надо продолжать идти. Я не помню сколько раз я за сон подходила к одному и тому же памятнику и заново переживала их потерю. Это было ужасно, потом я рассказала об этих снах маме, она сказала, что в этом нет никакого дурного предзнаменовния, просто детский ум тяжело принимает факт того, что его родные могут куда то исчезнуть.
-Смерть дедушки тебя сильно напугала и ты стала бояться потерять нас. Но мы никуда не уйдем, во всяком случае еще много-много лет. Я поставлю тебе ангела над кроватью и буду читать на ночь молитву о детях, и ты будешь спать как тот ангел, что дремлет у тебя на полке.
Она была такая теплая и мягкая, такая «надежная», она была защитой от всего на свете и я поверила ей. Я успокоилась. Она рассказывала мне об ангелах, о дедушке, которому сейчас вообщем то не хуже чем нам, о рае и обо всем, о чем детям обычно говорят лет в пять, конечно,я знала, что это неправда, но слушала ее, и ее мягкий голос обволакивал меня и успокаивал. Смерть снова стала казаться очень далекой, существующей только в моем воображении.
Снегопад 4
Я веду дневник своих самых лучших снов. Но на бумаге они выглядят пресными и скучными. Пробовала их нарисовать но не выходит, так как рисую я коряво и однообразно.
Мы лежали на снегу делая снежных ангелов. Марта вся извозилась и вертелась, ая удобно устроилась и чувствовала тепло от снега.
-Что с тобой? Ты не можешь лежать спокойно?
-У меня все замерзло, давай уйдем, пока не простыли.
Первый раз в жизни Марта думала о нашм здоровье, или безопасности, первый раз она старалась на меня положительно повлиять, что ли.
-С каких пор тебя волнует простуда? Мы ели всю неделю ледышки в третьем классе и тебя не смущало ни то что они грязные, ни то что мы можем заболеть.
-Вот именно, это было в третьем классе! Пора позврослеть!
Тут она уже начала кричать. Встала со снега, отряхнулась и стояла, подергиваясь. То ли хотела уйти, то ли просто ее трясло. Вид у нее был еще чокнутей, чем обычно, скорее даже истеричный. Я давно заметила, что она нервничает или что то скрывает от меня, что то ее беспокоило, но мне она не говорила о причинах. Сначала меня это задевало, я ведь ей все рассказывала, потом решила не вмешиваться, слишком сложно у нее все там устроено.
-Послушай, если хочешь уйдем, пойдем в кафе, почитаю тебе Харпер Ли.
Она посмотрела на меня серьезно, даже слишком серьезно для такого обыденного вопроса, как будто что то решала в голове, и наконец ответила:
-Нет, давай сегодня без нее. Давай просто пройдемся. Мне тяжело сидеть на одном месте.
Шапка у нее съехала на бок, волосы растрепались, да и весь вид ее был глубоко поникший и неестественный. Ярко-зеленая куртка больше не шла к ее лицу, раньше она делала ее заметной в любой толпе,а сегодня только усугубляла болезненный вид.
-Я купила тебе подарок, но не могу показать, пока не наступит новый год. Ты ведь знаешь,я помешана на всех этих приготовлениях, несколько часов покоряла магазины города. Ты слушаешь, Марта?
Я остановилась посмотрела на нее и увидела что она плачет.
-Эй, эй, ты что? Ты что, ты что? – у меня началась легкая паника, настолько картина ее слез не вязалась у меня в голове с ее обычным образом.-Господи, пожалуйста, не плачь, или плачь, если надо, но не расстраивайся. Почему бы ты не плакала, это ерунда. Слышишь, это не серьезно, я все исправлю, хочешь? Что надо сделать?
-Угомонись, ты не исправишь. –Она наконец хихикнула сквозь слезы.- Все нормально, просто грустно стало. Беды нет, все в норме. Просто знаешь, тяжело менять привычную жизнь. Ты знаешь, как я отношусь к другим детям в нашем классе, да и в школе вообще. Одни считают меня чокнутой, другие дружат, но вряд ли нашу дружбу можно назвать ценной для меня или для них. И все же я к ним привыкла. Ты же другое дело, ты мой друг и единомышленник, ты то светлое, чего мне самой так не хватает. И будет не хватать в будущем.
Я перестала улавливать к чему она клонит. Поняла что надвигается что то не хорошее.
-Марта, ты что же, прощаешься со мной?
-Мои родители уезжают из города. Мы переезжаем на север страны, папу переводят, так будет лучше.
-Опа…
-Да ты не переживай, я буду тебе писать, и звонить, все в норме, да?
Да, все в норме. Нет все было совсем не в норме. В пору зареветь было мне, но я не плаксивая от природы и весь ужас происходящего всегда переносила с сухими глазами. Я просто стояла, смотрела на ее улыбку, глупую донельзя и фальшивую, потому что она сама понимала, что письма и звонки тут ни при чем и они нам ничем не помогут, они прекратятся спустя полгода, как она уедет. Смотрела как она ждет что я тоже подыграю ей и скажу «Да, все в норме».Но я начала почему то злиться на нее, как будто это она была во всем виновата. Я злилась на ее фальшивую улыбку, злилась на ее фальшиво-бодрое «все в норме», на то, что она не может просто признать, что все это очень грустно и плохо, и что нам придется попрощаться навсегда. Я просто злилась на ситуацию, на ее родителей, но сорваться решила на нее.
-Да, конечно все в норме, все круто. Не думаю, что я замечу твое отсутсвие, езжай, обустраивайся, собственно, новый год совершенно не обязательно вместе встречать, может прекратим общаться уже сейчас?
Она побелела, потом покраснела и смотрела на меня как на дуру. Я и сама знала, что веду себя как дура. Или как маленький ребенок, но остановиться уже не могла. Меня несло и несло..
-Если ты хотела просто перестать общаться, можно было так и сказать, нет, ну послушай, все считают тебя чокнутой, одна я считала, что ты лучше них, но собственно, я ошиблась, езжай, всего хорошего. Как можно было юросить меня здесь? Какого черта, Марта?
И ее нервы не выдержали, подростковые нервы вообще долго не держатся в напряжении.
-Да пошла ты…
Это были ее последние слова. Затем она развернулась и ушла. А я стояла как дура, и понимала, что несла какую то чушь и впору бы побежать за ней, извиниться, но ноги стали свинцовыми, мне было плохо и я ничего не хотела никому говорить. Только смотрела ей в спину, а потом увидела как очертания ее стали меняться. Я заплакала, молча, и почти даже без слез. Только дыхание сбилось. Жалея саму себя я так и стояла там, на дороге к дому. Мы не далеко ушли от места, где я изображала снежного ангела и след от наших тел все еще оставался мне виден. Снег прекращался, вокруг становилось теплее и тише. Все шумы опять засасывало в какой то гигантский мешок, все звуки прятались там до поры до времени. Как будто кто то очень медленно крутил громкость на радиоприемнике, все убавляя ее и убавляя. Вокруг меня стали появляться деревья, высокие, под самое небо, с кривыми ветками, тяжелыми и толстыми стволами, они выростали быстро, небо переливалось сине-желтым, не подобрать нужного оттенка, ржавый или глубокий, вокруг все сменялось осенним пейзажем. Дорога подо мной дернулась и вугнулась наверх, я не устояла и упала. Землю теперь покрывал не снег а желтые листья, такие же ржавые как и небо, на вид словно сделанные из проволоки, деревья наклонились вместе с дорогой, под тридцать градусов ко мне. Я уже не чувствовала разочарования или обиды, забыла о нашем разговоре с Мартой. Мимо меня проехал мальчишка на велосипеди, его лицо мне было очень знакомо, я когда то где то его видела, но не успела разглядеть. Сделав два шага я опять упала, потому что Земля подо мной стала снова вращаться и менять расположение, только на этот раз ее стала крутить против часовой стрелки. Я держалась за траву, прижимаясь грудью к листьям. Вдруг почву резко тряхануло, она как будто скинула меня, и я упала на пол, настоящий бетонный пол. Я знала что нахожусь дома, хотя и никогда не была в этом месте. Странное было ощущение, все принадлежало мне в этом месте, но как будто другой мне. Той меня еще не существовало, это были вещи из будущего, из той меня, что еще только будет. В квартире было две комнаты, светлые, окна открытые, мебели очень мало, практически кровать да два книжных шкафа. Пара кресел и журнальный столик, все остальное пространство занимали вырезки из журналов, статьи, картинки, фотографии. Листы бумаги, на которых карандашом было что то нарисовано, также коряво как и сейчас я рисую, самих рисунков я не могла разглядеть, как только я концентрировалась на них, они начинали расплываться. В комнате с кроватью я видела картину, она висела перевернутая на стене у изголовья кровати, на ней был нарисован человеское лицо, трудно определить пол, длинные волосы скрывали черты лица. И фотографии. На одной из них я увидела то, что заставило меня застыть. Я видела себя, стоящую рядом с другим человеком, свое лицо я не могла увидеть. Размытое, ускользающее, я не видела будущей себя, разум не смог саму себя состарить даже во сне, а вот ее я видела хорошо. Я знала об этой фотографии много. Я знала что она была сделана на мое двадцатипятилетние. Обе мы были немного пьяные уже и выглядели счасливыми. Не виделись мы уже три года, но на юбилей она все же приехала. Лицо ее не сильно изменилось, только как то странно вытянулось, краешки губ опущены вниз, даже когда она улыбается. Глаза повидавшие много интересных событий, в платье, ярком как все ее вещи. Только потом я поняла чего не хватало на этой фотографии. У нее не было руки. По локоть, ее просто как будто стерли ластиком. Поставив фотографию обратно, я вдруг перенеслась на улицу. Старая, незнакомая мне, была ночь и вокруг ходило много людей, их лица высвечивались когда они приближались ко мне. Во сне я знала их, здоровалась с ними, много людей прошли мимо, один подошел близко ко мне, вплотную, это был какой то дорогой мне человек, по всей видимости во сн я любила его. Возможно, это был мой муж, мне так хотелось обнять его, искать защиты у него, я потянулась к его плечам, чтобы обхватить их и остановилась на полпути. Только сейчас, посмотрев вниз, поняла, что на месте моей правой руки какой то фантом. Она вроде есть, а вроде и нет ее. Прозрачная, несуществующая рука. Формальная. И резко меня пронзило ощущение не хватки, потери чего то родного и дорого. Бесконечно тяжело было. Грустно и тяжело. Не так, как в том кошмаре со смертью мамы и папы, а просто грустно, что жизнь так сложно устроена. Так вот, сидя на темной дороге, где ничего не видно, кроме ходящих вокруг людей, их теней, падающего снега, мерцающих фонарей, я села на дорогу и заплакала. А мой муж из сна стоял рядом и гладил меня по волосам. Наверно, он будет хорошим человеком, во сне он показался мне добрым. Я плакала и от этого начала просыпаться. Открыв глаза я увидела ее лицо. Она сидела на своих ногах, обутых в сапоги-дутыши, и смотрела пристально на меня. Зная, что трясти меня бесполезнор и опасно, просто ждала когд я очнусь. Безумно холодно было, крайнее обморожение всех рук и ног, я пролежала около часа на снегу, да еще и в спящем состоянии.
-Вот так. Ты же знаешь, как это у меня бывает. – Все, что я смогла сказать дрожащими от холода губами.
-Знаю.. потому и вернулась. Вставай, у тебя будет воспалению легких. Надеюсь тебе снилось что то хорошее.
Я не хотела почему то ей рассказывать что мне снилось. Ни к чему было еще более драматизировать обстановку. Мне будет ее всегда не хватать, это факт, и ей меня, видимо, но мы подростки, нам по 15 лет и все, что сейчас кажется нам г7лобальным и великим, возможно в будущем потеряет свое очарование. Одно я знала точно, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь будет понимать меня также и примет со всеми моими странностями. Дело было не в том, что она их принимала, а в том, что она не считала их «странностями». Но ей надо было уезжать. Се ля ви.
-Да…там было неплохо..
Поддерживая меня руками, она помогла мне оторваться от земли, наконец, и встать.
-Извини.
Что было характерно в Марте, при всей ее жесткости и вспыльчивости, она никогда не стеснялась извиняться.
-За что?
-За то, что ушла.
-Нет, это ты извини, ты же знаешь, когда меня несет,я не могу остановиться. Чёртова Защитная реакция. Я не хочу принимать что то как факт и начинаю бросаться и нападать на все живое рядом. По поводу и без повода. Просто, знаешь, очень грустно что ты уезжаешь. Мне будет тебя не хватать и это непросто принять.
-Да, видишь как все вышло. Я сохраню все твои сны, ты знаешь, я многие записывала, что ты рассказывала. Мы успеем встретить Новый год, мы уедим в праздники. Все будет хорошо да?
- Да да, все будет неплохо.
Как это все было печально.
Снегопад 5
Разумеется, я заболела. Кровать, задернутые шторы, больные глаза, огненное дыхание. Температура, ломота в руках и ногах. Мне предстоял хороший Новый год. Родители чинно развешивали украшения по всем пустым уголкам квартиры, везде, где надо и не надо, уместно и крикливо. Я повесила на свою дверь венок с колокольчиком и включила ночник, пыталась уснуть и предаться своим мечтам. Как назло, тело и мозг сопротивлялись сну, только бред какой то, температура замутила все картинки. Вот так безобразно валяясь в кровати я провела день перед этой святой ночью. Читала Гюго, описание Парижских улиц с выосты птичьего полета, утомилась и отбросила. Взяла «ярмарку тщеславия», разнервничалась от ее неверности ради собственных интересов, и его трепетной привязанности. Стыдно, безобразно. Читая про те времена, Англию, мостовые, экипажи и женщин в платьях с корсетами, я и сама оказалась в корсете. Ввиду болезни, сквозь сон передававшейся мне, казалось что корсет очень туго затянут, дышать было тяжело. Я кашляла даже в цартсве Морфея. Красный атлас, хороший выбор. Без каких либо украшений, струится ткань, как вода, гладкая, мерцающая. Я чувствовала себя как будто одурманенная. Голова плохо соображала, все вокруг казалось диким карнавалом. Люди в масках, карнавальных костюмах, акробаты, глотали огня. Девушки в обтягивающих костюмах, похожие на змей, выполняли странные трюки, завязываясь всем телом в совсем уж неестественные позы и фигуры. Несколько раскачивались под потолком, на больших кольцах, диаметром с их полный рост, двое обмотанные лентой разворачивались вниз к полу, бесконечно, как будто никогда не достигнут пола, а лента не размотается. Свет от канделябров, горелых свечей был желтый, мутноватый, но теплый. Потолок расписан картиной Рафаэля, два ангела сидящие на облаках, люстра выпуклая, растянутая вдоль всего потолка. Я присмотрелась к платьям других, длинное было у меня одной, только шлейфы тянулись на два метра, юбки же были выше колен, к тому же туфли были только у меня, остальные танцевали босиком. Маски не только кружевные, закрывающие глаза, но и страшные, похожие на маски животных. Орла, львицы, даже мыши. Какое то театральное бесчестие происходило там. Но я не просто так там оказалась. Мне надо было в другое место. Сверху этого танцевального зала был балкон. Портера, светящаяся и манящая меня своим лоском и блеском. Если я не поднимусь на нее, все зря, все было зря. И атлас, и этот бал, и годы за спиной. Длинная витиеватая лестница вела наверх, кое-как пробираясь сквозь толпу танцующих, расталкивая их локтями я дошла до ее подножия. Туфли ужасно мешали двигаться, ноги были свинцовые, скинув обувь я стала босиком в чулках пробираться дальше. И вот, занеся ногу над первой ступенькой я услышала голос сзади. Это был голос Марты, она была в маске какой то птицы, красиво, но слишком яркое оперение. Я решила что она перестаралась с красками, одета она тоже была не в стиле вечера, какие то лохмотья, а не платье, рваный подол, одной перчатки нет, сверху, над грудью какое то серое пятно. Как будто она в этом наряде пробиралась сквозь заросли. Словно вошла не через центральный вход, а перелезла через забор и порвала в клочья весь свой костюм. Я не слышала ее слов, понимала только что ей здесь не нравится и она хочет уйти. Как то она меня убеждала, только раздражая меня своими аргументами. Когда Марта протянула руку, с грязными ногтями ко мне, мне стало так противно, что я отдернула свою, как от прокаженной. Мне хотелось наверх, в портер, так отчаянно надо было оказаться среди того сказочного и закрытого клуба. Люди, стоящие там сверху смотрели вниз, ухмыляясь и казались великанами. Ступень я одолела, но идти становилось все тяжелее. Каждая ступень давалась с трудом, я еле дышала, горло хрипело, и саднило, корсет удушливо сжимал мне ребра, сбивая сердцебиение. Музыка играла какую то кадриль, остальные танцевали как нив чем не бывало, завороженные собой. Поднявшись, наконец, наверх, я не могла найти дверь, чтобы зайти в свою обетованную комнату, как воздух мне необходимую. В которой вся моя жизнь должна была поменяться. На стене, у одной из дверей, висела какая то картина. «Неравный брак», я узнала ее. Раньше она казалось мне неприятной, показывающей всю печальную правду нашего общества. А теперь она казалась мне просто картиной. Ничего страшного в ней уже не было. Я нашла нужную дверь и пытаясь повернуть замок, заметила сидящего на софе своего двоюродного брата. В жизни мы мало общаемся. Он довольно замкнутый, играет в компьютерные игры, мало общается со сверстниками, но в целом неплохой парень. Никогда не страдал от переизбытка популярности, зато хорошо танцует. Музыка и компьютер – вот две его страсти. Он может услышать музыку в торговом центре и начать танцевать, спортивные танцы – это его. Так он самовыражается и общается с людьми, это его язык. Но в силу некрасивой внешности и отсутсвия коммуникабельности друзей у него, все же, было немного. Я хотела подойти к нему, но передумала. Почему то мне не хотелось чтобы остальные знали, что мы с ним знакомы, тем более в родстве. Боясь, что он заметит меня, я отвернула голову. Он сидел один, а вокруг все были по парам, веселые, такие воздушные и красивые, а он как дурак, сидел и не знал чем себя занять. Прости, брат, мне надо туда. После того, как я отвернулась, решив что если он подойдет сделаю вид что не знаю его замок повернулся и я вошла. Тут же мир перевернулся. В прямом смысле, потолок ушел наверх, а пол вниз. Меня прибило лицом к полу, так тяжело мне никогда не было. Меня тошнило, прижимало к земле какая то тяжесть, томящее чувство в груди, я закашлялась и никак не могла прийти в себя. Я даже о помощи не могла попросить, только хрипела. А моя совесть все придавливала меня к земле и придавливала. И атлас стал грязно-бурого цвета, и губы посинели от кашля.
Надо ли говорить, что проснулась я в поту, у меня был жар, и я испытывала ужасное чувство вины и стыда. Отложив книгу, я решила просто посмотреть телевизор. Но ощущение сна не проходило. Никогда, никогда я бы так не смогла. Мне было дужаснейше стыдно за себя, бедная Марта, пробиравшаяся туда, в лохмотьях, она ведь не любит такие мероприятия, а мне было стыдно рядом с ней стоять. Я отказалась от родства, я готова была придумать себе других родителей, друзей, и думала я только о своем замечательном красном платье, которое меня же чуть и не придушило. Перевернутый мир…с перевернутыми ценностями. К чему бы все это…
Новый год мы с Мартой встретили у меня дома. Ее родители готовили вещи к переезду, поэтому вся квартира у них была уставлена коробками. Мои родители приготовили нам еду и уехали к своим друзьям. Планы у нас были, но не такие грандиозные как хотелось бы. Ввиду того, что температура так и не спала, я еле волочила ноги, и даже есть толком не могла. Было принято решение не звать остальных наших друзей, набрать старых фильмов, разносортной закуски и открыть бутылку шампанского и расписать на год наши встречи и планы на них. Уезжала она через пять дней, поэтому действовать надо было быстро.
В программе просмотра у нас имелось пару фильмов Софии Копполы, АльфредаХичкока, Вуди Аллена, Франко Дзеферелли. Когда оставалось пять минут до заветного полнолуния, Марта протянула мне супер-коробку. Подарок.
-Она обклеена картинками из комиксов? Забавно.
-Ну да, ты знаешь, ты же вроде как обладаешь супер-силой, решила что тебе полезно посмотреть на твоих собратьев, ну там, супермена или человек-фонаря.
-Аа..ну да..очень мило.- Не церемонясь с этой дурацкой упаковкой, над которой она не долго мучилась, я открыла коробку и увидела на дне красивую штуковину. Я даже не сразу поняла что это. Подумала что это старинные часы. Но это оказался компас. Старый, резной, в позолоченной оправе, на цепочке с крупными кольцами.
-Компас? Правда, ты даришь мне на Новый год компас? – Я улыбалась, потому что компас- это замечательно.
-Ну да. Чтобы ты никогда не сбивалась с пути….и не терялась в своих фантазиях..ну..как бы там не было хорошо, всегда находила дорогу назад. И никогда не потеряла дорогу ко мне, это на северо-запад теперь, если что.
Никто не подарит мне компас. Больше никто никогда в жизни не подарит мне компас. Даже карту. Это грустно.
Я подарила ей перьевую ручку и набор цветных чернил.
-Пожалуйста пиши мне письма. Я знаю, что ты ненавидишь это. Ненавидишь писать, но если чернила будут яркие и цветые, а ручка как в 19 веке, может тебе так больше понравится?
Вот так мы обменялись напутствиями, выпили шампанского, прогремела полночь, стали смотреть фильм Вики-Кристина-Барселона, на середине я стала засыпать. Усталость и болезнь брали свое. Марта смотрела фильмы до утра, потом уснула сама. Не помню что мне снилось. Впервые за долгое время, мне снился обычный, человеческий сон. В котором все перемешивается и ничего не запоминается.
Снегопад 6
-Милая, тебе совсем не обязательно все праздники проводить дома.
-Вообще то меня все устраивает.
Я доедала свой завтрак. Температура отступила под натиском супер-организма супер-женщины, болезнь была почти побеждена. Но на улицу я еще не выходила, так, гуляла по квартире в халате и шерстяных носках.
Я присмотрелась к своим родителям. Что то было не так. Когда они хотели мне что то сказать, но не решались, выглядели довольно глупо. Настроение у меня было паршивое, раздражительное. Болезнь прошла, но спала я еще плохо, волосы грязные, мыть мне их не разрешали, пока температура не спадет, друзья поехали на каток, Марта пакует вещи, все плелось в разрез с моими желаниями. Томные муторные праздники. Лица их начинали меня раздражать еще больше. Они присели напротив меня в кресла, так как диван весь я заняла собой смотря фильм о римском полководце.
-Что? –Не выдержала. Под моим пристальным скептическим взглядом мама стала вся как то сжиматься,а папа смотрел в окно, как будто все это его не касалось и он очень устал.
-Послушай, Лиза, я знаю что сейчас не лучшее время, но завтра папа начнет собирать вещи, поэтому все равно пришлось бы сказать.
Вот оно. Чувство удара внизу живота. Как будто свело судорогой. Я закрутила кистями рук и, пытаясь унять напряжение в теле.
-Да, мам, сейчас самое время объяснить мне, что происходит.
-Знаешь, ты ведь не маленькая уже, но у тебя такой своеобразный возраст сейчас, да еще и праздники....
Дальше было много бесполезных слов в том же духе. Уши мне заложило практически сразу, как будто два комка ваты затолкали. Я слышала ее слова издалека, а диван подо мной стал шипованным. Отмать пленку, отмать эту чертову пленку! Стоп, баста, мама, папа, о чем вы вообще думаете?!
-Вы решили сейчас? Или давно? Как вы дошли до этого? Как, почему, все же было хорошо, вы погорячились, понимаете.- Мои родители никогда не горячились. Я уже говорила, это были самые стабильные и уравновешенные в мире люди. Они принимали решения обдуманно и согласованно. Поэтому все, что я говорила, заранее было обречено на провал. –Господи, столько лет, да вы что, все с ума посходили, сначала Марта, удар ниже пояса, теперь вы, вы, самые надежные, самые …- я не могла подобрать слова, чтобы их не обидеть..- самая крепкая пара, решили взять все и разрушить? Это что, акция какая то, кинь Лизу, получишь бонус? – Все, меня несло.- Чертовы перезды, масссовый побег какой то. Папа, а ты что молчишь? Тебя это не касается? Ты ведь уезжаешь, не она, у тебя там другая женнщина? У тебя может и семья другая есть? Да что с вами, что вы за люди такие.
-Успокойся, Лиза, ты в шоке сейчас. – Отец не прекращал смотреть в окно, говоря со мной краем рта.
-Нет, я не собираюсь успокаиваться, я подросток в конце концов, и я не сильно мучила вас припадками, истериками, капризами, и вот ваша благодарность? К черту эту квартиру, эту семью, ха, а нет собственно семьи, я не могу даже уйти из дома, потому что дома больше нет.
Извлекая эту ересь из себя, я одела куртку, хлопнула дверью и ушла. Никто меня не задержиал, никто не кричал в след. Мама плакала, папа наблюдал за хлопьями за окном. Что послужилой причиной развода? Может отсутствие каких бы то нибыло эмоций у обоих, может серость будней, может у каждого из них на самом деле была мечта, которую они похоронили и стали стабильными ради меня и друг друга, а теперь не выдержали, и решили ее воплотить. Не знаю, да и не хочу знать. Единственный вопрос был в том, с кем я буду жить.
-Привет.
-Ты почему пришла? Вот блин, ну и вид у тебя. Ты в халате?
Зайдя к ней в квартиру мне стало немного легче. Это как оказываешься на безопасной территории. Где твои проблемы, хоть на время, но не доберутся до тебя. Это уникальная способность друга, брать на себя половину удара, предназначенного тебе.
-Они разводятся.
-Вот черт…Лиза..мне так жаль..
Подойдя ко мне, она уткнулась своей макушкой в мою, и вместе мы рассматривали наши тапочки, понимая, что ничего тут дельного не скажешь. Я была благодарна за отсутствие распросов, за минимальный уровень драматичности, даже за то, что она не полезла меня обнимать и душить в объятиях, как обычно делают люди в таких ситуациях. Не всегда человеку нужен тактильный контакт, даже с самым родным человеком. Воздуха в легких и так еле хватало.
Я сидела до вечера у нее дома, смотрела как ее родители снимают картины со стен, убирают последние украшения, выставляют ручную кладь в коридор. Завтра , в 6 часов утра они выезжали. Мне разрешили остаться у нее переночевать.
-Ты знаешь, прости, конечно, но они ведь никогда не занимали целиком в твоей жизни много места. Я знаешь, что ты их любишь, но отец будет жить рядом, ты найдешь плюсы в этом, будешь жить то у мамы, то у папы.
-А когда один из них заведет новую пассию?
-Ну тогда придется с ней мириться и к тому времени ты уже сможешь жить одна и самостоятельно. Ты ведь умница, а они будут испытывать чувство вины и купят тебе квартиру рано или поздно. Поселишься там и соберешь целую библиотеку, спать будешь книгах, есть тоже. Я уже представляю твой дом, вот увидишь, так он и будет выглядеть.- Марта все так видела, сквозь такую призму юмора, не очень смешного, но обнадеживающего, не позволяющего раскиснуть.
-Знаешь, они ведь такие …ну..стабильные..ониниразу в жизни не задержали оплату коммунальных платежей…а тут развод.. меня больше это шокирует..неожиданность решения, понимаешь?
-Да, смогли таки тебя удивить да? Небось специально всю жизнь притихшие ходили, чтобы в один прекрасный день тебя ошарашить.
-Точно, это был план. Заморочились на 15 лет.
Узел внутри живота развязался, но все равно ссаднило. Было страшно, от того, что завтра и она уедет и я снова останусь один на один с этим сумашедшим домом. Странно было чувствовать, что твой друг, с которым у вас общие шрамы на коленках, общие мечты и планы на будущее, впечатления от прочитанных книг, вдруг становится чем то таким нереально далеким. В 15 лет расстояние от одного города до другого это практически космическая бездна. Нет, поездов я не боюсь, потеряться тоже, боишься времени. Возраста, других людей. Боишься, что вы обе вырастите и все былое станет глупым. Время единственное, с чем совладать не получиться, оно ведь не просто протекает, оно облепляет нас кучей нововведений, знакомств. Это его огромный плюс, безусловно, это и есть жизнь. Странно только, что приобретая новое, мы так легко забываем хорошее старое. Просто перестаем в нем нуждаться или придавать ему былую ценность.
Марта о чем то задумалась, да и я думала о своем, каждая смотрела в одну точку. Одна мимо меня в стену, пустыми глазами, мысленно она прощалась с тем местом, в котором провела свое детство, а я прощалась с ней. Я даже не удивилась когда поняла что пошел снег. Так всегда начиналось. Со снега, с этого мирного тихого символа чистоты и волшебства. Я удивилась только когда она подняла голову и дернулась.
-Лиза, это что снег? Снег в квартире?
-Ты что тоже его видишь?
-Да, я вижу снег у себя в комнате, с потолком, со стенами и тремя этажами с соседями над нами. Что происходит?!
То ли она оказалась у меня во сне, то ли мой сон проник в реальность, я не знаю, но действительно, у нее на волосах были снежинки и на паркете расплывались мелкие лужицы. Я подошла к ней, взяла ее руку, зная, что сейчсас все пространство вокруг раствориться.
-Пожалуйста, не бойся и не паникуй, так всегда бывает, первый раз, снег это просто сигнал, для меня, понимаешь, это сон. Просто сон, так что ничего не бойся.
-То есть..этооно..твои сны, да? Такие реальные?
Тут пол провалился и мы стали падать. Я тянула ее руку, она выскальзывала, я хватала ее за рукав ночной пижамы, пока наконец мы не упали на траву. Точнее упала я. Опять какой то город, только современный и разрушенный наполовину. Я вскочила, стала искать ее глазами, но говорить или кричать не могла. Голос пропал. Ужасное чувство, я даже саму себя не слышала, голоса просто не было. У меня в руке, которой я держалась за нее, остался клочок бумаги с какими то цифрам. Я поняла что это широта и долгота. Адрес. Ее адрес! Но ни карты, ничего не было у меня, ничего, что могло бы мне помочь. Тут я вспомнила про ее компас. Он висел у меня на шее, тяжелый и холодный. Не знаю, как я научилась им пользоваться. Но я пошла по следу. Побежала. Мимо магазинов, домов, незнакомого города, времени было в обрез, я точно знала, у меня есть так мало времени чтобы найти ее в этом незнакомом городе. Иначе я потеряю ее навсегда тут. Три раза я сворачивала к домам, но понимала что ошиблась. Что ее там нет. Компас крутился, сбивался, но все таки я шла ориентируясь по нему. Я не могла спросить прохожих, потому что голос так и не вернулся ко мне. Бросаясь к каждой двери, к каждому подъезду, я искала какой то знак, что она в одной из его квартир. Ничего, только время истекало. Бегом добежав до дороги, без оглядки, я побежала вперед, пока не добежала до окраины города и поняла, что сбилась с пути. Меня начала трясти, слезы наварачивались на глаза. Паника подступала вот вот уже, мысленно я молилась, чтобы мне вернули голос, но боялась что и бегать не смогу, если не потороплюсь. Хотелось сесть и зареветь,не хотелось никуда бежать, отчаиться легче всего. Но я заставила себя развернуться. Стоя, дыша часто и прерывисто, слезы текли сами собой, я пыталась вернуть ясность мыслям и понять, куда мне надо двигаться дальше. Говоря самой себе, что не время для истерик, сейчас нельзя, иначе я не смогу думать, надо быть начеку, не пропустить этот дурацкий зловещий дом. Должны быть подсказки. Какие то знаки, символы, может в людях, в прохожих. Я подбежала к человеку, мужчине с тележкой, он шел по обочине в мою сторону, стала на жестах объяснять ему, что мне надо найти дом, показывать ему бумажку с координатами, но он даже не остановился, только пытался оттолкнуть меня ит пройти дальше.
-Сволочь!-Мысленно крикнула я, а вслух только выдохнула воздух.
Боже мой, как сложно. Дома все похожи один на другой, бело-серые, советской постройки, однотипные, коричневые пятиэтажки, детские площадки, ничего выделяющегося. Внезапно снег усилился, снегопад стал расходиться, только снег был не белый. Серый, грязный, тяжелыми хлопьями, липкими, он покрывал собой все вокруг и стирал видимость. Я опять оказалась босиком, в пижаме и одна. Выбежав на дорогу, я попробовала остановить проезжающие машины, встав у них на пути, но они проходили сквозь меня. Все. Дальше бегать не было смысла. Я устала, я плакала и горло ужасно саднило от этого вязкого снега, залетающего мне в рот. Но сев я стала думать. Куда бы она могла пойти, если бы решилась уйти сама. Конечно, в библиотеку. В центральную библиотеку города, она всегда искала новые библиотеки! Самые большие и красивые, если уезжала с родителями отдыхать, искала в новых городах центральные дома книг и библиотеки!
Осталось только найти ее. Я вскочила снова и побежала в центр города, ориентируясь по ее подарку. Сначала я спутала здание местной городской думы, потом забежала в отделение банка. Пугало, что когда нибудь я буду сидеть и терзать себя мыслью, что могла бы побежать чуть-чуть быстрее, могла поднять голову и посмотреть левее и возможно там, именно там мне и надо было искать, а я ошиблась и свернула вправо – все эти мысли и страхи сбивали меня с пути.
Наконец, я нашла то что искала. Старое, серое здание. Определенное очарование в нем было, сталинская постройка, гигант рухнувшей эпохи. Цифры на бумажке изменились, теперь там были написаны зал и номер книжного ряда. Зал «История, культурология, философия». 6 ряд,7, 8, 9, нужный мне девятый ряд. Надо было видеть всю гармонию и спокойствие на ее лице, с каким пребывала она среди этих старинных книг в ожидании меня.
-Я же говорила он тебе пригодится.
Я нервно сжимала компас и все еще не могла говорить. Поэтому просто подошла и села рядом с ней на пол. В этот раз она выглядела прилично, а я была в рванье, с грязными волосами, вся в пыли, внутри сгустки снежной жижи. Как удивительны людские сны. Каким садистским может быть разум человека. Нечеловечская усталость проникла в каждую клеточку моего тела, я могла только сидеть на полу, поджав колени, откинув голову на книжную полку, и тяжело похрипывать, пытаясь отдышаться. Во сне я начала засыпать, и тут же проснулась.
Марта спала. В той же позе, в которой она была, когда рассказывала мне теорию о моих родителях. И разумеется, она ничего не видела из того, что мы с ней только что пережили. Я пережила.
Меня всегда удивляло,почему она мне никогда не снится. Почему все остальные друзья снятся, а она нет. Самая близкая, я никогда не видела ее проекций, слишком реальной она была. Видимо страх что я потеряю ее в жизни, заставил таки найти ее в моем сознании. Теперь она будет хотя бы во сне меня навещать, это уже неплохо.
-Ты чего не спишь?
-Я только проснулась. – я не заметила как она открыла глаза и смотрела на меня.
-Опять летала?
-Да,немного. А тебе что снилось? – Все таки я надеялась, чтобы она тоже что то видела.
-Да не знаю, чушь какая то.
Забавно. Забавная Марта. Я улыбалась.
-Да и мне тоже..Спокойной ночи.
-Спокойной ночи, Лиз.
Не стоило ей рассказывать.
Постэффект.
Я попрощалась с Мартой, проводить ее оказалось легче, чем мне казалось, когда ятолько узнала о ее отъезде. Не было ощущение что я теряю нашу дружбу навсегда, просто провожаю ее в отпуск.
Но ужас развода родителей вернул меня в депрессивное состояние, тем более что папа за ночь собрал почти все свои вещи.
-Это ведь не конец, да?
Он был так не похож на себя обычного. Как будто вырывался из какого то порочного круга. Разговор родителей походил на беседу банкира с клиентом, сухую и корректную. Никаких криков, деления имущества, меня или бытовой техники. Никаких взаимных оскорблений. На папе был плащ макинтош, его обычный полувер и начищенные до блеска ботинки. Мы сидели с ним в коридоре, я на полу, на тапочках, он на своем чемодане. Взяв только свою одежду, документы и несколько фотографий, посчитал этого достаточным, чтобы начать все заново.
-Ты знаешь..нет, это только начало, милая, и я уверен, ты поймешь нас.
Да я их и тогда понимала. В глубине души я почему то всегда была уверена, что рано или поздно они разведутся. Тихо, мирно, молча, но разведутся.
Ночью, когда я уснула второй раз, мне снился дикий калейдоскоп событий. Разные картинки сменяли друг друга, отображаясь на красивой цветной стекляшке, пока наконец я не закричала и стекло не разлетелось вдребезги. Какая то часть моей жизни кончилась. И сны теперь будут совсем другие.