Привет-привет, Галинка-малинка. Ты ж в семье самая младшая из нас да самая счастливая. Много чего не видела в жизни, что мы увидели. Тебя мать с отцом как лелеяли-то, самый сладкий кусочек тебе, платьице, что получше да краше тоже тебе. Всегда ты говорила, что с Шурой тебе завидуем. Может и завидовали. Тебе ж всё дозволялось. Как в детстве, так и когда подросла. Шура с Васей уже работали и в пятнадцать лет выпроводили, а ты жила вольно. Деньги-то родителям мы отдавали… ну да ладно. А, парни меня больше любили. Как ты бесилась, – улыбнулась Фёдоровна, глядя на фото своей сестры. – Выросла ты. Работать пошла да вскорости и замуж выскочила. Удачно. Любил тебя Лёва, но характером ты в отца пошла, не промолчишь лишний раз. Так Лёва тебе всё прощал. Одно было очень плохо - сердцем ты слаба оказалась. Рожать врачи запретили. Но ты ведь упрямая. Не послушалась. Родила. Дочь Ольгу. Вроде ничего обошлось. Но предупредили больше никаких родов. Ольга росла у вас в заботе и ласке шустрая девочка, так по жизни и осталась. Как восемь лет ей стало, забеременела ты. Все по больницам лежала. Сердце пошаливало. Предлагали аборт. Отказалась и правильно. На свет появилась вторая дочь Светланка. Молчуньюшка да разумница, спокойная. Но предсказание докторов исполнилось. Ноги отнялись. Вот и на Лёву всё и свалилось. Двое деток, да ты. На руках тебя носил. Чуть что в "скорую" бежал, телефона то не было. Поднял тебя на ноги. Встала. Характер твой почти не изменился. Сдерживать себя научилась в словах. Счастливо жили. Ты устроилась на обувную фабрику, где до пенсии и работала, да и после. Деньги были нужны, чтоб в достатке жить. Лёва ругался, говорил, что с больным сердцем надо дома сидеть. Боялся тебя потерять. Девочки росли любви да ласке. Лёва по выходным отправлял вас в кино или в парк. А когда вы возвращались в доме чистота и порядок. Обязательно пёк торты да готовил, как он говорил: «выходные обеды», радовался вам. Да видно за двадцатилетнее счастье надо платить. Погуливать стал. Ты терпела да молчала. Только плакала ночью. А утром виду не показывала. Всё думала: "перебесится". Домой ведь приходит. Семью не бросал.
Девчонки выросли. Старшая замуж вышла, переехала к мужу. Там сыночек родился. Редко к вам приезжала. Младшенькая, с вами осталась. А тут Лёва слёг. Парализовало. Все по больницам да по больницам. Ты к нему в больницу ходила, каждый день, после работы. А по выходным утром и вечером, а то и весь день около него. А когда частично вернулась подвижность, его выписали домой. Ты радовалась, что будет рядом с тобой. Помогала ему вставать, как же тебе тяжело было. Маленькой да худенькой тягать мужа рост, которого под метр восемьдесят, да и вес его вырос от неподвижности. Но ты справлялась. Кряхтя и чертыхаясь, вела его в туалет или к креслу, в которое с твоей помощью, садился. Однажды он упал. Не удержала. Так ты не смогла его поднять с пола. Соседей позвала. Помогли. В один день пришла ты из магазина, он лежит на полу, без движения. Парализовало совсем. Опять больница. Там и умер. Сколько слёз было. Горе не сломило тебя. Ты осталась такой же сильной и твёрдой. И что теперь? Как ты живёшь? Младшая замуж выскочила, внучку тебе родила. Но ты как будто очерствела. Не радовало тебя это. Старшая разошлась с первым мужем. За второго вышла. Дочь родила. Разошлась. К тебе вернулась с двумя детьми. Характером такая же, как и ты. Младшенькая к тебе редко ходит. Ворчишь много. Всё должно быть, как ты скажешь. Инсульт. Слава богу, что жива осталась. Татьяна, дочь Шуры, рассказывала, что еще говорить ладом не могла, а уже ворчала на понятном, только тебе, языке. Ольгу, как увидела, так на дверь показала ей. Чтоб ушла. Видно она была последнеё каплей. Ну, ничего, рада, что ты жива и скоро вернёшься домой.
Осталось нас двое ты да я, да дети наши и внуки…
Фёдоровна положила в альбом фотографию, закрыла и сидя на диване, в задумчивости, поглаживала кожаный переплёт фотоальбома…