часть первая (осенняя)
Бывает, о чем-то не хочется думать. О многих вещах не хочется думать. О себе, например, плохо не хочется думать, но не получается. А если и получается иногда расслабиться, то на очень короткое время. На слишком короткое. Человеком себя почувствовать, Штирлицем, например. Почему Штирлицем? Ну, во-первых, я его очень люблю. Я прочитал и просмотрел все, что о нем было написано и снято. И даже знаю, что никакой он не Штирлиц, Макс фон Отто и даже не Исаев Максим, а Владимиров Володя. Это его настоящая фамилия и имя. И всякий, написанный или снятый, Штирлиц мне нравился. Всегда. Он мне нравился в немецкой форме. Очень нравился и во фраке. В этом своем домашнем пуловере нравился и даже в этом дурацком, в одной из серий «17 мгновений», берете нравился, с усами. Мне нравилась его походка, жесты, то, что он женщинам очень нравился, тоже очень нравилось. Я старался даже как-то подражать его манере говорить, заканчивая фразу вопросом – «День сегодня ужасно хороший. Нет?». И еще я как-то однажды задал вопрос, самому себе задал – а что мне в Штирлице нравится больше всего? И очень длинно и путано, потом себе на этот вопрос отвечал. И когда уже совсем запутался, наконец, подобрал нужное слово – несуетливость. Я не помню, что бы Штирлиц куда-нибудь спешил. Нет, он как-то всегда успевал вовремя, не ускоряя шага. С достоинством как-то. Невозможно себе представить опаздывающего, находу чего-то там застегивающего, бегущего Штирлица. Я помню кадры из фильма, когда Штирлиц ждал шифровки из центра, как он неторопливо ходил по комнате, поправлял шторы, а затем за столом точил карандаши. Он их долго точил и за это время можно было, наверное, двадцать карандашей заточить, а не три. Но в том-то и дело, что для него было важно не количество этих карандашей, а вот чтобы это было красиво. Что бы вот эта деревянная стружка с карандашей красиво получалась, с завитком. Это важно было. Он от этого удовольствие получал. И это удовольствие чувствовалось в каждой минуте его жизни. Он это умел. И это притом, что кругом враги… А у тебя так вот не получается со своей жизнью. Хотя кругом друзья, родные и близкие, между прочим, и земля под ногами родная. А ты все время куда-то, да опаздываешь. На пять минут. Обязательно. Спешишь вечно. И постоянно еще думаешь, что вот с этим закончу, разберусь и потом, конечно, расслаблюсь. Время специально подберу - жизнью насладиться. А утром вскакиваешь, а ванная уже занята и уже не до кофе. В автобусе толкучка, в метро сквозняк. На работу опоздал, ровно на пять минут и тут, конечно, начальник. Вечером задержался, домой пришел поздно, ужин уже остыл, жена делает вид, что спит. И очень ждешь выходных, а в выходные не знаешь, куда себя деть и так устаешь от этого, еще больше чем на работе. Бывает.
часть вторая (весенняя)
Бывает, что-то случается в жизни. Вот сегодня случилось, что-то... Удалось почувствовать. Почувствовать время, его неторопливую тягучесть. Это вот как свежий янтарный мед оплывает с деревянной ложки. И себя в этом времени удалось почувствовать. Не лишним. И удовольствие пришло, внутренняя наполненность откуда-то, гармония какая-то. Сегодня. И Штирлиц - вот он, напротив, в зеркале - «День сегодня ужасно хороший. Нет?». А день сегодня, действительно какой-то ужасно хороший выдался, теплый и солнечный. Невероятно теплый и солнечный для конца марта. Прямо, какая-то выездная летняя сессия солнца. И из подъезда всех словно пылесосом, тем более суббота. И ты тоже надеваешь свою любимую футболку, берешь сигареты и идешь курить, но не на балкон, а на улицу. А там уже полно соседей, некоторых ты не видел с октября или, если и видел, то как-то мельком, в сумерках. Сейчас очень заметны изменения, произошедшие с ними за эти долгие и тоскливые зимние месяцы. И чтобы эти изменения не очень бросались в глаза, а наоборот, все присутствующие постарались одеться максимально броско и ярко. Все устали от этой зимней серости, от сумерек этих. На работу в сумерках, домой в них же. День этот, световой так называемый, весь в кабинете, под 75-ти ватной лампочкой. А сегодня суббота и завтра еще целое воскресенье, и день ужасно теплый и солнечный, и очень хочется пива, и самое приятное в этом желании, что оно скоро «сможится». И даже не то, что скоро, а вот как захочешь или как только захочешь. То есть временной промежуток между самим намереньем и его осуществлением будет минимален. И это самое приятное, не само пиво, а вот осознание его сиюминутной возможности. И ты надеваешь свою любимую футболку, нет, она уже дня три была одета на тебе, а сегодня ты просто не надеваешь ничего сверху, берешь сигареты и идешь на улицу. Там соседи, какие-то безобразно вальяжные коты и преступно миролюбивые собаки. Они если и лают на котов, то как-то так, весело и задорно, и те это чувствуют и плевать они хотели на этих собак. И очень много детей и они все такие нарядные и страшно хлопотливые. У них за зиму накопилось столько дел и, смотря на них, даже как-то сложно сказать, что они играют. Вот в этом привычном понимании этого слова – делать нечего, давайте поиграем. Нет, дел как раз по горло. Они ответственно чего-то там копают, роют, измеряют шагами, рассматривают, обсуждают между собой, пробуют на прочность, сосредоточенно сопя носиками. И среди них бегает такая ужасно озорная девчонка, такая курносая и конопатая со сбившимся бантом на голове. И ты тоже раньше хотел такую же себе дочку, курносую и в бантиках, но как-то впопыхах все не получалось, а если и получалось, то выходили мальчики. И все твое внимание приковано к этой девчушке, которая безуспешно пытается надеть шапочку эдакому здоровущему рыжему котяре, у которого очень здорово, видимо сказывается опыт, получается сбивать эту шапочку одним движением правой лапы. И от этой картины у тебя где-то слева, в груди что-то такое посасывает. Но так нежно и хорошо.
Да, и еще заметны результаты жизнедеятельности прошлогодней зимы, не этой вот, а прошлой, закончившейся год назад. Не все, оказывается, изнывали от безделья, предаваясь телевизионным утехам, как ты. Нет, они искали и находили альтернативные способы проведения досуга. Вон сколько молодых мамаш с колясками. И как только ты об этом подумал, тут же, словно в подтверждение этого наблюдения, из твоего подъезда выходит соседка с третьего этажа, тоже с коляской… И вот именно в эту секунду Штирлица в тебе настигает вражеская пуля. На твоей соседке надето такое легкое красное платье. И еще она, открывая дверь подъезда, наклоняется, ну у нее впереди коляска, она сильно наклоняется, а у платья такой вырез, и она еще, видимо, кормит ребенка грудью, и ты почти уверен, что ребенку молока хватает и даже еще остается. И еще в последнюю секунду мозг твой делает мучительную попытку спасти тебя для мира, дает команду мышцам шеи, и твоя голова движется в сторону, но при этом глаза все равно «остаются» на месте. Это именно тот случай, когда хочешь, но не можешь. И ты, тут же забываешь о той курносой девчонке и посасывании в своей груди. А вспоминаешь, причем, мгновенно, что мужа, ну, по крайней мере, официального у этой соседки нет, что ее зовут Ольга, и что как раз в прошлом году она два раза звонила к вам в квартиру. Один раз за спичками, второй раз за солью, но в обоих случаях дверь открывала жена…
А вот тут и вылезает это – «если бы». А если бы она зашла за этими чертовыми спичками на два дня позже, когда жена уже уехала в санаторий.… И сразу, мгновенно в голове такое слайд-шоу и только затем твой замутненный взгляд натыкается на эту детскую голубую коляску (ведро холодной воды за шиворот) и в голове тут же мысль молнией – «и слава богу»… Бывает.