Когда-то мне было приятно разгуливать по моему огромней-
шему дому, поражаясь своему же таланту зодчества, воплощён-
ного в нём, и, довольно смеясь, говорить самому себе, что тако-
го здания, как моё, ещё не видывал свет, и страна, в которой он
расположен, может по праву гордиться им не только за его внеш-
нее великолепное убранство, но и за отделку самих комнат, воб-
равших в себя мои оригинальные мысли о прошлом, настоя-
щем, будущем. Вход в эти комнаты был доступен каждому же-
лающему увидеть своими глазами не только внутреннюю за-
тейливую архитектуру, но и расположенные там редчайшие
вещи, скульптуры, картины.
Всё богатство, находящееся внутри дома, не обрушилось на
меня в один прекрасный день, а было хитроумно нажито мной
постепенно в течение долгой моей жизни. И в то же время, но с
некоторым опережением заполнения комнат атрибутами недви-
жимой красоты, рос сам дом, комната к комнате. И постепенно,
к началу моей старости, величественно стал в завершённом со-
стоянии на полутора тысячах гектар.
Я не оговорился, под ним находилось полторы тысячи гек-
тар выжженной солнцем бесплодной никому не нужной земли
у моря. Жители близлежащих селений говорили о нём, как о
поразительном чуде, умело вписанном мной в прибрежный лан-
дшафт дотоле пустынный, но оживший, благодаря потоку лю-
бопытствующих, и начавшим причаливать к моему берегу раз-
личным морским судам, привлеченным видом рукотворной кра-
соты, соперничающей с морской. В этом мне признавались мо-
реплаватели в беседах со мной и после чего интересовались,
как возник замысел строительства такого бесподобного моего
сооружения и как удалось его осуществить.
Не имея склонности что-либо держать в секрете от кого-либо я
запросто и искренне, с непременной улыбкой на лице, отвечал им
и другим интересующимся, что однажды в детстве я утерял, по
тем моим тогдашним меркам, баснословную сумму денег, пода-
ренных мне моими бедными родителями на мой день рождения.
Тогда я не смог купить понравившуюся мне детскую вещь, но имен-
но это и подвигло меня на вечную мысль человека стать богатым
и ни в чём никогда не нуждаться. Я начал день и ночь мечтать о
том, перебирая способы разбогатеть. Но так как я был ещё малы-
шом, то ничего стоящего, реального мне не приходило на ум.
Только уже став совершеннолетним, однажды я, перед вы-
ходом на вечернюю улицу, засмотрелся на своё отражение в зер-
кале и вдруг меня молнией поразила мысль: да ведь я же очень
красив, а красота есть сама по себе богатство, только её нужно
умело обменять на реальные денежные выражения. Я радостно
засветился от этой гениальной находки, а вместе с тем и про-
стого способа разбогатеть и в тот же вечер устремил свои сто-
пы к богатой вдове. Опуская подробности моего нашествия к
ней отмечу, что утром, вылезая из её кровати, я, безобидно ука-
зав на того кто был между моих ног, проговорил:
— Видите ли, мадам, вы уморили этого работягу, приглашая
его работать, где вам вздумается. Он хотя и еле живой, но требует
за свой мощный труд расплатиться с ним живыми деньгами.
Вдова, рассмеявшись такому обороту дела, через меня пере-
дала ему довольно приличную сумму. При прощании она, всё
ещё смеясь, сказала:
— Дорогой мой красавчик, в память твоего трудяги пристрой
к своему дому комнату, я буду иногда в ней навещать его.
— Но, мадам, — возразил я — потерпите ли вы в ней после
её строительства голые стены?
— Моя ты красота, — отвечала она. — На обстановку и про-
чее он может опять заработать у меня, когда будет готово для
этого помещение.
На том и порешили. И как только была готова пристройка, я
не мешкая был в кровати этой вдовы и заставил своего работягу
трудиться до пота в мыслимых и немыслимых точках её тела.
Вот так с её легкой руки и пошло строительство дома и запол-
нение его комнат. Я неустанно выискивал богатых женщин, не-
пременно вдов, обольщал их своей красотой и, невзирая на их
возраст, не выбирался из их кроватей до тех пор, пока не полу-
чал от них заработанные моим трудягой деньги. Мой дом, пост-
роенный на эти средства, стал своеобразным памятником моей
телесной красоты. Я очень возгордился им и петухом расхажи-
вал по всем его комнатам, с улыбкой вспоминая всех вдов, кото-
рых мой работяга обобрал, некоторых до нитки. Но видимо это
кому-то не понравилось, и вся пристройка дома была заколдо-
вана, став невидимой со стороны. В реальности теперь прибреж-
ный ландшафт лишился красоты и оживлённости и стал пусты-
нен, каким и был тогда, когда мой дом, доставшийся мне от бед-
ных родителей, имел только три комнаты, как и теперь, види-
мых для посторонних. Каждый, кто знает о моём чудо-доме,
жалеют меня. Но я, скрывая улыбку, думаю: сколько же време-
ни придётся ещё пожить в моей невидимой пристройке среди
роскоши и воспоминаний.