Едва разлепив зудящие от лопнувших сосудов глаза, я поняла, что очутилась в очень странном месте. Меня окружал вязкий белый туман, такой плотный, что, казалось, его можно зачерпнуть ладонью. И всё же он был не сплошной, где-то вдали виднелись очертания каких-то пейзажей, смутных, неверных, дрожащих, как от тёплого марева. Ни неба, ни земли видно не было, под ногами расстилался всё тот же туман, и сердце ёкало от непривычных ощущений: лёгкости, невесомости и полной потери ориентации. Но несмотря на эту обманчивую лёгкость, двигаться было трудно. Вернее, практически невозможно, туман обволакивал меня как кисель и не давал даже толком повернуть голову. Где я? Что это за место? Ни небо, ни земля, ни ад, ни рай... может, я тоже умерла, как Гарик, и нахожусь в каком-то неведомом загробном мире?
Стоило мне подумать о Гарике, как вдали я увидела до боли знакомый силуэт. Он приближался ко мне, и было видно, что ему перемещение в тумане даётся не в пример легче. Да, это был он, Игорь Клатов, целый и невредимый, словно и не располосовали его стеклянные лезвия там, в другом мире, на полу тёмной комнаты. Я осторожно сделала шаг навстречу, цепляясь руками о туманные стены. Он подошёл и улыбнулся странной грустной улыбкой.
- Ты пришла.
- Ты... Ты живой? Ты не умер?.. Что это за место? - Я пыталась задать все вопросы разом, но язык не слушался. Гарик печально покачал головой, и я заметила лёгкую рябь вокруг его тела.
- Я умер. Умер, чтобы ты жила. Если бы в монтаж сел я, ты бы погибла.
- Как... почему...
- Я это знал. Узнал тогда, после... ну, в общем, после того, как кончил. - Он слабо усмехнулся, словно вспоминая. - Эта сила должна была забрать одного из нас. Иначе мы бы никогда не выбрались из этого капкана. Я решил, что пойду сам.
Я села прямо на туман, ничего не понимая. Гарик умер? Но кто тогда со мной говорит? Если он утверждает, что я жива, то где же я сама и что это за место? И почему... страшная догадка холодом обдала лицо и плечи... почему он решился пойти на этот шаг?..
- Из любви. - раздался голос в моей голове. - Он сделал это из любви.
- Пойдём, - Гарик взял меня за руку. Прикосновение было лёгким, словно облачным, но, тем не менее, я смогла сжать его руку и, затаив дыхание, последовать за ним.
Мы пришли к месту, где туман слегка рассеивался и был виден берег какого-то озера. До боли знакомого озера.
- Смотри, - шепнул Гарик. И я посмотрела.
Около уже известной нам коряги копошились семеро туристов и восьмой с небольшой видеокамерой. Было видно, как они по-пластунски вылезают из тёмной норы, ругаясь и отфыркиваясь. Слышно было плохо, но слова всё же можно было разобрать.
- И вот чё тебя туда понесло, водолаз долбаный? Все теперь в иле перемазались.
- Ну интересно же было, что там...
- Вот я слизняка увидел. И мох. Блин, сушиться теперь... надо было тебя там оставить и корягами закидать... Виталь, а ты, что, всё это снимал?
- Ну и нафиг мне тогда камера, если я не снимаю?
- Идиоты! Чтоб я ещё раз с вами куда-то поехал...
- Всё-всё-всё, в лагерь сохнуть...
- Ага, там хоть камыши сухие.
- О, а давайте так и назовём наш трэвел: "Сухие камыши Юлиярви"!
- Прикольно, давай...
- Да шевелитесь уже, улитки полудохлые...
Я, не дыша, смотрела, как ребята отряхиваются и, уже пересмеиваясь и вразнобой вспоминая свои приключения под корягой, идут к своим палаткам.
- Они живы? Или это тоже призраки, как ты?..
- Живы. Теперь живы.
- А я?
- И ты.
- Но как же...
- Т-с-с... - Гарик прикрыл мне глаза рукой. - Не волнуйся. Всё будет хорошо.
И вновь раздался голос, окруживший меня со всех сторон, голос нечеловеческий, неземной, но тот, что судит всякого, чей час пробил:
- А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.*
Гарик держал ладонь на моих глазах, пока меня не обволокла ласковая дымка и я не провалилась в спасительный сон.
* * *
- Тук-тук! К тебе можно? - Гарик, как всегда, бесцеремонно вломился в мою монтажку. Я подняла глаза. Нестерпимое чувство дежавю, как будто я всё это уже видела, как будто повторялся бесконечный какой-то сон, захватило меня. Я даже приподнялась с кресла, чтобы убедиться, что это именно Игорь Клатов стоял сейчас в моих дверях, а не яркая до невозможности галлюцинация. Слишком свежи были воспоминания, истинные ли, ложные, что перекатывались сейчас у меня в голове.
Гарик заметил моё смятение.
- Юль, ты что? Ты плохо себя чувствуешь? Давай я потом зайду...
- Что у тебя? - хрипло спросила я и поразилась внезапно севшему голосу.
- Кофе хотел тебя позвать выпить, в буфет... Юль, ты что так смотришь?
- Погоди-ка, - я выбралась из кресла и, поманив Гарика пальцем, сунулась к своему соседу Морозову:
- Серёга, у нас, часом, сейчас свет не вырубался?
Тот удивлённо покосился на меня поверх очков.
- Юль, ты переработала? Ну был скачок на пару секунд, так бесперебойники же... У тебя комп вылетел или что? Что-то мне вид твой не нравится...
- Серёжа, - я вдохнула поглубже, - сколько сейчас времени и какой день недели?
Морозов присвистнул.
- Да, мать, пора тебе отдохнуть. Восемнадцать ноль-ноль четверга дня. Ты довольна? - Смотрел он на меня слегка обескураженно.
Гарик маячил за моей спиной и тоже встревоженно таращился мне в затылок. Я медленно - очень медленно - обернулась.
На горле Гарика, чуть повыше выреза футболки, белел свежий плотный шрам в полпальца длиной.
* 1-е Коринфянам 13:13