А за окном тем временем погода портилась всё сильнее - или это просто нам так чудилось? Ветер завывал и швырял в стёкла пригоршни мелкой холодной мороси вперемешку с ветками, старые липы около проходной раскачивались и жалобно скрипели, не в силах совладать со штормовыми порывами. Мне всё больше и больше казалось, что наша фрамуга не выдержит этого шквала и разлетится на тысячи осколков, но пока что окно держалось. Нельзя было терять времени (даже если оно остановилось). Раз уж мы нащупали путь к выходу из ловушки, пора не мешкая браться за дело.
Я придвинулась к компу.
- Начну, пожалуй. Блин, а с чего начинать-то? Как-то стрёмно против сценария... куда я эту проклятую гору засуну? Рыбы-щуки... - Я бегло просматривала текст. Вот ведь паскудство: ума не приложу, куда можно было бы присобачить эти выходки со смертельным исходом. Страх куда-то ушёл, остались лишь профессиональная злость и такой же азарт. Гарик, заглянув мне через плечо, на секунду прикрыл глаза ладонью и сообщил:
- Эта тварь хочет видеть свои смерти. Пусть видит. Давай начнём с парочки общаков, а потом эту лестницу во всех видах плюс геликоптер. Как-нибудь синхронизируем и монтажно соберём. С повторами, с реверсом*, с рапидом**, как угодно. Чудится мне, весь спектакль затевался только ради этих планов. Что ж, пусть. - Дышал он тяжело, и уже не от тёмной страсти, захлестнувшей его совсем недавно, а от какого-то странного, давящего знания, что приоткрылось ему после нашего "досуга". Мне оставалось только верить и, стиснув зубы, синхронизировать картинки последнего путешествия семерых самоубийц. Когда первый план горы Воттоваара встал на секвенцию, Гарик охнул и осел на пол.
- Что? - Меня как током шарахнуло. - Гарик, что с тобой? Тебе плохо?
- Монтируй, - прохрипел он, цепляясь за ножки кресла, - монтируй, не отвлекайся. Это всё равно случилось бы рано или поздно.
- Да что случилось-то? - Мне кажется, я кричала в голос. Побледневшее, искажённое неведомой мукой лицо Клатова пугало до одури, до липкого холода рук и бешено ухавших висков. Он медленно, с трудом прикрыл глаза и прошептал, давясь словами:
- Продолжай, не останавливайся!
"Не останавливайся!"... Каких-то полчаса назад я сама шептала это, прижимая его к себе, вцепившись руками в футболку с надписью "Immortality", а сейчас он лежал, скорчившись на полу, ослабевшей рукой стирая холодную испарину со лба. Его скручивала и раздирала на части какая-то неведомая сила... та самая, что заставила рыбаков из Юлиярви безучастно брести навстречу своей смерти. И внезапно я с ледяной чёткостью, как сквозь чистейшую прозрачную линзу, увидела, прочувствовала, поняла - если я не перекрою этот безумный фильм с механической речью и бессмысленным текстом, если я не вставлю туда семь смертей несчастных, ни в чём не повинных туристов... то я увижу восьмую. Прямо здесь, в своей аппаратной, на сером холодном полу. Только в отличие от Сашки Садовникова, эту смерть я увижу своими глазами.
Меня захлестнул вязкий, глухой, нечеловеческий ужас. Никакая сила, казалось, не могла заставить меня повернуться к компу, я видела только исказившееся в неподдельной муке лицо Гарика, да его руки, судорожно цепляющиеся то за кресло с колёсиками, то за ребристую батарею. Вдруг он зашёлся жутким, всхлипывающим кашлем и, изогнувшись в конвульсии, выплюнул на пол кровавый сгусток. У меня потемнело в глазах.
- Ну же! - Его голос был уже почти не слышен из-за хриплого кашля и завываний ветра за окном. - Давай же, Юлька, давай, торопись. Я долго не продержусь...
И меня прорвало. Спотыкаясь обо всё сразу, я ринулась к мерно гудящему компу и застучала по кнопкам. Что там Харитонов говорил? Я машина? Что ж, да будет так. Женщиной я уже побыла, пора и честь знать. Теперь и вправду всё зависело от того, смогу ли я отработать как машина: быстро, чётко, не отвлекаясь ни на что, как лошадь в шорах. Руки сами вспомнили, я не смотрела на клавиатуру, только пальцы с бешеной скоростью летали по кнопкам. И вскоре профессиональная скорость, мой личный монтажный чёрт на плече, что всегда выводил меня сухой из водоворота горящих сюжетов, вскоре он вновь даровал мне безжалостную ясность рассудка и отточенные движения монтажа под эфир. Хочешь смертей, дрянь? Ты их получишь. Все семь. Всех туристов, что ты заманила к себе неведомым образом и казнила по одной тебе понятной причине. Но восьмой тебе не видать. Гарика Клатова я тебе не отдам, даже если для этого придётся сидеть с твоим фильмом до сведённых судорогой пальцев, до кругов перед глазами, до разбитой клавиатуры.
Клац-клац-клац... режиссёр монтажа временно взял верх над обезумевшей от ужаса женщиной. Я работала остервенело, до крови закусив губу, накидывая на секвенцию всё новые и новые планы лестницы в никуда и искорёженных сосен. Иногда на долю секунды я бросала взгляд на Гарика. Дышит... Хрипит, но дышит. Дверь всё ещё содрогалась от усилий бойцов снять её с петель, окно жалобно стонало от яростно хлещущего ветра, тьма в монтажке сгустилась до почти непроглядной черноты, а я всё сидела, всхлипывая и шмыгая носом, и клеила, клеила, клеила дикие планы, клеила, пока руки не свело болезненной судорогой и пальцы просто отказались повиноваться. Эти скрюченные пальцы повергли меня в неописуемый ужас. Только не теперь! Не теперь! Осталось совсем чуть-чуть, я давно не работала с такой скоростью и перекрыть осталось буквально минут пятнадцать. В отчаянии я повернулась к Гарику.
Он заметил моё движение, слабо пошевелился и с трудом сделал вдох, отчего с губ его потекла тонкая струйка крови.
- Скорее бы уже, - мне пришлось нагнуться, чтобы услышать его, - больно-то как... Юля, прошу тебя... не останавливайся, я... я скоро не смогу...
- Что же это? - Слёзы лились по моим щекам. - Почему? Мы же нашли путь...
- Найти путь и пройти по нему - не одно и то же, - Гарик с трудом разлепил веки. Глаза его были белыми от боли. - Пройди. Я уже не смогу... - И он снова зашёлся кровавым кашлем.
Что бы я не ощущала в тот момент, какой бы мертвенный ужас не захлёстывал меня, как ледяной водоворот, пришлось снова сесть за комп и вновь вести эту безнадёжную войну. Ещё немного... длинными планами... десять секунд... пять... финиш! Скорченными пальцами я нажала на "сохранение проекта"... И тут же порыв ветра невиданной силы тараном выбил моё окно.
Как в замедленной съёмке, я, окаменев, не в силах пошевелиться, наблюдала, как волна острых стеклянных ножей вылетает из треснувшей рамы и смертельным дождём осыпает Гарика, неподвижно лежащего на полу. Визг ветра могильным призраком ворвался в обесточенную комнату, и этот вой словно привёл меня в чувство. Я бросилась к Гарику, лицо которого заливала кровь от десятков порезов, один из осколков прошёл в миллиметре от правого глаза, другой распорол щёку, а третий... Третий с хирургической точностью вонзился в горло, наполовину погрузившись в уже неживую плоть. Что-то внутри меня сломалось и мир вокруг погрузился во мрак.
* - реверс - воспроизведение в обратную сторону.
** - рапид - эффект изменения длительности времени, в основном замедление воспроизведения.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/27/1160