Таянье Тайны. 2 Глава. Утро в горах. Не проспи утр
"Таянье Тайны". 2 Глава "Утро в горах". Подглавка "Не проспи утро в горах"
Реки, горы, турбазы… турбазы юности, холмы приобщения, вершины первого...
Не Поцелуя, нет…
***
Там, в большой общей спальне турбазы мы лежали вповалку на кроватях впритык: мальчики, девочки. И ещё не знали, что нам делать – вот так, всем вместе.
Ты первая прикоснулась. Просто взяла мою руку, засунула под своё лёгкое трико, уложила на грудь.
Я лишь вздрогнул, наткнувшись на острые, быстро затвердевающие под рукою соски, и не знал что делать со всем этим – невероятным…
Ты сама повела по телу, как слепого котёнка, мою неумелую руку своей – непонятно когда и кем обученной, «умелой» – всё ниже, ниже, ниже…и лишь наткнувшись пальцами на страшное, жёстко закурчавленное в низу нежного живота, я отшатнулся…
***
Чего испугался? Не вспомню наверно. Но точно, не одного только неизведанного, а и всей этой дикой бесцеремонности, лёгкости, простоты твоей, девственница, мокрохвостка. Да, я был наивнее, чище тебя, глупее, выспренней, а ты…
Ты лишь злобно зашипела, отвернулась, и тут же пристроилась поближе к моему беспечальному дружку. Только зевнула, потянулась, и он откликнулся…
Вы похохатывали, возились там, в полутьме горной турбазы. Но, по-змеиному извиваясь и шипя – шипя уже на него – ты не упускала меня из зоны внимания. Ради меня и устроила цирк!..
Впрочем, когда дело стало заходить чуть дальше положенного тобой, влепила звонкую пощёчину моему дружку и отодвинулась от него. Лежала, глядя в потолок. Зеленоватые блики мерцали в комнате, и только я один догадывался, что это не луна в окне, а ты распускаешь искры обозлённых, напряжённо суженных глаз.
Ну что ж, на войне как на войне!..
***
Я взял за руку твою сестру, легко потянул, и она согласно пошла за мной. Просто объяснил ей, что бросок к вершине устроим раньше всех – как только забрезжит рассвет, а пока… пока посидим у подножья.
Я обнял её за воротами турбазы, усадил на поваленный ствол, и она покорно положила голову на моё плечо. Смотрела на луну, думала о чём-то неинтересном… а ведь вот оно, вот самое место для поцелуев – лучше уже не придумать!
Но луна… белотелая, голая, наглая луна слишком ярко била в глаза, чтобы тут же поцеловаться…
***
Да и не надо было их, этих поцелуев сейчас. Ночные влажные травы цвели во всю ивановскую, цвели и зверели, и пахли затаённой страстью, томящим предчувствием бессмертья…
Луна зашла за тучи, но скоро вышла и снова сполна озарила – как-то сверху и словно бы из иного пространства – озарила всю эту ночную, почти неземную картину. Так ясно озарила, что и мы увидели это. Увидели, кажется, прямо с Луны: вот они, двое, сидят себе, миленькие, на поваленном стволе сосны, и вот-вот поцелуются…
***
Нет, не поцеловались. Просто сидели в какой-то гипнотической… нет – лунатической нежности, которая случается, наверно, лишь однажды в жизни, лишь в юности, в чистоте и ознобе предчувствия. Сидели, тихо мечтали как первые, не сказав никому, пойдём к вершине и, назло всем, первые увидим…
***
Я доныне благодарен тебе. Ты поняла. Не допускающим возражений тоном отправила дружка и сестру (ей стало получше после нашего дурацкого броска к вершине и обморока в итоге) вниз, на турбазу. Победно глянула на меня, и с мяукающей ненавистью нежно прошипела:
– «Ты, гад, сестренку погубить задумал? Она же слабенькая, совсем не для
таких уродов, как ты, а ты… ты так, через слабеньких мстишь? Думаешь, не знаю?..
– У-у, гад, гад, гад!..» – Ты задыхалась, вышатывала клубящиеся, чадные слова, испепеляла добела раскалившимися глазищами. И я бы вспыхнул, загорелся, и пирамидкой пепла остался на том утреннем скальном плато…
Но на плече твоём вспыхнуло – солнце.
***
Вот ради этого мгновения ты и осталась со мной, и отправила лишних в долину. Это мгновение было только нашим, больше ничьим. Для этого мы и достали путёвки на полудикую высокогорную турбазу. И всё для того, чтобы вдвоём – только вдвоём! – встретить солнце, настоящее утро в горах…