В городе на исходе дня, будто не было других разговоров. Всех оживленно интересовал лишь один вопрос.
- Кто она? – взволнованно спросил Лавочник у горделивого Аптекаря.
- Не знаю точно, - последний быстро сложил купленные хлеб и маслины в небольшую сумку. - Говорят, что колдунья.
- Это старуха твоя колдунья! – Лавочник резко бросил протянутый мешочек с динарами на небольшой стол позади. – Я серьезно спрашиваю: ты знаешь кто та женщина?
- Я слышала, что ее прогнали из родного селения, - присоединилась к разговору Слепая Швея. – Дай-ка мне тмину. И имбирь не забудь. Беглая она. Значит, несчастью за ней влачиться.
- Ты мою мать не трогай! – воскликнул Аптекарь. – Забыл, как в прошлом году за зельем для своих ран приходил?!
- Зелье отменное! – Лавочник ехидно улыбнулся. – Помогло. Так я же и говорю: колдунья.
- А я слышал, что она приехала по доброй воле с посланием для всех нас – тихо пробормотал невесть откуда появившийся Дервиш.
- Ты забыл мой имбирь! – Слепая Швея сотрясала в воздухе небольшую корзинку. – Не болтайте чепухи! Говорю вам: беглянка.
- А видел ее хоть кто-то? – возле прилавка остановился Молодой Учитель. – Интересно, какая она?
- Может вам известно? – обратился к нему Лавочник.
- Что именно?
- Где мой имбирь?! – снова вмешалась в разговор Слепая Швея.
- Тьфу ты! Глупая женщина! – разругался Лавочник. – Я о ней говорю. А имбирь твой в кошелке давно!
- Думаю, она просто путешествует – задумчиво проговорил Молодой Учитель. – А может даже что-то проповедует.
- Вот-вот! – помахал пальцем Аптекарь. – Я и говорю: что-то темное, неизвестное замышляет. Точно ведьма.
- Или целительница – прогнусавил Дервиш.
- Или воровка – быстро добавила Слепая Швея, ощупывая пальцами содержимое корзинки.
- Или философ – искренне улыбнулся Молодой Учитель.
- Да ну вас всех! – рассердился Лавочник. – Убирайтесь с моего прилавка!
Через дорогу напротив разговору в самом людном месте города внимал человек в мантии с капюшоном, закрывающим лицо. Изредка его голова поворачивалась к расплывающейся улыбке солнечных отблесков окон минарета. Еще реже он позволял себе просто пошевелиться.
«Кто же ты, незнакомка?»