Ведьмины дети. Глава 6. Чёрная магия

Ирина Верехтина
========================= Страшный диагноз
Шло время, Ольга окончила десятилетку и готовилась поступать в институт. Институт она выбрала серьёзный – юридический, конкурс был огромный, 70 человек на место. Не поднимая головы, Ольга сидела над учебниками. И голова не выдержала – заболела. От боли у Ольги темнело в глазах, таблетки и холодные компрессы не помогали.

- Это у тебя от усталости. Перезанималась, отдохнуть надо, - авторитетно заявляла Женька. Но и без учебников голова продолжала болеть. Ольга глотала таблетки – и боль становилась слабей, но не проходила. Ольга чувствовала её постоянно.

И вновь – походы по врачам, консультациям, клиникам. И страшный диагноз: опухоль мозга. Врачи все как один уверяли, что опухоль доброкачественная, но об институте велели забыть. И настойчиво предлагали операцию. – На ранней стадии операция должна помочь, - обещали Женьке врачи. И советовали не медлить.

Врут! – поняла Женька. – Ничего  они не сделают, не смогут помочь. Как со спиной не помогли. «Ребёнка резать не дам, - сказала врачам Женька. – Сами как-нибудь справимся». И разуверившись в белой магии, обратилась – к чёрной.
А что ей ещё оставалось?

======================Чёрная ведунья
Женька в сотый раз сверила по бумажке адрес и, обмирая от страха, надавила на кнопку звонка. Дверь открыла молодая симпатичная женщина. Вопреки Женькиным ожиданиям, в квартире не было никаких атрибутов колдовства: чёрные свечи, красные как кровь покрывала, таинственные амулеты… На вопрос Женьки, где же так называемые «предметы ритуала», женщина рассмеялась серебряным смехом, и Женьке  стало вдруг легко и свободно. Страха она больше не испытывала. Не в амулетах дело – поняла Женька, - это только ширма.

А здесь даже ширмы не было – обыкновенная городская квартира. Женька осматривалась, хозяйка хлопотала на кухне, заваривая для гостьи чай. Женька опасливо уставилась на поставленную перед ней чашку, и хозяйка улыбнулась: «Чай  краснодарский, не заговоренный и не заколдованный, так что пейте смело и рассказывайте, что у вас стряслось. Да не бойтесь вы так, это даже смешно!»

Ведунья(какая же она ведунья – глаза лучистые, светлые, на щеках милые ямочки, светлые волосы падают на лицо и она нетерпеливо сдувает их, смешно оттопыривая губу) взяла Женькину чашку, а ей придвинула свою. Отхлебнула, взяла из вазочки варенья и кивнула Женьке – «Попробуйте, это кизиловое, из Крыма друзья привезли, вкус просто необыкновенный!»

От краснодарского душистого чая с кизиловым вареньем Женька понемногу пришла в себя. И рассказала ведунье обо всём. – «Никто моим страхам не верит,  дочь сумасшедшей меня считает, я же вижу! И сестра двоюродная не поверила. Я к ней со всей душой, с открытым сердцем, а она мне – дура ты, Женька! Мелешь, говорит, всякую чушь,  доболтаешься – сумасшедшей объявят и в больницу упекут, в психическую. А мне в больницу нельзя, у меня Олька помирает, - всхлипнула Женька. – Кому она нужна, кроме меня?»
Ведунья молчала, не улыбалась больше. Наморщила лоб, брови свела к переносице. Думала…

===============================Жизнь за жизнь
- Мать свою любишь ли? Веришь ей как себе? – спросила вдруг.
- Люблю, конечно, как не любить! И верила всю жизнь, всегда и во всём. А теперь вот – не верю. По глазам вижу – хитрит, недоговаривает чегой-то. Как приеду к ней – радуется она шибко и всё говорит, говорит... О том, как молодая была, как Тимофея встретила, отца моего. Всю жизнь свою перескажет! И просит – посиди со мной, попьём чайку да поговорим. Только я теперь учёная, не сажусь. Некогда, говорю, рассиживаться, я работать приехала, не чаи распивать. Говорю, работа ждать не любит, а мне вечером уезжать – Олька там одна. Я у матери не ночую теперь, боязно чего-то. Редко-разредко останусь, и то на сеновале сплю, в доме не ложусь. Предупреждали меня уже…

Ведунья слушала, кивала одобрительно.
- Только и не ездить к ней не могу, всё же мать мне она! – горестно заключила Женька и замолчала. Молчала и ведунья. Ждала.
Женька благодарна была – за эту передышку, за молчание. Вздохнула. Допила чай. Вытерла слёзы – и продолжила:

- Теперь вот с Олькой беда. А врачи руками разводят, лечить не хотят, только резать. Ос-споди, да за что мне это всё? Уж лучше бы со мной случилось, а Олька бы здоровая была… А может, не она это вовсе? Не станет же она внучкину-то жизнь заедать? Олька-то на  руках у неё выросла. Не могла она такое сделать!
- Она это. Больше некому, - возразила колдунья. – Она.

Женька молча уставилась на неё потемневшими от горя глазами, словно умоляла о помощи. И та - услышала.
- Хочешь дочку спасти – другой цены нет, либо она, либо дочь. Жизнь за жизнь.
- Господь с тобой, что ж ты говоришь такое? Ой, прости, – спохватилась Женька, поняв, что о боге упоминать не следовало. Но ведунья не обиделась, ответила спокойно: «Я-то говорю. А она ДЕЛАЕТ»

- Да неужто можно такое сделать? С родной-то дочерью?
- Сама видишь. Сперва твою жизнь каплю за каплей пила, счастье до донышка вычерпала… Да помогли тебе, видать. – Вывернулась ты. Вот  и дочку родила – здоровую, лицом красивую да умненькую. Только и её она достала. Видать, плохую помощницу ты себе выбрала – с силой ведьминой совладать не смогла.  Ходила к кому? Признавайся! Говори! – приступала к Женьке ведунья, а глаза у неё – словно огнём зажглись, пламя в них полыхало…

Женьке деваться некуда – сама пришла защиты просить. Призналась она, что к белому магу ходила, и вроде бы помогло, наладилась жизнь, жаловаться не на что. Удача сама в руки шла, беда стороной обходила. – «Сколько лет добром вспоминаю её» - призналась Женька ведунье.
- Со злом добру не совладать, - обронила чёрная ведунья. - Ты вот что… Ты принеси мне платок материн, или другое что. Есть у тебя? Только чтоб обратно ей отдать.
- Есть, - закивала головой Женька. – Бельё! Бельё я у ней забрала, постельное, тяжело ей стирать-то, воду таскать да на речке полоскать, а у меня «Вятка»-автомат, кнопочку нажмёшь – сама стирает
- Принеси, -велела ведунья.

Женька принесла два комплекта. Ведунья забрала свёрток из дрожащих Женькиных рук и ушла с ним в другую комнату, прикрыв за собой дверь. Женьку не позвала. Ждать пришлось долго. Женька извелась, размышляя, правильно ли она делает и что будет с матерью. Об Ольке она не думала. После сама удивлялась, как же это: за мать беспокоилась (а она жива-здорова!), а об Ольке и не вспомнила! Все думы о матери были, словно рядом она сидела, словно упрекала её: «Что ж ты, Женька, делаешь? Али креста на тебе нет? Али тебе мать родную не жаль?"

Креста на Женьке и вправду не было: собравшись к чёрному магу, она сняла с себя крестик и, поцеловав, положила в шкатулку, где у неё хранились «драгоценности» - пара колечек да брошь, Олька подрастёт, носить будет, пока рано ей ещё… "Мама, я ж ничего не делаю плохого, я  совета просить пришла, Ольку-то врачи-то не лечат, а мне зубы заговаривают да глаза отводят. Думала, может, она травку какую даст заговоренную, - мысленно каялась Женька. – А с тобой ничего не будет, не умрёшь. Мама, ты прости меня! Олька моя помирает…"

- Не бойся, не умрёт, - словно подслушав её мысли, сказала колдунья (и когда она войти успела?  Женька не заметила. Гулко стучало сердце, колотилось-умоляло: «Ты ведь – об Ольке? Об Ольке, не о матери?» И снова – колдунья её услышала:
- Она от этого не умрёт, не отравлено, не занимаюсь этим. Силу потеряет, жизнь не потеряет, жизнь отнимать - грех, даже для таких как я. Да не пугайся так, бери! – и сунула ей в руки свёрток…

Руки у Женьки подрагивали, зубы постукивали, её знобило и трясло так, что еле до дому добралась, рухнула на диван как мёртвая. «Уж не заболела ли? – встревожилась Женька. – Мне болеть нельзя, кто ж тогда Ольку мою там обиходит?» Накапала себе валерьянки, подумала, выплеснула в раковину и налила полный стакан водки – всклянь. Махом осушила стакан и легла спать.  А утром проснулась здоровой.

 В воскресенье Женька отвезла матери чистое выглаженное бельё, приятно пахнущее лавандовой отдушкой. Сунула в сундук, стараясь выглядеть беспечной. – «Я к тебе ненадолго, мама. Мне в больницу ехать, к Ольке»

Антонида как про больницу услышала, лицом побелела. Всполошилась, запричитала…
- Как в больницу, зачем? Голова у ей болит, говоришь? Ты не темни, девка, сказывай как есть. С головой-то в больницу не кладут, от головы тройчатка помогает хорошо, мята лимонная тож… Да неужто в городе лекарствов нету? Счас гляну, у меня вроде было что… - Мать суетилась, скрипела дверками шкафа, грохала крышками сундуков.
В избе их два стояло – крышки железом окованы, тяжеленные – не поднять. Да в сенях огромный ларь. Маленькая Женька любила в него залезать, откинув дубовую крышку, за  что мать её наказывала – сурово, без жалости: «Будешь мне ещё в ларь лазать? Будешь? Будешь? Будешь?.. Крышка на липочках держится, захлопнется, до утра тама останесси, задохнёсси без воздуха, скоко раз тебе говорить! Скоко говорить? Скоко? Рука устала, а так бы я тебе ишшо добавила, дурья твоя голова!»

- На вот, я тут собрала – мята лимонная, душица, сон-трава… Запаришь, пусть Олюшка-то попьёт, помочь должно, на закате собирала, ввечеру. Днем-то бесполезно, не действуют травки-то, а люди при солнышке рвут, потом удивляются и говорят – не помогает.

У Антониды было несчастное лицо, руки тряслись, когда она протягивала Женьке мешочек с травами. Переживает за Ольку - поняла Женька. Любит она её, она ж её вырастила! Женька порывисто обняла мать, целовала морщинистые щеки, гладила по волосам: «Ничего, мам, вылечат Ольку, ты не плачь только… Пока только на обследование положили, ей там ничего не сделают… плохо»

Мать не выдержала, заплакала, махнула рукой – езжай, коли тебе надоть. И ушла в птичник, не сказав более ни слова. Женька вытерла слёзы и ужаснулась тому, что сделала. Дождавшись, когда мать ушла, открыла сундук и размашисто перекрестила побывавшие в руках ведуньи простыни: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь. Ангел-хранитель небесный, защити рабу твою Антониду, от зла оборони!»

Неожиданно крышка сундука с грохотом закрылась, и Женька еле успела отдёрнуть руки. Посмотрела на тяжелую, обитую железом дубовую крышку – сейчас бы без пальцев осталась, размозжило бы... Бог меня уберёг! – Не отрывая от сундука глаз,  задом выпятилась из избы и поехала в больницу к Ольке.

======================Лучшее средство от мигрени
Олька выглядела вполне здоровой, лежала на кровати и листала учебник. Кроме Олькиной, в палате было ещё пять коек, две из них пустовали, три других занимали пожилые женщины. Женька достала из пакета  принесённые гостинцы, сунула Ольке в руки мешочек с травой – «Это тебе от бабушки, чай травяной, от мигрени первое лекарство.

Олька подняла на мать грустные глаза. Сколько ей ещё лежать? Спина уже ноет. Ей ничего не предлагают, никакого лечения. Узи только сделали и на томографию свозили, на скорой,  в другую больницу, в этой томографа нет. О страшном диагнозе Олька не знала, считала, что у неё спазмы сосудов, проще говоря – мигрень.

В палату заглянул врач. Увидел Женьку, забубнил обрадованно:
- Да у нас тут гости! Хорошо, что вы приехали, я уж звонить хотел… С Оленькой всё в порядке, спазмы сосудов, ничего страшного.  Это возрастное, со временем должно пройти. Но вы всё же подумайте насчёт операции, чтобы уж больше никогда голова не болела. У нас хорошие нейрохирурги. Подумайте!- настаивал врач.

- Ой, да не бубни ты, надоел уже. Какая на фиг операция, мне в июле экзамены сдавать в институт! – возмутилась Олька. Врач был молодой, лет на семь старше Ольки, и между ними сам собой установился этот полушутливый тон.
- Олька, что ж ты так с доктором-то… неуважительно, - одёрнула её Женька.
- А давай так! В этом году делаем тебе операцию, а на будущий год поступишь в институт, - не сдавался врач.
- Что-что-что, это какую-такую операцию? – растревоженной наседкой закудахтала Женька. – Голову резать будете? Вы тут с ума посходили все!
- Ну, резать никто никого не будет. Маленький такой... надрез, чуть-чуть. Всё остальное сделает компьютер. Ювелирная операция! Раньше такие только в Москве делали, в Бакулевском центре, а теперь…

Женька посмотрела на побледневшую Ольку, на слишком уж весёлого и говорливого врача – и враз поняла: Ольке ничего не поможет, кроме этой страшной операции. Да и операция – поможет ли? Женька испытующе уставилась на врача. Тот поспешно отвёл глаза.
Не поможет, - поняла Женька. – Они для себя её сделать хотят, совесть свою очистить, мол, сделали всё что могли.

Женька вышла из палаты и размашистым шагом направилась к главврачу.
- Хочу дочку забрать, под расписку. Пущай дома умирает, - заявила Женька разгневанному главврачу. – Вылечить её вы не сможете, а мучить не дам. Видно, так бог судил… Я уж вещи её собрала, выписывайте, сказала!

Продолжение http://www.proza.ru/2015/10/29/896