Улаи — гордый народ. Прежде они приходили к драконам без просьб, лишь как добрые соседи, ничем не обязанные, но благодарные за радушный прием. Увы, на этот раз Юстиля, посла от человеческого племени, привела нужда.
Он много раз видел огромный дворец драконов, в котором немыслимым образом уживались люди и хищные ящеры, потому шел за проводником, не отвлекаясь на убранство. Его спутники, прежде не входившие в подобные делегации, тоже старались держаться достойно, но простых стараний все равно не хватало. В отличие от людей, все драконы немного владели магией. Древние силы текли в их крови с самого рождения, и пусть многим из них неподвластны сложные заклинания, со стихиями они обращались как с продолжениями своих лап.
Юстиль улыбался разрезом рта, почти лишенным истончившихся от возраста губ. Там, на других континентах, среди народов, поднявших рабскими руками высокие стены дворцов, среди всех сил больше почитался огонь. Огонь — сила и могущество, движение и война.
Они никогда не сталкивались с «каменными» драконами.
Дворец, по которому ныне расползлись ящеры и люди, построили древние твари, связанные с землей — те, кто вылупился в ее глубинах. Направив силы в мирное русло, они лепили из камня и поднимали на поверхность искристые друзы, приказывали скалам расступиться, оплавляя своим дыханием или позволяя остаться в первозданной угловатости. Из трещин они сделали галереи, раскрыв в них окна, увитые каменным плющом, из полостей и пещер — залы.
В один из таких залов и привели людей, оставив с потомком великих творцов, превративших горную цепь в дом для своего народа.
Помещение оказалось поистине огромным, светлым, с окнами от пола и до потолка. Сидящая у лапы дракона человеческая фигурка выглядела игрушечной. Непривычную, в чем-то пугающую композицию залило солнечным светом.
Послы остановились под аркой, выточенной из серого гранита.
Величественная фигура дракона заставляла трепетать даже самых смелых. Люди не пришли бы, не будь на то крайних обстоятельств: западные земли разоряли пришлые разбойники. Корабли у них быстрые и легкие, а сталь оружия не в пример крепче. К кому еще обратиться, как не к крылатым соседям?
И все же, хоть решение было единственно возможным и выгодным обеим сторонам, старый Юстиль боялся отказа. Им не будет помощи ни от кого, другие племена живут в самой глуби континента. Остается надежда, что драконам пришельцы по душе меньше, чем давно знакомые улаи. С крохотными племенами у них никогда не возникало разногласий.
Юстиль успокаивал себя, но, глядя на две фигуры в дальнем конце зала, ощущал тревогу. Виной тому был не черный дракон, растянувшийся на полу и положивший длинную узкую морду на лапы, а молодой мужчина, расположившийся рядом. Сидя на полу, точно не тревожась запылить длинные белые одежды со всполохами алого атласа, он не смотрел на послов, что-то тихо говоря дракону и небрежно постукивая по одному из ужасных когтей пальцами. Недлинные, лишь немного ниже плеч темно-русые волосы играли на солнце бликами, превращаясь то в кофейные, то в золотые.
Людям сказали подойти ближе. Переводчик поднял голову, столкнувшись взглядом с Юстилем. Странные, непонятного цвета глаза оказались холодными, не без жестокой насмешливой искры. Впрочем, на красивом лице не было никаких эмоций, как и должно в подобной ситуации.
Послы поклонились. Юноша, поднявшись, слегка кивнул, ростом оказавшись ниже любого из пришедших. Да и сложением он не блистал, не пытаясь это скрывать. Свободная мантия и бело-алый франтоватый наряд подчеркивали худощавость и слишком скромные для его возраста мускулы. Юстиль успел про себя посмеяться над этим драконьим недоразумением. Где вождь откопал такого заморыша?
Судя по взглядам, спутники старика думали примерно о том же. Каждый из них был высок и крепок. В их народе не было слабых.
Взгляд юноши стал ощутимо колючим. «Телепат, — неприятно удивился Юстиль, ощущая себя еще неуютнее. — Хотя кого еще можно найти для разговора с драконами?»
— Телепат, — подтвердил шелестящий, нарочито тихий голос переводчика, в какой-то момент сменившего круглые человеческие зрачки на вытянутые щели. Посол отвернулся.
Черный дракон, казалось, искренне веселился, глядя на человечков, то высовывая кончик языка и щуря светло-медовые глаза, то приподнимая стрелку хвоста.
— Приветствуем тебя, Корнефорос, — помедлив еще немного, поклонился старик. Его спутники молча ждали чуть поодаль, не встревая в беседу.
— Корнефорос приветствует тебя, — тут же откликнулся юноша, отходя от дракона на пару шагов. Маска спокойствия не дрогнула. — О чем ты хочешь говорить?
— Мое племя подверглось нападению чужаков, — сумрачно отвечал Юстиль, недовольный тем, что приходится передавать послания через неприятного паренька. Но, как оказалось, дракон прекрасно понимал речь людей, и посол, уверенно взглянув в глаза вождя, обратился уже напрямую к нему.
Губы юного телепата слегка изогнулись в презрительной гримасе.
***
Вечер оказался приятнее дня. Драконий дворец поражал красотой и размерами, в нем сплеталась простота, кое-где доходящая до аскетичности, грубая броскость необработанных минералов и странная изящность. Юстиль с остальными расположился в покоях, сделанных специально для людей, но столь же нечеловеческих и неправильных для восприятия.
Тонкие ткани на окнах, стекла из хрусталя и слюды, просторные комнаты, камин в круглой гостиной. И приглашение на званый ужин.
Послы не знали, улыбаться или кричать от ужаса, оказавшись среди знатных господ и дам, вместе с ними приглашенных драконьим вождем. Желание как можно быстрее вернуться в покои усилилось, когда молодой спутник Юстиля разглядел, что глаза одной из дам, прелестного существа, окутанного травянисто-зеленой вуалью от кончика шляпы и до пола, не имеют белков.
— Колдовство, — решил Юстиль. — Или оборотни. Говорят, эти драконы умеют превращаться в двуногих.
— Юстиль, — перебил его Аурис, — смотри, не тот ли колдун там?
Проследив за взглядом друга, старик увидел русоволосого переводчика, кутающегося в бело-алый плащ. Мальчишка неприкрыто скучал, вынужденный слушать разговор сухонького старика в бархате и драгоценностях с крупным мужчиной в черном. Порой юноше удавалось вставить слово, и спор разгорался с новой силой.
Тихо потешаясь над бедолагой, люди отправились бродить по залу, пробуя не совсем привычную, но вкусную пищу и вина. Вскоре вокруг начали затихать, и взоры обратились к троице, примеченной ранее.
По негласным законам гостям дали время освоиться с новым местом, и лишь после официально представили монарху. И, в общем-то, нет разницы, что неофициально дела уже обсудили.
— Корнефорос, — почти по-домашнему сообщил старик, указав на человека в черном. — Сарин, — указал он на мальчишку в белом. — Хара, — представился сам.
Послы молчали. Их поразил не вождь драконьей стаи, тот-то как раз соответствовал их представлению. Корнефорос сохранял внушительность в обоих обличьях, золотистые глаза смотрели одинаково внимательно и спокойно. А то, что оборотень... Этого и ожидали.
Хара, советник вождя и, по слухам, могущественный колдун, не вызывал никаких эмоций. Улыбчивый, сморщенный, хромой, с невыразительным голосом и бесцветно-серыми глазами, он напоминаю Юстилю потертый колченогий табурет. Возможно, много лет назад советник был достоин опасений, но не теперь.
Гораздо больше внимания привлек юноша. Еще днем вынужденное общение с ним оставило неприятный осадок, а сейчас... Сейчас посол желал оказаться от него подальше.
Слушая дребезжащий голос Хары, Юстиль периодически кивал, не оставляя попыток освободиться от гадких, похожих на холодный и липкий кисель мыслей. В общем-то, все сходится. Ни для кого не секрет, что старший сын вождя, наследник Сарин, не просто дракон, но и маг. Но чтобы знаменитый принц оказался вот... вот таким, никто из людей предположить не мог.
Стало ясно, почему именно он был с отцом в качестве переводчика. Кому, как не собственному сыну, доверить такую тайну? Вмешательство драконов в людские дела — та новость, которая не должна выйти за границы сверкающих пещер. И без того стаю обвиняют в излишней агрессии. Правда, не обошлось без этого скромного мальчика, делающего вид, что знать не знает никого из окружающих, а здесь оказался по воле шутницы-судьбы и не особо этому рад. Сложно поверить, но это тот самый терракотово-алый дракон, легко парящий под облаками и раздирающий противника за несколько минут.
Про наследника говорили много и шепотом. Телепатия была не главным магическим достоинством юноши. Поговаривали, что крошка-ящер родился с природным даром повелителя мертвых, что в сочетании с чудовищным характером давало не самый приятный результат. Некоторая отрешенная холодность с оттенком жесткой непреклонности прослеживалась во взгляде, в насмешливой надменности, с которой он держался. Казалось, смягчить его может только Корнефорос — жестом ли, взглядом или негромким замечанием.
Беседа подходила к концу. Вождь согласился с необходимостью вмешаться без малейшего сомнения, Хара предостерегал, уверенный, что нужно действовать не в лоб, а хитростью.
— Драконы готовы отправиться немедленно, — прозвучал голос наследника в кратком перерыве меж убедительных аргументов советника.
— Но...
— Корнефорос считает необходимым очистить земли соседей от разбойников как можно быстрее, — не сдержал некоторой ядовитости Сарин, перебирая пальцами по броши, держащей плащ. В тонких руках книжника, не воина, ярко и яростно вспыхивали рубины. — Я полностью его поддерживаю. Десяток драконов избавит побережье от пришельцев.
— Ты уверен, что сможешь достаточно припугнуть их, юный наследник? — спросил Юстиль, не ожидая, что ему ответят. — Чтобы они не посмели вернуться?
— Пугать людей? — приподнял бровь дракон, впервые улыбнувшись. Улыбка оказалась искренней и немножко непонимающей. — Пришедшие с дурными намерениями на землю драконов недостойны даже смерти.
***
Огромная тень накрыла Сарина, когда он, задыхаясь от возбуждения, поднялся повыше, высматривая пытающихся сбежать пиратов. Драконы — его маленькая личная гвардия! — вместе с людьми уводили пленных, корабли пылали... а его, победителя, хватают и волокут неизвестно куда, как нашкодившего ребенка!
Альгети не слушала возмущенный клекот и мерно взмахивала крыльями, держа брата в лапах. Тот же, позабыв о гордости, извивался всем тельцем, крохотный и слабый рядом с такой громадиной. Его выпустили только на берегу, на одном из холмов, и подтолкнули к реке.
«Умойся. Если отец увидит тебя таким, то придет в ярость.»
Сарин зашипел, подпрыгивая, но его ласково и твердо прижали к песку.
«Отец говорил: "не лезть в драку". Отец говорил: "руководи". А ты весь в крови, глупое животное! Умойся, пока нас не нашли!»
Криво извернувшись, дракончик скатился вниз, то и дело оглядываясь. Сестра сидела на том же месте, черная и внушительная, скаля зубы. Никаких споров, она даже слушать не будет.
Вода — как жидкий снег. Шипя с новой яростью, принц влез в нее по шею и заплескался, прежде чем выбраться на мелководье и покататься по дну. Побаливала спина, а еще...
«Превращ-щ-ш...»
Сама принцесса спустилась к берегу, только окончательно изменив облик. Сарин мог делать это на ходу, и это было единственным, за что он благодарил свою миниатюрность. К тому времени, как сестра приблизилась, от дракона в нем осталось только правое крыло, то самое, любимое. Втянуть его до конца не получилось — от боли темнело в глазах.
Ухватившись за поданную руку, Сарин выбрался из воды, щелкая зубами, и повернулся к Альгети спиной, чтобы в который раз услышать о себе, какое он глупое, бестолковое, нелепое животное с крыльями и хвостом.
— Отец тебя точно прикончит, — с досадой заметила девушка, осматривая рану. — Крыло не зацепило, мышцы тоже целы. Царапина, на шкуре даже незаметно. Значит, или яд, или магия. К лекарям.
— У меня, как ты могла заметить, нет одежды, — стараясь не сорваться на шипение и совсем уж неприличный рык, напомнил мальчишка, — а в чешуе будут таращиться еще больше, чем нагишом.
— Где твоя одежда, воинственный брат? — чуть сдержаннее поинтересовалась Рас Альгети, расстегивая свою накидку. Сарин в ней утонет, но хотя бы не замерзнет и спрячет крыло. — Пираты отняли?
Оскорбленный дракончик щелкнул зубами, выдыхая почти прозрачный язычок пламени. Но сестра ждала слов, и пришлось отвечать.
— Сжег перед последним превращением, — признался он мрачно, сводя на переносице брови. Поцарапанная щека уже зажила, а вот спина продолжала болеть. — И отмыться я бы догадался сам. Я давно не ребенок, чтобы «просто руководить», — передразнил он вождя. — Отец в моем возрасте...
— Был в пять раз больше, эраа. И мог пропустить разряд молнии по собственному пламени. — Стряхнув накидку с широких плеч, Альгети бережно закутала брата и потянула за собой. — Ты отличаешься от него. Лет через сто ты тоже станешь большим.
— Я не расту, Альгети. И не буду. — Сарин обидно рассмеялся, будто девушка сказала нечто невероятно глупое. — Все это видят. Пусть тогда видят еще и воина, а не просто коротышку.
— Ты не так уж и мал.
На нее посмотрели, скептически-страдальчески скривившись.
— Я маленький, — пробормотал Сарин, греясь об теплый бок сестры и глядя под ноги. — Слабый. А еще чувствую смерть. Надо мной не смеются только потому, что боятся.
— Над тобой не смеются, потому что не над чем! — обозлилась Альгети, остановившись и развернувшись к нему лицом. На светло-оливковой коже проступали тонкие-тонкие пластины чешуи. Сестра теряла терпение. — А если тебе не дают покоя лавры Керра, то дело совсем не в том, что он коротышка! Его смелости хватает только задирать маленьких, за это его не любят! А тебе, чтобы показать отвагу, совсем не обязательно резать двуногих и плясать на костях, глупый брат!
Лицо принца покраснело, а уставшее после сражения тело заколотило от холода. Он сумел только промямлить: «Я не пляшу на костях», и уже безропотно пошел за сестрой, подождал, когда она сменит облик, и все в том же молчании забрался к ней на шею.
***
Отплатив наставнице Риллес, разобравшейся с зараженной царапиной, оживленной лисицей, которую женщина тут же утащила в свою подземную лабораторию, Сарин вернулся домой. По пути он подслушал разговор отца и посла Юстиля. Улаи назвали принца Маленьким Страхом, и если первое было грустной правдой, то вторая часть прозвища вызвала смутную гордость.
Не каждому быть Корнефоросом, в семьдесят шесть умевшим пропускать молнии через собственное пламя. Кто-то рожден передавать мысли на расстояния в сотни лиг и поднимать мертвых. Иначе говоря, просто Сарином.