Господи, почему ты молчишь, ведь уже который раз стою
перед твоим образом на коленях в углу комнаты, испрашивая
у тебя прощения за мой тяжёлый грех писательства, ведь я,
Господи, имея твой дар, использовал его для описания только
любви похотливой, грешной по твоим меркам и ни разу в том
не покаялся тебе. Прости, Господи, но как её не опишешь, если
я и сам — плод отнюдь не платонической любви моей матери
и моего отца и наверняка я сын их опытов многотрудных, те-
лесных. Но, Господи, прошу тебя, загляни же теперь в мою
душу, и ты простишь моё прошлое, увидев там мои чувства,
порхающие, как разноцветные бабочки, от образа к образу тех
женщин, что недавно появились в моей жизни, но нетронутых
мною. Хотя, прости Господи, я и имел намерение переспать с
каждой из них, но это не сбылось, потому что кто-то, неизвес-
тный мне, затеял со мною игру. Может ею он решил проучить
меня за любвеобильность к чужим жёнам? Господи, ответь,
не молчи, может то был ты со своим ночным испытанием моим
душе и телу? Или это проделки развеселившегося коварного
Дьявола? Не знаю, что и думать, но, во всяком случае, кому-то
одному из вас, а может всё-таки обоим, известно, что я окуты-
вал тайной встречи с прелестницами в отсутствии их мужей,
но которые, побывав со мной в их постелях, оставались без-
грешными, как ангелочки. Объяснить это можно самому себе,
вспомнив, что я выискивал замужних особ. Почему замужних?
Господи, да вроде бы ты не знаешь, что будь то ли скромница,
то ли бесстыдница, то ли ещё кто-то, все они в замужестве
полностью овладевают эквилибристикой, техническими тон-
костями любви.
Так, вот, выискивая подходящую кандидатуру, мне было ин-
тересно перенять от неё то, чему научил её муж, чтобы красоч-
но это описать. Но мне не дано было этого ни испытать, ни, тем
более, вложить хотя бы в одну строчку. Господи, как только я
попадал в кровать к какой-нибудь замужней красавице, я испы-
тывал восторг от её близости, и не было места на её теле, где бы
не побывали мои руки, не было того, что бы не выведывали мои
губы. Так, возбуждая её, я просил потом показать что-нибудь
такое, эдакое, цирковое, занимательное, не знакомое мне, из её
знаний о любви в постели. Но как только она говорила: «Сей-
час, дорогой», в тот же момент в дверь стучался муж, и кто-то
свыше, насмехаясь надо мной, превращал меня в какую-нибудь
громоздкую вещь, на которую муж перво-наперво обращал вни-
мание и проговаривал жене:
— Ты у меня домовитая, всё тащишь в дом, что нужно и не
нужно.
И за этими словами следовал либо пинок ногой, либо уми-
лённый поцелуй. Господи, я взываю к тебе, освободи меня от
этого наваждения превращений, я хочу чистой любви. Я стою
перед тобою на коленях испрашивая этой сбивчивой, путанной
молитвой прощения у тебя за мою прошлую жизнь.