Некоторые миры существуют бок о бок с нашим, хотя люди обыкновенно даже и не подозревают об этом... И, конечно же, Кэрен никак не могла ожидать, что поход на пляж завлечет ее в другую реальность... Хотя, даже, если бы она и знала, все равно бы не остановилась. Ведь в наше время мало кто может похвастаться школьным друзьям, что побывал на другой планете...
ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ДОЛИНЕ НАДЕЖДЫ. Сквозь тернии к звездам.
Ты слишком наивен, если думал, что просто
будешь водить пером по бумаге!..
ПРОЛОГ. Острее стали.
"Это очень важное сообщение - передать лично в руки. Не подведи." - Он снова и снова повторял про себя эту фразу, вспоминая, каким непривычно серьезным голосом произнес ее Учитель, и чувствовал, как внутри ворочается и начинает расти грызущее беспокойство.
Он мог поспорить: в послание, что лежит у него сейчас в кармане куртки, говорится именно о вчерашних странностях на Северной границе, и поэтому тревожился еще больше.
Казалось бы, всего лишь пара пустяков: заметили кого-то недалеко от границы. Барьер над городом надежный - выдержит, если кто-нибудь попробует сунуться без приглашения. Им же будет хуже.
Хотя... В прошлый раз, две недели назад, все тоже начиналось незаметно. А потом... Навалилось разом, одной большой лавиной сметая все на своем пути, выбивая всех из привычной колеи. В том числе и его. Потому что именно тогда, две недели назад, он чуть не потерял сестру - самое дорогое для него существо, лучик солнца среди беспросветной мглы.
И до сих пор не мог забыть свои сны, обдающие леденящим ужасом ночные кошмары. Кривая, не похожая на звериную лапа, изуродованная многочисленными шрамами и рубцами. Жуткая, обросшая спутанной, грязно-черной шерстью, ближе к пальцам переходящей в сверкающую металлическим блеском чешую. Увенчанная загнутыми когтями, каждый в пол-ладони длиной, она с размаху обрушивается на хрупкую, замершую в страхе и нерешительности тонкую фигурку, оставляя глубокие длинные порезы на всем, что попадется на пути. Страшные раны от когтей. Когтей, что острее стали...
Мокрая от росы трава, достающая почти до колен, неприятно хлестала по ногам, но он не чувствовал этого, продолжая идти вперед.
Вот и знакомый проход: отвесная каменная стена, обросшая мхом и тяжелая железная дверь, смотревшаяся неестественно блестящей и новой, хотя стояла здесь на самом деле уже многие годы.
Длинная винтовая лестница, упирающаяся концом в непроглядную темноту, и, на самом верху, маленькая площадка-комната, стены которой сделаны из того же холодного серого камня, что и вся башня.
"Нет, никто не посмеет нарушать спокойствие города. Я не дам повториться тому кошмару!.." - сказал он сам себе, проходя мимо стойки со светящимся янтарно-желтым кристаллом и направляясь к дальней стене, от которой к камню шел длинный тонкий луч света.
"Никто и никогда не посмеет повторить это!"
Он остановился напротив стены, больше похожей на вертикально поставленное зеркало, отражающее лишь цветные мерцающие блики.
"Я обещаю!.."
Он провел рукой по вздрогнувшей глади и, вздохнув, решительно шагнул в портал...
ЧАСТЬ 1. Начало обычного дня.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Урок истории.
Сквозь плотно сомкнутые веки медленно пробирался рассвет. Он все разгорался, пробиваясь сквозь темноту, расчерчивая небо тонкой, изогнутой полоской искристой зари, обволакивал, укутывал в нежное, уютное покрывало теплых солнечных лучей. Расцвечивал окружающую черноту яркими жизненными красками утра.
Это был не обычный рассвет. Полупрозрачное искрящееся сияние, похожее на невесомую призрачную дымку, снопы золотистых солнечных лучей, касающихся лица теплыми, ласковыми прикосновениями, легкое дуновение свежего, свободного и игривого ветра и сладкий, цветочный аромат молодых трав и только-только распустившихся зеленых листьев. Запах, которым пахнет только самая юная и чистая весна.
Но это был не обычный рассвет. Спадающие с неба золотисто-желтые снопы света обволакивали все вокруг, пробуждали в окружающем тепло и жизнь, заставляли их очнуться от холодной ночной тоски и одиночества. Над бескрайним лугом, тихо перешептываясь с колыхаемой ветром травой, с легким, еще дремлющим ветерком, медленно и торжественно вставала заря, окружая мир заботой, лаской, обещая теплыми и нежными лучами новый радостный и солнечный день.
И она радовалась солнцу. Рассвету, встающему над безграничными просторами, светлеющему, проясняющемуся безоблачному небу.
Бродила по пояс в нежной, щекочущей кожу, мягкой траве с усиками метелками. Осторожно касалась пальцами беззащитных и свежих, как утренняя роса, чашечек цветов, каждый раз опасаясь прогнать, нарушить это прекрасное, хрупкое видение, боясь сделать что-то не так, оступиться, сделать резкое движение. Опасалась, что окружающая ее красота может исчезнуть, раствориться, обернуться в легкий цветной дымок и улететь, подгоняемая ветром, куда-то в неизвестную, далекую и бескрайнюю синеву раскинувшегося над головой безоблачно-ясного небесного купола.
Она была одна в этом мире и радовалась своему одиночеству. Потому что только здесь, среди нетронутой живой красоты чувствовала себя по-настоящему свободной, живой... настоящей...
- ...О чем мечтаешь, Новикова? - раздался над головой строгий голос.
Неожиданно громкий и резкий звук подобно оглушительному раскату грома ворвался в ее мир, заставив его задрожать, разрушив ту хрупкую и нежную, как тончайший стеклянный цветок, тишину.
Девочка испуганно вздрогнула, словно пробудившись в миг от долгого, тревожного сна, и подняла глаза, встретившись взглядом с учительницей истории, возвышавшейся над ее партой.
Внешность учительницы никак не сочеталась с ее характером. Одевавшаяся все время в мешковатые платья неопределенных цветов и фасонов, с глухими воротниками под самое горло, подолом до пола и длинными рукавами, с ее мелкими чертами лица и прямым острым носом, с неказистой кудрявой прической, напоминавшей распустившийся одуванчик, она казалась зашуганной тихоней, серой мышью. И даже имя у учительницы было более чем заурядное – Мария Николаевна. Ее с трудом можно было назвать даже симпатичной - по крайней мере, внешность к этому не располагала. Но в ее холодно-голубых глазах, сверкающих, точно ледяные осколки, было столько решительной жесткости и строгости, что никто никогда не смел сказать ей ни слова поперек. Что уж говорить о критике.
- Ничего, Мария Николаевна, - я просто задумалась, - пролепетала она, наигранно заинтересованно утыкаясь в учебник.
- Лучше бы ты думала, как будешь писать контрольную, - хмыкнула учительница и, как ни в чем не бывало, продолжила диктовать материал, изредка сверяясь с книгой.
Кэрен обреченно вздохнула и огляделась по сторонам.
В классе было мрачно и душно, и все предметы в нем казались мутными, размазанными полутенями. Три ряда парт с неудобными расшатанными и жестким стульями, доска с белесыми разводами и сиротливо жавшиеся к дальней стене старые шкафы с книгами, стопками учебников и тетрадей.
За мутным оконным стеклом, замерев под давлением низких грозовых туч, виднелся город. Низкий пологий холм, на вершине которого располагалась школа, давал возможность рассматривать все как бы со стороны, не втягиваясь в его повседневную, размеренную жизнь. Усеянный цветными кубиками домов, заросший переплетением извилистых зеленых улиц, он медленно, под низким уклоном спускался к морю. Его узкая, серо-голубая полоса выделялась на фоне красных черепичных пластинок-крыш темным прямым росчерком, почти сливаясь с горизонтом. Почти...
Привыкшее оставаться в стороне, затихать, долго не показывая своего существования, море умело ненавязчиво, но, в то же время, ощутимо и ясно напоминать о себе: монотонным, раскатистым рокотом волн, набегавших на каменистый берег, пронзительными криками чаек, белыми пятнами кружившими в чистом небе, свежим дуновением ветра с соленым запахом морской пены.
Именно поэтому Кэрен так любила море - где-то в глубине души, в самой далекой ее части, - девочка чувствовала - они похожи. Отдаленно и, в тоже же время, ощутимо, как может быть похоже только самое родное. То, что определяет не характер, - сущность.
Но сегодня море было не в хорошем настроении: волновалось, злилось, вздымая ввысь бугры волн, раскатисто грохоча и взбивая облака шипящей рваной пены. Словно тревожилось и беспокоилось из-за чего-то, и это волнение каким-то неизмеримым эхом отдавалось и в душе Кэрен. Будто это не по-весеннему темное небо, эти тучи, похожие на клубы грязной мокрой ваты, эта духота и резкий запах пыли давили на нее почти физически, заставляя забиваться подальше в угол, в надежде укрыться ото всего и всех... Как и сама Кэрен.
Девочка сидела, уткнувшись в тетрадь, и, подперев рукой голову, скучающе выводила в ней хронологию дат и соответствующих им событий, честно стараясь что-нибудь понять или хотя бы просто запомнить. Но, то ли от непривычной, напряженной тишины, нависшей над классом, то ли от сонной, неподвижной и липкой духоты, сосредоточиться все не получалось. Мысли разбегались кто куда, создавая в голове невообразимую кашу, в которой - Кэрен не отдавала себе отчета в этом - девочка постоянно пыталась уловить, отыскать, поймать то хрупкое и нежное чувство свободы, свежести и всегда юной, чистой весны.
Но оно исчезло. Помаячило где-то на грани сознания, будто дразня и играя, и улетучилось, оставив о себе лишь воспоминания и щемящее ощущение какой-то жалкой, беспомощной грусти. Словно весь мир в одночасье потерял краски, поблек, выцвел, став плоским и серым, точно старая, потертая фотография из маминого альбома.
...Так продолжалось до середины урока - жаркая, накатывающая волнами духота, запах старых книг, смешанный с пылью, скучный шелест учебников и, как всегда, чуть холодный и жесткий голос учительницы, с высоты своего роста взирающей на притихших учеников.
А потом случилось что-то странное... Что-то изменилось. Незаметно, неуловимо, невидимо. Словно мимолетное дуновение прохладного ветра в знойный день, невесомое, почти неосязаемое прикосновение мягкого птичьего пера.
Кэрен напряглась, пытаясь понять, в чем дело, и, вытянув шею, заозиралась на класс.
- Что случилось, Новикова? - учительница оторвала взгляд от толстого потрепанного справочника с выцветшим тисненым названием "Мировая история, 7-9 классы" и взглянула на нее поверх очков. - Опять что-то случилось? - в строгом голосе Марии Николаевны сквозила насмешка, смешанная с недовольством.
- Но... - протянула было девочка, но запнулась, понимая, что ей нечего сказать в ответ.
Несколько секунд учительница неподвижно смотрела на девочку холодными льдисто-голубыми глазами, словно пытаясь проникнуть им в самую глубину ее мыслей, потом уголок ее рта чуть дрогнул, и на лице Марии Николаевны отразилось едва уловимое беспокойство.
- Сидим тихо, - нетерпеливым движением захлопнув учебник, холодно бросила она классу, делая шаг к выходу. - Я сейчас приду.
Хлопнула дверь. И тут же, словно дожидаясь этого момента, пала стена томительной, пронизанной напряженностью тишины.
- Куда это она? - первым опомнился Сашка Головков, с любопытством завертев на одноклассников рыжей вихрастой головой.
- Да пусть идет! Ну ее! - беззаботно откликнулся еще кто-то с соседнего ряда, но его голос потонул в накатившем шуме ожившего, загалдевшего класса.
- Во будет здорово, если она до конца урока не вернется! - Надька, подруга и, по совместительству, соседка Кэрен по парте, подбадривающе ткнула девочку локтем в бок. - А если еще и домашку забудет записать... - мечтательно улыбаясь, пропела та.
Но Кэрен не ответила. Она даже не услышала подругу, потому что все еще продолжала старательно прислушиваться к внутренним ощущениям.
Что-то странное, что-то необычное и непонятное происходило вокруг. И эта неясность тревожила. Будто какая-то невидимая нить оплела сознание и тянула к себе, манила, звала, заставляя беспокоиться и пугаться. Не неизвестности. Того, что находилось за ней, что каким-то образом напоминало о себе весь день.
Кэрен вздрогнула. Словно в ответ на ее мысли, откуда-то издалека пришло, повеяло ощущение свежего, душистого запаха луговых цветов. Цветов с ЕЕ луга...
* * *
Частый звук шагов отдавался от близко подступающих друг к другу стен гулким эхом. Непривычно пустой коридор проводил безмолвным молчанием.
Она отметила это непроизвольно, потому что шла, не замечая ничего и никого вокруг, целенаправленно и быстро, с каждой секундой все ярче чувствуя, как нарастает внутри ощущение правильности и уверенности в происходящем.
- Что-то случилось? - строгим, не терпящим возражений тоном, еще издалека спросила она, спускаясь вниз по ступенькам.
Его она почувствовала сразу. Острый, как у кошки, слух уловил легкое шебуршание и шорохи в темном закутке под лестницей, закололо и зазудело между лопаток, указывая на чье-то близкое присутствие. Присутствие кого-то из "своих".
- Да, - отозвался взволнованный голос.
Темнота, расплывшаяся по грязно-зеленым стенам мутным бесцветным пятном, вдруг дрогнула, озаряясь мерцающим сиянием облака пестрых искр, возникших словно из неоткуда. Нечеткий, расплывчатый силуэт, появившийся из самого центра искрящегося водоворота, чуть качнулся, удерживая равновесие, и шагнул на свет.
Неяркий, чуть дрожащий свет одинокой, запыленной лампы под потолком выхватил из темноты фигуру пришедшего. Шестнадцатилетний парень, высокий и стройный, одетый в поношенные спортивные штаны и синюю футболку с выцветшей английской надписью "Wolf" коротко кивнул знак приветствия и чуть улыбнулся уголком губ, хотя взгляд темно-синих глаз оставался по-прежнему серьезным и чуть взволнованным.
- Здесь все есть, - сказал он, протягивая аккуратный белый конверт с затейливым переплетением линий и символов на боку. - Грегори просил лично в руки.
Она коротко кивнула, принимая послание, задумчиво и обеспокоенно закусив губу, обвела взглядом парня.
- Как ты здесь оказался? - взгляд скользнул на видневшийся в темноте прямоугольный силуэт запертой двери запасного выхода и мигающее над ней зеленое табло с соответствующей надписью.
- Срочное задание. Они не пожалели хорошо заряженного медальона.
Она одобрительно кивнула, заметив в его руках зеленоватый кулон на длинной цепочке.
- Хорошо.
Потом развернулась и уже было сделала шаг к лестнице, но ее догнал неожиданный вопрос:
- Вы ведь поможете нам?
Полный отчаяния вопрос, заставивший ее дернуться словно от резкого удара, и повернуть голову.
Он стоял, не сдвинувшись с места, не шелохнувшись. Лишь в глазах, на редкость глубоких и ярких, читалась искренняя надежда.
- Всем, чем смогу...
* * *
Кэрен сидела как на иголках, потерянно озираясь по сторонам и нервно кусая губы, но все равно пропустила момент, когда негромко хлопнула дверь, заставляя всех разом замереть. Увлеченный своим же криком, класс сначала не заметил, как вошла учительница, о когда сообразил, то испугался, что влетит за беспорядок, и тотчас умолк.
- Тише ребята, успокойтесь, - в интонациях Марии Николаевны не слышалось привычной сдержанно-холодной строгости. Только невнятная тревога, старательно скрытая под напускной усталостью и мягкостью.
Кэрен заметила, как та обеспокоенно теребит в руках какой-то конверт с непонятной надписью и символом, похожим на подобие восьмерки. Было видно, что содержимое конверта Марию Николаевну нисколько не радовало, и она в такой же задумчивости, с какой вошла в класс, проследовала к своему столу странной, неуверенно и чуть покачивающейся походкой.
Что-то изменилось в ней… В привычной фигуре, болтавшейся в неопределенного цвета мешковатом платье, туфлях без каблуков, смешно шаркающих при каждом ее шаге, даже в жалком подобии прически - что-то случилось, и это "что-то" было сразу же отмечено классом, с еще большим старанием вжавшемся в парты в ожидании неприятностей.
- Произошли некоторые изменения, - оглядев учеников непривычно рассеянным взглядом, произнесла она негромко, - после которых мне придется ненадолго уехать... - тонкие пальцы нервно теребили край белого конверта. - Так что историю на следующей недели у вас будет вести кто-нибудь другой. И да, Новикова... - льдисто-голубые глаза обратились к девочке. - Подойди после урока, я дам тебе задания на отдельную оценку. Будем считать это твоей индивидуальной контрольной.
Взгляд учительницы полыхнул на секунду холодным огнем, но тут же снова потух. - До звонка еще семь минут, но... думаю, вы можете идти.
Класс как-то тихо - на удивление тихо и спокойно - встал, собрал вещи и покинул кабинет. Проходя мимо, друзья смотрели на Кэрен сочувствующими взглядами - конечно! ей и самой не сильно хотелось оставаться и, тем более, решать какие-то задания, но делать было нечего.
- Вы говорили, что хотите дать мне какое-то дополнительное задание? - подходя к учительскому столу, осторожно спросила девочка. Свой собственный голос на минуту показался до противного писклявым.
- Да... Да.. - непривычно рассеянно отозвалась Мария Николаевна. Что бы ни произошло, пока ее не было в классе, это явно вытолкнуло ее из накатанной колеи. - Сейчас...
Она порылась с минуту в разных тетрадях и передала девочке увесистую стопку бумаг. При этом движении рукав на левой руке учительницы сполз, и Кэрен заметила на ее руке страшный шрам - четыре белые, узловатые полосы, рассекающие предплечье. Давний отпечаток страшной раны...
- Держи, - сунув девочки бумаги, растерянно протараторила учительница, торопливо поправляя рукав. - Попробуй поработать пока сама, потом разберемся. А сейчас можешь идти.
На Кэрен вдруг накатила волна смущения - на минуту ей показалось, что она без спросу заглянула за завесу какой-то очень важной и значительной тайны, которую ей знать совершенно не полагалось, - и, не заставив просить дважды, пулей вылетела из класса, держа только что полученные бумаги в руках...
Но вдруг,.. сама не понимая для чего, обернулась...
Мария Николаевна, чуть покачиваясь из стороны в сторону, в задумчивости смотрела вдаль, что-то неслышно шепча одними губами.
По спине Кэрен прошла холодная дрожь, когда она разобрала эту, постоянно повторяющуюся фразу: "Per aspera ad astra"
Сквозь тернии к звездам...
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/29/38