После института я почти четыре года проработал в Забайкалье, где познакомился и подружился с геофизиками из ленинградского НИИ, которые пригласили меня на работу в свой институт, обещая без проблем преодолеть все формальности. Из экспедиции, где я работал, отпускать меня не хотели и я в конце концов ушел в отпуск и поехал в Ленинград и, конечно, домой, в Ригу. И в Риге к моему удивлению (по романтической глупости полагал, что геология только там, в Сибири, далеко) в двух кварталах от дома обнаружил вывеску «Управление геологии ЛССР». Зашел. Попал к начальнику управления Мисансу Яну Петровичу, очень симпатичному человеку, геологу, тоже отработавшему где-то на Дальнем Востоке, он мне обрадовался и рассказал что я, как нельзя кстати, им поручено организовать геофизические работы с целью поисков нефти, а специалистов у них подходящих нет. Я это принял к сведению и когда в Ленинграде из-за ужесточившегося режима прописки иногородних, устроиться в НИИ не получилось, вернулся домой и принял предложение Яна Петровича.
Назначили меня начальником сейсморазведочной партии, и стал я организовывать эту партию с самого начала, то есть получать оборудование и материалы, искать и обустраивать базу партии, подбирать работников, посылать на учебу в специализированные организации взрывников составлять проектную документацию и прочее и прочее, - чрезвычайно увлекательное занятие. Крутился с утра до позднего вечера и был счастлив. В результате 1 июня выехали на первую точку, я дал команду «Огонь» и... ничего не произошло. Оказывается, у взрывника замерзли пальцы и не получилось нажать на кнопку. Так необыкновенно начинался июнь в 1965 году. Отогрелся мой взрывник, замечательный кстати парень Виестур Тивумс, нажал что надо, и сейсмические работы в Латвии начались.
Там конечно было много забавных историй, например, как получали взрывчатку: построили возле соседнего городка Сабиле склад, оборудовали, наняли сторожей, наконец пришла взрывчатка: двухкилограммовые литые тротиловые шашки, четырехсотграммовые прессованные и детонаторы разумеется. Подготовили машины и поехали на товарную станцию и, конечно, я в первой машине из соображений: уж если взорвется, я буду первый. Привезли конечно благополучно, я это вспоминаю, чтобы проиллюстрировать, что хоть дело и вполне серьезное, а отношение было все-таки полудетское, играли и получали эмоции и удовольствие. А базу оборудовали в старинном двухэтажном особняке священника, какого-то видимо не рядового, ходили слухи что у него гостил Вагнер. Огромный дом с анфиладой комнат, что конечно для общежития и конторы- камералки не очень удобно, и в крайне запущенном состоянии, до которого его довел прежний хозяин-колхоз. Начали его ремонтировать и по мере окончания ремонта отдельных комнат по очереди их осваивали. Сначала жили тесно, но потом все расширялись и благоустраивались постепенно. Да, вспомнил, там же был еще и третий этаж, что-то вроде огромного чердака, который мы тоже отремонтировали, и получилось хорошее общежитие для рабочих. Дом этот, «Дом священника» (Macitaimaja), окруженный вековыми липами, располагался в живописном месте над крутым берегом небольшой речки, заросшем черемухой, в которой ночами заливались соловьи, никогда не слышал ничего подобного. В речке водились щуки, правда ловить их тогда нам было некогда. А великолепные лужайки у дома мы к сожалению испортили автомашинами, которых было у нас больше десятка.
В общем начали. И успешно работали. Режим был, приятно вспомнить: утром подъем, завтрак, согласование задания на день, и партия выезжает «на профиль», а я на «бобике» ( ГАЗ 69) в Ригу, в экспедицию, организационных вопросов было множество и я весь день ходил по кабинетам, а когда работники экспедиции расходились по домам, я - на свой «бобик» и в Кандаву, в партию, как раз к возвращению «с профиля». Рассматриваем полученные материалы и намечаем дальнейшие работы, потом рабочий народ идет спать, а я сажусь за составление всяких отчетов и других бумаг, которых, как ни странно, было множество. Чтобы я не заснул, шофер привозил мне пару бутылок пива, алкоголь всегда действовал на меня мобилизующе, а от кофе я засыпал. В общем была настоящая работа, завидная. Я по натуре страшный лентяй и делать что-то для себя мне всегда было лень, оттого я и обожал авралы, когда я ДОЛЖЕН был что-то делать и я делал и наслаждался напряженной работой до ее завершения, когда наступало очередное расслабление.
Отношения в коллективе были замечательные, все были молодые и атмосфера было какая-то вроде семейная, ругались редко, если и было такое, а так улыбались, шутили, смеялись и как-то очень уютно по моему было не только мне. Помню, был просто тронут, когда взрывник пригласил меня на Bernu diena – Детский праздник, есть такой в Латвии, к своей дочке, в Сигулду, это красивый городок недалеко от Риги, где жила его семья — мама, жена и дочь. Потом к сожалению Виестур оставил свою очень красивую жену и женился на знойной женщине Эльвире Хазеровой, тоже нашем молодом специалисте из Львовского института, наполовину армянке, наполовину молдаванке, так соблазнительно обнажавшей одно плечо, что бедный прибалтийский блондин не выдержал. Эта Эльвира была, надо отдать должное, толковым специалистом и очень энергичной особой. В общем жили большой семьей и я, чуть старше большинства, исполнял роль главы семьи. Приключений и забавных историй было множество, обо всем рассказывать, не доберусь до того, что хотел рассказать.
Я отчего-то вбил себе в голову, что не приспособлен к административной работе и, получив письмо от инженера-геофизика откуда-то из Сибири, послал ему приглашение на работу с условием, что он станет начальником этой партии. Он согласился, приехал с женой и дочкой лет семи и принял у меня партию к моей великой радости, а меня назначили главным геофизиком экспедиции с задачей методически руководить работами этой партии и других подразделений, ведущих геофизические работы. И переселился я в Ригу в кабинет, где тесновато но дружно сидели три главных специалиста: геолог Анджелика Владимировна Гаврилова, гидрогеолог Элга Рудольфовна Линдиня и геофизик - я. Удержусь сейчас от рассказа об этих моих коллегах, уже понятно, что интересные и очень симпатичные люди, другие мне почему-то за очень редким исключением не попадались.
Работаю я главным геофизиком. После аврала в сейсмической партии - покой и много свободного времени. Какое-то время отдохнул и, конечно, затосковал, надоедать подотчетным партиям без особой нужды неудобно, да и не нужно, занялся чем-то вроде научной работы, оказалось интересно. В результате составил тектоническую карту Латвии с окрестностями по старым материалам и новейшим, получаемым в «моей» партии. Ну и писанина конечно, без нее никуда. Но жизнь относительно спокойная, размеренная.
Вдруг беда. Александр Маркович Полыковский, тоже интересный, оригинальный человек, начальник геофизической партии, вполне благополучной, потерял какую-то бумагу с грифом секретно, не важную, но все равно за такое должен быть наказан. Всем его жалко. И начальник управления придумал выход: освободить его от должности начальника партии на время. Но где найти начальника на время. И вспомнил, что я не хочу быть начальником, то есть гарантированно не привыкну на его месте и с возвращением А.М. на его пост через достаточное для наказания время не будет проблем, пригласил меня, объяснил ситуацию и попросил для спасения заслуженного хорошего человека, случайно попавшего в беду, стать на время формальным начальником этой партии, а бывший начальник будет главным инженером и фактически продолжит по прежнему руководить. Куда деваться, согласился. Переехал в кабинет А.М. на базе партии в пригороде Риги и продолжаю копаться в своих материалах. И вдруг народ, который вроде всегда был доволен своим начальником, стал проявлять какие-то никем не жданные действия, появились жалобы, какие-то воспоминания об имевших место нарушениях, обидах, пошли разговоры и заявления в разные инстанции. Я в шоке, заткнуть этот фонтан не могу, а он чем дальше, тем больше, уже выплывают какие-то серьезные нарушения, благополучно скрывавшиеся, начинаются проверки, и моя спокойная жизнь зиц-председателя кончается. Прихожу к Мисану, я на такое не соглашался. Он понял и послал меня в Москву на курсы повышения квалификации на два месяца, мол за это время все как-то разрулится. Через два месяца вернулся, а тут так все «разрулилось», что А.М. уже окончательно от начальствования освободили и к тому же исключили из партии ! На место начальника нашли другого и я вернулся на свое место в экспедиции, но разбирательство продолжается. Теперь уже райком этим занялся. Не вдаваясь в подробности, в конце концов райком А.М в партии восстановил и вынес выговоры начальнику экспедиции Михаилу Архиповичу Строгонову, и секретарю партийной организации экспедиции Жорке Трацевскому. Я потрясен. Ведь это я послужил толчком, хоть и невольным, начала этой неприятной истории, и я не при чем, что взять с беспартийного. Несправедливо. Неудобно. Переживаю, совесть скребет. Меня уже давно агитировали вступить в партию, почти уговаривали, объясняли, убеждали... Но ведь это добровольно принять дополнительные обязательства и, главное, дать право другим контролировать мое поведение и требовать ответа. Оковы. А я люблю свободу и ненавижу всякие оковы. Я для себя уже давно решил, что так и быть, раз надо, вступлю когда-нибудь, но после женитьбы по крайней мере, уж расставиться со свободой так по всем направлениям. С этим решением и жил спокойно, и вдруг такое. Написал заявление:
“Прошу принять меня в ряды КПСС. Всегда разделял идеи марксизма-ленинизма, согласен с программой и уставом партии. Хочу оформить свою фактическую давнишнюю принадлежность партии, чтобы в рядах авангарда бороться за создание идеального общества, нести трудности и ответственность борьбы. Обещаю быть непримиримо принципиальным. Всегда отстаивать правду во имя торжества идей партии Ленина.
В.Короневский”