Глава 2.
1. Андрей Огнев
Наша жизнь – это просто набор случайностей. Самых лучших и самых скверных. Мне нравятся люди, которые, несмотря ни на что, движутся вперед. Но вперед не значит прямо. Их путь, как причудливая винтовая лестница, как детские каракули на листке тетради в тоненькую линию, замысловат, непредсказуем, интересен. Местами он извилист или вовсе замкнут, и, несмотря на все усилия, окажешься в начальной точке. Но эти люди все равно идут вперед. Думают о жизни и идут. Идут, идут, идут. И так без конца. Находят свое счастье, теряют и снова находят.
Вечные странники.
И я один из них.
2. Анита Василенская
Я с детства умею окутывать предметы Иллюзией. Менять их форму, размер… предназначение. В моем распоряжении слишком много энергии, и от нее нужно как-то избавляться. Сначала это были детские шалости. Старое, обшарпанное кресло я превращала в новое с блестящими лакированными ручками. Каждый день меняла цвета своих нарядов. Желтое платье становилось голубым, оранжевым, зеленым, фиолетовым. Ближе к семи годам я научилась создавать что-то из ничего, как Иллюзионисты в цирке. Энергии становилось все больше и больше, и я уже не могла с ней справиться. И однажды я потеряла контроль.
После того случая предпочла все забыть, стереть из своей памяти. И из странного ребенка, который творил странные вещи я превратилась в обычную девчонку, которая, правда, много читает, но делает это ради того, чтобы забыть.
Анита Василенская. Мама так гордилась, что у нее родилась дочь. Хозяйка, помощница… а выросла я.
Но я была благодарна природе за то, что та наградила меня нужным в реальной жизни талантом: быстро находить выход из порой тяжелых ситуаций, как сейчас, к примеру. Сначала всегда нужно разложить все по полочкам, разделить на плюсы и минусы. Я не попала в Ловушку и не встретила Ловца, как думала раньше, потому что сама оказалась Ловцом. Дело в том, что энергия, которая копилась во мне долгие годы, внутреннее напряжение, которое я испытывала, волнуясь за мать, и желание жить отдельно наложились друг на друга, и я создала Иллюзию, сама того не подозревая.
Моя Иллюзия состояла из огромного замка с высокими потолками и мягкими персидскими коврами. Да, я всегда мечтала жить в большом доме.
Людской мир! Они могут заметить мою пропажу! Иллюзии подчиняются законам Ловцов, это знали все, но как заморозить время в людском мире и не остановить его здесь?
Я сотворила зеркало, показывающие что происходит там, в моем городе. Зои пришла домой, обнаружила, что меня нет, но не начала паниковать. Можно вздохнуть и расслабиться на пару часов.
Я сотворила письменный стол, блокнот и ручку и провела весь остаток дня и ночь в раздумьях. И в субботу, в шесть часов утра по их, земному, времени, я добилась своего. Иллюзия подчинилась.
Я сильно замедлила ход времени в своем родном мире. Теперь здесь, в Иллюзии, будут проходить годы, а там - минуты. Никто не заметит моей пропажи.
Теперь здесь я могу построить свой мир со своими законами.
Или найти выход и вернуться.
3. Андрей Огнев
Я потерял счет времени. Не знал, сколько времени мое тело, все мое существо затапливала липкая тьма. Пока не нащупал свет в конце тоннеля, схватился за него руками и ногами. Меня вытянуло, встряхнуло, перевернуло. Тьма сопротивлялась, не хотела разжимать свои уродливые ручонки, но потом обессилила и отступила.
Меня вытянуло на поверхность.
Я помассировал указательным и средним пальцем правый висок. Голова болела жутко.
Выбравшись из комнаты, где очнулся, я петлял по многочисленным коридорам, ступая босыми ногами по мягким персидским коврам (потерял кроссовки где-то по дороге), искал лестницу, ведущую на крышу, или комнату с большим окном, из которого можно выпрыгнуть. Стоит найти правильный выход, и Иллюзия рассыплется на тысячу кусочков.
Большинство комнат оказывались небольшими гостевыми спальнями. Я продолжил поиск. И правильно сделал. Передо мной предстали бесконечные книжные стеллажи и старый, потрепанный диван, стоявший в углу. Я подошел к книгам, провел по корешкам подушечками пальцев. Большинство из них были мне не знакомы. Там стоял томик «Песни о себе» Уитмена, «Молодой Браун» Готорна, «Молчание» Эдгара Аллана По, полное собрание книг Чарльза Диккенса. Я любовно погладил «Повесть о двух городах», думая о судьбе Сидни Картона. Сначала я брал каждую книгу в руки, стряхивал пыль, перелистывал, но потом наткнулся на собрание заклинаний по изгнаниям демонов на латыни, после этого предпочёл только смотреть. В глаза мне бросилась яркая обложка «Прислуги» Кэтрин Стокетт. Машинально провел по ней пальцами. Ни следа пыли. «Потрет Дориана Грея» тоже выглядел так, будто его только что прочитали и аккуратно поставили на полочку. Было еще одно сходство. Их названия были написаны на русском, а не на английском в отличие от остальных книг.
Я задумался, но решил продолжить поиски. Следом шли полное собрание произведений Кассандры Клэр, Джона Грина, Стивена Кинга и Рэя Брэдбери. Учебник по квантовой физике под названием: «Мечта Хаоса». Цепочка замкнулась, когда я взял в руки «Буквы городов». Сомнений быть не может. На двадцать седьмой странице, я когда-то собственноручно желтым маркером выделил строчку: «У каждого человека есть свое слово. Это Высшая Ассоциация. Метафора нашей жизни. Каждая буквы, цифра, знак имеют своё значение. Еще большую силу они приобретают, соединяясь, образуя что-то целое. Что же касается меня, то мое слово (словосочетание): небесный поиск. Моя судьба – находиться в неизвестности. Где-то, где уже закончилось людское, но еще не началось Вселенское». Эта книга когда-то стояла на полке в моей комнате, пока не потерялась в водовороте наших переездов. Я прижал ее к груди. На лице появилась улыбка. Как же я долго думал, что никогда уже не смогу найти мои «Буквы городов».
Я вернулся в свою комнату, точнее в то место, где в первый раз очнулся несколько часов назад. Закрыл дверь на задвижку, сел на пол, облокотившись спиной о стену, и начал читать.
Прочитав последнюю страницу, я захлопнул книгу и понял, что наступил рассвет. Через маленькое окошко, находившееся так высоко, что вряд ли я смог бы допрыгнуть, пробирались первые лучи солнца. Все тело затекло. Я положил «Буквы городов» на прикроватную тумбочку и с облегчением вздохнул. В последний раз читал ее, когда был еще уверен в себе и в нормальность мира вокруг.
А сейчас я нахожусь в Иллюзии, а не в родном, земном мире.
Я вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и тут же удивленно замер. По коридору, словно ураган, металась девушка. Рядом с ней стоял невысокий мужчина, одетый в темно-синий офисный костюм в полоску, на его широкой груди болтался тонкий галстук, классические черные туфли, натертые до блеска, и массивные часы завершали образ. Он стоял спокойно, поэтому я смог его лучше рассмотреть. Они оба не обращали на меня ни малейшего внимания или делали вид, что не обращают.
— Пропала моя книга! Моя книга! Владимир, ты хоть понимаешь, что это значит?! Прах распадётся, рассыплется на кусочки! Система, в которую я вложила столько сил! Я где-то просчиталась. Где-то в расчетах ошибка, — ее слова начались криком, а закончились шепотом.
Она ходила туда-сюда, меряя длину ковра шагами. Владимир глубоко вдохнул, также тяжко выдохнул, закрыл глаза, пытаясь сохранять спокойствие.
— Успокойтесь, дорогая Анита. Ничего страшного пока не произошло. Мало ли кто мог взять вашу книгу. Мой сын, к примеру. Хотя Дима никогда не проявлял большого интересна к чтению… В любом случае я уверен, что это кто-то из наших.
Как только Владимир закончил говорить, я прочистил горло и сказал:
— Простите.
Громко. Слишком громко. Я практически выкрикнул. Незнакомка тут же испуганно замерла. Ее грудь поднималась и опускалась в такт тяжелому дыханию. Голубые пряди рассыпались по плечам, ее глаза светились даже в плохо освещённом коридоре.
Она истерично рассмеялась:
— Вот видишь, Владимир, у меня уже галлюцинации. Праху конец.
В одну секунду смех сменился тишиной, по ее щекам потекли слезы. Не в силах выдержать больше, она умчалась. Растворилась в темноте.
Я вернулся в свою комнату (когда это я начал называть ее своей? привычка быстро привыкать к чему-либо — и радость, и проклятье одновременно) и предпочел некоторое время не высовываться.
Я много думал о том, что произошло. Возможно ли, что та девушка и есть Ловец? Или она – невинная жертва, как и я? Можно ли вообще держать больше одного человека в Иллюзии? Видимо, можно. Ведь я здесь, оказывается, далеко не один.
Ведомый дарованным от природы чрезмерным любопытством я выскользнул из комнаты в коридор. Ноги сами привели меня в библиотеку, где днем ранее я нашел «Буквы городов». При одном воспоминании о книге, по груди разлилось приятное тепло. Я замер на пороге. В центре комнаты, в одном из двух кресел, сидела та девушка с голубыми волосами и играла с кубиком-рубиком. Она вытянула руки ладонями вверх и, управляя невидимой силой, заставляла кубик держаться в воздухе. Незнакомка(как ее там звали? Анита?) плавно опускала и поднимала руки, игрушка следовала за ней, опускаясь немного вниз, но не падая. Девушка вращала указательными пальцами, и кубик, повинуясь, кружился в воздухе по спирали.
Я заворожено смотрел на это маленькое представление, пока меня не заставил очнуться мелодичный голос:
— Не думала, что ты до сих пор здесь.
Я вздрогнул и усмехнулся.
— Не могу уйти, не зная, где нахожусь.
«Ты можешь лишь строить предположения и задаваться вопросами!», — упрекнул меня внутренний голос.
Девушка рассмеялась:
— Добро пожаловать в Прах, Андрей Огнев.
Мы с Анитой разговорились. Она рассказала мне о том, как создала этот мир и о том, что знает меня, благодаря своей подруге Зои.
— Так ты Ловец? — спросил я, начиная разбираться в ситуации.
— Да, но я не создала эту Иллюзию по собственной воле, некоторые предметы, здесь находящиеся, — да. И уж тем более я не причастна к появлению в Иллюзии людей.
— То есть ты не расставляла Ловушки, чтобы заманить других людей в свои сети, как делают это другие Ловцы?
— Конечно же, нет! — возмущенно ответила Анита. — «Чтобы заманить других людей в свои сети». Так сказал, блин, я тебе что паук?
Мы дружно расхохотались. После Анита рассказала о том, как смогла заморозить время в людском мире.
— Заморозила совсем? — спросил я.
— Нет. Оно идет, но идет очень медленно. Там еще нескоро догадаются о моей пропаже. Ты помнишь, сколько примерно было времени, когда ты начал отключаться и перенесся сюда?
— Около полудня, — ответил я.
— Я испытала трюк заморозки в субботу в шесть часов утра, значит, с того момента в вашем мире прошло шесть часов.
— А сколько времени прошло здесь?
— Два года, — с абсолютно безмятежным выражением лица ответила Анита.
Сказать, что я был ошеломлен, — ничего не сказать. Но у меня еще оставалось пару вопросов, которые нельзя было не задать.
— Почему ты вчера была такая нервная и в конце прошептала о том, что "Праху конец", и убежала?
Анита улыбнулась, слегка наклонив голову, у нее было такое выражение лица, будто девушка вспоминала свою детскую шалость. Такая спокойная и умиротворенная, она внушала уверенность, поэтому я, наверное, не побоялся задать этот вопрос, хотя всегда был немного застенчивым.
— Прахом я назвала свою Иллюзия, место, которое стало мне родным домом. И, конечно же, я за него переживаю. Дело в том, что здесь уже полгода никто не появлялся. И моя книга пропала, и тут ты. Я просто сорвалась, прости, если нанесла непоправимый ущерб твоей детской психике.
Как некоторые люди могут сначала говорить о чем-то серьезным, а потом сводить все к шутке? Как им удается это делать с неповторимым очарованием? Нужно взять парочку уроков.
— О, поверь, с моей психикой все в порядке, и не такое видали. Книга, говоришь? Случайно не «Буквы городов» ли?
У Аниты загорелись глаза.
— Да, точно, «Буквы городов». Ты ее где-то видел? — спросила она с надеждой в голосе.
— Это я ее взял.
— Зачем? — на меня недоуменно уставилась пара на удивление темных, почти черных, что было большой редкостью, глаз.
— Потому что в детстве у меня была такая же, и много лет назад я отметил одну цитату на двадцать седьмой странице, поэтому и решил, что эта книга моя, что она та самая.
Анита нахмурила брови.
— Я тоже отмечала строки про Высшую Ассоциацию на двадцать седьмой странице.
— Прости, я не знал, что она твоя. Могу вернуть прямо сейчас. И прости еще раз.
Я приподнялся с кресла, чтобы принести книгу из комнаты, когда Анита жестом меня остановила.
— Не нужно этого делать, пусть останется у тебя. Теперь не о чем беспокоиться. Вещи не исчезают сами по себе, значит, Прах в ближайшее время не рассыплется на мелкие кусочки. Нужно это отпраздновать. Я схожу за чаем, или ты предпочитаешь кофе?
— Чай, пожалуйста, — сказал я.
— Ладно, — кивнула Анита.
Она вышла из библиотеки, цокая каблуками.
Оставшись в маленькой комнате один на один со своими мыслями, я никак не мог отвлечься. Пробовал читать что-то. Впустую. Я стал задумываться, почему Анита назвала свой мир Прахом. Согласен, это очень поэтично. Но, возможно, существует другая, более весомая причина.
Ловцы были Творцами Мира. Они могли создать что-то из ничего. Они передвигали предметы силой мысли, изменяли свое тело (мутировали). Нам, обычным людям, наверное, не было дано их понять. Были ли они в нашем мире всегда? Я не знал. Знал лишь то, что о них стало известно совсем недавно.
Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, я углубился в воспоминания.
На дворе стояло жаркое лето. Мне было пять. Я сидел в своей крохотной комнатке и смотрел на аквариум с рыбками. Тогда я впервые задал себе вопрос: а зачем живут эти рыбки, ведь они никогда не смогут выбраться за пределы этой стеклянной коробки? И тогда я понял: они живут для других.
Так же, как и мы. Так же, как и Ловцы.
Множество глупых и несуразных мыслей вперемешку с гениальными кружили в голове все детство. Ровесники всегда считали меня немного странным. Но так ли важно их мнение?
Я закрыл глаза, наклонил голову вправо-влево. Волосы защекотали плечи. Шея хрустнула. Сцепил руки в замок. Размял пальцы. Передернул плечами, потряс руками, попрыгал. В общем, снял напряжение. Попытался сосредоточиться. Вытянул руку вперед. Сконцентрировался. Через секунду в моей открытой ладони лежала книга. Я мысленно воскликнул: получилось!
Раньше всегда зажмуривался, когда двигал предметы. В этот раз мне хватило смелости не закрывать глаза. Книга не просто переместилась в воздухе и оказалась в моей руке: она исчезла, растворилась, а через секунду ее точную копию сжимали мои длинные пальцы. Я отрыл произведение, выдрал из середины пару страниц и поставил на место. Затем отошел на несколько метров и опять проделал этот же трюк. Открыв увесистый томик на середине, я понял, что догадка не подтвердилась: на месте выдранных страниц новые не появились. Но попытаться стоило.
Вскоре вернулась Анита с двумя чашками ароматного черного чая.
— Я не понимаю: зачем напрягаться, тратить силы, чтобы заварить чай, когда ты Ловец и можешь сотворить его один щелчком пальцев?
Анита тихонько рассмеялась:
— В этом-то и самый кайф: снова начать делать то, от чего давно отвык. В младших классах мы с Зои обменивались записками, писали их, как ты понимаешь, вручную на клочке бумаги, вырванном из тетради. Но уже в пятом классе мы начали обменивать смс-ками. А недавно я осознала, что скучаю по тем записочкам.
Я пожал плечами и отхлебнул горячего напитка. Мы еще немного поболтали с Анитой о всяких пустяках.
Увидев, что я осушил свою чашку, Анита сказала:
— А теперь пора познакомить тебя с другими гостями Праха.
— Я обеими руками «за», а много вас здесь?
— Дай посчитать, — Анита с задумчивым видом принялась загибать пальцы. — Шестеро, не считая тебя и меня.
Следуя за создательницей Праха, которая прекрасно ориентировалась в коридорах-лабиринтах собственного замка, я сумел внимательней рассмотреть её. На ней были простое платье из плотной ткани, которое кончалось чуть выше колен, туфли на каблуках и кулон на тонкой цепочке, что болтался на шее. Невысокая, накрученные волосы цвета моря рассыпали по плечам, цвет ее глаз я запомнил, когда мы еще заговаривали в библиотеке, темно-карие, какие есть у многих, но было в них что-то особенное, какая-то искра. Мне, физику по натуре, трудно объяснить это словами. Кожа цвета слоновой кости, тонкие, четко очерченные губы, светлые изогнутые брови, длинный нос с вздернутым кончиком.
Мы шли нога в ногу, но потом, когда я начал поглядывать на нее сверху вниз, Анита ускорила шаг и не собиралась сбавлять темп, всем своим видом говоря: мне не нравиться, что ты так пристально смотришь!!!
— Мы пришли, — объявила Ани и распахнула дверь в комнату, которую, судя по столу ровно на восемь персон в центре, можно было назвать столовой.
За эти столом сидели: два мужчины средних лет в офисных костюмах, одного из них я знал, это был Владимир, парень примерно моего возраста с длинными, ниже лопаток, черными, как смоль, волосами, собранными в хвост, две рыжих девочки-близняшки и девушка, лет двадцати, она с отрешенным взглядом пила что-то из белой кружки и не участвовала в общей беседе.
Итого шестеро, если посчитать нас с Анитой — будет восемь, значит, все в сборе.
— Итак, Андрей познакомься: это Владимир, ты его уже знаешь. Мужчину, сидящего рядом с ним зовут Вальдор, — Вальдор кивнул мне, я кивнул в ответ. — Потом сын Владимира Дмитрий, наши две девочки-припевочки Лера и Настя. А девушка с кружкой кофе — это Наташа. Привыкай к тому, что первое время она будет тебя жестко игнорить, через это прошли мы все.
Наташа, даже не посмотрев в мою сторону, улыбнулась и опять углубилась в свои мысли.
— Это Андрей. Прошу любить и жаловать.
Я еще раз поздоровался со всеми. Мы с Анитой сели за стол и присоединились к общему разговору.
— Простите за нескромный вопрос, Вальдор. Но у вас такое экзотическое имя, откуда вы?
— Ничего страшного, Андрей. Кстати, можно на ты. Поверь, тебе лучше не знать, откуда я родом — это не самое лучшее место.
Я кивнул и больше ничего у Вальдора не спрашивал.
Прошло минут десять, и я понял, что сын Владимира — как его звали? Дима? У меня очень плохая память на имена — оказался тоже не самым разговорчивым. Он, как и Наташа, ушел в себя и, казалось, не слышал о чем говорят вокруг. Нужно будет потом расспросить о нем у Аниты.
Лера и Настя рассказывали нам всякие детские байки и интересные истории, губы растягивались в улыбке, когда я смотрел на их милые личики. Хохотушкам было по семь лет.
Тогда я еще не знал, что связывало всех этих людей. Не знал, что некоторые люди способны жить с черной-пречерной без оттенков и полутонов дырой в груди, с душой, из которой выкачали все чувства, кроме разочарования и боли.
На это постепенно становилось страшно смотреть.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2015/10/27/715