Жена, негро и клещ
Мне посчастливилось побывать на одном из последних выступлений Вольфа Мессинга. Года за два до его ухода.
Интерес к оккультному я подхватил явно не через генетику. Потому, что у мамочки отношение к паранормальному было просто засвеченным негативом. Ее неприятие поддерживалось такой энергетикой, какая моему, в то время еще очень юному, организму была недоступна. Доброжелательным нейтралитетом отца было можно легко пренебречь.
Именно поэтому, когда однажды я прибежал домой с лекций, мне было сказано не переодеваться, а быстро съесть бутерброд. Потому, что появились два билета на «этого гастролирующего шарлатана».
К сожалению, «материнские слова не пробивают стоеросовую лобовую броню. Поэтому, молодой идиот не должен упускать редкий шанс самому на все посмотреть и наконец отречься от ереси».
«Балаган для дураков» начинался через час.
Первое отделение прошло в формате характерном для большинства выступлений медиумов. Гипноз, угадывание желаний, поиск в зале людей и предметов.
Это действие никого из нас двоих не заставило поменять позиции.
Да, было невозможно аргументированно оспорить тезис, что все разыграно с помощью «подставных клоунов». Но и моя «стоеросовая лобовая» не оскудела.
Родительницу такой результат привел в неистовство.
В перерыве она озабоченно металась по фойе филармонии, как голодная тигрица по кондитерскому отделу... «Так, я покупаю в киоске журнал «Moscow News» и пусть этот шут догадается расписаться на нем!»
Второе действие началось с оживленной передачи на сцену записочек. Погруженность в происходящее всех присутствующих чувствовалась почти на физическом уровне.
Бумажек было много. Они плыли прямо через зал и по проходам. Иногда стремительно. Иногда отвлекаясь, чтобы подобрать попутчиков.
Скоро стало ясно, что большая часть этого потока стремится к своей цели напрасно.
Одну женщину в зале такая ситуация не устраивала. Ей нужно было спасти ребенка. Дурачиться с очередностью она не могла.
Мама встала и, лаконично извиняясь перед сидящими, достигла прохода. Двинулась по направлению к сцене.
Очевидно, такое возмущение пространства Мессинг ни визуально, ни энергетически пропустить не мог. Также не мог не сообразить, что отступать ему некуда.
Он сразу накрыл взглядом приближающуюся даму, несомненно выделив ее в толпе простых курьеров.
Когда их разделяло метров пять, маэстро, с некоторым трудом, но без колебаний, преодолел несколько ступенечек, ведущих со сцены...
- Здравствуйте.
- Здравствуйте.
- Давайте.
- Что давать?
- Давайте-давайте...
Кавалерийский наскок не проходил. Вольф Гершкович, очевидно, плохо представлял, с кем имеет дело.
- Что вы хотите, чтобы я вам дала?
Маэстро улыбается. С серьезным лицом.
- Откройте сумочку.
- Зачем?
Может быть Мастер заскучал. Или устало подумал, что и так не успеет удовлетворить всех вопрошающих...
- Откройте.
В его тоне что-то неуловимо изменилось. Впрочем, умение владеть голосом – базовый навык любого артиста. Главное не это. Я увидел и почувствовал, что мама потеряла контроль над своим телом. Движения рук неуловимо замедлились и потеряли легкость послушания собственной голове.
Она открыла сумочку...
- Дайте мне журнал.
Ни вопросов, ни возражений.
Не дожидаясь достает сам. Расправляет. Слегка разглаживает. Расписывается. Возвращает в плохо слушающиеся руки.
- Вы этого хотели?
Очень тихое – «да».
- Инна, было очень приятно познакомиться. А сейчас идите к сыну.
До самого дома мы не произнесли ни слова.
У меня не осталось сомнений, что нет смысла переводить жизнь на пожирание никому не нужных, мертвых знаний. Я создан, чтобы в каком-нибудь тибетском монастыре изучать тонкости медитации, глубины какой-нибудь жутко эзотерической философии. И вообще: хватит засевать поле своей души университетскими лопухами точных наук!
От немедленного побега спасло то, что мой новый весенний роман находился в самом разгаре. Сколько ему было отпущено жизни я не знал, но захлопнуть недочитанным не мог. И следующий не смог. Ну не получались у меня стремительные росчерки в эндшпиле. И паузы не получались. Этот библиотечный дурман...
А Монастырь поощрял к неспешному прожектерскому благодушию. Тем, что никуда не убегал. Они все где-то стояли, как вкопанные. Убегал незаметный Хронос.
Чем все кончилось? Семьей, работой, взрослением. Обычным путем мудрствующего обывателя.
Что осталось от юношеских мечтаний?
В смысле философском... Научился видеть немного глубже, чем показывают глаза, и верить откопанному.
В смысле эзотерическом... Так перекатывать в ладонях чужие мозги, как это был способен делать маэстро Мессинг... На это никогда даже не замахивался. Но промывать свои собственные с помощью разных психоделических методик - любил. Просто для удовольствия. Хотя, однажды, когда супруга, сама того не заметив, приобщила меня к христианству, эти техники пригодились вполне утилитарно.
Впрочем, если быть точным, я всегда был (и остаюсь) атеистом с легким буддистским уклоном. А искусственно приобщенным оказался всего-то к одному христианскому тезису...
О том, что моя очередная интрижка раскрыта, жена сообщила в маленькой и очень уютной кофейне.
Момент выбрала со знанием дела, подловив меня умиротворенным и беззащитным.
Сама супруга тоже пребывала в замечательном настроении. По крайней мере, подала это именно так.
Мне было сообщено, что ей «наконец по-настоящему надоела моя всеядная полигамность». Что я ее могу считать кем угодно, но сама она себя считает ангелом. Поскольку все эти годы проявляла терпимость к моим порокам далеко выходящую за рамки человеческих возможностей.
Ее жизненный опыт показал, что даже идеальная пара – например, такая, как мы – не всегда может прийти к общему этическому знаменателю. Поэтому в данный момент она больше не пытается, как бывало, вывести мужа на свет истинных моральных ценностей.
Что бы там ни говорили, лично она считает идиотизмом бездумную уравниловку полов. Поэтому легко отказывается от привилегии самой менять колеса на нашем авто или от возможности иметь сорокасантимеровый бицепс. При этом и мне не ставится в вину, что не родил в семье ни одного ребенка и ни разу в жизни даже не подумал затеять генеральную стирку.
Однако, кому-то из присутствующих полезно осознать, что дискриминацию в авантюрно-эротических вопросах супруга далее не потерпит. И своими «законными правами» в этом аспекте супружеского бытия более пренебрегать не намерена (интересно, какой свод законов имеется в виду?).
Поэтому, как только я спутаюсь со «следующим легким увлечением, ничем не угрожающим нашей семейной идиллии», она тоже вкусит с Древа Познания. Слава богу, садов и Змеев вокруг хватает.
Но волноваться не стоит, поскольку дразнить меня этим она не будет. Коль скоро я милостиво не перегружаю информацией ее психику, то и она сделает все возможное, чтобы я не свихнулся.
Все было произнесено бесстрастным тоном веселящегося индейского вождя. Забавно, но именно с этой интонацией мне было сказано неделю назад: «Если ты опять будешь сушить моим феном свою эпоксидку...»
Во время последнего тезиса у меня с тарелочки бестрепетно изъяли клубничину. Сопровождалось это наглым затуманенным взглядом в упор.
Однако, было бы ошибочным расценивать такое поведение как вызов или желание поиграть в гляделки.
Это было сообщение. Серьезное. К счастью, очень редко нами употребляемое. Дословно переводилось так: "Кончили трепаться. Действительно кончили! Слушаем внимательно. Повторять не буду".
В данный момент просто обостряли мое восприятие. Мадам хотела быть уверенной, что понята правильно, до конца и всерьез. Что мне даже в голову не придет затевать бесполезную дискуссию.
Мой, умудренный жизненным опытом, взгляд вынужденно кивал. Он был умудрен жизнью именно с этой дамочкой.
Бесшумность и мягкость хода нашего общения никого не должна вводить в заблуждение. Только что мне была навязана репарация. Я уже не смогу сказать, что до моего сведения не доводилось, или, что забыл.
Опыт показал, что такие договора мы принимаем к пожизненному исполнению. «Мы» – потому, что иногда в упор смотрю я и тогда «понимать» должна уже моя богоданная.
Прошло много лет. Мы так и остались идеальной парой.
Мне, естественно, пришлось многократно усилить бдительность в моменты, когда обуздать рефлексы, неизвестно кем в меня засунутые, было невозможно. Но ведь если яблоньке привит черенок помидора, ее нельзя осуждать, за то, что по осени она будет истекать томатным, а не яблочным, соком?!..
Впрочем, моя осторожность, видимо, дала результаты, поскольку лекции на темы морали мне больше никогда не читались.
«Много лет» – это временной отрезок. Как всякий отрезок он имеет начало и конец. В конце, как только что говорилось, мы осознали, что всю жизнь были идеальны. Но в начале, после кафе...
Не было ни малейшего повода воспринимать все сказанное, как шутку.
Кроме того, замужние дамы, с которыми иногда выпадало соприкасаться... обнаженными телами, были, почти всегда достаточно умны и дружелюбно-честны. Их откровения относительно своих сильных сторон, слабостей и просто повадок, спокойствия не добавляли.
Что такое вырвавшиеся из-под контроля обезумевшие фантазия и ревность объяснять не нужно.
Разрушается многое вокруг. Не исключение и сам потерявший контроль.
С одной стороны.
С другой - это прекрасное двухкомпонентное топливо для тех, кто предпочитает жить на кресте. Упиваться тончайшим чувством погубленности жизни. Сладчайшим нектаром возможной мести, собственной непонятости, несправедливости Судьбы и... ссученности всех баб. Какой это деликатес - оттенять своим мученическим совершенством дефективность безнадежно падшего человечества. Включая очень близких - когда-то - людей.
Но я был разработан под другой энергоноситель. Кресты и чернуха мне не давали ничего, кроме синяков под глазами и несварения. Я должен был питаться позитивом.
Что делать? Заранее убиваться в полную силу по поводу неизбежного адюльтера? Изводить жену? Но я не могу изводить заранее, пока еще не пойманную. А может быть я окажусь очень изворотливым и тогда она сохранит супружескую невинность? А вдруг не окажусь? А вдруг от меня вообще ничего не зависит?..
Колебательный контур со сверхпроводником замкнулся. Система охлаждения не справлялась. Перегретый Осциллятор дымил и, видимо... беспокоил Небеса. Потому, что именно оттуда раздалось...
- Сын мой, ты жаришься в адском пламени и сей огонь тебе не обуздать.
- Почему?
- Пылают твои сомнения. Они испепеляющи и неистощимы.
- Почему?
- Потому, что Сомнения убиваются только Гарантией. Но Гарантий нет. Даже я не знаю, что бабе может взбрести в голову и почему.
- Спаситель, просвети – что делать?!
- Рвать Контур.
- Как?!
- Я уже говорил как, двоечник.
- Будь ласков, повтори для неразумного!
- Не вглядывайся в будущее – оно может не наступить в том виде, в котором ты его ждешь. Не оглядывайся на прошлое – оно уже прошло. Тупо таращась вперед и назад ты теряешь единственное, что у тебя действительно есть – настоящее. Живи здесь и сейчас. Только.
Я так и сделал. Получилось не сразу. Но – получилось. Пустые переживания ушли. Мало того – почему-то пришло ощущение полной свободы. От всего внешнего. Очевидно, не заметив, сделал что-то еще. А может быть, это фундаментальное свойство умения жить четко между прошлым и будущим.
Потом подставил плечо Шри Раджниш...
«Традиционный брак – это парные кандалы. Дай ей настоящую свободу – только тогда действительно освободишься сам.
Любовь – это Энергия. Она течет в тебе. И рождается в тебе. Людям только кажется, что их счастье приходит извне.
Любовь можно как истощить, так и преумножить. Чтобы преумножить – сделай ее безусловной, не направленной на конкретный объект. Ее станет много. Тебе будет просто необходимо ее изливать. Неважно на кого. Тебе ничего не будет нужно взамен. Это и есть настоящая свобода».
Я так и сделал. Получилось не сразу. Но – получилось.
Из меня лилось на жену, дочек, друзей... На врагов. Но поскольку враги со своими проблемами мне неинтересны, то около них я долго не задерживался и они оказывались лишь слегка окропленными.
Свой фонтан я привез в Америку. По специальности он не устроился. Однако, благодаря добротным познаниям в математике, физике и химии, получил привилегию закончить годичные курсы, после чего начать работать в области изотопной медицины.
Именно поэтому из моей госпитальной гамма-камеры сейчас выдавливалось угольное «нечто» весом в сто восемьдесят килограмм.
Масштабы, конечно, впечатляли. Однако создавали ряд проблем для Нечты и одну для меня.
Его проблемы, естественно, связаны со здоровьем. Моя – с тем, что ему будет нужно помочь сесть. Само оно на столе шириной в сорок сантиметров не сядет.
Некоторые «нечты» хоть как-то стараются проявить добрую волю. Пусть предел их возможностей – лишь легкое напряжение того из чего они состоят. Но даже это придает им хоть какое-то подобие твердого тела. А попробуйте что-то сделать с целлофановым мешком наполненным водой и весом под два центнера? Относительно постоянные очертания имеет только маленькая головка, приделанная где-то сверху. При этом мешочек может достаточно резво оплыть на пол с любого края стола.
Обычно «такое» сажают вдвоем. Я справляюсь один, но лишь потому, что многие годы работаю в зале с тяжестями.
Правда, последнее время начинает заявлять о себя поясница. Иногда успокаиваю ее сам. Иногда приходится навещать специалиста, чтобы расставил позвонки по местам. Правда, «специалист» – сказано сильно. С этой работой справляется такой же натасканный ремесленник от медицины, как и я. Справляется за пять-семь минут. Потому, что за те тридцать долларов, что платит ему за визит страховка...
И вот сейчас: смотрю я на свою «гориллицу» и мучает меня предчувствие, что она и клеточкой не шевельнет. Стрельнула в меня глазками из темных глубин под надбровными дугами – и хватит. Потому, что напрягаться хлопотно. Потому, что не хочется. Потому, что оно считает, что раз такое болезное дотекло до госпиталя, то всё остальное – не его проблемы. Абсолютно всё. Абсолютно не его. И то, что после каждого такого визита я становлюсь расистом немного больше – ему по фиг.
Все бы ничего, да именно сегодня спина слегка кокетничает, Ну, да ладно. Завтра загляну к костоправу – поможет.
Но идти пришлось сразу после работы.
На следующее утро выяснилось, что в этот раз помочь он не смог.
Ладно, дам еще денек – может проморгается.
Не проморгалось.
Сегодня пятница. В выходные что-то поделаю, погреюсь, потянусь. Посмотрим.
Насмотрелся...
Субботу и воскресенье пришлось сидеть на диете: убойное обезболивающее каждые четыре часа. Это в мой-то чистый организм, который за всю жизнь съел, может, десяток таблеток.
С точки зрения потери веса, фармокопея работала блестяще. В остальном же успехи были почти незримы. А с двух ночи до восьми утра приходилось без затей маршировать по темному дому. Ни сидеть, ни тем более лежать, было невозможно и пары секунд. Очевидно, таблетки считали, что в это время отдыхать должны они.
Жилы мерно мотались на лебедку.
В понедельник о работе не было и речи. Пришлось безотлагательно идти уже к Марку. Специалисту, который знал что делать, если семиминутный шаманский танец не помогает.
Однако, через полчаса положенное чувство триумфа Марка не посетило.
Последовало немногословное удивление настоящего профессионала. К тому же, нашего хорошего друга.
- Так, сейчас немного потерпим – я обколю поясницу. Это, чтобы спать. Освобождение от радости труда на благо Америки на неделю... У тебя есть столько больничных?
- Кажется, есть.
- Ну и хорошо. До пятницы мучать не будет, а в пятницу – ко мне. Надо разобраться что происходит. Потому как с тем, что я у тебя прощупал, таких пыток быть не должно. Прямо от меня сейчас идешь на рентген. Но рентген ничего серьезного не покажет. Поэтому на послезавтра я тебе даю направление на магнитно-резонансную томографию. К визиту результат будет готов.
- А почему нельзя сразу на томографию?
- Без предварительного рентгена страховка томографию не оплатит. Все, свободен. Поцелуй за меня Оленьку.
Спать, однако, опять не довелось. По ночам боль не таясь обживала поясницу. Иногда прогуливалась вверх-вниз.
Наутро пришлось позвонить Марку и поинтересоваться нельзя ли сделать что-то еще до пятничного визита...
- Принимай двойную дозу обезболивающего. За пару дней ничего с тобой не случится. То, что оно гуляет влево-вправо и не отдает в ноги, обычно, это хорошо. Обычно, это значит, если какой-то нерв и придавлен, то не намертво. Но вот вверх-вниз не должно. И уж, тем более, не может усиливаться по ночам. Поэтому, до результатов томографии ничего сказать не могу.
- Совсем ничего? Ты же такой умный.
- Подобная фигня может вызываться рядом причин, совершенно не относящихся к позвоночнику. Повторяю: до пятницы – ничего.
И вдруг...
Память, смилостивившись, выщелкнула свою монетку. Та, бешенно крутанувшись в голове, насмешливо встала на ребро.
Два года назад боли в спине начались внезапно. Такие же, не дающие спать по ночам. После того, как температура тридцать девять продержалась три дня и три бессонные ночи, жена сумела вытолкать меня к врачу.
Тот стильно провел входной контроль. Обаятельно констатировал, что, скорее всего, какой-то вирус. Выписал антибиотик. Рассказал, что в прошлом году вывозил на бега двух своих борзых и тоже схватил что-то похожее.
Волноваться не стоит, но... Он, конечно, не надеется видеть меня пару раз в год, однако, хотя бы единожды – обязательно. Одно посещение в пять лет – преступное легкомыслие.
А почему бы и нет? Разбирается с пациентами он быстро – за время общения не успевет выпить стаканчик кофе, даже жадно глотая и обжигаясь.
После того, как в последующие два дня ничего не изменилось, жена пристегнула поводок к ошейнику и поволокла меня в неотложку.
Поскольку в подобных заведениях пришедший проводит четыре-пять часов, то ему сразу же предлагается комфортная каталка и местечко в приемном покое, среди собратьев по визиту.
Я объяснил, что лежать не могу.
Мающийся перед глазами визитер мешает персоналу раскладывать остальные фантики.
Мне дали что-то слегка наркотическое. Зачем-то поставили капельницу. Сделали незаметным.
В течение положенных пяти часов госпитальные механики что-то замеряли, брали кровь для чего-то, а потом еще куда-то... почему-то. Предложили бесплатно провериться на СПИД. Выяснили, что у меня аллергия только на подобное медицинское обслуживание. Шумов в легких не обнаружили. Кардиограмма тоже ничего не показала.
В конце концов нам сообщили, что жизни ничего не угрожает. А выяснять какие именно мелочи портят мне настроение они не имеют физической возможности.
Антибиотик не выписали, поскольку я и так его пил уже два дня. Если не станет лучше, нужно идти к своему лечащему врачу.
Объяснил, что нахожусь здесь именно после визита к последнему.
Ну, тогда можно снова прийти сюда.
На мой вопрос что они смогут еще сделать в случае повторного визита, ответили, что пока не знают. Могут только сказать, что свободней не будут, но пачку бумаг второй раз мне заполнять не придется.
Оказавшись дома, разъяренная жена влетела в интернет. От меня требовалось обеспечение кофе и бутербродами.
Через два часа...
- Так, родной – у тебя Болезнь Лайма.
- Да?
- Чтоб ты даже не сомневался!
Оля очень серьезный программист и к легковесным заявлениям не склонна.
- В той пачке бумажного дерьма, которым нас снабдили, есть до хрена всего, кроме анализа на Лайм. Хотя у них же на стене мы читали, что в это время года они должны делать этот тест при малейшем подозрении.
- Но они же не виноваты, что у них даже малейшего не оказалось. Дай глянуть.
- ...
- Да, похоже. Но ты посмотри – около места укуса должно быть очень характерное воспаление.
- А ты почитай, вот здесь очень характерными буквами написано, что кожных признаков может и не быть. А вот высокая температура, усиливающиеся к ночи мышечные боли...
- Типичный инкубационный период – две-три недели. Получается, что меня куснули как раз во время последнего похода.
- Когда ты с новой линзой как лось по кустам носился.
Данное заболевание происходит от укуса определенного вида клещей. Почти невидимых глазом.
Обнаружена эта зараза была в середине семидесятых. В окрестностях небольшого городка Лайм, в штате Коннектикут. Непосредственном соседе штата Нью-Йорк.
Изучение ареала обитания показало, что Лайм был не только местом обнаружения, но и эпицентром распространения. Народная молва – народ, естественно, американский – упорно считает, что эти чудища сбежали из бактерологической лаборатории, расположенной именно в этом городке.
На ранних стадиях, проявление достаточно разнообразно, но всегда весьма болезненно. Я получил то, что получил. В общую схему укладывается вполне.
Лечится специальным антибиотиком. Специальным!
Упущенная болезнь может иметь последствия весьма плачевные, вплоть до совсем печальных.
Через час мы снова были в госпитале.
- Добрый вечер. Вы вернулись? Что-то забыли?
- Это вы забыли взять взять у моего мужа анализ крови на Лайм.
- Секундочку. Дайте войти в компьютер... Да, действительно – мы не брали. Мы взяли на...
- Я дома прочитала обо всем, на что вы взяли. А нужно было еще на Лайм.
- Мадам, почему вы так решили?
- Потому, что у вас вон на той стене висит памятка: «Брать при малейших подозрениях».
- У вас есть какие-то основания подозревать это заболевание?
- Я хоть что-то подозреваю. Вы, извините, по-моему, вообще не понимаете что происходит. Ни вы, ни наш основной доктор. Вы выпустили нас не сказав ни единого вразумительного слова!
- Мадам имеет отношение к медицине?
- Мадам переживает, что в Нью-Йорке никто не может оказать помощь ее мужу. И поэтому мадам очень раздражена.
- Но, видите ли... второй визит за день... страховка...
- Если мы сделаем анализ в другом месте и он окажется положительным, госпиталю это обойдется намного дороже.
- Если мадам считает, что это целесообразно...
- Да, считаю. Причем считаю за вас. Вы должны были это сделать с самого начала! А не держать нас пять часов и неизвестно за что "бомбить" страховку.
Нас отпустили через двадцать минут.
Через четыре часа, в одиннадцать вечера, позвонили и тоном... эти интонации мне не описать... сообщили, что результат положителен (вирус присутствует) и мне на завтра на девять утра уже назначен визит в специализированную клинику к узкому специалисту.
Узкий Специалист был счастлив, что мы (очень приятно, что он упоминает мою жену очень уважительно и во множественном числе) сразу перехватили заболевание. Просил не сетовать на коллег из неотложки, поскольку работа там... Ну и так далее.
Сорок две таблетки. На три недели.
Однако уже на следующее утро жизнь снова была беспечальна и прекрасна.
- Марк, отбой. Ты свою работу сделал замечательно, но у меня Лайм. Второй раз. Сбило с толку, что не было температуры. И то, что рецидив после первой пролечки бывает редко. Всё! Выписывай антибиотик. Я вспомнил эту боль.
- Ты прямо так уверен?
- Без сомнений. Выписывай быстренько. Я уже неделю не сплю.
- Диктуй адрес аптеки на которую выписывать.
- Марк? Ну что – пациент оказался прав. Ночь еще ворочался, а сейчас – ни следа.
- Так сразу?
- В прошлый раз тоже через несколько часов отпустило.
- Ну, что ж – замечательно.
- Мне сегодня на томографию можно уже не идти.
- Да уж будь добр – сходи.
- Зачем?
- Затем, что рентген показал увеличенную селезенку.
- Ну, если чуть-чуть – и что? Может, как раз, от Лайма?
- Если от этого, то я смогу защитить солидную диссертацию. Ладно, короче... Ты не единственный пациент и у меня нет времени препираться по телефону. Сегодня на сканирование, в пятницу – ко мне. Тем более, что все равно нужно взять кровь на этого клопа.
- Все, кровь отсылаю. Теперь о снимках. Томография показала, что у тебя в селезенке опухоль. Большая. Но волноваться не стоит. Мы пока не знаем что там такое...
Вот, значит, как. Ну, что ж, земной путь всегда заканчивается тем или иным образом.
Это ты не знаешь «что там». Для меня картина ясная. Не потому, что медик или что-то чувствую. Просто мне давно известен собственный Коэффициент Везучести.
- Я тебя считал слегка перестраховщиком. Надо же... ошибся. Что следует дальше по этому сценарию?
- Я тебе даю направление к онкологу. Еще раз повторяю – пока волноваться рано.
- Да я, собственно, и не тороплюсь.
Не знаю, как положено воспринимать подобную информацию, но я просто принял к сведению. Без паники и даже без ухудшения настроения.
Через несколько дней с легким удивлением отмечу, что спокойствие не было стресс-синдромом. Это что-то другое. Занятно.
- Вас направили ко мне потому, что у вас обнаружена опухоль. Чтобы двигаться дальше, необходимо определиться с ее природой. Увеличения лимфоузлов пока не вижу.
Учитывая специфику органа, мы имеем две возможности. Итак...
В селезенке находится большое количество кровеносных сосудов. Любое вторжение, включая биопсию, чревато осложнением в виде кровотечения. Однако, ситуация облегчается тем, что имеется тесное взаимодействие селезенки с костным мозгом. Поэтому, можно попытаться просто взять пункцию костного мозга. Если проба окажется положительной, то-есть злокачественные клетки обнаружатся, то все вопросы снимаются. Опухоль рассматривается, как злокачественная и дальнейшее лечение определяется, исходя из этого.
Если пункция даст отрицательный результат, то тогда, все же, потребуется биопсия непосредственно органа.
- Если вы считаете пункцию целесообразной... в конце концов специалист вы, а не я... Давайте так.
- Процедура занимает пятнадцать-двадцать минут. Делается под местным наркозом и поэтому сопряжена с кратковременными, но достаточно болезненными ощущениями.
Сидящая рядом жена делает движение, как будто ей неудобно сидеть. Хотя кресла в офисе просто чудесные.
- Когда это можно сделать?
- Можно сейчас. Я делаю это прямо в офисе. Пункция берется из крестца.
- Зонд пробивает кость?
- Представьте себе. Болезненность будет чувствоваться в момент прокола кости и внедрения в костный мозг. В процессе откачки пробы все будет намного легче.
- Ну, что ж..
- Тогда, сестра начинает вас готовить, а вашу супругу я попрошу подождать в холле.
Процедура, действительно, заняла полчаса. Секунд пятнадцать были весьма неприятны, но не смертельны.
Результат оказался отрицательным.
В данный момент я лежал на правом боку в специальном боксе. Вокруг жужжало шесть человек.
Опять местная анестезия. Зонд входит не то сбоку, не то со спины. Ощущения знакомые.
Валяться на столе пришлось час.
- Оль, привет! Машину сегодня не сделают потому, что детальки нужно заказывать прямо у хондовских дилеров. Те, гады, ломят, конечно. Ну да что сделаешь – в обычной продаже их нет. Но мы, ведь, сегодня никуда не идем?
- Сколько будет стоить?
- Сотен пять.
- Врешь.
- Точно?
- Точно-точно. Так сколько?
- Ну... семьсот.
- Ну опять же врешь!
- Не знаю... может быть. Но дело не в этом. Мне сейчас позвонил докторишка по поводу биопсии. Нужно было идти к нему с коньяком. А так – нарыл лимфому.
- Я знаю.
- Откуда? Биопсия должна была обрабатываться неделю...
- Оттуда.
Вопрос мой, на самом деле, абсолютно дурацкий. Жена работает в Отделе Информационных Технологий медицинского центра, в котором меня и препарировали. Она просто вошла в мой файл.
- Ну и ладно: сам нарыл – сам пусть и выкручивается. Я пока хоть почитаю что это такое.
- Я уже почитала. Будем лечить.
- Классненько. Тогда займусь чем-то полезным. Сколько мне там осталось?
- От и до.
- Я приду домой раньше тебя и сразу помою посуду. Если еще нужно что-то успеть – дай знать.
- Ты, главное, не вибрируй. Это лечится. Будем тебя спасать.
- Я похож на вибрирующего человека?
- Иногда ты вообще на человека не похож. Не вибрируй.
- Ладно, короче – говорите что, да как. Что в человеческих силах сделаю. Большего не просите. С таким диагнозом – не до вас.
- Он что-то сказал? Что следующее?
- Секретутка назначила на понедельник позитронную томографию. А через неделю – встречаемся с докторишкой и решаем что делать.
Пять вечера. Я только что вышел с томографии. Стоим с женой на углу Третьей Авеню и Тридцать Четвертой Стрит. Вертим носами. Ловим откуда идут самые вкусные и близкие запахи. Я ловлю немного активней, поскольку ничего не должен был есть после вчерашнего ужина.
Вообще-то, для меня отсутствие пищи – не проблема. Три дня на воде выдерживаю без малейших усилий. Аппетит просто и мгновенно отключается. Но когда можно чем-то полакомиться – он возвращается. Как будто никуда и не уходил.
Носы привели нас в маленький мексиканский ресторанчик. Здесь все очень вкусно и остро. Правда, из питья только мексиканское пиво. Но – хорошее.
Пить нужно из бутылок. Бокалы принесут только, если попросить. Но – красивые.
Можно не торопиться. Время еще есть. В том смысле, что вечером слушаем «Тангейзера».
Еду готовят. Холодное пиво с лимоном приносят сразу. Наливаю жене. Себе. Она показывает, что хочет чокнуться.
- За то, чтобы у нас все было хорошо.
- Давай за это.
Перед процедурой мне просто сказали, что сканировать будут от шеи до середины бедра. Больше никакой информации. Но я сам работаю в этой области. Понимаю, что будут не только определять точные размеры опухоли, но и проверять на наличие метастаз.
Все, что понимаю я, понимает и Оля.
- После того, как переживем все это, нужно будет переходить на диету. Мясо понемногу исключать.
- Начиталась умных вещей. А как мой спортзал? А как я тебя удовлетворять буду?
- Чтобы хоть как-то удовлетворять, ты, прежде всего, должен хоть как-то быть. А если удовлетворять именно меня, то должна быть и я. На тебе лежит ответственность за две жизни. Без тебя я не останусь.
- Фараона погребли с любимой женой и любимым, почти новым, минивэном. Слуг не тронули по причине отсутствия.
- Смейся, смейся. Дети взрослые. Я уже все продумала.
Смотрит в упор. Не мигая.
- «Продумала». Неужели ты рассчитываешь, что в доме, где живет такая дура, я оставлю патроны? Придется травиться старой колбасой. Или предвыборной платформой Демократов.
- Республиканцы лучше?
- Пусть маленькая, но есть вероятность, что от них просто пронесет. А вот после Клинтонихи - даже контрольный выстрел не нужен.
- Ладно, хватит. Давай за то, чтобы все обошлось. Кстати, Вагнера в зале я еще никогда не слушала.
- Только Вагнера? А я много чего еще не слушал.
Не совпади день в день начало острой фазы Лайма с легкой травмой спины – Марк не был бы сбит с толку. Я вообще бы к нему не попал. Снимки не были бы сделаны.
Отрихтованная мастеровым спина ушла бы в одну сторону. Инфекция, со второй попытки добитая американским лекарственным бизнесом – в другую. Верность мне сохранило бы что-то невидимое. «На ранних стадиях диагностируемое лишь случайно».
Но что меня действительно занимает и чему не могу найти объяснения...
Никак не страдает моя жизнерадостность. Никак. Почему?
Измученность невзгодами, болезнями, отсутствие семьи, друзей, эмоциональная неполноценнсть, шизофрения... восторг от возможности погибнуть за Родину, за Веру...
Это давало бы хоть какое-то объяснение.
Но – нет, нет и нет! Я – счастливй, здоровый, психически более, чем уравновешенный, человек. Не верю ни в Президентов, ни в Родину (если бы она была достойна доверия, меня бы не было в Америке) ни в Веру. Верю только в свою семью и друзей, в каких бы странах они ни жили.
Допускаю, но не более, что реинкарнация с Царством Божиим, возможно, и существуют.
Слияние с Верховным Божеством... Таких плотных контактов с незнакомыми я избегаю.
Получается, мне незачем торопиться отсюда, и нет уверенности, что кто-то ждет там.
Тогда почему?
Неужели настолько освоил технику Только-Здесь-и-Сейчас? Полагаю, что для меня этот переход легче, чем переезд на новую квартиру, поскольку паковать ничего не нужно и повезу не я?
Почему?
А может, Шри Раджниш со своей «безусловной Любовью-Энергией»? Которая, если льется из тебя – мой случай – делает наличие-отсутствие внешнего мира вообще неразличимым?
А, может быть, я существую не в своем теле, но равномерно распределен в Семье, включающей жену, дочек с их семьями и внучку? Семейка, кстати, еще та. Каждый камешек намертво сцепился со всеми остальными, не ограничиваясь ближайшими соседями. Выпадение из монолита засохшей банановой шкурки просто ничего не значит. По крайней мере для меня.
А, может быть, когда-то не помыл руки и это, все-таки, шизофрения?
Лог (эпи)
Результат томографии будет дня через три. По большому счету, это ни на что уже не влияет. С моей биопсией селезенку нужно удалять. Это, слава богу, пока еще позволяет сохранить объект в целом. Объект – это я.
Сейчас иду в солидный университетский госпиталь знакомиться с хирургом, рекомендованным онкологом.
- Здравствуйте, проходите. Доктор Лейбовиц мне уже звонил. Я посмотрел ваш файл. Вас интересуют наши дальнейшие действия?
- Вас это не должно удивлять.
- Да-да, конечно... Вы уже знаете, что пораженный орган придется удалить. Полностью. Процедура рутинная. Мы это делаем достаточно часто. Операция проводится лапароскопически. Прямо внутри тела режем селезенку на мелкие кусочки и вытаскиваем их через небольшой разрез. Вы проведете два-три дня в госпитале, неделю дома – и все.
- Каковы последствия операции?
- Весьма незначительные. Селезенка является второстепенным органом иммунной системы. В основном она защищает от инфекции легкие. Единственное чего вам в будущем стоит опасаться – пневмонии. А все остальное... В общем, ваш образ жизни, по сути, не изменится. Нужно будет немного старательней избегать инфекций и перед поездками в экзотические страны делать серию профилактических прививок. Это совсем необременительно, поверьте. Согласно нашей многолетней статистике прогноз весьма благоприятен. Вопросы?
- Пока все ясно.
- Окей! Идем дальше. Перед операцией нужно сделать стандартную вакцинацию. На это уходит, примерно, месяц. Сегодня вторник... Подойдите к моей ассистентке и назначьте первую прививку, от гриппа, на пятницу. С ней же составьте расписание остальных инъекций. Было очень приятно познакомиться.
Пятница.
Ваша фамилия... да, вот вижу... пройдите в этот бокс, пожалуйста. Сестра будет с вами через пару минут. После процедуры доктор просит вас зайти.
- Здравствуйте. Вы просили меня зайти?
- Да. С процедурой все нормально?
- Прекрасный сервис.
- Качество обслуживания – наша отличительная черта. Теперь о том, почему я попросил вас зайти. Наши планы немного изменились.
- Операция не нужна?
- Замечательно! Чувство юмора помогает при любых недомоганиях... Вчера я получил вашу томографию. Селезенка увеличена в два раза. Это значит, что лапароскопия не подходит. Операция будет полостной.
- Что это меняет для меня?
- Общая анестезия вместо местной... Вы нормально переносите общую анестезию?
- Последний раз лет двадцать назад... Нормально.
- Вот и хорошо. В госпитале вы пробудете неделю или чуть больше. Потом отдохнете дома столько недель сколько дней находились у нас. На долгосрочный прогноз это не влияет.
- А на краткосрочный?
- Немного вырастает вероятность послеоперационных осложнений. Совсем незначительно. Зато после операции мы получаем пораженный орган не по кусочкам, а целиком. Это нам позволит идеально представить что же с вами было и гарантированно подтвердит правильность диагноза.
- А бывает, что не подтверждает?
- Что не подтверждает?
- Правильность диагноза.
- Крайне редко. За тридцать пять лет что я оперирую могу припомнить всего несколько случаев. Не волнуйтесь. До свидания. Следующий раз мы с вами увидимся в день операции.
- До свидания. Спасибо.
Среда. Сделана последняя прививка. Взят последний анализ крови. Мое спасение назначено на грядущий вторник.
Вечер...
- Ну, вот и все. Вкололи на посошок. Во вторник стану на кусочек меньше.
- Уверен?
- А ты нет?
- А я нет.
- А поподробней?
- Днем я сразу залезла в твой анализ крови.
- Не опрокинула пузырек?
- И увидела, что LDH («ЛДГ», лактатдегидрогеназа, прим. автора) у тебя упала до трехсот. То-есть – почти норма. А ведь это один из двух главных симптомов при твоей лимфоме – LDH и размер.
- Ну и...
- Не может этот параметр уменьшаться если у тебя то, что они говорят.
- Ошибка в диагнозе?
- Подозреваю.
- Ну а размер?
- Два месяца назад, когда снимки заказал Марик, селезенка была увеличена в три раза и LDH была девятьсот. Потом ты начал пить антибиотик от лайма. Через месяц, на снимках Лейбовица, селезенка увеличена уже только в два раза, а LDH – шестьсот. А сегодня, то-есть через два месяца, кровь, практически, в норме. Я понимаю, что «после» не значит «в следствие», но...
- Ты полагаешь, что меня вылечил антибиотик и вылечил не от лимфомы?
- Есть другие объяснения?
- Но биопсия-то что показывает?
- А хер ее знает!
- Да ты, мать, просто антинаучная скандалистка.
- А вспомни как маринкиной подруге после четырех биопсий отхватили обе груди, а потом удивленно пропели «упс». А Таньке три года назад после двух результатов чуть не отхватили кусок печени. Это как?
- А хер его знает...
- ...
- Есть идеи или просто гимнастика ума?
- Завтра звоню хирургу. До вторника мы успеем сделать еще одну томографию и если твоя хрень опять уменьшилась, то, наверно... с отрезанием можно повременить. У тебя что-то другое.
- Не забывай, что у меня интеллект и стремление понять собеседника намного выше среднего. А врачишка может и не въехать. Тем более, что это наказывает его на бабки.
- Слушай, эмоции эмоциями, но размер и кровь – это два ключевых параметра. Тут даже обсуждать нечего.
- Я-то понимаю... но, боюсь, что... он тоже может посчитать, что «тут даже обсуждать нечего».
- Слушай, кому больше нужна твоя селезенка – тебе или мне? Что бы они ни говорили, но отхватить кусок иммунной системы – это не ногти подстричь.
- Он говорит, что у них очень хорошая статистика.
- Я посмотрела эту статистику – они отслеживают пациентов только пять лет. А дальше что?
- То-есть ты считаешь...
- Я считаю, что верить этим хваленым американским медикам нельзя ни одному! Все нужно проверять самим. Мало того, что они не хотят думать, так еще и задницы свои прикрывают лобовой броней. Если у него в справочнике написано, что при определенной биопсии и параметрах нужно удалять – он даже думать ни о чем больше не будет. Он отрежет все, что положено по закону и к нему уже не придраться. А что будет потом с пациентом – его не волнует. И ломать голову над какими-то вариациями он не собирается.
- Ты прекрасно обосновала его возможную завтрашнюю позицию... Все-все-все! Молчу! Звони, может достучишься.
- Ну, как разговор?
- Он даже не стал со мной разговаривать!
- Просто не стал?
- Просто. Как только понял, что мы обдумываем возможность отложить операцию.
- Мадам расстроена?
- Мадам разозлена! И обеспокоена здоровьем мужа.
- Потому, что так и не научилась водить машину?
- Потому, что вышла замуж за дурака!
- Просто мадам умна и все прочие рядом с ней... А реакция этого поца вполне адекватна. Так что – восстанавливаем дыхание... А давай-ка позвоним Марику. Ведь, формально, заказать мне томографию может он?
- Хорошая идея. Звони.
С утра связался с Мариком, а в пятницу даже сделал снимки и получил их официальную интерпретацию.
Понедельник. Под предлогом завтрашней операции выцарапали экстренный визит к нашему скальпеледержцу. Сидим в кабинете. Само светило должно подойти через несколько минут.
Договорились, что разговор ведет супруга...
- Добрый день! Итак, у нас завтра операция. Вам сестра сказала, что никакой еды после полуночи и подойти нужно к семи утра?
- У нас есть вопрос по поводу завтрашнего дня.
- Да, я вас слушаю.
- Я бы хотела обсудить с вами последнюю томографию.
- Мы же давно ее обсудили? Впрочем, если у вас возникли дополнительные вопросы – я к вашим услугам.
- Я имею в виду снимки, сделанные два дня назад.
- Какие снимки? Я ничего не заказывал.
- Мы попросили заказать нашего доктора и в пятницу все сделали. Вот, у нас собой... селезенка увеличена всего на пятнадцать процентов... я бы хотела обсудить...
- Что?.. Да как вы посмели! Я же сказал, что никакие дополнительные снимки не нужны!
- Доктор. Вот посмотрите...
- Я ничего не буду смотреть! Мне и так все ясно! Я тридцать пять лет оперирую, я заведующий отделением, и если считаю, что нужно удалять – значит нужно удалять! Я уже не говорю об этической стороне вашего поступка...
Жена тоже начинает заводиться.
- Да, вы не говорите – вы кричите. Судя по всему, это вы совершенно забыли о врачебной этике и о том, как нужно разговаривать с пациентами накануне серьезной операции. Я не сделала ничего предосудительного. К сожалению, бездумно доверять нашей медицине нельзя и я просто беспокоюсь о здоровье своего мужа.
- Я тоже о нем беспокоюсь!
- На данный момент вы мне дали минимум оснований думать так же. Вы отказываетесь рассматривать дополнительные материалы перед принятием важного врачебного решения, хотя это – ваша прямая обязанность. А ваше поведение...
- Извините.
- Без комментариев.
- Вы – профессионал. Заметьте, за все время нашего общения я ни разу не сказал что вам нужно делать в вашей области. Почему вы считаете допустимым учить меня что мне делать на моем поле?
- Доктор, не нужно передергивать. Я всего лишь прошу объяснить мне вашу позицию. Если я ... мы получим удовлетворительное объяснение, то, безусловно, доверимся вашему опыту. И ваши объяснения в данной ситуации не одолжение, а прямая обязанность. Я не прошу вас нырять в глубину предмета, но прокомментировать то, что лежит на поверхности и что пациент способен воспринять...
- LDH далеко не всегда отражает правильную картину и в данной ситуации на него можно не обращать внимания.
- Игнорировать то, что за два месяца анализ крови почти вернулся в норму? И то что размер стал почти нормальным?
- Для обсуждения этих вопросов вы не имеете необходимой профессиональной подготовки. А я не могу себе позволить отнимать время у пациентов, которые действительно нуждаются в помощи и которых устраивает моя медицинская квалификация. Добавлю только, что вы совершенно безответственно играете с жизнью вашего супруга.
Похоже, что-то должен сказать и я...
- Доктор, судя по всему конструктивная часть обсуждения закончилась. Мы ни в коей мере не подвергаем сомнению вашу квалификацию, но... просто моя жена, почему-то, очень волнуется. Дайте нам шанс немного подумать и, возможно, проконсультироваться с кем-нибудь еще. Обещаю не затягивать.
- Затянуть и не получится. У вас есть час принять решение. Если вы решите отложить операцию, в необходимости которой у меня нет ни малейших сомнений, то настоятельно рекомендую поискать другого специалиста для дальнейшего лечения. Извиините, у меня пациенты.
Вышли молча, решив сесть и все обсудить за кофе. Однако достаточно быстро поняли, что правильней будет пара коктейлей с водкой.
- Ну и что будем делать?
- Лично я буду делать то, что ты посоветуешь.
- А тебе не кажется, что ты большая сволочь?!
Супруга почти переходит на крик.
- Почему ты взваливаешь на меня ответственность за принятие этого решения?! Да, у меня есть соменения! Они теперь есть всегда при общении с местной медициной. Но что делать я не знаю! И этот титулованный придурок не знает. Или совсем не хочет думать. Что будем делать? Чего молчишь?!
- Отдаться ему: пусть отрежет – и забыли. Это, как минимум – синица в руке.
- «Забыли»?! Синица, которая девять раз заболеет от открытой форточки, а на десятый просто сдохнет. Или которая кое-как прочирикает статистические пять лет, а потом... Он же ничего не объясняет и не гарантирует!
- Ну тогда...
- Почему ты взваливаешь ответственность на меня? Почему не хочешь сам принять решение?! Ты хоть что-то в этой жизни можешь решить? Хотя бы в отношении себя?!
- Ну и характер: только что разругалась с одним мужиком и тут же, без перерыва...
У жены на глаза наворачиваются слезы... А вот с этим шутить нельзя.
- Ты что-то путаешь. Решения в нашей семье принимаю только я. По крайней мере, по серьезным вопросам. Я выслушал вас обоих и решил операцию отложить.
- Я серьезно.
- Такими вещами не шутят. Завтра я точно ничего не делаю.
- А если, все-таки нужно удалять? И причем срочно? Ну... я действительно не знаю что делать!
- Прекратили истерику. Завтра ничего не делаем, но назначаем визит у ребят с Первой Авеню. У этого-то общая хирургия, а у тех – чисто онкология.
- Ну а если, все-таки...
- Умолкла. Не утомляй. Со своими вечными метаниями трахайся сама. Я решение принял... Нам, пожалуйста, еще два коктейля... да, повторите... Ситуация у меня относительно спокойная. Месяц ничего не решает. Послушаем что эти скажут. Не волнуйтесь, с вашим мужем все будет хорошо.
- А если не будет?.. Или не очень хорошо?..
Произносится почти шепотом и мне в плечо утыкается мокрый нос.
- А вот за поганый язык можно и по заднице схлопотать.
- Ну, значит все будет хорошо.
- А плохо у нас никогда и не бывало. По крайней мере, смертельно плохо.
- Счас тоже по заднице схлопочешь.
Заведение, в котором мы решили проконсультироваться, узкоспециализированное и весьма авторитетное.
Фамилия врача, вкусной малышки лет сорока, тоже оказалась Лейбовиц.
Алисон терпеливо выслушала нашу историю. Гипотезу о том, что причиной всех бед послужил маленький клещ не высмеивала. По крайней мере вслух. В том, что эта версия не вылетела моментально из ее врачебной головы, мы несколько раз убедились в дальнейшем.
Были сделаны копии всех принесенных анализов и снимков. Изъяты срезы, сделанные при биопсии. Отлили на память немного крови.
Следующий визит через две недели.
- Здравствуйте. Давайте-ка проверим лимфоузлы... Все нормально. Как с усталостью, потливостью, общим тонусом?
- Замечательно. Как всегда.
- Так... немножко подышим... задержали дыхание. Еще вдохнули... задержали...
- Доктор, так вы можете хоть предположительно сказать что с моим мужем?
- Сразу могу сказать, что случай необычный. Я с подобным еще не сталкивалась. Наша лаборатория перепроверила пробы вашей биопсии. Это, несоменнно, лимфома. На самом первом снимке селезенка увеличена в три раза и объем затемненной, а значит модифицированной, ткани составляет девяносто пять процентов всей массы органа. В первых анализах крови LDH почти тысяча, то-есть превышает верхний допустимый предел в три с половиной раза. Однако за три месяца, с момента обнаружения проблемы, кровь и размер, фактически, вернулись в норму. Масса модифицированной ткани снизилась до семидесяти шести процетов. В совокупности эти признаки не укладываются ни в одну из моделей течения данного заболевания.
- Спасибо.
- За что?
- За то, что вы обратили внимание на необычность случая. Спасибо.
- Вы отказались от удаления...
- Это ошибка?
- Не знаю. Можно понять хирурга. Но можно понять и вас. Пожалуй, с этим действительно можно немного повременить... учитывая ваше нежелание делать операцию. Однако, как вы понимаете, требуется серьезное наблюдение, поскольку ситуация может резко измениться в любой момент.
- ...
- Следующий визит я вам назначаю через месяц. Придете раньше на полчаса и сдадите кровь.
- Так... лимфоузлы нормальные... Как у вас со сном?.. Вес не теряете?.. Утомляемость?..
- Что-то проясняеся?
- Пока... нет. За этот месяц кафедра два раза заседала по вашему поводу. Только один человек поддерживает меня... ну и вас, соответственно... в том смысле, что с хирургией можно повременить. Мнения остальных коллег разделились примерно поровну: оперировать или назначать химиотерапию.
- ...
- Пока будем придерживаться прежней линии лечения... или наблюдения – как вам угодно. Встречаемся опять через месяц.
- Так... лимфоузлы нормальные... Как у вас со сном?.. Вес не теряете?.. Утомляемость?..
- Как у вас идет научная жизнь на кафедре?
- Если не говорить о вашем случае, то – как обычно. Что у вас мы не знаем, поскольку с подобным не сталкивалась не только я, но и намного более старшие коллеги. Кровь и размер селезенки в норме. Объем модифицированной массы продолжает уменьшаться и сейчас составляет около шестидесяти процентов. Здесь все просто замечательно. Но, с другой стороны – лимфома сама по себе не проходит никогда.
С куколкой Лейбовиц мы встречаемся дважды в год на протяжении уже четырех лет. Она рада нашим встречам просто так. Я рад потому, что абсолютно здоров.
Кафедра все еще ничего не может понять.
Клинтониха все еще на свободе.
Путина уговорили баллотироваться на четвертый срок.
Андре Рию дал замечательный концерт в Маастрихте.
Хирурги режут.
Нью-Йорк, 2015