«Шлюшь! Гирьби бюишь кущить?» - Хачик толкает миску. Соленые грузди с луком и постным маслом. У хозяев дачи целый погреб запасов.
Конечно, буду, под водку-то.
«Шлюшь, зачэм такая скушная? Пей водка!»
Пьем два часа, не меньше.
Шли на дачу от станции: Хачик и Арик, и мы двое, и еды и питья несли полные сумки. Жарило, поле колосилось и волновалось, порхали перепелки.
Арик кричит на хозяйку: «зачэм привезла такие яйца засраные?!» - Советские яйца из магазина, немытые, с говном и прилипшими перьями – дольше сохранялись без холодильника, которого было ни у кого, а уж тем более на дачах.
Хозяйка взрывается: «Сам-то ты откуда вылез, что, - чище было у мамаши?»
«Шлюшь, что? Маму обижаешь? Зарэжу!» - Арик с Хачиком хватают ножи и идут на нас.
Провал.
Шашлык.
Арик и Хачик моют и чищут помидоры и перцы, живо говоря на гортанном. Мы перемигиваемся и курим.
Разливают армянский коньяк – лучший в СССР. Зелень, помидоры, яйца вареные, шашлык. Водка и гирьби с луком..
Просыпаюсь посередине поля на мокрой траве, на рассвете. Щупаю себя – трусы не тронуты, во рту чисто, ничего не болит.
Иду на дачу. Хотелось бы знать расписание электричек.
Все спят, а Хачик на шалычных углях варит кофе. В турке, в джезве, или как там – погрузил в тепло, двигает кругами. Коньяк мы с ним на рассвете и допиваем. Встает солнце. Все приползают на запах кофе.
Продуктов еще много, но никто их назад не потащит.
Идем на станцию через поле, опаздываем, сидим на вокзале и курим два часа до следующего поезда.
Август - такой любимый месяц. Золотые поля, на улицах продают арбузы, виноград, перцы – просто за копейки.
«Шлюшай, ты с нами зачем ехала, пить и жрать только?»
Из любопытства. Как будет и чем закончится.
Заканчилось больницей для хозяйки дачи, а я стою под окном – передала сок манго, полкило винограда, два яблока и книгу Андре Моруа – и кричу: «Скучаю! Жду!»
Она мне машет из окна: скоро выйдет.