Эта история о монахе, пожелавшем помочь Создателю, указывая на несовершенства мира. Ведь не просто же так сказано: «Дружба с миром – вражда против Бога».
Где служил прежде этот монах – неизвестно. О нём узнали, когда, странствуя по градам и весям, он стал привлекать внимание людей и Господа к несправедливым приговорам и расправам.
Встречая подобное, наш монах падал на колени, истово молясь, дабы ужасное не свершилось, а если опоздал, то, видимо, чтобы заметили на небесах. При этом он плакал, как ребёнок, не стесняясь, и потом долго лежал в пыли или грязи без сил, не будучи в состоянии придти в себя.
Казалось, на что тут обращать внимание? Мало ли юродивых и блаженных тогда бродило по дорогам?
Никто и не обращал, ибо казнь – это событие и зрелище в скушной, короткой, тяжёлой жизни простолюдинов.
И не обратили бы, если б не пошла молва, что после молебна плакавшего монаха – тех, кто исполнил или вынес неправедный приговор, -- постигали несчастья.
Молва бежала впереди «Плачущего» или «Ока Божьего», как стали называть его.
Так как неприятности происходили и с сильными мира сего, имевших отношение к несправедливостям, то Плачущего уже много где ждали, поскольку суда неправого и зла обычно в избытке. Утверждали, что ему удавалось бывать одновременно в нескольких местах!
При этом монах не называл своего имени, возможно, из скромности. Данное обстоятельство сыграло свою роль, когда его стали опасаться даже власть предержащие. Да и как не опасаться такого?
Сначала попытались его задобрить. Однако прежде следовало его опознать – безымянного в грязном, дранном монашеском одеянии. Сколько тогда встречалось таких… У врат городских ставили соглядатаев, следивших за пришлыми монахами, и коль появлялось подозрение, что среди них может быть Плачущий – казни приостанавливались, пытки тоже. Странников привечали и старались проводить с почётом. Но едва предполагаемое «Око Божье» скрывалось из виду, обычная жизнь в городе возобновлялась…
Таким отношением стали пользоваться другие монахи, парализуя любую властную деятельность.
Терпению власть предержащих стал подходить конец. Они принялись советоваться с иерархами своих церквей: как быть?
И те, нередко зависящие от этих государей, отвечали: «Господин, вы назначены самим Богом властвовать над своими людьми. А Он не ошибается. И не противоречит Себе. Ведь Им сказано: «Царство, разделившееся в себе, не устоит». Значит…»
- Что «значит»? – нетерпеливо спрашивали те.
- Значит, «монах» сей и не монах вовсе, а посланец Искусителя, если не сам Лукавый. Следовательно…
Объяснять, что следует из такого вывода, государям не требовалось.
И началась охота на Плачущего…
Была объявлена награда за донос или поимку, и немало монахов схвачено. Всюду говорилось, что ловят врага рода человеческого в данном обличье, да и деньги для простых людей предлагались хорошие. А помощь Лукавому кому же захочется оказать…
Поэтому схвачено, запытано и сожжено в разных местах было много служителей. Призналось, что были сбиты с пути Лукавым, тоже немало!
И Плачущий перестал появляться. Очевидно, что победа над Оком Божьим… простите, над Искусителем справедливостью была одержана.
Но долго ещё поражались люди: к каким ухищрениям прибегает враг человеческий, дабы войти в доверие и ввести в соблазн!