— Вчера ты говорил, что никогда не бывал в Пустыне, — заметил Василий утром.
— Говорил, — согласился Ляух.
— А потом сказал, что видел её.
— Видел, — подтвердил квекс. — В Центральном Мире ты не найдёшь никого, кто не видел её хоть раз, разве что какой-нибудь мхом поросший хррг, вроде одного из моих воспитателей. И все туристы обязательно отправляются взглянуть на Пустыню — это же главная достопримечательность Центра. Но мы, как и туристы, доходили только вот до этого места, — Ляух остановился и указал куда-то вперёд и вниз.
Василий посмотрел, потом протёр глаза и посмотрел снова.
— Это первая песчаная река, — с гордостью сообщил Ляух. — Она, конечно, совсем узенькая, но это граница настоящей Пустыни. Это единственная река, которая течёт не к заливу, до неё не бывает блуждающих песчаных рек и вообще ничего такого. А за ней... за ней может быть всё, что угодно, — закончил он зловеще.
Это был скорее ручеёк, чем река, его легко можно было перешагнуть, но эта полоса медленно движущегося песка, по которой временами пробегало слабое волнение, производила сильное, хотя и неясное впечатление. Песок в этой странной реке был жёлтым, как и тот, на котором они стояли, а другой берег был окрашен заметно темнее, там преобладали разные оттенки коричневого с отдельными вкраплениями красного и зеленоватого.
— Смотри, — Ляух перескочил на другую сторону и зачерпнул пригоршню песка потемнее, а потом бросил его в реку. Тёмные песчинки практически мгновенно исчезли, скрывшись под светлым песком, невозмутимо продолжавшим течь слева направо. — Можешь опустить туда руку, — предложил Ляух. — Это самая безопасная и предсказуемая из песчаных рек. Но наступать туда нельзя.
Василий не хотел не только наступать, но и прикасаться к этому пугающему потоку. Однако, не желая выглядеть законченным трусом, он всё же опустил в текучий песок пальцы.
Они вошли очень легко, почти как в воду, а затем он ощутил, как руку тянет дальше — всё сильнее с каждой секундой, при этом она совсем не смещалась вбок, куда всё текли и текли бесчисленные мириады песчинок.
Вася выдернул руку, распрямился и с опаской перешагнул неутомимый поток, вечно движущийся неизвестно куда, непонятно откуда, с неведомой целью.
— Говорят, — снова подал голос Ляух, — что первая Принцесса заключила договор с Пустыней. Мы не должны тревожить её и без нужды заходить дальше этой границы, а она не будет возражать, если мы поселимся здесь.
Василий хотел было спросить, как могла бы Пустыня возражать, но язык не повернулся.
Напрасно он ожидал, что под лучами утреннего или полуденного солнца Пустыня предстанет перед ними менее живой, менее загадочной, что она окажется просто скоплением разноцветного песка, какой он хотел бы её видеть.
Утром она действительно оказалась другой, более того, она менялась постоянно, и временами ему даже начинало казаться, что он слышит её дыхание, дыхание огромного живого существа, погружённого в собственные мысли и заботы и до поры не замечающего двух крохотных букашек, ползущих куда-то по его необъятному телу. И чем отчётливее было это чувство, тем яснее он понимал, что "проползти" незамеченными не удастся.
Возможно, их уже заметили, но пока только наблюдают, спокойно, неторопливо. Ему казалось, что нечто древнее и могущественное решает его судьбу. Это должно было бы его возмутить, но возмущения не было. И сколь бы пугающей ни казалась Пустыня, она была ещё более притягательна и прекрасна — волшебная, таинственная, недоступная...
Странным показалось Василию и то, что идти было едва ли не легче, чем по траве. Он даже несколько раз пощупал песок — сухой, тёплый, легко рассыпается и не пристаёт к рукам, однако, ноги в него совсем не проваливались. По-прежнему не чувствовалось никакого особенного жара, и воздух не был чрезмерно сухим.
Кое-где попадались ползучие растения с тёмно-зелёными мясистыми листьями, их длинные изогнутые плети, лежащие на песке, почему-то производили на Василия отталкивающее впечатление. Ляух тоже косился на них с явной неприязнью. Но гораздо чаще встречались едва достающие человеку до пояса кустики-метёлки, бледно зелёные, с тонкими, трепещущими на ветру не то веточками, не то листьями. Раза два вдалеке показывался рясак. День прошёл спокойно, и Василий устал даже меньше, чем накануне.
Вечером, на заходе солнца, человек и квекс дружно встрепенулись и подняли глаза к небу. Их внимание привлёк лёгкий шелест, который, как оказалось, производили широкие белые крылья большой низко летящей птицы. По путешественникам скользнула её широкая тень.
— Это алли, — сообщил Ляух, когда тень удалилась. — Я, кажется, забыл тебе сказать, — прибавил он после паузы, — в Пустыне фантомы встречаются гораздо чаще и кажутся гораздо реальнее, чем в городе. А может, и не только кажутся... Но тебе их нечего бояться — они ведь из твоего мира, а значит, и мне тоже.
— Фантомы — это ерунда, — легкомысленно отозвался Вася, — меня больше волнуют реальные опасности — из плоти и крови, так сказать.
— Говорят, что кто-то должен охотиться на рясаков...
— Ничего себе! Представляю, какой должна быть эта тварь! Что ж ты раньше молчал? Если этот "кто-то" охотится на рясаков, он вполне может закусить нами, чтобы набраться сил для погони за этими... зелёными электричками... Оружие-то у нас какое-нибудь есть?
— Оружие? — удивился Ляух. — Конечно, нет.
Василий вздохнул.
— Ну да... у вас же договор... с Пустыней. Только я что-то ничего не слышал о гарантиях безопасности.
— Нет никаких гарантий. Но другими же не закусили.
— Может, они невкусные были, — пробурчал Василий, доставая спальный мешок, который в сложенном виде мог уместиться чуть ли не в кулаке, правда, для этого нужно было усвоить непростую науку о его правильном складывании.
Ляух наблюдал за своим спутником с некоторым удивлением, видимо, недоумевая, почему он так уверен в своей особой гастрономической притягательности.
Заснул Вася быстро, но в эту ночь ему не удалось спокойно отдохнуть.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/11/05/1595