Прошли века, и мы заметили
Природы двойственный урок:
Когда порочны добродетели,
То добродетелен порок
И. Губерман
Глава 1
Убийство должника
Попрощавшись с компаньоном, Алексей Иванович Борцов несколько минут молча рассматривал приготовленные на столе закуски. Через тридцать минут должен подойти их клиент и возвратить долг в размере девяти миллионов рублей. Возврата этого долга он ждал давно, так как фирма, которой он руководил вместе со своим компаньоном Тарасом Сергеевичем Духариным, уже задерживала выплату зарплаты. С Тарасом они договорились, что на встрече того не будет, поскольку должник был обижен на Духарина.
Неожиданная громкая мелодия мобильного телефона прервала размышления Борцова. Недовольно посмотрев на маленький серебристый аппарат, Алексей нажал кнопку соединения. Звонила жена.
- Сегодня я немного задержусь. Встречаюсь с должником, так что ужинайте без меня, - начал он, потом послушал очередные напутствия жены и добавил, - ладно-ладно, я все понял...
Алексей Иванович положил аппарат в карман. С женой они прожили в законном браке уже около двадцати лет и научились понимать друг друга с полуслова. Этому способствовали их обоюдные искренность и доверие. Способствовал этому и их сын Олег, которому недавно исполнилось шестнадцать лет. При мысли о сыне Алексей Иванович улыбнулся, однако дальнейшие размышления о семье прервал бой настенных часов. Было уже семь вечера. До встречи оставалось пятнадцать минут.
Поправив галстук, он вышел в коридор. Никого из сотрудников уже не было. Алексей Иванович посмотрел на себя в зеркале. Сорокапятилетний мужчина с суровым, но красивым лицом, властный взгляд. Это выражение всегда нравилось Алексею. Он направился к выходу из офиса. Открыл дверь и почувствовал холодный ветер, дувший ему в лицо. Помещение офиса, которое они с компаньоном приобрели в собственность, находилось в здании, принадлежащем когда-то купцу Найденову. Затем здание было национализировано, а с началом перестройки как муниципальная собственность выставлено на продажу. Приобрели они первый этаж. Перед входом был широкий двор, обнесенный невысоким забором, за которым начинался городской парк. С точки зрения безопасности этот парк вызывал много вопросов у Алексея. Его успокаивал компаньон, который когда-то работал в милиции. Однако волчье чутье, которым Алексей обладал, с каждым годом усиливало его настороженность.
Вернувшись в комнату, Алексей достал из холодильника бутылку коньяка и бутылку водки. Спиртное ему днем принес Духарин. Поставив бутылки на стол, Алексей услышал шум подъехавшей машины и быстро пошел открывать.
Подъехавший уже подходил к двери офиса. Поздоровавшись, он начал объяснять причину своего опоздания, но Алексей перебил:
- Я понимаю. Заходи. Там и поговорим.
За столом Алексей как гостеприимный хозяин сразу же открыл бутылку с коньяком и, разливая по стопкам, спросил:
- Всю сумму собрал?
- Нет. Пока только пять. Остальные через неделю.
Взяв деньги, Алексей положил их в сейф, поднял стопку и сказал:
- Ты знаешь, что я люблю порядочность. Ты получил под реализацию девять. Поэтому не испытывай наше терпение.
- Да понял я, Алексей! Понял! Верну все.
Выпив по первой и закусив, Алексей снова стал наполнять стопки, но почувствовал необычные, странные ощущения. Будто какая-то тяжесть давила на него. Объяснив это усталостью, он поднял стопку и залпом выпил коньяк. Как во сне Алексей увидел, что сидящий напротив него, Аркадий после выпитой второй стопки уронил голову на стол с закусками. Расслабленно переведя дыхание, краем глаза Алексей все же уловил движение в комнате какого-то человека, приближающегося к нему. А дальше все пропало.
Дыхание сидящих за столом было ровным и глубоким. В наступившей тишине вошедший неторопливым движением достал пистолет и выстрелил в голову должника. Криво усмехнувшись, он повернулся к Алексею, взял его правую руку и вложил в нее пистолет. Не снимая перчаток, он достал из своего кармана ключ, открыл сейф и забрал принесенный долг. Затем вылил из бутылок спиртное. На все ушло две минуты. Посмотрев еще раз на убитого, вошедший спокойно повернулся и покинул офис.
Через полчаса во двор въехала машина должника. Ожидая выхода Белова, шофер увидел, как в офис вошел компаньон Алексея Борцова и тоже направился туда. В коридоре он подошел к нему и спросил про своего шефа, на что Духарин спокойно проговорил:
- Уговаривает, видимо, Борцова подождать с долгом.
- Но он сказал, чтобы я заехал за ним в восемь, а сейчас уже девятый час, - возразил шофер.
- Тогда пошли. Поторопим.
В комнате, куда они вошли, сидели, склонившись головами на стол, должник и Борцов. И у Борцова в руке был пистолет.
- Ничего не трогать! - закричал Духарин. - Я вызываю милицию!
После его телефонного звонка довольно быстро приехала милиция. Приехал и следователь из прокуратуры. Начался осмотр места преступления и допрос шофера убитого.
Убийства не такая уж редкость в наше время. Но одни привлекают меньше внимания, другие больше. Убийство же предпринимателя другим предпринимателем привлекло внимание многих из правоохранительных органов. Особенно проявлял активность приехавший следователь прокуратуры. Войдя в комнату и увидев там Духарина, он сразу же обратился к нему.
- Доложите, что тут у вас произошло.
- Как видите, убийство, Василий Григорьевич.
Следователь прокуратуры Томилин был знаком с Духариным еще тогда, когда тот работал в милиции.
- А причина? - продолжал Томилин.
- Видимо, нервы не выдержали во время встречи. Убитый водил за нос моего компаньона третий месяц, - сообщил Духарин следователю и, увидев его недоуменный взгляд, небрежно добавил, - взял в долг девять миллионов рублей, а отдавать не спешил. Сегодня обещал принести, поэтому и угостить его Алексей Иванович решил. Вот, видимо, и угостились.
- Убитый при вас пришел? - задал снова вопрос Томилин.
- Нет. Алексей Иванович сам решил провести эту встречу, так как должник, якобы, хотел рассчитаться без свидетелей. Я до восьми вечера был дома, а потом жена послала в магазин за продуктами. Ну, я и зашел по пути в офис, чтобы проверить постановку на пульт под охрану. И тут встретил водителя, который за должником приехал. Видимо не получился у них разговор.
Все это Духарин выдал на одном дыхании.
- Может быть. Может быть, - согласился следователь. - А кроме вас и шофера убитого кто-нибудь в офисе был?
- Нет. Алексей Иванович предупредил, чтобы сегодня в офисе никто не задерживался.
- А уборщица? Или кто-нибудь другой?
- Когда мы с шофером вошли, в офисе никого не было.
- Надо послать за уборщицей, - предложил Томилин сотруднику уголовного розыска, и тот, кивнув, быстро вышел из комнаты.
- Ну что, приступаем, - снова обратился Томилин к другому сотруднику милиции и, подойдя к спящему Борцову, добавил:
- Пистолет упакуйте в пакет. Только осторожно, чтобы не очнулся владелец оружия. Не то еще добавятся трупы. Это надо же так напиться! Но пальчики поискать придется. Все может быть. Все.
Следователь переглянулся с Духариным и добавил:
- А вы, Тарас Сергеевич, пройдите в другую комнату и подробное объяснение подготовьте. Работать придется сегодня долго. Перчатками, как видимо, Борцов и не думал пользоваться. Поэтому оставил немало своих «пальчиков». Особенно на бутылках. Выпили прилично. И из-под коньяка пустая, и из-под водки. Одним словом, у эксперта работы хватит. Пока осмотр места убийства не закончим, никому не расходиться. Надо поскорее получить окончательный ответ на вопрос, кто убийца. Хотя и так ясно.
Следователь Томилин не сомневался в скором раскрытии этого преступления. Слишком много было улик против Борцова. Видимо прав Духарин, заявляя, что должник и на этот раз решил отделаться обещаниями. Да и отсутствие в офисе сотрудников, которых отпустил пораньше Борцов, подтверждало эту версию. Все было подготовлено заранее, считал он. Вот только зачем было предпринимателю лезть самому в это дерьмо? - размышлял Томилин.
Как и предполагал следователь, других отпечатков, кроме убитого и Борцова, не оказалось.
Упаковав пустые бутылки из-под спиртного, Томилин надеялся получить ответ на возникший вопрос, а не было ли в них снотворного?
Были и ещё вопросы, но ответы сводились к одному мотиву: пьяная разборка по возврату денег.
Пока продолжался осмотр комнаты, в которой было совершено убийство, Томилин направился в кабинет к Духарину. Тот уже написал объяснение и сидел за столом, обдумывая предстоящую беседу со следователем. На его лице отражалась борьба между страхом и стремлением сделать так, чтобы никто не увидел его страха. Это было временное оцепенение. Усилием воли он заставил себя подавить волнение. Увидев вошедшего следователя, Духарин поднялся и протянул тому написанные листки.
- Я успею почитать, Тарас Сергеевич. Постарайтесь подробнее вспомнить поведение Борцова в последние дни. Дома у него в порядке?
- По-моему, да. Жена в нем души не чает. Так что это исключено. Я же сказал про долг. Из-за него второй месяц зарплату сотрудникам задерживаем. А Алексей всегда во всем был обязательным. Из-за этого он здорово переживал. Тем более часто говорил о расширении нашего бизнеса, советовался со мной, и мы обсуждали различные варианты.
- Но любое расширение подразумевает обострение конкуренции, - перебил Томилин.
- Кроме меня об этом пока никто не знал.
Рука Духарина предательски дрогнула. Он почувствовал нарастающее беспокойство. А следователь продолжал задавать вопросы.
- Пистолет раньше вы у Борцова видели?
- Нет. Но вообще-то многие предприниматели на всякий случай имеют оружие.
- Меня интересует убитый. Они давно знали друг друга?
- Иногда он приходил к нам. Но каждый раз разговаривал с ним только Алексей. Мне даже казалось, что они друзья.
- Друзья бывают и фальшивые, а вот враги всегда настоящие. Друг не кидает друга, - возразил Томилин.
Дальнейшие свои умозаключения Томилин прервал, так как в кабинет вошел сотрудник уголовного розыска и сообщил, что привез уборщицу.
- Давай ее сюда. Не возражаете, Тарас Сергеевич?
- Нет, конечно. Там же осмотр идет.
Вскоре в кабинет вошла пожилая женщина.
- Присаживайтесь, - предложил ей Томилин. - Мы побеспокоили вас, чтобы кое-что уточнить. Ваше имя и отчество назовите.
- Нина Матвеевна Усова, - ответила та тихо. - Но я не знаю, чего вы у меня хотите уточнить.
- В кабинете Алексея Ивановича Борцова произошло убийство одного из предпринимателей. Вам что-нибудь известно об этом?
- Нет. Я в четыре часа дня ушла домой и больше не возвращалась. Дети мои могут подтвердить. Да и сотрудники нашей конторы видели.
- А почему вы раньше ушли?
- Так сказал Алексей Иванович.
- Как он сказал?
- Ну, чтобы я все прибрала в его кабинете и ушла домой, так как придет к нему какой-то человек. Я еще спросила, а в остальных когда убираться? А он сказал, чтобы завтра с утра пораньше пришла и сначала у него прибрала, а потом в других комнатах. Я всегда так делала, когда в офисе отмечали какое-нибудь событие или встречали гостей. А Алексей Иванович как?
- Пока нормально. Но это пока.
Томилин резко поднял голову, и его взгляд напугал пожилую женщину. Взгляд был как будто угрожающим. Повернувшись к Духарину, он предложил тому выйти из кабинета и дополнить свое объяснение ответами на вопросы, которые он задавал. Оставшись вдвоем с уборщицей, следователь снова задал вопрос:
- Нина Матвеевна, я бы хотел услышать от вас более подробно о случившемся. Почему могло произойти убийство? У нас, конечно, имеются доказательства вины Борцова, но и вам, видимо кое-что известно.
- В смысле? - недоверчиво и испуганно спросила уборщица.
- В смысле врагов Алексея Ивановича.
- По-моему не было у него врагов. Правда, однажды я слышала, как он ругался с Тарасом Сергеевичем и как тот пригрозил ему плохими последствиями.
- Видимо, по работе у них этот разговор был, - перебил Томилин, - поэтому не надо вытаскивать рабочие разборки.
Эти слова вызвали беспокойство у уборщицы. Она почувствовала, что следователь на стороне Духарина, которого недолюбливала за неуважительное отношение к ней, поэтому решила больше ничего следователю не говорить. Но тот продолжал задавать вопросы.
- А какие отношения у Борцова были с другими сотрудниками? Да вы говорите, не бойтесь. Я понимаю, что повышенное внимание со стороны органов частным конторам не нравится, но во время следствия все равно выплывает вся подноготная. Поэтому постарайтесь все вспомнить. Да и с сотрудниками поговорите о том, что им известно об убийстве.
- Хорошо, - пообещала уборщица.
В это время в кабинет вошел Духарин.
- Василий Григорьевич, можно с Борцовым работать. Он пришел в себя, когда у него забирали пистолет. Пока не опомнился, надо допрашивать, - проговорил он.
- А мне можно идти? - спросила Усова.
- Нет, сейчас с вами поработает сотрудник уголовного розыска, и вы все повторите ему. Протоколом надо оформить.
В комнате, где произошло убийство должника, осмотр был закончен. Увидев вошедшего следователя, криминалист доложил, что все отпечатки пальцев сняты, что ценностей никаких не обнаружено и что по пистолету и по отпечаткам пальцев он постарается завтра к вечеру выдать заключение.
Слушая это, Алексей Иванович Борцов переводил глаза с одного сотрудника на другого. Увидев убитого должника, он недоуменно спросил.
- Что произошло?
- А это мы у вас и спросим, - ответил Томилин.
Дождавшись, когда вынесут труп из комнаты, он посмотрел на стол с закусками и спросил:
- По какому случаю была эта пьянка?
- Ну не пьянка, а встреча со знакомым предпринимателем, который принес долг.
- Сколько он принес?
- Пять миллионов из девяти. Остальные обещал через неделю.
- И где же эти пять миллионов?
- Я положил их в сейф.
- Но сейф мы вскрыли, и денег там не обнаружили.
- Значит, пока я почему-то отключился, кто-то забрал их.
- У вас в руке был пистолет, и вы видели, как у вас его изымали. Откуда этот пистолет?
- Не было у меня никогда пистолета. А как он оказался в руке у меня, я не знаю. Вот и проверьте, чей это пистолет.
- Проверим, конечно, - заверил Томилин. - И все-таки лучше будет чистосердечное признание. Расскажите по порядку с момента встречи с ним.
- Утром я позвонил ему насчёт долга, и он сказал, что привезет деньги в начале восьмого вечера. Мы, конечно, обрадовались с Тарасом Сергеевичем, и я попросил его принести бутылку коньяка и бутылку водки с закуской. Ну, чтобы отметить это событие и не портить отношения с нашим постоянным клиентом.
- А они испортились? - перебил Томилин.
- Да. Особенно с Тарасом Сергеевичем, который на него слишком круто наезжал.
- Понятно. Дальше.
- А дальше Тарас Сергеевич принес все необходимое. Я попросил уборщицу прибрать в моем кабинете и отпустил всех сотрудников пораньше, чтобы никто не видел нас за выпивкой. Могли ведь неправильно все истолковать. Зарплату задержали, а гулянку устраиваем. В общем, сам собрал все на стол, открыл бутылку коньяка, бутылку водки и вышел встречать подъехавшего должника. Когда передал он деньги, я наполнил стопки коньяком, так как водку он отказался пить. Выпили по одной стопке и закусили бужениной. Я стал снова наполнять стопки, но почувствовал какое-то странное состояние, которого раньше у меня не было. Выпив по второй, я видел, как Аркадий уронил голову на стол и еще почувствовал движение какого-то человека за своей спиной. И все. Дальше ничего не помню. Очнулся, когда кто-то обхватил меня сзади за плечи, а другой, держа кисть правой руки, вытаскивал из ладони пистолет. Но у меня никогда не было никакого пистолета!
- Разберемся. А водку тоже пили? - задал очередной вопрос Томилин.
- Нет. Только по две стопки коньяка.
- Но обе бутылки пустые, - возразил следователь.
- Не знаю, почему они оказались пустыми. Но водку мы не пили.
- Опьянев, вы могли и не помнить. Кстати, о чем-то вы говорили за столом. Не исключено, что и спорили?
- Да, я упрекнул Аркадия в том, что он затянул с возвратом долга. Но спора не было, и он сказал, что через неделю вернет оставшуюся сумму.
- Вы задерживаетесь, гражданин Борцов, по подозрению в убийстве Белова. Передайте ключи и печать Духарину. Будем разбираться. Увозите! - приказал он операм.
- Мне можно позвонить жене?
- Позвоните из изолятора, - холодно ответил Томилин и, как только Борцова вывели из кабинета, позвонил прокурору района и попросил санкцию на обыск в квартире задержанного.
Утром в начале девятого Томилин с экспертом-криминалистом подъехали к дому, в котором жила семья Борцовых. Здесь их уже ожидали участковый и понятые. Поднявшись на третий этаж, Томилин позвонил в квартиру Борцовых и, когда дверь открыла женщина, показал ей удостоверение.
Женщина, впустившая их, была привлекательной, хотя неаккуратно уложенные, светлые волосы несколько портили ее внешность. Одета она была довольно просто и по-домашнему. На ней был старый спортивный костюм, и она выглядела так, будто только проснулась.
Войдя за Томилиным в зал, женщина с волнением спросила:
- Что-нибудь с мужем случилось? Он не ночевал сегодня дома, и у меня с утра плохое предчувствие.
Томилин некоторое время молчал, затем без приглашения сел на диван и с интересом огляделся. Обстановка в квартире была дорогой. Выполненный под орех гарнитур, зеленые ворсистые ковры создавали впечатление, будто находишься не в квартире, а на лугу. Домашний, больших размеров кинотеатр и хрусталь. Обстановка в квартире подчеркивала, что семья Борцовых не бедствовала. Это вызвало у Томилина даже неприязнь. Прерывая затянувшееся молчание, он показал санкцию на обыск в квартире и заговорил:
- Ольга Петровна, ваш муж задержан по подозрению в убийстве знакомого предпринимателя, и мы должны сначала произвести обыск в квартире, а потом допросить вас. Со мной присутствуют сотрудники милиции и понятые.
Несколько минут после этого сообщения Ольга Петровна молчала. Ее тревожный взгляд был устремлен в сторону двери, словно она хотела куда-то срочно бежать. Затем повернувшись к Томилину, она резко и грубо проговорила:
- Я не верю в то, что муж мог кого-то убить. Это полнейшая чушь.
Томилин пожал плечами:
- Давайте не будем спешить с выводами. Мы постараемся в этом деле разобраться, но и вы должны помочь нам. Для начала один вопрос. Вы видели у мужа пистолет?
- Какой еще пистолет? - возмущенно ответила та.
- Обыкновенный пистолет - прищурившись, повторил Томилин.
- Не было никогда у него никакого пистолета.
- И тем не менее из пистолета ваш муж вчера вечером застрелил своего знакомого во время выпивки.
- У Алексея не было причин для этого. Я знаю своего мужа.
После этих слов ее глаза наполнились слезами. Она достала из кармана платок и приложила его к векам.
- И тем не менее он сделал это, - возразил Томилин и, обменявшись взглядом со стоящими сотрудниками милиции, добавил:
- Приступаем к обыску. Присаживайтесь, Ольга Петровна, и вы, понятые.
Начался обыск. Длился он около двух часов. Все это время Томилин незаметно наблюдал за Борцовой. Вид у нее был жалким и растерянным. Подавленная неожиданным сообщением о муже, она была так разбита, что Томилин даже почувствовал жалость к ней. Обыск подходил к концу и ничего подтверждающего хранение пистолета не дал.
По окончании обыска и подписи протокола понятыми Томилин приступил к допросу жены Борцова.
- Ольга Петровна, у вашего мужа были враги?
Борцова, не задумываясь, сразу же категорично покачала головой.
- Об этом никогда даже не было и речи, - отвечая так, она смотрела в лицо Томилина.
- Ну, если не враги, то какие-нибудь недоброжелатели или должники? - задал он уточняющий вопрос, который давно вертелся у него на языке.
На мгновение Борцова растерялась.
- Да, он говорил, что ему один из предпринимателей должен девять миллионов рублей и что вчера должен был вернуть этот долг. Об этом он сообщил мне по телефону, и я всю ночь волновалась. Несколько раз звонила ему, но муж не отвечал. Я даже подумала о том, что с радости выпил, видимо, и остался ночевать в офисе. Иногда он так делал, когда задерживался на работе.
- И часто он не ночевал дома? - попытался уточнить Томилин, переглянувшись с криминалистом.
Заметив этот взгляд, Борцова покраснела.
- Я понимаю, о чем вы думаете, - ответила она. Этот вопрос возмутил ее. - Как женщина неверность своего мужа я почувствовала бы сразу. Но Алексей за все годы никогда не давал даже малейшего повода к таким подозрениям. Он был трудоголик и никогда не оставлял неоконченным любое дело.
Отвечая так, Ольга Петровна даже засомневалась в объективном отношении следователя к мужу. Она до боли закусила нижнюю губу, а ее большие голубые глаза сделались еще больше.
Вздохнув, Томилин понял, что может оттолкнуть Борцову от откровенного разговора и как бы оправдываясь, произнес:
- Я не хотел вас обидеть. Но мне надо разбираться. Ведь произошло убийство. И у вашего мужа, кстати, пьяного, в руке был пистолет.
- Вот и разбирайтесь. В наше время конкуренция жестокая.
- Это мне известно, - оборвал Борцову следователь. - Тогда подскажите, кто из конкурентов был особенно жестоким.
- Да хотя бы этот должник, который водил мужа за нос. Возможно, и других он обманывал. Вот и убрали его, подставив Алексея.
- Ну что ж, спасибо и за эту информацию. Мы обязательно поинтересуемся личностью убитого. И обязательно еще пообщаемся с вами.
- Я очень надеюсь на то, что вы сумеете разобраться. Не мог мой муж убить. Не мог. Это какое-то недоразумение.
- Хорошо, хорошо, - заверил Томилин, вставая с мягкого дивана. - Но если у вас что-нибудь будет по этому делу, обязательно сообщите.
Следователь Томилин был небольшого роста, но плечистый и очень сильный. В юности он часто дрался со своими сверстниками, и лицо его даже украшало несколько шрамов, что придавало ему почти зловещее выражение. Рано потерявший отца он воспитывался матерью, работавшей в детском саду. Отказываясь от многих ребяческих удовольствий, он все свободное время помогал ей. Поэтому еще в детстве считал всех более обеспеченных детей баловнями судьбы. Из-за материальных трудностей Томилин нечасто пользовался благосклонностью девушек, и это его очень огорчало. Он хорошо учился в школе и без труда сдал вступительные экзамены в юридический институт. Будучи студентом, он на общественных началах помогал одному из следователей прокуратуры. Своей дальновидной и честолюбивой готовностью выполнять все указания старших он быстро завоевал авторитет и после окончания института был сразу же принят на должность следователя районной прокуратуры.
Начало работы в прокуратуре совпало с началом перестройки в стране. Как грибы, росли различные частные фирмы, особенно в торговле, но еще стремительнее падал жизненный уровень у большинства людей. Это вызывало различные кривотолки и недовольство. Особенно недовольство предпринимателями. Разные мнения на этот счет были, конечно, и у прокурорских работников, поддерживающих прежнюю систему. Вот почему и Томилин, выехав на место происшествия по убийству предпринимателя, сразу же почувствовал, что вокруг этого преступления наверняка поднимется шумиха, а быстрое раскрытие этого преступления поднимет его авторитет.
Василий Григорьевич уже давно мечтал о должности заместителя прокурора, но его почему-то не выдвигали. В этом он тоже видел минусы перестройки, особенно когда выдвигались сыночки больших руководителей, работающие, как он считал, хуже его.
Известно, что зависть - то же самое, что и ненависть. Она действует таким образом, что человек чувствует неудовольствие при виде чужого счастья и наоборот - находит удовольствие в чужом несчастье. Из всех страстей зависть - самое опасное чувство. Рядом с этим чувством всегда ненависть, предательство и интриги. Именно они и составляли среду обитания следователя Василия Григорьевича Томилина. Бывшего следователя милиции Духарина он знал давно. После того, как тот уволился из милиции, они иногда встречались. Особенно когда тот стал предпринимателем. Во время встреч Духарин хвалился своим материальным достатком и намекал, что когда будет единоличным хозяином фирмы, то станет материально поддерживать и Томилина. Это интриговало Василия Григорьевича, так как он всегда очень хотел того, чего ему не хватало
О том, что Борцову должен крупную сумму один из предпринимателей, Духарин говорил несколько раз, и Томилин предлагал свою помощь за определенное вознаграждение. Однако Духарин просил не вмешиваться, но, когда узнал от Борцова о встрече с должником, сообщил Томилину сразу.
Сведения, собранные Томилиным после убийства предпринимателя Белова, все больше убеждали его в виновности Борцова. Вернувшись в прокуратуру, он сразу же пошел к прокурору.
Войдя к нему, Томилин приступил к сообщению об убийстве.
- Дело сложности большой не представляет, - проговорил он, усаживаясь в кресле к приставному столу. - Обычная пьяная разборка по возврату долга.
- Подробнее, - перебил прокурор.
- Подозреваемый в убийстве предприниматель Борцов Алексей Иванович, возраст сорок пять лет, женат, возглавлял вдвоем с Духариным частное предприятие по производству мясной и молочной продукции. Три месяца назад дал в долг убитому девять миллионов рублей под двадцать процентов сроком на один месяц, а тот затянул возврат. Вчера, якобы, пообещал вернуть, но привез, по утверждению Борцова, не все, а только пять миллионов. Поэтому, видимо, во время распития с ним спиртного Борцов устроил скандал и пристрелил должника. Когда я прибыл на место происшествия, Борцов спал за столом с пистолетом в руке, а напротив него был убитый. Убийство произошло в начале девятого вечера. Я уже собрался домой уходить, но позвонил дежурный из райотдела. Они же и заехали за мной. Кроме убитого и Борцова с шести вечера никого в офисе не было. Отпечатки в комнате только их двоих.
- Борцова допросили?
- Сразу же как изъяли у него пистолет.
- И что он?
- Признает и долг, и выпивку. Но деньги в сумме пяти миллионов мы не обнаружили. Скорее всего, денег убитый не приносил, поэтому и скандал и убийство. Более того, заявляет, что никакого пистолета у него не было. А как в руке оказался, не помнит. На экспертизу я пистолет отправил. Вскрытие тоже сегодня сделают, - бойко продолжал Томилин.
- А соучредитель что говорит?
- Он и позвонил в райотдел. Зашел в девятом часу вместе с шофером убитого и обнаружил все, о чем я докладывал.
- Понятно. Ты соучредителю намекни о необходимости ремонта у нас в прокуратуре. В этой ситуации он должен быть щедрым.
- Я понял, Лев Александрович. Обыск на квартире подозреваемого с утра произвел.
- Это хорошо. Постарайтесь дожать подозреваемого по пистолету.
- Сегодня буду допрашивать Борцова и думаю, дожму. Он должен понимать, что чистосердечное повлияет на приговор.
Глава 2
Наедине с собой
Оказавшись в камере, Алексей Иванович подошел к своей койке, сел и в отчаянии схватился за голову. Было уже около двенадцати часов ночи, когда они подъехали к следственному изолятору. Спать, конечно, он не мог, так как его мучили мысли о случившемся. Особенно он не мог понять, почему у него в руке оказался пистолет, которого раньше у него никогда не было. Пистолет, из которого был убит его знакомый Аркадий Белов. Ведь если экспертиза даст заключение, что убит тот именно из этого пистолета, то это будет главным доказательством обвинения. И тогда суд определит ему срок. И хотя он не помнит, как у него оказался пистолет, не помнит, стрелял он или нет, это не имеет значения. Он будет признан убийцей. Тогда что подумает о нем жена, сын, знакомые?
Алексей Иванович подавленно застыл, пытаясь вспомнить подробности встречи с Беловым. Сейчас он уже упрекал себя за то, что согласился с предложением своего партнёра по бизнесу провести встречу с должником без свидетелей. Ведь, если бы на встрече присутствовал Духарин, то могло бы и не произойти этого непонятного убийства. Как ему доказывать теперь, что пистолет не его? Как?
Еще он припомнил своё странное состояние, которое у него возникло после выпитой второй стопки, когда он потерял память. Он хорошо помнил, как ему днем принес бутылки со спиртным Духарин и ничего подозрительного тогда не заметил. Обыкновенная бутылка французского коньяка и бутылка финской водки. Эти бутылки он поставил в холодильник и их же сам открыл перед приходом Аркадия. Неужели они выпили их вдвоем? Но он же помнит, что после второй стопки Аркадий сразу уронил голову на стол, да и сам почему-то отключился.
Измученный и обессиленный этими вопросами Алексей Иванович никак не мог уснуть и все думал, думал...
Днем его вызвали на допрос. Войдя в комнату, он увидел сидящего за столом следователя, который допрашивал его вечером. Некоторое время они молча рассматривали друг друга. Наконец следователь, показав жестом на табуретку, произнес:
- Садитесь, Алексей Иванович, и давайте заполним ваши данные.
Задавая вопросы, он очень надеялся на то, что задержанный быстро сознается в убийстве Белова, но, когда услышал категорический отказ, в ярости произнес:
- Какая наглость! Вас задержали с пистолетом в руках возле убитого, и вы отказываетесь! Неужели вам не понятно, что я без труда докажу вашу виновность.
- Мне понятны ваши вопросы. Однако без адвоката у нас разговор не получится. Это, во-первых. А во-вторых, у меня забрали сотовый телефон, и я не могу позвонить жене. Она же волнуется.
- Я бы так категорично не утверждал, - солгал следователь Томилин. - Я утром был у нее в квартире с обыском. Так что она знает о вашем задержании. После допроса я разрешу позвонить ей. Но - после допроса.
Это был старый прием, на который рассчитывали часто и следователи, и оперативные работники. Ты по-хорошему, и я к тебе так же. Так расшифровывался этот прием.
- Обстоятельства, Алексей Иванович, таковы, что ни ложь, ни бессмысленное запирательство вам не помогут. Наоборот, это только повредит вам. Я бы лично советовал вспомнить какие-нибудь смягчающие обстоятельства. Ну, например, во время ссоры убитый вами схватился за нож, и вы вынуждены были опередить. Я конечно пока не знаю подробностей вашей беседы и ссоры за столом. Но вполне допускаю это. Долг крупный, и вы справедливо требовали возврата его.
Слушая рассуждения следователя, Алексей Иванович не перебивал. Лишь, застыв, неподвижно смотрел в сторону.
- И вот еще, - мягко и вкрадчиво продолжал Томилин. - Денег-то, о которых вы говорили, мы нигде не обнаружили. Так приносил он эти пять миллионов или нет? Скорее всего, не приносил, и это вас разозлило. Вы же честный человек. А тут вас обманывает ваш знакомый.
Томилин снова умолк, надеясь, что задержанный сознается. Однако Борцов продолжал молчать. Настойчивость следователя его возмущала. Вместо того, чтобы искать настоящего убийцу, следователь требовал признания в том, чего он не делал.
- Ну, хорошо, вот вам мой сотовый. Звоните своей жене, но не больше минуты. Потом мы продолжим разговор.
Подав сотовый, он поднялся и отошел к окну, и Борцов быстро набрал номер телефона жены. Ответила та сразу.
- Это я. Задержан по подозрению в убийстве. Но я никого не убивал. Думаю, что следователь разберется.
- Подожди, - перебила жена. - Утром приходил на квартиру следователь прокуратуры Томилин и во время обыска спрашивал меня про пистолет. Я ничего не пойму, какой еще пистолет?
- Из него, якобы, я застрелил Аркадия Белова. Я тоже ничего не пойму. Это какая-то подстава. Срочно договаривайся с самым лучшим адвокатом. Сейчас каждая минута дорога.
- Все. Все. Время кончилось, - забирая сотовый телефон, проговорил Томилин. - Видите, я пошел вам на встречу, и теперь давайте продолжим наш разговор. Если вы хотите облегчить свое положение, вам не надо все отрицать, как вы это делаете. Вы просто создаете лишние затруднения, прежде всего для себя. Всякий разумный адвокат и ваша жена сказали бы вам то же, что я говорю. Если вы вспомните какие-то смягчающие обстоятельства, то я смогу как-то помочь вам.
- Хорошо. Вот и помогите разобраться, кто и куда вылил оставшееся из бутылки коньяка и нетронутое из бутылки водки? Почему они оказались пустыми, хотя я хорошо помню, сколько мы выпили? Наконец, почему желудочные анализы у меня никто не берет? Где результаты вскрытия убитого?
Услышав это, Томилин вышел из себя и закричал:
- А я смотрю, ты очень грамотный! Но это тебе не поможет. Все, что требуется по этому делу, будет сделано! Можешь не сомневаться!
- Я не причастен к убийству, - перебил Борцов. Он уже жалел о том, что высказал свои подозрения о причастности кого-то другого к убийству.
- Значит, признания у нас не будет?
Однако задержанный на этот вопрос не отреагировал, так как понимал, что следователь пытается получить необходимые для него признания.
- Вот что, Алексей Иванович, - снова начал Томилин. - Обстоятельства таковы, что бессмысленное запирательство только повредит вам. Говорю я это потому, что непризнание вины считается отягчающими обстоятельствами при рассмотрении дела в суде. Возможно, я немного резко веду допрос, но у меня тоже нервы на пределе. Кроме вашего дела у меня еще несколько неоконченных. Поэтому я и подсказал единственно правильные для вас признания. Я, конечно, не знаю о вашей ссоре за столом, но еще раз повторяю, что допускаю её. Более того, уверен, что и на пистолете, кроме ваших отпечатков, других не будет. Уверен, что и пуля, которую извлекут из головы убитого, тоже будет из этого же пистолета.
Слушая рассуждения следователя, Алексей Иванович мысленно отмечал их логичность, но по-прежнему молчал. Он как бы застыл, предполагая последствия проведенных экспертиз. Ведь действительно, если кто-то вложил в его руку пистолет, то отпечатков своих пальцев, он конечно не оставил. Однако и согласиться с предложениями следователя Борцов тоже не мог.
Видя, что задержанный осмысливает сказанное, следователь Томилин более вкрадчиво продолжал.
- Мотив убийства доказан. В наше время кидают часто и даже не только знакомые, но и родственники. Поэтому в суде вас поймут. Я тоже как человек понимаю ваше состояние. В конце концов, я терпеливо разъясняю вам все это не для того, чтобы засадить вас на длительный срок, а для того, чтобы установить истину и, используя ваше признание, уменьшить меру наказания.
Однако Алексей Иванович по-прежнему молчал... Несмотря на все, что сказал следователь Томилин, Алексей Иванович все более убеждался, что была подстава. Ещё он подумал о заинтересованности следователя повесить это убийство на него.
Не выдержав на этот раз молчания, Томилин со злостью произнес:
- Значит, разговора действительно не получается. Это плохо, в первую очередь, для вас.
- Я не совершал убийства, - подавленно ответил Борцов. - Другого мне сказать нечего, - и выразительно посмотрев на Томилина, добавил:
- Я с самого начала говорил вам о возможной подставе. Зачем мне брать на себя преступление, которого я не совершал?
- Тогда кто его совершил? - спросил следователь.
- Не знаю. Думаю, что вы как опытный следователь разберетесь.
- А вот лести не надо. Лучше ближе к делу, - прервал его Томилин.
- Подумайте сами. Зачем мне убивать должника? Тогда я бы не получил оставшийся долг.
Томилин поднялся и отойдя к окну, закурил. Несколько минут он молчал. Затем, вернувшись, сел и откинулся на спинку стула так, что тот затрещал.
- А вам еще кто-нибудь должен деньги? - глядя задержанному в глаза, спросил Томилин.
- Бизнес есть бизнес. Всегда кто-то тебе должен, а кому-то - сам должен.
- Вот и ответ на вопрос, зачем вам убивать должника, - ухмыльнулся Томилин. - Убивают должника для того, чтобы другие слово держали.
- Но у нас была полнейшая договоренность с Аркадием, - пустился в откровения Борцов. - Более того, он и разговаривал только со мной о долге и просил, чтобы компаньон его не дергал. Он даже просил меня, чтобы Духарин не присутствовал на вчерашней встрече.
Борцов говорил быстро, будто боялся что-то упустить и, видя настороженный взгляд следователя, испытывал даже некоторое облегчение.
- Но Духарин этого не подтверждает, - перебил Томилин.
- Как это не подтверждает? Он даже предлагал кого-то подключить из милиции и хотел применить силовое воздействие, но я был категорически против.
- Это вы наговариваете. Зачем ему это?
- Как зачем, - понимая, что теперь он должен рассказать все, как на исповеди, произнес Борцов. - Мы же оба являемся учредителями нашего предприятия, и деньги вкладываем в дальнейшее его развитие. Доли в уставном капитале у нас с ним равные. Он боялся, что Аркадий не вернет этот долг, и тогда сорвется план по расширению нашего дела. Боялся и другого.
- Конкретнее.
- Он боялся лишиться того, что имел. Когда на нас наезжали налоговики, Духарин во всех случаях сам разруливал все проблемы. Поэтому и с долгом Аркадия хотел сам разобраться. Но Белов мой давний знакомый, и я не хотел этих разборок.
- Вы всем такие крупные суммы даете в долг?
Борцов настороженно посмотрел в глаза следователя и оборвал свои откровения. Он понимал, что дальше могут пойти вопросы об укрытии ряда сделок от налоговиков, вопросы о работе с «налом». А это еще больше ухудшит его положение. Борцов лихорадочно облизал губы, обдумывая возможные новые вопросы следователя. В кабинете повисла пауза.
- А с Духариным вы согласовывали свои финансовые дела? - задал другой вопрос Томилин.
- Конечно.
После этого ответа Борцов грустно усмехнулся. Он уже упрекал себя за то, что сказал много лишнего. Словно поняв состояние задержанного, Томилин успокоительно произнес:
- Мы проверим ваши показания, в том числе, и по вашему компаньону. А вы все-таки подумайте насчет чистосердечного. Запирательство при ваших финансовых махинациях только ухудшит положение. Духарин ведь бывший сотрудник органов, и его ответам будет больше веры. Тем более по убийству-то вы проходите, и он может назвать ваши показания клеветой. Так что подумайте и об этом.
Борцов понял ход мыслей следователя, и это его расстроило. Он снова убедился в своих предположениях. Интуиция подсказывала ему, что всё произошедшее было хорошо организованной подставой. Что, впрочем, очень сложно будет доказать. От этой мысли Борцову стало так плохо, что он попросил следователя прервать допрос.
Выходил Алексей Иванович из комнаты, покачиваясь. Голова его кружилась, и, чтобы не упасть, он иногда опирался о стену. В камеру он вошел с остекленевшим неподвижным взглядом и, подойдя к нарам, медленно лег. От обеда Алексей Иванович отказался и продолжал лежать, не отвечая на вопросы сокамерников. Он будто оказался в густом, непроглядном тумане. Им овладевала болезненно-мучительная тревога, перераставшая в панический страх. Как доказать ему свою непричастность к убийству? Как? Особенно тревожил его вопрос о возможной роли в этом своего компаньона Духарина. О показаниях того следователю Борцов еще не знал. Но его беспокоил вопрос, почему тот при задержании не встал на защиту. Это взвинчивало Алексея Ивановича все сильнее и сильнее.
Так пролежал он до вечера. Затем наступила ночь. Иногда он будто засыпал, но сразу просыпался и с изумлением рассматривал камеру и спавших на нарах сокамерников. До него доносились шумы с улицы от проезжающих машин. Кто-то храпел, а кто-то так же, как и он не спал. Прежде Алексей Иванович даже и мысли не допускал, что окажется в камере с такими, не похожими на него людьми.
Наконец стало светать, и Борцов снова вспомнил встречу с Аркадием. Вспомнил все до мельчайших подробностей. Все до того момента, когда они выпили по второй стопке. А потом - провал.
Самым страшным воспоминанием было пробуждение за столом, когда неизвестный человек, с силой сжав его правую ладонь, вынул из нее пистолет. Ужасным воспоминанием был и вид убитого Аркадия, голова которого лежала в крови на столе. Неужели он, Борцов, действительно убил своего давнего знакомого из-за этих проклятий денег?
Опять вопросы, на которые он не может ответить даже себе. А если не может, тогда придется принимать вину на себя. И тут у следователя позиция крепка. Однако, подумав так, Борцов сразу же возразил себе. Не мог он так поступить! Не мог! Он даже подумал, не сходит ли он с ума. От этого предположения его охватил озноб. Дрожа, Борцов стал рассматривать поднявшихся сокамерников, которые, не обращая на него внимания, занимались своими делами.
Вскоре раздался стук в дверь. Раздатчики начали подавать в камеру тюремный завтрак, и Борцов, не принимавший пищу около суток, почувствовал страшный голод.
Несколько дней Алексея Ивановича на допросы не вызывали. Видимо, следователь собирал необходимые доказательства, а возможно, не были готовы заключения экспертиз. В эти дни Алексей Иванович вспоминал начало своей предпринимательской жизни. В те годы горбачевская перестройка лишь набирала разбег, ломая привычный уклад жизни. Тогда многим казалось это очередной блажью кремлевских вождей. Пошумят и успокоятся. Не впервые партия развлекала народ то поисками врагов, то целиной, то БАМом. До перестройки Алексей Иванович Борцов работал начальником отдела в управлении мясной и молочной промышленности. Он умел влиять на людей и знал производство мясной и молочной продукции. Умел организовывать работу и нередко мечтал об открытии своего предприятия. От своих сослуживцев по управлению он отличался стремительной реакцией и всегда быстро и грамотно принимал верные решения.
Слушая в те годы выступающих, Алексей Иванович все чаще задумывался об открытии своего дела. Он видел, как с каждым днем открывались частные предприятия, которые постепенно вытесняли государственный сектор, особенно в торговле. Вечерами он советовался об этом со своей женой, и та поддерживала его. Жена была на несколько лет моложе и строго относились к режиму его работы, питанию, здоровью, одежде. У нее было красивое, чуть кокетливое лицо с голубыми большими глазами, от которых все вокруг становилось светлым. Особенно вызывала восторг ее фигура. Белые, холеные, с красным лаком на изящных пальцах руки и совершенство линий и форм тела были такими, словно природа отдала ей все самое лучшее. Обычно жена настороженно относилась ко всем предложениям мужа, которые ломали привычный ритм жизни. Она понимала, что жизнь это - борьба добра со злом. Понимала, что ошибок жизнь не прощает. Однако решение мужа об открытии своего дела поддерживала, хотя и просила заранее продумать все детали. И выбор формы, в которой будет существовать бизнес, и правильность оформления документов, и выбор системы налогообложения, и состав учредителей. Обсуждая эти вопросы, они остановились тогда на регистрации общества с ограниченной ответственностью. ООО было наиболее оптимальной формой для малого и среднего бизнеса. Простота создания, оперативность, высокий уровень управленческого контроля, выбор системы налогообложения. Все это и особенно формирование уставного капитала за счет вкладов участников, будущих учредителей было приемлемым. Правда жена настаивала на привлечении нескольких учредителей, но Алексей Иванович убедил ее в том, что выгоднее быть одному или двум учредителям. Тогда же он и предложил в учредители привлечь кого-нибудь из правоохранительных органов, который будет осуществлять безопасность предприятия.
Так появилась фигура бывшего следователя райотдела милиции Духарина, который сразу же согласился и включился в работу по оформлению документов. Тогда же было принято и решение о создании предприятия по закупке мяса и молока в фермерских хозяйствах, переработке закупленного в мясную и молочную продукцию и продаже ее через свои магазины.
Обществу с ограниченной ответственностью они дали название «Деликатес». Для закупки оборудования взяли в банке кредиты и стали подбирать помещения под цеха по переработке и установке холодильного оборудования. Нужны были не просто коробки зданий, а помещения со всей необходимой инфраструктурой. Некоторые заводы предлагали в аренду свободные помещения, но они стоили очень дорого, и - главное: заключаемые договора были нестабильными. Предприятия с помощью чиновников из администрации могли в любой момент попросить освободить помещения. Это особенно настораживало Алексея Ивановича, и он убедил Духарина выкупить помещение в собственность.
Вскоре помещение было подобрано и выкуплено. Правда, пришлось много вложить в его обустройство.
Но самым трудным были в те годы для начинающих предпринимателей чиновничьи препоны. Особенно на стадии регистрации предпринимательской деятельности. Оформление документов длилось больше месяца. Корень всех проблем заключался в том, что власти на местах не шли навстречу малому бизнесу и зачастую даже мешали открытию частных предприятий.
Открывавшему тогда свое предприятие Алексею Ивановичу пришлось распрощаться со своим спокойствием и с той размеренностью в жизни, которая была у него в годы работы в управлении. Вся его новая деятельность была практически в условиях, близких к экстремальным. Требовалось создать такую систему, которая бы отличалась от государственной и порядочностью людей и высоким качеством продукции. Для постоянного дохода бизнеса нужно было продумать два пункта: что будет делать предприятие и какими силами. В любом частном предприятии главным капиталом являются люди. Поэтому с первых дней работы стал вопрос, как подобрать в предприятие наиболее эффективных, преданных сотрудников. Конечно, использовался и принцип знакомств. Но Алексей Иванович предложил тогда принимать на основные должности не сразу и не по результатам конкурса, а после испытательного срока. И только после тщательного изучения кандидатуры уже выдвигать на должность с большой зарплатой. В первые годы это многими не понималось и даже вызывало сопротивление, но Алексей Иванович упорно проводил в жизнь такой принцип и смог через несколько лет создать высокоэффективную команду единомышленников. Конечно, отбирая кандидатов на ключевые позиции, немаловажным фактором он считал и его личную жизнь в семье, так как успешным и порядочным мог быть, как правило, человек без комплексов. В этих вопросах большую работу проводил соучредитель предприятия Духарин. Более того, и все вопросы безопасности были возложены на него, так как в производстве он был практически нулевым специалистом. Вопросы развития, внедрение новых технологий и приобретение оборудования по переработке мяса и молока, выстраивание отношений с поставщиками и клиентами, разработка бизнес-идей и эффективной системы управления практически были только за Борцовым. Это не могло не сказаться на эффективности и конкурентоспособности предприятия. С каждым годом росла прибыль, большую часть которой Духарин предлагал обращать в их личные доходы. Но Алексей Иванович настойчиво продолжал вкладывать прибыль в развитие производства.
Эти воспоминания о работе будоражили Алексея Ивановича. До ареста у него не было свободного времени, а тут его вдруг оказалось так много, что он метался от одной мысли к другой. Работая в своем предприятии, он часто что-то доказывал чиновникам и спорил. Но сейчас Алексей Иванович вдруг понял, что дело не в плохих чиновниках и контролерах. Что во всех его хороших начинаниях мешала сама система. Что в грешной системе ангел не приживется. И пусть чиновники берут взятки, пусть разворовывают государственное имущество. Системе, цепляющейся за старое, они выгоднее порядочных, честных людей.
От этих мыслей Алексею Ивановичу стало совсем плохо. «Когда же мы научимся жить по-человечески? - думал он. - Все время ищем, кто виноват, и до хрипоты спорим, что делать? Призываем к каким-то революциям, которые кроме беды людям ничего другого не приносят. Слушаем обещания, которые оказываются очередным враньем, и никак не поймем наше тяжелое наследие, не поймем самих себя. Кто мы? Всю жизнь стоявшие до перестройки в наших нескончаемых очередях, усталые и разочарованные, махнувшие на все рукой? Или те, кто своим трудом получил возможность изменить свою жизнь в лучшую сторону?»
От этих мыслей в душе Алексея Ивановича закипала злоба. Закипала она и оттого, что он все больше убеждался в организованной кем-то подставе, которую следователь не хочет понять. А может быть, выгодно кому-то сталкивать предпринимателей друг с другом? Вон ведь какие они! Ради денег готовы убивать даже своих знакомых, поэтому простому народу из-за нынешних цен и тяжело жить. Подумав об этом, Алексей Иванович горько усмехнулся. Опять разделение на красных и белых, на врагов и доносчиков, на наших и чужих. На тех, кто развалил экономику, но сам прибрал к своим рукам в результате обманной приватизации лакомые кусочки. И на тех, кто имеет нищенскую зарплату.
В эту ночь Алексей Иванович был так разбит нравственно и физически, что до утра не мог уснуть. Он снова перебрал в памяти все подробности случившегося. Особенно последний допрос следователя, во время которого тот убеждал его в целесообразности признания совершенного убийства. Сейчас он переживал еще сильнее, так как понимал, что произойдет с ним, если он согласится. Тогда суд определит меру наказания. Затем колония вдали от жены, сына и предприятия, к которому он так привык. За годы отбывания наказания может произойти всякое. В верности своей жены Алексей Иванович не сомневался. Но что будет с предприятием? Там же работают люди, которые поверили ему? Что они подумают о нем?
Размышляя об этом, Алексей Иванович встал и начал ходить по камере. Он продолжал думать, как ему поступить с предложением следователя, и не находил окончательного решения. Сейчас он очень хотел встречи с женой и адвокатом. Но пока встреч с ними не было, и это ужасно волновало Алексея Ивановича. Сейчас он впервые почувствовал, что такое одиночество, во время которого не с кем даже посоветоваться. Перед ним были сокамерники со своими проблемами, и следователь, который упорно толкал его к признанию. Толкал туда, откуда долгие годы не будет возврата к нормальной жизни.
По своему характеру Алексей Иванович во многом отличался от других. Каждый человек индивидуален и сам строит свою жизнь. Но то, что ему заложено с детства, как правило, во многом определяет его дальнейшую судьбу. У родителей Алексея Ивановича была тоже своя, отличающаяся от других жизнь. Войны, переселения, голодное лихолетье переплетались с историей России.
В 1914 году дедушку Алексея Ивановича мобилизовали в армию, и он дослужился до унтер-офицера. В гражданскую войну он вступил в казачий полк, который воевал на стороне Деникина. В конце гражданской войны полк ушел в Китай, но дедушка Алексея Ивановича остался в России. Женился, обзавелся хозяйством, однако в связи с начавшимися арестами бывших казаков вынужден был бросить все нажитое и выехать в Казахстан. Там родился отец Алексея Ивановича Иван Федорович Борцов, который перед войной переехал в город Южнореченск.
В 1943 году отца призвали в армию. За заслуги на фронте он имел награды, был ранен, лечился в госпитале. Вернувшись в Южнореченск тяжелобольным, отец Алексея Ивановича вскоре умер. Не выдержала этой утраты и его жена.
История родителей Алексея Ивановича характерна тем, что она касается их сына, который, оставшись после их смерти один, не сломался. От отца Алексей Иванович унаследовал организованность, чувствительность и стремление разобраться во всем самому. Он постоянно мечтал о лучшей, чем у родителей, жизни. Переезд в Южнореченск счастья им не принес. Домик, в котором они жили, был ветхим, без каких либо удобств. Единственная радость заключалась в находящейся рядом библиотеке, в которую он ежедневно приходил за книгами. Эти книги помогли ему понять, что никто ему не поможет изменить свою жизнь, если он сам себе не сумеет помочь. И юный Алексей стал более серьезно относиться к занятиям в школе. Закончив ее, он сразу же поступил в политехнический институт на факультет переработки мясомолочной продукции. К этому времени он стал все чаще задумываться о девушках. Одиночество, в котором он оказался после смерти родителей, подталкивало его к сближению с ними. Живя у дальней родственницы своего отца Алексей не получал от нее той родственной заботы, в которой нуждается каждый человек. Это и подталкивало его к изменению своей жизни.
Алексей Иванович был привлекателен и часто ловил заинтересованные взгляды, которые на него бросали девушки. От этих взглядов в нем поднималось смутное волнение.
Со своей будущей женой Ольгой он познакомился случайно. Во время первомайской демонстрации их группа оказалось почему-то вместе с группой студентов пединститута. В какой-то момент Алексей увидел девушку, посматривающую на него. Их взгляды, как невидимые лучи, становились все более настойчивыми. Ольга видела привлекательность молодого человека и чувствовала его влечение. Это пробуждало в ней отклик.
От родителей Ольга получила строгое нравственное воспитание. Своими наставлениями они постоянно внушали ей, как необходимо соблюдать скромность, сдержанность. Однако возраст и природа требовали своего. Жизнь победила в ней чрезмерную робость. Медленно, но неудержимо в ней росло желание познакомиться с интересным молодым человеком.
В этот день Алексей и Ольга познакомились. А после демонстрации пошли в парк. Затем была встреча с ее родителями, которые одобрили их знакомство, заявив, что Алексей им сразу понравился. А вскоре состоялась и свадьба.
Вспоминая все это, Алексей с ужасом представлял последствия того, что случилось. Почему и за что судьба так наказала его? - думал он. Как жена с сыном будут жить теперь? Как?
Любить свою семью, своих близких, свое дело, которым живешь, - естественное явление для человека. Если вырвать растение с корнем, то без живительной силы земли оно погибнет. Так и человек, если лишить его корней, близких ему людей, традиций, привычного образа жизни, то он почувствует себя так, как чувствовал себя в эти дни Алексей Иванович. Совсем недавно он был другим человеком. Был загружен работой, заботой о семье, о людях, работающих под его началом, и вдруг это нелепое неожиданное обвинение в том, чего он не мог сделать и не делал. Почему и за что это наказание?
Только к утру Алексей Иванович уснул на короткое время. Через зарешеченное окно в камеру проникал утренний рассвет, который кому-то в камере приносил надежды, а кому-то новую душевную боль. К таким относился и Алексей Иванович, ожидающий встречи со следователем. Он устал находиться наедине с собой в неопределенном состоянии, и это угнетало его.
Известно, что память подчинена интересам человека. А все интересы Алексея Ивановича сводились в эти дни к разрешению случившегося. Его память восстанавливала прошлое с такой точностью, словно это было вчера. Восстанавливало все, кроме убийства Аркадия. Будто неведомый часовой не допускал его к восстановлению того, в чем обвинял следователь.
Глава 3
Адвокат
В эти дни жена Борцова подключала всех своих знакомых для оказания помощи мужу. Договорилась она и о встрече с известным в городе адвокатом Николаем Николаевичем Силантьевым.
Адвокат Силантьев пользовался немалым авторитетом, и все, кто его знал, отзывались о нем как о человеке слова и дела. Он окончил юридический институт и сразу начал работать адвокатом по уголовным делам. Его душевная уравновешенность и настойчивость в работе позволяли ему разбираться в самых запутанных делах. Конечно, не обходилось и без разных разговоров. Любили обсуждать суммы получаемых им с клиентов гонораров, с восхищением говорили о том, как ловко он в судебных заседаниях ставил в затруднительное положение представителей обвинения.
После телефонного звонка жены Борцова он сразу же позвонил своим знакомым из милиции и, узнав причину убийства, решил не связываться с этим делом. Но время приема было назначено, и отказаться от встречи он не мог. Знакомые адвоката представили ему убийство как обычную разборку предпринимателей. Однако когда Силантьев узнал, что в деле фигурирует Духарин, которого он знал по прошлой его работе, и ведет дело приятель Духарина - следователь прокуратуры Томилин, решил не спешить с отказом. Он считал, что попытаться можно. Во всяком случае, можно построить защиту и на затягивании процесса. При помощи грамотных юридических приемов и особенно, используя нарастающее во время перестройки недоверие к правоохранительным органам, можно добиться многого. Так думал адвокат Силантьев, ожидая Борцову.
Точно в назначенное время Ольга Петровна вошла в кабинет и увидела очень симпатичного человека в возрасте около пятидесяти лет. Его глаза смотрели на вошедшую проницательно и сочувственно. Был он несуетлив и незаметно присматривался к ней. Усадив ее в удобное кресло, Силантьев спросил:
- Вы в браке с мужем давно?
- Около двадцати лет, и очень хорошо знаю, на что он способен, а на что нет.
- Подробнее расскажите мне все, что вам известно по делу мужа.
Более часа Ольга Петровна рассказывала, как муж открывал свое предприятие. Как работал вместе со своим компаньоном Духариным. При этом рассказывала она так, будто во всех делах тоже принимала участие. Заметив настороженность адвоката, она пояснила, что муж во всем всегда советовался с ней и сообщал результаты того, что предпринимал.
- Ежемесячный оборот предприятия большой? - снова задал вопрос Силантьев.
- Около ста миллионов. Но прибыль муж практически не получал, так как вкладывал ее со своим компаньоном в развитие. Они же начинали с нуля, а сейчас продукция «Деликатеса» пользуется у многих спросом. Все рестораны города имеют договора на поставку их продукции, не говоря о многих магазинах, школах, детских учреждениях и больницах. Поэтому я никогда не поверю в то, что муж убил своего знакомого из-за какого-то долга. Зачем ему идти на это? У него же хорошо налаженное дело. Да и пистолет какой-то вдруг оказался у него в руке. Откуда он взялся? Неужели я бы не знала о нем? Я много слышала о вас как о грамотном адвокате. Вот и разберитесь, кому нужна была эта подстава и для чего.
Ольга Петровна заплакала. Несколько минут в кабинете царило молчание. Наконец, Силантьев проговорил:
- Нельзя так падать духом. В жизни всякое бывает, и не такие запутанные дела раскрываются. Давайте лучше кое-что вспомним еще. Расскажите мне о его друзьях и врагах. Особенно о тех, с кем он часто общался.
Проговорил это Силантьев уверенным голосом. В нем было и сочувствие и понимание.
- Врагов у него не было.
- Хорошо. Тогда не враги, а завистники. Особенно среди родственников.
- Родственников муж в свое предприятие не принимал. Даже заявил однажды, что никогда и меня не возьмет к себе на работу.
- А вы хотели?
- Нет. Это я как-то пришла из школы расстроенная и сгоряча сказала ему, что с удовольствием бы бросила свое учительство и перешла бы на любую работу в «Деликатес». Вот тогда-то муж мне и ответил так.
- С родственниками часто встречаетесь?
- Редко. У каждого ведь свои дела. Но больному брату муж иногда привозил какие-то продукты. Родственники понимали, как Алексею тяжело, и даже жалели его.
- Ну а в друзьях кто?
- Встречался он иногда со своим товарищем по институту. У него свое строительное предприятие. Иногда мы семьями вместе отмечали праздники. Правда, эти встречи всегда сопровождались разговорами об их делах. Спорили, как правильнее организовать работу частных предприятий, какие трудности на этом пути и как их обходить.
Слушая Ольгу Петровну, адвокат ободряюще и сочувственно улыбнулся. И Борцова впервые за эти дни почувствовала, что, наконец, нашелся человек, которому можно довериться и ничего не скрывать. Она не могла объяснить себе, почему, но адвокат все больше располагал ее к откровенности. И Ольга Петровна, не ожидая вопросов, начала говорить то, о чем думала в эти дни.
- Предприятие муж открывал совместно с Духариным. Кто-то из знакомых мужа порекомендовал его. Когда мне сказал об этом Алексей, то я возразила. Ну, какой он специалист по этому делу? Был следователем в милиции и в производстве ничего не понимает. Но муж тогда убеждал меня, что без поддержки милиции будет очень тяжело. Поборы, всякие проверки. Все, что заработаешь, придется отдавать. Особенно бандитам, которые требовали, чтобы крышевали только они. Так лучше с бывшим сотрудником милиции иметь дело, убеждал муж. У него знакомства и в прокуратуре, и в налоговой, и, если он будет соучредителем, то никто не тронет. А когда сказал, что тот будет заниматься только вопросами безопасности предприятия и контактами с контролирующими органами, я согласилась. Но он мне сразу не понравился.
- Почему? - перебил Силантьев.
- Какой-то неискренний. Не поймешь, что у него на уме. Однажды Алексей привел его к нам домой в гости. Выпили, конечно, и тут Тарас Сергеевич начал по пьянке такое говорить, что я перепугалась. Он начал упрекать мужа в том, что Алексей слишком честно ведет себя с клиентами и поставщиками. Что он может подключить своих знакомых, которые помогут быстро прибрать их хозяйства к нашим рукам. Муж попытался возражать, но Духарин обозвал его трусом и вскоре ушел.
- Про споры с ним муж вам рассказывал что-нибудь?
- Нет. Он знал, что я с самого начала не одобряла их сотрудничество, и старался не говорить о нем. Да и делами Алексей был загружен. Но однажды все-таки проговорился, что поспорили они насчет получения дивидендов. Тарас Сергеевич возражал против использования их на расширение предприятия и требовал свою долю выдать ему. Но муж не согласился, так как мечтал расширить производство своей продукции и выйти с ней на зарубежные поставки.
- Понятно, - думая о чем-то своем, проговорил Силантьев и добавил:
- Будем работать, Ольга Петровна. Но у меня к вам кое-какие просьбы, которые желательно выполнять. Во-первых, со мной вы можете и должны говорить так же доверительно, как сейчас. Вам не надо опасаться того, что это станет известным кому-либо еще. Встречаться мы будем часто и желательно только в этом кабинете. Все, что вы вспомните и сочтете необходимым мне сообщить, немедленно сообщайте. Но с другими людьми о наших разговорах не рассказывайте. Особенно будьте внимательны при допросах следователя. Я познакомлюсь с материалами уголовного дела. А потом мы с вами встретимся, и я скажу вам, что мне следует знать, а вы скажете, на что я должен обратить внимание. Договорились?
Николай Николаевич снова ободряюще улыбнулся.
- Я вам так благодарна, - ответила Ольга Петровна. - Я согласна на любые затраты, чтобы только спасти мужа.
- Об этом мы поговорим во время следующей встречи, - перебил Силантьев. - Сначала я должен познакомиться с материалами дела. А вас прошу не поддаваться ничьим советам и уговорам. Советчиков сейчас много, и не всегда понятно, кто на чьей стороне. Со всеми, кто будет говорить о вашем муже, держитесь спокойно, так, чтобы они видели вашу уверенность в невиновности мужа. Неудачников у нас не любят и нередко от зависти используют пришедшую беду в своих интересах. Это плохо, но, к сожалению, это так. У юристов есть пословица, что сознание невиновности придает человеку спокойствие. Только в спокойном состоянии можно думать и побеждать.
Проводив до двери жену Борцова, адвокат Силантьев включил диктофон и прослушал запись. Сейчас у него было уже другое мнение по этому делу. Тем более, он знал по прошлым делам и Духарина, и следователя Томилина. Выключив диктофон, Силантьев набрал номер телефона Томилина, представился и сразу же заявил:
- Василий Григорьевич, я занимаюсь защитой вашего подследственного Алексея Ивановича Борцова и хотел бы ознакомиться с материалами дела.
Услышав это, следователь Томилин сначала запротестовал, заявил, что еще не готовы результаты экспертиз, но, зная настойчивость и амбициозность адвоката, вынужден был назначить день встречи.
Вечером Томилин и Духарин приехали на квартиру к жене Борцова.
Как и рассчитывал Томилин, Ольга Петровна была дома. На этот раз она вела себя спокойнее, чем во время первой встречи со следователем. Коротко поздоровавшись, она сразу же спросила:
- Выяснили, кто на самом деле убийца?
Ничего не ответив, Томилин без приглашения сел и с интересом посмотрел на нее. Несколько минут все молчали. Наконец, откашлявшись, Томилин заговорил:
- Ольга Петровна, мы заехали к вам с Духариным неофициально. Тарас Сергеевич просит меня помочь вашему мужу. Они ведь несколько лет вместе работали. Я согласился с его просьбой. Но помощь моя будет тогда эффективной, когда и вы подскажете ему, что надо делать в этой сложной для него ситуации.
Слушая следователя, Ольга Петровна не стала садиться, демонстрируя этим свое отношение к пришедшим. Она смотрела отсутствующим взглядом себе под ноги.
- И что я должна подсказать ему? - резко и грубовато оборвала она следователя.
- Видите ли, Ольга Петровна, все улики против Алексея Ивановича, - вмешался Духарин. - Пистолет-то был у него в руке. Я во время осмотра места происшествия был и все это видел. Поэтому считаю, что только чистосердечным можно как-то помочь ему. Почему вы так настаиваете на том, что убийца кто-то другой?
- Я слишком хорошо знаю своего мужа. Он никогда бы не сделал того, в чем его обвиняют.
- Но тем не менее он это сделал, - перебил Томилин.
Ольга Петровна посмотрела на него таким взглядом, что Томилин пожалел о сказанном.
- Он этого не делал, - жестко и уверенно снова заявила Борцова.
- Тогда кто мог это сделать?
- Этого я не знаю, - уже спокойнее ответила та и добавила:
- Думаю, что со временем все станет ясным.
После этого ответа Томилин обменялся коротким взглядом с Духариным и посмотрел на часы.
- Вы с адвокатом уже встречались? - после короткого молчания задал он вопрос, который его беспокоил.
- Конечно. Вы ведь не хотите разбираться.
- Мне искренне жаль вас огорчать, - не выдержал Духарин, - но должник был убит из пистолета, который был в руке Алексея. Были они только вдвоем. Из кабинета, в котором выпивали, ничего не украдено. Все вещи на месте. Сейф был закрыт. И адвокату, и всем, кто будет заниматься этим делом, практически невозможно переложить убийство на кого-то другого. Поэтому и уговорил я Василия Григорьевича прийти сегодня к вам...
- Чтобы уговорить меня? - перебила Ольга Петровна.
- Чтобы найти единственно правильный выход, - не выдержал Томилин. - Вы работаете в школе?
- Да. И что из этого?
- А то, что чем меньше ваш муж получит срок, тем быстрее выйдет на свободу. Вам ведь нелегко будет жить на свою учительскую зарплату. Правда, Тарас Сергеевич сказал, что будет оказывать вам помощь, как жене соучредителя.
- Какую помощь? - возмутилась Борцова. Доля мужа составляет пятьдесят процентов. Это наши с мужем деньги и от дивидендов, и от всего остального. И никто другой на них не имеет никакого права!
- Никто вашу долю и не собирается отбирать, - желая снизить напряжение, заявил Духарин. - Конечно, если вы задумаете ее кому-то продать, то сначала посоветуйтесь со мной. Я ведь тоже соучредитель. Но разговор сейчас не об этом. Можно направить в суд дело о превышении пределов необходимой обороны. Должник набросился с ножом, и ваш муж, защищаясь, произвел выстрел. Тогда лишения свободы не будет. Вы подумайте об этом.
Это предложение разозлило Борцову. Она понимала, к чему клонит Духарин, и хотела уже высказать ему то, о чем думала. Однако вспомнив разговор с адвокатом, промолчала.
В отличие от Духарина следователь Томилин уловил состояние Ольги Петровны. Он многозначительно хмыкнул и, обведя взглядом обстановку в зале, улыбнулся.
- Бедствовать, Тарас Сергеевич, она наверняка не будет. Вы лучше вспомните, Ольга Петровна, откуда у него было девять миллионов. По бухгалтерии-то они нигде не проходят. Он что, дома держал наличные деньги предприятия?
- Нет! Нет! - запротестовала Борцова. - Но бизнес есть бизнес. Возможно, это выручка от продажи продукции.
- А это уже интересно, - подцепил Томилин. - И часто он использовал для этого выручку?
- На этот вопрос вам лучше ответит Тарас Сергеевич, - холодно ответила Борцова. Говоря так, она до боли закусила нижнюю губу и снова вспомнила предупреждение адвоката.
В разговор опять вмешался Духарин.
- Сейчас не об этом речь. Надо думать, как спасать Алексея. У нас ведь столько с ним было планов, а без него один я не смогу их выполнить. Какой из меня колбасник? Вот помочь в том, как у него оказался пистолет, я бы мог.
- Не было у него никогда никакого пистолета. Я уже говорила об этом.
Все эти нелепые вопросы придавали Ольге Петровне дополнительные силы. Она буквально преобразилась и сама стала задавать вопросы, которые ее беспокоили.
- Анализы вскрытия трупа делали? Если делали, то что они показали? Ведь их могли обоих и чем-то отравить?
- Разбираемся, разбираемся, Ольга Петровна, - вяло ответил Томилин и, поднимаясь, добавил:
- Если что появится нового, мы вам обязательно сообщим.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем Томилин повернулся к Духарину.
- Пошли, Тарас Сергеевич. Я выполнил твою просьбу. Теперь дело за Ольгой Петровной.
Оставшись одна, Борцова долго думала о посещении ее Духариным и следователем. Сегодня у нее был тяжелый день. Встреча с адвокатом, затем этот разговор.
Ольга Петровна училась всю жизнь. Окончив институт, она с любопытством вникала во все новое. С жадностью ловила каждое слово по телевидению. Каждое слово от мужа и знакомых. Это была ищущая натура. Она была убеждена, что маленькая неправда, как цепная реакция, вызывает другую, и в конечном итоге вызывает большое недоверие. Поэтому она так болезненно воспринимала несправедливость, связанную, как правило, с ложью. За эти качества некоторые называли ее скандальной женщиной. Однако, чаще всего, ее справедливость и принципиальность вызывали уважение.
Ольга Петровна была убеждена, что в душе каждого человека есть Бог или дьявол. Что отчетливо проявляется в доброте, заботе и любви или в ненависти, злобе, обмане. Оценивая людей таким образом, она уверенно отнесла компаньона мужа ко второй категории. Таким же она считала и следователя Томилина, так как видела, что плохой человек, как правило, сходится с таким же. Ведь не случайно существуют народные поговорки: «Рыбак рыбака видит издалека» или «Скажи кто твой друг, и я скажу, кто ты».
В этот вечер Ольга Петровна долго не ложилась спать. После беседы с адвокатом она немного успокоилась, но сейчас поняла, что не все так просто. Особенно когда увидела дружеские отношения следователя и Духарина. Их советы убедили ее в сговоре против мужа. А этого она не могла простить, так как слишком любила своего мужа и все годы грелась возле этого пламени. Доведенная до отчаяния Ольга Петровна сделалась будто наэлектризованной. На стоящих в зале часах пробило двенадцать. Войдя в спальню сына, она несколько минут стояла там. Разглядывая его лицо, Ольга Петровна видела в нем много схожего с отцом, и это еще больше расстроило ее. Ее томило некое чувство опасности, которая ожидает мужа. И ещё она ощущала острую неприязнь к этим двум посетившим ее мужчинам. Ведь, если они в сговоре против мужа и доведут свой план до конца, тогда что будет с сыном? Осуществит ли он свою мечту о получении высшего образования?
Как правило, все матери любят своих детей. Однако материнская любовь - это как погода. Она есть всегда, и все же особенно отчётливо ощущается во время перемены этой погоды. Часто дети говорят, что мамы их больше любят, когда они болеют. А то, что обрушилось на Ольгу Петровну, было такой болью и такой нелепой катастрофой, что оно не может не отразиться на судьбе сына. Так она думала, заглядывая в будущее.
О случившемся с мужем она постоянно советовалась с сыном, который тоже переживал не меньше матери. Но он старался не показывать своих переживаний и успокаивал ее. Не выдававший своих чувств сын владел собой лучше матери. Но это было внешне. Внутренне же в нем тоже произошел надлом, которого опасалась Ольга Петровна. Сын стал более замкнутым и не хотел ни с кем общаться. Это пугало ее, и она еще больше расстраивалась.
Муки о муже и сыне привели Ольгу Петровну к мукам бессонницы. Это была бессонница в одинокой холодной постели, бессонница долгих ночей. После задержания мужа она с трудом засыпала, думая о случившемся, которое виделась ей узким коридором без света. От этого ей было горько и страшно. Она опасалась заболеть, свалиться, но тогда кто будет помогать мужу? После задержания на нее навалилась злость к системе, в которой приходилось существовать. Она вспоминала рассказы мужа о чиновниках, мешавших ему в работе, и сейчас убеждалась, как он был прав. Убеждалась, что и случившееся с ним не что иное, как хорошо организованная подстава. Ольга Петровна была врагом всякой несправедливости. Вот почему ее так возмутило предложение Духарина. Вместо того, чтобы попросить своего друга найти настоящего убийцу, он уговаривает признаться в том, чего не было. Что же происходит с нами? - думала она, взвинчивая себя все сильнее и сильнее.
В эти часы не спали и Духарин со следователем. Выйдя из квартиры, они подошли к стоящему возле дома джипу, и Духарин проговорил:
- Переживает Ольга Петровна. Мне так жаль ее, что я тоже расстроился. Может, заедем в какой-нибудь тихий ресторан и посидим? Надо расслабиться.
- Не возражаю, - согласился Томилин. - Только там, где меньше посторонних глаз.
- Есть такой. У меня там постоянная комната, в которой иногда провожу время. Есть и девочки приличные.
- Надеюсь, ты шутишь? - скривился Томилин. На лице у него даже появилось по-детски обиженное выражение.
- Шучу, шучу. Но посидеть и просто отдохнуть надо. Тем более там ирландское пиво.
- Расслабляться иногда надо. У нас ведь работа не то, что у этих предпринимателей. Люди связанные с бизнесом только о деньгах и думают, а у нас и день, и ночь только об уголовных делах забота, а они ведь разные. Об отдыхе только можно мечтать.
- На пенсию, Василий Григорьевич, выйдешь тогда и отдохнешь, - успокоил Духарин. - Вот мы и приехали, - остановив машину, добавил он.
Выйдя из джипа, оба закурили, пуская в воздух дым и рассматривая новомодное строение, на первом этаже которого размещался ресторан «Уют». Затоптав недокуренные сигареты, они вошли. В холле стоял охранник, который поздоровался с Духариным, назвав его по имени и отчеству. Он был невысокого роста с большими одутловатыми щеками и в отлично сидевшем на нем костюме. Серые стальные глаза испытующе стрельнули по Томилину, но Тарас Сергеевич проговорил:
- Он со мной. Комната свободна?
- Да. Перед уходом домой шеф отдал необходимые распоряжения.
Вскоре они уже сидели в небольшой, отдельной комнате и делали заказ симпатичной официантке. Принесла она два бокала пива и рыбное ассорти.
- Горячее через полчаса принесут, - прерывая молчание, проговорил Духарин.
Томилин едва заметно улыбнулся. Последние годы они стали часто встречаться, и следователь Томилин иногда выполнял кое-какие просьбы, связанные с работой Духарина. Получал он за это и деньги, а перед праздниками и продукцию «Деликатеса». Это их все больше сближало, хотя Томилин видел, как у приятеля просыпалась природная наглость и чувство вседозволенности.
Сделав несколько глотков, Духарин напористо произнес:
- Ситуация осложнилась, Василий Григорьевич. После нашего разговора эта дамочка не позволит мужу принять наше предложение.
- Он и без нее не примет. Я повидал таких людей и хорошо знаю их психологию. Придется вменять все так, как есть. Но ты-то сам, надеюсь, не замешан в этом?
- Василий Григорьевич, ты что говоришь? Как можно подозревать меня? Ведь все производство было на нем, и без него мне практически не справиться.
Отвечая так, Духарин выглядел действительно растерянным.
- Не переживай. И пошутить нельзя, - успокоил приятеля Томилин. - Но, на всякий случай, алиби имей. Я ведь тебя должен еще допросить.
- То, что я скажу, будет подтверждено свидетелями. Со мной все чисто. А может быть, мне подключиться по свидетелю, у которого Борцов приобрел пистолет? - предложил Духарин.
- Не суетись. Адвокат взялся за его защиту такой, что сразу поймет это. Я не сомневаюсь, что ты в числе первых будешь у него под подозрением. Так что занимайся своим предприятием и не высовывайся.
- Понимаю, - ответил Духарин, нервно крутя в руках бокал с пивом. - Действительно сейчас и без этого дела у меня проблем хватит.
Томилин согласно кивнул. Однако, встретившись с озабоченным взглядом Духарина, подумал, что, возможно, была у них и разборка. Он уже встречался с подобными делами соучредителей, поэтому, не удержавшись, сказал:
- Вы ведь вдвоем участвовали в становлении вашего бизнеса, поэтому все может быть, все может быть.
Духарин обиженно поджал нижнюю губу и сразу отреагировал.
- Я думаю, не об этом сейчас следует говорить. Сейчас надо доказать вину Борцова. Висячка вам тоже не нужна.
Он снова хотел что-то предложить, но вошедшая официантка прервала их разговор. Расставив блюда с тушеной телятиной, она, кокетливо посматривая на Духарина, спросила
- Что-нибудь еще?
- Пива по паре бокалов, - буркнул Духарин.
Несколько минут после ухода официантки они молчали. Разговор возобновился лишь тогда, когда она принесла пиво. Первым не выдержал Духарин.
- Василий Григорьевич, - тихим голосом начал он. - Пойми меня правильно. Мне не надо, чтобы вся эта история отразилась на моей репутации. Еще раз повторяю, что я не причастен к убийству. И это подтвердят свидетели. А что касается помощи, то я готов пойти на любые суммы. Будем работать - вернем и потраченное на расходы. И предприятие будет работать не хуже, чем при Борцове. Позднее введем кого-нибудь из ваших родственников и в учредители.
- Посмотрим, посмотрим. К этому разговору, Тарас Сергеевич, мы вернемся после суда над Борцовым и вступления приговора в силу.
Проговорив это, Томилин взглянул на часы. Стрелки показывали уже десять вечера. Меняя тему разговора, он ухмыльнулся и заявил:
- А жена у Борцова дамочка что надо.
Двумя большими глотками он ополовинил бокал с пивом и небрежно утер влажные губы тыльной стороной ладони. О предложении Духарина он думал давно. Дома жене постоянно не хватало денег. Это его угнетало, и он понимал, что без поддержки добиться многого нельзя. Он видел, что государственные учреждения были заражены коррупцией. Видел, что в бизнесе, особенно крупном, царят волчьи нравы. Это толкало и подстегивало и его самого. Случившееся с компаньоном Духарина он воспринял для себя как подарок судьбы, который должен в будущем изменить его жизнь. Более того, он считал, что рыночное время это - его, Томилина, время. Нужно только не упускать открывающиеся возможности. Нередко сотрудники прокуратуры говорили, что следователь Томилин умеет слушать не только ушами, но и глазами и носом. Это было действительно так. Он умел собирать нужную информацию и готов был ее продавать. Единственным надежным человеком он считал Духарина, но и ему не всегда и не во всем открывался. Переводя разговор на женщин, Томилин учитывал неравнодушие Тараса Сергеевича к ним. Поэтому и сделал этот проброс, на который Духарин ответил с иронией.
- Бесполезный номер, Василий Григорьевич. Эта дамочка прочно зациклилась на своем муже. Вот когда его не будет рядом с ней, тогда можно и вернуться к этому разговору.
Достав портсигар, он ногтем указательного пальца высвободил из общего ряда сигарету, но прикуривать не торопился.
- Я пошутил, - проговорил Томилин. - На кой черт она нужна. Только лишние подозрения вызовет. Мне, кажется, наоборот, надо использовать ее в деловых интересах на предприятии.
Продолжить развитие своей мысли ему не дала неожиданно раздавшаяся трель сотового телефона. Поставив бокал на стол, Томилин поспешно достал его и, услышав голос жены, проговорил:
- Скоро буду. Ты думаешь, у меня свободного времени столько же, сколько у тебя? Так ошибаешься, дорогая. Все, все. Сказал же тебе, что заканчиваю свои дела и еду.
Положив в карман телефон, Томилин, заметил:
- Им только деньги давай, а как они достаются, их не касается. Каждый раз звонит, если задерживаюсь.
- У меня такая же, - сочувственно поддержал Духарин.
Некоторое время они сидели молча. Первым опять не выдержал Духарин.
- А может быть, с помощью экспертов-криминалистов сделать повторный осмотр у нас. Глядишь, чьи-нибудь отпечатки и всплывут. По ним можно выйти и на пистолет.
- Я уже сказал тебе, чтобы никуда не лез. Ты не хуже меня понимаешь, насколько нежелательно сейчас вмешательство кого-нибудь еще. Лучше почаще встречайся со своими знакомыми из ментовки и выясняй, какой информацией они располагают. Заодно и по камере поработай.
После этих слов Духарин почувствовал нарастающее внутри его беспокойство. Его рука предательски дрогнула. К этим ощущениям добавилась и неожиданно появившаяся боль в желудке. А это у него проявлялось тогда, когда он волновался. На уровне интуиции Духарин допускал, что с делом Борцова могут возникнуть неожиданные повороты. Возможно даже, придется пойти на крайние меры в камере. А это опаснее того, чем он занимался ранее. Запугивание поставщиков мясомолочной продукции - это одно, а то, что произошло с Борцовым и может еще произойти, это совсем другое.
- Твое предложение о встречах с ментами мне тоже не кажется благоразумным, - возразил Духарин. - Настораживать ментов, особенно оперативников - опасно. Тем более, в милиции знают, за что я уволен. Ты же сам говорил, что сейчас надо осторожнее вести себя, так как адвокат будет считать меня основным подозреваемым.
- Так это адвокат, - возразил Томилин. - А менты почти все одним миром мазаны. Ладно, на сегодня заканчиваем наши посиделки. Допивай пиво и поехали по домам.
Усилием воли Духарин заставил себя улыбнуться.
Вскоре они покинули их уютный уголок. Выйдя из ресторана, они подошли к стоящему джипу. Редкие дождевые капли поторопили их. Открыв дверцы, они проворно юркнули в полутемный салон.
- Будет гроза, - чтобы не молчать, сказал Томилин.- Небо так заволокло черными тучами, что не видно ни одной звездочки.
Духарин не отвечал. Усилием воли он настраивал себя на предстоящую встречу с новой любовницей. Последние два месяца он встречался с замужней тридцатилетней Ириной. Она устраивала Духарина во всех отношениях. Особенно в постели. За последние годы женщин сменилось у него немало. Но именно Ирина почему-то притягивала его к себе сильнее других. Она не была красавицей, но в ней было что-то такое, что отличало ее от других. Этим она и вскружила ему голову.
Для встреч с любовницами Духарин купил двухкомнатную квартиру, о которой не знала жена. Обставив ее дорогой мебелью, он часто проводил там время, оправдываясь перед женой командировками по районам области.
- Мне пока не звони. Когда надо, я сам выйду на тебя, - проговорил неожиданно Томилин. - На днях вызову. Так что будь готов.
- А мы как пионеры всегда готовы, - шуткой отозвался Духарин. - Вот и подъехали к твоему дому.
- Тогда до встречи.
Мягко, почти по-кошачьи, Томилин выскользнул из салона автомобиля, и Духарину показалось, что тот сразу слился с ночными сумерками. Он будто растворился в воздухе.
Вот так бы и мне раствориться от всех проблем, - неожиданно подумал он, представляя встречу со своей любовницей. От этих размышлений ему стало спокойнее. Он представил ее в голубом коротком халатике, открывающем скульптурно вылепленные колени, и прибавил скорость
Известно, что в плотской любви нет места для духовной близости. Наоборот, такая любовь будит зверя даже тогда, когда люди в порыве страсти. Тарас Сергеевич Духарин любил только любовниц. С ними он до определенного времени чувствовал себя счастливым. Особенно к сближению с ними его толкала жажда власти над ними. Без любовниц он практически не мог жить. Они давали ему наслаждения, не претендуя на ту категоричность, которой пользуются жены. По этой причине он давно охладел к своей жене, к ее постоянным замечаниям и капризам. Но он быстро остывал и к своим любовницам, которые стремились отхватить у него больше, чем он мог дать. Ирина ему казалась иной. Это и влекло его к ней.
Глава 4
Сын Борцовых
В эти дни адвокат Силантьев, ознакомившись с материалами дела, встретился с Борцовым. Когда привели его в комнату, Силантьев увидел растерянного, раздавленного случившимся человека.
- Присаживайтесь, Алексей Иванович, - начал он. - Я ознакомился с вашим делом и должен сразу сказать, что не все так просто. Особенно в истории с пистолетом. Экспертиза установила, что убит ваш знакомый из пистолета, который был у вас в руке. Других отпечатков на пистолете нет. Сейчас устанавливают по номеру его принадлежность, но на это, во-первых, уйдет много времени, а во-вторых, если даже и установят, то это не повлияет на результаты обвинения. Вскрытие трупа сделано, и по заключению эксперта в крови убитого обнаружено сильнодействующее вещество из последних зарубежных новинок, отключающих сознание.
- Я так и думал, - заговорил Борцов. - Но у меня анализы почему-то не взяли. Я ведь тоже внезапно отключился. Вот тогда и произошло убийство, которое я не совершал.
- Да. В этом что-то кроется, - согласился Силантьев. - Хотя представитель обвинения может по веществу перевести стрелки на вас. Следователь прокуратуры убежден в вашей виновности и расшатать обвинения мы можем только тогда, когда установим, кому это было выгодно.
- Я тоже об этом думаю и кроме своего компаньона другого никого не вижу. Видимо, напрасно я согласился с его предложением о проведении встречи наедине.
- Возможно. Возможно, - думая о другом, проговорил адвокат. - Меня интересуют знакомые Духарина. Его друзья, любовницы, покровители. Постарайтесь вспомнить всех, с кем он встречался или хотя бы о ком он говорил вам.
- Любовниц он часто менял. Правда, последние два-три месяца встречался с одной и несколько раз говорил, что ночевать дома не будет. Просил, если жена позвонит, чтобы я говорил ей, что он в командировке.
- А адрес, где он с ней встречался, называл?
- Нет. Но однажды похвастался, что муж у нее авторитет у бандитов.
- Это уже кое-что. Возможно, и пригодится со временем. Судя по активности следователя, суда не избежать, и сейчас надо думать, кого можно использовать для вашей защиты.
- Не знаю. Я ведь не любил набиваться в друзья представителям власти. Кстати, и Духарина взял в соучредители главным образом для того, чтобы он выполнял эту миссию.
- Понятно. Я беседовал с вашей супругой. А что, если на время передать вам свой пакет акций ей? Суд обязательно состоится и определит меру наказания. Пока мы будем обжаловать и докапываться до истины, времени уйдет немало. А это будет использоваться теми, кому было выгодно вас убрать. Ее работа на вашем предприятии может помочь разобраться во многом. Женщина она энергичная, настойчивая и так же, как я, верит в вашу невиновность. Подумайте. И предприятие сохранит, и помощь окажет. Правда, об этом я с Ольгой Петровной пока не говорил. Но думаю, она согласится.
- Я об этом тоже думал. Для установления истины она пойдет на все. Мне бы встретиться с ней, - ответил Борцов.
Говоря так, он был согласен с предложением адвоката. Преданнее жены у него никого не было. Правда, это создаст для нее определенные трудности. Придется от учительства переходить к совершенно не знакомому для нее делу. Но дорогу осиливает только идущий. А ради мужа она осилит все.
Так думал Алексей Иванович.
- О встрече я попытаюсь договориться со следователем. Ваша жена сообщила мне, что он с Духариным приходил к ней домой и убеждал ее в необходимости признания в убийстве. Вот это и используем. Поторговаться для пользы дела иногда и не грех, - продолжал Силантьев. - Более того, убежден, что ваши подчиненные на предприятии ей на многое откроют глаза.
- Вы правы. Ко мне мои помощники относились лучше, чем к Тарасу Сергеевичу, и думаю, это предложение только поможет нам.
- Вот и договорились. Позвоните ей о нашей договоренности. Только без подробностей. Скажите, чтобы сегодня она подошла ко мне и делала то, что я предложу. Вот мой телефон. Поиграем и мы в их игры, - добавил он.
- Это я, - набрав номер телефона, быстро проговорил Алексей Иванович. - Мы разговаривали с адвокатом, и он кое-что предложил мне. Об этом он скажет тебе при встрече. Ты сходи к нему сегодня после обеда и поговори. Видимо, придется соглашаться.
Он не успел договорить. В комнату для допросов быстро вошел оперативник следственного изолятора и укоризненно посмотрел на адвоката.
- Это в интересах следствия, - объяснил Силантьев, забирая у Борцова телефон. Ничего не ответив на то, оперативник вышел.
- Видите, какая активность. Не все так просто. Не все. Но работать будем. Если вас осудят, я не остановлюсь, пока не добьюсь вашего освобождения. Так что не падайте духом.
Выйдя из комнаты, Силантьев увидел стоящего в коридоре сотрудника, который прервал разговор Борцова по телефону. Стоял тот, ожидая адвоката. Правила общения с ними требовали выдачи ему вознаграждения. Достав конверт с деньгами, Николай Николаевич подал его оперативнику. В уголках глаз того сразу обозначился интерес. Не вскрывая конверт, оперативник положил его в карман и тихо спросил:
- Какая-нибудь помощь нужна?
- Да. Сделайте так, чтобы в камере Борцова никто не трогал. Ну и, конечно, желательно знать, чем будут интересоваться у него. Клиент серьезный, и благодарность от меня тоже будет серьезной.
- Я понял, Николай Николаевич. Никто клиента и пальцем не тронет. А все остальное, как и раньше. Но дело его ведет дотошный следак из прокуратуры
- Так и мы не лыком шиты, - усмехнулся Силантьев. Он видел в поведении оперативника готовность к сотрудничеству, и это придавало уверенность в конечных результатах. Деньги решали многое. В этом Николай Николаевич убеждался с каждым годом и умело пользовался.
Силантьеву помогали многие. Постоянно около него кто-то вился, кто-то завидовал, многие пытались установить дружеские отношения. Он никого не предавал, и это позволяло ему сохранять свой авторитет даже среди сотрудников милиции и прокуратуры. Есть люди, рожденные быть авторитетом, как есть и прирожденные лакеи. Есть хищные и напористые, есть и забитые от природы. Первые годы перестройки разделили, расслоили общество. Нищенские зарплаты на фоне ежедневного роста цен ломали у многих когда-то заложенные ценности. И кое-кто пользовался моментом, покупая тех, кто готов был продаваться. На это рассчитывал и адвокат Силантьев.
Вернувшись в адвокатскую контору, он увидел, что около его кабинета стоит Ольга Петровна. С надеждой всматриваясь в него, она тревожно спросила:
- Как он? Я была в школе, когда муж позвонил, и, бросив все, прибежала.
- Есть разговор, Ольга Петровна. Проходите и присаживайтесь. Он ждет встречи с вами. И я пообещал помочь.
- Я тоже хочу этой встречи, - тихо проговорила Борцова.
- Давайте используем предложение следователя о признании убийства...
- Но он ведь не убивал, - сразу возразила Ольга Петровна.
- Да. В этом и я убежден. Но вы позвоните Духарину и скажите, что вам надо встретиться с мужем, чтобы убедить его в этом. Фактически, при встрече у вас будет разговор о другом.
- И о чем, если не секрет? Алексей успел мне намекнуть об этом. Но до конца не договорил.
- Этот разговор был при мне. Вошедший сотрудник помешал. А разговор у вас будет насчет передачи всей принадлежащей ему доли предприятия вам. Это необходимо для сохранения предприятия и для установления настоящего убийцы. Работая там и общаясь ежедневно с работниками предприятия, вы можете многое узнать.
Несколько минут Ольга Петровна молчала. Не выдержав, Силантьев заговорил снова.
- Я понимаю, о чем вы думаете. Да, скорее всего, будет и суд, а затем, возможно, и колония. Чтобы доказать невиновность вашего мужа, потребуется немало времени. А если оставить предприятие без контроля, может произойти всякое. Так что подумайте. Это будет серьезной помощью для последующего оправдания Алексея Ивановича. Кстати, он очень надеется на вашу помощь. При любом исходе дела в суде я продолжу собственное адвокатское расследование и дело доведу до конца. Это я вам обещаю.
- Но я не занималась такими делами, - растерявшись от услышанного, проговорила Ольга Петровна. - Я ведь преподаватель и только.
- Вы преподаватель биологии, во-первых. А во-вторых, обязательно найдутся сторонники вашего мужа, которые вам будут подсказывать и помогать. Так что очень советую подумать об этом. Позвоните сегодня Духарину и попросите организовать встречу с мужем. Думаю, это будет с радостью встречено и им, и следователем. При встрече с мужем обговорите то, что услышали от меня, но осторожнее. Во время разговора имейте с собой бумагу и карандаш. Возможно, придется что-то и на бумаге сообщить.
- Даже так? - удивлась Борцова.
- Только так. Используйте при разговоре и мимику, и слова, которые употребляли при совместной жизни. Разговор ваш обязательно будет прослушиваться. А после встречи с мужем сразу ко мне. Поговорим о вашей новой работе. Я порекомендую вам из своей команды человека на должность юриста, кадровика или снабженца. И будем работать.
Дома Ольга Петровна, увидев сына, тихо проговорила
- Проблем, Олег, очень много. Встречалась с адвокатом, и он предлагает мне взять дело отца в свои руки.
- Как взять?
- Папа передаст мне все свои доли, и я буду вместо него работать на предприятии. Это на время.
- Значит, папу не выпустят?
- Все сложнее, чем мы с тобой думали, и в этом, видимо, главный - Духарин.
- А с папой когда встретимся?
- Сегодня вечером позвоню Духарину и попрошу его помочь.
- Но, если он главный, то навряд ли поможет.
- Я не говорила тебе о том, что он просил меня убедить папу в признании убийства.
- И ты согласна? - перебил сын.
- Не волнуйся, Олег. Это для того, чтобы он помог встретиться с отцом. Но разговор будет о передаче предприятия. Это необходимо, чтобы сохранить предприятие и кое-что узнать.
- Тогда другое дело. Тогда надо соглашаться. Я ведь заканчиваю школу и тоже пойду работать, чтобы быть рядом с тобой и помогать.
- А институт?
- Сначала папа. Все остальное потом.
Растроганно прижав к себе сына, Ольга Петровна тихо проговорила:
- Посмотрим, Олег. Но школу надо закончить хорошо. Кстати, Оленька твоя как относится к случившемуся?
- Переживает. Но меня успокаивает и предлагает подключить своего отца. Он же в областной прокуратуре работает.
- А ты что?
- Сказал, пока не надо.
- При встрече с отцом я посоветуюсь с ним об этом.
Олег промолчал. Он горячо любил своих родителей. Сейчас эта любовь сочеталась с чувством глубокой обиды за отца, которого, как считал он, так несправедливо обвиняют. После случившегося мать с сыном редко даже смотрели в глаза друг другу. Они по-своему почему-то чувствовали свою вину и избегали нежностей, которые иногда проявляли при отце. Каждый из них выше меры ценил другого и страдал.
- Только не падай духом.
Олег тяжело помолчал и снова заговорил:
- Я понимаю, что трудности для нас только начинаются, и буду твоим помощником.
- Спасибо, Олег. Какой ты уже взрослый, - отозвалась Ольга Петровна взволнованно. - Предстоит действительно нелегкая борьба. Но я верю, что рано или поздно справедливость восторжествует, и мы снова будем все вместе. Адвокат обещал доказать невиновность папы и просил меньше разговаривать об этом с другими.
Проговорив это, Ольга Петровна посмотрела на сына. Она знала его характер и боялась проявления им любой инициативы.
- Об этом ни с кем, кроме меня, никаких разговоров, - наконец, проговорила она.
Олег кивнул и сразу добавил:
- Но мы каждый вечер должны советоваться друг с другом и вырабатывать единую линию поведения. Что бы с папой ни случилось, ты не должна скрывать от меня.
- Договорились, - Ольга Петровна встала с кресла и несколько минут молчала. Она знала, что ее сын не любит нежностей. Не хочет выражать вслух то, что необходимо хранить при себе. Лишь навалившаяся беда на отца, а следовательно, и на них обоих, сделала его более откровенным с матерью. Раньше по всем своим проблемам Олег советовался только с отцом. Сейчас он изменил своему правилу. Впереди предстояла отчаянная борьба. Ольге Петровне даже показалось, что за эти дни сын повзрослел на несколько лет. Олег был единственным ребенком в семье, и любовь Ольги Петровны к сыну не знала границ. Лишь сейчас он оценил по-настоящему любовь матери, ее заботу и ласку. Но оценив те, он почувствовал и силу своего страдания. И это помогло ему понять состояние Ольги Петровны. Олег встал и тихо предложил:
- Звони этому Духарину.
Набрав номер телефона, Ольга Петровна проговорила:
- Это я, Тарас Сергеевич. Видимо, придется соглашаться нам с предложением следователя. Но вы ведь знаете характер моего мужа. Он очень не любит врать. Мне надо попытаться убедить его. А для этого я должна встретиться с ним. Уговорите следователя. Что-то ведь надо делать.
Выслушав это, Тарас Сергеевич, не скрывая радости, заверил:
- Конечно, это единственно правильное решение. Я постараюсь помочь с вашей просьбой. Так что готовьтесь к встрече
Слушавший этот разговор Олег иронически заметил:
- Обрадовался, скотина.
Сын Борцовых знал о неприязни матери к компаньону отца и относился к нему так же, как и она.
- Ладно, на сегодня, наверное, хватит, - добавил Олег. - Впереди ночь, и время уже укладываться. Завтра предстоят тебе новые волнения. Ложись спать и больше ни о чем не думай. Тебе надо выспаться. Я же вижу, как ты делаешь вид, что спишь, а сама ворочаешься с боку на бок.
- Ты что, подглядываешь?
- Нет. Но, когда иду ночью в туалет, вижу это. Дверь-то у тебя всегда приоткрыта.
Услышав это, Ольга Петровна недовольно проговорила:
- Ты тоже по ночам спи.
Дыхание ее сделалось прерывистым и частым, а сердце пронзила боль. Вчера она уже чувствовала такое же состояние. Поэтому, боясь, как бы не стало хуже, быстро ушла в свою комнату.
Оставшись один, Олег включил телевизор. Однако звонок телефона заставил его быстро поднять трубку. Звонила Ольга.
- Чем занимаешься? - спросила она после небольшого молчания.
- Телек собираюсь посмотреть.
- Ты по алгебре сделал?
- Да. У тебя опять что-то не получается?
- Я же не такая умная, как ты. Продиктуй мне решение примеров.
- Сейчас. Бери тетрадь.
Продиктовав решенные примеры, Олег спросил:
- Завтра чем думаешь заниматься после школы?
- Не знаю. Можно у меня посидеть. Погода, видишь, какая.
- Посмотрим. Надо дожить еще до завтра.
- Не хандри, - услышал он ответ.
Закончив разговор и положив трубку, Олег несколько минут стоял молча. Недавно ему исполнилось шестнадцать лет, и в его развитии настал такой период, когда у юноши появляется влечение к девушкам. С Ольгой они учились вместе с первого класса. Но только недавно Олег почувствовал к ней что-то другое, ранее не знакомое. Она почему-то все чаще приходила к нему в воспоминаниях и тоже, как и он, радовалась, когда они были вместе. Ольга часто смеялась и, глядя на нее, улыбались другие. В отличие от нее, Олег смеялся редко. Ему казалось, что смеются по пустякам те, кто далек от каких-либо проблем. И тем не менее Олегу нравилось, когда Ольга смеялась. Ему нравилось помогать ей и в учебе. Особенно по математике. Насмешки, которыми они одаривали раньше друг друга, незаметно прекратились. На смену им пришла потребность заботы и уважения. Его школьная подруга стала приносить из дома вкусные пирожки и с удовольствием угощала Олега. Несколько раз она приводила его и домой. А недавно познакомила со своими родителями. От всего этого незнакомое ранее чувство все сильнее и сильнее овладевало Олегом. С малых лет Олег привык добираться до истины, спрашивая родителей: «Что?», «Почему?», «Как?» - и отец многое разъяснял ему. Позднее он вместо вопросов стал охотнее слушать взрослых, впитывая все, чем интересовался. С пятого класса он стал лучшим учеником школы и на олимпиадах по математике занимал призовые места. Родители его любили и доверяли во всем. Доверие родителей поддерживало Олега..
Первой особенное отношение сына к Ольге заметила мать. Она и вызвала его на откровения. Девушку эту Ольга Петровна знала и отнеслась к их чувствам с пониманием. Это еще более подогрело Олега. Они уже строили всякие планы на будущее. Оба они решили поступить в юридический институт и заниматься борьбой с преступностью. Они часто спорили друг с другом о том, что надо делать, как бороться с несправедливостью и злом. Это было их самовыражение, чаще всего наивное и бессистемное. Но это их сближало еще сильнее.
Олег не слышал, что делала мать. В квартире было тихо. Он выключил телевизор и лег. Однако уснуть Олег не мог еще долго. Мысли снова вернули его к произошедшему с отцом. Как он там? - думал Олег. Из телевизионных передач он знал о беспределе, царившем в тюрьмах, и представлял себе, в каких условиях отец сейчас находится. От этого он расстроился еще сильнее и долго не мог уснуть.
В эту ночь долго не могла уснуть и Ольга Петровна. Она лежала на спине с открытыми глазами и смотрела в пустоту. А может и не в пустоту, а в их с мужем недавнее прошлое. Она вспоминала, как неоднократно предупреждала его, чтобы тот был осторожнее и внимательнее на новой работе. Она чувствовала тогда, что всё новое, что пришло в Россию может принести с собой и немало всяких неожиданностей. Но чувства чувствами, а дело делом. После открытия мужем своего предприятия они многое вместе пережили, и забыть это было невозможно. Тем более, что ее давние опасения сбылись. Рушилось всё, что создавалось таким трудом.
Размышляя об этом, Ольга Петровна вспоминала, как упрекала мужа в излишней доверчивости. Как он мог верить этому человеку, Духарину, который думал лишь о том, как больше урвать для себя? Он, видимо, и подставил ее мужа. А Алексей не хотел понимать этого. Сейчас она даже думала, что и предпринимательство в России в какой-то степени является подставой. Разрешили копеечный бизнес для битья его по мелочам, и нередко это используется для прикрытия воровства миллиардов. Видимо, муж так и не осознал этого, думала Ольга Петровна. Ему нравилось быть организатором производства. По большому счету, он был игроком. Его уважали подчиненные. Но он не умел распознавать в близком человеке угрозу. Все дела, дела. Но почему не думал о себе? Ведь знал же о волчьих законах конкуренции. Знал о захвате ставших на ноги предприятий и неужели не видел истинное лицо своего партнера по бизнесу? Видимо, радость исполнения своей мечты о самостоятельности и слепая доверчивость к неожиданно пришедшему новому застала его врасплох, - думала она. Независимость, о которой мечтал муж, и подвела.
Однако же как он был счастлив, делая свое дело! Как радовался успехам! Алексей Иванович не любил пустой болтовни, которую перед перестройкой никто всерьез не воспринимал. Это тоже толкнуло его на открытие своего дела. Он хотел доказать, что жить можно и по-другому. Но на этом пути оказалась система, которая цепко держалась за старое и которую игнорировать очень опасно.
Было уже три часа ночи. Неожиданно размышления Ольги Петровны прервал тихий стон сына. Видимо, что-то мучительное приснилось ему, и он застонал, - подумала она. Осторожно, чтобы не разбудить, она вошла в его комнату. Подойдя к спящему сыну, Ольга Петровна припомнила, как втроем они проводили вечера. За годы совместной жизни они привыкли вечерами быть вместе. Подводили итоги дня, что-то планировали, о чем-то спорили, мечтали. Иногда были и ссоры, и раздражение, но сейчас, когда мужа не было рядом, Ольга Петровна испытывала такую тоску, которую раньше не представляла. Это было больше, чем любовь. И, пожалуй, больше, чем сама жизнь.
Постояв еще какое-то время возле кровати сына, Ольга Петровна тихо вернулась в свою комнату.
До утра она так и не уснула. Она снова вспомнила Духарина. Во время первой их встречи Ольга Петровна поняла, что тот любит показывать свою исключительность и значимость. Последующие встречи убеждали ее в этом все больше и больше. Он быстро входил во вкус. Его всегда заботило, только собственное положение. Такой пены во время перестройки всплыло на поверхность немало. И хотя их путь вел в никуда, их услугами нередко пользовались такие, как Борцов.
Думая о компаньоне своего мужа, Ольга Петровна строила планы, как переиграть его. Внутренне она уже окончательно приняла предложение адвоката Силантьева. Единственное, что ее сдерживало, - это нежелание иметь в руках власть над людьми. Она почему-то была убеждена, что власть сама по себе не может быть хорошей или плохой. Власть может быть или добром или злом. Главное, кто обладает ей и как использует ее.
Работая в школе, Ольга Петровна насмотрелась на разных руководителей. Видела и хороших, и плохих. Видела и честных, и хапуг. Особенно это стало проявляться в годы перестройки. Нищенская зарплата учителей, в том числе, отсутствие средств на хозяйственные расходы толкало многих на поборы с родителей учеников и на прямые злоупотребления. Особенно проявлялась непорядочность при начислении так называемой стимулирующей зарплаты работнику школы. Как в сообщающемся сосуде: то, что не додавало государство, добиралось самостоятельно. Начисление зарплаты практически не контролировалось. Видимо, и здесь использовался принцип разделения коллектива на своих и чужих. Те, кто имел более высокие результаты в работе, получали меньше приближенных к администрации, нередко имеющих серьезные недостатки. Ольга Петровна пыталась на педагогических советах говорить об этом, но ее грубо обрывал директор, потому что был под защитой чиновников из управления народного образования. Об этом она как-то пожаловалась своему мужу, и тот тогда заявил, что это система, идти против которой, как идти против ветра. Однако тогда он заявил и о том, что сам бы сейчас не смог работать в государственном учреждении. Вспомнив это, Ольга Петровна горько усмехнулась. Если сам не смог бы, тогда почему ее не взял к себе? Ведь если бы вместе работали, то такого бы и не случилось. Опять вопросы, на которые ей так трудно найти ответы.
Как многие женщины, привыкшие принимать дань уважения, Ольга Петровна после задержания мужа почувствовала вместо расположения к себе снисходительную жалость. Ее гордыня этого не могла перенести. Возвращаясь домой, она остро ощущала, что от коллектива она будто отгородилась. Душа ее наполнялась обидой. Ольга Петровна когда-то читала, что женщина более стойко переносит удары судьбы, чем мужчина. Забота о детях и муже отодвигает все остальное. И революции, и перестройки, и всякие несчастья. Если мужчина иногда спотыкается о бутылку или иглу, то женщине расслабляться нельзя. Вся полная смятения Ольга Петровна начала продумывать свой разговор с мужем, чтобы не забыть самого важного. Она поднялась с постели, взяла блокнот с ручкой и подошла к окну. В комнату уже проникал рассвет. Стоя у окна, она продумывала вопросы, которые ее беспокоили и которые она должна была согласовать. Закончив записывать план предстоящего разговора, Ольга Петровна решила еще полежать. В школе у нее сегодня уроки начинались с десяти. Она накрылась одеялом и незаметно уснула.
В эти утренние часы ей приснился странный сон. Около предприятия мужа стояла группа людей. Они будто ожидали ее. Некоторые в толпе о чем-то спорили, размахивая руками. Потом зазвучала песня «Смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе», и люди стали обнимать друг друга, стали целоваться. Увидев подошедшую Ольгу Петровну, работники предприятия окружили ее и начали задавать вопросы.
- Ольга Петровна, каким, по вашему мнению, будет двадцать первый век? - спросила пожилая женщина.
Стоящие рядом тоже потребовали ответа: «Да! Да! Скажите, что нас ждет в будущем!» - кричали они.
Откашлявшись, Ольга Петровна заговорила:
- Жизнь никогда не останавливается. Сейчас мы живем в трудное время. Видимо, господь наказал нас за наши грехи. Кругом пьянство, воровство, обман. Но надо верить, что все это со временем закончится и начнется счастливая жизнь.
- Когда? Когда это будет? - снова раздались крики в толпе. - Мы устали ждать!
Неожиданно рядом с Ольгой Петровной оказался пожилой мужчина и, обращаясь к стоящим, проговорил:
- Она говорит, что жизнь никогда не останавливается. А для нас пожилых людей, она остановилась. Зачем нам такая жизнь? В чем ее смысл? Чтобы кучка людей, обворовывая нас, набивала себе карманы? Нам постоянно что-то обещают и постоянно врут. Когда же начнется счастливая жизнь?
Он помедлил. Затем повернулся к Ольге Петровне и посмотрел так, будто требовал ответа.
- Это зависит от всех нас, - ответила она.
Неприятное беспокойство охватило присутствующих. В толпе снова стали выкрикивать.
- Опять вранье! Нас никогда никто не слушал. Все решают и делают лишь те, кто захватил власть! Только себе карманы набивают!
Во время этих выкриков откуда-то вдруг появился Духарин и, оттолкнув Ольгу Петровну, стал призывать толпу к спокойствию.
- Вы меня знаете. Я врать не люблю и всегда с вами. Сейчас мы живем в новой стране и как бы рождаемся заново. Рождается Новый Человек. Раньше ведь все было не так. Раньше великие гении решали за нас. Теперь же демократия. Теперь мы хозяева всего богатства, и мы можем отстаивать наши права. Счастливая жизнь наступит тогда, когда вы будете поддерживать меня.
- Какая демократия? - закричал кто-то в толпе. - Вся она сводится к захвату власти!
- Это не так! - закричал Духарин. - Вы думаете, легко тем, кто у власти? Как на вулкане, ждешь взрыва!
- Потому что воруете! - перебил предыдущий крикун.
Ольга Петровна тоже попыталась возразить Духарину, но звонок телефона прервал ее сон.
Подняв трубку, она услышала знакомый голос.
- Ольга Петровна, это я. Добрый день. Ваша просьба выполнена. К четырем часам дня вам можно прийти на встречу с мужем. Но после встречи с ним сообщите мне результаты, и мы поговорим кое о чем.
- Спасибо, Тарас Сергеевич. Поговорим обязательно, - ответила Ольга Петровна.
Несколько минут она стояла, не двигаясь. Поспешность выполнения ее просьбы снова убедила ее в правильности своих предположений.
Набрав номер телефона адвоката Силантьева, она сообщила ему о разговоре с Духариным.
- Вот и хорошо. Но помните, Ольга Петровна, о том, как себя вести при разговоре с мужем. После встречи сразу ко мне, - ответил тот.
- Духарин просил после встречи сообщить ему результаты и обещал поговорить о чем-то.
- После встречи со мной пообщайтесь и с ним. Так что все идет по плану. Главное, не волнуйтесь.
Закончив телефонные разговоры, Ольга Петровна стала собираться на работу. Сын уже ушел в школу. В семье Борцовых он с детства приучался к самостоятельности и в школу ходил один, хотя мать работала там же. Позавтракав, Ольга Петровна, не мешкая, стала собираться. Предстоял очередной, наполненный волнениями и новыми неожиданностями, день. Честная и не привыкшая к обману она готовила себя к борьбе с Духариным. А то, что эта борьба состоится, Ольга Петровна не сомневалась. Единственно, чего она опасалась, так это своего характера. Сможет ли она скрыть от Духарина то, что чувствовала к нему? Она не любила хитрить и всегда говорила то, что считала справедливым. В такие моменты она будто не владела собой. Ее разум отказывался заглядывать в будущее, не представляя последствий. А сейчас для спасения мужа ей придется и хитрить, и говорить не то, что она думает, и поступать не так, как она поступала раньше.
Беспокоило ее и предложение адвоката о принятии на себя бизнеса мужа. Ей нравилась женская доля, предопределяемая жизнью. И она представляла, как тяжело ей будет менять свой женский характер, свои привычки. Она понимала, что все это круто изменит ее жизнь. Но она понимала и то, что по-другому поступить после случившегося с мужем не сможет.
Глава 5
Новые заботы Ольги Петровны
После обеда Ольга Петровна подошла к следственному изолятору. Рассматривая высокий забор с колючей проволокой, она думала о предстоящей встрече. Время приближалось к четырем. Войдя в комнату дежурного, она подала свой паспорт. Вскоре к ней подошел сотрудник изолятора и повел в комнату для посетителей.
Войдя туда, Ольга Петровна увидела мужа, бросилась к нему и обняла. С усилием, словно что-то застряло у нее в горле, она спросила:
- Как ты тут?
Вместо ответа Алексей Иванович прижимал ее к себе. Так, не двигаясь, они стояли несколько мгновений.
Потом начались его вопросы о сыне, о ней. Только выслушав, что его волновало, Алексей Иванович заявил то, чего она так хотела услышать.
- Я никого не убивал, Олечка. Это подстава, организованная, видимо, моим компаньоном. Адвокат обещает помочь разобраться, и я верю ему. Но предстоит нелегкая борьба.
Говорил он это уверенно и Ольга Петровна, как и раньше, почувствовала безукоризненную честность мужа. Его уверенность в своей правоте придавала и ей надежду. Однако обстановка, в которой находился муж, вызывала одновременно и чувство опасности. Слова о предстоящей нелегкой борьбе вызвали даже тревогу.
- Что я должна делать? - тихо спросила она.
- Адвокат предлагает, чтобы ты взяла в свои руки то, чем я занимался. Передачу тебе моих долей он организует. Не затягивай с этим и не пугайся. Дома ты ведь руководила здорово. Не сомневаюсь, что и на предприятии все у тебя получится. Помощники у тебя там будут. Главное, присматривайся к моему компаньону.
- Алексей, а может тебе признаться в убийстве? Ведь вы оба были пьяными, поспорили и вгорячах, возможно, ты и сделал это, - спросила она, раскрывая блокнот, в котором крупными буквами было написано: «Это я говорю, выполняя просьбу Духарина. Встреча организована им для получения от тебя признаний. Но я верю тебе и буду делать все, что ты скажешь».
- Я же не совершал убийства, и никакого пистолета никогда у меня не было, - возразил Алексей Иванович. - Ты лучше слушай адвоката Силантьева, а не Духарина. Я, конечно, понимаю, что борьба будет нелегкой, но и врать не умею.
Отвечая так, он с любовью смотрел на жену. Он понимал, что она согласилась на просьбу Духарина лишь для того, чтобы помочь ему. Поэтому и ведет себя так. Раньше она со своей честностью не была способна на такие поступки. И конечно, только случившееся заставило ее пойти на это. Такова жизнь, думал он. С волками жить - по-волчьи и выть приходится. Он видел на ее лице мучения и страдания. Видел, как она любит его и старается помочь. От этого ему даже стало стыдно за себя. Она ведь предупреждала о его излишней доверчивости к Духарину, а он не прислушивался. Вот и довел до такого страдания.
- Верь мне, Олечка, что все в конце концов станет на свои места и настоящие виновники убийства будут установлены, - продолжал Алексей Иванович.
- Я верю. Борцовы всегда были борцами, - ответила та. В ее любящем взгляде голубых глаз было непоколебимое убеждение в невиновности мужа и готовность жертвовать всем без сомнений.
Ольга Петровна понимала и то, что муж, предлагая ей принять его дело, как бы силой вталкивает ее обратно в жизнь.
- Я сделаю все, что ты скажешь, - продолжала Ольга Петровна.
- Дома у нас кое-какие бумаги есть, ты посмотри их внимательнее. Потом повстречайся с моим другом-строителем. Он поможет тебе разобраться в новой работе. Да и с адвокатом почаще советуйся.
- Я от тебя сразу же к нему.
- Вот и хорошо.
Они поговорили еще несколько минут, и в комнату заглянул оперативник.
- Время заканчивается, - проговорил он. - Если потребуется что-нибудь передать, обращайтесь только ко мне.
Алексей Иванович кивнул. Об этом ему уже сообщил адвокат.
Выйдя из следственного изолятора, Ольга Петровна почувствовала надежду. Которая возникла от общения с мужем, от осознания того, что есть люди, которые, возможно, помогут ей. Ее любовь к мужу была столь сильной, что отодвигала все другое. До посещения она мучилась неизвестностью. Сейчас она знала, что делать. Все ее мысли были сосредоточены на просьбе мужа. Придя в адвокатуру, она уверенно вошла в кабинет Силантьева и сообщила о состоявшейся встрече с мужем.
- Вот и хорошо. Я подумаю, как лучше организовать перерегистрацию права собственности и сообщу. Время затягивать нельзя. Телефон человека, который вам будет помогать в изоляторе, возьмите. С ним можно договариваться о передаче писем. Но тоже аккуратно, - подавая листок, проговорил Силантьев.
Придя домой, Ольга Петровна некоторое время обдумывала события дня. Сын, видимо, был у подруги, подумала она и, чтобы не терять время, стала разыскивать в книжном шкафу бумаги мужа. Вскоре на столе лежали книги и брошюры о малом бизнесе. А также вырезки из журналов и газет по вопросам работы предпринимателей. Все это предстояло перечитать. Вскоре она услышала шум в коридоре. Это вернулся сын.
Рассказав ему о встрече с мужем и адвокатом, Ольга Петровна добавила:
- Будем надеяться на лучшее. Надежда поможет нам.
- Но как говорится, на что-то надейся, а сам не плошай, - заметил Олег.
- А мы и не будем. Папа сказал, чтобы я принимала его дела. Так что забот прибавится.
- Справимся. Лишь бы папе помочь.
Ольга Петровна умела надеяться. В детстве она насмотрелась на всякое. Ей знакомы были и жестокость, и доброта. Знакомы были терпение, горечь поражения и радость побед. Известно, что надежде, как всякому проявлению сил души, нужен побудительный импульс - любовь. Надежду Ольги Петровны питала любовь к мужу и сыну. Это было всегда главной опорой ее жизни. И это было как бы основной энергией, побуждающей ее применять все способы борьбы для достижения цели. Сейчас надежда особенно была необходима ей. И ни один врач не нашел бы ей такого лекарства для измученной души, как надежда. Когда Ольга Петровна не знала подробностей случившегося, она не выстраивала таких планов, как сейчас. В те дни она замкнулась в себе, не зная, что ей предпринимать. И только сейчас, получив кое-какую надежду, она была готова взяться за все. Это было единственной целью ее жизни.
Как и многим людям, умеющим верить в претворение своих желаний, Ольге Петровне были чужды страх и себялюбие. У нее не было развито чувство юмора и сознание собственного превосходства. Она так же, как и муж, не любила пустой болтовни и вообще о таких, как она, принято говорить «от противоположного»: не гордая, не обманчивая, не ленивая, не безразличная к чужому горю.
Известно, что человек не выбирает день своего появления на свет, и ему не дано права выбирать день своей смерти. Человек не выбирает себе родителей, пол, цвет кожи, состояние здоровья. Но между тем способность выбирать в дальнейшей жизни является драгоценнейшим качеством нашего разума. Такие люди помогают себе своей наблюдательностью, памятью и настойчивостью. Они рано расширяют свой кругозор, но их собственное «я» не является единственным окошком, из которого они смотрят на жизнь. Такие люди особенно ценят свою свободу. Именно такие и думают о будущем. Они вечно готовы бороться с несправедливостью и помогать отчаявшимся. Для них это естественно и даже необходимо. Они не разглагольствуют о демократии, о порядочности, о своих правах и о власти. Не используют краснобайство, которое так часто приходится слышать в нынешнее время. Они просто надеются на лучшую жизнь, живут этой верой и честно исполняют свои обязанности на работе, в семье, в быту.
Именно к такой категории людей и относилась Ольга Петровна. Поговорив с сыном о его учебе в школе, она ушла в свою комнату и начала просматривать все, что касалось предстоящей работы. Особенно ее заинтересовала рабочая тетрадь мужа, которой он пользовался при проведении планерок и совещаний со своими помощниками на предприятии.
Читая эту рабочую тетрадь, Ольга Петровна с каждой страницей убеждалась, что не так все просто, как ей казалось. Когда люди говорят, что предпринимательство - это «купи-продай», они не понимают, какой тяжелый труд стоит за всем этим. Колоссальные потоки информации заставляют постоянно принимать разные решения. Забота о регулярной поставке закупаемого мяса и молока. Их переработка с учетом спроса и растущей конкуренции, поставка в торговую сеть готовой продукции. Постоянная работа с общепитом в дошкольных, учебных и медицинских учреждениях. На продовольствие потребители тратят в среднем сорок процентов своего бюджета. И они хотят тратить меньше, а покупать продукты питания более качественные. При советской власти торговлю всегда пинали за отсутствие на полках товара и продуктов питания. Сейчас же покупатели справедливо возмущаются ценами.
Особенно насторожило Ольгу Петровну прочитанное о работе с поставщиками мяса и молока. В рыночной экономике все подчинено одному: переработать и продать готовую продукцию дешевле, чем ее продают другие. За каждой копейкой, которая снижается в цене за счет снижения себестоимости, стоит очень большой труд всех, кто работает на предприятии. Это ежедневный процесс и в управлении, и в закупках сырья, и в переработке, и в реализации готовой продукции. Постоянно надо думать о сокращении издержек, более быстрой доставке, более качественном хранении и сырья, и готовой продукции. Все это требует отлаженных, четких процессов. И чем они отлаженнее, тем меньше потерь, особенно от просроченной продукции и воровства.
Сейчас Ольга Петровна, как наяву, видела своего мужа, сидящего каждый вечер до глубокой ночи за этой рабочей тетрадью. Это была его потребность ежедневно анализировать полученную за день информацию.
У человека, думающего все время об одном и том же, по законам диалектики количество должно перейти в качество. И оно переходило с каждым годом. Алексей Иванович не ругал и не хвалил власть. Он делал дело и требовал этого от подчиненных, внедряя в предприятии то, что считал справедливым и важным. Требовал от работников много работать и сам работал много. Это видели подчиненные, которым представлялась возможность реализовать себя. Найти себя, то ли в снабжении, то ли в переработке, то ли в торговле. За годы работы в предприятии «Деликатес» выросло немало специалистов и руководителей, которые так же, как Алексей Иванович, смотрели на мир, сами щупали все новое и искали как лучше что-то сделать. По большому счету, предприниматели - это фантазеры с хорошо развитой логикой. Они живут будущим. Для людей, работающих с Борцовым, это было похожим на вдохновение. С их помощью в предприятии, кроме цехов по переработке мяса в мясные деликатесы, и молока в сливки, сметану, творог и сыры, был создан цех по выпуску мясных полуфабрикатов. Разрабатывались и планы приобретения сельхозпредприятий.
Читая записи мужа, Ольга Петровна только сейчас по-настоящему поняла и оценила его роль в создании предприятия, которое с каждым годом набирало и мощность, и авторитет. Она вспоминала, и как не любил он встречаться с представителями госорганов, считая это потерей времени. Он часто с возмущением говорил, что ему не надо помогать, просто не надо мешать. Иными словами, если хочешь нарастить капитализацию, то меньше надейся на помощь от власти. Старайся быть внутри предприятия и как можно меньше снаружи. При этом он видел, что в настоящее время для малых предприятий просматривалось два пути: либо укрупняться и наращивать долю на рынке, либо уходить с него. Поэтому Алексей Иванович так и стремился к укрупнению, особенно в последние годы. Он даже планировал выход со своей продукцией на международные рынки. Но Ольга Петровна помнила, с какими трудностями муж столкнулся в начале создания предприятия. Где брать сырье? Кому и куда поставлять готовую продукцию? Что делать, чтобы о предприятии услышали? Как обеспечить постоянный приток денежных средств? Как распределить разнообразные функции и обязанности внутри предприятия? Как правильно спланировать перспективное развитие для последующей эффективной деятельности? Вопросов было много. Но они как бы подхлестывали Алексея Ивановича. Все это видела Ольга Петровна и не загружала его своими женскими мелочами. Она даже задавала разные вопросы, на которые муж охотно отвечал. Думала ли она тогда, что его ответы когда-нибудь пригодятся ей? Конечно, нет. А оказалось, все, что слышала и что узнала, придется теперь ей претворять в жизнь. При этом претворять не хуже мужа. Только тогда поддержат ее люди. Только тогда ее не сломает Духарин. А в том, что с ним предстоит жестокая борьба, она не сомневалась. И в этой борьбе главным помощником должен быть коллектив.
Подумав об этом, Ольга Петровна вспомнила слова мужа, который часто говорил, что людей бросили в рыночную экономику, как щенят в реку. Выплывут - хорошо. А захлебнутся - то каждому свое. Росли как дети войны. Но тогда власть не бросала людей, а сейчас рыночная экономика у многих, особенно чиновников, как кость в горле. С каждым годом, несмотря на призывы о сокращении аппарата, чиновников становится все больше и больше. Больше придумывается и бумаг. При этом не всегда в пользу частных предприятий. В результате из-за завышенных требований при желании можно задавить любое предприятие. Чтобы выполнить все требования, соблюсти все санитарные нормы, нужны серьезные инвестиции, которые трудно и привлечь, и окупить. А таких требований около пяти тысяч и, если хотя бы одно из них не выполнить, ты окажешься под угрозой закрытия. Поэтому преобладающая часть предпринимателей - бывшие чиновники, сотрудники правоохранительных органов или их дети и родственники.
Ольга Петровна помнила, как отвечали ей в школе ученики на вопрос, кем бы они хотели стать. На этот вопрос с каждым годом все меньше было желающих создать свой бизнес. Зато многие мечтают пойти в чиновники или в силовые структуры. Они понимают, что работать по найму выгоднее, чем открыть свое дело. Перечень трудностей, с которыми приходится сталкиваться предпринимателю, постоянно растет. Влияет и уровень налогов, и доступ к аренде помещений, и бесконечные проверки, и психологический климат, создаваемый чиновниками. Поэтому две трети россиян скептически относится к перспективам открытия своего дела, и только около пяти процентов взрослого населения участвуют в развитии малого бизнеса.
Перелистывая рабочую тетрадь мужа, она с интересом прочитала текст его выступления на городском совещании предпринимателей. Алексей Иванович написал тогда, что в России до настоящего времени на всех уровнях власти недооценивается важность торговли. Вся официальная статистика и отчетность направлена на то, чтобы отразить производство, тогда как во всем мире учитываются и планируются продажи. То есть произведенная, но не проданная продукция либо не учитывается, либо отражается в убытках. Ко второму недостатку в области антикризисных мер он относил поддержку банками неэффективных сельскохозяйственных и промышленных производств. В большинстве стран почти половина антикризисных сумм идет на поддержку покупательской способности населения. Чем больше покупается продукции, тем сильнее раскручивается механизм производства.
Прочитав это, Ольга Петровна вспомнила, каким муж пришел тогда с этого совещания. На ее вопрос как выступил, он тогда со злостью ответил: «Выступил. Но, кроме своего кармана, никто ничем не интересуется. Чем хуже, тем для некоторых лучше. В этой неразберихе и растет коррупция».
Времени было уже около десяти вечера. Чувствуя, что мать загружена новой для нее заботой, Олег не мешал ей. Однако терпение его иссякло, и он, не выдержав, вошел в ее комнату.
- А может, хватит на сегодня? - в его голосе звучала незнакомая раньше жалость, подкрепляемая грустной улыбкой.
- Ты чем занимаешься?
- Читаю «Финансист» Драйзера.
Он говорил, что-то еще, но Ольга Петровна, не слушая, вышла на кухню. Она поставила на плиту чайник и достала коробку конфет.
«Всегда в заботах», - подумал Олег.
- Я заварила чай, - услышал он вскоре голос матери. - Идем по чашечке выпьем и поговорим.
- С удовольствием. А то сидим по разным углам, как в берлоге.
Вскоре он сделал глоток ароматного чая. Приятное тепло разлилось по всему телу. Несколько минут они сидели молча. Наконец, не вытерпев, Олег заговорил:
- Ты не сказала мне, согласен папа подключать отца Ольги к его делам?
- Говорила и с ним, и с адвокатом. Пока не надо. Все это будем делать тогда, когда скажет адвокат. Он каждый день встречается с папой и все, что необходимо, делает. Подключение областной прокуратуры может насторожить следователя и разозлить.
- Ну и что? - вспылил Олег.
Чашка с горячим чаем слегка дрогнула в его руке. Он поставил ее на стол и поднялся. Постояв посреди кухни, он подошел к окну. Потянув ручку вверх, Олег резким движением распахнул раму настежь. В лицо подул свежий, но холодный осенний ветер. Глубоко вдыхая воздух, он высунулся из окна, рассматривая двор, заполненный стоящими машинами жильцов. Дом, в котором жила семья Борцовых, был элитным и находился в центре города. Подняв голову вверх, Олег увидел, что небо было затянуто темными тучами. Закрыв окно, он отошел от подоконника и уселся за стол.
- Но делать-то что-то надо?
- А мы и делаем. Так что не волнуйся.
- А почему дядю Витю не подключаешь? Он же друг папы и тоже руководит предприятием. Наверняка он что-то подскажет, - не сдавался Олег.
- Вот за это спасибо. Папа тоже говорил о нем, а я совсем и забыла. Сейчас позвоню.
В коридоре Ольга Петровна набрала номер по городскому телефону. Наконец, услышав ответ, поздоровалась, извинилась за поздний звонок и проговорила:
- Виктор, у нас беда. Арестовали Алексея, якобы, за убийство, но он отрицает.
- Я вчера узнал от знакомых об этом и назавтра собирался прийти к вам. Во сколько можно?
- Давай к часу. Я освобожусь к этому времени и накормлю вас с сыном обедом.
- Обязательно буду.
Положив телефонную трубку, Ольга Петровна вернулась в кухню.
- Договорились назавтра к часу дня. Ты тоже не задерживайся. А сейчас ложись.
Вернувшись в свою комнату, Ольга Петровна несколько минут сидела, не притрагиваясь к бумагам мужа. День был напряженным, и она так устала, что уже не могла ничего делать. В полутемной комнате стояла полная тишина. Не включая света, она разобрала постель и как только легла, сразу уснула глубоким сном.
На следующий день Виктор Петрович Соколов приехал. Встретив друга мужа, Ольга Петровна спросила, чем его накормить.
- Подожди, Олечка, не суетись. Сначала поговорим, а потом и пообедаем. Рассказывай все по порядку.
Слушая ее, Виктор Петрович словно погрузился в какие-то свои размышления и не перебивал. Лишь в конце сокрушенно проговорил:
- Судя по тому, что ты сказала, сделано это профессионально. И убийца, и следователь, видимо, заодно. А если это так, выпутаться Алексею будет трудно.
Ольга Петровна ничего не ответила. Даже не стала спрашивать или уточнять, что тот посоветует. Она и сама сейчас понимала, что все очень сложно. Первым не выдержал Олег.
- Но делать-то что-то надо, - заговорил он.
- Надо. Вот мама и начнет с адвокатом. Сначала необходимо взять в свои руки предприятие. Ведь подстава эта не случайная. У кого-то цель для этого была. Конечно, маме твоей будет нелегко, но я стану помогать своими советами. Завтра воскресенье, и я мог бы кое-что рассказать о предстоящей работе. Могу и деньгами помочь. Но связей с ментами, прокурорами и судьями у меня нет. Поэтому, если адвокат хороший, то надо полагаться на него.
Слушая друга своего мужа, Ольга Петровна ловила каждое его слово, стремясь за что-то ухватиться. Так устроен человек: ему свойственно цепляться за любую протянутую соломинку.
Они поговорили еще некоторое время, и Ольга Петровна предложила обедать. За столом Виктор Петрович не расспрашивал. Он молча поел и, вставая, спросил:
- Во сколько я завтра могу приехать?
- Можно с утра, - ответила Ольга Петровна.
- Тогда завтра в десять.
Проводив друга мужа, она некоторое время посидела в комнате одна. Затем достав документы и статьи, углубилась в их изучение.
Ольга Петровна была упрямой и очень настойчивой в достижении цели. В жизни ее родственников тоже было немало всякого. До Великой Отечественной войны ее дедушка Афанасий Семенович жил в Белоруссии с женщиной, у которой был ребенок от первого брака. Жизнь у них не складывалась, и Афанасий Семенович переехал в Южнореченск. Здесь он женился на молоденькой учительнице начальных классов. От совместного брака детей у них не было, хотя они очень хотели. Особенно Зинаида Федоровна. Во время войны у ее сестры родилась девочка, которую назвали Татьяной. Но, поскольку у сестры было четверо детей, маленькую Татьяну часто забирала к себе домой Зинаида Федоровна. Девочке шел второй год. Она не ходила из-за болезни, и была очень слабенькая. Каждый раз Зинаида Федоровна мыла ее, поила горячим молоком, и девочка прижимаясь, засыпала у нее на руках. Когда приходили за ней родители, Татьяну невозможно было оторвать от Зинаиды Федоровны. Она плакала, называла ее мамочкой и не хотела даже смотреть на своих родителей. Несколько раз Зинаида Федоровна уговаривала отдать девочку на воспитание ей. Оказываясь дома, Татьяна плакала и не давала отцу спать. В конце концов, родители привезли заплаканную, но счастливую девочку, а после войны официально отказались от дочери. Так Татьяна обрела новых родителей. Окончила сельскохозяйственный институт и вышла замуж. Вскоре у нее родилась девочка, которую назвали Ольгой. Бабушку и дедушку Ольга помнила хорошо и очень горевала после их похорон. Затем она похоронила и свою мать. Оставшись одна с мужем и сыном, Ольга Петровна с такой же силой заботы и нежности относилась к ним. Любовь как по наследству передалась ей.
Почитав еще некоторое время вырезки из газет и журналов, Ольга Петровна почувствовала усталость и вышла на балкон. Однако оказавшись наедине со своими мыслями, она не выдержала. Единственным спасением для нее было желание что-то делать. Вернувшись в зал, она вдруг вспомнила, что после ареста мужа совсем не занималась уборкой в квартире, которая раньше блестела чистотой. Это подтолкнуло ее к наведению порядка, и это отвлекло на какое-то время от мучительных размышлений. Щедро одаренная природой и судьбой Ольга Петровна не могла любить наполовину. Поэтому ее сильное чувство любви к мужу и вызывало такие сильные страдания. Родство душ соединило их с такой силой, что по-другому просто не могло быть. Этими качествами она была одарена матерью. Эти качества она умело развивала и у сына.
Закончив уборку, Ольга Петровна устало опустилась на диван. Ее взгляд, устремленный в никуда, был полон отчаяния. Если в первые дни она была убеждена в недоразумении, то сейчас она с ужасом представляла надвигающуюся трагедию. Комнаты заполнились ночной темнотой, а она все сидела, охваченная нервной дрожью. Олега дома не было. И это тоже нагоняло тоску. Поужинав, Ольга Петровна, не дожидаясь сына, легла в постель и незаметно уснула.
На следующий день ровно в десять Виктор Петрович вошел в квартиру. Поздоровавшись, он сразу же заявил:
- Я расскажу тебе о трудностях в работе руководителей частных предприятий, а ты не стесняйся спрашивать то, что непонятно будет.
- Хорошо. Сейчас возьму блокнот. Кое-что придется и записать.
- Проблемой номер один в бизнесе является конкуренция между предпринимателями. Здесь особенно нарушаются наши права. Вторая проблема - нарушения, допускаемые властью, которая крышует своих друзей и родственников. Криминальная угроза сейчас уменьшилась, а вот первые две проблемы представляют серьезную опасность. Однако российский бизнес хотя и медленно, но входит в законные рамки. Поэтому предприниматели в законе сейчас видят главного защитника своих прав и обычно при нарушении обращаются в суды.
- А что, до суда власть не в состоянии защитить права? - перебила Ольга Петровна.
- В этом и парадокс. С одной стороны, государство, а точнее законодательная власть нормативами регламентирует нашу деятельность, а с другой стороны, в лице исполнительной власти нередко становится препятствием для реализации этих законов и норм. К каждому закону ведомства разрабатывают свои инструкции, которые защищают не предпринимателя, а чиновничий беспредел ведомства. И тут даже суд бессилен.
- Почему?
- Справедливое рассмотрение возможно только для тех, кто находится в равных «весовых» категориях. С органами власти это практически невозможно. Да и с теми, кого крышуют административные органы. Это является мощным препятствием на пути развития нашего бизнеса. Бюрократизм и связи имеют порой решающее значение. Поэтому не случайно Алексей и рассчитывал на поддержку Духарина.
- С этим понятно, Виктор. Даже очень, - с иронией перебила Ольга. - Ты лучше расскажи о налоговых делах.
- Существующая налоговая система - это одно из коренных препятствий на пути развития малого бизнеса. Она по существу носит подавляющий, а не стимулирующий характер. Во многих странах начинающие работать предприниматели несколько первых лет не облагаются налогом. И это правильно. А у нас государство все делает, чтобы вытрясти платежи с налогоплательщиков. Поэтому многие уходят в теневой бизнес, в работу черным налом. Однако тебе я не советую работать с налом. Особенно по зарплате. Тут подловить контролерам легко. Да и как спросишь с работника, если у него на крючке сидишь? Кроме налогообложения - постоянные проверки и надзор, которые используются для задавливания предпринимателей. Для того, чтобы рынок стал максимально свободным, он должен быть управляемым, но не излишне контролируемым.
- Мне Алексей рассказывал, как ему приходилось одаривать проверяющих.
- А ты как хотела? Формула: мы - вам, а вы - нам, сейчас отработана особенно четко. Не преподнесешь проверяющему - себе дороже будет. У нас ведь люди, и мы обязаны думать о них.
- Но с этим надо бороться. Сейчас столько говорят о коррупции, - возразила Ольга Петровна.
- Говорят действительно много, правда, дел мало. Наше общество еще полусоветское, в котором основная особенность экономической и политической культуры это пассивное приспособление к репрессивному государству или к крупному предприятию. Поэтому у многих нет желания высовываться со своим мнением. Поэтому и подозрения в отношении богатых, развитие теневой экономики. Поэтому и коррупция. Все эти факторы мешают нормальной рыночной экономике. Мешают предпринимательству, у которого нет благоприятного климата.
- И что же в этих условиях надо делать?
- Не сдаваться и не расслабляться. Взаимоотношения власти и бизнеса постепенно меняются, и они будут меняться. Сейчас они строятся чаще всего по принципу «обмена возможностями». Наше основное требование к власти прежнее - установление правил игры, одинаковых для всех. Однако власть на это пока упорно не идет, и понятно, почему. Пока этой четкости нет, она может манипулировать бизнесом и добиваться и извлекать собственный доход. Поэтому тактические договоренности чаще всего выстраиваются по модели торга. Особенно с малым бизнесом. Практически везде власть как государственный рэкетир, требует от бизнеса оказания помощи особенно в социальных вопросах. То выделяешь деньги на проведение праздников, то на строительство каких-то памятников или объектов. С этим ты столкнешься сразу, и не советую тебе отказывать.
- Почему?
- Я уже говорил. Последствия могут оказаться дороже.
- Но это же беззаконие.
- Беззакония ты встретишь немало. Но оно не только в отношениях с чиновниками. Немало его и среди наших коллег. Попытки смошенничать друг с другом тоже не редкость. Поэтому будь внимательнее и с поставщиками, и с конкурентами, и со своими работниками. У нас ведь многие очень хотят жить, как в Соединенных Штатах, а работают и совершают поступки, как в африканских племенах. Юридическая подготовка очень слабая. Тебе бы юриста хорошего рядом с собой иметь.
- Адвокат обещал подобрать такого.
- Кстати, как он предлагает вводить тебя в должность?
- Пакет документов по передаче долей учредителя предприятия делает он. Нотариус у него знакомый. Как только официально все сделает, я приду на предприятие и назначу общее собрание. На нем поставлю вопрос о моем директорстве.
- У меня есть свои соображения на этот счет. Неплохо бы в соучредителях иметь твоего сторонника. Например, ему десять процентов долей, а тебе сорок. Я об этом говорил Алексею, но он тогда согласился с предложением Духарина.
- А что это даст? - заинтересовалась Ольга Петровна.
- Из трех учредителей два будут против одного. И, если Духарин будет возражать, то это можно вынести на общее собрание коллектива. Правда, нужно и тут поработать, чтобы на твоей стороне было больше. Ты пообщайся после получения дарственной мужа с теми, кого хорошо знаешь на предприятии.
- Это совет хороший. Подробности я проработаю с адвокатом. У него тоже, видимо, на этот счет есть свои соображения.
- И еще, когда придешь на должность директора, не ломай того, что создано Алексеем. Тебе много будет разных предложений. Советуйся с мужем и адвокатом. У нас ведь привыкли «до основанья, а затем». Особенно может активничать Духарин. Об этом мы поговорим с тобой не раз. Правда, если у него мозги есть, то до суда над Алексеем он не должен проявлять инициативу по захвату предприятия. Но кто знает, что у него на уме. Во всяком случае, почаще советуйся.
- Господи, думала ли я, что буду этим заниматься? Столько барьеров, что ужас! - взволнованно проговорила Ольга Петровна.
- Не паникуй! Все будет хорошо. Ты же всегда была умницей, - успокаивая, ответил Виктор. - Нынешнюю ситуацию уже нельзя сравнивать с той, которая была несколько лет назад, когда нас совсем не слышали. Сейчас уже у многих складывается мнение, что другого пути у России нет. Государство уже не едино в позиции, что «нужно стоять и не пущать». Проблемы, конечно, существуют, но со временем они обязательно будут решаться. Я верю в это и тебе советую.
- Что еще посоветуешь?
- Делай ставку на молодых. Они живут надеждой на будущее, а старшее поколение, как правило, живет своим прошлым. Молодежь мечтает о хорошем жилье, шикарной машине и нормальной зарплате. Это естественно, и в этом молодым надо помогать. Я могу привести много примеров, как молодые предприниматели начинали практически с копеек. Как бывшие «челноки» стали владельцами магазинов, баров и производств. А посмотри, как одеваются они. Почти все в мехах и кожах. Машин стало столько, что и дорогу не так-то просто перейти. Это ведь от того, что люди стремятся побольше заработать на лучшую жизнь. Если бы Алексей не открыл свое дело, имела бы ты такую квартиру на свою учительскую зарплату?
- Ладно. Ладно. В этом не только ты убедил меня. Но что делать сейчас? Следователь-то не хочет заниматься поисками настоящего убийцы.
- Не все так безнадежно. И в правоохранительной системе немало порядочных людей. Взять хотя бы вашего адвоката. Вчера я навел справки о нем. Все, кого спрашивал, говорят о нем только хорошее. У него сильная команда помощников и, если он будет проводить адвокатское расследование, то обязательно найдет убийцу.
- Сказал, что независимо от приговора суда будет заниматься делом мужа.
- Вот и хорошо. Ты дай мне его номер телефона. Я попытаюсь пообщаться с ним и кое-что сообщить. Особенно о Духарине и его друзьях.
Написав на листке номер телефона адвоката, Ольга подала его Виктору и печально заметила:
- Ты уж не бросай нас, Виктор. Кроме тебя мне и некого просить. Все дела, дела, а как случилась беда, не с кем и посоветоваться.
- Это верно, умные и способные как-то больше в одиночку. А такие, как Духарин, обязательно имеют в нужных местах нужных людей. Они-то и сбиваются в группы, чтобы поддерживать друг друга в беззаконии. Печально, но это факт. К сожалению, у многих из них и ключевые руководящие позиции. От этого и торможение нового. От этого и коррупция. Принципы: «Ты мне - я тебе» и «кто не с нами, тот против нас» - прочно заняли место в нашей системе. Ну что, на сегодня хватит?
- Как скажешь. Но без обеда я тебя не отпущу.
После этого ответа матери в зал вошел Олег. Поздоровавшись с Виктором Петровичем, он, обращаясь к матери, проговорил:
- Видишь, как о молодежи дядя Витя говорит? Я все слышал и со всем этим согласен. А то позанимало старье все руководящие должности, а работать по-новому не умеют и молодым не дают.
- Я бы так категорично всех пожилых не оценивал, - возразил Виктор Петрович.
- О делах сегодня хватит, - остановила их рассуждения Ольга и стала расспрашивать друга мужа о его семье и здоровье.
Глава 6
Команда адвоката
После ухода Виктора и сына Ольга Петровна осталась одна. Посидев какое-то время на кухне, она решила отдохнуть. В спальне, куда она вошла, было темно. Занавешенные окна едва пропускали свет. Было тихо. И эта тишина отражалась на ее состоянии, вызывая ощущение одиночества, которое она так не любила.
Разобрав постель, Ольга Петровна легла и укрылась теплым одеялом. Ноябрь был холодным и ветреным. Ветер дул с такой силой, что шевелились даже портьеры, а тепло в дом пока не давали. Она лежала на спине, не шевелясь, словно приросла к нагретой ее телом постели. Везде была пустота - и в комнате, и в голове женщины.
Неожиданно ее размышления прервал непонятный звук. Подняв голову, Ольга Петровна увидела вошедшего кота, который стоял у кровати и смотрел на нее.
- Ну, прыгай, прыгай, - разрешила она ему. И кот, словно понимая ее состояние, вмиг запрыгнул на постель. В другое время она бы прогнала его, но сейчас ей было даже приятно, что он рядом с ней. Кот, наблюдая за хозяйкой, осторожно приблизился к ее лицу и замурлыкал. В нем было столько понимания, столько такта, что Ольга Петровна еще больше расстроилась. Она снова стала думать о случившемся с мужем.
Человеку можно запретить многое, но думать не запретишь. Ни сам себе, ни кто другой не может сделать этого. Сейчас мысли с новой силой одолевали ее и мешали вздремнуть. Она пыталась заснуть и не могла.
По своему характеру Ольга Петровна так же, как и муж, любила профессии, требующие борьбы. У нее всегда было повышенное чувство ответственности. Она обладала аналитическим умом, и у нее был хорошо развит интеллект. Рано став независимой и самостоятельной, она не любила слабость и сентиментальность. Помогая слабым, она так и не научилась прощать обид и всегда была готова напомнить любому об этом. Она обладала необычайной активностью и огромным запасом энергии. Ни одного дня Ольга Петровна не проводила в бездействии. Всегда и везде она стремилась подчинить себе окружающих. Бывая опасной в гневе, она и в этих случаях умела контролировать себя. Благодаря своей выдержке, она терпеливо преодолевала трудности. В экстремальных ситуациях Ольга Петровна обладала моментальной реакцией и не поддавалась чужому влиянию. У нее была необыкновенная интуиция, и она всегда прислушивалась к своему внутреннему голосу.
Таков психологический протрет женщины, которой предстоит возглавить частное предприятие и с которой читателю придется не раз встретиться.
Обдумывая все, что она узнала о предстоящей новой работе, Ольга Петровна уже не была такой, как несколько дней назад. Сейчас она смело строила планы. Внутри нее словно проснулся вулкан, извергающий одну за другой производственные идеи.
Неожиданно размышления Ольги Петровны прервал пришедший сын. Быстро поднявшись, она вышла в коридор и как обычно спросила:
- Как провел время?
- Как всегда.
- Ужинать будешь?
- Нет. Меня Олина мама покормила. Но чайком побалуюсь. Ты отдохнула?
- Да, - схитрила мать. - Но я не ужинала без тебя.
- Тогда пошли.
Войдя вслед за матерью, Олег спросил:
- Что нового?
- Пока хватит и старого. Ты лучше расскажи, как у тебя с Ольгой.
- Как всегда, - ответил Олег, начиная злиться. Он не любил, когда ему задавали вопросы, касающиеся его личной жизни.
- А чего ты так отвечаешь? Мне ведь не безразличны ваши отношения, - обиделась мать.
Поняв это, Олег сразу сменил тон. Мягко и доверительно он начал рассказывать о своих планах в отношении Ольги.
- Но пока с папой не решили все проблемы, о другом нечего и думать, - добавил он.
Сидя напротив сына, Ольга Петровна улыбнулась.
- Я спросила тебя об этом только для того, чтобы узнать о папе. Возможно, у вас был разговор о нем.
- Нет. Она знает, что это меня расстраивает. Но главное, мы же договорились, не посоветовавшись друг с другом, никому никуда не влезать.
- Старею, сынок. Совсем памяти нет.
- Тебе стареть сейчас нельзя. Кстати, с адвокатом когда встречаешься?
- Договорились на завтра. Как приду, сразу расскажу.
- Вот и хорошо. Но ты совсем не кушаешь. Давай ешь.
Олег начал рассказывать про родителей Ольги. Говорил он подробно, а мать, слушая, не перебивала и не задавала наводящих вопросов. Слушая его, она думала о муже и о предстоящей встрече с адвокатом.
В этот вечер долго сидел в своей конторе и адвокат.
Николай Николаевич Силантьев был талантливым адвокатом и хорошим организатором. До перестройки он, как многие его коллеги, не проявлял себя так, как сейчас. Но времена изменились, и Силантьев развернулся. Он установил хорошие связи с нужными людьми и подобрал в свою команду сильных помощников. Команду себе Силантьев подбирал неторопливо и тщательно, из высококлассных специалистов. Конечно, и платил он им не так, как в государственных структурах. Работающие с ним помощники искренне уважали своего шефа и никогда не подводили.
В общем, это был умный, умеющий работать с людьми лидер новой формации. Каждого, находящегося в его команде, Силантьев стремился превратить в равноправного партнера. Он никогда на них не кричал и не унижал. Среди сотрудников правоохранительных органов Силантьев тоже пользовался уважением и поддержкой. Однако не выпячивал этого. Иногда он пользовался и информацией криминальных лидеров, одному из которых даже спас жизнь, сообщив о готовящемся на него нападении.
В команде помощников адвоката состояли бывшие сотрудники милиции и прокуратуры, имеющие опыт работы и связи со своими коллегами. Одним из таких был Сергей Антонович Васильев. До увольнения на пенсию он работал в областном управлении уголовного розыска начальником отдела по организации розыскной работы. Это был истинный сыщик, имеющий много знакомых в преступной среде. Когда тот работал в УВД, Силантьев нередко пользовался его помощью. Затем после увольнения сразу пригласил к себе помощником.
Получив задание по изучению уголовного дела Борцова, он за несколько дней успел немало накопать. Сегодня они уточняли детали адвокатского расследования. Как обычно высказывался первым Васильев. Он подробно проинформировал Силантьева о прошлом Духарина и его связях и добавил:
- Дело не простое.
- Это мне сразу было понятно. Сам-то своим сыщицким чутьем что думаешь?
Васильев задумался, затем неохотно проговорил:
- Конкретно пока не могу сказать. Одно ясно, что сделано это для того, чтобы прибрать к рукам предприятие. И думаю, что убийство совершил не Духарин.
- И кто же по-твоему? - заинтересованно перебил Силантьев.
- Это придется выяснять. Зачем Духарину самому идти на это? За деньги сейчас можно быстро найти исполнителя. Вопрос, как установить его связь с исполнителем? Человек он подленький, с двойным подходом к каждому делу. Да и следователь его поддерживает серьезно. В суде опрокинуть обвинение вряд ли получится.
- А отсутствие экспертизы по наличию сильнодействующего в организме Борцова? - снова перебил Силантьев.
- Даже если это было бы сделано и подтвердило состояние Борцова, обвинение убедит, что он сам себе подлил этого вещества и выпил после совершенного убийства. Нет, Николай Николаевич, этим мы не добьемся оправдательного. Тем более, бутылки обе пустые.
- Завтра я оформлю у нотариуса дарственную по предприятию на жену Борцова. Ты присмотрись, кто будет там активность проявлять. Своего друга предупредил о работе юрисконсультом?
- Да. Готов к работе хоть завтра. Я проинструктировал его о главной задаче.
- А друзья из областного управления что-нибудь дали?
Васильев вздохнул, достал сигарету и, не закуривая, обиженно заговорил:
- Не так-то все просто. Это только кажется, что операм все можно. Милиция сейчас не та, что была раньше. Я, конечно, и сам не сижу без дела. Был на предприятии у них и установил два «клопа» в кабинете Духарина. Правда, он же бывший следователь и не должен лишнего говорить в кабинете. Но кто знает, может, что-то и сболтнет.
Силантьев терпеливо ждал продолжения рассуждений своего помощника.
- Значит, пока утешительного мало, - наконец, заметил он.
- Ну, почему же мало. Многие из организованных преступных групп загружены по этому делу. Ресторан, в котором Духарин встречается со следователем, тоже под контролем. Но, насколько я осведомлен, у вас тоже есть связи кое с кем из лидеров.
- Об этом я тебе позже скажу. Ты же оперативник и понимаешь, когда и на кого можно выходить. Торопливость в таких делах может только навредить. Видимо, придется ждать удобного случая. А я не люблю ждать.
- Но и по-другому, Николай Николаевич, сейчас пока нельзя. Тем более Духарину уже известно, что вы проводите свое адвокатское расследование. Когда я пришел к нему с новым поставщиком, якобы, для заключения договора поставок мяса, так он так хитро улыбнулся, что мне сразу же все стало понятно.
- Ну, а с «клопами» как?
- Его вызвали в бухгалтерию, я и воспользовался этим. Прицепил в таких местах, чтобы не обнаружил. Надо ждать его ошибок. Следователь спешит дело в суд направить и кое-какие оплошности допускает. Да вы и сами об этом знаете. Возможно, на затягивании сроков поиграть?
- Попытаться можно. Но это не отразится на конечном результате, - возразил Силантьев и, помолчав, добавил:
- Нужен капкан, Сережа. Когда с исполнителем он попадет в этот капкан, можно расколоть и по Борцову. У него друг начальником федеральной миграционной службы работает, и я слышал, что с мигрантами из других республик у Духарина какие-то дела. Кроме приезжающих на заработки специалистов возможен и приезд исполнителя. Ты отработай и эту линию.
Силантьев посмотрел на своего помощника и продолжал:
- Надо использовать любую информацию.
- Это и козе понятно. Но потребуется немало времени.
- Думаю, что жена Борцова подтолкнет его. Когда он убедится в провале плана захвата предприятия, то обязательно начнет суетиться в поисках чего-то другого, - продолжал Силантьев и, поднявшись, начал варить кофе.
Выпив по чашке, они заговорили снова.
- Значит, ставку на эту комбинацию делаем? - спросил заинтересованно Васильев.
- Обязательно. Он жаден. Да и на любовниц много уходит денег. По-моему, это вариант беспроигрышный.
- Тогда любовниц его тоже взять в разработку?
- Возможно, и придется. Во всяком случае, надо быть готовым и к работе с ними.
Васильев внимательно посмотрел в хитрые глаза своего шефа. Он чувствовал, что тот предлагает ему сложную оперативную игру, и был готов принять ее.
- Ну что же. Поиграем, шеф, и мы в их игры. Завтра мне Борцову подстраховать?
- Нет. Не надо. Завтра она одна пойдет. Я по телефону переговорил с главным бухгалтером и главным технологом. Задал несколько вопросов, как адвокат, по делу Борцова и как бы между прочим спросил, что они думают, если придется выбирать руководителя между Духариным и женой Борцова? Обрадовались они здорово и сказали, что были бы рады второму варианту. Так что завтра должно пройти все спокойно. А юриста будущего к четырем дня пригласи сюда. Поговорим перед приходом Борцовой, а потом они вдвоем и начнут.
Проговорив это, Силантьев взглянул на часы. Стрелки показывали девять вечера.
- Засиделись, однако.
Он поднялся, достал из шкафа бутылку коньяка, два стакана и плеснул в них из бутылки.
- Ну что, за предстоящую работу, - поднимая стакан, добавил он.
- Не возражаю, Николай Николаевич, - выпил до дна и, улыбаясь, попросил:
- Повтори. Уж больно коньяк у тебя хороший.
- Сережа, а ты не алкоголик?
- Подчиненного пнуть ногой легче всего. Сложнее придется с делом Борцова.
- Ладно, не обижайся. С делом Борцова мы справимся. Но ты правильно сказал, что на это нужно время. И пока мы будем ждать, мучений у Борцова будет немало. Я с ним каждый день встречаюсь в изоляторе и очень хорошо вижу его состояние. Самое главное, не спугнуть Духарина и его сообщников.
- Это само собой, - согласился Васильев и тоже посмотрел на часы.
- Тебя подвезти?
- Было бы неплохо. А то дома уже, наверное, волнуется жена.
- Тогда поехали.
На следующий день Ольга Петровна в назначенное время пришла к Силантьеву, и тот сразу представил ей сидящего в кабинете мужчину.
- Знакомьтесь, Ольга Петровна. Это ваш помощник по юридическим вопросам. Евгений Федорович Нагорнов. Работал ранее помощником прокурора области по гражданским делам. Законодательство знает в совершенстве. Так что назначайте юристом и каждый документ согласовывайте с ним.
- Я еще не начала работу, - попыталась отшутиться Борцова.
- Сегодня и начнете. Вот вам дарственная, а это пакет документов для перерегистрации предприятия на вас. Сегодня обговорите все вопросы с Духариным, а завтра вместе с Евгением Федоровичем в налоговую и другие организации. Так что вперед.
Прочитав документы, Ольга Петровна спросила:
- А если Духарин начнет возражать?
- Думаю, что возражений не будет. А если какие-то вопросы у него возникнут, Евгений Федорович справится. Документы он вам готовил. Вопросы есть?
- Да. У мужа есть друг. Он работает начальником строительной конторы. Хочет с вами встретиться, так как что-то знает о Духарине. Номер вашего телефона я дала ему. Он советовал учредительские доли мужа сделать и на главного бухгалтера. Чтобы я не одна была в предприятии.
- А вы, Ольга Петровна, и не будете одна. Но, во-первых, дарственная уже сделана, а во-вторых, чем меньше на предприятии будет собственников, тем лучше. Вам ведь известно, как Духарин относился к дивидендам. Только в карман себе, а не для развития предприятия. Главный бухгалтер ждет вас и готова помогать. Так что меньше сомнений.
На предприятие они подъехали на «Ниве», которая принадлежала Нагорнову. Духарин был на месте и увидев Ольгу Петровну, сразу повел в кабинет мужа, который сейчас занимал сам.
- И что вас привело сюда, Ольга Петровна? - посматривая на незнакомого мужчину, спросил он.
- Это будущий юрист нашего предприятия Евгений Федорович Нагорнов. Но сначала ознакомьтесь с этими документами, - усаживаясь в кресло, ответила Борцова.
Несколько минут в кабинете царило молчание. Было заметно, что Духарин занервничал. Видимо, он не ожидал такой быстрой реакции по передаче учредительских долей.
- Ну что же, будем работать вместе, - наконец, выдавил он.
- Я решила, Тарас Сергеевич, принять должность мужа. Следствие и суд могут затянуться, а на предприятии люди, которые поверили моему мужу, - уточнила Борцова.
Неожиданно в кабинет вошла главный бухгалтер и, поздоровавшись с Ольгой Петровной, сразу заявила:
- А мы ждем вас. Пока с мужем будут разбираться, будем под вашим руководством. Вы же биолог по образованию и с продукцией нашей разберетесь. Да и коллектив поможет и поддержит.
Это высказывание Духарину явно не понравилось, но он, сдерживая себя, заметил:
- А я для нашего предприятия, вроде, и бесполезный. Давайте не будем спешить. Предприятием я руководил и в отсутствие Алексея Ивановича. Смогу и сейчас. Зачем загружать Ольгу Петровну новыми заботами. У нее их сейчас и без директорства хватает.
- Тарас Сергеевич, а что вы за меня решаете? Это предлагает мой муж, и я согласна с ним. У нас по пятьдесят процентов долей, и, если вы не согласны, давайте вынесем этот вопрос на обсуждение начальников цехов и главных специалистов. Если они поддержат вас, я буду вашим помощником, - твердо проговорила Борцова, которую сразу поддержала главный бухгалтер.
- А зачем выносить? Все и так ясно. Меня уже несколько раз наши работники спрашивали о вас. Все ждут вашего прихода вместо мужа. Это же временно. Потому что никто не верит в виновность Алексея Ивановича. У вас, Тарас Сергеевич, работы и без директорства хватает.
- Вы порете горячку, - не сдавался Духарин. - Она же ничего не понимает в производстве.
- И вы не понимаете, - возразила главный бухгалтер. - Более того, ваше желание занять должность директора могут неправильно многие понять. Занимались вопросами безопасности, а допустили такое с должником.
Духарин вздохнул и, поднявшись, подошел к окну. Планы, которые он вынашивал, рушились на глазах. И ему трудно было возражать. Сейчас он даже подумал, что не должен переигрывать своей настойчивостью. Он знал немало об Ольге Петровне и догадывался о ее неприязни к нему. Это его бесило. Но и идти наперекор он не мог, так как следователь Томилин уже предупреждал, чтобы с инициативой до суда не вылезал.
Молчавший Евгений Нагорнов тоже включился в разговор.
- Я бывший помощник прокурора области по гражданским делам и считаю, что в данной ситуации с бывшим директором самое правильное передать управление предприятием его жене...
- Да я плохо пока знаю производство, - перебил, повышая голос, Духарин, - а она совсем не знает. Так не лучше ли было бы повременить хотя бы до окончания суда. Возможно, суд и оправдает Алексея Ивановича, а мы торопимся занять его место. Да и с Ольгой Петровной может всякое случиться
Слушая его, Нагорнов чувствовал неискренность и потому проговорил:
- Сейчас все бизнесмены ходят как по лезвию ножа и порой переступают черту. Но мы с вами, Тарас Сергеевич, юристы, и должны уберечь ее от неприятностей. Кстати, правильно главный бухгалтер говорит о том, что вы, отвечающий за безопасность предприятия и его сотрудников, не сумели уберечь своего директора от случившегося.
- А вы-то что понимаете в этом деле? - взорвался Духарин.
- Не надо так волноваться, Тарас Сергеевич. Нам же предстоит вместе работать.
Неожиданно раздался звонок телефона, и Духарин, поздоровавшись с кем-то, резко ответил, что он сейчас очень занят. Дождавшись, когда тот положит телефонную трубку, Нагорнов продолжил:
- Вам поступило предложение. Так что - собираем руководителей предприятия или сейчас же вы передаете ключи от сейфа и печать?
Поднявшись и поправив галстук, Духарин, будто еще на что-то надеясь, предложил:
- Я приглашу в кабинет главных специалистов. Надо и с ними посоветоваться.
- Приглашайте, Тарас Сергеевич, - согласилась жена Борцова.
Как и предполагал адвокат, вошедшие, услышав от Духарина о предложении Борцовой, сразу же высказались в пользу Ольги Петровны. Духарин пытался как-то переубедить их, но те и слушать не хотели. А главный технолог даже пристыдила Духарина, заявив, что произошло это из-за безделья службы безопасности.
- Тарас Сергеевич, не будем базар устраивать, - снова не выдержал Нагорнов. - Вот протокол заседания учредителей. Ознакомьтесь и подписывайте. Это самое лучшее, что вам могут предложить. Но, если не согласны, то можно вынести и на обсуждение коллектива. Правда, исход от этого может быть хуже.
- А что может быть хуже? Я ведь такой же хозяин предприятия, как и Алексей Иванович, - перебил Духарин.
- Алексей Иванович уже не хозяин. А что касается вас, то никто вас не лишает прав собственника. Вопрос идет о том, кто будет руководить предприятием в данном случае, - продолжал Нагорнов.
- Господа, мы как в Думе разглагольствуем! Не хочет, чтобы спокойно работало предприятие, так давайте соберем весь коллектив. Не сомневаюсь, что работники потребуют вообще убрать вас, Тарас Сергеевич, со всех должностей. Вы уже немало начудили и после убийства должника, - возмущалась главный технолог.
- И что же я начудил?
- Тарас Сергеевич, побойтесь Бога! Чего вы прикидываетесь! Я ведь вынуждена буду рассказать о многих ваших попытках махинаций с наличностью, которые я, как главный бухгалтер, пресекала.
После ее высказывания Духарин что-то пробормотал о неблагодарности присутствующих и стал читать лежащий перед ним протокол заседания учредителей. Скорее всего, он не читал, а лихорадочно думал, что ему предпринять и как себя вести в данной ситуации. Не находя причин, по которым можно зацепиться, он, подняв голову, спросил:
- Кто готовил эту бумагу?
- Я, Тарас Сергеевич, - ответил Нагорнов, не отводя глаз от Духарина.
- А вы до этого работали в частных предприятиях?
- До этого я контролировал их работу. И чтобы удовлетворить ваше любопытство, отвечаю, что занимался рассмотрением гражданских дел. Так что, Тарас Сергеевич, не волнуйтесь и подписывайте протокол.
Услышав, кем тот работал, Духарин словно оправдываясь, проговорил:
- Сейчас все можно ожидать. На готовенькое много желающих.
- Мы затягиваем время, Тарас Сергеевич, - остановил его рассуждения Нагорнов.
- Хорошо. Я подписываю протокол. Надеюсь, что это не надолго. В суде разберутся, и у нас снова будет директором Алексей Иванович.
Подписав протоколы, он протянул их Ольге Петровне. Затем он открыл сейф, передал ей печать и имеющиеся там документы.
- Вот и все, господа. Можете расходиться по своим рабочим местам. С этой минуты я уже не директор. По всем вопросам теперь обращайтесь к ней.
Проговорив это, он направился к выходу, но его остановил Нагорнов.
- Тарас Сергеевич, мне с вами надо поговорить о поставщиках продукции.
- Сегодня я наговорился. Завтра вас приглашу, - внутри у него все кипело.
Известно, что не важно то, что ты делаешь. Важнее то, что бы все к чему ты прикасаешься, меняло бы форму, становилось не таким, как раньше. Чтобы в любом деле оставалась частица твоего труда. Одним из недостатков Духарина было то, что он был более склонным обсуждать дела, чем делать их.
Наряду с этим Духарин обладал и подлостью. Но именно этим качеством он умело и пользовался. Подлецы и преуспевают в своих делах, главным образом, потому, что поступают с честными людьми как с подлецами, а честные люди поступают с подлецами, как с честными людьми. Однако на предприятии подлость Духарина уже многие поняли. Поэтому так и вели себя при определении кому быть директором.
Выйдя из офиса, Духарин не выдержав, сразу позвонил Томилину:
- Нам надо срочно встретиться. Нас опередили. Жена Борцова директорствует на предприятии.
- Подожди, не тарахти. Лучше скажи, кто за ней стоит.
- Какой-то Нагорнов из областной прокуратуры. Ты знаешь его?
- Знаю, конечно. Работал там помощником прокурора. Мужик въедливый и зануда. Но он же после увольнения в адвокатуру пристроился. Не у Силантьева?
- Не знаю.
- Это и плохо. Ты пока не дергайся. И по телефону меньше болтай. Где встречаемся?
- Можно в том же ресторане.
- Во сколько?
- К девяти вечера.
- Устраивает. До встречи.
Давая характеристику Нагорнову, следователь Томилин не ошибался, так как наслышан о нем был немало.
Действительно, Евгений Федорович некоторым очень не нравился. Он никогда ни к кому не приспосабливался и считал, что взаимоотношения с людьми устанавливаются со временем. К его странностям многие привыкли. Он не любил отвечать на вопросы, касающиеся его работы. И в таких случаях лишь улыбался, что означало: «Не задавай дурацких вопросов». Его элегантная одежда, самоуверенность и ироничность сразу не понравились Духарину. Уж слишком быстро он перехватил инициативу у него. Так думал сейчас Тарас Сергеевич. Приступая к работе в предприятии «Деликатес», Нагорнов уже немало имел информации, которая была не в пользу Духарина. Он знал о некоторых его махинациях и с поставщиками мяса. Знал и о предположениях адвоката Силантьева. Поэтому сразу так и повел себя. Нагорнов был человек опытный. Как профессионал он тщательно подготовился к первой встрече с ним, понимая, что тот без боя не сдастся. Поэтому он и подбросил ему намек о поставщиках мяса. Это было необходимо для пресечения активности Духарина, и являлось наиболее доказательным уязвимым местом.
Нагорнов был примерно такого же возраста, что и Духарин. Недавно ему исполнилось пятьдесят. Уволился он из прокуратуры по состоянию здоровья. В последние годы стало шалить сердце, и жена настояла на увольнении. Начальники отделов в прокуратуре менялись часто. После назначения нового начальника Нагорнов почувствовав неуважительное к себе отношение, подал рапорт. Уволили его быстро. Видимо, такие, как он, не вписывались в то, что их окружало. Однако сидеть без дела ему не пришлось. Вскоре после увольнения состоялась беседа с адвокатом Силантьевым, который и предложил ему работу в своей команде.
Простоватое лицо Нагорнова многих вводило в заблуждение. Но Силантьев хорошо знал, что скрывалось за этой кажущейся простотой. Более того, уголовные дела последних лет часто и тесно переплетались с гражданским законодательством, особенно в делах, связанных с захватами предприятий. По линии уголовной у Силантьева был хорошим помощником бывший оперативник Васильев. Включая их обоих в адвокатское расследование по делу Борцова, он и рассчитывал на их опыт и умение. Тем более, адвокат Силантьев знал, что оба они никогда не бросают начатые дела. Нагорнов и Васильев были очень упрямы в поисках истины. А это было необходимо Силантьеву.
После ухода Духарина оставшиеся в кабинете разговорились. Особенно активной была главный бухгалтер. Она высказывала одно за другим предложения, тем самым будоража остальных.
- Вот вы и убедились, кто подставил нашего директора, - кипятилась она.
- Предполагать мы все можем, - прервал рассуждения Нагорнов. - Сейчас очень важно восстановить работу предприятия. Мне кажется, каждому из присутствующих надо подготовиться по вопросам, которым он занимается обычно, и всем вместе собрать коллектив. В неизвестности люди не должны находиться. Надо поднимать авторитет предприятия. Я тоже как и вы, верю в невиновность Алексея Ивановича.
В этот вечер засиделись они долго. Ольга Петровна подписала несколько приказов. В том числе, и по назначению Евгения Федоровича юристом.
Работали в этот поздний вечер и другие.
Тарас Сергеевич Духарин тоже был в заботах. После восьми часов вечера он побывал в ресторане «Уют» и, дав необходимые указания директору, ожидал в машине приезда Томилина. Сидя в джипе, он следил за входящими в ресторан. Время тянулось медленно, и Духарин начинал нервничать. У него заболела спина. Ему не нравилось ожидание. Напротив виднелась реклама ресторана. Она заманчиво мигала, и Духарин представлял комнату, которая их ждет. Он вытянул ноги и попытался устроить поудобнее голову на кресле. Время уже перевалило девять, а Томилина все не было. Другим он бы не простил опоздания, но сейчас сдерживал себя. Томилин ему был нужен.
В молодости Духарин пробовал добиться многого. Но тогда не хватало опыта. Пришлось даже расстаться с должностью следователя. Затем он стал работать с Борцовым. Появилась и надежда на лучшую жизнь. Как и многие завистливые люди, Духарин стремился к такой жизни, в которой будут незамедлительно осуществляться его прихоти и удовольствия. И пусть вокруг все кипит от различных проблем, он будет жить только своей жизнью. Духарин всегда хотел многого и сразу.
Через полчаса после назначенного времени Духарин увидел подъехавшего следователя и, выйдя из джипа, поспешил к нему.
- Василий Григорьевич, я уже заждался вас, - обиженно проговорил он.
- Жена задержала. Пока объяснял ей, куда и зачем, пришлось задержаться.
Духарин промолчал. Ему не нравилось, когда с ним так поступали. Опоздание следователя, которого он уже считал своим единомышленником, пришлось ему не по душе. Однако сдержавшись, он проговорил:
- Нас уже ждет ужин.
Войдя в ресторан, Духарин сразу направился в ожидавшую их уже комнату. Он не знал, что после его ухода из офиса Нагорнов позвонил Сергею Антоновичу и сообщил тому о результатах. Выслушав его и предполагая возможную встречу Духарина со следователем, Васильев сразу поехал в ресторан «Уют». Из беседы с официанткой он узнал о частых посещениях Духарина, а также о том, в какой комнате он проводит встречи. Дождавшись, когда тот войдет в приготовленную комнату, Васильев пересел за стол, находящийся рядом и удовлетворенно усмехнулся. Уж очень примитивно себя вел тот.
Через несколько минут в комнату вошла официантка, а затем принесла заказанное.
Сидели пришедшие недолго. Сообщение о подключении Нагорнова к делу Борцова видимо насторожило Томилина. На этот раз он думал о том, как бы не влипнуть.
Первым заговорил после ухода официантки Духарин.
- Быстро, однако, спохватились, - проговорил он, держа бокал с пивом.
- А ты как думал, - вяло ответил Томилин. - Силантьев может и не такое придумать.
- А что, с ним нельзя договориться?
- Нет. Это человек другой. Он и помощников подобрал к себе таких же, как сам. Кстати, как вел себя Нагорнов?
- Жестко. Видимо, у них уже заранее была договоренность.
- Ты прав. Он в команде Силантьева. Думаю, что вцепились они в дело Борцова крепко.
- А кто еще, кроме Нагорнова?
- Васильев, которого ты должен знать. Работал в управлении уголовного розыска. Сыщик сильный. Так что не советую проявлять активность.
- А я и не проявляю. Пусть жена Борцова директорствует. Посмотрим, что из этого получится, - не раскрывая своих карт, ответил Духарин. Он видел, что следователь Томилин озабочен подключением к делу адвоката Силантьева и его команды.
- А может быть, что-то с адвокатом предпринять? - осторожно продолжил он разговор.
- И что предлагаешь?
- Всякое можно и с ним, и с его родственниками.
- Ты что, совсем ошалел? Я же сказал, чтобы до суда не высовывался. Ты уже подталкивал меня уговорить Борцова и его жену на чистосердечное. Что из этого получилось? Так что затихни. Жизнь покажет, как поступать дальше.
После этих слов несколько минут они молчали. Сегодня разговор у них не ладился. Обоих волновало происшедшее на предприятии, которое они оба мечтали прибрать к своим рукам. Особенно это волновало Духарина, но как гостеприимный хозяин, оплачивающий эту встречу, он должен был вести себя сдержанно. Потому пересиливая себя, Духарин с улыбкой заговорил:
- Собственно говоря, этого надо было ожидать. Такой кусочек без боя не отдается. Но я убежден, что баба есть баба. И не таких обламывали.
Говоря так, он заметил недоуменный взгляд Томилина и пояснил:
- Попробую в любовь поиграть с ней.
На лице Томилина появилось отсутствующее выражение, и Духарин, сообразив, что эта тема его не интересует, спросил, когда дело Борцова будет направлено в суд.
Томилин ответил и посмотрел на часы. Сидел он, развалившись в кресле и с удовольствием пил ирландское пиво. Со стороны даже казалось, что кроме пива его ничего не интересует. Но это только казалось. Сейчас он думал о том, что надо реже встречаться с Духариным. Дело Борцова и ему самому могло принести немало хлопот.
Ужин закончился затянувшимся молчаньем.
Вышедшие из ресторана они были встречены холодным ветром, от которого Духариным овладела мелкая предательская дрожь. Он спрятал руки в карманы и покосился на Томилина. Однако тому было не до него. Он был занят своими мыслями, и только усевшись в джип, угрюмо заговорил:
- Мне не звони! Когда надо, я сам выйду на тебя. Протокол твоего допроса у меня есть. Но надежность свидетелей по алиби подкрепи. И не дай бог, если у Силантьева они заговорят по-другому.
Услышав это, Духарин к своему удивлению почувствовал страшную усталость. Оставшуюся дорогу до дома Томилина они проехали молча.
Глава 7
Мир не без добрых людей
В этот вечер Ольга Петровна вернулась домой поздно. Сын уже волновался и, когда мать пришла, сразу забросал ее вопросами.
- Устала? - спросил он.
- Конечно, устала. Но все прошло так, как планировал адвокат. Так что, сынок, можешь поздравить меня. Я директор предприятия «Деликатес».
- А как Духарин к этому отнесся?
- Подожди. Дай раздеться. За столом и поговорим.
Она понимала беспокойство сына и, снимая туфли, все же продолжила разговор. Ей и самой было необходимо передать накопившееся за день.
Войдя вслед за сыном в кухню, Ольга Петровна увидела приготовленный на столе ужин и снова заговорила:
- Духарин не ожидал такой быстрой инициативы. Он уже расположился в кабинете папы. Но юрист быстро поставил его на место.
- А подробнее можно?
Ольга Петровна подняла голову и, глядя в глаза сына, ответила:
- Я все делала так, как делал это папа. Думаю, что он был бы очень доволен, если бы оказался рядом.
- А он и там чувствует так, будто рядом с нами, - поддержал Олег.
Эти слова взволновали Ольгу Петровну. Поднявшись, она отошла к окну, чтобы успокоиться. Через несколько минут она снова села за стол.
- Дел предстоит много. В школе было, конечно, легче. Я вот думаю, почему такие послушные, честные, верящие в добро дети с годами теряют эти качества? Почему на смену тому, чему их учат, приходит совсем другое?
- Не ко всем это приходит, - возразил сын. - Если у них рядом взрослые такие же, как ты с папой, то все хорошее сохраняется. Лучше скажи, что думаешь делать?
- Завтра с утра надо сообщить директору школы о моем уходе. Не смогу же я и там работать, и на предприятии. Думаю, что задержки с моим увольнением не будет, потому что администрации школы нужны сейчас более послушные учителя. А завтра займемся переоформлением предприятия. Планов, Олег, много. Главное, надо оживить работу предприятия, чтобы его продукция снова стала лучшей в городе. Да и с поставщиками, и с конкурентами необходимо восстановить прежние отношения. Отсутствие папы уже отразилось на авторитете предприятия. А люди там хотят работать так же, как работали с отцом. Вот так-то, сынок.
- Не сомневаюсь, что ты справишься не хуже отца. Но с ним надо чаще советоваться.
- Завтра вечером попытаюсь. Конечно, придется с ним решать все вопросы.
- Хорошо бы вытащить его оттуда, - добавил Олег.
- До суда это навряд ли получится. Судя по поведению Духарина, упрятали они его не для того, чтобы потом освободить. Я сегодня это почувствовала по его реакции. Не смог он скрыть своего раздражения. Не смог. Видимо, какие-то пакости от него надо еще ожидать.
- Ты, смотри, осторожнее там, - посоветовал Олег.
- Помощники у меня хорошие. С одной стороны, Силантьев и юрист Евгений Федорович, а с другой, много работавших с папой. Знаешь, как они встали на защиту? Я не ожидала даже такого. Все-таки мир не без добрых людей.
- Я тоже буду помогать тебе. Школа сейчас не главное.
- Олег, ты в своем уме? Как тебе могло прийти такое в голову! Для тебя сейчас главным является учеба в школе, - ошеломленная этими словами ответила Ольга Петровна.
Видя ее огорчение, Олег начал оправдываться:
- Я ведь хочу, чтобы тебе было легче. Но делать буду всегда лишь то, что ты посоветуешь. Папе, видимо, тоже неприятно, что ты взвалила на себя такую ответственность.
- Я не взвалила, а разделила ее с ним.
Олег встал и, подойдя к матери, обнял:
- Ладно. Проехали. Учебу я не брошу. Но и ты не скрывай от меня ничего. Вместе будем думать. Главное, чтобы это было на пользу папе. Я даже меньше буду уделять внимание своей подруге.
- А она не обидится?
- Нет, она понимает. Уже несколько раз предлагала поговорить со своим отцом.
- Пока не надо. Работает адвокат.
Время приближалось к одиннадцати, и Ольга Петровна убирая со стола, предложила отдыхать.
Войдя в свою спальню, она несколько минут постояла и, переодевшись, направилась в ванную. Как бы ни уставала, она ежедневно перед сном принимала душ. Это вошло в привычку, и изменить ее Ольга Петровна не могла. Хотя сейчас ее привычный уклад жизни был нарушен. Приняв душ и вернувшись в спальню, она некоторое время стояла возле зеркала и вглядывалась в свое лицо. Сейчас по ее лицу нельзя было угадать, что творится у нее в душе. На лице не было следов страха или тревоги. Все, что произошло сегодня, словно придало ей силы.
Время приближалось к двенадцати. Постепенно выйдя из оцепенения, в котором она недавно была, Ольга Петровна разобрала постель и свернулась клубочком под одеялом. Это теплое одеяло они выбирали вместе с мужем. И снова пришли воспоминания, а затем размышления. Она вспоминала частые рассуждения мужа о том, что самым трудным для него была психология людей, работающих в частном предприятии, и психология контролирующих чиновников. При этом он ссылался на то, что рыночные отношения оказались для всех совершенно новыми, а для некоторых и неприемлемыми. В других странах они развивались веками, а в России такого опыта не было. В рынок входили почти вслепую, преодолевая сложившиеся представления о частной предпринимательской деятельности. Многие не понимали и не понимают сейчас, что профессия частного предпринимателя - это внутреннее состояние души. Это особый образ мыслей, поведения и стиля в работе и в культуре.
Алексей Иванович часто говорил ей, что почти каждый новый работник первые месяцы повторяет одни и те же ошибки - ни за что не отвечать, ждать указаний, безразлично относиться к авторитету предприятия, больше получать и меньше отдавать за это своих сил и знаний. Поэтому ее муж так часто задерживался на работе. Болезнь прежних лет слишком упорно сохранялась, и приходилось переламывать, перебарывать старые людские привычки. Приходилось учить и психологии делового партнерства, и умению работать с поставщиками и покупателями. Но главное - учить выпускать продукцию с высокими качеством.
Слушая сегодня главных специалистов, Ольга Петровна поняла, что процессы работы с людьми, о которых говорил ей муж, не прекращающиеся. И ей придется заниматься ими постоянно, так как от результатов работы с людьми зависит качество выпускаемой продукции. А следовательно, авторитет и конкурентоспособность.
На часах пробило два раза, и усталость, которая навалилась на нее в конце дня, наконец, взяла свое. Ольга Петровна уснула.
На следующий день состоялась встреча адвоката Силантьева с другом Борцова. Когда тот вошел в кабинет адвоката, то увидел сидящих друг против друга двух симпатичных мужчин. Представившись, он уже хотел спросить, кто из них Силантьев, но тот, словно почувствовав растерянность вошедшего, назвал себя и, показав на Васильева, пояснил:
- Это Сергей Антонович. Он тоже работает по делу вашего друга, и с ним вам, видимо, придется встречаться не раз. Так что вы можете сообщить нам?
- Думаю, что вас заинтересуют отношения между моим другом и Духариным.
- Конечно. Рассказывайте все, что знаете.
- Знаю я не много. Но Алексей мне жаловался на него. Говорил, что тот предлагал закупать ворованное мясо из соседней бывшей республики. При этом убеждал, что делать это можно с помощью миграционной службы и таможни.
- Это уже интересно. И как ваш друг отреагировал? Согласился?
- Нет. Он даже испуганно тогда сказал, что, видимо, влип с этим Духариным. Я тогда тоже почувствовал неладное. Тем более, однажды увидел его выходящим из коттеджа, в котором живет знакомый мне уголовник Савелий Игнатьевич Лодкин. Выходил Духарин с его женой, обнимая ее так, что сомнений в их отношениях у меня не было.
- Виктор Петрович, а вы точно назвали ее мужа? Он ведь несколько лет тому назад привлекался за убийство и, как мне помнится, срок получил немалый.
- Да. Я тоже знаю об этом. Мы соседи. Он уже более года, как освободился, - уверенно ответил Соколов.
- У вас с ним контакт есть? - неожиданно спросил молчавший до этого Васильев.
- Иногда я разговариваю с ним по-соседски. Несколько раз он приглашал меня в гости.
- А в какие дни бывает у его жены Духарин? - снова задал вопрос Васильев.
- Как правило, когда дома не бывает муж. Тот часто отсутствует по несколько дней. Вот тогда-то Духарин и появляется. Правда, последние два месяца чаще она уходит из дома, и возвращается, как правило, утром на его машине. Молодая. Лет на двадцать моложе мужа.
Слушая это, адвокат Силантьев уже строил свои планы. Защиту по уголовному делу Лодкина осуществлял в суде другой адвокат. Но Силантьев позднее помог его другу, и тот иногда спрашивал, чем может отблагодарить за оправдательный приговор. Несколько раз он приглашал Силантьева в ресторан, но тот вежливо отказывался, ссылаясь на занятость. Тем не менее, Силантьев был убежден, что количество знакомых - основной капитал. Даже если эти знакомые и в криминальной среде. Услышав сейчас о связи Духарина с женой криминального авторитета, который дружит с его бывшим подзащитным, Силантьев не спеша достал бутылку виски и, плеснув из нее в стаканы, проговорил:
- Приятно было с вами познакомиться. Думаю то, что вы сообщили, пригодится. Но условия одни. Без нас не вмешиваться в дело Борцова. А все, что вам станет известно, незамедлительно сообщать мне или Сергею Антоновичу. Мы подумаем, как лучше использовать вашего соседа в наших общих интересах, и вам скажем. Хорошо?
- Согласен, - быстро ответил Виктор Петрович
Силантьев поднял свой стакан:
- Тогда за совместную работу.
Проводив до двери Соколова, адвокат вернулся к своему креслу и, посмотрев на своего помощника, спросил:
- Ну и что почувствовал?
- Предстоящую работу, шеф. Я ведь чувствительный сыщик.
- Так это и хорошо. Значит надо этого Лодкина использовать. Глядишь, что-нибудь и всплывет полезное.
В этот же день к Силантьеву пришла и жена Борцова.
Усадив ее в кресло, Николай Николаевич сообщил о встрече с Соколовым и спросил, что передать мужу. На пять часов вечера он договорился о встрече с ним.
- Скажите, что предприятие я приняла. Но мне необходимо чаще советоваться с ним.
- Встречи сейчас организовать сложнее. Но, думаю, письмами обмениваться можно. Я почти каждый день общаюсь с ним и могу сам передавать все, что вы напишете. Духарин уже сообщил следователю о вчерашнем. И тот принимает меры к ускорению передачи дела в суд. Встречи ваши с мужем он будет всячески тормозить.
- Значит, со встречами сложнее?
- Да. Но вы не расстраивайтесь. Если у вас не готово письмо, то можно использовать диктофон. Включу, а вы наговорите все, что считаете нужным. Правда, помните, что и там, где я встречаюсь с ним, могут быть лишние уши.
- Я готова. Так что включайте.
Несколько минут Ольга Петровна рассказывала о вчерашнем дне на предприятии. О том, какое впечатление на нее произвела первая встреча с людьми и какие вносили они предложения. Сообщила она и о поведении Духарина. Однако увидев поднятый палец адвоката, заговорила о сыне, о его учебе в школе и о его подруге. В заключение она просила не беспокоиться и сообщать, что ему необходимо из питания.
Выключив диктофон, Силантьев заверил, что сегодня все это услышит ее муж.
- Вечером я позвоню вам домой, - добавил он.
Выйдя из кабинета адвоката, Ольга Петровна увидела идущего навстречу Евгения Федоровича.
- А я за вами. Нам же сегодня предстоит побывать во многих организациях. Кстати, в школе все уладили?
- Да. Уволена. Теперь главное - забота о муже.
- Уладится со временем и это.
В этот день они, закончив дела с перерегистрацией, вечером приехали на предприятие. Духарин был на месте. И, как только Ольга Петровна вошла в кабинет, сразу пришел к ней.
- Как успехи? - поздоровавшись, спросил он.
- Все, что планировала, сделала, - коротко ответила та.
- Ну, а я без вас командовал. Так что предприятие работало тоже по плану, - говоря это, он сидел, развалившись в кресле, и с усмешкой смотрел ей в глаза.
- Жалко мне вас, Ольга Петровна, - продолжал он. - Симпатичная женщина, а жизнь уходит на какие-то совсем не женские проблемы. Неужели вас устраивает это? Не могу поверить. Я понимаю ваше стремление помочь мужу. Но затрачивая свою энергию и время на директорство, вы меньше окажете помощи мужу. Вам это надо?
Не выдержав, Ольга Петровна резко перебила:
- Что вы хотите от меня? Я же вчера ясно разъяснила и вам, и другим, что это желание мужа. И я как любящая жена, не могу не выполнить его просьбу.
Рабочий день заканчивался, и Ольге Петровне надо было встретиться с главным бухгалтером, поэтому она, недовольно посмотрев на Духарина, попросила:
- Тарас Сергеевич, если можно, покороче.
- Хорошо. Короче, так короче. Я предлагаю вам продать все свои учредительские доли предприятия за очень крупную сумму. Эта сумма потребуется для того, чтобы в суде ваш муж был оправдан.
Посмотрев на него и явно не веря ни одному его слову, Ольга Петровна поправила прическу и лишь потом нерешительно проговорила:
- Это для меня неожиданно. Но посоветоваться с мужем я попытаюсь. Как решит он, так и будет.
- А вы с мужем каждый день встречаетесь? - спросил Духарин.
- Нет, конечно, - поняв, к чему тот клонит, ответила та. - Вот если бы вы помогли.
- А что я могу? Дело-то ведет следователь прокуратуры.
- Но он же ваш друг.
- Какой друг? Когда работал в милиции, тогда и познакомились. А сейчас я для него пустое место. Просил несколько раз в отношении Алексея Ивановича, но он будто и не слышит. Единственно верным будет то, что я предлагаю. Тем более в суде у меня есть настоящий друг. Правда, он любит получать за свои услуги. Поэтому я и предлагаю вам продать свои доли. Могу и с покупателем помочь.
- Я подумаю, - прерывая рассуждения, недовольно заявила Ольга Петровна.
Однако это не смутило Духарина.
- Я понимаю, что об этом надо говорить в другом месте и предлагаю встретиться сегодня вечером в каком-нибудь тихом ресторане. Никто не увидит и не узнает о нашем разговоре.
- Тарас Сергеевич, я разве дала вам повод для таких предложений? Вы понимаете, что этим обижаете меня?
- Но Ольга Петровна, я же добра желаю. Вы так мучаетесь и переживаете. - Он увидел, как она побледнела, и, испугавшись, добавил:
- Если я что-то не так сказал, то простите меня. Я ведь говорю это потому, что мой друг в суде недавно спас парня, который убил свою девушку. Тоже был пьяным. Но родители заплатили несколько миллионов, и действия парня признали совершенными в состоянии аффекта. Правда, и медицинских чинов пришлось подключить. Но делал это мой друг, у которого все схвачено. Я ведь все это говорю, чтобы помочь вам. Положение у Алексея Ивановича очень тяжелое. Вы не видели того, что видел я. Когда вошел, то чуть в обморок не упал. Убитый, кровь и Алексей Иванович рядом, с пистолетом в руке, пьяный. Как профессионалу мне сразу все было понятно. Поэтому и следователь прокуратуры ведет себя так. Кстати, я пытался ему кое-что вручить, но он не взял. И я понимаю его. Так что единственная надежда на судью.
Говоря это, Духарин блефовал в наглую. Никаких друзей у него в суде не было. Более того, зная его по работе в милиции, многие из правоохранительных учреждений шарахались от него, как от заразы. Кроме следователя Томилина у него нигде не было поддержки. Это понимала и чувствовала Ольга Петровна. Несмотря на уверенный тон, его слова производили на нее отталкивающее впечатление.
- Тарас Сергеевич, вы мешаете мне работать, - не выдержав, категорично заявила Борцова. И в это время в кабинет вошли юрист и главный бухгалтер. Увидев бледное лицо Ольги Петровны, юрист повернулся к Духарину и жестко проговорил:
- Она же целый день в делах. Неужели нельзя разговор перенести на завтра.
- Мне не дает работать нормально и Ольгу Петровну начал мучить, - добавила главный бухгалтер, усаживаясь. - А у меня дела поважнее. Вот посмотрите эти документы, Ольга Петровна, и подпишите. Я завтра в банк с утра.
Поднявшись, Духарин обиженно проговорил:
- У всех дела. Только я один бездельничаю.
Евгений Федорович взял его под руку так крепко, что тот поморщился, и, глядя ему в глаза, заявил:
- Тарас Сергеевич, вам уже вчера сказали, чтобы вы не мешали работать. Вы не поняли этого?
Духарин освободил свою руку и недовольно проворчал:
- На должниках свою хватку демонстрируй, а со мной не советую. Да и причинами убийства должника лучше займитесь.
- Займусь, Тарас Сергеевич. Обязательно займусь.
- И уже мысли на этот счет появились?
- Мысли кое-какие, конечно, есть, а вот фактов пока нет. Но, думаю, вместе мы установим их. Пойдемте в ваш кабинет.
Оставшись вдвоем с главным бухгалтером, Ольга Петровна подписала принесенные ей платежные поручения и, вызвав шофера, который возил мужа, отправилась домой. Сын уже ждал ее.
- Ну, рассказывай. С папой встречалась?
- Нет. Но по диктофону все, что надо, передала через адвоката.
- Он, кстати, звонил недавно.
Встав из-за стола, Ольга Петровна быстро вышла в коридор и набрала номер телефона:
- Это я, Николай Николаевич. Только приехала домой и звоню по городскому. С Евгением Федоровичем сделать успели все.
- Это я уже знаю, - перебил Силантьев. - Расскажите, о чем был разговор с компаньоном.
Передав в подробностях предложение Духарина о продаже всех принадлежащих ей долей предприятия и о том, что у того, якобы, в суде имеется друг, она замолчала, ожидая ответа.
- Значит, не выдержал. Он не сказал, кто покупателем будет?
- Нет. Но пообещал помочь найти желающего.
- Понятно. Нервничает ваш компаньон, Ольга Петровна, и начинает спешить. Ни одному его слову не верьте. В судах у него никаких друзей нет и никогда не было. Будьте готовы и к новым предложениям. Кстати, почему о разговоре с ним не сообщили Евгению Федоровичу?
- Все как-то быстро произошло. Он вошел и, предложив не мешать мне работать, вывел его из кабинета. А вскоре и я уехала домой. Но я поняла и впредь обо всем, что связано с Духариным, буду ему сообщать сразу.
- Вот и хорошо, что поняли. Но я бы советовал, чтобы он и домой вас провожал. По дороге тоже могут быть всякие неожиданности. А он постоянно на связи со мной. Теперь о встрече с вашим мужем. Запись вашу он прослушал и кое-что на словах передал. Послушайте. В телефонной трубке раздался голос мужа, и Ольга Петровна махнула рукой сыну. Приблизив телефонную трубку так, чтобы им обоим было слышно, они взволнованно слушали говорившего.
Когда в диктофоне прекратился звук, снова заговорил адвокат.
- Примерно таким будет обмен информациями. А сейчас пожелаю вам с сыном спокойной ночи.
Вернувшись в кухню, первым заговорил Олег:
- Видишь, как классно адвокат все устроил. Возможно, и оправдают папу. Но ты не рассказала о том, чем занималась сегодня.
- Все, Олег, по плану было. И все успели сделать. Странным было предложение Духарина. Он предлагает все мои доли предприятия продать и деньги потратить на освобождение папы. Говорил, что в суде у него друг.
- Серьезно?
- Серьезно врал. Никаких у него друзей, кроме следователя, нет.
- Слишком нагло действует этот Духарин. Смотреть за ним надо внимательно, - усмехнулся Олег. - Поэтому я и хотел быть всегда рядом с тобой.
- Мы эту тему уже закрыли, - строго ответила Ольга Петровна. - Лучше налей еще чашечку чая.
- Но у меня есть идеи, - не сдавался Олег.
- А у меня муж и сын, - улыбнулась мать, - которые всегда меня слушались.
Говорила она это мягко. В ее голосе слышалась прежняя нежность, которая всегда покоряла Олега, а сейчас пробуждала чувство ответственности и неизвестное ранее чувство заботы.
Услышав знакомую с рождения нежность, он вновь почувствовал ее прежнюю власть над ним и, чтобы не огорчать своим упрямством, тоже улыбнулся. Затем покачав головой, проговорил:
- Я вижу, как ты устала. На тебе же лица нет. Вот что, мамуля, иди спать.
Олег смотрел на мать с мягкой печалью. Он пожелал ей спокойной ночи и, вздохнув, подождал, когда она выйдет из кухни.
В своей комнате Ольга Петровна, не зажигая света, разобрала постель, разделась и, сложив на прикроватную тумбочку халат, легла. Казалось, что после недосыпаний и дневных волнений, она должна была быстро уснуть. Но это лишь казалось. Едва она коснулась головой подушки, ее снова охватило волнение. Оно зарождалось где-то в глубине души и вытесняло разум. Она хотела быстрее уснуть и переворачивалась с боку на бок. Считала до ста, надеясь заставить этим отвлечь себя от беспокойных мыслей. Но когда числа подходили к сотне, Ольга Петровна снова возвращалась в прежнее состояние.
Особенно беспокоило Ольгу Петровну сообщение Духарина о том, что судья за деньги может помочь ее мужу. И хотя адвокат иронически отнесся к ее словам, Ольга Петровна почему-то думала и об этом. Видимо, как и многие другие в подобных ситуациях она цеплялась за любое предложение.
Если действительно через судью можно помочь, а она откажется, тогда как ей жить дальше? - думала она. От одной этой мысли словно мурашки бегали по всему телу.
Ольга Петровна, не выдержав, встала. Не зажигая света, она подошла к окну. Вглядываясь в темноту ночи, Ольга Петровна пыталась остудить себя. На улице было тихо. Прошло несколько минут, и она почувствовала, что уходит от соблазна духаринского предложения. От этого ей стало спокойнее, и она даже подумала, а не внушением ли тот заставил ее так волноваться? Ведь адвокат говорил ей, чтобы она не верила ни одному его слову. А она поддалась. Впредь она никогда не должна расслабляться. Никогда - укоряла она себя.
Вернувшись, Ольга Петровна легла и накрылась одеялом. Вскоре она заснула неспокойным тревожным сном. Приснилось ей, будто она с мужем оказалась около какого-то озера. Легкий ветерок слегка рябит воду, отчего озеро походило на огромное ласковое море.
- Как хорошо здесь. Правда? - спрашивает она мужа. - Так все спокойно, что не хочется отсюда и уезжать.
- А сын? - возражает муж. - Его же нельзя оставлять без внимания.
- Но я хочу остаться здесь, - капризно продолжает она.
Муж раздевается и входит по пояс в воду. А она сидит на песке и начинает что-то напевать. Но муж уплывает все дальше и дальше. Это пугает ее. Она поднимается и машет ему руками. Она хочет, чтобы он вернулся. Неожиданно к ней подбегает большая лохматая собака и пытается укусить. Собака рычит, показывая клыки. Ольга Петровна пятится от нее и видит, что откуда-то к ней бегут люди, а собака поворачивается и пропадает. Куда-то пропали и бегущие к ней люди. Ольга Петровна остается снова одна. Мужа уже не видно, и она начинает плакать. Но появляется сын. Он прижимает ее к себе и, успокаивая, гладит по голове. А она плачет и спрашивает: «Где папа? Где папа?» А сын отвечает, что надо плыть к нему. Он берет мать за руку и тянет в воду.
- Но я же не умею плавать! Я утону! - пытается вырваться Ольга Петровна.
- Научишься, - отвечает сын, заводя ее в воду все глубже и глубже.
Неожиданно Ольга Петровна почувствовала, что под ногами у нее нет опоры, и она плывет все дальше и дальше. А сын поворачивается к ней и смеется. Но вот приближается какая-то большая рыба, похожая на чудовище. Она подплывает все ближе и ближе. А сына почему-то рядом нет. Ольга Петровна поворачивается, чтобы плыть к берегу, но и берега почему-то не видно. Кругом вода, и это чудовище. Она отчаянно машет руками и кричит, кричит, кричит…
Проснувшись от этого кошмара, Ольга Петровна до утра уже не уснула. Она встала и села в кресло у окна.
Незаметно за окном начал проступать рассвет. Стало видно улицу и проходивших по ней редких прохожих. Прошло немного времени, и в комнате стало светлее. Спокойнее стало и Ольге Петровне. Она медленно освобождалась от увиденного во сне.
В этот день рано проснулся и Силантьев. Ему не нравились темпы адвокатского расследования. Кроме предположений, фактов, за которые можно было зацепиться, пока не было.
Вспоминая протоколы допросов, он напряженно думал о показаниях свидетелей. Особенно ему не нравились показания уборщицы Усовой, которая, как он считал, что-то не договаривала.
Побывав до обеда в следственном изоляторе и подробнее расспросив о ней Борцова, он вызвал к себе помощников.
- Вам не кажется, господа, что мы топчемся на месте? - спросил он.
- Шеф чем-то опять недоволен? - усмехнулся Васильев.
- Я не могу понять, почему как по заказу все твердят одно и то же. Ничего не видели, ничего не слышали. Убийство произошло в офисе. Времени от встречи должника с Борцовым и до его убийства было достаточно. И что, никто не видел и не слышал?
Говорил это Силантьев так, будто разговаривал сам с собой.
- Я понимаю, шеф, - спокойно прервал его Васильев. - Именно это мы и ищем.
- Значит, плохо ищем, - буркнул Силантьев. - И не обижайтесь на меня. Скоро суд, а нам не за что зацепиться.
Он не умел долго сердиться или держать камень за пазухой. Во всяком случае, к помощникам, которых считал своими друзьями. К другим, как правило, это не относилось.
- Я вот подумал, а не вернуться ли нам к тем, кого допрашивал Томилин? Уж очень он категоричен был к ним в своих вопросах. Мне кажется, что они могут кое-что и добавить к тем показаниям. До обеда я встречался с Борцовым, и он мне сообщил, что уборщица Усова недолюбливала Духарина. Иногда и высказывала ему свое недовольство. Но в протоколе допроса об этом ничего нет. Мне кажется, Евгению Федоровичу надо расположить ее к откровенному разговору. Кстати, как она ведет себя в офисе?
- Как все уборщицы. Убирает в комнатах молча. Правда, я слышал, как одна из женщин упрекнула ее.
- В чем? - перебил Силантьев.
- Сказала, что раньше была веселой и своими шутками веселила их, а сейчас молчит.
- Вот и поработай с ней. А ты, Сережа, по миграционной службе займись. Духарин предлагал Борцову какие-то махинации с поставкой мяса и ссылался на своих друзей из таможни и миграционной службы.
В этот же вечер Нагорнов, увидев уборщицу, попросил ее убрать сначала его кабинет, ссылаясь на то, что, возможно, придут гости.
Посмотрев на него, Нина Матвеевна испуганно произнесла:
- Господи! Опять гости.
В ее словах были и испуг, и настороженность. Это не укрылось от Нагорнова, и он решил втянуть ее в разговор. Приготовив кофе, он ждал ее и, когда Нина Матвеевна вошла в кабинет, вежливо предложил:
- Нина Матвеевна, разделите компанию. Я вот кофе приготовил и очень хочу угостить вас.
- Можно и угоститься, - покосившись на юриста, произнесла уборщица. - Алексей Иванович тоже иногда баловал меня кофейком. Правда, когда арестовали его, все изменилось. Напуганы люди.
- И что их напугало?
- Неизвестность. Не знают, что их ждет. А у каждого семьи.
Она сделал большой глоток и, улыбнувшись, добавила, - А кофе у вас отменный.
- У меня банка такого же есть. Так что за знакомство я вам и подарю ее.
Нагорнов нагнулся и, выдвинув нижний ящик стола, достал банку.
- Берите. Я взял их несколько штук.
- Спасибо, - растроганно ответила уборщица и, посмотрев на дверь, спросила:
- Алексей Иванович уже, наверное, не вернется?
- Не знаю. Все очень запутанно в его деле.
- Но вы же юрист. Вот и распутайте.
- Со временем все станет ясным. Правда рано или поздно обязательно восторжествует. Но вы испугались, услышав про гостей. Значит, чем-то они вам не нравятся?
Нагорнов сделал глоток кофе и, продолжая держать чашку в руках, добавил:
- Я понимаю, Нина Матвеевна, вас. Время такое, что лучше ничего не знать. Но от этого и преступность. Никто ничего не видит и не слышит. А люди невинные страдают. Разве это не грех?
Слушая юриста, уборщица молчала. Видимо, что-то мучило и ее. Не выдержав, она тихо произнесла:
- Все мы не безгрешны.
- А кого вы имеете ввиду наиболее грешным, когда говорите «мы»?
- Ну и себя, - слегка замешкалась Усова. - И Духарина, и еще кое-кого.
- И чем же грешен Духарин? - ненавязчиво продолжал напирать Нагорнов.
Нина Матвеевна поставила чашку с кофе и полезла в карман за платком. Подержав его около слезящегося глаза, она залпом опустошила чашку с остывшим кофе и только потом ответила:
- Неискренний он какой-то. Не нравится мне. Да и Алексею Ивановичу он не нравился. Я слышала, как они ругались. Алексей Иванович все о предприятии заботился и о людях, а Духарин только о себе. Да и люди к нему приходили нехорошие.
- Почему нехорошие? - наполняя снова ее чашку, спросил Нагорнов.
- Точно и правильно я сказать не могу. Но у них лица какие-то бандитские. Да и после каждого посещения на полу пустые бутылки оставались.
Слушая Усову, Евгений Федорович видел, как изменилось ее лицо. Из доброго оно превратилось в обозленное, обиженное. Ее взгляд был суровым. Она замолчала и, чтобы не продолжать эту тему, спросила:
- А вы надолго к нам устроились?
Нагорнов выдержал паузу и, стараясь произвести хорошее впечатление, ответил:
- До прихода Алексея Ивановича буду работать здесь. Ольге Петровне ведь надо помогать. Ну, а когда вернется сюда ее муж, он и решит, работать мне или нет.
Этот ответ явно понравился Нине Матвеевне.
- Мне кажется, что вы очень добрый человек. У вас дети есть?
- Конечно. И жена, и сын с дочерью. Все хорошо. Вот только сердце немного пошаливает.
- Забота о детях поможет поправить здоровье. Я ведь уже давно пенсионерка, но продолжаю работать из-за внуков. Дочь без мужа, а у нее два пацана. Вот для них и стараюсь. От этого и болеть некогда.
- Если в чем-то нужда будет, вы не стесняйтесь.
Нагорнов повернулся в кресле к Усовой и ждал ее ответа. Наконец, не выдержав, та проговорила:
- Добрых людей все-таки больше, чем таких, как Духарин. Придет время, я вам кое-что расскажу.
- А может быть, не надо ждать?
Пристально посмотрев на юриста, Нина Матвеевна подняла чашку с кофе и, допив ее, проговорила:
- Возможно, вы и правы. Но об этом не сегодня и не здесь. А сейчас, Евгений Федорович, выйдите из кабинета. Время-то идет, а я еще не помыла у вас. Да и у других надо убирать. Темнеет быстро, а ночью ходить боюсь. Всякое может случиться.
Глава 8
У каждого свое
В эти дни нервничал и Духарин. После принятия женой Борцова предприятия он понял, что его планы могут и не сбыться. Особенно когда он узнал, кто в помощниках у адвоката.
По складу своего характера Духарин был не только прожектером и человеком, способным организовать преступление, но был и очень труслив.
Анализируя действия адвоката и его помощников, он понимал, что на пути осуществления его планов появились люди, способные повредить ему. Поэтому с первого дня появления Нагорнова он зорко отслеживал все его действия. Знал, что тот ежедневно встречается с адвокатом Силантьевым. Узнал и о его связях. Это беспокоило его. Все бумаги, которые могли его скомпрометировать, он уничтожил. Но оставались люди, с которыми он имел дела, и они могли заговорить.
Духарин понимал, что ему надо что-то предпринимать. На следователя Томилина надежды было мало, так как тот в последнее время стал избегать встреч. Это чрезвычайно беспокоило Духарина. Хотя беспокойства-то его никто не должен был заметить. Следовательно, ему надо продолжать играть ту же роль, что он играл до ареста Борцова. А играть Духарин не умел, и это тоже терзало его.
Духарину казалось, что опасность таится везде и всюду. Он был в полном смятении, на грани душевного и нервного расстройства. Сидя в кабинете, он думал о том, что ему делать дальше и что говорить, если начнут разбираться с ним другие?
Выйдя из кабинета, он увидел уборщицу, которая, не поздоровавшись, прошла мимо. Он знал о ее неприязни к нему. Но сейчас поведение уборщицы еще сильнее вызвало у него беспокойство.
Вернувшись в кабинет, Духарин посидел еще около часа и решил пораньше уйти домой. За весь день в кабинет к нему никто так и не зашел. Даже поставщики почему-то стали избегать его и обращались к главному бухгалтеру. Это тоже заставляло его думать о своем положении. А если кто заговорит о том, как покупал он за наличку ворованное мясо? Если всплывут документы, которые он подписывал, увеличивая вес? Тогда как ему оправдываться? Таких поставщиков у него было несколько, и помощники адвоката могут заставить их говорить. Так думал он, выкуривая одну сигарету за другой.
Но главная опасность, считал он, была в Борцове и его жене. Однако следователь этого или не понимает или боится чего-то. Ведь, если выйдут на убийцу, не сдобровать никому. Спасая себя, тот может рассказать многое.
Закрыв кабинет и ни с кем не попрощавшись, Духарин направился домой. Сегодня ему хотелось напиться и забыть то состояние, в котором он оказался. Он даже избегал встреч со своей любовницей. Душа не принимала и ее.
Дома жена встретила его настороженно.
- Ты что-то рано сегодня. Не заболел?
- Устал. Дел всяких полно. Ты приготовь что-нибудь вкусное, - ответил небрежно Духарин, направляясь в свою комнату.
Вскоре он достал из холодильника бутылку коньяка и сразу наполнил фужер. Не закусывая, выпил и только после сел. Мысли снова стали возникать одна за другой. А если бросить все и уехать куда-нибудь подальше? Вон ведь как некоторые из больших чиновников красиво продолжают жить в Израиле или в других странах. Уехали, и никому до них дела нет. Конечно, деньжат у него поменьше, но и с тем, что имеет, можно там жить неплохо.
Неожиданно эти размышления прервала вошедшая жена.
- Я вот приготовила твои любимые пельмени. Словно чувствовала, что ты придешь пораньше. Вместе поужинаем и поговорим, - радостно говорила она, ставя на стол закуски с ветчиной и свежими овощами.
- Иди! Мне одному надо побыть, - оборвал ее муж.
Выпив еще, Духарин вышел на балкон. Высоко над головой сверкали звезды, яркие и ласковые. Было тихо. Но и в этой тишине он снова подумал об опасности, в которой оказался. Он так был поглощен своим мрачным состоянием, что не слышал, как вошла жена и уже несколько минут стояла рядом. Не выдержав, она сообщила, что принесла пельмени.
Вернувшись в комнату, Духарин недовольно посмотрел на жену и та молча ушла.
Снова наполнив фужер, он выпил и, ничего не почувствовав, принялся за пельмени. Продолжая размышлять, Духарин решил, что он должен спешить что-то делать. Видимо, придется обращаться к своему другу, подумал он. Придется просить его направить в камеру исполнителя и срочно убрать Борцова. Нет человека - нет и проблем. Но для этого придется просить Томилина, чтобы тот возбудил уголовное дело и избрал нужную меру пресечения. Опять просить. Опять унижаться.
Духарин снова вышел на балкон. Набежавшая тучка закрыла луну, и ночь стала еще тоскливее и тягостнее. Вернувшись, он сел за стол. Жена спала. А он все сидел, подливая в фужер из второй бутылки, и никак не пьянел. Мысли, которые его мучили, оказались сильнее выпитого. Сейчас он думал уже о другом предпринимателе, который развернулся на торговле и по имеющимся у Духарина сведениям располагал большим капиталом. А если повторить то же, что было сделано с Борцовым? - думал он. Но сначала заполучить все его накопления? Не так, как с Борцовым, а сразу. Потом уехать из этой непредсказуемой страны и зажить. Можно взять с собой и Иринку. Она с радостью согласится, - размышлял он. Подумав об этом, Духарин очень захотел увидеть ее. Несколько дней они не встречались, и это тоже отражалось на его состоянии. Он сделался раздражительным. В отличие от жены та умела его успокаивать.
От этих воспоминаний Духарин улыбнулся и вскоре, не раздеваясь, уснул на диване.
На следующий день с утра он позвонил следователю Томилину:
- Василий Григорьевич, нам надо встретиться.
- Я же тебе говорил...
- Знаю, - прервал Духарин. - Я сейчас подъеду к прокуратуре. В моей машине пошепчемся.
Вскоре он подъехал и увидел, как тот идет к машине. Забравшись на переднее сиденье, Томилин недовольно заговорил:
- Горит, что ли? Мы же договаривались. Нам нежелательно сейчас встречаться. Неужели ты не понимаешь?
Выслушав его, Духарин возразил:
- Ты что, не видишь активность адвоката и его помощников? Они же опрокинут обвинение в суде и тогда начнутся другие разборки. Я считаю, надо кончать Борцова в камере.
- И как ты это представляешь?
- Очень просто. Один из моих знакомых организует хулиганку. Ты возбудишь дело и вынесешь постановление об избрании меры пресечения. Поместят его в ту же камеру, где и Борцов. А там - дело техники. Считаю, что это самый лучший выход из положения.
- Загружаешь меня, Тарас Сергеевич.
- Но в суде могут быть и неожиданности. Силантьев вцепился крепко.
- В этом ты прав.
- Кстати, как Борцов ведет себя?
- Надеется на оправдательный. Силантьев каждый день с ним общается.
- А с женой встречается?
- Нет. Но я чувствую, что обмен информацией идет через адвоката.
- Поэтому я и предлагаю. Надо попытаться дожать Борцова в камере, а не получится, тогда обрубать концы.
- Можно и усложнить ему жизнь.
- У него она и без тебя сейчас сложная. Мечется, как зверь в клетке, - вылезая из машины, ответил Томилин.
Действительно, после каждой встречи с адвокатом Борцов некоторое время верил в возможность оправдания. Но когда наступала ночь, он начинал думать о том, что у него слишком мало шансов. Оправившись немного от потрясения и ужаса, в котором он был первые дни, Борцов сейчас думал о том, что при нынешнем отношении властей к частному бизнесу может случиться всякое. Размышляя о том, Алексей Иванович поднимался и начинал ходить по камере.
Особенно его волновали воспоминания о Духарине. Ведь предупреждала жена. А он не прислушался к ее интуиции. Из-за него и оказался в таком положении. Хорошо еще, адвокат подсказал передать ей доли предприятия. Однако после этих мыслей, как правило, возникали новые. Хватит ли ей сил продолжить эту борьбу?
Иногда среди ночи, когда камера затихала, Алексей Иванович забывался во сне. Но и тогда виделось ему то, что больше всего его страшило. Он вскакивал и расширенными глазами, словно безумный, смотрел в зарешеченное окно. Сердце его колотилось, и на лбу выступал холодный пот. Чтобы успокоиться, он тихо, стараясь не разбудить сокамерников, начинал ходить взад и вперед и думал, думал. Ведь если все пойдет не так, как уверяет адвокат, и суд определит срок, то как ему жить дальше? В такие минуты он даже мечтал о побеге. Однако затем приходили вопросы. Как? И зачем, если он не виноват?
Дни, проводимые в изоляторе, тянулись для Борцова ужасно долго. Лишь после посещения его адвокатом и прослушивания записи жены на какое-то время менялось его настроение. Он думал о жене и о сыне. Но это длилось недолго. Он снова вспоминал встречу с должником и ту картину, когда очнулся. В такие минуты он даже думал, что не имеет значения, он убил или кто-то другой. Главное, что погиб знакомый, ни в чем не виновный человек. А он Борцов не смог предотвратить. Это тоже приводило его в отчаяние. Да и сокамерники Борцову попались таковы, каковы они во всех наших тюрьмах. Он видел страшные припадки бешенства, отчаяние и скандалы, переходившие в драки. На смену этим вспышкам приходила ругань или рассказы о жизни, бесконечные, тягостные. В поздние часы, когда должен был наступать в камере отдых, слышались вздохи и стоны.
Шла третья неделя пребывания Борцова в следственном изоляторе. За это время он сблизился с одним из сокамерников, который всегда был рядом с ним. Борцов не знал, что тот выполнял поручение оперативника. Новый знакомый был крепкого телосложения, а многочисленные татуировки свидетельствовали о его криминальном прошлом. Иногда этот знакомый как человек, имеющий опыт отсидок, давал Борцову кое-какие советы.
А недавно предотвратил попытку избиения Борцова. В камере его боялись, и даже сотрудники изолятора относились к нему более уважительно, чем к другим. Видимо, это и побуждало Борцова к общению с ним. Вечерами они иногда вели неторопливые разговоры, новый знакомый даже казался Борцову более приличным из всех обитателей камеры. Он рассказывал о своей жене и часто спрашивал Борцова, хватит ей терпения дождаться выхода его на свободу. Во время таких разговоров его лицо меняло свое выражение. Оно было угрюмым. Это вызывало ответную реакцию и в душе Алексея Ивановича, который тоже страдал, думая о своей Ольге.
Он еще не знал, что Томилин решил вызвать его жену в прокуратуру на допрос и припугнуть так, чтобы она повлияла на мужа. Это решение тот принял после нажима Духарина.
Получив повестку, Ольга Петровна сразу же позвонила об этом Силантьеву. Выслушав, тот предупредил ее, как себя вести, и добавил:
- Думаю, что-то хочет уточнить у вас. Торопится передавать дело в суд. А возможно, попытается умерить вашу активность. Помните о нашем разговоре. Евгений Федорович поедет с вами. Но после посещения Томилина сразу ко мне.
- Обязательно.
В прокуратуру Борцова приехала на десять минут раньше. Постучав, она открыла дверь и увидела поднявшегося с кресла Томилина.
- Добрый день, Ольга Петровна. Немного пораньше приехали?
- Боялась опоздать. Но улицы сегодня не такие загруженные, поэтому быстро и добралась.
На Ольге Петровне был серый шерстяной брючный костюм, который плотно облегал ее спортивную фигуру. Выглядела она восхитительно. Ее большие глаза смотрели на Томилина выжидающе.
- Да вы присаживайтесь. Мне надо кое о чем поговорить с вами, - его голос звучал так, будто он хотел подчеркнуть, как сильно переживает за нее.
- И о чем мы должны поговорить?
- Я хотел сообщить вам, что дело вашего мужа заканчиваю и, к сожалению, не нашел ничего, за что можно ему и адвокату зацепиться. Но я хотел бы подробнее узнать об отношениях вашего мужа с убитым предпринимателем Аркадием Беловым.
- Вы что-то установили? - мгновенно отреагировала Борцова.
- Категорично я не могу пока ответить. Но кое-какие подозрения по нему имеются и могут оказаться полезными. Правда, прямых доказательств у меня по-прежнему нет. Поэтому я и вызвал вас. Может быть, вы поможете?
- Но я ведь все, что знала, уже сказала. И больше ничего не знаю.
- Это я уже слышал. Но прошло немало времени, и вы могли кое-что вспомнить. Вам доводилось с ним встречаться?
- Нет. Да и муж о нем ничего не говорил.
- А по предприятию муж делился с вами своими проблемами, переживаниями?
Борцова грустно улыбнулась. Она вспомнила вечера, когда за чашкой чая он, как она называла, «выпускал свой пар».
- А у кого из предпринимателей нет проблем и переживаний? Вы, видимо, не представляете российское предпринимательство. Оно без проблем не бывает. Поэтому и переживал и советовался. Все было.
Ее лицо сделалось мрачным. Сейчас оно походило на лицо мужа, которое Томилин видел на допросах. Ей очень хотелось рассказать о беспределе чиновников, которые получают зарплату за счет налогов предпринимателей и не дают им развиваться. Разве уничтожают курочку, несущую золотые яйца? Все делается наоборот. Она помнила, как муж рассказывал ей о поборах чиновников. В одном из магазинов произошло хищение оставленной на ночь выручки, и ее муж обратился с заявлением в милицию. Так вместо того, чтобы искать тех, кто совершил это хищение, прибывшие припугнули проверкой всех компьютеров и кассовых аппаратов. Тогда директор магазина на листке бумаги написал цифру 50. Но один из присутствующих зачеркнул эту сумму и написал 100. Пришлось отдать сто тысяч, потому что могли всплыть и его финансовые нарушения. В общем, оказался тот директор наказанным дважды. А дело о хищении так никто и не стал раскрывать.
Доходило даже до того, что за один день в один и тот же магазин приходило по несколько проверяющих из одной и той же конторы, которым обязательно надо было что-то вручить. Ее муж рассказывал, как он вынужден был обращаться в такие конторы и просить, чтобы соблюдали хотя бы график поборов.
Ольга Петровна могла много рассказать Томилину, но, вспомнив предупреждение адвоката, сдерживала себя.
- Неужели вас не интересовало, чем живет близкий вам человек? - продолжал Томилин.
Ольга Петровна молчала. Она продолжала находиться в воспоминаниях. Не торопил ее с ответом и Томилин. Он понимал ее душевное состояние и как опытный следователь, пытался расположить к откровенности.
- Конечно, интересовало, - неуверенно после затянувшейся паузы проговорила она. - Но я понимала, что не всегда надо лезть в душу человека, который не хочет этого. Я старалась уважать право Алексея на его собственный внутренний мир. Более того, я всегда надеялась на то, что, когда придет время, он сам поделится со мной наболевшим.
Проговорив это, Ольга Петровна вызывающе посмотрела на Томилина.
- Но финансовые нарушения ведь были. Деньги предприятия он прокручивал через других. Неужели вам и об этом не было известно?
Глаза Ольги Петровны недоверчиво прищурились, и она опустила взгляд.
- Конечно, нет, - ответила она, не глядя на Томилина.
- Вы странно себя ведете, Ольга Петровна. Что не спросишь, ответ только один. Не знаю, и все.
- Но я действительно не знаю об этом. Вы же допрашиваете мужа. Он, наверное, что-то и сообщил вам.
Проговорив это, она ждала ответа, но Томилин предпочел отмолчаться. Он не хотел даже вспоминать допросы ее мужа, который вел себя с ним вызывающе. Несколько минут они оба молчали. Поднявшись с кресла, Томилин подошел к сейфу и достал из него уголовное дело Борцова. Было он толстым. Положив дело на стол так, чтобы Ольге Петровне было видно фамилию ее мужа, Томилин снова сел и заговорил:
- Материалов по уголовному делу вашего мужа предостаточно. Но мне почему-то жаль его.
- Мне тоже жаль, что все так нелепо получилось. Но я уверена, что крови на Алексее нет.
Томилин резко повернулся к ней лицом.
- При чем тут ваша уверенность. Материалы уголовного дела говорят о другом. Вы хотите, чтобы он получил на всю катушку? Я устал уже объяснять, что только правильным поведением в суде можно добиться смягчающего. Я могу устроить вам свидание с мужем, если вы попытаетесь убедить его в этом.
С каждым произносимым словом Ольга Петровна чувствовала нарастающее беспокойство. У нее не оставалось сомнений о какой-то готовящейся новой ловушке. Ее руки предательски дрогнули. По большому счету советы Томилина ее не удивили. Она и раньше слышала это. Однако настойчивость, с которой добивались и следователь, и Духарин от нее согласия на какой-то компромисс, возмутила ее.
- Мне не кажется ваша идея благоразумной, - сдерживая себя, произнесла Борцова. - Я понимаю, что злить вас и судью опасно. Но и признавать того, что муж не делал, еще опаснее.
Усилием воли Томилин заставил себя улыбнуться и, вставая с кресла, проговорил:
- До встречи, Ольга Петровна. Я все-таки надеюсь на то, что вы в спокойной обстановке обдумаете наш разговор, и мы вернемся к его продолжению. Вам ведь не безразлична судьба Алексея Ивановича. Но если вы так же будете вести себя, то может произойти всякое. И я не смогу вам помочь.
Выйдя из кабинета следователя, Ольга Петровна увидела в коридоре Евгения Федоровича. Стоял он рядом с каким-то мужчиной и о чем-то говорил. Увидев Борцову, он подошел к ней и спросил:
- Куда?
- К Николаю Николаевичу.
По дороге они молчали. Но, когда подъехали к адвокатской конторе, Нагорнов, не выдержав, заметил:
- Значит, прессовал Томилин.
Ничего не ответив, Ольга Петровна вошла в кабинет Силантьева, поздоровалась и рассказала о встрече со следователем.
Выслушав ее, Силантьев попросил повторить слова следователя при завершении разговора.
В голове у него роились разные мысли. Теперь он предполагал, что действительно с Борцовым могут пойти на крайние меры.
Это поняла и Ольга Петровна. Остатки внутреннего самообладания оставили ее, и она, не вытерпев, взорвалась:
- Неужели им мало того, что сделали с мужем? - проговорила она. - Что еще ожидать? Что?
- Успокойтесь, Ольга Петровна. Следователь хочет, чтобы в суде дело прошло без лишних для него проблем. Поэтому и уговаривал вас как свидетеля вести себя так. Кстати, недавно он и Алексея Ивановича уговаривал снова на то, чтобы тот ссылался в суде на свое опьянение и меньше высказывал своих предположений.
- Но он и о финансовых нарушениях мужа говорил, - вставила тревожно Ольга Петровна.
- Тут у него ничего не получится. Во всех финансовых грехах в первую очередь повинен Духарин. И мы легко это докажем. Главное, смотрите, чтобы он сейчас не подставил вас.
- А я предупредила главного бухгалтера. Без моей подписи ни один документ не выйдет, - ответила Борцова.
Силантьев кивнул головой и, встретившись с хмурым взглядом Нагорнова, заметил:
- Как соучредитель на предприятии он не должен пакостить. Но кто знает, что у него на уме? С продажей долей не выдержал. Может и еще чего-нибудь придумать. Ты, Евгений Федорович, проводишь домой своего директора и сразу ко мне. Вечером посидим, помозгуем.
Нагорнов кивнул. Ему было все понятно с поведением шефа. Он вздохнул и негромко произнес:
- Конечно, Николай Николаевич. Дел-то столько, что и суток не хватает. Сегодня обещала о чем-то поговорить со мной и уборщица.
Силантьев стиснул зубы. В его глазах появился недобрый блеск. Это не осталось без внимания Борцовой.
- Господи, когда уж все закончится, - проговорила она.
- Не надо так расстраиваться. Вы же видите, что мы работаем.
Вернувшись на предприятие, Нагорнов проводив до кабинета Борцову, увидел уборщицу, которая сообщила, что в кабинете директора она уборку закончила.
В ее поведении Нагорнов заметил некоторую нервозность. Это не укрылось и от Борцовой.
- Вы не заболели, Нина Матвеевна? - спросила она.
- Нет. Нет. Вот только на душе как-то неспокойно, - ответила та, отходя от кабинета.
Поведение уборщицы, особенно после этих слов показалось Нагорнову подозрительным, и он решил не откладывать разговор, о котором намекала уборщица.
- Нина Матвеевна, а я снова приглашаю вас на чашечку кофе.
Нина Матвеевна молча направилась в сторону его кабинета.
- Духарин куда-то уехал, - войдя, проговорила она. И Нагорнов понял, что та готова к разговору.
- Тогда сначала кофейку, а потом все остальное, - предложил он.
На этот раз уголки губ Нины Матвеевны едва заметно дрогнули, и она кивнула головой.
Приготовив кофе и наполнив им обе чашки, Нагорнов поставил одну из них перед уборщицей. Аппетитная пенная шапка свидетельствовала о высоком качестве кофе. Подняв чашку с кофе, Нагорнов сделал небольшой глоток и лишь после этого заговорил:
- Были сейчас с Ольгой Петровной у следователя. Уговаривает ее повлиять на мужа, чтобы тот сознался в убийстве. Жмет на признанку. А как идти на это, если Алексей Иванович не совершал его? Как? Вины у него никакой нет. Но следователь уперся и не хочет ничего другого слышать. Вот и получается, что формально следователь, вроде бы, и прав, потому что о настоящем убийце никто ничего не знает или делает вид, что не знает. Без помощи честных людей трудно будет Алексею Ивановичу.
Нина Матвеевна опустошила свою чашку и, поставив ее, внимательно посмотрела в глаза Нагорнова.
- А вы считаете, что если следователь узнает то, что знаю я, это поможет? - наконец, спросила она.
- Следователю навряд ли, - слегка замешкался с ответом Нагорнов, - но адвокату это поможет обязательно.
- Сейчас и не поймешь, кому можно верить.
- Это верно, - поддержал Нагорнов, наполняя чашки. - Сейчас порядочным людям тоже не сладко. Поэтому многие и стараются ни во что не вмешиваться.
Нагорнов сделал несколько глотков и, посмотрев на Нину Матвеевну, добавил:
- Поэтому и беды чаще всего происходят. Каждый сам по себе.
Проговорив это, Нагорнов отставил чашку с недопитым кофе и потянулся в карман за сигаретами. Несколько минут они молчали.
- Кстати, об убитом должнике вы что-нибудь знаете? - прерывая молчание, снова заговорил он.
- Нет. Однажды только видела его здесь с Алексеем Ивановичем, - на ее лице появилось болезненное выражение. - Человека-то уж нет в живых. Так зачем ворошить его прошлое. О покойниках либо хорошо, либо ничего. Да и беды они в отличие от живых не приносят.
Нина Матвеевна замолчала, выдерживая паузу, в надежде услышать другие вопросы. Ее лицо выражало готовность продолжать разговор.
- Но это связано с Алексеем Ивановичем.
Нина Матвеевна вызывающе вскинула голову:
- Я думаю, вас живые должны интересовать, - ответила она. И, чтобы скрыть свое состояние, взяла чашку с кофе. Эта реакция, а главное, ее взгляд, не понравились Нагорнову.
- Меня, Нина Матвеевна, интересует все, что связано с этим делом, - спокойно ответил Нагорнов.
Он слегка развернулся на своем кресле и, глядя в ее глаза, продолжал:
- Любая информация может истолковываться и во вред, и в пользу Алексея Ивановича. Я пытаюсь с помощью полученной информации помочь человеку, которого вы уважаете.
- А вы всегда держите свое слово?
- Всегда, - ответил Нагорнов и, резко ткнув окурок в пепельницу, продолжал. - Вы же что-то знаете и никак не решаетесь. Кого вы боитесь? Духарина?
Говоря это, Нагорнов старался, чтобы беседа выглядела непринужденной. Небрежность в голосе, рассеянность во взгляде. Но Нина Матвеевна чувствовала, что за этой непринужденностью таится другое.
- Никого я не боюсь. Тем более этого Духарина. Но сейчас и не поймешь, кто есть кто. Подождите. Я сейчас выйду на минуту, и мы продолжим наш разговор.
Вернулась Нина Матвеевна быстро. Сев на свое кресло, она тихо проговорила:
- Не вернулся еще. Так что можно и продолжить. Спрашивайте.
- Следователю вы заявили, что ушли раньше обычного и ничего не видели. А как было на самом деле?
- Ушла я действительно раньше обычного. Но дома почему-то не сиделось, и я пошла в магазин. А на обратном пути решила зайти на работу. Думала, если Алексея Ивановича с гостями не будет, то приберусь в его кабинете. Он ведь рано на работу приходит. Подхожу к нашей конторе, а оттуда выскакивает Духарин с парнем, и быстро идут к машине. Значит, думаю, еще не ушли гости, и мне не надо там появляться. Любопытных ведь не любят.
- А номер машины запомнили?
- Нет. Но это машина Духарина. Он часто на ней подъезжает к конторе.
- А парня запомнили?
Несколько минут Нина Матвеевна молчала.
- Вот это и насторожило меня. Парень-то знакомый. Муж моей дочери дружил с ним. Потом этого парня посадили на несколько лет за то, что кого-то ограбил. Когда парень этот сидел в тюрьме, мужа дочери убили в пьяной драке. Двое детей у дочери осталось. Вот и работаю, чтобы прокормить их. Дочь-то медсестрой работает, а зарплата сами знаете, какая.
- Нина Матвеевна, а парня этого вы давно знаете?
- В армии они вместе служили. А потом такими друзьями стали, что и жены ему не надо было. Каждый день пьянки, да гулянки. Дочь уж хотела разводиться с ним, но друга посадили. Думала, что жизнь наладится, и вдруг убили мужа.
- А как фамилия и имя того, кого вы видели с Духариным?
- Звали Толяном, по-ихнему. Значит, Анатолием. А фамилии не знаю. Дочь, наверное, знает.
- Так надо спросить у нее, - предложил Нагорнов.
- Вечером спрошу, - согласилась та.
- А если я попрошу это сделать сейчас? Позвоните ей и скажите, что хотите у него попросить деньги в долг.
- А вам так важно это?
- Очень, Нина Матвеевна. Вот мой сотовый, по нему и позвоните.
Взяв телефон и набрав номер телефона дочери, она несколько минут молчала. Потом стала кому-то объяснять, что ее просит к телефону мать. Снова ждала несколько минут. Наконец, услышав голос дочери, стала спрашивать о друге мужа.
Узнав фамилию и даже адрес его проживания, Нина Матвеевна вернула телефон Нагорнову.
- Записывайте.
- А с дочерью можно мне встретиться?
- Если это для пользы дела, то, конечно, можно. Я скажу ей .
- Пока не надо. Дочь не должна знать о нашем разговоре. Всякое может быть. Когда потребуется она, я вам обязательно скажу. Но сейчас очень важно, чтобы никто не знал то, что вы рассказали.
В этот же вечер Нагорнов сообщил адвокату полученную информацию. Находившийся в кабинете Васильев заговорил первым.
- Наконец-то, появляется ниточка, потянув которую мы сможем выйти на организаторов. Евгений, ты даже не представляешь, чего раздобыл.
- Не спеши с выводами, Сергей, - остудил его адвокат. - Сначала надо поработать с ним. Но поработать так, чтобы в покойниках не оказался он.
- Да уж, Сережа, постарайся сберечь нам этого Толяна, - Поддержал Нагорнов.
- Я думаю, Сергею надо подключать своих друзей-розыскников, - добавил адвокат. – Пусть разберутся с уголовным прошлым Толяна. Уверен, что он работает в какой-то серьезной бригаде. Нам надо узнать, кто его шеф, и тогда мы выйдем на связь исполнителя с организатором.
Васильев кивнул головой и, встретившись с озабоченным взглядом Нагорнова, добавил:
- Уборщицу они не должны трогать. Если бы Толян ее увидел там, то уже бы принял какие-нибудь меры. Значит, или не видел или не узнал.
- Скорее всего, не увидел. Они же вдвоем выходили с Духариным и наверняка бы заговорили о ней. Тем более, оба знают отношение уборщицы к ним, - прокомментировал адвокат. - Но людей своих, Сережа, на всякий случай предупреди. Нам важно выйти на того, кто руководит этим Толяном. Духарин сам не способен на крупные дела. А если это так, то, значит, поддерживает с кем-то прежние отношения. Надо бы, Сергей, и прошлые дела Духарина прощупать.
- Это сложнее, Николай Николаевич. Да и утечка возможна, - возразил Васильев. - Я считаю, работать надо через Толяна. Непонятно одно. Если Духарин поддерживал отношения с уголовниками, то почему это не замечал наш подзащитный? Он же неглупый человек.
- Значит, Духарин переигрывал его, - пояснил Нагорнов. - Кстати, он и сейчас ведет себя, как артист на сцене. Но за кулисами справки о нас наводит. Мне уже сообщили из областной прокуратуры, какие он вопросы задавал и обо мне, и о тебе, Сережа. Даже спрашивал, каких мы женщин любим. Кстати, я тоже не знаю, какие тебе, Сережа, нравятся.
- Хватит, - буркнул Силантьев. - О деле Борцова думайте. На той неделе первое судебное заседание. А у нас пока только рассуждения.
- До начала рассмотрения мы не успеем отработать Толяна по полной программе, - возразил Васильев.
- Нужен результат. Тогда и после вынесения приговора можно будет вытащить Борцова. Но время-то уже к восьми подходит. Так что по домам, господа.
Оставшись в кабинете один, Силантьев не спеша подошел к окну. Шторы на окнах кабинета были раздвинуты. Так всегда делала уборщица. Поморщившись, он задвинул их и сел в кресло. Комфортно и со вкусом обставленный кабинет действовал на Силантьева успокаивающе. Мягкая мебель, книжный шкаф с юридическими книгами и все остальное было идеально подобрано под общий фон кабинета.
Неожиданно послышалась мелодия мобильного телефона. Посмотрев на него, Силантьев нехотя поднял со стола телефон и нажал кнопку соединения. Звонила жена.
- Уже собираюсь. Так что не волнуйся, скоро буду... - после этих слов Силантьев некоторое время молчал, потирая свободной рукой виски, и слушал очередные упреки жены, - Ладно. Я понимаю тебя. Но волноваться не надо. Все. Все.
Выключив связь, он положил телефон на стол, потом подошёл к зеркалу и некоторое время смотрелся в него. Николай Николаевич никогда не считал себя красавцем, но он знал, что многих его клиентов привлекала какая-то магнетическая властность его лица. Но сейчас на него смотрел обыкновенный уставший человек. Молодыми оставались лишь его густые волосы.
Вспомнив недавний разговор с женой, Николай Николаевич горько усмехнулся: «Совсем не заботишься о своем здоровье», - упрекала она. Но как он должен поступать? Он должен думать и о далеком завтра. А по-другому не может, так как далекое завтра требует много работы сегодня. Этому его научили в детстве родители, которые часто повторяли, что сначала надо работать на авторитет, а потом авторитет станет работать на него. Авторитет у Силантьева уже был. Но он знал, что если расслабиться, то можно легко и потерять его. Поэтому каждое дело подзащитного он принимал так близко к сердцу, что даже семья отодвигалась куда-то далеко-далеко. Он уже несколько лет не пользовался отпуском, хотя жена постоянно уговаривала его съездить к морю.
Отойдя от зеркала, Николай Николаевич озадаченно поскреб пальцами на щеках и подбородке суточную щетину и неожиданно услышал какой-то посторонний звук. Стараясь не шуметь, он подошел к двери. Звук насторожил его. Последнее время он стал получать угрозы в свой адрес. Прежде ему удавалось держать свои эмоции в руках. Но сейчас настороженность стала его образом жизни. Подойдя, Николай Николаевич ногой отворил дверь и прислушался. В полутемном коридоре стояла полная тишина. Опустив взгляд на пол, он увидел конверт. Нагнувшись, Николай Николаевич поднял его и вернулся к столу. Волчье чутье, которым он всегда славился, не подвело его и сейчас. Сев в кресло, он несколько минут рассматривал конверт. Затем не спеша, вытащил из конверта сложенный вчетверо листок и, развернув, прочитал:
«Во избежание серьезных личных неприятностей вам необходимо отказаться от защиты Борцова и срочно уехать в отпуск. Защиту будет осуществлять другой адвокат. Все расходы будут возмещены. Подумайте о жене и детях».
Прочитав несколько раз написанное, Силантьев положил записку в конверт. Раньше он не реагировал на такие письма. Но с делом Борцова все было намного сложнее.
Глава 9
Нарастание активности
На следующий день Силантьев с утра позвонил Васильеву.
- Это я, - услышав его голос, проговорил он. - Нам надо срочно встретиться.
- Что-то новое?
- Я жду тебя, - не отвечая на вопрос, буркнул Николай Николаевич.
Вскоре Васильев прибыл.
- Привет, Сережа. Садись и почитай, - подал ему конверт Силантьев. Облаченный в серый пиджак и такого же цвета галстук, повязанный поверх белоснежной рубашки, он развернулся всем корпусом к своему помощнику и наблюдал за его реакцией.
- Значит, занервничали ребятки, - наконец, проговорил Васильев. - Отпечатков, конечно, они не оставили. Но угроза серьезная.
- Я думаю иначе. При серьезном намерении обычно заранее не угрожают, - возразил Силантьев.
- Тогда какая цель этого письма?
- Цель прежняя. Упрятать Борцова в колонию без лишних проблем. А мы их создаем. Не перестаю удивляться нахальству Духарина. Он продолжает доставлять нам головную боль даже после провала своих планов захвата предприятия.
- Я, может, чего-то не понимаю. Но последняя его встреча со следователем была явно не в его пользу, - произнес Васильев.
- Это, видимо, и подтолкнуло его к угрозе, - ответил Силантьев. Сигарета тлела у него меж пальцев, и он за время разговора не сделал еще ни одной затяжки. Стряхнув с нее пепел, он забрал конверт с листком:
- Насчет этой угрозы распространяться не следует. Письмо лишний раз подтверждает, что мы на верном пути, - Силантьев поднялся с кресла и, наконец, затянулся, выпустив дым в открытую форточку. - Торопятся в суде провести дело, а потом обязательно что-нибудь придумают. Но нам тоже необходимо прибавить обороты. Надо ускорить разработку Толяна. Пока я ехал сюда, мне пришла интересная мыслишка. Если Духарин так хочет завладеть предприятием, а Ольга Петровна мешает, то возможно два варианта. Или попытается убрать ее руками уже знакомого исполнителя или попробует заполучить другое предприятие с помощью того же исполнителя. Но исполнитель обязательно выйдет на своего шефа. У них же дисциплина.
Васильев не стал дожидаться окончания рассуждений Силантьева. Начало было положено, и он коротко произнес:
- Савелий Лодкин?
Силантьев кивнул головой.
- Думаю, что тот пойдет на все, если узнает подробности отношений своей жены с Духариным.
- Постой, - осадил его Васильев. - Сначала надо бы заручиться помощью твоего бывшего должника. Эта братия друг друга поддерживает. Надо пообщаться сначала с ним. Чтобы он понял наши интересы. Слово они умеют держать, и, если согласятся, тогда Духарин, наверняка, попадет в капкан. А Толяна возьмем пораньше.
- А что это даст?
- В разговоре это пригодится. Будет подкреплением того, что не блефуем. А если оставим Толяна на свободе, то могут и убрать его, - пояснил Васильев.
- Резонно. Тогда сложнее будет с капканом. Так что действуй, Сережа. Но своих друзей предупреди, чтобы потом Толяна отпустили. Он нужен будет для завершающего удара.
- Договорюсь. Кстати, когда суд?
- Через два дня. До судебного заседания надо все это решить с Толяном.
- Согласен. Но и встречу с Савелием Лодкиным затягивать нельзя.
- Это за мной.
В этот же вечер Васильев со знакомым опером выехали на задержание Толяна. Адрес, где тот жил, Васильев уже знал. Сидя в машине, они ждали появления Толяна. Брать его решили без шума и без лишнего внимания. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Васильев увидел приближающегося парня, по описанию, похожего на Толяна. Руки он держал в карманах кожаной синей куртки, в которой его видела уборщица в день убийства.
- Берем? - спросил Васильев.
Опер молча кивнул.
Парень приближался. Теперь уже можно было разглядеть его скуластое лицо. Он остановился возле машины и, растягивая губы в пьяной улыбке, развязно произнес:
- Мужики, закурить найдется?
Открыв дверцу машины, Васильев вылез из нее, достал пачку сигарет и протянул парню. Стоя напротив того, он удивленно протянул:
- Кого я вижу! Толян, это ты?
- Ну, я. А ты кто такой?
Незнакомец небрежно сплюнул.
- Так мы же на зоне вместе чалили. Быстро забываешь, друг.
- Какой я тебе друг? Друганов я всех помню и не забываю.
Васильев шагнул к нему ближе, и в этот момент Толян, вынув руки из карманов, бросился на него. Васильев профессионально ушел от удара, но тот не собирался останавливаться. На этот раз он попытался применить апперкот. Однако удар не достиг цели. Его кулак просвистел в воздухе. Парень крутнулся и попытался ударить Васильева ногой, но тот, перехватив его ногу, дернул на себя так, что парень опрокинулся на спину на мокрый асфальт. Ошалело вскочив на ноги, он выхватил из кармана продолговатый предмет. Щелчок выбрасываемого лезвия прозвучал в темном переулке как выстрел. Направленное в сторону Васильева лезвие блестело угрожающе. По безумным глазам парня было видно, что тот не ожидал такого грамотного и квалифицированного отпора.
- Замочу, сука! - заорал он. В его голосе звучала ярость.
Парень снова бросился в атаку. Отклонившись от направленного в грудь лезвия, Васильев захватил руку парня, и тот от боли со стоном выронил нож на землю. Носком ботинка Васильев отшвырнул нож в сторону и коротким тычком ударил парня в грудь. Пока тот жадно ловил воздух раскрытым ртом, он заломил ему руки за спину и защелкнул наручники.
- Не дергайся! - коротко приказал Васильев. Повернувшись к оперу, который по договоренности с ним не вмешивался в задержание, добавил:
- Упаковывай холодное оружие.
- Вот скотина! - в сердцах выругался напарник. - Он же хотел порезать тебя.
Парень неподвижно лежал на асфальте, издавая лишь слабые стоны.
- Думаю, что теперь его надо допросить о холодном оружии. Так что поднимайся, Толян. Поедем в милицию. Они там разберутся с тобой.
- Может не стоит? - попытался договориться Толян.
- Чего не стоит? Поднимайся, паскуда! - снова приказал Васильев.
Парень зашевелился и предпринял попытку подняться на четвереньки. Глядя на него, Васильев подхватил парня за шиворот и помог встать.
- Ты кто такой? - грозно спросил он. - Фамилия, имя?
- Анатолий Ивлев, - пробурчал тот.
- Заталкивай его, Сережа, в машину. Ты же видишь, что он не хочет с тобой говорить, - предложил напарник Васильева.
Презрительно морщась, Васильев открыл заднюю дверцу машины и, втолкнув задержанного внутрь салона, сел рядом.
- Надеюсь, ты понимаешь, на кого нарвался? - угрожающе проговорил он парню. - За нож придется отвечать. Можешь не сомневаться.
Парень обессиленно уронил голову на грудь и молчал.
- Ничего, заговорит. В отделении поговорим с ним по душам. А будет молчать, сам себе могилу выроет, - продолжил рассуждения оперативник.
Машина тронулась с места, оставляя позади себя недавнее место схватки. Ни у кого из сидящих не возникало желания вести какие-либо переговоры. Каждый из них был погружен в свои размышления. Начало комбинации Васильева пока шло по плану.
В эти же часы не сидел без дела и Духарин. С помощью следователя Томилина он ознакомился с показаниями вдовы убитого и сейчас находился в ее квартире. Встретила она его настороженно. Но, увидев принесенную бутылку шампанского и фрукты, успокоилась. А Духарин, не теряя времени, стал высказывать сочувствие в связи с убийством ее мужа.
- Меня зовут Тарасом Сергеевичем, и я работаю на предприятии, в котором произошла эта трагедия. Все, кто работает у нас, сочувствуют вам и готовы оказывать помощь.
Говоря это, он открыл бутылку шампанского и посмотрев на Белову, попросил принести фужеры.
Окинув Духарина быстрым, цепким взглядом, та поднялась. Не спеша помыла фрукты и, положив их в вазу, поставила на стол. Затем достала из серванта два фужера. На вид ей было лет сорок пять, хотя фактически недавно исполнилось тридцать. Духарин знал это, как и то, что она чувствительна к спиртному и к мужскому вниманию. Детей она отправила к своей матери и вечера проводила в окружении бутылок вина. Поставив фужеры на стол, она закурила и лишь после этого обратилась к нему:
- Чего вы от меня хотите?
- Хочу предложить вам помощь от предприятия.
- Даже так? А мужа вы сможете вернуть?
- К сожалению, это не в наших силах. А вот помочь кое-чем можем.
- Перестаньте валять дурака и скажите, что вам нужно.
Духарин не спеша наполнил фужеры и только потом заговорил:
- Сначала я хотел бы выпить с вами, так как тоже очень переживаю. Это же отразилось на авторитете предприятия. А там люди, у которых семьи. И они боятся потерять работу.
Не отвечая на это, вдова Белова молча подняла свой фужер, выпила и снова повернулась к бутылке.
- И какую помощь вы собираетесь оказать мне? - спросила она, наполняя фужер.
- Для начала возьмите вот это, - заявил он, подавая конверт с деньгами. - Тут тридцать тысяч. Потом будут еще.
- А когда будет потом?
Она открыла конверт и стала пересчитывать деньги. Ее руки слегка дрожали. Наконец, пересчитав содержимое конверта, она закурила новую сигарету и, глядя в глаза Духарина, спросила:
- Говорите, что от меня надо. Я слушаю.
- Спасибо. Через два дня состоится суд над Борцовым, и вы будете присутствовать, как потерпевшая. К вам могут быть у суда вопросы, и я бы хотел, чтобы вы говорили то же, что и следователю.
- Неужели вы думаете, что я способна врать?
- Не обижайтесь. Я ведь это к тому, чтобы не затягивалось рассмотрение дела. У присяжных могут возникнуть вопросы, и они потребуют тогда их уточнения. А это снова время, и снова вызовы людей. Надо работать, а у нас время отнимают.
- Вот уж не думала, что вам хочется так быстро посадить своего директора.
- Вы же взрослая женщина и понимаете, что любая неопределенность только ухудшит положение работающих у нас.
- Зачем же столько проблем создавать? Убийство произошло. Убийца задержан на месте преступления. Что еще надо? - снова наполняя фужер, спросила вдова.
- Надо, чтобы и судья, и присяжные видели ваше горе. Видели, что и вы, и ваши дети остались без кормильца. От вашего поведения будет зависеть многое. И, если вы поведете себя так, то дело будет рассмотрено быстро. После суда я к вам наведаюсь и сумею отблагодарить.
В ответ на это Духарин услышал негромкий, звенящий презрением смех.
- А вы, оказывается, заинтересованы, чтобы вашего директора упрятали как можно быстрее и на длительный срок. К чему бы это?
Несмотря на свое состояние после убийства мужа, она побывала уже на предприятии «Деликатес» и на прежней работе мужа. Все, с кем она разговаривала, заявляли ей, что Борцов не мог этого сделать. Что убийство совершил кто-то другой. Сейчас она, услышав заинтересованность Духарина, была согласна с их мнением.
- А причастность к убийству мужа других вы не устанавливали? - продолжала она.
- Следователь отработал и это. Но, увы, все доказательства подтверждают вину Борцова. Против фактов не попрешь. Если у вас имеются какие-то сведения, так надо срочно сообщить об этом следователю, - поморщившись, ответил Духарин и, чтобы остудить вдову, добавил:
- Борцов заявляет, что ваш муж принес часть долга. Но при осмотре в кабинете их не оказалось. Вы хотите, чтобы их взыскали с предприятия мужа?
- Ничего я не хочу. Убийца должен быть наказан. А кто он: Борцов или кто другой - меня не интересует.
- Вот так вы и должны заявить на суде, - улыбнулся Духарин. - Особенно будьте внимательны к вопросам адвоката. Самыми правильными будут ваши ответы «не помню», «не знаю», «об этом муж не говорил».
- У меня есть хорошее вино, и я готова угостить вас.
- Нет. Нет. Спасибо. Но мы обязательно встретимся после суда и тогда попробуем вашего вина.
Поднявшись, Духарин поблагодарил вдову за приятно проведенное с ней время и, распрощавшись, вышел. Ему очень захотелось продолжить общение у своей любовницы.
Вскоре Духарин оказался в квартире Ирины.
- Заждалась? Но ты же знаешь наши дороги. Машин прибавляется, а дороги прежние. Но я исправлюсь. Обязательно исправлюсь.
Ирина рассмеялась. Она отошла от Духарина и остановилась возле ванной комнаты. На ней было красивое короткое платье, облегавшее ее точеную фигурку.
- Ты всегда, Тарасик, ужасно смешон, когда пытаешься оправдываться, - проговорила она своим нежным голоском с изрядной примесью томности. - Я кое-что приготовила. Или ты желаешь чего-то другого?
Умом Ирина не блистала, но Духарину это не требовалось. Она устраивала его как любовница.
Сняв пиджак, он с улыбкой подошел к ней и обнял. С чувством втянув аромат ее духов, Духарин удовлетворенно почувствовал как по телу Ирины пробежала дрожь.
- Как всегда, ты права! - хрипло произнес он. - Но сначала можно бы и выпить чего-нибудь. Для поднятия тонуса.
Он слегка отстранился от нее и, заглянув в глубокие глаза Ирины, спросил:
- Не возражаешь?
- Конечно, нет, - она игриво повела плечами, и ее пальцы оказались на груди Духарина.
- А муж твой где?
- Тебя интересует мой муж или я? Пошли.
Вместе они направились в гостиную, в которой Духарина ждал низенький сервированный на двоих, столик. Кроме закусок в середине стола возвышались две бутылки спиртного. Финская водка для Духарина и французское вино для Ирины. Все было стандартно и традиционно. Стульями они не пользовались. Разместившись на полу, Духарин, не теряя времени, принялся распечатывать бутылки. Вскоре хрустальные фужеры были наполнены.
- Ты так и не ответила, где твой муж? Вдруг он захочет вернуться?
- Не захочет, - зажигая свечи, ответила Ирина. - Он уехал до завтрашнего вечера. Так что, Тарасик, сегодня я твоя.
- Очень хорошо, - Духарин терпеть не мог, когда его называли Тарасиком. Но Ирине не возражал. - И куда он уехал?
Задавая эти вопросы, Духарин старался, чтобы беседа была непринужденной, с обычной небрежностью в голосе. Положив на тарелку немного закуски, он подал фужер с вином Ирине. Их пальцы соприкоснулись, и Духарин снова ощутил легкую дрожь, у любовницы. Видимо, она сильно истосковалась по нему, - подумал он.
- Муж не говорил, куда уехал. Но меня это и не интересует.
- Это плохо. Делами мужа надо интересоваться.
- Какими-то коммерческими предприятиями занимается. Но конкретно какими, не говорит. По телефонным разговорам я поняла, что его интересует предприятия, которые приносят большую прибыль.
- А свое предприятие у него есть? - спросил Духарин. Сегодня его мысли работали только в одном направлении. От своих знакомых он знал, что муж Ирины занимается захватом предприятий. Это и подталкивало его к вопросам о муже. С его помощью он уже вынашивал планы банкротства «Деликатеса» и последующего завладения им.
- Тарасик, ты сегодня невыносим. Для чего ты пришел? Чтобы о делах мужа спрашивать?
Духарин нервно и неестественно засмеялся.
- Прости, дорогая. Я ведь тоже в бизнесе. Вот и интересуюсь. У меня арестован компаньон, и предприятие сейчас возглавила его жена. А жену компаньона поддерживают недоброжелатели, которые могут и меня подставить.
Говорил это Духарин, не боясь последствий, так как считал, что Ирина полностью принадлежит ему и душой, и телом.
- Я бы хотел подробнее узнать о работе твоего мужа. Постарайся ненавязчиво расспросить его.
- Для тебя я готова на все.
Ирина подняла фужер с вином, и Духарину ничего не оставалось делать, как чокнуться с ней своим фужером. Он залпом опрокинул в себя водку и подвинул ближе тарелку с зеленью. Однако Ирина помешала. Она стала на колени и, прижавшись к Духарину, взяла его руку в свою. Другая рука быстро расстегнула пуговицы на рубашке.
- Ирина, подожди.
Он попытался остановить ее натиск, но это оказалось напрасным. Остановить Ирину уже было невозможно. Она повалила Духарина на ковер, и приятная истома охватила его тело. Духарин обнял Ирину за плечи и перевернул на спину...
Затем они переместились на диван и, повторив наслаждение, несколько минут отдыхали. Первой поднялась Ирина и стала одеваться. Чувствуя, что Духарин наблюдает за ней, она одевалась медленно, явно рисуясь перед ним. Ее движения были необычайно сексуальными. Она не просто одевалась, а демонстрировала своеобразный стриптиз. Духарин понимал, что это не было только кокетством. Он видел, что Ирина не удовлетворена и хочет еще ласки. Поэтому и пытается его расшевелить. Но Духарин был так выжат, что сейчас мог только любоваться ее телом.
Ирина надела облегающие брюки и, присев на край дивана, поцеловала Духарина в губы.
- Устал, Тарасик? - игриво спросила она.
- Еще бы. С тобой по-иному нельзя.
Ирина засмеялась. Улыбнулся и Духарин. В последнее время неудачи следовали одна за другой, и он редко испытывал душевный покой. Сегодня он чувствовал себя иначе. Ирина все сильнее и сильнее притягивала его к себе. Она жила в элитном доме, в квартире из пяти комнат. В первый день, когда он пришел к ней, Духарин сразу почувствовал себя, как дома. Все было будто давно знакомо. Известно, что каждое жилище несет отпечаток личности живущего. Это проявляется и в тонах обоев, и подборе мебели, и даже в легком индивидуальном запахе. Обычно, приходя в чужую квартиру, даже в дом родственников или друзей, человек чувствует легкий дискомфорт, не позволяющий забывать, что он в гостях. Однако в квартире Ирины Духарин никогда не ощущал этого.
- А не пора ли нам к журнальному столику переместиться? Это позволит тебе поправить себя. Особенно после твоей любимой водочки, - предложила Ирина.
- Я уже, дорогая моя, поправился, - отшутился Духарин. - Но против фужера не возражаю.
Ирина поднялась с дивана и медленно прошлась по гостиной. На секунду она остановилась перед камином. Привычным движением поправила упавшую на лоб прядь волос и, подойдя к журнальному столику, наполнила спиртным фужеры. Стоя в гостиной, Духарин смотрел на нее с восхищением. Стройная, спортивная фигура, пышные светлые волосы, большие голубые глаза, маленькая родинка возле глаза, которая не портила лицо, а придавало ему особое очарование. Сейчас Духарин даже подумал, что Ирина не просто дорогой для него человек, но и неотъемлемая частичка всего его существа, без которой он не сможет жить.
Подняв фужеры, она подошла к нему. Несколько секунд они молчали, смотрели друг другу в глаза и улыбались. Подав Духарину фужер, она прижалась к нему, и вновь от прикосновения ее тела Духарин почувствовал нежную сладкую истому. Его ладонь легла на ее бедро и начала гладить его. Не выдержав, Духарин нежно поцеловал Ирину в губы, и та охотно ответила ему.
Отстранившись, он поднес свой фужер к фужеру Ирины.
- За тебя!
Фужеры сошлись в мелодичном перезвоне.
- За нас! - подхватила Ирина.
Они выпили, закусив очередным поцелуем. Неожиданно раздался звонок мобильного телефона в кармане висевшего пиджака Духарина, который прервал то, во что мог вылиться очередной поцелуй. Духарин быстро подошел к висящему пиджаку, достал мобильник и нажал кнопку соединения.
- Ты долго не отвечаешь. Опять развлекаешься с бабой?
Голос говорившего Духарин узнал сразу. Это заставило его поморщиться. Однако, сдерживая себя, он услужливо спросил:
- Какие-то проблемы?
- Об этом не по телефону. Нам надо встретиться.
- Но я занят. Сегодня у меня...
- Это я уже понял, - перебил звонивший. - Через тридцать минут подъезжай к ресторану «Космос». Я буду ждать тебя в черном «Мерседесе» номер ноль-ноль-пять. И не опаздывай. Я не люблю ждать.
Неторопливо убрав мобильник, Духарин повернулся лицом к Ирине и попытался заставить себя улыбнуться. Однако это не получилось. Говоривший будто выбил у него из-под ног почву.
- Я должен срочно уехать.
Ирина обиженно надула губки.
- Прямо сейчас?
- Да. Это очень важно.
- Что-нибудь по работе?
Поспешно одеваясь, он пожал плечами.
- Но ты вернешься сегодня?
- Постараюсь. Но, если не смогу, обязательно позвоню.
Духарин наклонился к ней и нежно поцеловал в губы. На этот раз он смог ей улыбнуться.
Вскоре Духарин подъехал к ресторану «Космос». Черный «Мерседес» уже стоял. Подойдя и открыв заднюю дверцу, он уселся в роскошном салоне. Кроме водителя в машине находился тот, кто звонил. Дымя сигаретой, он укоризненно произнес:
- Ты опоздал.
- Всего на три минуты. Зачем вызывали меня? Такой вечер сорвался.
Звонивший не смотрел в его сторону. Попыхивая своей сигаретой, он наблюдал за входившими в ресторан. Наконец, не поворачиваясь, произнес:
- Ты делаешь ошибку за ошибкой.
- Не понял?
- Исполнителя недавно задержали менты.
- А я при чем? Кстати, за что он задержан?
- Пока разбираются насчет хулиганки и холодного оружия.
- Но это не наши проблемы.
- Это пока. Но задерживал то его помощник адвоката Силантьева. Усекаешь?
После этих слов он впервые за все время повернулся лицом к Духарину.
- Ну и что? Во-первых, это мелочевка.
- Уверен? - перебил собеседник.
- На все сто. А во-вторых, он же мигрант. Через месяц у него кончается срок пребывания в России, и он уедет к себе.
- Если не задержат здесь. И все-таки, ты в чем-то, видимо, напортачил, - угрюмо возразил собеседник. - Менты не случайно вокруг этого дела засуетились. Если заговорит, то цепочка потянется длинная.
Известный в криминальных кругах под кличкой Филя, он внешне напоминал борца. Толстая бычья шея, переломанный нос и глубоко посаженные серые глаза. Волосы уже пробивала седина. Когда он был в настроении, его лицо выглядело моложе, добродушнее и жизнерадостнее. Однако это, как правило, было маской. Филимон Сергеевич Пономарев умел проявлять крайнюю степень жестокости. Об этом многие знали и побаивались его.
- Не паникуйте, Филимон Сергеевич. Можно ведь и с ними договориться, - угрюмо возразил Духарин.
- Менты - это еще полбеды, - возразил Пономарев. - Но кроме них есть еще и адвокат Силантьев со своими помощниками. А вот он-то стоит к разгадке очень близко. Это меня и беспокоит. Мы даже не знаем, какой он располагает информацией. А ты делаешь ошибку за ошибкой. Зачем предлагал жене Борцова продать ее доли предприятия? Неужели тебе не понятно, что этим засветил себя?
Пономарев замолчал. За время его разговора сигарета потухла, но он не спешил раскуривать ее вновь. Молчал и Духарин. Он уловил опасения Филимона в связи с задержанием исполнителя. Откровенно говоря, он и сам побаивался задержания того. Более того, считал, что сделал ошибку, отвезя его от офиса на своей машине. Но желание прибрать к рукам предприятие «Деликатес» и на этот раз толкало его на глупости. Не выдержав, он заговорил:
- Надо бы убрать Борцова в камере. Да и жену его тоже.
Услышав это, Филимон отреагировал мгновенно:
- Прежде чем обращаться ко мне, надо было хорошо изучить их. В камере твой Борцов так прикрыт операми, что об этом и думать нельзя. А если с женой его случится то, что ты предлагаешь, тогда тебя заметут сразу. Ты же следователем работал и не понимаешь, что первый на подозрении?
- Но я же старался, чтобы предприятие фактически вашим было? - не сдавался Духарин. - Если так опасен Силантьев, то разумнее будет принять и к нему какие-то упреждающие меры.
- Вот и применяй сам вместо развлечений со шлюхами.
- Уже принимаю и, думаю, результат будет.
- И что предпринял? - насторожился Филимон.
- Записочку отправил ему с предложением, чтобы в отпуск уехал.
- Чего? Ты не понимаешь, что этим только укрепил догадки Силантьева?
- Но что-то надо же делать, - возразил Духарин. - Я готов увеличить сумму первоначальной договоренности. Более того, после суда назову новый объект, который можно прибрать к нашим рукам. Объект более крупный, чем «Деликатес», и навар там в несколько раз больше.
Филимон достал из кармана зажигалку, нажал на кнопку, и в его руке заплясало пламя. Он приложился к нему потухшим концом сигареты и, раскурив, заговорил:
- Если надежно, то можно и попробовать. Но мне надо знать все подробности об этом предприятии. Его финансовое состояние, его учредителей, его крышу и многое другое. Сам ты и с этим не справился, поэтому работать будут мои люди. Но у меня вопрос к тебе.
- Слушаю, Филимон Сергеевич.
- Что думаешь делать дальше с «Деликатесом»? Насколько я знаю, жена бывшего директора вцепилась в него крепко. Но трупов там больше не должно быть.
- Возможно, попробовать создать ей условия для банкротства.
- Молодец! - Филимон растянул губы в улыбке. - С этого и надо было начинать. И как ты собираешься это делать?
- У вас же много связей. Вот и надо их использовать. Пусть ее потреплют сначала налоговики. Потом - санэпидемстанция. Потом - пожарники. Можно в одном из цехов организовать и поджог. Все это надо делать одновременно с судом над мужем. Думаю, это ее подтолкнет к отказу от предприятия. Жила спокойно, а тут проблема за проблемой.
В салоне снова повисло молчание. Разогнав рукой густой дым, Филимон хмыкнул:
- Опять без меня не обходишься.
- По-моему, и ментов собьем с толку, - продолжал Духарин.
- Их-то собьем, а Силантьева навряд ли. А что будем делать, если не выгорит и это?
- Буду думать. Во всяком случае, в суде Борцов получит срок немалый, и рано или поздно бабу я уломаю. Лишь бы не гнал волну Силантьев.
- Ты прав, Тарас, - впервые за время встречи назвал его по имени Филимон.
Проговорив это, он повернулся к окну, давая понять, что разговор закончен. Не задавая больше вопросов, Духарин покинул салон «Мерседеса», и машина сразу же тронулась с места. Дождавшись, когда она скроется из вида, Духарин посмотрел на часы. Стрелки подходили к десяти, и он очень захотел вернуться в нежные и ласковые объятия Ирины. Тем более жену еще днем предупредил, что уедет в один из районов.
Выйдя на дорогу, Духарин призывно взмахнул рукой первому приближающемуся такси. И когда машина остановилась, назвал адрес, куда его необходимо привезти.
- Двести, - буркнул таксист.
Духарин молча забрался в салон, и машина резко рванула вперед. Посмотрев на пассажира, таксист повернул ручку настройки автомагнитолы. В салон подобно урагану, ворвался голос исполнителя модных шансонов. Это немного успокоило Духарина, и он снова стал думать об Ирине. Ее образ стоял перед глазами, как живой.
Что интересного она нашла в нем? Он припомнил ее мужа, которого видел несколько раз. Муж был намного старше Ирины. Он выглядел дряхлым стариком, и Духарин понимал, почему. Савелий Лодкин несколько раз отбывал сроки наказания. И хотя одевался он безукоризненно, жизнь в колониях наложила свой отпечаток. Видимо, поэтому Ирина так и тянулась к Духарину, получая от него то, чего требовало ее молодое тело.
Как только такси подъехало к дому, Духарин быстро покинул машину и направился к знакомому подъезду. Поднявшись на верхний этаж, он постучал условным сигналом в дверь. И вскоре оказался в объятиях Ирины.
- Свет не включай, - проговорил он, проходя в гостиную. Лунная дорожка, проникающая в комнату сквозь неплотно зашторенное окно, позволяла различать очертания предметов. Сзади шла Ирина. Войдя, она снова нетерпеливо обняла его.
- Подожди, подожди. Плесни сначала в фужер, - отстраняясь, попросил Духарин.
- Что-то серьезное было?
- Нет. Бывший сотрудник просил помочь устроить его на работу.
- Из-за этого ты оставил меня? - капризно проговорила Ирина.
- Я же быстро вернулся. Друзьям надо помогать. Но я думаю, сейчас не об этом поговорим.
- А о чем, если не секрет?
- О нас с тобой, дорогая. О нас, - он выпил и сразу обнял Ирину.
Оставшись у Ирины до утра и купаясь в ее ласках, Духарин не предполагал ожидавших его последствий.
В этот вечер Силантьев как бы случайно встретился со своим знакомым криминальным авторитетом, и тот чуть ли не силой затащил его в ресторан.
У адвоката Силантьева был своеобразный характер. Добиваясь своей цели, он использовал любые возможности и иногда действовал по принципу «с волками жить - по-волчьи выть». Правда, помощью от криминальных авторитетов, он пользовался лишь в крайних случаях и только для торжества справедливости. Об это было известно его знакомым и, если Силантьев обращался, они обязательно помогали ему.
За ужином они вспомнили уголовное дело, в рамках которого Силантьев спас подставленного следователем Духариным их общего знакомого, и Николай Николаевич рассказал о деле, в котором снова фигурирует их прежний знакомый.
- Так он же уволен из милиции, - заявил авторитет.
- Уволен. Но поддерживает связи со следователем из прокуратуры. Вот и состряпали вдвоем дело против совершенно невиновного. Подлянки за ним как были, так и продолжаются. Он даже твоему другу Лодкину их преподносит.
- А подробнее можно? - оживился сидящий. При этом его глаза расширились и горели, а лицо, на котором только что отражалась радость встречи, исказилось злобой.
- Можно и подробнее, - Силантьев рассказал, как Духарин встречается с женой Лодкина, когда тот отсутствует дома. И потом добавил:
- Смотри, чтобы и твоего друга не подставил. Наболтает чего-нибудь его жена, а он сольет информацию. Кому нужно?
- Вот пидор. Мало ему того, что Савелий в колониях получил? Я недавно встречался с ним, и весь вечер Савелий говорил о своей жене, о том, как хорошо ему с ней. Ведь, если он узнает, то башку оторвет этому Духарину.
- А вот этого не надо твоему другу делать. Я думаю, Духарин будет пытаться использовать его в своих интересах. А нам надо переиграть его.
- И что предлагаете?
- Устроить ему такой же капкан, который он любит готовить сам. Было бы неплохо, если бы Савелий сообщил тебе о новой его уголовной попытке. Духарин будет пытаться что-то предпринимать в отношении жены Борцова или кого-нибудь другого.
- Возможно. Я слышал, когда Духарин работал следователем, то поддерживал отношения с Филимоном Пономаревым. Вполне возможно, что и сейчас поддерживает. А Пономарь - друган Лодкина. Вот такая картинка, Николай Николаевич. Я, конечно, пообщаюсь с Савелием и обговорю сначала с ним. Думаю, что он не простит этому пидору. Вас засвечивать?
Силантьев не опасался за свою репутацию. Но сейчас в целях доведения своего плана до конца попросил не ссылаться на него.
- Договорились, - согласился криминальный авторитет. - Но тогда и я прошу иметь в виду, что при задержании Духарина мы тоже не при делах.
- А я разве когда-нибудь поступал по-иному? - улыбнувшись, ответил Силантьев.
- Тогда за это и выпьем, - поднимая стопку с коньяком, произнес давний знакомый.
Глава 10
Прессинг Борцовой
После задержания Толяна привезли в соседнее отделение милиции, и Васильев приступил к допросу.
- Ты понимаешь, что вляпался капитально? С ножом на сотрудников милиции. Думал, что ножом все проблемы решишь? Считаешь себя очень крутым? Так, что ли? Так я сейчас покажу тебе, какой ты крутой.
- Сергей Антонович, успокойтесь, - прервал разошедшегося Васильева напарник.
Это был старый прием, при котором один давил, а другой изображал хорошего сотрудника, желающего задержанному только добра.
Посматривая с опаской на стоящего рядом Васильева, который свирепо вращал глазами и размахивал перед лицом руками, Толян вспоминал недавнюю схватку с ним. А тот продолжал.
- Ты говоришь, успокойся? Но этот подонок чуть не порезал меня. Ты что забыл?
- Ни о чем я не забыл. Но такие, как он, всего лишь «шестерки». Им говорят, что нужно делать, они и делают. Главные беды не от них, а от тех, кто им приказывает. Ты же не даешь ему рта раскрыть.
- Я таких повидал в своей жизни, - беря за грудки задержанного так, что тот невольно вжался в спинку стула, - и не собираюсь с ним возиться! Вот когда я выбью из него блатную дурь, тогда он и заговорит.
Васильев резко замахнулся, и Толян в ужасе зажмурился, но удара не последовало. Стоявший рядом напарник проворно перехватил руку.
- Пусти! - закричал Васильев. - Он меня в переулке хотел достать, зато сейчас я отыграюсь на нем, по полной программе!
Разыгранный спектакль делал свое дело. После задержания Толян всем своим видом демонстрировал нежелание общаться. Однако сейчас поведение задержанного менялось. Это видел и напарник Васильева, который участвовал в задержании и тоже надеялся получить полезную информацию.
Майор уголовного розыска областного управления Владимир Игоревич Астафьев уже несколько месяцев участвовал в оперативной разработке организованной преступной группы, на счету которой было несколько трупов. Он знал об убийстве предпринимателя Белова и предполагал, кто организовал это. Поэтому информацию Васильева решил использовать при задержании исполнителя.
Сев за стол, Астафьев закурил, откинулся на спинку стула и, глядя в глаза задержанному, спросил:
- Вы готовы отвечать на вопросы?
- Да... - ответил тот, опасливо посмотрев на Васильева. - Я с самого начала был готов, но меня же не спрашивали. За чужие грехи я не хочу отдуваться...
- За чьи грехи? - перебил Астафьев.
- Тех, кто деньги платит. Иногда хочется и нормально пожить, а как деньги появляются, сразу в кабак. Вот и сегодня выпил и на подвиги потянуло.
- А кто платит-то? - вмешался Васильев.
Толян молчал. И тогда Астафьев достав несколько фотографий, разложил их перед ним.
- Так кто?
Посмотрев на них, Толян испуганно вздрогнул. Это не укрылось от взгляда Астафьева.
- Придется вспомнить, Анатолий, - пуская сигаретный дым в сторону, добавил тот.
Посмотрев еще раз на разложенные перед ним фотографии, Толян показал пальцем на фотографию Духарина.
- Но если у вас есть его фотографии, то вы и без меня, наверное, все знаете, - испуганно добавил он.
- Знаем, конечно. И много он дает тебе денег?
- По-разному. Когда как.
- А почему по-разному?
- Он же колбасу делает и просил меня помочь найти поставщиков мяса. Я живу в Казахстане и там кое-кого знаю из мясников. За это Тарас Сергеевич обещал заплатить сто кусков, но отдает по частям, - пустился в откровения задержанный. Говорил он быстро, будто боялся очередных вопросов. При этом бросал настороженные взгляды в сторону Васильева и, видимо, радовался, что тот не вмешивается в разговор.
- А сегодня тоже встречались с ним? - задал очередной вопрос Астафьев.
- Да. В его машине. Там он передал десять кусков и предупредил, что скоро я ему зачем-то потребуюсь.
- Ну, а мясо-то из Казахстана помог ему достать? - вмешался Васильев
- Конечно. Провозили несколько раз. Мне говорили, что за полцены отдавали ему. Крохобор. Видимо, и их обманывает так же, как меня.
- А когда потребуетесь ему, не говорил? - уточнил Астафьев.
- Нет.
- Хорошо. С кем-нибудь еще на этих фотографиях знакомы?
Взглянув еще раз, Анатолий испуганно проговорил:
- Никого я больше не знаю.
Васильев поднялся со стула и демонстративно повел плечами.
- Кажется, у тебя пропало желание честно отвечать, - грозно проговорил он.
- Нет-нет, - поспешно заговорил Анатолий, нервно заерзав на стуле. - Все, что знал, я сказал. И больше ничего добавить не могу. Я ведь живу в Казахстане. Иногда приезжаю на заработки сюда, и все.
- А почему именно сюда? - спросил Астафьев.
- Так у Тараса Сергеевича друган в миграционной службе и без проблем устраивает все. Я и по мясу-то согласился помочь, главным образом, из-за его связей.
Проговорив это, Анатолий замолчал, в очередной раз посмотрев с опаской на Васильева. Но тот уже не проявлял агрессии. Особенно Анатолий боялся вопросов о Филимоне Пономареве, фотография которого лежала на столе.
Словно понимая его состояние, Астафьев перевел разговор.
- Ну, а нож этот где приобрел?
Облегченно вздохнув, тот мгновенно произнес.
- На барахолке купил. Там у нас этого добра навалом и недорого.
- За холодное оружие придется ответ держать, - ухмыльнулся Астафьев. И добавил:
- Сейчас оформим протоколом по ножу и отвезем в отдел, а потом как решит судья.
Закончив с задержанным, Астафьев остался вдвоем с Васильевым и вскоре проговорил.
- Спасибо, Сергей Антонович, за помощь. Не сомневаюсь, что этот парень - исполнитель. Он-то и поможет выйти на Филимона, а тот, спасая себя, сдаст и Духарина.
Астафьев сообщил затем кое-какие сведения об этой группе. Когда-то он работал у Васильева в розыскном отделе и знал, что ему можно доверять. После увольнения Васильева из органов они редко встречались, но от знакомых Астафьев знал, что тот не бросил розыскную работу. И решил использовать его.
Организованную несколько лет тому назад преступную группу, которую он разрабатывал, возглавлял Филимон Сергеевич Пономарев. Обладая познаниями в сфере экономических преступлений, тот специализировался на захватах предприятий. При этом для достижения своих целей использовал нередко связи в правоохранительных органах. Ранее он несколько раз привлекался к уголовной ответственности и обладал криминальным опытом. Будучи коммуникабельным и самоуверенным, обладал лидерскими и организаторскими качествами.
Создавая преступное сообщество, Пономарев особое внимание обращал на подбираемых участников. Каждый член его группы исполнял отведенную ему роль. При этом принимались в группу люди, движимые корыстью, циничные, не брезговавшие ничем.
Отличаясь жестокостью и авторитарностью, Пономарев не терпел в своей группе отклонений от выполнения его указаний. Строгая дисциплина и конспирация позволяли ему на протяжении длительного времени избегать уголовной ответственности. Кроме того обычно он опирался на людей, не способных ввиду своего интеллектуального уровня сознавать его планы. И лишь за редким исключением использовал таких, как Духарин.
С Духариным он был знаком еще тогда, когда тот работал следователем в милиции и снабжал его необходимой информацией. Затем после увольнения Тараса Сергеевича из органов Пономарев прибрал его к своим рукам полностью. Ему нужен был человек с опытом работы в правоохранительных органах. Особенно в организации предварительного следствия и оперативно-розыскных мероприятий. Он-то и помогал Пономареву осуществлять конспиративное обеспечение деятельности членов преступной группы.
Группа действовала под видом юридической консультации и имела офис, оборудованный компьютерной, прослушивающей и другой аппаратурой. Каждый член группы имел специальный сотовый телефон, который использовался в качестве средства оперативной связи.
Первоначальный состав группы Пономарева был стабильным и практически не менялся. В целях укрепления дисциплины и неразглашения сведений о преступной деятельности Пономарев применял, как правило, ликвидацию провинившегося. Это знали члены группы и боялись своего шефа более уголовной ответственности. Для исполнения выносимых приговоров Пономарев привлекал преступников из соседней республики. В том ему способствовал начальник федеральной миграционной службы Константин Викторович Карасев, которому Пономарев помогал в строительстве двух коттеджей. Карасев же, в свою очередь, обеспечивал прикрытие исполнителей, приезжающих, якобы, на временные работы.
Все шло четко до проявления инициативы Духарина при подставе Борцова. Материала, уличающего Пономарева, в органах было мало. Лишь после убийства предпринимателя Белова эта группа привлекла внимание оперативников. Но и сейчас в управлении было ясно, что брать Пономарева и Духарина можно только при попытке совершения ими нового преступления. Слишком много у Филимона было защитников.
Вмешательство помощников адвоката Силантьева оказалось для оперативников весьма своевременным. Тем более, и Силантьева, и его помощников они хорошо знали.
Допрос Толяна - исполнителя заказов Пономарева - дал немало Астафьеву. Теперь он уже окончательно убедился и в том, что убийство предпринимателя Белова было инициативой Духарина, который от жадности наглел все сильнее и сильнее.
В этом убедился на допросе и Васильев. Распрощавшись с Астафьевым, он направился домой. Было уж около двенадцати ночи.
Утром Васильев первым пришел в контору, чтобы подробнее рассказать о полученных сведениях. Особенно об услышанном от Астафьева. Увидев вошедшего шефа, он поздоровался и сразу произнес:
- Наконец-то, ситуация прояснилась, Николай Николаевич. Вчера задержали Толяна и разговорили его. Теперь сомнений нет, кто организовал убийство Белова.
В глазах Силантьева мелькнула заинтересованность, и он предложил подробнее рассказать и о задержании, и о допросе.
Выслушав, он едва заметно улыбнулся, так как понимал, что майор Астафьев обязательно дожмет задержанного.
- И хотя задержанный - пешка в игре Духарина и их главаря, клубок начинает распутываться, - продолжал Васильев.
Силантьев кивнул головой и взглянул на часы.
- У меня до обеда встреча с Борцовым. Возможно, он что-нибудь добавит о задержанном. А ты сегодня понаблюдай за «Деликатесом». Мне сообщили, что налоговики собираются туда с проверкой. События наш Духарин ускоряет. Видимо, хочет, чтобы в суде использовался материал их проверки.
Васильев поднялся, а Силантьев продолжал:
- Послезавтра слушание дела в суде. Вот и спешат, а у нас пока позиции слабые.
- Ну, не совсем слабые. Просто пока не готовы к завершающему удару. Но это пока. Капкан по ним сработает обязательно.
- Я понимаю, Сережа. Придется затягивать слушание дела. Но, если и будет вынесен приговор, поработаем на его обжаловании. Только бы твои оперативники успели с Духариным и Пономаревым.
- Это и от нас, Николай Николаевич, во многом зависит, - добавил Васильев. - Духарина надо торопить всеми способами.
- А он торопится и без нас. Мне позвонил недавно Нагорнов и сообщил, что на предприятие выехали из санэпидстанции. Так что езжай туда.
Приехав на предприятие «Деликатес», Васильев сразу пошел к Нагорнову. Поздоровавшись, он сказал:
- Приехал помогать тебе.
- В чем?
- Отбиваться от проверяющих.
- Все пока нормально. Уже уехали. Нестыковочка произошла. Приехал начальник отдела из санэпидстанции. Мой знакомый, с которым я раньше неоднократно участвовал в проверках. Поговорили, и он уехал ни с чем. Вот сижу и жду других. На этом, видимо, не успокоятся.
Нагорнов улыбнулся и добавил:
- Но задумано лихо. Перед судом пытаются усилить свои позиции.
- И кого еще ждешь?
- Посиди, тогда и узнаешь. Духарин неожиданно заболел. Так что придется нам с тобой отбиваться.
Действительно, вскоре позвонила главный бухгалтер предприятия и сообщила, что приехали из налоговой инспекции.
Поднявшись, Нагорнов предложил Васильеву пока находиться в его кабинете, а сам направился к главному бухгалтеру. Но та уже ушла с прибывшими к Борцовой.
Войдя в кабинет директора, он увидел сидящих проверяющих, коротко представился и спросил, в чем дело.
Одна из сидевших, посмотрев на него, строго ответила:
- Налоги надо платить вовремя.
Главный бухгалтер возразила:
- Все налоги и платежи в бюджет нами перечислялись и перечисляются своевременно. Об этом имеются отметки банка об исполнении платежных поручений. Если банк по каким-то причинам задержал наши платежи, так с него и спрашивайте.
- Ничего мы с банка не будем спрашивать. У вас недоимка по платежам в бюджет составляет по НДС более миллиона, а по спецналогам почти полмиллиона. Да и штрафные санкции около двухсот тысяч. Поэтому вам необходимо срочно все погасить. А с банком вы имеете право судиться и взыскать это с него.
Не выдержав, Нагорнов возразил:
- Да, такое положение существовало несколько лет тому назад. Но Конституционный суд отменил это и принял другое постановление.
- Нам об этом неизвестно, - возразила проверяющая.
- Это и плохо. Тогда обратитесь к своему начальнику или в областную налоговую инспекцию. Сейчас, если неперечисление налогов и других обязательных платежей произошло по вине банка, даже при отсутствии средств на его счету, ответственность возлагается на банк. Поэтому разбирайтесь с банком, а не с нами.
- Разберемся и с вами. Показывайте ваши платежные поручения, - потребовала старшая из проверяющих.
Просмотрев платежки с отметками банка о принятии их к оплате, она недовольно добавила:
- Мы уточним то, что вы сообщили насчет Конституционного суда. Но лучше бы было, если бы вы сегодня же уплатили сами.
Директор предприятия молчала. И тогда снова вмешался Нагорнов.
- Неужели вам непонятно, что если мы вторично оплатим все то, что нам предъявлено, то это грозит закрытием предприятия? Даже если у банка не было возможности оплатить наши поручения, почему нас не поставили об этом в известность? И какое имел право банк распоряжаться нашими деньгами?
- Все. Хватит спорить, - вставая, категорично заявила проверяющая. - Я же сказала, что мы уточним о решении Конституционного суда и сообщим вам об этом.
После ухода проверяющих первой заговорила Ольга Петровна.
- Господи! Что же это такое! Только день начался - и уже две проверки.
- Успокойтесь, Ольга Петровна. В обиду вас не дадим, - заверил Нагорнов.
- Да как же быть спокойной? Это хорошо, что вы здесь. А если бы не было, тогда как?
- Тогда бы отбивались деньгами, - ответила главный бухгалтер.
В этот день проверяющих больше не было. И к концу рабочего дня Борцова немного успокоилась. Но вечером приехал Духарин. Войдя в кабинет, он, как бы оправдываясь, проговорил:
- Заболел некстати. У вас тут проверяющие говорят, были, а я отлеживался.
- Все прошло нормально, Тарас Сергеевич. Лечитесь, - сухо ответила Борцова.
- Как же - нормально?! Проверки нормальными не бывают. Обязательно кому-то что-то надо. Я вот никак не пойму, зачем вам все эти проблемы.
- Я уже объясняла вам, - ответила Борцова.
- Хорошо. Если не хотите продавать, то можно поступить и иначе. Существует Закон о банкротстве, и Арбитражный суд может назначить арбитражным управляющим временного управляющего. Он и будет разбираться с состоянием предприятия до освобождения вашего мужа. Делается это очень просто. Задержим кое-кому из поставщиков сырья оплату, и те обратятся в арбитражный суд. А у меня там знакомые. Будет сделано так, что вы ни при чем. Да и предприятие будет продолжать работать.
- Я подумаю, - ответила Борцова. - Но сейчас мне некогда.
Отправив Духарина домой, Ольга Петровна сразу же позвонила адвокату.
- Николай Николаевич, сейчас был Духарин у меня и предложил обратиться в Арбитражный суд о назначении временного арбитражного управляющего по какому-то закону о банкротстве.
- Вы кому-нибудь должны по оплате?
- Нет. Сегодня пыталась налоговая сделать нас должниками, но Евгений Федорович...
- Это я знаю. Он у меня. А что еще предлагал Духарин? - перебил Силантьев.
- Говорил, чтобы мы задержали оплату поставщикам, а он договорится с работниками суда о назначении к нам временного управляющего.
- А вы что ответили?
- Сказала, что подумаю.
- Вот и правильно. Мер никаких по его предложению не предпринимайте. Он мечется, как волк в клетке. Пусть предлагает, а мы свои меры будем предпринимать.
Закончив разговор с Борцовой, Николай Николаевич усмехнулся и заметил:
- Отслеживает он тебя, Сережа, капитально. Только выехал ко мне и сразу появился у Ольги Петровны. Видимо, не хочет с тобой встречаться. Разговор был о назначении временного арбитражного управляющего вместо Борцовой.
- Круто. Это ведь не так просто.
- Надеется, видимо, на помощь Пономарева, - ответил Силантьев.
Оба они знали, что институт банкротства - дело в России новое. В дореволюционной России он был достаточно развит. Процедуры банкротства несостоятельных должников применялись на практике нередко. В отношении современных арбитражных управляющих употреблялся тогда термин «попечитель», который избирался из числа присяжных - поверенных адвокатов. Основной целью попечителя-опекуна являлось обеспечение законности всех действий несостоятельных предприятий. При этом по законодательству России должник полностью отстранялся от управления имуществом.
С началом перестройки этого нового участника процесса банкротства Закон ввел в 1992 году. Но ключевой фигурой процедуры банкротства арбитражного управляющего Закон определил в 1998 году.
Функции внешнего управляющего сейчас заключаются в восстановлении платежеспособности должника путем различных операций. Главным образом, за счет продажи не основного имущества. При этом управляющий вправе распоряжаться имуществом должника.
Поскольку понятие банкротства для многих у нас новое, то многие и не представляют сути профессии арбитражного управляющего. Одни считают его госслужащим, участвующим в банкротных операциях, другие же человеком, пришедшим на предприятие с целью растащить последнее и окончательно погубить его.
Ведя разговор о предложении Духарина, адвокат и его помощник понимали, что это было очередной попыткой прибрать к рукам предприятие. Поэтому и предлагал Духарин назначить не внешнего управляющего, а временного, который бы исполнял свои обязанности до момента назначения внешнего или конкурсного управляющего и которым бы впоследствии стал сам Духарин.
Конечно, для проведения задуманного, арбитражный управляющий пришел бы со своей командой специалистов, которые бы вытеснили сторонников Борцова и его жены. На это и рассчитывал Духарин. Но это предвидела и команда Силантьева.
- Вроде, и не глупый мужик, а постоянно вляпывается в неприятности, - задумчиво произнес Силантьев. - У тебя в арбитражном суде кто есть?
- Есть один. В институте учились.
- Пообщайся, на всякий случай, и с ним. Возможно, потребуется.
- Пообщаюсь. Но думаю, до банкротства дело не дойдет, - возразил Нагорнов.
- В наше время все может быть. Только когда будешь встречаться, о конкретностях не говори. А сейчас отправляйся на предприятие. Ольга Петровна уже ждет, наверное.
Действительно, Борцова была готова к выезду домой. Выглядела она уставшей и, увидев Нагорнова, заявила:
- На сегодня хватит. Поехали, Евгений Федорович. Сын уже заждался, наверное.
Дорогой они молчали. Лишь подъехав к дому, Ольга Петровна спросила:
- Жена не обижается за то, что задерживаетесь?
- Нет. Она знает, чем я занимаюсь.
Войдя в квартиру, Борцова не спеша переоделась и направилась в ванную комнату. Сына дома не было. Ольга Петровна приняла душ и, выйдя в зал, увидела на столе записку.
«Мамуля, я у Ольги. Сегодня немного задержусь, так как отмечаем ее день рождения, а ты отдыхай».
Прочитав эту записку, Ольга Петровна села в кресло и сразу погрузилась в воспоминания. Сидела она в темноте и думала о происшедшем за день. Потом она встала и подошла к шкафу, в котором стояла большая фотография мужа. Рассматривая его лицо, она думала о предстоящем суде, и ей показалось, что муж улыбается. Ольга Петровна вздрогнула и упрекнула себя за это. Какая может быть улыбка перед судом?
Крайне недовольная событиями дня, она пошла в кухню. На столе был приготовлен ужин. Аккуратно нарезанные овощи и бутерброды с семгой пробудили у нее аппетит. Она поужинала и через некоторое время почувствовала себя лучше. Направляясь в спальню, Ольга Петровна неожиданно услышала звонок телефона. Взяла трубку и услышала голос Нагорнова.
- Ольга Петровна, извините, что побеспокоил вас. Но вам необходимо приехать на предприятие.
- Что-то случилось?
- Ничего страшного. Но прибыли из пожарной охраны и хотят с вами побеседовать. В колбасном цеху загорелась проводка, и сработала пожарная сигнализация. Машину я за вами выслал, а сам нахожусь на предприятии.
Приехав, Ольга Петровна быстро направилась в колбасный цех.
- Как это произошло? - увидев Нагорнова, спросила она.
- В момент загорания проводки один из рабочих успел обесточить цех. Но дым быстро заполнил помещение цеха, и обстановка сложилась так, что рабочие могли пострадать. Хорошо, не растерялись начальник смены и рабочий, который выключил рубильник. Они-то и не допустили паники. Но двух человек пришлось отправить в больницу. После того, как проводил вас, я вернулся на предприятие. Нужно было кое-что сделать. А тут слышу, летят пожарные машины к нам…
- Но мне Алексей Иванович говорил, что проводку в том году меняли, - заметила Борцова.
- Вот мы и разберемся. Кто менял и как менял, - ответил стоявший рядом офицер. - Акт кто будет подписывать?
- Не волнуйтесь. Акт я подпишу, - ответила Борцова. - Но я бы просила вас все-таки установить причину замыкания. Что-то много неприятностей происходит.
- Разберемся. Обязательно разберемся. Вам можно ехать домой, а мы поработаем с вашим помощником, - ответил офицер.
Вернувшись домой, Ольга Петровна увидела стоящего в коридоре сына. Смотрел он взволнованно.
- Я позвонил к тебе на работу, и мне рассказали, что там произошло, - говорил он с жалостью, и мать, не выдержав, заплакала.
- Как на вулкане. За день столько всего, что нормальный человек и не выдержит, - словно оправдываясь за свою слабость, проговорила она.
Олег обнял мать. Раньше она никогда ни на что не жаловалась. Сейчас он видел ее беспомощность и растерянность.
- Пошли в зал. Успокойся и рассказывай, что произошло.
Бессильно опустившись на диван, Ольга Петровна несколько минут подавленно молчала. Такой ее сын прежде не видел. Он даже думал, а не случилось ли чего с отцом, и, повернувшись, пошел в кухню за чаем. Принес чашку матери и спросил:
- Успокоилась? А теперь подробно, шаг за шагом.
Ольга Петровна начала рассказывать о проверке предприятия налоговой инспекцией, рассказала, как ловко отбился от них Нагорнов. О том, что до их прихода приезжали из санэпидемстанции, и тоже помог он.
- А где Духарин был? Это в его обязанность входит.
- Заболел. Но вечером приехал на предприятие и уговаривал меня обанкротить предприятие.
Она подробно рассказала о его предложении и добавила:
- А поздно вечером загорелась проводка в колбасном цеху.
Олег слушал молча. Он ни разу не перебил и не задал ни одного вопроса. Лишь время от времени бросал на мать настороженные взгляды.
- Все? - уточнил он, когда мать замолчала.
- А ты считаешь этого мало?
- Для меня этого слишком много. И считаю, что дальше нам молчать не надо. Пора уже этого Духарина и на место ставить. Я завтра же сам с отцом Ольги поговорю.
- Олег, а может быть, пока не надо? Это ведь может отразиться в суде.
В зале стало так тихо, что послышались звуки проезжающихся машин. Олег поднялся и молча обнял мать.
- Ну, хорошо, - покорно произнесла она. - Только попроси, чтобы до начала суда он не вмешивался. Я же обещала адвокату.
Олег с трудом проглотил подступивший к горлу ком. Он и раньше видел порядочность родителей, но сейчас считал, что эта порядочность и вредит порядочным людям.
- Сделаю все, как ты говоришь. Не волнуйся и пошли спать.
На следующий день, приехав на работу, Ольга Петровна увидела стоящего в коридоре Духарина. Поздоровавшись, тот стал спрашивать о пожаре.
- Тарас Сергеевич, вам надо лечиться. Вы же больны, - ответила она, не вдаваясь в подробности.
- Какое лечение? - возразил тот. - На предприятии пожар, а я, отвечающий за безопасность, ничего не знаю
- Придет время - узнаете.
Она прошла мимо него, направляясь к кабинету.
Но Духарина это не смутило. Он тоже вошел в кабинет и, не ожидая вопросов, заговорил:
- Завтра суд над вашим мужем, а я не получил от вас ответа на мои предложения.
- Какие?
- О помощи Алексею Ивановичу через судью. Продавать предприятие вы отказались. Но можно и от банкротства поиметь кое-что. Это ведь в интересах вашего мужа. Неужели его судьба вам безразлична?
Побледнев, Ольга Петровна подошла вплотную к Духарину и, глядя в его глаза, резко проговорила:
- Отстаньте, Тарас Сергеевич, от моего мужа и от меня! Отстаньте! Вы уже столько навредили нам, что у меня в голове не укладывается.
Говоря это, Борцова готова была наброситься на него с кулаками. Она видела его лживость и сейчас не опасалась очередных возможных пакостей.
- Вы плохо обо мне думаете, Ольга Петровна, и это может отразиться на делах предприятия. Я ведь такой же хозяин, и со мной ссориться не надо.
После этих слов он повернулся к выходу, но в кабинет вошел Нагорнов.
- Вот и хорошо, что вы пришли. А я уже хотел послать за вами машину. По поводу возгорания проводки пожарная инспекция требует от вас объяснение и кое-какие документы.
- А при чем здесь я?
- Начальник цеха объясняет, что вы руководили заменой проводки в цеху. Сами договаривались с организацией, которая ее меняла. Сами принимали от них выполненную работу и подписывали акты. Нужны все документы, а начальник цеха говорит, что они у вас.
Взгляд Духарина изменился. Из добродушного, каким он был минуту тому назад, он стал злобным. Чтобы скрыть свое состояние, он закашлялся.
- Простыл я капитально. Но дело есть дело. Пошли ко мне. Документы действительно у меня в сейфе.
Оставшись одна, Ольга Петровна опустилась в кресло. В душе она ругала себя за проявленную невыдержанность. Но и по-другому уже не могла. Слишком много бед принес ей этот человек.
Неожиданный звонок прервал эти размышления. Звонил Силантьев.
- Ольга Петровна, нам надо встретиться и договориться насчет судебного заседания. Когда вы сможете подъехать?
- Как скажете.
Почувствовав ее состояние, Силантьев успокоительно добавил:
- Мне Нагорнов сообщил о ночном происшествии. Будем разбираться и с этим.
- Он уже разбирается. Потребовал от Духарина всю документацию по замене в цеху электропроводки.
- Я знаю. Сейчас главное - это подготовка к судебному заседанию.
- Об этом и Духарин с утра напоминал...
- Вот у меня и поговорим обо всем, - перебил Силантьев. - Так что, если вас устраивает время после обеда, то я готов на два часа.
- Договорились, - вздохнув, ответила Борцова.
После этого разговора она пошла в колбасный цех, в котором работали специалисты из пожарной инспекции. Большого возгорания не произошло. Но ремонта помещение требовало. Стены были черными от дыма. Стоявшие возле открытого окна рабочие что-то доказывали проверяющим инспекторам. Подойдя к ним, Ольга Петровна поздоровалась и спросила:
- Сколько потребуется времени на восстановление?
- За неделю можно управиться, - ответил начальник цеха. - Лишь бы не затягивали с проверкой.
- Я постараюсь уговорить инспекторов. Продукция наша должна поступать в продажу.
От этих слов стоящие заговорили тоже. Они стали вносить замечания о том, как организовать ремонтные работы круглосуточно и какие необходимо внести усовершенствования.
«Вот она, настоящая жизнь, - подумала Борцова. - И никакие козни Духариных не остановят ее».
Вернулась Ольга Петровна в свой кабинет уже с другим настроением. Она думала о внедрении новых технологий, о которых услышала от своих работников. Думала о том, что необходимо установить во время ремонта из нового оборудования. Вспоминая недавний разговор, она почувствовала гордость работников за свое предприятие и готовность к преодолению трудностей. Это обрадовало ее. Люди хотят работать и зарабатывать. Об этом она часто слышала от мужа. А теперь услышала и от рядовых сотрудников. Вошедшая главный бухгалтер прервала ее размышления.
- Как будем оплачивать работникам колбасного цеха во время ремонта? - спросила она.
- Надо сделать так, чтобы случившееся не отразилось на их зарплате. Подумайте с начальником цеха и главными специалистами. Терять людей нельзя. Они наш главный капитал, - ответила Борцова. И по этому ответу главный бухгалтер поняла, что та не сломалась. Улыбнувшись, она добавила:
- Так говорил всегда и ваш муж.
Глава 11
Волнения матери и сына
Ночной разговор Олега с матерью не прошел бесследно. Придя в школу, он сказал Ольге, что ему необходимо поговорить с ее отцом.
- Что-то серьезное случилось? - спросила та, хотя и знала, что его отец задержан, якобы, за убийство.
- Я тебе уже рассказывал о том, как состряпали против него дело. А сейчас прессуют маму. Я не могу больше терпеть.
- Хорошо. Не волнуйся. Часиков в шесть приходи.
К этому времени их дружба уже переросла в любовь. Особенно это проявлялось у Ольги. Утром в школе она ходила по длинному коридору в надежде увидеть Олега. И когда встречалась с ним, в ней поднималось смутное волнение юности.
Встречались они довольно часто, и вечера проводили вдвоем в ее комнате. Вскоре они познали и сладость поцелуев. Однако дальше этого в своих отношениях пока не заходили. Тем не менее, Ольга, победив первоначальную робость, с нетерпением ожидала вечерних встреч.
Родители Ольги видели увлечение своей дочери и не мешали этому. Они были добрыми людьми, но понимали, что тот, кто отдает свою жизнь добру, нередко получает обратное. Особенно их беспокоило то, что их дочь стала несколько более раздражительной. И все же отец успокаивал мать, говорил, что их дочь взрослеет, и им не надо вмешиваться в ее жизнь, так как, когда это потребуется, она сама обратится к ним.
Работавший старшим следователем в областной прокуратуре Семен Васильевич Цветков привык ценить домашний уют. Однако его жена частенько была недовольна скрытностью дочери. Чем чаще видела она Олега, тем больше у нее возникало вопросов. Какой у него характер? Какие привычки? Не обманет ли он ее дочь? Ее задевало упорное нежелание дочери что-либо рассказывать о нем. От родителей одноклассников она уже кое-что знала. Особенно ее пугало то, что отец Олега арестован за убийство предпринимателя. Несколько раз она пыталась узнать подробности у мужа, но тот каждый раз переводил разговор на другое. А это еще больше настраивало мать против дочери.
Ольга, конечно, все это видела и находилась как бы между двух огней взаимного непонимания. Она любила Олега и знала, что он очень обидчив. Знала, что он любит своих родителей и, если с отцом не разберутся по-справедливому, то может пойти на все, что угодно. Ольга была уверена, что обязана поддержать его, иначе он не простит предательства.
Несмотря на случившееся с отцом Олега, вечерами они часто вынашивали планы совместной жизни. Мечтали об открытии своего дела. Поначалу Ольга возражала, так как предпочитала бизнесу госслужбу. Она хотела, чтобы и Олег пошел в прокуратуру, как ее отец. Однако Олег постепенно переубедил Ольгу. Он доказывал, что его отец поможет им деньгами и советом. А ее отец защитит от произвола чиновников.
- Но мы же ничего не знаем с тобой, - возражала Ольга.
- Будем учиться и консультироваться. Но за частным бизнесом большое будущее. Начнем с малого предприятия, а потом создадим и крупное. Молодежь должна брать предпринимательство в свои руки. Сейчас ведь многие понимают уже, что предпринимательство - основа экономики государства, - не сдавался Олег.
- А сколько препятствующих?
- Волков бояться - в лес не ходить. Изменится отношение и препятствующих. Но главное, у нас с тобой поддержка хорошая. Мои родители одобряют мои планы. Кстати, с чего бы ты хотела начинать?
- Вообще-то неплохо бы иметь ресторан. Я так люблю кулинарничать.
- Вот и откроем сначала бар или кафе. Наберемся опыта, а потом откроем и ресторан. Будем вместе работать и помогать друг другу. Получилось бы здорово. Я ведь кое-что уже знаю от папы. А то, что мешают некоторые, так это дело времени. Новое ведь всегда с трудностями пробивает себе дорогу. Зато будем сами себе хозяевами. Разве это плохо?
- Тебе легче. Ты от отца много узнал, а я в этом ничего не понимаю, - продолжала сомневаться Ольга.
- Сейчас в институтах сформирован цикл постоянных бесплатных лекций об основах предпринимательства. На них учат работе с документами, банками, таможней. С клиентами и поставщиками сырья. Мы же готовимся поступать в институт. Вот и давай ходить на эти лекции.
Так день за днем убеждал Олег свою подругу, пока она постепенно не пришла к согласию. Иногда она даже говорила: хорошо бы, мол, им приобрести помещение под бар. Предлагала даже меню бара. Однако случившееся с отцом Олега опрокинуло ее мечты. После ареста они чаще говорили не об открытии своего дела, а о том, что будет, если с ним не разберутся справедливо и не установят настоящих убийц. Сочувствуя его родителям, Ольга не проявляла инициативы. Она ждала предложений от Олега и, когда, наконец, услышала его просьбу о встрече с отцом, не вытерпела и позвонила ему.
- Папа, это я, - услышав его голос, проговорила она. - Ты сегодня на работе не задерживаешься?
- Что-то случилось? - в свою очередь спросил отец.
- Олег к шести придет и хочет поговорить с тобой.
Несколько минут тот молчал. Не выдержав, Ольга запальчиво заговорила:
- Ну, чего ты молчишь? Да. У него очень тяжелое положение. Продолжается не только с отцом, но и с его матерью. Ты же справедливый человек, и к кому мне обращаться? Я ничего не прошу от тебя. Но хотя бы выслушать его ты можешь?
- Успокойся, дочь. Успокойся. Конечно, я приду вовремя и обязательно выслушаю твоего Олега. Но заранее ничего не обещаю. Мне надо услышать подробности сначала от него. А там видно будет.
Отец Ольги тоже, как и ее мать, хотел поближе познакомиться с Олегом и за разговором подробнее узнать его.
В следующую перемену, увидев Олега в коридоре, она остановилась, взяла его руки в свои и ласково проговорила:
- Я договорилась. Папа подробно поговорит с тобой. Так что не волнуйся. Все будет в порядке.
Олег освободил свои руки.
- Только не сердись на меня... очень тебя прошу. Я не собирался делать этого. Но Духарин уже маму начинает доставать.
Слушая его, Ольга почувствовала, как волна нежности захлестывает ее. Она любила Олега, как самого близкого, дорогого человека. Ей до боли хотелось помочь ему, человеку, который в ней сильно нуждался.
- Спасибо, Оленька.
От волнения Олег произнес это шепотом, едва слышно. Но Ольга услышала его и внезапно охрипшим голосом спросила:
- Где будешь разговаривать с папой? У меня или в зале?
- Я не знаю. Как ты считаешь, так и будет.
- Давай лучше в моей комнате. Папа, я и ты. А маму, чтобы не обижать, попросим приготовить ужин. Только ничего не скрывай от папы. Все, что говорил мне, расскажи и ему.
Она взглянула в его глаза и увидела в них отчаянную печаль и надежду. Он словно просил ее о помощи, и ей очень захотелось утешить его, помочь.
- Я знаю, что ты не любишь просить, но этого и не надо. Ты просто расскажи все, что знаешь, - продолжала она.
Звонок о начале урока прервал их разговор. Вернувшись в класс, Ольга уже не слышала преподавателя. Она вспоминала свой разговор с Олегом и думала, как ему помочь во время встречи с отцом. Как сделать так, чтобы отец проникся горем Олега и помог разобраться?
Вернувшись домой, Ольга принялась за наведение порядка в своей комнате. Она убрала в шкаф разбросанные на диване книги, протерла подоконник и увлеклась так, что не заметила прихода матери, вернувшейся с работы раньше обычного.
- Решила порядок навести? - спросила та, заглянув в комнату дочери.
- Да. Надо немного прибрать. А то все дела да дела.
Мать посмотрела на нее долгим взглядом. От мужа она уже знала о просьбе дочери. Но он предупредил ее, чтобы она ни во что не вмешивалась - потом, мол, они обсудят все, что он узнает. Пытаясь разговорить дочь, она спросила:
- Ты пообедала?
- Да.
Короткие ответы дочери не смутили мать. Она вошла в комнату и несколько минут молча смотрела на дочь. Ее глаза выражали и любопытство, и боль.
- Мы совсем редко стали разговаривать друг с другом. А я ведь могу что-то посоветовать. Не обижайся на меня.
Она говорила это таким тоном, будто оправдывалась. Затем, словно желая разрядить обстановку, спросила:
- У тебя с Олегом все в порядке?
- У меня-то все в порядке. А вот у его родителей плохо. Сегодня Олег придет вечером и все расскажет папе. Только, пожалуйста, не мешай. Я хочу, чтобы мы втроем вели разговор. А ты приготовь хороший ужин. Потом я обещаю ответить на все твои вопросы. Ладно?
- Как скажешь. Ты ведь совсем большая стала.
- Меня просила не обижаться, а сама опять обиделась. Я же сказала, что все потом расскажу тебе. Не надо смущать Олега. Ему так тяжело сейчас. А с папой ему будет проще. Да и папа поймет его лучше тебя. Он же следователь от бога.
Говорила она так мягко и умоляюще, как в детстве. В ее голосе слышалась нежность и беспомощность.
После этих слов они обменялись долгим взглядом.
- На этот раз ты меня убедила, - произнесла мать и вышла.
Вечером Олег без опозданий подошел к знакомому подъезду, поднялся на лифте и позвонил. Открыла ему Ольга. На ней было темно-синее платье, которое плотно облегало тело. Уложенные волосы подчеркивали ее природную красоту, а в глазах, как казалось Олегу, плясала радость.
- Не опоздал? - спросил он.
- В самый раз. Проходи.
Она пропустила его в квартиру, отметив про себя, что Олег сегодня волнуется. Полумрак прихожей усилил это впечатление. Повесив его куртку, Ольга подала ему домашние тапочки и повела в свою комнату.
- Папа скоро подойдет, - на ходу докладывала она, - а я сейчас за кофе схожу. Не возражаешь?
- Конечно, нет, - согласился Олег, усаживаясь в кресло, в котором ему всегда нравилось сидеть.
Воспользовавшись отсутствием Ольги, он стал рассматривать знакомую обстановку, которая не претендовала на роскошь, но создавала в комнате уют.
Вернулась Ольга быстро. Поставив две чашки ароматного напитка на свой письменный стол, она вышла. Вскоре на столе появилось блюдце с домашним печеньем.
- Подвигайся к столу, - предложила она Олегу. - Но печеньем не увлекайся. Мама готовит ужин.
Она взяла в руки чашку кофе и увидела вошедшего в комнату отца.
- А вот и папа пришел.
Поднявшись, Олег поздоровался. Тот ответил и сразу же обратился к дочери.
- Оленька, я тоже хочу кофе.
Он подвинул свободное кресло к столу так, чтобы быть рядом с Олегом, и не дожидаясь возвращения дочери спросил:
- Как с учебой?
- Думаю закончить с медалью. Правда проблем навалилось много, - ответил Олег и, увидев вошедшую Ольгу, добавил. - Из-за этих проблем и вас решил побеспокоить.
- А могу узнать подробнее? - беря чашку кофе, спросил Семен Васильевич.
Разговаривая, отец Ольги смотрел на Олега так, как всегда при серьезных разговорах смотрел его отец. И это успокоило Олега.
- Я пришел посоветоваться с вами о беде, которая навалилась на моих родителей. Или чего-то я не понимаю, или кто-то умышленно издевается над ними.
- Расскажи подробнее об этом и с самого начала. Насколько мне известно, отец возглавлял предприятие «Деликатес». Вот с этого и начни. Как он начинал, с кем и кто ему мешал? Кто его друзья?
Олег поставил чашку на стол и начал рассказывать. Говорил он с волнением, особенно когда это касалось Духарина и его предложений по продаже долей собственности и по банкротству предприятия.
- Вы знаете, он даже угрожал маме, что если она не уговорит папу признать свою вину, то с ним может что-то случится. Разве так партнер поступает с партнером?
- А Духарин приходил к вам домой? - перебил отец Ольги.
- Да. Он мне сразу не понравился. Глаза бегают, какой-то весь подозрительный. Да и маме он очень не нравится. Она как чувствовала, что от него все можно ожидать. Вот и произошло. А вчера в цеху проводка загорелась, которую он лично менял в прошлом году. Дергает маму перед судом всякими дурацкими предложениями. Ну зачем, скажите, признаваться папе в убийстве своего знакомого, которое он не совершал? Зачем? Я никак этого не пойму. Уговаривал, что из денег от продажи мамой долей предприятия он заплатит судье, и тот оправдает папу. Хорошо еще адвокат подсказывает маме, как ей правильно поступать.
- А кто адвокат? - уточнил Семен Васильевич.
- Силантьев со своими помощниками. Перед пожаром на предприятие навалились сразу и санэпидстанция, и налоговая инспекция. А Духарин в это время, видите ли, заболел. Хорошо, помог Нагорнов. Он у мамы юристом работает...
- Евгений Федорович, - перебил Цветков.
- Да. А вы его знаете?
- Конечно. Когда-то он у нас в областной прокуратуре работал. Грамотный юрист.
- Он-то и занимается тем, чем должен заниматься Духарин.
Семен Васильевич сделал неторопливый глоток и поставил чашку. Слегка скосив взгляд на дочь, он увидел и ее переживания.
- А когда состоится суд? - спросил он у Олега.
- Завтра. Дело ведет следователь Томилин. Он даже недавно к маме домой приезжал.
- Зачем?
- Уговаривал маму, чтобы она спокойнее вела себя в суде. Разве следователь должен так поступать? Он же обязан фактами доказывать, а не уговорами.
Семен Васильевич грустно улыбнулся. Ему все больше нравился этот парень, который с такой убежденностью защищал честь своих родителей. А Олег продолжал:
- Моих родителей не надо уговаривать. Они всегда и во всем поступают только честно и не жалуются на трудности. Даже если они и возникали, у них всегда один ответ: «Все хорошо».
Говоря это, Олег отвернулся в сторону. Лицо его было мрачным. Семен Васильевич понимал, как он сильно переживает, и видел его нарушенное душевное равновесие.
- А что в таких случаях делал ты? - спросил он.
- Что я мог делать? Переживал тоже, хотя очень хотел им помочь. Но они старались, чтобы я занимался только учебой.
Задавая этот вопрос Олегу, Семен Васильевич пытался втянуть его в воспоминания, которые бы помогли ему лучше разобраться и с характером Олега, и со случившимся. Семен Васильевич был не только хорошим следователем, но и хорошим психологом.
Ответив на его вопрос, Олег поднял чашку и потянулся к ней губами. Его глаза прищурились. Сделав глоток, он заговорил снова.
- Следователь не хочет понять того, что папа не мог никого убить. Не мог!
- Тогда кто мог это сделать? Возможно, мама знает? - перебил отец Ольги.
- Если бы мы знали, кто, то папа бы не был там, где находится. Но предположения кое-какие имею.
- А конкретнее можно?
- Конечно, можно. Я думаю, все это подстроил Духарин. Они с папой были как бы два руководителя, а Духарин хотел директорствовать сам. Вы знаете, как он возражал, когда мама переоформила на себя доли предприятия и объявила, что будет вместо папы директорствовать? Он говорил тогда, что мама не справится и вообще ничего в этом не понимает. Хорошо тогда помог Нагорнов. А так бы прибрал к своим рукам то, что создавал папа. Разве это не указывает на того, кто заинтересован?
Задав этот вопрос, Олег ждал ответа. Но отец Ольги молчал, считая излишним посвящать его в то, о чем он думал. Затем поднялся и, извинившись, проговорил:
- Я на минуту выйду в свой кабинет и вернусь.
В кабинете Семен Васильевич достал из шкафа несколько блокнотов со старыми записями и стал их листать. Дверь в кабинет была открыта. Он включил настольную лампу, и в это время вошла его жена.
- Ну и как? - нетерпеливо спросила она.
- Парень - умница. Потом расскажу. Не мешай.
Жена обиженно поджала губы и вышла.
Найдя то, что он искал, Семен Васильевич набрал номер телефона Нагорнова. Трубку взяла его жена. Поздоровавшись и назвав себя, он попросил к телефону мужа, но та заявила, что Евгений Федорович не пришел еще с работы.
- Если можно, дайте мне его сотовый или рабочий номер. Это очень важно.
Получив номер сотового телефона, Семен Васильевич набрал его. Телефон молчал. Набрав снова этот же номер, он, наконец, услышал ответ.
- Добрый вечер, Евгений Федорович. Это говорит с тобой Цветков. Не забыл? Звоню тебе как бывшему прокурорскому коллеге по делу, которым ты занимаешься.
Молчавший до этого Нагорнов, оживившись, включился в разговор.
- Это вы, Семен Васильевич?
- Да. Что не узнал сразу?
- Вот сейчас по голосу узнал. Так что за дело, которое вас заинтересовало?
- Дело Борцова. У меня дочь учится в школе с его сыном и просит узнать подробности. Сам понимаешь мое положение. Отнекивался как мог, но дочь есть дочь.
- Могу сказать. Семья очень порядочная. Более того, убежден, что сделана подстава с целью захвата предприятия.
- Компаньоном?
- Да. Но это не по телефону.
- Понимаю. Моя помощь нужна?
- Пока нет. Со своим шефом я посоветуюсь об этом. Беда в том, что у нас времени мало на раскрутку. Завтра начинается слушание в суде, а у нас пока недостаточно доказательств в защиту Борцова. По формальным доказательствам, скорее всего, будет признан виновным. Но это будет не окончательным решением. Вот и все, что я могу сообщить.
- Спасибо и за это. Когда я могу с твоим шефом встретиться?
- Я позвоню. Но просьба пока никаких мер не предпринимать.
- Договорились.
Положив телефонную трубку, Семен Васильевич вышел из кабинета и сразу столкнулся в коридоре с женой.
- А любопытной Варваре нос оторвали. Все хорошо. Иди готовься кормить нас.
Войдя в комнату дочери, он увидел, как та держит руки Олега в своих и что-то тихо говорит.
- Заждались? По работе должен был позвонить одному человеку, - оправдываясь, проговорил он. - Ну что продолжаем разговор или пойдем ужинать?
Ольга догадалась, что отец проверил слова Олега и убедился в его правоте. Она улыбнулась.
- Кстати, хотел спросить, Олег, о твоих планах на будущее. Чем после школы думаешь заниматься?
- Кое-какие планы у нас с Ольгой есть. Но пока рано о них говорить.
- Почему?
- Надо сначала родителям помочь.
- А я не сомневаюсь в том, что у них все будет в порядке. Завтра я познакомлюсь с материалами уголовного дела. Ты очень правильно сделал, что пришел посоветоваться. А сейчас пошли ужинать.
За ужином мать Ольги, суетясь, подавала на стол и вопросов не задавала. Молчал и Олег. Поужинав, он поблагодарил и ушел домой. Не выдержав, мать Ольги спросила:
- Ну и как? Что будет с его отцом?
- Все будет хорошо. Правда она всегда останется правдой, как бы ее не пытались исказить, - проговорив это, Семен Васильевич посмотрел на дочь и добавил, - А парень у тебя что надо.
В этот вечер проходила и встреча криминальных авторитетов города. В офис к Филимону Пономареву приехали Савелий Лодкин и знакомый Силантьева - Василий Горбунов.
- Какие люди! Глазам своим не верю! - встречая вошедших, произнес Пономарев. - А чего не позвонили?
- Надо поговорить, - обняв хозяина юридической конторы, перебил Василий.
- Если надо, значит поговорим. Где посидим?
Филимон сразу сообразил, что те пришли в связи с какими-то неприятностями.
- Можно бы и в кабаке, но за нами ведь везде глаза и уши. У тебя в конторе все чисто? - спросил Василий.
- Спецы на день по два раза проверяют.
- Тогда организуй здесь, - предложил Горбунов.
По дороге в полуподвальное помещение, Филимон на ходу отдал необходимые распоряжения, и, как только они вошли в уютно обставленную комнату, сразу же появились две женщины с подносами в руках. Расставив закуски и бутылки со спиртным, одна из них достала из серванта рюмки и столовые наборы, а другая из холодильника поставила блюдо с черной икрой.
- Нам можно идти? - посмотрев на гостей, спросила та, что была постарше.
- Да. Если понадобитесь, я скажу, - ответил Пономарев.
Наполнив гостям рюмки, он сразу же предложил:
- За встречу. Все дела, дела и пообщаться некогда, - не дожидаясь согласия, он опрокинул содержимое в рот и, взяв с блюдца дольку лимона, отправил ее туда же.
Выпивая и закусывая, дела пока не обсуждали. Как гостеприимный хозяин, Пономарев наполнял рюмки коньяком и предлагал попробовать закуски. Наконец, первым о деле заговорил знакомый Силантьева.
- Приехали мы к тебе, Филимон, по неприятному делу. Прослышали, что в друганах у тебя Духарин. Верно?
- Ну, до друганов ему далеко, но кое-какие дела с ним имею, - ответил Филимон и, насторожившись, спросил, - А какие интересы по нему?
- Этот тип - отмороженный беспредельщик. Ты знаешь, что он поперек дороги стал Савелию. Только жить по-путевому начал человек, а он вмешался. Совращает его жену. Будто других баб мало.
- Савел, это правда? – спросил, нахмурившись, Филимон.
- Да. Как только из города выеду, сразу к ней. Я осторожно прощупал жену, а та божится, что ничего не было между ними. Что тот приезжал узнавать о моей работе. Вот я и думаю, к чему бы это? Баба молодая, и между ними могло кое-что быть. Но вопрос о моей работе меня насторожил, и я уже хотел замочить его. А потом узнал, что он под тобой ходит.
- Замочить всегда успеешь, - перебил молчавший до этого Горбунов. - Если он ведет двойную игру, то этим мы только ментов разозлим.
- Вот и я думаю, лучше самим в тени быть, - поддержал Савелий.
Слушая своих друганов, Пономарев вспомнил ошибки Духарина и, не выдержав, заговорил:
- Этот придурок уже и меня достал. Все ему мало. Даже своей глупостью толкового исполнителя спалил.
- Филимон, а может быть, спалил не по глупости? - подбросил Горбунов. - Если он такой умный, тогда надо и с ним по уму поступить.
- И что предлагаешь? - уточнил Филимон.
Горбунов лениво пожал плечами и, держа наполненную рюмку, предложил:
- Сдать его надо. Он же не случайно к Савелию клинья подбивает. Сдадим его, и на какое-то время менты от нас отцепятся. Он очень жадный, и, когда накатит на кого-нибудь из предпринимателей, можно подсказать ментам. Савелий будет знать. Да и ты, Филимон, надеюсь, узнаешь. Без твоей помощи он не обойдется.
Слушая это предложение, Филимон вспомнил недавнее предложение Духарина по какой-то фирме. Его и тогда насторожила инициатива. А тут еще неприятности с исполнителем, который может его заложить. Видимо, надо действовать на опережение, подумал он. Тогда можно кое-какие дела и списать на них, а после признанки обоих в камере убрать.
А Горбунов продолжал:
- По-моему, это самый беспроигрышный вариант. И от ненужного человека освободимся с помощью ментов, да и им дадим, по существу, раскрытое дело. Мы же иногда помогаем им. Надо и сейчас помочь. Кстати, откуда появился этот Духарин? Видимо, силен, если посягает на спокойную жизнь Савелия.
- Духарин - наш местный, - ответил Пономарев. - Когда работал следователем, поддерживал базарных качков. Тогда их полно было на рынках. Вот и подпитывался от них. А потом меня познакомили с ним. Я уже и не помню кто. Но информацию он давал иногда неплохую. Когда турнули его из милиции, попросил меня пристроить куда-нибудь. А тут «Деликатес» открывался, и я через своих знакомых воткнул его туда, сделав соучредителем. Ему бы работать и не засвечиваться. Так нет, мало показалось. Уговорил моего исполнителя, и вместе с ним подставил компаньона. А дальше больше. Как танк попер на его жену. В общем, одна глупость за другой. Волчара. Почувствовал запах крови и не останавливается.
- И не остановится, - поддержал Горбунов. - Если так с Савелием поступил, то можно и другую подлянку ожидать.
- Ладно, Василий. Отыграемся и мы. Я подтолкну его к тому, чего он так хочет, - пресекая дальнейшую дискуссию, ответил Филимон. - Главное - нам надо поддерживать друг друга. Хорошо, что сказали об этом. А теперь поговорим о делах Савелия. Я слышал, что сейчас сложнее с захватом предприятий. Это так?
- Да. Собственность, в основном, поделена, и с властью становится сложнее договариваться.
- Но земля-то еще не вся поделена. А со временем она станет главной ценностью, - продолжал Пономарев.
- Занимаемся, Филимон, и этим. Занимаемся. Но время-то - уже закругляться пора, - предложил Савелий.
- Боишься, как бы в твое отсутствие Духарин не появился? - улыбнулся Пономарев.
- Тебе смешно. А мне каково?
- Решим и эту проблемку. Не переживай. А сейчас на посошок.
Он наполнил рюмки коньяком и, поднявшись, предложил:
- За нашу дружбу!
Сидящие тоже встали и, дождавшись, когда стихнет звон хрустальных рюмок, одновременно выпили.
Отъехав от офиса Пономарева и по привычке проверившись, Василий решил заехать к адвокату, чтобы сообщить о состоявшейся договоренности. Конечно, лучше бы вернуться домой, принять контрастный душ и с чашечкой кофе спокойно осмыслить предстоящую операцию. Но дела у Василия Горбунова всегда были на первом месте. Продолжая вспоминать недавний разговор, он думал сейчас о предстоящей жертве.
Кто такой этот Духарин? И сколько еще таких в милиции! Их увольняют, а они пристраиваются снова к кормушкам и беспредельничают. А возможно, и уволен он для того, чтобы чем-то помогать прежним покровителям. Вон ведь как выпытывал у жены Савелия о работе мужа.
Подъезжая к офису адвоката, Василий Горбунов набрал номер его телефона. Ответил Силантьев сразу.
- Это я. Надо пообщаться, - коротко проговорил он, услышав знакомый голос.
Встретившись, они несколько минут молчали. Первым заговорил Силантьев.
- Завтра слушание в суде дела Борцова. Вот и сижу.
- А я сейчас встречался с Пономаревым. Посидели втроем, послушали Савелия Лодкина и приняли решение, которое вы ждали.
- Я бы этого Духарина сам раздавил вот этими руками. Чем больше вникаю в дело своего подзащитного, тем больше вижу подлости. Да ты садись. Кофе, чай?
- Кофейку можно, - согласился Горбунов. - А связываться с таким, как Духарин, вам не надо. Мы сами все сделаем.
Он рассказал о том, как произойдет его подстава, и в завершение добавил.
- Наконец-то, я свой долг отработаю.
- Лучше не иметь долгов и должников, - отшутился Силантьев. Однако, отвечая так, понимал, что он прикован намертво к таким людям, а они к нему. Ситуация, в которой оказался Борцов, требовала различных форм защиты, в том числе, и помощи от криминальных авторитетов, которые, как и многие другие люди, помнили проявленное к ним внимание и добро. После некоторого молчания он спросил:
- Когда с ним займетесь?
- Филимон не любит откладывать свои дела. Тем более, когда это касается помощи его друзьям. Думаю, что это произойдет на днях.
Телефонный звонок прервал их разговор.
- Слушаю, - подняв трубку, ответил Силантьев. Звонил Нагорнов и сообщил о недавнем разговоре со следователем областной прокуратуры Цветковым.
- Что-нибудь предлагал? - уточнил Силантьев.
- Да. Свою помощь, и спросил, когда может с вами встретиться.
- Слушание дела в десять. Передай ему, что с восьми я буду у себя. Можно подъехать.
Отключившись, Николай Николаевич, словно оправдываясь, пояснил:
- На завтра по свидетелям договаривался. А вам, Василий Сидорович, за помощь спасибо.
- Какие вопросы. Мы вам, вы нам. Так я поеду? Думаю, о подробностях с Духариным вы все узнаете и без меня. Но, когда нужна будет моя помощь, звоните. Таким, как вы, я всегда готов помогать.
Оставшись один, Силантьев набрасывал вопросы, которые он должен задавать свидетелям. Предстояла нелегкая схватка с представителем обвинения.
В это вечер допоздна засиделась и Ольга Петровна с сыном. Дожидаясь его прихода, она с нетерпением ждала сообщения Олега о разговоре с отцом Ольги. Но, когда тот вошел, сразу спросила:
- Ужинать будешь?
- Нет. Меня хорошо покормили.
- Тогда пошли, рассказывай.
Войдя в зал, они сели на диван, и Олег подробно пересказал то, что рассказывал отцу Ольги, какие тот задавал вопросы и особенно как закончился их разговор.
Слушая его, Ольга Петровна немного успокоилась. До прихода сына в ее голове роились всякие тягостные мысли. А тот продолжал.
- У меня после беседы с ним возникла уверенность, что все станет на свои места. И даже показалось, что он уже знает кое-что.
- В любом случае, завтра и папе, и мне будет нелегко, - вздохнув, проговорила мать.
- А мне можно присутствовать на суде? - неожиданно спросил Олег.
Ольга Петровна едва заметно улыбнулась. Она слишком хорошо знала своего сына и предполагала этот вопрос.
- Нет. В суде присутствуют те, кого вызывают. Тебя же не вызывали.
После этого ответа произошло то, чего она опасалась. Остатки внутреннего самообладания оставили сына, и он взорвался. Поднявшись с дивана, он стал ходить по комнате и говорить о подлости в людях. Близилась полночь, и Ольга Петровна, не выдержав его возбужденного состояния, предложила:
- Иди спать, Олег. Да и мне пора. Завтра будет для меня самое ужасное испытание.
После этих слов было долгое молчание. Олег продолжал стоять. На миг ему показалось, что мать плачет, и его с новой силой охватило сострадание к ней. Сейчас он готов был на все ради матери. Он был убежден, что, если отца не оправдают, жизнь для нее будет конченой. В эти минуты он еще больше любил мать и понимал ее лучше, чем она сама понимала себя.
- Господи, кто заплатит за все наши страдания? - неожиданно произнесла мать, словно понимая, о чем думает сын.
- Но я же сказал, что все станет на свои места. Успокойся.
Наступило снова молчание. Его глаза с грустью смотрели на мать. Тяжесть давила сердце. Тяжесть неуверенности в завтрашнем дне.
- Я ничего не чувствую, - неожиданно прошептала мать. - Даже не слышу своего сердца. Я так устала, сынок, и так боюсь. Вдруг папу не оправдают. Тогда как дальше жить? Как?
Отчаяние, которое копилось в последние дни, словно выплеснулось в этих словах. Такой Олег ее не видел никогда. Однако через минуту она, взяв себя в руки, строго напомнила:
- Я же говорила, что спать пора. Почему не слушаешься?
- Все, все. Ухожу. Но и ты ложись.
Однако оба они в эту ночь еще долго не могли уснуть. Каждый из них страдал по-своему. Сомкнув веки, Ольга Петровна молила всевышнего о том, чтобы тот помог ее мужу. Обращалась в своих мыслях и к адвокату Силантьеву, и к суду, для которого приготовила свои просьбы.
Только к утру измученная своими размышлениями она забылась в тревожном сне.
Глава 12
Скорый суд
Утром подъехав к адвокатской конторе, Силантьев увидел следователя областной прокуратуры Цветкова. Узнал он его сразу, хотя давно не встречался с ним. Когда Николай Николаевич вылез из машины, тот уже подошел к офису и, увидев адвоката, остановился.
- Давно не встречались, а вы все такой же.
- Стараюсь, Семен Васильевич, хотя в нынешнее время это не так-то просто.
По дороге в кабинет Силантьева они оба молчали. Усадив пришедшего, адвокат спросил:
- Значит у вас тоже интерес по делу Борцова?
- Да. Дочь дружит с его сыном. Вчера разговаривали об этом. Парень честный. Очень переживает за своего отца и просит разобраться.
- Чай? Кофе? Или, может, что покрепче? - любезно предложил Силантьев.
- Нет, спасибо. У нас с вами с утра забот столько, что каждая минута дорога, - ответил Цветков и верный своей привычке сразу перешел к делу. - Я разговаривал вчера с Нагорновым. В отношении Борцова действительно все подстроено?
- Как вам сказать... - замялся Силантьев. - Формально факты говорят в пользу версии следователя. Но это формально. Фактически мы с Евгением Федоровичем убеждены в другом. И придет время - докажем это.
- А помощь моя нужна?
- Нет. Пока не надо вмешиваться. Они убеждены в том, что все сделано чисто. Не надо нарушать их уверенность. Публика, с которой мы разбираемся, серьезная и может пойти на крайние меры.
Силантьев говорил уверенно, и Цветков видел, как менялось выражение его лица. Из вежливого оно стало суровым и непреклонным.
- Если они почувствуют что-то, пойдут на все, - напористо продолжал тот.
В глазах Цветкова мелькнуло нечто, похожее на заинтересованность, но, зная Силантьева, вопросов он не стал задавать. Он ждал предложений и не ошибся.
- Сегодня начинается слушание дела и, чтобы отвлечь Духарина от любых подозрений, можно подергать его по поводу пожара. Инспекция, которая занимается сейчас, не беспокоит его. Поэтому спешить со своим заключением не будет. А вы можете поторопить. При посредстве инициативы Нагорнова. Подергайте его.
- Вам для чего-то это потребуется?
- Да. Скрывать от вас не буду. Нам надо подтолкнуть его к очередному преступлению, которое, как мне известно, он готовит.
- И это поможет в установлении истины по делу Борцова?
- Мы не сомневаемся.
- Тогда я сегодня приглашу Нагорнова, - заверил Цветков.
- Но распространяться об этом не надо. В том числе и насчет пожарной инспекции, - Силантьев не хотел обижать следователя областной прокуратуры, потому тщательно подбирал слова. Он все-таки опасался утечки информации.
- Понимаю, Николай Николаевич, - кивнул головой Цветков. Встретившись с хмурым взглядом адвоката, он снова почувствовал, что дело, которым тот занимается, действительно не простое. От того в нем лишь укрепилось вчерашнее желание оказать помощь.
- Непонятно одно, - негромко произнес он, будто рассуждая с собой. - Зачем Духарину надо было убивать своего должника? Такой кусочек был. Жадность?
- Об этом, думаю, будет возможность спросить у него.
- Я хотел сегодня с уголовным делом познакомиться или хотя бы с обвинительным заключением.
- Но мы же договорились, - сказал Силантьев и взглянул на часы. Время неумолимо приближалось к началу слушания.
- Николай Николаевич, - словно оправдываясь, произнес Цветков, - я это говорю с одной целью…
- Я понимаю, - перебил Силантьев, - и прошу не обижаться на меня. Обещаю, что после суда мы вернемся к нашему разговору. Обязательно вернемся.
В это утро рано проснулся и Борцов. Вчера его познакомили с обвинительным заключением, после чего он практически не спал. Только к утру забылся ненадолго.
Мысленно прокручивая предстоящее слушание дела, Борцов с ужасом думал, что, если Силантьев не докажет его невиновность, то суд обязательно определит ему срок. Ночью несколько раз он подходил к окну, и были моменты, когда он почти не владел собой. Как долго придется терпеть это мучительное ожидание? - думал он. - Надолго ли хватит у него сил?
От завтрака Алексей Иванович отказался, и находящиеся с ним в камере понимали его. Некоторые из них уже пережили такое же состояние перед судебным слушанием и тоже, как он, словно тупели и немели перед началом суда.
Отойдя от окна, Борцов лег на нары. Лежал он ничком, уткнувшись лицом в подушку, и думал о предстоящем разбирательстве. Его зубы стали отбивать дрожь. «И все-таки нельзя распускаться - подумал он. - Что подумают присяжные, если я буду таким же и в суде». От этой мысли Алексей Иванович немного взбодрился и стал думать, как ему отвечать на вопросы. При этом отвечать так, чтобы ему поверили. С адвокатом Силантьевым они обговорили поведение в суде. Но каким надо быть прозорливым, чтобы предвидеть все возможные вопросы, которые будут ему задавать? И сможет ли адвокат спасти его от наказания за то, чего он не совершал? Эти вопросы снова взбудоражили Борцова. Видя предвзятое отношение к нему следователя, Борцов строил мрачные предположения, одно хуже другого. Кошмары не покидали его. Он никого не замечал вокруг себя. Масла в огонь подливали прежде услышанные им рассказы сокамерников о выносимых несправедливых приговорах. До задержания он тоже слышал немало об этом. Но сейчас, когда увидел, как поступает с ним следователь, полагал, что и ему не особенно стоит рассчитывать на объективность. Предприниматель убит в его кабинете. Пистолет, из которого его застрелили, был в руке Борцова. Какие еще нужны доказательства? А главное кому? У многих мнение, что предприниматели убивают друг друга из-за денег. И это, вроде, не требует доказательств. Но он ведь помнит, сколько выпили. Помнит, как отключился должник, а затем и сам. Так кто тогда все это ловко подстроил? А может быть, действительно сослаться на то, что ничего не помнит. Ведь следователь настаивает на этом и обещает помочь при определении наказания? И, если он так говорит, то, видимо, имеет связь с судьей? Однако потом Алексей Иванович вспомнил советы адвоката Силантьева и решил твердо стоять на своем. Он не убивал, и брать на себя этот грех не должен.
Ровно в десять началось заседание суда. Борцова под охраной и в наручниках вводят в зал. Он старается держаться уверенно. Клетка, в которой он оказался, защелкивается, и Алексей Иванович садится. Посмотрев в зал, он увидел некоторых знакомых. Вскоре послышалась команда: «Прошу всех встать! Суд идет!»
Вошел судья, о котором адвокат ему говорил, что тот с трезвым умом, порядочный и очень осторожный.
Поздоровавшись, судья спросил у секретаря, все ли участники процесса явились. На что тот ответил положительно и добавил, что присяжные выбрали старшину.
Сообщив, что слушается дело по обвинению Борцова Алексея Ивановича в убийстве предпринимателя Белова, судья представил участников процесса.
- Дело слушается под председательством судьи Миронова Аркадия Владимировича с участием коллегии присяжных заседателей, государственное обвинение поддерживает старший советник юстиции Лев Александрович Буренин, защиту осуществляет адвокат Силантьев Николай Николаевич. На заседании присутствует потерпевшая - жена убитого Белова.
Затем представляет слово представителю обвинения. Поднявшись, прокурор кратко изложил суть предъявленного обвинения, добавив, что обвиняемый признан вменяемым и должен понести заслуженное наказание.
- Вам понятно, в чем вас обвиняют, и признаете ли вы себя виновным? - спросил судья, обращаясь к Борцову.
- Да, понятно, - встав, ответил тот и быстро добавил, - но я никого не убивал и прошу суд разобраться в этом.
Внимательно посмотрев на него, судья заявил:
- Присаживайтесь, - и, повернувшись к адвокату Силантьеву, спросил:
- А какое мнение у защиты и готов ли подсудимый давать показания?
- Да. Ваша честь, подсудимый показания давать готов, а мнение защиты вы услышите позднее. Но вопросов по этому делу много.
- Хорошо. Переходим к допросу свидетелей обвинения.
- Пригласите в зал свидетеля Духарина.
- Вы, Духарин Тарас Сергеевич, работаете заместителем директора частного предприятия «Деликатес»? - спросил судья у подошедшего к трибуне.
- Да, ваша честь.
- Расскажите подробнее все, что вам известно.
- В день убийства Алексей Иванович попросил всех работающих в конторе, в том числе и меня, уйти пораньше домой, так как у него будет встреча с Аркадием Беловым. В этот день тот должен был вернуть долг. Все пораньше и ушли. До восьми вечера я был дома, а потом меня послала жена в магазин за продуктами. По пути я зашел в офис, чтобы проверить кое-что. А когда подходил, увидел водителя Белова, который за ним приехал. Я решил проверить, почему они задерживаются, и вошел с водителем в кабинет, а там такое увидел, что страшно рассказывать. Я сразу вызвал милицию.
- А что вы увидели, когда вошли в кабинет? - уточнил прокурор.
- Увидел Белова с простреленной головой, а напротив - спящего, пьяного, с пистолетом в руке, нашего директора.
- Ваша честь, разрешите перейти к доказательствам? - перебил прокурор.
- Да. Конечно. Если это по делу.
Поднявшись, представитель обвинения подошел к столу с вещественными доказательствами и, взяв пакет с пистолетом, обратился к присяжным:
- Господа присяжные! Вот пистолет, из которого был убит предприниматель Белов. Он принес обвиняемому долг и вместо благодарности за возврат долга получил от своего давнего знакомого пулю.
- Я протестую, - возразил Силантьев. - Вина подсудимого еще не доказана, и предположениями прокурор не должен щеголять.
- Протест принимается, - поддержал судья.
- Хорошо. Пуля, извлеченная из головы убитого, выпущена именно из этого пистолета. А на рукоятке пистолета следы пальцев подсудимого Борцова. Вот заключения экспертиз.
Он не спеша, стараясь произвести на присяжных впечатление, зачитывает заключения, а затем обращается к судье.
- Ваша честь. Позвольте задать вопрос Борцову?
- Пожалуйста.
- Скажите, Борцов, как у вас оказался этот пистолет? Разрешения на него у вас нет.
- Это вам надо было во время расследования узнать. Я не знаю, чей это пистолет. У меня никогда его не было, и увидел его я впервые только при задержании.
- Запросы по пистолету посланы. И мы ждем ответа. Тогда скажите, почему на рукоятке пистолета кроме ваших отпечатков других не обнаружено?
- На следствии я отвечал и могу повторить снова. Я не знаю, как этот пистолет оказался в моей руке.
Стараясь владеть собой, Борцов не смотрел на Духарина. А прокурор между тем продолжал.
- Как вы думаете, свидетель, почему Борцов убил своего знакомого?
- Пьяные были. Выпили-то две бутылки и, видимо, нервы не выдержали. Должник водил за нос Борцова около трех месяцев. Мы вынуждены были даже зарплату задержать.
- Вопросов больше не имею, - заявил после этого ответа прокурор.
- У стороны защиты будут вопросы.
- Да. Бутылки с коньяком и водкой вы покупали? - спросил Силантьев.
- Да. И что из этого?
- В каком магазине вы покупали их.
Назвав магазин, Духарин ожидал следующих вопросов.
- А ключи от сейфа в кабинете Борцова у вас тоже есть?
- Конечно. Сейф был на двоих. И никто другой вскрыть его не мог.
- А почему вы заявляете, что никто другой не мог его вскрыть. У вас что-то имеется на этот счет?
- Протестую! - возразил прокурор. - Это наводящие вопросы.
- Протест принят. Ближе к делу, Николай Николаевич. У вас еще есть вопросы?
- Пока нет.
- Вызовите свидетеля Кораблина.
- Представьтесь, свидетель, - предложил судья вошедшему.
- Я Кораблин Алексей Иванович, тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Работал шофером у Белова. Сейчас временно не работаю.
- Лев Александрович, задавайте вопросы.
- Скажите, Алексей Иванович, вы давно работали с Беловым?
- Около пяти лет.
- И что можете сказать о нем?
- Порядочный человек. Мне очень жаль, что его убили.
- Расскажите подробнее, что увидели вы в день убийства, когда вошли в кабинет?
Рассказав то же, что сообщил Духарин, свидетель замолчал.
- Скажите, а когда ехали в «Деликатес», Белов о чем-то говорил с вами?
- Да. Он сказал, что, наконец-то, с долгами рассчитается. А потом сказал, чтобы я к восьми вечера подъехал. Я не задавал ему лишних вопросов, потому что видел, что он всегда чем-то занят.
- Вопросов больше не имею, - заявил прокурор.
- У стороны защиты?
- Пока не имею.
- Тогда переходим к следующему свидетелю. Пригласите свидетеля Борцову.
- Вы, Ольга Петровна, жена подсудимого Борцова?
- Да.
- Вы вправе давать показания или отказаться от их дачи.
- Я готова давать показания.
- Пожалуйста, Николай Николаевич. Ваш свидетель.
- Ольга Петровна, скажите, что вам известно по делу вашего мужа?
- Мне известно, что муж не мог этого сделать и не делал.
- Тогда скажите, кто это мог сделать? - не выдержал прокурор.
- Мог тот, кому было выгодно прибрать к своим рукам готовенькое предприятие. И вы отлично понимаете это.
- У вас имеются доказательства? - иронически перебил прокурор.
- Ваша честь, представитель обвинения мешает ведению процесса, - вмешался Силантьев.
- Протест принимается. У обвинения будет возможность задать свои вопросы. А сейчас их задает адвокат.
- Однако у меня тоже вопрос к свидетелю. У вас имеются доказательства о причастности к убийству других?
- Да. Перед убийством предпринимателя Белова муж рассказывал мне, что его компаньон Духарин предлагал принять к должнику более строгие меры. Но муж не согласился. Раньше между мужем и Духариным были конфликты из-за денег. Муж использовал прибыль для развития предприятия, а Духарин требовал своей доли для себя. Он даже угрожал мужу. Не мог мой муж убить своего знакомого из-за каких-то нескольких миллионов. У него же предприятие больше давало. Но хуже того, отправив моего мужа за решетку, Духарин предлагал мне продать доли Алексея Ивановича или обанкротить предприятие. А дальше - больше. Уговаривает меня и мужа, чтобы мы на суде не возражали против обвинительного заключения, иначе будет хуже. А позавчера даже неожиданно загорелась электрическая проводка в колбасном цеху, которую Духарин сам менял в прошлом году. Прессует перед судом, чтобы сговорчивее были.
- Я протестую, - не выдержал прокурор. - Это к делу не относится.
- Протест отклоняется. Продолжайте, свидетель.
Овладев собой и поборов все опасения, Ольга Петровна повернула голову и посмотрела на своего мужа. Встретившись с ним глазами, она увидела, как тот пристально смотрит на нее.
- Уверена, что убийство ловко подстроено людьми, которые хотели завладеть предприятием. И в этом далеко не последнюю роль играет Духарин. Вы спросите, господин прокурор, мнение о нем работающих на предприятии. Нельзя же игнорировать все то, что я сказала. Могу и еще немало добавить. Я прошу присяжных внимательнее подойти к этому делу.
- Вы закончили? - спросил судья.
- Да.
- Тогда перейдем к вопросам. Вот сейчас можно их задавать. У стороны защиты имеются?
- Нет, ваша честь.
- У стороны обвинения?
- Да. Первый вопрос. Что вам известно по поводу пистолета, который изъяли у вашего мужа на месте убийства?
- Никогда его не видела и ничего от мужа о нем не слышала.
- Куда делись деньги, принесенные убитым и переданные вашему мужу?
- Понятия не имею.
- Ваш муж часто одалживал деньги другим?
- Об этом мы с ним не говорили.
- Вопросов больше не имею.
- Тогда переходим к допросу потерпевшей. Пройдите, потерпевшая, к трибуне. Вопросы у прокурора будут?
- Да, Ваша честь. Что вам известно насчет долга мужа?
- О работе со мной муж не говорил.
- Хорошо. А о его знакомом Борцове что-нибудь рассказывал?
- Нет. Ничего не говорил, и сегодня я его впервые вижу здесь.
- Вопросов больше не имею.
- У стороны защиты?
- Тоже не имею.
- Тогда переходим к допросу свидетеля. Пригласите в зал свидетеля Усову. - И как только та подошла к трибуне, спросил, - Вы работаете в конторе «Деликатеса». Правильно?
- Да. Работаю с самого начала.
- Ваши вопросы, Николай Николаевич.
- Расскажите, Нина Матвеевна, о том, что вы видели в день убийства предпринимателя Белова.
- Ушла я в тот день с работы раньше обычного. Так попросил Алексей Иванович. Он, видимо, не хотел, чтобы видели его выпившим, так как строго наказывал выпивох. Вот я и ушла пораньше. Но вечером решила зайти на работу и узнать, ушли гости Алексея Ивановича или нет. Хотела прибраться. Подхожу к конторе, а оттуда выскакивает Духарин с парнем и шмыг в свою машину. Сразу же и уехали. А парень-то знакомый. Дружил с мужем моей дочери, когда выходил из тюрьмы. Непутевый. По его вине и мужа дочери убили. Я с дочерью поговорила о нем, а она рассказала, что парень с какими-то бандитами связан.
- Подождите, свидетель, - перебил прокурор. - Насколько мне известно, следователю об этом почему-то не говорили.
- Так он меня не спрашивал. А когда я увидела, что он с Духариным, как друг, то испугалась и решила не высовываться со своими предположениями.
- А адрес этого парня дочь называла? - снова спросил прокурор.
- Нет, - схитрила уборщица. - Да мне и не надо.
- И все же вам придется отвечать, - продолжал тот.
- За что? - испугалась Нина Матвеевна.
- За то, что скрыли важные для следствия сведения.
- Я протестую, ваша честь, - вмешался адвокат. - Прокурор оказывает давление.
- Протест принимается, - поддержал судья.
После окончания допроса свидетеля Усовой адвокат обратился с просьбой к судье.
- Я прошу разрешения повторно допросить Духарина.
- Свидетель Духарин, займите у трибуны место.
- Вы подтверждаете показания свидетеля Усовой в части того, что она видела вас во время убийства с посторонним человеком, выходящим из офиса?
- Нет, конечно. Никого со мной не было, кроме шофера убитого.
- А вас шофер убитого никуда не отвозил на своей машине?
- Нет. Я сразу позвонил в милицию и был в офисе до конца работы оперативной группы. Это может подтвердить и следователь прокуратуры Томилин, который меня допрашивал.
- Ваша честь, вопросов к этому свидетелю пока не имею, - удовлетворенно заявил Силантьев.
- Подсудимый Борцов, вы готовы давать показания? - продолжал судья.
- Да. Готов.
- Спрашивайте, Николай Николаевич.
- Расскажите о том, как вы дали в долг Белову деньги, и все, что впоследствии произошло, - предложил Силантьев.
Подробно рассказав о выданных в долг деньгах и о том, как это отразилось на финансовом состоянии предприятия, Борцов виновато добавил:
- Приходится рисковать. Давал ведь под проценты, чтобы предприятие поимело от этого доход. А получилось плохо. Но я не убивал Белова. Не убивал.
- Успокойтесь и расскажите о том дне, когда должник привез вам часть долга. Что происходило за столом, - перебил Силантьев.
Рассказав, как он обрадовался тому, что Белов приедет вечером для возврата долга, Борцов сообщил далее суду о том, что послал Духарина за спиртным и закусками. Сообщил о разговоре с должником, а также о том, что после второй рюмки коньяка Белов неожиданно отключился и уронил голову на стол.
- Затем и сам почувствовал необычное состояние и тоже почему-то отключился, - взволнованно заявил он. - В какое-то мгновение я почувствовал, что кто-то вошел в кабинет. А дальше ничего не помню. Очнулся, когда из моей руки вынимали пистолет. А как он оказался в руке, не знаю.
- Вы просили следователя об экспертизе? - спросил Борцова адвокат.
- Конечно. В желудке у убитого оказалось какое-то быстродействующее усыпляющее вещество. Видимо, и меня им же вырубили, но следователь почему-то у меня не стал ничего брать на анализ. Только уговаривал, чтобы я признался.
- Ну, а что можете сказать о своем компаньоне? - продолжал Силантьев.
- Убежден, что все это организовал Тарас Сергеевич. Он и раньше толкал меня на незаконные действия.
- Ваша честь, он пытается уйти от ответственности, - вмешался прокурор.
- Мы вам предоставим слово, а сейчас прошу не мешать. Вопросов действительно много, и, к сожалению, ответов пока у стороны обвинения мало, - осадил того судья.
- Разрешите, ваша честь, ознакомить присяжных с заключением экспертизы? - обратился Силантьев.
- Да. Конечно. Она же является доказательством по делу.
- Согласно заключению экспертизы на рукоятке обнаружены ворсинки от шерстяных перчаток. А мой подзащитный держал его обнаженной рукой. Далее в обвинительном заключении говорится о принесенной части долга. Но в сейфе никаких денег не оказалось. Вы точно помните, что убитый приносил деньги?
- Конечно, помню. И был очень рад этому. Неужели непонятно, что имея многомиллионное предприятие, я не стал бы убивать в своем кабинете знакомого?
- Ваша честь, у защиты вопросов больше нет.
- У стороны обвинения будут вопросы?
- Да. Скажите, подсудимый, на какие средства вы открывали предприятие?
- Я протестую, ваша честь, - возразил Силантьев.
- Протест принимается. Задавайте вопросы по существу.
- Вы часто устраиваете в своем офисе пьянки?
- Ваша честь, прокурор характеризует моего подзащитного для присяжных. Характеристика Борцова в деле имеется.
- Протест принимается. Другие вопросы имеются?
- Вопросов у стороны обвинения нет.
- Будут ли у участников процесса дополнения или ходатайства?
После отрицательных ответов судья объявил об окончании судебного следствия и перешел к судебным прениям.
Первым поднялся представитель обвинения.
- Господа присяжные! - начал он. - Сегодня мы рассматриваем обычное для предпринимателей дело. Мы каждый день слышим о подобных преступлениях и каждый раз убеждаемся, что основным мотивом является жадность таких людей. Основным мотивом данного преступления является месть за то, что подсудимому не вернули вовремя долг. На основании собранных доказательств у меня сомнений в виновности Борцова нет.
Давайте перейдем к фактам. Деньги в долг Борцов давал? Да, давал, и это подтверждает подсудимый вместе с адвокатом. Деньги убитый в указанный срок вернул? Нет, не вернул. Подсудимый объясняет, что он вернул часть долга. Но тогда где эта часть? Денег при осмотре не оказалось. А дальше больше. Пьянка в офисе. На двоих выпить две бутылки, по-моему, многовато. И после такого количества в голову может прийти все что угодно. Но Закон нам говорит, что состояние опьянения при совершении преступления, является отягчающим обстоятельством. В том, что и подсудимый, и убитый были пьяными, вы, господа присяжные, убедились.
После этих слов прокурор помолчал какое-то время, а затем, став в трагическую позу, повернулся к Борцову и, указывая на него пальцем, продолжал:
- Разве заслуживает снисхождения тот, кто так подло поступает со своим давним знакомым? Разве мог предположить убитый, что с ним так поступят?
Он снова умолк, затем сделал несколько шагов к заседателям и заговорил:
- Таким образом, мотив совершения преступления доказан и не подлежит сомнению. Теперь давайте перейдем к доказательствам. Мне нет необходимости дополнять их и как-то комментировать. Однако пистолет, из которого убит должник, вам показан. Экспертиза дала заключение, что убит Белов из этого пистолета. Этот пистолет находился в руке Борцова, и он сам не отрицает этого. Все его ссылки на то, что не помнит, как пистолет оказался в его руке, доказывают сильную степень опьянения. Конечно, после выпитых двух бутылок не вспомнишь то, что делал. Наряду с обвинением в убийстве подсудимый обвиняется, таким образом, и в незаконном хранении и применении оружия. Да, пока следствие не получило ответы на некоторые вопросы. Но это и не имеет значения. Известно, что многие предприниматели используют незаконно приобретенное оружие.
Господа присяжные! Вы слышали и показания в суде жены подсудимого. На все вопросы она отвечала: не знаю, не видела, не говорил. А так ли это в семьях? Из биографии подсудимого известно, что прожили они в браке около двадцати лет. И что жена не знает, чем занимается муж? Напротив. Как правило, в таких семьях советуются прежде, чем что-то предпринять. Подсудимый ловко использовал начавшуюся перестройку. Будучи рядовым государственным служащим, возомнил себя крутым директором. Вы помните, разве раньше задерживалась выплата зарплаты? А сейчас новые директора, типа этого подсудимого, вместо своевременной выплаты зарплаты прокручивают деньги разными способами для того, чтобы нажиться еще больше.
Прокурор стал доказывать, что именно жадность к наживе и привела подсудимого к этому преступлению.
- Господа присяжные! Что мешало подсудимому обратиться за своей защитой в правоохранительные органы? Но он не сделал этого. Решил сам совершить правосудие. И разве может этому быть оправдание. Мы знаем и биографию убитого. Это был честный человек, добрый, доверчивый. Вот этим-то и воспользовался подсудимый. В результате жена осталась без мужа, а дети без отца.
Прокурор сделал паузу и посмотрел в сторону адвоката. Увидев, как тот записывает что-то в свою тетрадь, продолжил
- Конечно, после моей обвинительной речи вам будет доказывать адвокат невиновность подсудимого. Будет пытаться искать кого-то другого. Однако доказательства есть доказательства, и вы, заседатели, правильно оцените их.
Во время всей речи прокурора Ольга Петровна, не отрывая глаз, смотрела на своего мужа. Между ними происходил как бы разговор глазами. Сначала ей показалось, что муж спрашивает о сыне, и она утвердительно закивала головой, словно успокаивая, что с ним все в порядке. Затем она увидела, как он посмотрел в сторону Духарина и перевел взгляд на жену. В этом взгляде она поняла вопрос, не мешает ли он ей в работе, и Ольга Петровна отрицательно покачала головой из стороны в сторону. Около часа длилась речь прокурора, и все время они разговаривали глазами.
А прокурор продолжал:
- Не забывайте, господа присяжные и то, что от таких предпринимателей, которых защищают адвокаты, и происходят многие беды. Обвиняемый, конечно, надеется на свою безнаказанность. Но никакие уловки не помогут ему.
При этих словах Борцов вздрогнул. Неужели случится так, как говорит прокурор, подумал он. В изумлении он стал прислушиваться к обвинительной речи, удивляясь предположениям и домыслам прокурора, который так ловко перекрашивал и перекраивал все, что было связано с Борцовым. Заканчивая речь, прокурор попросил признать подсудимого виновным в умышленном убийстве из корыстных побуждений, а также в незаконном хранении и использовании оружия. Закончив речь, он с довольным видом сел за свой стол.
- Потерпевшая, у вас будут дополнения? - спросил судья.
- Нет. Я осталась без мужа, и никакие слова его не вернут. Но я прошу наказать убийц моего мужа как можно строже.
- У вас все?
- Да.
- Тогда слово представляется адвокату Силантьеву.
И вот поднимается адвокат Силантьев. Не спеша он подходит к присяжным и, внимательно посмотрев на них, начинает.
- Уважаемые присяжные! Вы сегодня убедились, как представитель государственного обвинения пытался провести скорый суд. Как убеждал вас в виновности моего подзащитного своими предположениями и характеристиками. Основные выводы прокурор строил на мотиве преступления. Но так ли это? Может ли быть мотивом такой долг для предприятия, имеющего намного превышающую прибыль. Тем более часть долга убитый принес. Так что из-за четырех миллионов оставшегося долга подзащитный свершил убийство своего знакомого. Он же признан вменяемым. Зачем ему это? Следствие шло только по одному, предложенному кем-то пути. Но кто еще был заинтересован в этом? У защиты, да, по-моему, и у вас такие вопросы возникли, и они требуют разрешения.
Далее перейдем к принесенной части долга. Опрошены ли об этих деньгах подчиненные убитого? Если они подтверждают факт передачи денег, тогда кто мог воспользоваться принесенным долгом? Проверено ли финансовое состояние компаньона Борцова, который пользовался этим же сейфом?
А теперь перейдем к другим доказательствам. Почему не проведена экспертиза подсудимого на содержание в его крови усыпляющего вещества? Отключились оба, а заключение сделано только по поводу убитого, заключение, подтвердившее наличие в организме этого вещества. Более того, изъяв пистолет, моего подзащитного допросили. И не такой уж он был пьяный. Вот вам и «доказательство», которое прокурор считает основным!
Господа присяжные, прокурор пытался своими пропитанными неприязнью предположениями и тщательно подогнанными под обвинение фактами убедить вас. Но тогда почему не проверено то, что известно уборщице Усовой? Почему не опрошены другие работающие с моим подзащитным? Разве это не говорит об одностороннем подходе к этому делу. Я не собираюсь задерживаться на многочисленных фактах нарушений в ходе расследования. Однако и то, что вы сейчас услышали, не позволяет принять окончательный вердикт. Любые сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого. А тут не только сомнения, но и глубокая убежденность в виновности другого. Того, кто был заинтересован в этой подставе.
После этих слов адвокат некоторое время молчал, давая возможность осмыслить сказанное. Затем заговорил снова.
- Так кого мы сегодня судим? Тех, кто действительно совершил это преступление или того, кто поверил новому и активно пытается претворить его в жизнь? Время трагедий и надежд не может продолжаться вечно. И это зависит от всех нас. В том числе и от вас, господа присяжные заседатели. Нельзя допускать судебной ошибки. Если имеются не выясненные вопросы, их надо выяснять. Но по одним лишь предположениям ломать судьбу честного человека нельзя. У меня все, ваша честь.
Несколько минут в зале царило молчание. Судья понимал, что адвокат рассчитывает на затягивание процесса. Но он понимал и то, что следствие проведено поверхностно и односторонне.
- Подсудимый Борцов, вам предоставляется последнее слово, - прерывая молчание, предложил судья.
- Я никого не убивал и очень прошу разобраться в этом.
- У вас все?
- Да.
- Если у заседателей нет вопросов, то я прошу перейти в совещательную комнату для вынесения вердикта.
Войдя в совещательную комнату, старшина предложила:
- Уважаемые заседатели, ваше мнение по этому непростому делу?
Первым заговорил пожилой пенсионер:
- Этого надо было ожидать. Разве раньше было такое? Дорвались до власти и ведут себя, как помешанные. Прокурор правильно говорит, что из-за таких и жить стали хуже. Все они бандиты, а не предприниматели...
Однако его рассуждения перебила старшина.
- Давайте по существу. Мы же не депутаты государственной думы.
- А я считаю, подсудимый виновен, - не сдавался тот.
- Хорошо. Хорошо. Мы выслушали вас. Дайте возможность высказаться и другим. Прошу, господа присяжные.
- Подсудимый создал на свои деньги предприятие. Кормит чиновников, а такие, как прокурор, его же и бьют. А почему расследование, как положено, не провели? Уборщица Усова ведь ясно сказала, кто был во время убийства. Я считаю, что вопросов неясных много, и принимать окончательный вердикт нельзя.
- Я тоже поддерживаю это, - заявила другая. - Почему не взяли анализы у подсудимого, хотя он настаивал?
- А слышали, свидетель Усова сказала о дружбе компаньона подсудимого со следователем, который вел это дело? - заявил мужчина. - Да и с бутылками ничего не понятно. Так что у меня тоже вопросы по этому делу.
- Тогда начнем формулировать их, - предложила старшина.
Вскоре дверь судебного заседания распахнулась, и присяжные заседатели вошли. Сразу же судья задал вопрос.
- Старшина, присяжные заседатели вынесли вердикт?
- Нет, ваша честь. У присяжных имеются вопросы.
Ознакомившись, судья зачитал их для присутствующих.
- Необходимо уточнить, приносил ли убитый часть долга? Если приносил, то где эти деньги? Требуется работа по показаниям свидетеля Усовой. Кто этот парень? Отвозил ли его компаньон подсудимого на своей машине? На рукоятке пистолета имеются ворсинки от перчаток. Почему не искали перчатки? Вот такие вопросы, - прокомментировал судья. - И они потребуют время на их выяснение. Что думает по этому поводу прокурор?
- Затягивание процесса. По делу все понятно и без этих вопросов, но, если заседатели требуют, будем уточнять.
- У адвоката какие предложения?
- Необходимо уточнять. Мы со своей командой включимся тоже и поможем.
Слушая ответы сторон обвинения и защиты, Борцов недоуменно смотрел на адвоката. Он надеялся, что будет оправдан, а получается опять какая-то неопределенность. Опять переживания и надежды, от которых он так устал.
- Судебное заседание на сегодня объявляется закрытым. О начале слушания присутствующим будет сообщено дополнительно, - объявил судья, и Силантьев, подойдя к Борцову, успокаивая, проговорил:
- Все идет по плану. Завтра я к тебе приду и кое-что сообщу. Не переживай. Скоро все кончится.
Глава 13
После суда
Выйдя из зала суда, Ольга Петровна увидела спешившего к ней навстречу сына. Она бросилась к нему и, обняв, с усилием, словно что-то застряло у нее в горле, спросила:
- Давно ждешь?
- Нет. Рассказывай!
Но она была так взволнована, что только прижимала к себе сына. Так, не двигаясь, они стояли некоторое время. Потом стала рассказывать о судебном заседании и принятом постановлении.
Услышав от матери о том, что слушание отложено для выяснения поставленных заседателями вопросов, Олег возмущенно произнес:
- Но ведь все понятно и без дополнительных выяснений!
Как и до суда, Олег почувствовал страх за своего отца. Ему не хватало твердости, которая была у матери, а возможно, любовь к отцу вызывала такую тревогу.
Во время этой встречи к Ольге Петровне подошел Духарин.
- Мне можно поговорить с вами? - спросил он, посматривая на сына.
- Вы же видите, что я занята.
- Но я прошу выслушать меня.
- Иди, Олег, домой. Я скоро тоже приеду.
Дождавшись, когда сын отойдет, Духарин заговорил:
- Вот видите, что получается? А если бы послушались меня, то сегодня ваш муж был бы освобожден.
- Что вам надо от меня? - возмутилась Ольга Петровна, и в это время раздался вызов сотового. Включив телефон, она услышала голос адвоката.
- Я пока задержусь в суде. Но нам надо обязательно поговорить.
- Когда?
- Сегодня и у меня, и у вас времени не будет. А вот завтра с утра необходимо встретиться. Все идет по нашему плану. Не волнуйтесь. На днях все станет на свое место.
- Спасибо. В девять я буду у вас.
Отключившись и положив сотовый телефон в сумку, Ольга Петровна посмотрела на Духарина.
- У вас все?
- Адвокат звонил? Все никак не успокоится. Он только вредит вам. Кстати, вы на работу сейчас?
- Да.
- Так поехали. Я подвезу.
- Меня ждет с машиной Евгений Федорович. Извините.
Сидевший в своей машине адвокат наблюдал за Ольгой Петровной. Он видел ее встречу и с сыном, и с Духариным. Дождавшись, когда она отойдет от Тараса Сергеевича, адвокат поехал в свою контору. Войдя в кабинет, Силантьев запер дверь и взглянул на темнеющее окно, через которое просматривалась улица. Сев в кресло, он анализировал судебное заседание. Вопросов было много, и ему хотелось найти на них ответ. Что может предпринять сейчас Духарин в отношении уборщицы и очередной жертвы? Затаится или, наоборот, поторопится исполнить свои планы? Что может предпринять в отношении адвоката и его команды? А возможно, организованная преступная группа, с которой Духарин связан, уберет его? Такое случается. У людей, побывавших в зоне, нюх острый. Но, если уберут Духарина, тогда сложнее будет вытаскивать Борцова.
Силантьев прикрыл глаза. Время приближалось к семи, и скоро должны были появиться его помощники. Какие им ставить сейчас задачи? Он вновь закрыл глаза.
Так как же могут сейчас повести себя и Духарин, и его сообщники? Пойдут на убийство? Тогда и козе будет понятно, кто это сделал. Использовать дорожно-транспортное? Но это тоже оставляет следы. А возможно, пойдут на убийство в камере Борцова? Нет человека - нет и проблем.
Думая об этом, Силантьев перебрал все вероятные варианты.
Возможно ли запугивание? Но нет, это уже сложнее. Слишком много выявилось на суде проколов. «Нет - подумал он. - Запугивание не поможет. Видимо, все-таки вероятно применение крайних мер».
Силантьев поднялся. В кабинете было совсем темно. До прихода помощников оставалось несколько минут. Собственные рассуждения ему не понравились. Как ни крути, а лучший вариант - это использование оперативных возможностей Васильева и его связей с Астафьевым. Использование и своего знакомого криминального авторитета.
Никогда еще в своей жизни Силантьев не чувствовал себя так, как сегодня. Он и раньше вел не менее запутанные дела. Но тогда не было такой опасности, как сейчас. И для него, и для других проходящих по делу.
Он включил настольную лампу и вскоре увидел пришедших помощников.
- Присаживайтесь. Сегодня придется задержаться и поработать.
- Значит, поработаем, - ответил Васильев.
Не любивший откладывать разговор Силантьев привычно поморщился и, разглаживая уставшее лицо рукой, заявил:
- Первый этап суда мы выиграли. У присяжных возникли вопросы, и судья вынужден был отложить слушание дела до их выяснения. Но у меня их возникло еще больше.
Сообщив, какие вопросы поставили заседатели, адвокат стал делиться и своими опасениями. Особенно по поводу возможной ликвидации Борцова в камере и свидетеля Усовой.
- Николай Николаевич, я чего-то не понимаю, - возразил Васильев, - все ведь идет по плану.
- Не понимаешь, что показаниями Усовой он взбешен? - оборвал Силантьев.
- Я серьезно не понимаю, - упрямо повторил Васильев. - Если Духарин взбешен, так это хорошо. Быстрее попадет в капкан.
- Но до капкана может усложнить кое-кому жизнь, а этого я опасаюсь.
- Мне кажется, он выберет другой сценарий, - вмешался молчавший до этого Нагорнов. - Думаю, он постарается сорвать побольше с очередной своей жертвы и рванет отсюда. Сейчас надо операм отслеживать каждый его шаг. И это задача Сергея. Вам, Николай Николаевич, обеспечить безопасность Борцова в камере. Ну, а я беру на себя Ольгу Петровну и ее сына.
Силантьев взглянул на Васильева настороженно и добавил:
- А ты чего предлагаешь, Сергей Антонович? Будем спокойно ждать пакостей? Кстати, в отношении Усовой тоже надо принимать какие-то меры. Возможно, отправить куда-нибудь на время. Дело она свое сделала и пусть отдохнет. Говори свои предложения!
- А чего говорить? Если шеф по имени-отчеству обращается, надо только выполнять.
- Ну, хватит болтать! - стукнул по столу ладонью Силантьев. - Я сообщил вам о вопросах, требующих выяснения. Вот и давайте предложения, кто за какие берется. Если мы не включимся, прокуратура сделает так, как ей выгодно.
- А по-моему, нам надо не о помощи прокурору думать, а о подталкивании Духарина, - снова возразил Васильев, который на предложение адвоката не отреагировал.
- Вот и говори, как подталкивать, - успокоившись, пробормотал Силантьев. - Хорошо, конечно, все на уголовный розыск переложить, но у них и без этого дела хватает забот. А друзья Духарина дремать не будут. Подкинут судье что-нибудь такое, чего мы и не ожидаем.
- Это верно, - поддержал Нагорнов. - Сейчас главные надежды на Сергея и на оперативников. Конечно, по поводу предложения Николая Николаевича тоже надо работать. Но тебе, Сергей, надо и задержанным за хулиганку подробнее заняться. Я это говорю потому, что ожидать от этой публики можно действительно все, что угодно.
Васильев подпер ладонями голову.
- Не все так просто. Как бывший сыщик, я, конечно, разделяю тревогу шефа. Но мне непонятен интерес прокурора на суде. Зачем ему-то засвечиваться и поддерживать Духарина?
- Ты мыслишь, как обыкновенный мент. А того не поймешь, что, используя свое положение, он хочет помочь следователю. Контора-то своя. Мы можем говорить до утра. Но для реального освобождения Борцова необходимо сосредоточиться на Духарине. Он ведь тоже кое-что понимает и постарается помешать нам. Поэтому Сергей, и карты тебе в руки. Конечно, по вопросу безопасности Борцова в камере я поработаю. Но за тобой реализация капкана. О сведениях от знакомого криминального авторитета ты узнаешь первым от меня. Но у Астафьева тоже не дремлют оперативники. Так что я бы просил завтра обязательно пообщаться с ним.
- Но он попросит меня назвать источник твоей информации, - не сдавался Васильев.
- Сережа, а ты его всегда озвучивал? Сошлись на меня, а я найду, что сказать. Я понимаю тебя. Но и меня надо понимать. Ты лучше скажи свои соображения. Скажи, как надо поступать нам сейчас.
- Не знаю, - Васильев поднялся и подошел к окну. Открыв форточку, он закурил.
Силантьев молча смотрел на него. Наконец, тот повернулся и заговорил:
- Надо жить и работать, решая проблемы по мере их выявления. Заранее какие-то конкретности предсказать трудно. Все может повернуться в ту или иную сторону. Сейчас в управлении главный интерес ко всей криминальной группе, в которую входит Духарин. Моим бывшим коллегам это важнее какого-то Духарина. Вся беда в том, что правоохранительные органы думают только о своих интересах и работают порознь. А тут еще и свои амбиции. В том числе, и у нас.
- У нас конкретное дело, которое мы обязаны с честью выполнить, - возразил Силантьев.
- Материалов в уголовном розыске по убийству Белова немало, - продолжал Васильев, не обращая внимания на реплику шефа. - Мы тоже подбросили им по исполнителю. Но назойливость проявлять не следует. Поэтому предлагаю особой активности пока не проявлять. Мы и так мозолим им глаза. Я ведь тоже не сижу на месте. Перед приходом сюда успел пообщаться с Астафьевым, который знает о судебном заседании. Они считают, что Духарин на какое-то время затихнет. А брать им надо сразу всех. Вот такие дела.
- Хорошо. Считай, что убедил. Но вопросы безопасности людей, о которых я говорил, остаются. Особенно, Сергей, в отношении уборщицы Усовой.
- Да понял я. Понял. Но и вы Борцова подстрахуйте.
- Вот и договорились. А сейчас по домам! Я завтра до обеда встречаюсь и с Борцовым, и с его женой. Представляю их состояние.
Действительно, в эти часы Ольга Петровна была дома и отвечала на вопросы сына.
- Ты знаешь, Олег, я так надеялась на заседание суда, что сейчас даже ничего не понимаю, - говорила она. - Я даже не могу думать.
- Успокойся. Завтра будешь у адвоката, и он тебе разъяснит, почему принято такое решение.
Однако Ольга Петровна была так взволнована, что не могла и говорить. Она прижимала сына к себе, а сама смотрела в окно. Так, не двигаясь и не разговаривая, они находились несколько минут. Наконец, сын вышел в кухню и, наполнив чашки чаем, вернулся к матери.
- Выпей. И рассказывай. Нельзя же так расстраиваться.
- Завтра с утра я пойду к адвокату. Он обещал что-то сказать мне. Возможно, то, о чем пока умалчивал.
- Может быть и это, - с надеждой поддержал Олег.
- Он сказал, что все идет по плану.
- Вот видишь. А ты паникуешь.
В этих словах Ольга Петровна услышала уверенность сына. А Олег продолжал:
- Правда все равно будет доказана.
Проговорив это, Олег повернулся и посмотрел куда-то невидящим взглядом. Он не мог смотреть на мать, из-за ее болезненного состояния. Он видел, что за последние дни его мать сдала и осунулась и выглядела так, будто тяжело болела. Ему казалось, что к их несчастью никто не проявляет должного внимания. Только обещания. Даже отец его девушки, видимо, не смог оказать помощь.
- А как у тебя дела в школе? - спросила Ольга Петровна.
Но Олегу было не до разговоров о школе. Он продолжал опасливо смотреть на мать. «Если уж она больна, то кто поможет отцу?» - думал он.
- Ты не заболела? - прерывая молчание, спросил он. В этом вопросе Ольга Петровна услышала тревогу. Ее нервы были натянуты, как струны. Но, сдерживая себя, проговорила:
- Пока нет. Но душа больна так, как никогда раньше. А почему ты спросил?
- Просто так, - схитрил Олег. - Я же вижу, как ты переживаешь. А врачи говорят, что все болезни от нервов.
Ольга Петровна расправила плечи, подняла голову и попыталась улыбнуться. Затем стала говорить о делах на предприятии, которыми должна заниматься. Потом предложила спать.
Однако, оказавшись в своей спальне одна, Ольга Петровна долго не могла уснуть. Ледяной пласт, намерзший на ее сердце во время суда, понемногу подтаивал. Разговор с сыном помог выйти на какое-то время из ее тревожного состояния. Сейчас она особенно почувствовала, как сын без слов угадывает ее мысли.
В эти дни они особенно нуждались друг в друге. Более того, каждому был нужен человек, способный понимать другого, выслушивать все, накопившееся за день, успокаивать и вселять надежду.
Вскоре Ольга Петровна уснула. Но утром, когда было еще темно, словно от толчка, проснулась. Поднявшись, она стала готовиться к встрече с адвокатом.
К адвокатской конторе она подъехала пораньше. Машина его уже стояла на обычном месте. Войдя в кабинет, Ольга Петровна увидела Силантьева, поздоровалась и в нерешительности остановилась.
- Проходите, Ольга Петровна, и присаживайтесь.
Дождавшись, когда она сядет, Николай Николаевич приготовил кофе, подал ей чашку и спросил:
- Спали, конечно, плохо?
- Да. Я не могу понять, что происходит. Ведь так понятно, что мой муж никого не убивал. И все равно какие-то дополнительные вопросы. Уборщица ясно же сказала, кто был во время убийства. Все это организовал Духарин. Он и вчера упрекнул меня в том, что я не послушалась его.
- А еще о чем он говорил?
- Хотел поговорить со мной о чем-то. Но я не стала его выслушивать. После такого его поведения в суде я Духарина видеть не могу. Не пойму только одного: как муж мог с ним каждый день общаться на работе. Это какие же надо иметь нервы?!
Силантьев слушал, не прерывая.
- Что теперь от него можно ожидать? - продолжала Ольга Петровна. - Очередных пакостей в отношении мужа? Или меня? Или других наших работников?
Николай Николаевич отметил про себя, насколько точно она оценила возможные последствия суда. И проговорил задумчиво:
- От этого человека всего можно ожидать. Но нами тоже приняты необходимые меры. Без Нагорнова одна никуда не выезжайте. С вашим мужем я сегодня встречаюсь, и, если у вас готово письмо, я могу передать. Можете и на диктофоне оставить сообщение. Он очень внимательно выслушивает вас. И очень рад всему, исходящему от вас.
- Спасибо, Николай Николаевич. Но у меня к вам просьба.
- Говорите.
- Я боюсь, как бы с ним в камере не расправились за вчерашние показания.
- Меры приняты. У меня к вам тоже просьба. В эти дни будьте повнимательнее и на работе, и дома. Обо всем, что покажется вам подозрительным, немедленно сообщайте Евгению Федоровичу или мне. С пожаром в цеху будут разбираться в областной прокуратуре, и все, что спросит следователь Цветков, рассказывайте, как мне. Это необходимо для установления истины, но главное - для отвлечения Духарина от претворения им возможных глупостей.
- А вы с Цветковым встречались?
- Конечно. И договорились о начале его работы.
- Какие еще ждать глупости от Духарина?
- А вы, Ольга Петровна, словно читаете мои мысли, - усмехнулся Силантьев. - На этот вопрос я не могу ответить. Но, скорее всего, «глупости» могут быть применены к другому человеку. И это поможет раскрыть его лицо.
- Но меня, в первую очередь, интересует судьба мужа.
- Ольга Петровна, - взмолился Силантьев. - Не давите на меня. Все делается для оправдания Алексея Ивановича. Вот единственное, что я могу вам сказать. Вчерашнее откладывание слушания дела - это тоже часть нашего плана. Но не дай Бог, если это станет кому-нибудь известно! Вы заставили меня приоткрыть свои планы, и сделал я это потому, что вижу ваши переживания. Никто не должен об этом даже догадываться. Никто!
Это сообщение Ольга Петровна восприняла с радостью. Она понимала, насколько ловко была организована подстава мужа, но сейчас она также поняла, что не менее профессионально готовится и ловушка для Духарина.
- Спасибо, Николай Николаевич, - растроганно ответила она и добавила, - Я готова к разговору с мужем.
- Сообщите, что ждете выяснения поставленных присяжными заседателями вопросов, которые помогут ему освободиться от этого кошмара. Можно и о сыне поговорить, и о предприятии. Но о Духарине ни слова.
- Николай Николаевич, я все поняла, - укоризненно заметила Ольга Петровна.
Записывая на диктофон все, что она говорила, Силантьев почувствовал, как подействовали на женщину его полунамеки. Ольга Петровна словно преобразилась. Ее выражения были уверенными и не выражали прежнего растерянного состояния.
Убрав диктофон, адвокат заговорил снова.
- На встрече с вашим мужем я постараюсь успокоить его и убедить, что для освобождения потребуется всего несколько дней. А сейчас, Ольга Петровна, если у вас нет других вопросов, заканчиваем встречу.
- Да-да, конечно. Понимаю, у вас каждая минута дорога. Мне тоже надо на предприятие.
Она еще не знала, что на предприятие прибыл старший следователь областной прокуратуры Семен Васильевич Цветков. Вечером он договорился со своим начальником отдела, объяснив ему необходимость собственного вмешательства.
Утром, набрав номер телефона Духарина, Цветков произнес:
- Мне нужен Тарас Сергеевич Духарин.
- А кто его спрашивает?
- Старший следователь областной прокуратуры Цветков.
На несколько минут повисла напряженная пауза. Однако Семен Васильевич слышал, что связь не отключилась. Наконец, в трубке снова послышался голос.
- А вы по какому вопросу?
- Будьте на месте. Я сейчас подъеду к вам, и вы узнаете.
Через несколько минут Цветков вошел в кабинет Духарина. Встретил его тот настороженно. Суетясь, он предложил садиться. Его глаза испытующе смотрели на вошедшего.
Цветков показал свое удостоверение и, присаживаясь, спросил:
- А вы, Тарас Сергеевич Духарин?
- Да, - ответил тот осевшим голосом. - И что вас заинтересовало в моей персоне?
- Вы, действительно, не догадываетесь?
- Нет, конечно, - торопливо и растерянно ответил Духарин, что свидетельствовало о его волнении.
- Я приехал разобраться с недавним пожаром в вашем цеху.
- Вот теперь понятно. Но при чем я? Проводку меняли в прошлом году и проверяли после этого сотрудники пожарной службы, - говоря это, Духарин все больше обретал уверенности. У него даже менялось выражение лица. - Но у меня тоже вопрос возник. С чего бы этим делом заинтересовалась областная прокуратура?
Цветков едва приметно улыбнулся. С такими личностями, как сидящий напротив него, он встречался по долгу службы часто. Поначалу они проявляют растерянность, но когда понимают, что от предстоящей проверки им ничто не грозит, начинают наглеть.
- Ситуация с предпринимательством в городе непростая. Слишком часто происходят то возгорания, то убийства, и руководство областной прокуратуры обеспокоено этим.
Это сообщение достигло своей цели. В глазах Духарина мелькнуло нечто похожее на радость.
- К сожалению, у нас действительно часто случается это. Конкуренция с одной стороны, а с другой, качество работ по пожарной безопасности низкое.
- Вот в этом я и пытаюсь разобраться. Кто-то ведь должен отвечать за происходящие происшествия.
После этих слов Цветков увидел возвращение Духарина в прежнее растерянное и испуганное состояние.
- А как же! Виновные должны нести ответственность, - смакуя каждое слово, продолжал Цветков. - Вы ведь работаете заместителем директора и, как мне сообщили в пожарной инспекции, именно вы отвечаете за пожарную безопасность. Кстати, кто заключал договор на замену электропроводки, и кто подписывал акт о выполненной работе? Возможно, не все было чисто...
- Как это не чисто? Вы подозреваете в чем-то меня?
Произошло то, чего ожидал Цветков. Показное спокойствие оставило Духарина, и он взорвался. Встав с кресла, он быстро заговорил:
- Да, я не отрицаю, что подбирал организацию для замены электропроводки, потому что на этом настаивали проверяющие. Да, я заключал с ними договор и подписывал акт выполненных работ. Но я же не специалист, и никакого отношения к качеству работы не имею. Вот и проверьте эту организацию, почему она халтурит.
- Проверим, конечно, - заверил его Цветков. - Но сейчас я с вами разговариваю и хочу от вас услышать о пожаре.
- О пожаре это громко сказано. Задымление было, но один из рабочих вовремя выключил рубильник в цеху, - сейчас Духарин говорил уже осторожнее. Он тщательно подбирал слова, чтобы меньше проявлялась его роль.
- И все-таки мне непонятно, почему загорелась проводка? Кстати, представители пожарной инспекции тоже пока причину не установили. Проводка новая. Перегрузки на нее не было. Тогда почему произошло замыкание?
- Я думаю, об этом следует спрашивать не меня, а специалистов пожарной инспекции?
- А вы сами после случившегося не спрашивали у них?
- Спрашивал.
- И что вам ответили?
- Говорят, что еще не закончена проверка. - Духарин осекся и поспешно добавил:
- У них действительно много таких случаев.
Цветков взглянул на часы, и это не укрылось от настороженных глаз Духарина. Он облегченно вздохнул, поняв этот взгляд по-своему.
- Семен Васильевич, - тихим голосом произнес он. - А может, поможете нам избежать этой волокиты. У нас ведь работают люди, и их нежелательно отвлекать. Более того, произошедшее недавно убийство отразилось на авторитете нашего предприятия...
- Вы пытаетесь меня уговорить? - перебил Цветков.
- Нет. Я просто высказываю просьбу.
- Мы к этому, возможно, вернемся при нашей следующей встрече. А сейчас мне надо осмотреть все на месте.
Духарин стиснул зубы. В его глазах появился недобрый блеск. Это не осталось без внимания Цветкова.
В цех они вошли в разгар ремонтных работ. Познакомившись с начальником цеха, Цветков попросил показать место замыкания, и тот, подведя его, пояснил:
- По-моему, началось отсюда. Наиболее обгоревшее место было здесь, но представители пожарной инспекции электрощиток забрали. У них тоже по нему вопросов немало. С заключением почему-то тянут. А нам работать надо. Если можно, попросите ускорить выдачу заключения. Кто виноват, тот и пусть отвечает. Но рабочие должны зарплату получать. У них ведь семьи.
Слушая начальника цеха, Цветков незаметно наблюдал за рабочими, которые занимались каждый своим делом. Жизнь шла своим чередом. Решив поговорить с ними, Цветков спросил начальника цеха об очевидцах замыкания.
- Вадим! - крикнул тот одному из рабочих. - Подойди к нам.
Представив его, начальник цеха добавил. - Он первый заметил, как повалил дым из щитка, и вырубил рубильник.
Подошедший к начальнику цеха сразу заговорил:
- Уже столько задавали вопросов, что я и отвечать устал. С такой бы активностью заключение выдали. А то тянут уже несколько дней. На самом деле, просто жулья всякого много развелось. Вот и поддерживают друг друга. Они же в том году принимали выполненную их же организацией работу, а потом несколько раз проверяли. Видимо, не знают, как выпутаться.
- Вадим, - укоризненно оборвал рассуждения начальник цеха, - тебя не об этом хотят спросить.
- Не перебивайте, - попросил Цветков. - Мне надо знать мнение не только руководителей предприятия. - Он видел, что откровения рабочего явно не понравились и Духарину, который недовольно включился в разговор.
- По-моему, отсутствие заключения пожарной инспекции не мешает ремонтным работам. Если в чем-то возникают проблемы, то...
Продолжить развитие своей мысли Духарину не позволил неожиданно раздавшийся сигнал сотового телефона. Достав его, он весьма солидно представился, выслушал звонившего и добавил.
- Я сейчас занят. Как освобожусь, позвоню сам.
Дождавшись окончания разговора, Цветков предложил ознакомить его с документацией по замене электропроводки. Духарин несколько раздраженно повел его снова в свой кабинет.
Там он спросил:
- Прошу прощения, но я, может, чего-то не понимаю. Как вообще эта проблема оказалась в областной прокуратуре?
Цветков тяжело вздохнул.
- Вы спрашиваете, откуда взялась эта проблема? Это я вас должен спросить об этом. Когда ехал сюда, тоже думал, как и вы. Но мне пришла в цеху интересная мыслишка. Верно сказал рабочий о жулье. Все чего-то ищем, кого-то обвиняем и в то же время помогаем друг другу воровать.
Дальше развивать эту мысль Цветков не стал. Он жестко произнес:
- Прошу представить всю документацию по замене электропроводки.
- Договор у меня на это имеется, а проектная документация и акты выполненных работ забрали в пожарную инспекцию.
- Кто забрал?
Назвав должность и фамилию, Духарин с тревогой добавил:
- Но я бы очень хотел решать с ними эти вопросы без предъявления претензий. Нам же продолжать работать, а это может отразиться…
Цветков резко повернулся к нему. И это напугало Духарина. Уж очень жестким был взгляд следователя.
- Давайте обойдемся без ваших подсказок. Меня всегда не устраивала формула: «мы - вам, вы - нам».
Набрав номер телефона, он сообщил кому-то из пожарного управления, что сейчас подъедет и попросил подготовить к проверке документы пожарной инспекции по предприятию «Деликатес».
Услышав это, Духарин вздрогнул. С приездом Цветкова он чувствовал нарастающее беспокойство. Особенно оно усилилось после услышанного.
Прочитав внимательно договор с организацией, выполнившей замену электропроводки, Цветков сделал кое-какие выписки в свою тетрадь и только после этого заговорил:
- А почему вы так нервничаете, Тарас Сергеевич? Это наводит на некоторые размышления.
Краем глаза он заметил, как нервно Духарин покусывает губы. В кабинете повисла напряженная пауза.
Затравленно Духарин огляделся по сторонам.
- Я после обеда снова наведаюсь к вам, - добавил Цветков, поднялся и, не говоря больше ни слова, пошел к двери.
Потом он направился в кабинет директора, вошел и представился, некоторое время внимательно рассматривая Ольгу Петровну.
- Прорабатывал с вашим заместителем обстоятельства пожара в колбасном цеху. А вас решил пока не беспокоить. Вы ведь недавно стали директорствовать? - проговорил он.
- Да. Приняла дела от мужа и, конечно, многого пока не понимаю. Тем более с этим пожаром.
- Не волнуйтесь, - заверил ее Цветков. - Разберемся. Отвлекать вас не буду. Приятно было познакомиться.
- Мне тоже, - глядя ему в глаза, ответила та.
На этом их первая встреча и знакомство закончились. Но это было началом будущих хороших отношений.
Оставшись в кабинете один, Духарин нервно смял сигарету и затушил ее в пепельнице. Несколько минут он сидел молча. Затем набрал номер телефона знакомого.
- У меня был следователь из областной прокуратуры Цветков. Сейчас поехал к вам проверять документацию по замене проводки. Так что будьте осторожнее.
- Разберемся, - послышалось в ответ.
Положив телефонную трубку, Духарин задумался. Все шло не так, как он рассчитывал. Тщательно продуманные планы трещали один за другим, и в этом он винил кого угодно, только не себя. Посидев еще какое-то время в кабинете, он направился к Борцовой, чтобы попытаться что-нибудь выпытать у нее. Однако в кабинете находился незнакомый ему мужчина.
Переводя взгляд с одного на другого, Духарин некоторое время молчал. Первой заговорила Ольга Петровна.
- Это знакомый нашей семьи. Давно не встречались. Поэтому прошу, Тарас Сергеевич, вопросы свои оставить до завтра.
Неохотно кивнув, тот вышел.
- Это Духарин? - спросил Соколов.
- Да. А ты почему сразу догадался?
- Так у него на физиономии все написано. Мне рассказали, как он вчера на суде вел себя. Даже скрыть не может свою заинтересованность. Но адвокат ловко их ставит на свои места.
- Виктор, давай поговорим лучше о работе. Я так вчера нанервничалась, что не хочу и вспоминать.
- Давай. И что ты хочешь услышать?
- На днях, думаю, общее собрание проводить и хотела бы услышать от тебя, о чем мне надо говорить.
- Я бы советовал прежде, чем собирать общее собрание, сначала поработать с главными специалистами, а также с начальниками цехов и магазинов. Надо поговорить с ними и услышать их предложения. Особенно по новым технологиям. Новое ведь каждый день рождается конкуренцией и спросом. Вот это новое и необходимо настойчиво внедрять в производство и в реализацию. И здесь главные специалисты держат руку на пульсе. Предложения должны идти от них. И потом уж они станут работать с младшим персоналом. Во всем нужна система.
Записывая эти советы, Ольга Петровна кивала головой.
- И еще, - продолжал тот, - мы хорошо работаем с бумагами. Но то, что я сказал насчет внедрения новых технологий, касается, в первую очередь, людей, которые их будут внедрять. Поэтому работа с ними на первом плане. Идет смена поколений. Ты ведь помнишь, как работали с людьми до перестройки. А сейчас единственная ставка - на рубль. Конечно, материальная заинтересованность важна, но игнорировать другие формы с людьми тоже нельзя. Почему, например, не проводить анкетирование или, как это называют, социологические исследования по наиболее важным вопросам? Люди ведь тоже могут подсказать немало полезного и интересного. А обмен опытом и его внедрение? А пропаганда работы лучших работников через газеты?
- До этого пока нам далеко, - возразила Ольга Петровна.
- Вот-вот! Главный принцип: «Давай, Вася». Но эти мелочи, как тебе кажутся, людям почему-то нравятся. Ладно. Тогда предложу другое. Многие беды в частных предприятиях происходят и от того, что работающие не знают генеральной линии руководства предприятия. Не знают, что их ждет завтра. Поэтому и активности особой не проявляют. А подчиненные должны знать твои планы. Если будут знать, то и взаимодействие всех структурных подразделений будет слаженнее. Это тоже серьезное направление в работе руководителя. В частном предприятии нельзя работать, как лебедь, рак и щука. Все должны представлять конечный результат, а для этого у каждого должны быть аналитические планы. Анализ за день. Анализ за неделю, за месяц. Каждый должен знать, как он сработал сегодня и почему результат хуже, чем был вчера.
Будет это - будет и качество, а следовательно, и имидж. И еще нельзя успокаиваться на достигнутом. Получается одно - развивай другое.
- И что, все это ты у себя выполняешь? - взглянув на Соколова, перебила Ольга Петровна.
- А тот, кто не выполняет, закрылся или на грани этого. В частном бизнесе халтурить нельзя. Я говорю все это совершенно искренне. Если бы так не работал, тоже бы сгорел. Конкуренция слабых и ленивых не любит. Она требует постоянных идей. А может, хватит об этом? Ты лучше скажи, чем я могу помочь?
Ольга Петровна посмотрела на Соколова испытующе, вертя в пальцах ручку.
- Пока главная помощь, Виктор, в твоих советах. А Алексеем Ивановичем занимается адвокат. Обещает во всем разобраться. Но нужно время. Все ведь так быстро и неожиданно произошло.
- Не говорил о своих планах?
- Нет. У него лишнего слова не вытянешь. Но рабочий день закончился. Сын уже ждет меня. Если есть желание поужинать вместе, то поехали к нам.
- Нет. У меня ведь тоже семья. И такая же беспокойная.
По дороге домой Ольга Петровна вспоминала разговор с другом мужа. Сколько нужно знать и делать для того, чтобы предприятие было на плаву? И ведь многое из того, что она услышала, приходилось делать мужу. Тогда каким же надо быть человеком? И почему в этом новом деле появляются люди вроде Духарина? Вспомнив о нем, Ольга Петровна недовольно поморщилась. Ей этот человек был не просто неприятен. Он был, как темный лес со сплошной неразберихой. За все дни совместной работы она так и не смогла понять, когда он говорит искренне, а когда врет. И сколько таких выплеснула перестройка? - думала Ольга Петровна.
Сейчас ее почему-то больше интересовал Духарин. Видимо, от того, что Ольга Петровна несколько успокоилась после сообщения адвоката о принимаемых им мерах. А возможно, повлиял разговор с другом мужа о работе предприятия? С одной стороны, было ясно, что произошло. Готовились прибрать готовенькое предприятие, но просчитались. Однако сама работа на предприятии влечет за собой столько проблем, что ужас! Неужели Духарин не задумывался об этих трудностях? А если задумывался, тогда зачем ему надо было городить этот огород? Сидел бы в своем кабинете за спиной мужа, получая очень приличные деньги, и не имел бы таких проблем, которые возникают ежедневно? Или не мог совладать со своими жадностью и амбициями?
Все эти вопросы не покидали Ольгу Петровну до прихода в квартиру. Только войдя и увидев сына, она на время забыла их.
Глава 14
Ложный след
Тревожно чувствовал себя в этот вечер и Духарин. Издерганный после обеда вопросами Цветкова, он сидел в своем кабинете, теряясь в догадках о причинах такой пристрастности следователя.
«А если все это козни адвоката и его команды? - думал он. - Подумаешь, загорелась проводка? Мало ли каждый день таких происшествий? А тут почему-то забегали!» Вспомнился и вчерашний суд, который прошел не так, как предполагал он. Зачем эти вопросы заседателям? Видимо, у адвоката везде свои люди. Правда, одно на суде было более важным. Это показания уборщицы Усовой, на которую он и рассчитывал. Она подтвердила то, на что он делал ставку.
После убийства Белова и приведения места преступления в нужное состояние, Духарин позвонил Толяну, чтобы тот пришел за деньгами. Правда, он пришел немного раньше и мог столкнуться с его родственником, который выходил из офиса. Передав Толяну часть денег за организацию поставок ворованного мяса, он посадил его в свою машину и повез домой. Духарин видел подходившую уборщицу и надеялся, что, если расследование убийства пойдет не по его плану, то уборщица Усова поможет перевести стрелки на Толяна, известного как исполнителя заказов Пономарева. Это был рискованный план. Но Духарин любил рисковать. Однако вспоминая сейчас судебное заседание, он уже сомневался в удачном претворении своих намерений. А если задержанный за хулиганку Толян будет утверждать, что убийство в офисе не совершал, тогда у оперативников могут возникнуть ненужные вопросы. С ними ведь не договоришься так, как со следователем Томилиным. Более того, если узнает о таких показаниях Пономарев, то он быстрее поймет, кто подставил Толяна, и тогда долго разбираться не станут. Тогда будет приговор, который обжалованию не подлежит.
От этих мыслей ему стало совсем плохо. Брать на себя то, чего не делал, Толян, конечно, не будет. Зачем ему направлять оперов на раскрытие других убийств, которые выполнял по заказу? Хуже того, Духарин не мог сейчас принять какие-нибудь меры по отношению к нему, и ничего не знал о его показаниях. С одной стороны, первоначальный план по подставе Толяна казался простым. Парень наверняка должен был наследить при исполнении прошлых заказов. После начала раскрутки убийства Белова, оперативники, конечно, вернутся к тем, нераскрытым делам. И когда Толян поплывет по ним, обязательно повесят на него и убийство в офисе. Тем более, Борцов несколько раз видел Толяна в офисе и наверняка подтвердит это. Тогда можно подсказать следствию, что Борцов имел с ним дело сначала при закупочных операциях с мясом, а потом использовал при убийстве. После этого обоих нужно убрать.
Это был крайний вариант перевода стрелок на Борцова. На него и рассчитывал Духарин. Но для этого ему нужна была помощь. После некоторых раздумий он решил позвонить следователю Томилину и набрал номер его телефона. Но тот не ответил. Ругнувшись, Духарин снова погрузился в размышления.
Итак, присяжные заседатели засомневались, хотя все было ясным. Ведь и адвокат в своей речи подтвердил, что Борцов был пьян, и в руке у него был пистолет, из которого произведен выстрел. Духарин с ухмылкой припоминал осмотр тела убитого. Сидел тот напротив Борцова, и пуля, выпущенная убитому, должна пробить голову через лоб, а при осмотре в протокол записали, что пуля пробила череп около левого уха. Как бывший следователь, Духарин видел в этом недоработку убийцы. За это и адвокату, и Борцову можно было зацепиться. А они твердят одно и то же: не убивал и все.
Но больше всего Духарин возмущался доводами адвоката на суде о том, что не было мотива преступления. Как это не было? А невозвращенный во время долг?
«А возможно, - думал он, - на позицию присяжных повлияло поведение Борцова? Держался он даже без тени страха. Он сидел и слушал показания свидетелей и речь прокурора со спокойным вниманием, будто ожидал, что прямо теперь назовут настоящего убийцу. Видимо, это тоже повлияло на присяжных».
Судебный процесс заставил его изрядно поволноваться. Всему виной адвокат Силантьев со своей командой. Во время судебного процесса тот часто смотрел на Духарина, будто видел его насквозь. Этот взгляд адвоката преследовал Тараса Сергеевича и сейчас.
Духарин снова набрал номер Томилина. На сей раз трубку тот взял сразу.
- Это я. Надо бы встретиться, - предложил Духарин.
- Я не могу. Простыл и сижу с температурой, - поспешно возразил тот.
- Это в наших интересах. Я сейчас подъеду и отвезу тебя домой.
Вскоре Духарин подъехал к прокуратуре. Не вылезая из машины, он ждал. Наконец, Томилин вышел из помещения и, увидев знакомый джип, быстро пошел к нему. Нырнув в машину, он сразу заговорил:
- Ты же сам следователем был и неужели не понимаешь, что сейчас нам нельзя встречаться?
- Понимаю. Но и ждать, чего выкинут ребятки Силантьева, тоже не хочу. Ты о постановлении суда знаешь?
- Знаю, конечно. И думаю, что напрасно поддержал тебя. Мне и тогда было ясно, что Борцов не совершал убийства. Это ты считаешь, что предприниматели делают бабки на крови. А они, как правило, беспредела не хотят. Так что не знаю, как и выпутаться.
- Интересная теория появилась однако, - усмехнулся Духарин. - Но мы сейчас должны думать о другом.
Несколько минут Томилин молчал. Наконец откашлявшись, спросил:
- И что же надумал?
- Убирать надо как можно быстрее Борцова. Тогда и дело за отсутствием обвиняемого рассыплется.
- В этом я тебе не помощник. По-другому уже не складывается?
- Не складывается, - признался Духарин. - Но не все еще потеряно. С Борцовым разберутся другие, а тебе надо Усову подергать. По свидетельским показаниям. Знаешь, что она на суде заявила?
- Знаю. Но что это даст?
- Как что? Мне известно, что на нем несколько исполненных заказов висит.
Вот и подергай ее, а полученную информацию слей ментам.
Слушая Духарина, следователь Томилин внимательно смотрел в зеркало заднего вида. Он заметил следовавший за ними «Мерседес». Около дома, в котором он жил, Томилин неожиданно предложил:
- Давай проедем на бульвар.
- Если время есть, лучше поехали в «Уют». Посидим, расслабимся.
- Ты что, не понимаешь, почему я предлагаю это?
Дальше они уже ехали молча. Духарин проскочил перекресток красный свет, и тут, откуда ни возьмись, перед джипом появилась машина ГАИ. Томилин нервно закусил губу. Во всяком случае, на наружку не похоже. Слишком грубо. Мерседеса уже не было видно. Из машины ГАИ вылез сотрудник милиции и постучал в боковое стекло. Духарин приспустил стекло и, дождавшись, когда тот представится, недовольно спросил:
- В чем дело?
- Вы еще спрашиваете? Нарушаете правила и спрашиваете. Вылезайте и представьте документы.
Проверив водительское удостоверение, сотрудник ГАИ укоризненно произнес:
- Что же вы правила нарушаете? Придется протокол составлять.
- А может, обойдемся без протокола? Я тоже бывший сотрудник, майор милиции. Виноват, конечно. Товарищ торопил.
- Тот, который сидит в машине?
- Да. Он из прокуратуры. Попросил быстрее подвести.
- А фамилия вашего товарища?
- Томилин. Василий Григорьевич Томилин.
- Слышал о таком. Но нарушать правила дорожного движения никому не позволено, - продолжал сотрудник ГАИ. - Возьмите и больше не нарушайте.
Вернувшись в машину, Духарин недовольно проговорил:
- Чуть не влип. Привязался старший лейтенант так, что еле уговорил его.
Посмотрев на него, Томилин ухмыльнулся и предложил отвезти его домой.
- Но ты же просил на бульвар.
- В следующий раз, Тарас Сергеевич.
Несколько минут они молчали. Первым как всегда заговорил Духарин.
- И все-таки я не пойму, почему судья так вел дело?
- Как?
- Слишком односторонне. Чаще соглашался с адвокатом, а не с прокурором.
Томилин молчал. Мысли одна за другой громоздились в его голове. Он как чувствовал, что не стоит встречаться с Духариным. И произошло то, чего опасался. Опера Астафьева провели эту операцию. Но для чего? Удостовериться по поводу их связи. Так это они, видимо, уже давно знают. Тогда что было сегодня? И что ждать еще от Духарина? А тот продолжал:
- Ты тоже, видимо, не понимаешь. Или не хочешь понимать?
- А как ему по-другому себя вести? Слишком топорно все выглядит, - неожиданно ответил, наконец, Томилин и добавил:
- Не загружай меня больше по этому делу.
- Но с Усовой надо довести до конца. Это ведь заседатели предлагают, а не я.
- С Усовой поработаю. Меня и прокурор уже предупредил об этом. Но больше не звони мне. Ты же видишь, что я болен.
Проводив Томилина и отъехав, Духарин набрал номер телефона брата своей жены.
- Привет, это я. Надо пообщаться, - проговорил он, услышав знакомый голос.
- Говори, где?
- Выходи из квартиры. Я заеду.
Человек, которому Духарин позвонил, появился в его жизни более десяти лет тому назад. Илья Савельевич Хрипунов отбывал наказание в местах лишения свободы неоднократно. Освободившись и узнав, за кого сестра вышла замуж, он познакомился с новым родственником и впоследствии неоднократно пользовался его поддержкой. Особенно когда Духарин работал следователем. Дружбы между ними не было, но оба они нуждались друг в друге. Это понимала и жена Духарина, которая, зная о любовных увлечениях мужа, концертов не устраивала. Так ее настраивал и брат, которого Духарин ловко увел от ответственности за совершенное им убийство.
Голова брата жены Тараса Сергеевича напоминала тыкву. Широкая в основании она резко сужалась в области макушки. Нос был похож на равнобедренный треугольник, который, казалось, рос не из переносицы, а ото лба. Полные губы всегда были приоткрыты и показывали крупные, как у хищника, зубы. Он и на самом деле в жизни был хищником.
Подъехав, Духарин увидел стоящего родственника.
- Какие-то проблемы? - бодро спросит тот, усаживаясь на переднее сиденье.
- Кое-какие возникли, - Духарин попытался изобразить на лице улыбку. - Об этом и поговорим.
- Я, как пионер, всегда готов. Заодно и подогреться не мешает. Сам видишь, какая погода. Куда поедем?
Духарин ответил не сразу. Он размышлял, надо ли ехать в «Уют» или выбрать что-нибудь другое. А может быть, привезти его к себе домой и посидеть в спокойной домашней обстановке. Однако вспомнив недавнее поведение Томилина, почувствовал какую-то тревогу и решил дома с ним не появляться.
- При такой погоде уютнее нашего «Уюта» сейчас ничего не найдешь, - после некоторого раздумья заявил он.
Ресторан «Уют» встретил их сверканием неоновых огней. Духарин припарковался, и они вылезли из джипа. У входа стояли два вышибалы с холодными выражениями лиц и тяжеловесными взглядами. Огромные руки одного из них играли резиновой дубинкой. Духарин и Хрипунов собирались пройти мимо. Однако тот, кто крутил в руках дубинку, неожиданно загородил вход в зал с весьма красноречивым выражением лица. Но из-за его спины вынырнул в дорогом костюме служащий ресторана и с улыбкой на губах произнес:
- Добрый вечер, Тарас Сергеевич. Шефа нет. Но все будет как обычно. Так что комната ваша ждет.
Проводив гостей до комнаты, он вызвал официантку, отдал той необходимые распоряжения и добавил:
- Я буду у себя. Если что-то потребуется, передайте официантке, и она быстро все организует.
В его поведении просматривались неестественность и нервозность. Это показалось подозрительным Духарину. Он что-то чувствовал, но, что именно, понять не мог.
Вскоре на столе появились бутылки со спиртным и закуски. Видя вялость и озабоченность своего родственника, Илья наполнил стопки водкой, поднял свою и традиционно произнес:
- За встречу.
Духарин молча последовал примеру, опрокинул стопку в рот и потянулся за закуской.
Сегодня Духарину виделось все в мрачных тонах. Комната освещалась тонкими длинными свечами в бра. И это тоже наводило на мрачные мысли.
- После первой всегда чего-то не хватает, - заметил Илья, наполняя снова стопки. - Так что поехали.
Опрокинув стопку и не закусывая, он попросил заглянувшую в комнату официантку принести пару бокалов пива.
- И что за проблемы появились? - подняв бокал с пивом, спросил родственник.
- Не все гладко получается с судом. Возникли кое-какие вопросы у присяжных, и судья отложил рассмотрение дела до их выяснения.
- А твой друган из прокуратуры не мог договориться?
- Не мог. Чего-то бояться стал.
- А почему? Мало отстегнул?
- Не в этом дело, - Духарин сделал небольшой глоток пива и кончиком языка облизал губы.
- Много помощников у моего партнера оказалось. Вставляют палки в колеса. Предприятием сейчас руководит его жена. Вот она-то и мутит воду.
- Так давай уберем ее.
- Не все так просто. Многие и так думают, что я организовал эту подставу, чтобы завладеть предприятием. В этом, Илья, и вся загвоздка. А тут еще что-то замышляет адвокат. А вот что, никак не пойму. По-моему, надо решать с моим партнером. Пока не поздно. Лучший вариант - это убрать его в камере.
- Так помоги со своим следователем. Я готов по хулиганке пойти. В камере все сделаю чисто.
- Я же сказал тебе, что забуксовал наш знакомый. Он даже от меня сейчас шарахается.
- Это хуже, - заметил Илья. - Получается, если выпустят твоего шефа, то расследование продолжат?
- Конечно. Поэтому и предлагаю единственный выход. Тогда могут прекратить расследование убийства Белова. У тебя в изоляторе кто-нибудь из друганов сейчас есть?
- Есть, конечно. Но, кому поручить, надо подумать, - усмехнулся Илья. Он залпом опустошил бокал и только после этого спросил, - Расчет такой же?
- Илья, побойся Бога! Ты ведь с тем делом тоже небрежность допустил. Пулю-то пустил не оттуда, где сидел мой партнер, а сбоку. Так что тебе эту ошибочку и исправлять.
- Но если сорвется твоя затея, то проиграешь ты больше, - возразил Илья, наполняя стопки водкой. - Так что не жадничай. Если бы я смог попасть к нему в камеру, было бы проще. Но будет выполнять другой, и ему надо платить, ничего не объясняя.
- Ладно. Уговорил, - с несколько странным выражением лица произнес Духарин. - Завтра получишь аванс, как обычно. Но не затягивай с исполнением.
После этих слов они оба замолчали, размышляя каждый о своем. Не выдержав затянувшегося молчания, Илья заговорил.
- Я переговорю кое с кем. Так что не переживай, - говорил он непринужденно. Как о чем-то самом обычном.
Потом он закурил и, не глядя на Духарина, спросил:
- Будем закругляться?
- Да, пора. Но ты сегодня мало выпил.
- Сделаем дело и гульнем, как следует. А сейчас твои проблемы и меня зацепили.
Илья вылил в бокал из-под пива оставшуюся водку и выпил. На улицу они вышли молча. Неторопливо сели в джип и только потом заговорили снова.
- Не могу поверить, что такой гениальный план из-за чего трещит. Мы же проиграли с тобой все мелочи. Так чего не предусмотрели? Чего?
- Не так все просто, Илья, - повернувшись к родственнику, произнес Духарин. - Нужна подшлифовка нашего плана. И это сейчас зависит от тебя.
Неторопливо он вставил ключ зажигания и запустил двигатель. Так же неторопливо вывел джип со стоянки и чисто машинально бросил взгляд в зеркало заднего вида. Из ресторана выходил высокий плечистый человек и направлялся к стоящему на стоянке «Мерседесу».
- И чего не сидится человеку? - произнес Духарин.
Илья повернул голову и настороженно произнес:
- Он сидел рядом с нашей комнатой.
- Об этом и я хотел тебе сказать.
- Думаешь, пасут?
- Сейчас узнаем. Если пасет, то будет на хвосте.
Он тронулся с места и, не набирая скорости, отъехал от ресторана. Однако «Мерседес» оставался на месте.
- Вот видишь, а ты боялся. Завтра с утра подойди к сестре. Получишь аванс.
- Договорились.
Оставшуюся дорогу до дома Ильи они ехали в молчании. Илья размышлял о том, как лучше ликвидировать Борцова. Задавался он и вопросом, что будет с ним, если раскроется его роль в убийстве Белова. Видимо последняя доза была лишней, он даже стал размышлять. Такое поведение родственника не нравилось Духарину, и он спросил:
- О чем думаешь?
- О ментах.
- Чего? - забеспокоился Духарин.
- О ментах. На нары не хочу попадать снова. Но ты не беспокойся, тебя не сдам.
Духарин внимательно посмотрел на него. Ему пришлось взять паузу, чтобы собраться с мыслями. Почему Илья заговорил о ментах? Возможно, ему что-нибудь известно?
- Что еще можешь добавить? - жестко спросил он.
- Для затравки и этого пока хватит.
- Затравку свою побереги для другого. У тебя очередные неприятности с милицией?
- У нас, Тарас Сергеевич. У нас с тобой. Ты же сам сказал, что если освободят твоего шефа, то начнут копать под кого-то другого. А другие - это мы с тобой.
В этих словах Ильи слышалась растерянность. И Духарин, не выдержав, заявил:
- Не паникуй. Никто ничего не докажет.
- Но менты, насколько мне известно, копают. И не районные, а областные.
- С этого и нужно было начинать, - пристально посмотрев на родственника, заявил Духарин. - А не чепуху всякую молоть. Говори, что известно.
- Друган шепнул мне, что областные прихватили одного парня и вешают на него убийство в твоей конторе. А он ни при делах, да и защита у него крутая.
От услышанного Духарин даже похолодел. Однако, чтобы скрыть волнение, он проехал мимо дома Хрипунова и остановился возле парка. Это не укрылось от Ильи.
- Решил поговорить со мной?
- А ты как думал? От меня не надо ничего скрывать. Сам знаешь, как вытаскивал тебя из разных ситуаций.
- Знаю, конечно, - покорно кивнул Илья.
- Вот и хорошо. Не переживай, - снисходительно заметил Духарин. - Концы обрубим по Борцову, и менты успокоятся. А если не успокоятся, придумаем что-нибудь другое. Например, можно и пропасть без вести. Ты на всякий случай паспорт свой привези.
- Об этом и я думал.
- Это хорошо, что мысли наши сходятся, - усмехнулся Духарин. - Но сначала надо закончить с делом Борцова.
- Закончим. Не сомневайся. Но авансик мне лучше бы сегодня получать. Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Взгляд и тон Ильи заставил Духарина вздрогнуть. От Хрипунова можно ожидать всего. Словно поняв его мысли, Илья усмехнулся.
- Ты же сам просил, чтобы я не затягивал. Повстречаюсь сегодня кое с кем.
- Как считаешь, так и поступим. Поехали ко мне. Посидишь в машине, и я принесу.
- А я думал, свои капиталы в банке хранишь, - снова усмехнулся Илья.
- По-разному, дорогой. По-разному, - по-простецки ответил Духарин и посмотрел на Илью с нескрываемой ироний.
Духарин всегда относился к нему свысока, считал недалеким человеком. И дело было не в том, что тот всю жизнь занимался грязными делишками, которые перемежались лишь с затяжными отсидками. Просто он не нравился Духарину, и с этим уж ничего не возможно было поделать.
Вскоре они подъехали к дому Тараса Сергеевича. Оставив Илью в джипе, Духарин ушел и вскоре вернулся со свертком.
- Тут половина. Можешь не считать, - подавая сверток, проговорил он.
- Тогда отвези меня. Надеюсь, мы все обсудили? - пряча сверток, спросил Илья. - Или еще какие-то вопросы?
- Пока нет. Тебя куда?
- До моего дома.
- Если что, я на связи.
Подъехав к дому родственника, Духарин высадил его, а сам поехал к себе. Дорогой он думал, справится ли Илья с очередным его поручением? И если справится, то как будут развиваться последующие события. Ведь если опять пойдет не по его плану, то непонятно, что предпринимать дальше? Тогда остается прибрать к рукам наличность очередной жертвы. Убрать на месте происшествия Толяна и быстрее мотать из этой страны. Больше ему здесь делать нечего. Пусть разбираются и с родственником, и с другими. Они его уже не будут интересовать. Вот разве только Иринка, с которой ему так хочется встретиться. Он уже звонил ей, но муж никуда не выезжает, и та просит пока подождать.
Вернувшись домой, Духарин переоделся в хлопчатобумажный спортивный костюм. Потом сел на диван и заложил ногу за ногу.
- Ты чего-то сегодня рано, - заглянув в зал, сказала жена.
- Все дела не переделаешь. Надо и отдыхать. А ты чего-то не спишь.
- Тебя ждала.
- Дождалась и иди.
Недовольно посмотрев на него, жена молча вышла.
Жену Духарин относил к колхозно-крестьянскому сословию, несмотря на ее высшее образование. Иногда она подчеркивала свои знания. Особенно гордилась знанием творчества Пикассо и Иоганна Штрауса. Духарин лишь посмеивался над этим. Изменять ей он стал через год после свадьбы и считал свой брак неудачным. Она не имела нужных связей и была простой служащей в одном из коммерческих банков. Главное, что удовлетворяло его, это невмешательство в его личную жизнь.
Посидев какое то время, Духарин набрал номер телефона начальника федеральной миграционной службы Карасева.
- Добрый вечер, Константин Викторович! Давно не встречались!
- Правильнее сказать: спокойной ночи. Что-то случилось? Ты ведь просто так не позвонишь, - ответил тот.
- Все дела, дела. Не обижайся. Есть необходимость повстречаться. Ты же слышал, что у нас произошло. Хотел бы посоветоваться.
- Слышал, конечно. Более того, знаю, что твоего дружка в милиции держат.
- Это какого дружка? - схитрил Духарин.
- За которого ты просил меня несколько раз.
Слушая этот упрек, Духарин ждал, что тот еще скажет, но Карасев перевел разговор на другое.
Начальником федеральной миграционной службы Константин Викторович Карасев стал, когда ему было около пятидесяти лет. Впереди перспектив он уже не видел, поэтому всю свою энергию тратил на устройство своего личного будущего. Он построил уже два коттеджа. Один для себя, другой для сына. Обзавелся и двумя дорогими машинами.
Духарину было известно, что при строительстве этих коттеджей использовался рабский труд приезжих нелегалов, которых отлавливали сотрудники миграционной службы. За их работу рассчитывались с ними люди Пономарева.
В карьере Карасева не было героического или выдающегося, такого, что могло бы обеспечивать ему должностной рост. Однако же он удивительно своевременно оказывался на должностях, связанных с деньгами и не боялся ими пользоваться. По его двум построенным коттеджам каждому было понятно, что на обычную зарплату их не построишь. Но ни у прокуратуры, ни у службы собственной безопасности УВД не возникало к Карасеву никаких вопросов. Видимо, он находился под чей-то серьезной защитой.
Закрутил Карасев и роман с начальником паспортной службы одного из райотделов. Она-то и сообщила ему о задержании Толяна и подталкивала кое-какими советами. От своих знакомых Карасев знал и о делах Духарина. Когда-то они вместе работали и поддерживали друг друга. На это и надеялся Духарин, получая от него нужную информацию и помощь в оформлении документов на мигрантов, которыми пользовался Пономарев.
Переговорив о знакомом, который неожиданно заболел, Карасев добавил:
- Вот так-то, дорогой. Живешь и не знаешь, что тебя ожидает.
- Если бы знать, тогда бы и жизнь была другой. Я ведь и позвонил тебе, чтобы посоветоваться с тобой.
- Врешь ты как обычно, Тарас, - возразил тот. - Не верю я тебе. Ты всегда себе на уме. Но встретиться действительно надо.
Духарин облегченно вздохнул. Сам факт согласия на встречу обнадеживал. Для претворения же того, что он задумал, потребуются документы, которые можно получить только от его прежнего друга.
Закончив разговор, Духарин достал из серванта бутылку коньяка, наполнил фужер и некоторое время рассматривал янтарный напиток.
Затем в кухне приготовил закуску, вернулся в зал и поднял фужер. Сейчас он очень хотел расслабиться и забыть все проблемы. Он хотел побыть наедине с самим собою и ни о чем не думать. Просто напиться и уснуть, оставив позади все свои опасения.
События же развивались отнюдь не так, как хотелось бы Духарину.
В этот день майор Астафьев допрашивал Толяна. Это был не первый допрос, и многое Астафьев уже знал. Угостив его сигаретой, Астафьев спросил:
- Готовы говорить со мной о том, что я спрашивал в прошлый раз?
- Да, - ответил тот, не отводя глаз от Астафьева.
- Тогда начнем с последней встречи с Духариным.
- Какой именно?
- Когда был убит в офисе предприниматель Белов.
- Но я же говорил, что ни при делах и не видел никого, кроме Тараса Сергеевича.
- Хорошо. Как вы оказались в офисе?
- Мне позвонил Тарас Сергеевич и сказал, чтобы я подъехал за деньгами. Он всегда рассчитывался со мной частями.
- Во сколько он сказал приехать?
- К восьми вечера. Но я приехал пораньше. Обрадовался и быстрее к нему в офис.
- Дальше, Анатолий. Дальше.
- Получил десять кусков, и Тарас Сергеевич предложил отвезти меня домой. Мы сели в его машину и уехали.
- Но Духарин не подтверждает этого.
- Как это не подтверждает? Можно спросить и у его родственника, который выходил из конторы и видел меня. Я этого родственника несколько раз видел там. У него такой вид, что ни с кем не спутаешь.
Толян говорил быстро, будто боялся что-то упустить.
- А вы Тараса Сергеевича спрашивали об этом?
- Конечно, и он объясняет, что увидел тебя, когда ты уже выходил из конторы. А что делал, не знает. Я спрашиваю тебя, потому что в конторе произошло убийство, и кроме тебя в это время там никого не было. Вот такие пироги.
- Но я, правда, никого не убивал, - разволновался Толян. - Это кто-то другой. А может быть, сам Тарас Сергеевич?
- Вспоминай все подробности, Анатолий. Сам понимаешь, что будет с тобой.
- Понимаю, - вздохнул тот. - Мне кажется, что устроил это Тарас Сергеевич со своим родственником.
- Отчего такое предположение? - продолжал давить Астафьев.
- С его родственником мы вместе парились у «хозяина». Крутой парень. Чуть что - сразу в драку лез. И еще хвастался, что у него в родне какая-то шишка. Неужели они меня подставили?
Спросив это, Толян замолчал. Он лихорадочно облизал губы, прикидывая, не может ли майор выйти на другие, исполненные им ранее заказы. Астафьев, словно прочитав его мысли, добавил:
- Будем проверять, Анатолий. И, если ты не поможешь сам себе в раскрытии убийства Белова, отмазать тебя не удастся.
- А как я должен помочь себе? Как? Я же все, как на духу выложил.
- Где живет родственник Духарина?
- Точного адреса не знаю, но объяснить могу.
- Тогда объясни.
Предлагая это, Астафьев знал уже адрес Ильи Хрипунова. Однако спрашивал для проверки: правду говорит Толян или выкручивается. Выслушав объяснения о месте жительства, он усмехнулся:
- Ты что, был у него?
- Нет. Видел, как он выходил оттуда с какой-то бабой. А потом встретил и спросил о ней. Вот он и похвалился. Сказал, что живет у нее.
Не глядя на Толяна, майор Астафьев поднялся. На данный момент он выжал из Толяна все, что можно было. Теперь появилась реальная ниточка, потянув за которую можно вытащить весь клубок. Оставался вопрос, как дальше использовать Толяна. Или в темную, или дать возможность пообщаться с Пономаревым? От Васильева он знал о плане адвоката Силантьева и был уверен, что, если Пономарев узнает о подставе своего исполнителя, то, конечно, Духарину не простит. И еще неизвестно, уберет его сам или отдаст ментам? Но, если сам, то может сорваться его дальнейшая работа по всей организованной группе.
Вернувшись в управление, Астафьев позвонил Васильеву и попросил подъехать к нему.
- Встречался с твоим знакомым, - поздоровавшись, заявил он.
- И как встреча?
- Удачно.
Он рассказал то, что услышал от Толяна, и спросил:
- Может быть, сыграем, Сергей Антонович, в такую же с ними игру?
- Надо с шефом посоветоваться, - возразил Васильев. - У него ведь тоже может быть информация от авторитетов. Все действия должны идти по одному плану. Неплохо бы этого Толяна подтолкнуть к откровениям с Пономаревым.
- Открыто, во всем, что планируем?
- Думаю, лучше втемную. Береженого бог бережет. А для этого выпустить под подписку. Ну и, конечно, под обещания кое-какие. Соответственно, и наблюдение за ним плотное. А как насчет родственника?
- По картотекам проходит по нескольким криминальным делам. Отморозок конченый. Вчера встречался с Духариным и получил заказ на Борцова. Я принимаю необходимые меры, но и ты своего шефа предупреди. Родственника последним возьмем.
- Значит, Толян в отношении убийства Белова ни при делах? - уточнил Васильев.
- Скорее всего, так. Разыграл Духарин свою комбинацию с родственником красиво. Многих сбил с толку. Если бы не Толян, так и держались бы единственной версии, - задумчиво произнес Астафьев. - Из телефонных переговоров стало известно, что он готовится куда-то смотаться. Моя интуиция подсказывает, что повязан он не только с Пономаревым. Ты сегодня шефу сообщи о том, что услышал от меня. Пусть Николай Николаевич пообщается со своим авторитетом. Толяну могут и не поверить. Убрать его, конечно, уберут. Но Пономарев может вычислить и наши планы. А твоего шефа они уважают. И веры ему больше.
- И все-таки не могу поверить, - негромко произнес Васильев. - Мы столько времени потратили на Духарина и Толяна, а оказалось совсем другое.
- Ну, не совсем так. Организатор-то был один. Сейчас главное - с Толяном не вляпаться, - возразил Астафьев.
- Так может быть, пустить малявы.
- Это будет и без нашей инициативы. Ладно. Видимо, придется еще раз встретиться с Толяном и предупредить его о готовящейся второй подставе. Думаю, он поймет правильно и согласится помочь. А ты со своим шефом в отношении Борцова принимай меры. Но лишних людей не надо посвящать в наши планы.
Глава 15
Нервозность Духарина
Вернувшись после судебного заседания в камеру, Борцов молча прошел к своим нарам. Постановление суда о направлении дела на доследование надломило его так же, как в первый день заключения под стражу.
Прошло уже более двух месяцев содержания под стражей. Долгие дни заключения научили его многому. Он терпеливо переносил все, надеясь на оправдание в суде и освобождение. Но произошло то, чего он не ожидал.
Сидя на нарах, Алексей Иванович вспоминал свою жену. Вспоминал их разговор глазами в зале суда. Вспоминал, как она защищала его, бросая обвинения в адрес Духарина. И снова упрекал себя за то, что в свое время не послушался ее предупреждений.
Снова в сознании возникал вопрос, кто же убил их должника, если Духарин так смело переводит стрелки на Борцова? Неужели все-таки тот парень, которого видела уборщица? Но Духарин не признался. Значит, снова врет. Потому что уборщица была честной. Она даже говорила ему о поведении Духарина, и все подтвердилось. Сколько неясностей по этому делу! В первые, самые страшные для него дни пребывания в следственном изоляторе Алексей Иванович помимо воли упрекал себя в гибели знакомого предпринимателя. Однако когда обрел способность рассуждать, пришел окончательно к выводу о том, что его очень профессионально подставили. Он и надеялся на суд, на котором с помощью Силантьева, наконец, бы все прояснилось. Тем более, при каждой встрече адвокат успокаивал его. Тогда почему не получилось оправдательного? Ведь, если ответы на сомнения присяжных будут не в пользу Борцова, тогда суд обязательно определит ему срок. И немалый.
На следующий день после суда Силантьев долго разговаривал с ним. Он сообщил и о необходимости затягивания срока рассмотрения. Это немного успокоило Алексея Ивановича. Уверенность адвоката на какое-то время поднимала настроение. Однако расставшись с тем, Алексей Иванович снова начинал хандрить. Он постоянно нуждался в ощущении свободы. Нуждался в стремлении выразить себя на работе. Он физически не мог пребывать в праздности, не мог бездельничать. Камера, не сломившая его тело, сломила его дух. Ночами, когда все спали, Алексей Иванович думал о взаимосвязи явлений в жизни каждого человека, их смене и их закономерности. Он поражался масштабам коррупции, его удивляли и непонятные решения власти. В такие часы в нем пробуждалась потребность докопаться до истины. Эта жажда познания томила его. За все время нахождения в изоляторе Алексей Иванович так и не научился властвовать над своими чувствами.
Особенно переживал он за своего сына. Олег был единственным ребенком в семье, и любовь отца не знала границ. Однако Алексей Иванович старался не показывать этого и сейчас укорял себя за то. Возможно, поэтому тот редко смеялся, - думал он, вспоминая сына. - Возможно, он лишал сына самого необходимого - тепла, открытости. Сейчас он, конечно, изменил бы свое отношение.
Перебирая воспоминания, Алексей Иванович чувствовал себя, будто рядом с ними, с женой и сыном. В такие часы он даже не слышал храпа спящих. И только к утру забывался в тревожном сне.
Однажды, вернувшись в камеру после очередной встречи с адвокатом, Алексей Иванович увидел несколько человек из новых. Он был в плохом настроении и хотел обдумать услышанное от Силантьева. Но к нему подошел один из них и, глядя в упор, спросил:
- По какой статье, братан?
Неожиданно рядом оказались еще двое. Они смотрели на Борцова с безразличием. Или делали только вид.
- Сто пятая, - ответил Алексей Иванович.
- Порезал кого-то? - равнодушно спросил один из подошедших.
- Подстрелил кто-то, а на меня вешают.
Отвечая так, Алексей Иванович увидел, как с нар поднялся его знакомый. Камера была большая, и содержали в ней около тридцати человек. Подошедший какое-то время рассматривал стоящих возле Борцова, и те, не выдержав его взгляда, заговорили, обращаясь к другим.
- Братва, а у вас стукач находится! Каждый день его выводят из камеры на отчеты!
Говоривший явно пытался привлечь на свою сторону остальных. На какой-то момент в камере установилась гробовая тишина. Затем послышались голоса:
- Урыть гниду!
- Братва, валите падлу!
Всеобщая злоба, копившаяся у многих, заполнила камеру.
С дальних нар соскочил парень с наголо бритой головой и зверским взглядом. Как танк, он летел на Борцова и мог запросто подмять его под себя. Однако перед ним оказался сокамерник, с которым Борцов часто разговаривал вечерами. Он, подставив ногу, с силой толкнул его в сторону параши. На огромной скорости тот влетел туда. От резкого удара водяной бачок не удержался на месте и рухнул ему на спину.
Стоявшие возле Борцова новички выхватили заточки. Поднялись с нар и остальные.
- Все назад! - послышалось из глубины камеры. Голос был грозный и властный. А для находящихся в камере - еще и авторитетный.
Некоторые отступили от Борцова.
- Но, если он стукач, то как по-другому? - снова послышался чей-то голос.
С нижних нар у окна поднялся невзрачный с вида мужичок. Это был смотрящий камеры. С независимым видом он произнес:
- А вам, братва, известно, что он стукач? А может быть, стукачи как раз те, кто затеял это? Вы что, совсем без мозгов, чтобы бросаться на то, что вам подкидывают?
Борцов не мог понять, почему смотрящий защищает его? Почему не дал растерзать? Лишь когда знакомый парень подошел к тому и стал о чем-то шептаться, Борцов понял, что они знают друг друга давно.
- Но он же на ментов работает! - не сдавался поднявшийся с параши громила.
- Ну и что? Менты тоже разными бывают, - возразил один из парней с явно выраженной уголовной внешностью. - Меня один раз замели, чтобы повесить мокруху, которую я не делал, а попался другой, нормальный мент и отмазал.
- Бывают и такие, - поддержали его. - Только мало их. В основном все - фуфло.
Сидя рядом с парнем, защитившим его, Борцов тоже заговорил.
- Спасибо. Если бы не ты, раздавили бы меня.
- Спасибо, это слишком много. Вот когда на воле будем, тогда и отблагодаришь. А здесь «спасибо» не канает. Здесь другие законы. Я почему за тебя подписался? Нравишься ты мне. Конкретный мужик. Да и адвокат у тебя путевый. Только в признанку не иди.
- А я и не пойду. Убийства-то не совершал, так чего мне вешать на себя то, чего не было.
- Вот и я об этом. Сейчас тебе будет больше доверия. Так что скоро будешь на свободе.
- Точно?
- Точнее не бывает. Если судья не поддержал прокурора, то сейчас тебе веры больше, - он хотел еще что-то добавить, но помешал появившийся в камере коридорный.
- Борцов, на выход!
Выйдя, Алексей Иванович увидел в коридоре знакомого оперативника.
- Живой! - обрадовался тот. - Я, как узнал, что в камеру этих отморозков бросили, понял, для чего. И сразу сюда.
- Думаете, специально?
- Сказали, что по ошибке из другой камеры перевели. Но, скорее всего, не ошибка. Кому-то ты здорово мешаешь. В наших рядах дерьма тоже немало. Короче - от парня, который тебя защищал, далеко не отходи. А если кто будет угрожать, сразу ко мне.
После этого разговора Борцова отвели в камеру, и он снова оказался под пристальным присмотром сокамерников. Это его беспокоило. Однако он молча прошел к своему месту и сразу услышал голос того, кто первым набрасывался.
- Опять настучал чего-нибудь?
Алексей Иванович ничего не ответил. Но поднялся парень, который его уже защищал и, подойдя к тому, спросил:
- Ты чо, не понял? - и, не дожидаясь ответа, мощным ударом по голове выбил из него сознание. Затем обвел камеру хищным взглядом и предупредил:
- Еще кто обидит моего кореша, разговор будет покруче.
В этот вечер Борцова никто не трогал. Закрыв глаза, он незаметно задремал и вдруг увидел перед собой Духарина. В руках тот держал заточку, которую готов был воткнуть. Борцов схватил его за руку и резко сжал.
- Отпусти! - раздался чей-то крик.
Алексей Иванович мигом проснулся, открыл глаза и увидел соседа, руку которого он сжимал.
- Извини. Чепуха приснилась.
- Бывает, - улыбнулся тот и добавил:
- Скоро укладываться. Пошли перед сном в порядок приведем себя.
Алексей Иванович уже знал, что быть чистоплотным - одна из заповедей жизни в камере. Если перестают люди следить за собой, то потом они опускаются на самое дно. Почистив зубы и умывшись, он вернулся к своим нарам и, не раздеваясь, лег поверх одеяла. Закончился еще один день.
Многие из находящихся в камере, были наркоманами. К ним регулярно поступали от знакомых и друзей наркотики. Правда, при досмотре большая часть этого пропадала, но кое-что и просачивалось. Можно было купить это дерьмо и у контролеров. Но уже намного дороже. Камера продолжала жить до поздней ночи. Кто-то принимал наркотики, кто-то играл в карты. Но кто-то и вынашивал свои планы. К таким относился и громила, нападавший на Борцова. Он не мог простить того, что с ним сделал защищавший Алексея Ивановича, и долго шептался со своими друганами, обливая обидчика помоями.
Прошло несколько дней. Алексей Иванович понимал, что на него началась охота. Подручные громилы действовали нагло. То, вроде бы, случайно толкали возле умывальника, то начинали вести меж собой беседу о стукачах. Им очень хотелось втянуть в драку защитника Борцова. Но тот пока помалкивал. Так продолжалось, пока не наступила развязка.
Ведя разговор о стукачах, громила неожиданно заявил, что и защитник Борцова, видимо, стукач.
- Это - серьезная предъява. У тебя есть доказательства? - не выдержал знакомый Борцова.
- Конечно, есть. Всем понятно, что вы оба уж слишком правильные и пушистые. Разве это не подозрительно?
- Значит, получается, я - стукач?
Парень посмотрел на громилу так, словно прессовал его взглядом. Но тот был настроен на драку, в которой хотел взять реванш.
- А кто же? Конечно, стукач! - ответил громила.
Борцову наблюдал за происходящим с тревогой. Но драки не произошло. Наоборот, парень спокойно проговорил:
- Стукачом у нас в камере являешься ты.
- Чего? - взревел громила. - Вы смотрите, братва, он совсем с катушек съехал, - и повернувшись к парню, крикнул:
- Урою тебя!
- Базар фильтруй! - прервал парень. - Заткнись и слушай. Я сейчас докажу, кто стукач.
Он был готов к решающему удару.
- Пошли со мной к его нарам. Убедишься сам, - предложил он одному из друганов громилы.
Неохотно тот пошел, оглядываясь по сторонам и явно ища поддержки. Однако его друзья, ошарашенные натиском парня, знавшие его силу, молчали. Громила был тоже в растерянности, но, взяв себя в руки, попытался ударить парня. Однако неожиданно сам получил удар в челюсть. Кто-то из его «шестерок» тоже попытался наброситься, но от удара ноги перелетел через всю камеру. После неудачных попыток, других, желающих нападать, уже не было.
- А теперь посмотри, что у него под матрасом! - приказал он следовавшему за ним дружку громилы.
Мужик поднял матрас и увидел лист бумаги и небольшой пакет.
- Что это? - заорал в предчувствии неладного громила.
- А мы сейчас узнаем. Читай для всех.
Он передал лист смотрящему. А на листке было написано распоряжение оперативной части взять в разработку Борцова Алексея Ивановича. Далее шла небольшая инструкция о том, на какие вопросы он должен обратить особое внимание. Но и это не все. Под распоряжением была приписка о благодарности за полученную ранее информацию. Там же было сообщение о том, что ему высылается все, что он просил. Оно лежало в пакете. Услышав прочитанное и увидев в пакете наркотики, в камере ахнули.
Громила был в шоке. Он попытался что-то объяснить. Но в камере его уже не слушали. Зато защитник Борцова беспощадно продолжал:
- Теперь поняли, кто стукач? Я ведь знал об этом, и он тоже догадывался. Поэтому и пытался перевести стрелки на мужика и на меня.
Ситуация, в которой оказался громила, была убийственной. В камере все были настроены против него, и любые оправдания могли вызвать еще больше озлобления. Подписанный парнем, защищавшим Борцова, приговор опустил его ниже плинтуса. И никакая сила его уже не поднимет. Но, самое главное, Силантьев с опером знали, что после этого провала громилу с его «шестерками» срочно уберут из камеры.
Действительно, на следующий день громилу с его дружками из камеры убрали. Но оставались рядом другие, с которыми Борцова разделяла стена взаимного непонимания. Эти другие не жаловали его и не принимали в свой мир. А это еще больше угнетало Алексея Ивановича. Он был одинок и измучен. Сейчас он впервые в жизни понял эту страшную систему, ломающую любого человека. Она действует автоматически, как машина без жалости и милосердия. Насмотревшись всякого, Алексей Иванович и сотрудников следственного изолятора относил к машинам, которые готовы сделать все, что угодно.
Каждый раз, задумавшись об этом, Алексей Иванович начинал ходить по камере. Потом возвращался к нарам и думал, как доказать свою невиновность и выйти из этого ада. В такие часы выглядел он измученным.
Каждый день пребывания Борцова в камере был связан с постоянной внутренней борьбой. С борьбой за выживание и приспособление к тому, о чем раньше он и не задумывался.
Словно понимая состояние Борцова, к нему ежедневно приходил Силантьев. Он вел неторопливые разговоры, сообщая кое-что по делу. Рассказал он и о том, что уборщицу Усову допросили в прокуратуре, и она подтвердила свои показания.
- Однако и по другим вопросам работа ведется, - добавил он.
- Спасибо, - горько ухмыльнулся Борцов, и это не укрылось от адвоката.
- Я пришел сообщить вам не только это. Мне надо знать о ваших отношениях с Анатолием Ивлевым.
- А какие у меня могли быть отношения? - удивился Борцов. - Видел несколько раз его с Духариным, вот и все отношения.
- Я спрашиваю, Алексей Иванович, это потому, что Духарин может заявить о вашей связи с ним. Надо быть готовым ко всему.
- Не было у меня с ним никакой связи! И не могло быть! - заволновался Борцов.
- Успокойтесь, Алексей Иванович. Вы лучше меня знаете Духарина. Знаете, на что он способен. Поэтому я и хочу быть готовым ко всем его неожиданностям. Кстати, сейчас никто к вам не пристает?
- Пока нет. Убрали тех, кто приставал. Таких-то легче и оправдывать. Говорят, по ошибке в камеру поместили.
- Все может быть, - не вдаваясь в подробности, ответил Силантьев. - С женой будем говорить?
- Конечно.
Адвокат записал на диктофон то, что говорил Алексей Иванович. Потом всё же спросил:
- А о родственниках Духарина вам что-нибудь известно?
- Подробно не знаю. Тарас Сергеевич не любил о них говорить. Живет с женой. А как там у них, знают только стены. Но изменял ей он часто. Несколько раз в контору приходил ее брат. Я мельком видел его. Да и то каждый раз нетрезвым он был. Как-то спросил Тараса Сергеевича о нем, но тот не стал распространяться. Ответил, что приходит, когда денег на похмелье нет. При этом ответил со злостью. Видимо, отношения не родственные. Да и какие они могут? Мне его родственник тоже не понравился.
- Почему?
- Видок у него чисто бандитский. Поэтому Тарас Сергеевич видимо стеснялся его. Он ведь и посидеть в колонии успел.
- Духарин говорил?
- Нет. Один из моих специалистов. Увидел его у нас и рассказал. У меня тогда сразу к нему подозрения возникли. Видимо, не случайно?
- В общем, да, - усмехнулся Силантьев, и замолчал, отвернувшись в сторону. Понимая, что Борцов хочет услышать больше, он повернулся к нему и добавил:
- Пока рано об этом говорить. Работаем, Алексей Иванович. Работаем.
На этом очередная их встреча закончилась.
Вернувшись в адвокатскую контору, Силантьев несколько минут бесцельно ходил по своему кабинету. Он очень не любил ждать. К этому нервному и тоскливому состоянию Николай Николаевич так и не смог привыкнуть. А сейчас ничего конкретного предпринимать было нельзя. Он прекрасно понимал, кто организовал убийство. Вот только с исполнителем поначалу прокололся. Не просчитал до конца организатора. А он оказался не таким простым, как можно было подумать. Следовательно, и теперь ожидать от него надо что-то более решительное. На новое преступление он не пойдет, пока не убедится, что находится вне подозрения. Поэтому заставить его поторопиться не так-то просто. Цветков уже подогревал его, да и оперативники, но Духарин почему-то пока не торопится. Видимо, самый верный способ разрешить ситуацию - это успокоить его. Отвлечь чем-то. Правда, существует и противоположный прием напугать возможностью ареста. Человек он опытный и сообразит, что, если его арестуют по подозрению в организации убийства, то в камере его достанут люди Филимона. Они не простят подставы Толяна.
Силантьев ждал реакции Духарина. Реакции, которая бы расставила все по своим местам.
Неожиданно зазвонил телефон. Не спеша Силантьев подошел к столу, опустился в кресло и лишь потом снял трубку.
- Слушаю.
- Николай Николаевич? - спросил незнакомый голос.
- Да.
- Нам необходимо срочно встретиться.
Силантьев вдруг узнал звонившего и обрадованно проговорил:
- Если необходимо, назначайте время и место.
- Я звоню из автомата возле «Парка Победы».
- Выезжаю. Ждите.
Силантьев надел пальто, закрыл кабинет и быстро вышел на улицу. Сев за руль своего «Мерседеса», он выехал на центральную улицу и, убедившись, что за ним никто не следует, повернул к парку. Припарковав машину, он увидел идущего к нему Василия Горбунова. Поздоровавшись, они молча пошли в глубь парка. Только усевшись на скамейку, знакомый заговорил о том, чего ждал Силантьев.
- Кажется, дело к развязке идет.
- А конкретнее можно? - перебил Силантьев.
- Толяна подставил Духарин. Вчера он встретился с Филимоном и рассказал ему. Филимон ужасно взбешен. Назначил сходку авторитетов.
- Постарайся, Василий, подтолкнуть его к тому, о чем мы говорили. Крови и так уже немало. А тут и ментам поможем, и Духарина с поличным возьмем.
- Я понимаю и постараюсь. Но обещать категорично не могу. Уж очень злой Филимон.
Силантьев молчал. Во всем поведении Василия Горбунова просматривалась какая-то неуверенность. Это вызвало подозрительность у адвоката, и он решил разобраться.
- Значит, обещать категорично не можешь? - переспросил он.
- Но я же сказал, что постараюсь. У нас ведь все проще. Особенно у Филимона, - объяснил Василий, пожимая плечами. - Томов расследования не пишем.
- Это верно, - согласился Силантьев. - Но иногда надо наказывать не только смертью. Сейчас ею уже не удивишь. Надо до смерти побольше узнать у живого. Покойники ведь не говорят. Разве это повредит Филимону?
- Нет, конечно, - согласился Василий. - Во всяком случае, убрать можно всегда.
- Вот-вот. А тут еще и поиметь в смысле информации кое-что можно. Нельзя же таким твердолобым быть.
- Ну, зачем вы так, - обиделся Горбунов.
- Не обижайся, Василий. Я очень прошу подтолкнуть Духарина к делу, которое он готовит.
- Это в ваших интересах?
- Да. Скрывать не буду.
- Но друганы могут и не поддержать меня.
- Дурак ты, Василий. Будто не знаешь, что он поперек дороги стал и Лодкину, и Пономареву, - резко возразил Силантьев.
- Ладно, жизнь покажет, - недовольно заявил тот.
Василий Горбунов был талантливым вором. В советское время он часто ходил под статьей. Однако с началом перестройки, когда правоохранительным органам было не до него, и когда времена изменились, Василий развернулся. Помогли и навыки, и связи прошлых лет.
С адвокатом Силантьевым он познакомился, когда тот защищал его друга. Сначала взаимоотношения у них складывались не просто. Несколько лет присматривались друг к другу. Оба они были лидерами в своих делах и представляли друг для друга определенный интерес. Силантьеву нужен был осведомитель в криминальных кругах, а Горбунову грамотный юрист со связями, который бы при необходимости защищал его интересы. Тем более, беспредельщиков и дерьма хватало и в криминальных группах.
- Я постараюсь, конечно, убедить друганов и сделаю все, что вы просите. Но подталкивать не буду. Когда Филимон созреет, он сам предложит план, - после некоторого молчания заверил Василий.
Он достал из дипломата бутылку виски и две пластмассовых стопки. Наполнив их, подал одну Силантьеву. Затем добавил:
- Считайте, что убедили меня. Но других в это дело посвящать не желательно.
- Василий! Обижаешь!
- Все-все! - словно извиняясь, заверил тот. - Я ведь говорю потому, что сейчас и верить-то никому нельзя.
Опрокинув наполненную стопку, Силантьев несколько минут молчал. За эти дни он по несколько раз приглашал в свой кабинет помощников. Выслушивал их, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Но все было как-то туманно, и это раздражало Силантьева. Поэтому он и надеялся на информацию от Василия, которая бы помогла что-то прояснить.
Однако Василий осторожничал. В последнее время у него появилось много проблем, которые ему устраивали менты. Некоторых из его дружков недавно посадили, и теперь он надеялся только на помощь адвоката Силантьева. Но и тут как в рулетке: захочет помочь или нет. А для того, чтобы помог, надо выполнить и его просьбу.
В парке было тихо. Это укромное от чужих глаз место Горбунов приметил давно, но пользовался лишь в исключительных случаях. Здесь ему легче думалось и, как правило, после встреч с нужными людьми приходили удачи.
- А может быть, убрать этого Духарина, и дело с концом? - прерывая молчание, предложил Василий.
- Это легче всего, - перебил Силантьев. - Но я же просил, чтобы никакой инициативы. А ты снова за свое.
- Ладно, Николай Николаевич. Проехали. Это я спросил, чтобы узнать, изменилось по нему решение или нет.
- Меня, Василий, не надо проверять. Если бы что изменилось, я бы тебе первому сообщил. Все остается по-прежнему. Как только решение Филимон примет, мне надо сообщить об этом сразу и в любое время. Усек?
- Усек. Усек. Разбегаемся?
- Да. Выходи первым. Я посижу немного.
Горбунов поднялся и, пожав руку, направился к выходу. Оставшись один, Силантьев анализировал состоявшуюся встречу. В искренности Горбунова он не сомневался, так как тот немало давал ему верной и ценной информации. Но сейчас дело было не простое. И, если Пономарев что-то пронюхает, то может разделаться и с Горбуновым. Видимо, этого и боится Василий, - усмехнулся Силантьев.
Поднявшись, он направился к своей машине. А через несколько минут вошел в свой кабинет и увидел ожидавших его помощников.
- Встречались? - спросил Васильев.
- Конечно. И встречался, и загрузил.
- И что? - снова спросил Васильев.
- А то, что не все так просто. Ждет, когда созреет Пономарев. Вчера твой Толян встречался со своим шефом и все, что положено, рассказал ему. Филимон назначил сходку авторитетов. Обиделся на Духарина.
- Может, как-то подтолкнуть и его к нашему плану? - не унимался Васильев.
- Все идет, как положено. Не суетись. Разве не понимаешь, что сейчас никому нельзя засвечиваться. Пономарев не идиот и сразу раскусит наши планы. Вот тогда-то все будет сделано просто. Уберет и Духарина, и Толяна.
- Скорее всего, так и поступит, - заметил молчавший до этого Нагорнов. - Нам сейчас не надо вылезать. Астафьев ведь тоже не дремлет. Но сомневаюсь, что у него все на прослушке. Поэтому Духарин и дергается.
- Кстати, в отношении его родственника что-нибудь есть? - спросил Силантьев.
- Первая попытка убрать Борцова провалилась, - ответил Васильев.
- Это мне известно. Но он же может не успокоиться, - возразил Николай Николаевич.
- Может. И уже кое-что предпринимает.
- Сережа, а вот это подробнее.
- Конкретностей пока нет. Но разговор Духарина с его родственником об этом состоялся. Нехороший разговор. Обещает довести дело до конца. Но Астафьев взял на контроль это.
- Господи, как надоел уже этот Духарин! - вмешался снова Нагорнов. - Возимся, как с какой-то важной персоной. По-хорошему, ему уже давно пора на нары.
- И у тебя нервишки сдают? буравя того глазами, спросил Силантьев. - Каждому фрукту для созревания нужно время. Если вопросов нет, то до следующей встречи, господа.
Выпроводив помощников и оставшись один, Силантьев вспоминал упрек Нагорнова в отношении Духарина. Ему тоже изрядно надоел он. Но как бы ни складывались обстоятельства, дело остается делом. Тем более, все идет пока по их плану. То, что Толян встречался с Филимоном и рассказал о подвигах Духарина, уже меняло обстановку. И здесь важно сообщение, что Филимон ужасно был взбешен. А если это так, то развязка действительно приближается. Похоже, это входит и в планы Филимона. Усмехнувшись, Силантьев вообразил себе состояние Духарина.
«Действительно, положение у него критическое, - думал он. - Он ведь понимает, что за ним началась охота. Цветков из областной прокуратуры дергает. Опера Астафьева показывают, что пасут его. И делают это почти открыто. Практически вся жизнь на виду у людей, которые стремятся поймать его на чем-нибудь. Такое положение заставит его пойти на крайние меры и, возможно, он пойдет на них. Время сейчас работает не на него. А тут еще и прежние друзья отворачиваются. Следователь Томилин прячется от него, как от заразы. А ведь когда-то таким другом был? Да и начальник миграционной службы не спешит выполнить его просьбу о паспорте. Более того, Силантьеву было известно, что полковник Карасев несколько раз в областном управлении внутренних дел очень отрицательно высказывался о Духарине. Не лучше положение складывалось и на предприятии «Деликатес». Те, кто раньше улыбался при встрече, вдруг перестали его замечать. Одним словом, многие от него отвернулись, и Духарин считал, что это произошло после судебного заседания, о котором было напечатано в некоторых газетах.
Думая о Духарине, адвокат Силантьев не знал, что и дома тот практически был одиноким. Вернувшись как-то раньше обычного, он зашел в комнату жены. Но та была в ванной. На письменном столе Духарин увидел открытую тетрадь и, нагнувшись, прочитал написанное рукой жены стихотворение:
Их ожидало расставанье
Хотя прожито много лет
Уже забыты обещанья
И заменились словом «нет».
Богаче становился быт,
Но чувства будто холодели.
И отдалялись день за днем
Сердца, заблудшие в метели
О, Боже! Дай мне возрожденье
Моей мечты на жизненном пути,
Дай силы, радость пробужденья
И вырваться из ада помоги.
Прочитав это, Духарин увидел вошедшую жену. Ухмыльнувшись, он спросил:
- В стихотворство ударилась?
- А что мне остается делать?
- Ну-ну, дерзай. Может, и великой поэтессой станешь.
- Навряд ли. Но человеком себя почувствовать хочу. И, если мы заговорили об этом, то знай, что после суда я уеду от тебя к сестре. Сколько ты причинил горя людям? Я ведь прочитала о тебе в газете и согласна с автором. И сына-то потеряла по твоей вине. Ты же хотел его сделать таким, как сам. Вот и сделал.
Ничего не ответив, Духарин тогда так хлопнул дверью, что в окне задребезжали стекла.
Иногда Силантьеву приходила мысль, а не проведет ли Духарин свою очередную аферу без помощи Пономарева? Но сразу же возникало много вопросов. Он ведь привык получать с помощью других. А помощи этой пока не было. Все почему-то чего-то ждали. И это, видимо, все сильнее раздражало Духарина. Он действительно стал срываться даже тогда, когда не было к тому никаких причин.
Не ждал в эти дни только Астафьев. Его люди не спускали глаз с Духарина и докладывали о каждом его шаге. Причем опекали плотно и профессионально. А это еще больше раздражало Духарина.
Между Духариным и майором Астафьевым шла борьба нервов и терпения: у кого нервы окажутся крепче, а терпения больше - тот и победит. При этом Силантьев понимал, что ждать оставалось совсем недолго. Любой промах Духарина приведет его к поражению. Вот только когда наступит этот момент?
Размышляя об этом, Силантьев не знал, что Духарин все-таки встретился с Пономаревым. Встреча эта, как обычно, происходила в машине. Но происходила не так, как ожидал ее Духарин.
Посмотрев на него долгим взглядом, Пономарев произнес:
- Ну, рассказывай, герой, как спалил Толяна?
Духарин взглянул на него и, увидев в глазах презрение, произнес:
- А при чем тут я? Он сам нарвался на ментов. Видимо, пасли его, а когда влип, и поплыл.
- Молодец, Тарас. Просто гений. Один прокол за другим. И что посоветуешь делать?
- Убирать надо Толяна, пока он не сдал всех нас.
- А за что, Тарас, убирать? За то, что ты пытался вместо своего родственника подставить его? Поэтому и уборщицу подкинул, чтобы она подтвердила на суде?
Лицо Пономарева затвердело, и он отвернулся. Духарин растерянно молчал. Он понял, что Пономарев знает и о суде, и о подставе Толяна. Не выдержав, он спросил:
- Толяна освободили?
- Конечно. Драка доказана, поэтому освободили под подписку. Он очень хочет с тобой встретиться. И я доволен, что парень уцелел. Вот только не знаю, что с тобой делать? Ты так и не ответил, зачем подставил его? Чего молчишь? Может быть, стрелку забить между вами?
- Думал, уедет в Казахстан, и дело пройдет чисто. Но вмешался Силантьев со своими помощниками. Они-то и ломают наши планы.
- Не наши, Тарас. А твои. Ты же и сейчас никак не угомонишься. Вот только не пойму, больной ты или нет. Вроде грамотный, а что творишь?
- Может быть, все-таки убрать Толяна? - снова предложил Духарин.
- Еще какие предложения? - иронически спросил Пономарев.
- С предпринимателем, о котором я говорил, надо бы довести дело до конца. По завершению дела я бы убрал Толяна руками предпринимателя. Все сделаю чисто. У него сейчас сейф забит зеленью. Это ваши деньги. Мне ничего не надо. Лишь бы выпутаться из истории с Борцовым.
- Подумаю. Но больше самостоятельности не проявляй. Мне надо поизучать объект. Я скажу, когда приступать.
Отвечая так, Пономарев хитрил. Он окончательно убедился в необходимости ликвидации Духарина, так как понимал его роль в подставе Толяна и в возможной подставе других.
Глава 16
Жизнь продолжается
В эти дни не меньше Духарина нервничала и переживала и Ольга Петровна. После ареста мужа она изменилась и внешне. Лицо у нее вытянулось, взгляд стал грустным, но более острым, в голосе появились властные, категоричные нотки. Тучи, омрачившие ее внутренний мир, пока еще не рассеивались, хотя все больше крепла надежда. Скорее всего, этому способствовал ее сын, а может быть, сказывалось удовлетворение, которое она получала от работы. Целыми днями она носилась по цехам и магазинам так, будто у нее были на ногах крылья. Олег видел такое состояние матери. Вечерами они по-прежнему делились тем, что у каждого было днем. Ольга Петровна рассказывала о делах на предприятии и, особенно, о том, что было связано с отцом. А Олег делился своими школьными новостями. Но все же они, не сговариваясь, оберегали друг друга от собственных тревог. От адвоката Ольга Петровна знала о возможной мести мужу в камере, но скрывала это. Каждый из них нуждался в другом. Олегу предстояло еще многому учиться. Раньше до ареста отца он больше прислушивался к нему. Теперь же, после всех свалившихся на них бед, мать стала для него самым большим авторитетом.
От нее Олег научился не сосредотачиваться на обидах, а искать причины всего происходящего, прежде всего, в себе. Он даже несколько раз высказывал своей девушке слова матери о том, что «люди сначала позволяют себе роскошь возмущаться, а потом только начинают понимать». Особенно болезненно воспринимал Олег несправедливость. Он часто говорил, что там, где несправедливость, там всегда и страх. А где страх, там и трусость.
До Ольги он не встречался с девушками, так как ни одна из них не походила на его мать. Ни с кем из них Олег не мог поделиться своей печалью или радостью. И многие девушки догадывались об этом. Только Ольга смогла понять его внутренний мир. И это сближало Олега с ней. Когда он входил в оцепенение, вызванное тревогой за отца, Ольга всячески старалась растормошить. Порой это делалось неуклюже, но Олег, понимая искренность ее соучастия, проникался к ней еще большим уважением и любовью.
Узнав от матери о результатах судебного слушания, Олег в тот вечер впал в такое оцепенение, что ни о чем другом не мог и думать. Такова была его натура. Он чуть не сломал себе мозги, изыскивая, у кого им теперь просить помощи. У кого? Если даже отец Ольги, работавший старшим следователем областной прокуратуры, не смог помочь.
По вечерам Ольга приглашала его к себе домой, и Олег шел к ней, подавляя в себе тоску и тревогу. Даже находясь у нее, Олег постоянно думал, как помочь отцу. Видя его состояние, родители Ольги не мешали им проводить время наедине. Но в один из вечеров Семен Васильевич по настоянию жены зашел к ним. Поговорив о делах в школе, он, посмотрев на Олега, высказал то, что тот так хотел услышать.
- Не хандри. Скоро отец будет дома.
- Скорее бы, - едва слышно ответил Олег. - Ему же ведь там не сладко. - И добавил:
- Обидно все-таки. Никого не убивал, и никто не хочет разобраться.
- Разберемся. Я ведь тоже немало делаю. Да и адвокат у него вцепился в это дело так, что обязательно вытащит.
- Хорошо бы.
Олег не знал, что ему говорить и замолчал. Однако Семен Васильевич улыбнулся и Олега, добавил:
- Все и будет хорошо. Мы верим в это. Так ведь, Ольга?
- Конечно. Но помогать его папе надо. Ты же сам знаешь, как подставляют ни в чем не повинных людей.
- Знаю. Мама не ужин приглашает вас. Так что поднимайтесь и мойте руки.
В этот вечер больше об отце Олега они не говорили. Вернувшись домой, Олег увидел сидящую у окна мать. Она даже не поднялась встречать сына, как это обычно делала. Лишь посмотрела на него и снова стала смотреть в окно. Видя ее состояние, Олег подошел и, обняв, спросил:
- Что с тобой?
Та пожаловалась на головную боль и попросила оставить ее одну.
Она чувствовала себя как загнанный зверек, который вынужден бороться не на жизнь, а на смерть. Она думала о том, как спасти мужа, и каждый раз возвращалась к предложению Духарина. Ведь, если ответы на вопросы, поставленные присяжными заседателями, будут не в пользу мужа, тогда зачем ей предприятие? Поначалу предложение Духарина возмущало ее. Но время шло, а муж по-прежнему в следственном изоляторе. И, если беззаконию никто не может препятствовать, тогда остается один выход. Ведь жизнь ее с мужем ценнее предприятия. В конце концов, жили же раньше без него.
Эти размышления возникли у Ольги Петровны после встречи с адвокатом. Сегодня он был чем-то озабочен и менее откровенен. Он даже не предложил чашечку кофе, как делал это всегда. Поэтому по возвращении домой она и была в таком состоянии.
Вскоре ее размышления прервал подошедший сын. Поставив на подоконник чашку с чаем, он предложил:
- Я заварил твой любимый чай. А может быть, посидим на кухне?
Олег с тревогой думал, не случилось ли чего с отцом, если мать в таком состоянии? Он как в детстве взял ее руку в свою и легонько потянул. Ольга Петровна вздохнула и, поднявшись, сказала:
- И что бы я без тебя делала! Пошли.
Сейчас она уже не казалась такой подавленной, как несколько минут назад.
- Как здоровье родителей Ольги?
- У мамы простуда прошла. Сегодня со мной разговаривал ее отец и сказал, что папа скоро будет дома…
- А что еще он говорил? - перебила мать.
- Просил не хандрить. Обещал разобраться на днях. О Николае Николаевиче отозвался очень хорошо. Сказал, что тот вцепился так, что обязательно будет оправдание. Семен Васильевич тоже занимается. Так что и ты не хандри. Видимо, у них сейчас самая напряженная работа.
Когда Олег начал говорить, Ольга Петровна сначала слушала без внимания. Однако затем, не выдержав, поднялась. Желание что-то делать охватило ее.
- Это все меняет. А то я ведь уже подумала, если осудят нашего папу, то придется соглашаться с предложением Духарина.
- Как это осудят? - возмущенно вскричал он, тоже поднявшись.
- Успокойся, Олег. Успокойся. Сама раскисла и тебя заставила нервничать.
Она говорила мягко, почти умоляюще, стараясь успокоить сына.
А тот продолжал.
- Мы столько пережили с тобой и верили, что ничего подобного папа не совершал. Так почему сейчас, когда близится его оправдание, ты засомневалась?
- Я сомневаюсь не в папе, а в порядочности наших законников.
Как сказать ему открыто обо всем том, чего она наслушалась? И надо ли сыну говорить об этом? - думала Ольга Петровна. - С детства их сын верил в справедливость и поступал во всем и всегда только по справедливости. Но в жизни, оказывается, действуют и другие правила. Ее щеки раскраснелись. Отвернувшись, она подошла к окну, а Олег пристально смотрел на нее. Наконец, он спросил:
- У тебя какие-то новости? Ты что-то скрываешь?
Его голос звучал взволнованно.
- Нет у меня новостей. И ничего от тебя я не скрываю. Просто я так устала от всего случившегося, что и не знаю, как себя вести. Все обещают, но дел практических пока мало. Поэтому я так и расстраиваюсь.
Ольга Петровна замолчала, пытаясь успокоиться. Однако нервы ее были на пределе, и она, не выдержав, начала судорожно всхлипывать. Олег испуганно смотрел на нее и, не зная, что предпринять, молчал. Наконец, ей удалось остановить слезы, и она заговорила снова:
- Не смотри на меня так. Я ведь слабая женщина. Стараюсь показать, какая решительная, смелая и энергичная, а это все показное. Фактически женщины слабее мужчин. Я хочу, чтобы ты знал это и всегда защищал свою будущую жену.
Ольга Петровна посмотрела на сына. На лице у нее отражалась беспомощность.
- Ты не ответила мне, что все-таки случилось? - спросил снова Олег.
- Количество переживаний переросло в качество, сынок. Особого ничего не случилось, просто я устала и морально, и физически.
- Когда папу освободят, мы тебя обязательно отправим в санаторий, куда вы собирались, но так и не попали.
- Господи, какой ты уже взрослый! - воскликнула Ольга Петровна с такой любовью, какую, как ей казалось, никогда еще не чувствовала.
В этот вечер они разговорились дольше обычного. Ольга Петровна понемногу успокаивалась. Она даже упрекнула себя за то, что так раскисла. Олег предложил спать и, дождавшись ее ухода из кухни, отправился к себе.
Однако, несмотря на позднее время, они еще долго не могли уснуть.
Олег думал о матери. Но затем постепенно мысли его переключились на Ольгу. Еще недавно Олег чувствовал себя неотделимой частицей своей семьи. Теперь же все было по-другому. Увлекшись Ольгой, он словно бы выбрался во внешний мир и был вынужден жить по законам этого мира.
Случившееся с отцом встревожило Олега еще и потому, что он боялся, не отразится ли это на их отношениях с Ольгой. Но оказалось все наоборот. Ольга еще лучше стала относиться к нему. Она понимала его страдания и сама страдала, как он.
Ольга была такой красивой, что Олег не мог не думать о ней. Его все сильнее и сильнее влекло к ней. Утром он спешил в школу, чтобы увидеть ее там. Вечером он шел к ней домой. Их увлечение видели все, но это уже не беспокоило их. Они жили своими чувствами, своей любовью.
Олег припомнил, как они недавно провели вечер в баре. Предложил сходить туда Олег, и Ольга сразу согласилась. Олег в тот день сходил в дорогую парикмахерскую. Надел костюм, который ему купили для выпускного вечера, новые ярко-коричневые ботинки и новое шелковое кашне.
Ольга пришла к назначенному времени и, увидев его, спросила:
- Я не опоздала?
- В самый раз. Я только подошел, - сказал он, хотя уже ждал около десяти минут. В его глазах светилось восхищение. Впервые в своей жизни он пригласил девушку в бар и ощущал некоторую неуверенность.
- Тогда пошли! - проговорила она и взяла Олега под руку.
Вскоре они вошли в бар. Сели за свободный столик, и молчавший до этого Олег облегченно вздохнул. Сейчас он гордился тем, что находился в дорогом баре с такой красивой девушкой. Он не отрываясь, смотрел на нее. Тут подошел официант. Он подал меню.
- Выбирай сама, - небрежно предложил Олег. Он ощущал некоторую неловкость. Сидящие за соседними столиками громко смеялись над чем-то, и ему казалось, что насмехаются над ним. Но еще больше вызывала тревогу Ольга. Она была такой красивой, он даже подумал, что многие из сидящих могут захотеть познакомиться с ней. От этих мыслей ему стало так плохо, что он недовольно заметил:
- Ты что-то долго выбираешь.
Удивленно взглянув на него, Ольга улыбнулась. Она видела волнения Олега и, чтобы успокоить, сразу предложила:
- Я хочу апельсиновый сок и мороженое. А ты?
- То же, что и ты.
Они сделали заказ подошедшему официанту, и вскоре, управившись с принесенным, покинули бар.
Вспоминая то посещение бара, Олег незаметно успокоился и вскоре уснул.
Утром он сообщил матери, что сегодня задержится у Ольги, так как у ее отца день рождения. И помолчав, спросил:
- Кстати, какое он произвел на тебя впечатление?
- Мужчина представительный. Но я привыкла судить о людях по их делам.
После уроков Олег сразу пошел со своей подругой к ней. Приготовив домашние задания, они уселись на диване.
- А ты знаешь, я тебя давно приметила в школе. Но ты меня тогда не замечал. Только в этом году обратил внимание. Почему?
- Просто мне тогда некогда было рассматривать девчонок.
- Ох! Ох! Что я слышу. А ты знаешь, как я тогда бесилась? Я даже спрашивала у подруг, почему ты такой невнимательный.
- И что они ответили?
- Посмеялись. Но одна заявила, что если не любит, не надо, я ведь еще молода, а другая стихами ответила, что время настанет - полюбит, но поздно уж будет тогда. Ты знаешь о моем детстве? - неожиданно перевела разговор на другую тему Ольга.
- Нет, конечно.
- Я родилась в районном центре, который был на берегу огромного озера. Солнце там так ярко и жарко светило, что больше я никогда такого не видела. Видимо, тогда оно и разогрело во мне будущую любовь. Ты такого не понимаешь. Вообрази на минуту, что в мире прекратится любовь! Что тогда будет? Люди будут вялыми, никто не будет смеяться, и глаза у них будут пустыми и грустными. Даже деревья потеряют свой вид. Вместо красивых веток у них будут торчать облезлые палки. Вот какой будет жизнь без любви! Поэтому и нужна любовь.
Олег попытался обнять ее, но Ольга, смеясь, отбивалась.
- А ты ко всему прочему и большая фантазерка. Навыдумывала всякого. Опустись на грешную землю и перестань морочить мне голову.
- Не тебе меня учить, - обиделась Ольга. - Угораздило меня связаться с тобой! И чего я в тебе нашла?
- Оленька! - взмолился Олег. - Смени пластинку.
- Хорошо. А знаешь, через что мне пришлось пройти в моей жизни?
- Нет. Рассказывай.
- Так вот. Когда я появилась на свет, оказалось, что у меня больное сердце. Родители не разрешали даже бегать. А мне так хотелось. От этого со мной и никто не играл. Я даже ночами плакала, и мне казалось, что меня никто не любит. А мне хотелось, чтобы меня все любили. Ты не понимаешь силу любви. Когда люди любят друг друга, то все остальное не имеет для них никакого значения.
- Но все же люди не могут быть одинаковыми, - возразил Олег. - Каждый из нас такой, какой он есть, и тут уж ничего не поделаешь.
Задумавшись, Ольга несколько минут молчала. Но потом, словно втягивая Олега в спор, заговорила снова.
- И все-таки есть такое, что должно быть в каждом человеке. Например, доброта. Злой человек никогда не будет иметь будущего. Я очень не люблю злых людей.
- А может быть, хватит философствовать? Я хочу молча сидеть с тобой рядом и держать твою руку в своей.
- И все-таки только доброта ведет к счастливой жизни, - не сдавалась Ольга и, увидев, что Олег попытался что-то возразить, приложила два пальца к его губам.
- Но ты не до конца рассказала о своем сердце, - напомнил Олег. - Что, и сейчас оно болит?
- Нет. Перед школой родители возили меня в Москву и там мне сделали операцию. Года два после этого врачи наблюдали, какими-то лекарствами пичкали. И все прошло. Никакой боли не чувствую. Я родилась будто заново.
- А я и не знал о том, что ты перенесла такую операцию.
- Ты многого еще не знаешь, - смеясь, перебила Ольга. - И когда познаешь, будешь только гордиться мной.
- Я и сейчас горжусь. Но у каждого человека есть и недостатки. Может, скажешь, какие у тебя?
- Обидчивость. Порой она так тянет меня вниз, что я боюсь улететь в какую-то пропасть. Я не могу простить людям, которые сделали мне больно. Более того, я испытываю к ним злобу и хочу, чтобы с ними что-то случилось ужасное.
- А еще что тебя тянет вниз?
Она поцеловала Олега и неожиданно произнесла.
- Ты.
- Неправда! - Олег схватил ее за руку. - Скажи, что это неправда. Иначе я уйду.
Глядя ему в глаза, Ольга торопливо стала объяснять:
- Нет, это правда. Ты во всем лучше меня. Не гонишься за богатством или славой. Не гордишься своими способностями в учебе. Никому не завидуешь. Ты сумел освободить себя от всего дурного. Вот это и заставляет меня бояться. Я боюсь потерять тебя и от этого иногда делаю глупости. Особенно по отношению к своей маме. Ты даже, наверное, не умеешь ненавидеть?
- Еще как умею, - перебил Олег. - Я бы сейчас Духарина своими руками задушил.
- Но ты не показываешь этого. А я слишком нетерпелива, особенно к несправедливости и злу. Вот это и тянет меня вниз. Я не умею приспосабливаться к тому отрицательному, что окружает меня.
- Со мной научишься, - успокоил ее Олег, - Во всяком случае, я не дам твоим чувствам тянуть тебя вниз. Будем карабкаться только вверх.
Пока они разговаривали, в комнату несколько раз заглядывала мать Ольги. Не выдержав, Ольга спросила:
- Какие-то проблемы или помощь нужна?
- Нет-нет. Я все уже приготовила. Папа позвонил и сказал, что идет домой. А Олег не проголодался?
- Все в порядке, - улыбаясь, ответил тот.
Олег видел, что в этой семье он стал для всех любимцем. Казалось даже, мать Ольги относилась к нему лучше, чем к дочери. Когда садились за стол, она подкладывала в тарелку все лучшее, что было на столе. Возможно, это происходило оттого, что она видела любовь дочери к этому парню. Но скорее всего, эта забота проявлялась от услышанного о его отце. Мать Ольги была справедливой женщиной, и в ней всегда закипала ярость против таких людей, как Духарин, о котором она прочитала в газетах. Она и мужа не оставляла в покое. Дочь уже несколько раз слышала упреки по этому поводу. Отец же успокаивал жену и говорил, что все делается для освобождения Алексея Ивановича.
Во время разговора матери с дочерью в квартиру вошел Семен Васильевич и сразу громко произнес:
- А почему не встречаете именинника? А ну, все за стол.
Получив подарок от Олега, он внимательно рассмотрел тот и признался:
- Книга для меня - самый ценный подарок. Спасибо тебе, Олег. Думаю, что о книгах у нас с тобой будет много разговоров.
За столом, как обычно в таких случаях, шутили и с аппетитом управлялись с приготовленными закусками. Не забывал себя и именинник. Он уже несколько раз подливал в свой фужер испанское вино «Сангрия».
Видя хорошее настроение отца, Ольга поднялась и, обняв его, высказала свои поздравления и пожелания. Высказала то, что волновало Олега.
- Я, как и мама, поздравляю тебя, но и хочу высказать пожелание. Ты знаешь, что отец Олега не делал того, в чем его обвиняют. Ты знаешь, кто это организовал и почему. Наверняка знаешь, и кто выполнил этот заказ. У меня тоже нет сомнений в том, что папа Олега не мог этого сделать и не делал. Я прочла кое-какие газеты. Так вот мой главный подарок для тебя в этот день - это пожелание любящей дочери. Раскрути так, как ты умеешь раскручивать. Нельзя же, чтобы порядочные люди страдали, а подонки торжествовали! Нельзя! Если произойдет несправедливость, я не знаю, как жить дальше!
Пожелание дочери растрогало сидящих. Несколько минут все молчали. Наконец, Семен Васильевич встал и, обращаясь к Олегу, заявил:
- Все будет хорошо, Олег. Скоро мы встретимся все вместе. Так и маме своей передай.
Посидев еще немного, Олег засобирался домой. И когда ушел, оставшиеся заговорили о нем и его родителях.
- Мне Нагорнов много рассказал о его матери. Видимо, не случайны у него и чувства к нашей дочери. Что-то общее у них есть. Поэтому Олег и выбрал подругу с таким же именем, как его мать, - задумчиво проговорил Семен Васильевич.
- А я тебе всегда говорила, что наша дочь - талантливый человек. Я не имею ввиду талант писателя, художника или артиста. У нее особый талант - человеческий. Она очень чувствительна к боли другого человека. Еще в детстве, если видела плачущего, то плакала и сама. Чужая боль вызывала у нее тоже болезненное состояние. Поэтому и сейчас она переживает не меньше Олега. Так что, Семен, постарайся. Ты же видишь ее боль.
Семен Васильевич не перебивал, но, когда она закончила, задумчиво возразил:
- Не все так просто. Улики против Алексея Ивановича были настолько убедительными, что поначалу было трудно и возражать. Эти-то улики, видимо, и определили ход следствия. А может быть, и другие причины были. Чтобы переломить ситуацию, нужна более тонкая работа и настоящая масштабная операция. Вот когда она будет проведена, в дальнейшее расследование включусь и я. Такое решение приняло наше руководство. Правда, и сейчас я кое-чем занимаюсь. Но это отвлекающий маневр. Руководство областной прокуратуры в курсе готовящегося удара по всей преступной группировке. Дочери об этом не надо пока говорить. Хорошо?
- Вот теперь и мне кое-что понятно, - посмотрев на него, ответила жена. - Будем надеяться на лучшее. Я так хочу познакомиться с родителями Олега.
- И познакомимся. Как только он выйдет из следственного изолятора, сразу пригласим их к нам. Но как выросла наша дочь! Как выросла! Так выразить страдания другого человека не каждый сможет.
- Это верно. У многих сейчас в головах другое.
- То, что происходит сегодня, со когда-то пройдет. Но на это потребуется очень много времени и усилий. Однако дело к ночи движется. А завтра ведь рабочий день. Я очень доволен твоим вниманием. Постаралась, как никогда. Спасибо, - обнимая жену, сказал Семен Васильевич. - Помочь убрать?
- Имениннику положено отдыхать. Так что иди. Я скоро приду.
Возвращаясь домой, Олег думал, что мать уже спит. Однако войдя в квартиру, увидел ее сидящей в кухне. По ее лицу нельзя было угадать, что сегодня творится у нее на душе.
- Как прошел день? - присаживаясь рядом, спросил он.
- В заботах. Я так устаю, что вечерами ни о чем не могу и думать. Раньше я так не уставала.
- Так раньше и директором не была.
- Это верно. За день набегаешься по цехам с разными «идеями» так, что вечером кроме внутреннего беспокойства ничего и не остается. Ты лучше расскажи, как отметили день рождения?
- Мне кажется, что по этим делам нас никто в мире не догонит. Хорошо, конечно.
- Подарок вручил?
- Да. И Семен Васильевич очень доволен был. Сказал, что о книгах мы с ним будем часто разговаривать. Он тоже, как и я, любит читать.
- Еще что говорил?
- А знаешь, какой подарок Оленька сделала? Она высказала и просьбу, и пожелание в отношении моего папы. Попросила быстрее разобраться. И он сказал, что все станет на свои места, и что скоро встретимся все вместе. Ты лучше расскажи, как с папой?
- Адвокат говорит тоже, что и отец твоей Ольги. Что-то готовят, но что конкретно, не говорит.
- Видимо, серьезное. Поэтому и секретничают. Собрание провела?
- Да. Много услышала интересного и полезного. Люди тоже надеются на лучшее.
- За время своего директорства Ольга Петровна уже побывала на городских и областных совещаниях. Она там услышала немало полезного для себя, но немало сделала и своих выводов. Она почувствовала различие в оценках и отношениях к предпринимательству на федеральном и местном уровнях. Оказывается, что решения, принимаемые в верхах, не всегда реализуются на местах. Бюрократия и коррупция местных чиновников оказываются выше решений центра. Особенно отрицательное воздействие оказывает лоббирование местными властными структурами интересов крупного бизнеса в ущерб малому и среднему. На проводимом ею общем собрании работающие заявляли о необходимости устранения разрыва между тем, что декларируется сверху, и тем, что внедряется в городе. Для этого они просили изменить отношение чиновников и повысить качество их работы по реализации решений правительства на местах. Ольга Петровна, конечно, согласна была с этим и считала важным обмен мнениями по этому вопросу. Чтобы уровни осведомленности предпринимателей и органов, отвечающих за поддержку предпринимательства, были одинаковыми. Это считала она особенно важным. Частые изменения правил для бизнеса ведут к неоправданным расходам. Один из выступающих на городском совещании привел пример, как он поставил киоск, получал кредит в банке, приобрел в собственность землю, а менее чем через год от администрации города получил письмо о том, что киоск решено снести. Спрашивается, почему тогда разрешили? Предприниматель потратил деньги на оформление на подключение к сетям. Не успел еще с банком рассчитаться. И, естественно, попадает в черный список неплательщика налогов. Выступающий тогда предложил разработать единую стратегию развития малого бизнеса, которая должна совпадать со стратегией развития города. Но это предложение поддержки у чиновников не нашло.
Однако Ольга Петровна поняла и то, что немало проблем кроется не только в отношениях с чиновниками. Нередко и коллеги по бизнесу пытаются смошенничать и выжать деньги из партнеров и клиентов. Особенно это относится к произволу крупного бизнеса, который приводит к разорению малого предпринимательства.
Возмущали ее и заказные проверки. Она помнила, как в один день нагрянули на предприятие и из санэпидстанции, и из налоговой, и из пожарной инспекции. Ольга Петровна позднее предложила одному из чиновников разобраться с проверками и надзором. Но изменений пока не последовало.
Много говорилось на собрании предприятия и по поводу обучения вновь принятых на работу и их адаптации. О том, что все они, как правило, имеют привычки, отрицательно сказывающиеся на качестве работы и соответственно конкурентоспособности.
Но самое главное, она поняла, что люди борются за авторитет предприятия и хотят его процветания. Почувствовав это, Ольга Петровна обрела как бы второе дыхание и думала о претворении высказанных предложений. Такой ее и застал пришедший сын.
- А еще чего интересного было за день? Духарин присутствовал? - спросил Олег.
- Нет. Сослался на болезнь. А это и лучше. Откровеннее были люди. Они ведь не только недолюбливают его, но и побаиваются.
Олег смотрел в глаза матери, словно пытаясь прочитать, что у нее в душе.
- Адвокат не сказал, когда все закончится? - спросил он.
- Я тебе уже отвечала. Пока молчит.
Олег подошел к окну и несколько минут смотрел в темноту. Он подумал: «А не связано ли ее состояние с его ежедневными посещениями квартиры Ольги? Отец находится в следственном изоляторе. Мать измучилась в своих переживаниях, а он разгуливает по вечерам. Возможно, это тоже расстраивает мать?» Не выдержав, он неожиданно спросил:
- Тебе не нравится, что я встречаюсь с Ольгой?
- Почему ты об этом спрашиваешь?
- Потому что вижу твое состояние.
- Глупенький. Разве я могу расстраиваться, если тебе хорошо? Жизнь ведь продолжается, несмотря ни на что. Наоборот, я рада, что ты, наконец, нашел себе девушку по душе. Рада, что и ее родители тебя уважают. Все у нас будет хорошо. А настроение, как и надежда, имеет свои периоды спада и свои черные часы. Когда такие часы наступают, я и хандрю. Но ты не обращай на это внимания. Папа тоже рад твоему счастью.
- Правда?
- Конечно. Кто любит, тот постоянно думает о тех, кого любит. Вот и папа думает о нас. Он ведь знает о твоем увлечении и часто спрашивает меня об этом.
Этот ответ понравился Олегу. Он почувствовал как мать возвращается в привычную семейную обстановку. Разговор о личных делах сына отодвинул другие тревоги и заботы. Более того, когда услышал ее слова о том, что жизнь продолжается, то понял, что минутные слабости ее не сломят. Такой его мать всегда Олегу нравилась. Таким и он стремился быть.
Глава 17
Подготовка к задержанию.
Встреча с главарем организованной преступной группировки Пономаревым не понравилась Духарину. Он понял, что Толян уже встречался с ним и рассказал тому о попытке его подставы. Но он мог рассказать и про родственника, а это грозило большими последствиями. Чтобы выяснить более подробно все то, что его волновало, он позвонил Толяну по сотовому. И предложил:
- Ты сейчас заглянуть ко мне можешь?
- Куда?
- В мою контору. Я ведь тебе кое-что должен. Подходи и получишь. Договоримся заодно и о следующей поставке.
Обрадовавшись, Толян направился на предприятие «Деликатес». Однако, не доходя два квартала, услышал сзади шум приближающейся машины. Повернувшись, увидел, мчащийся на него по тротуару на большой скорости УАЗ. Толян отпрянул и прижался к стене дома. Поравнявшись с ним, УАЗ резко затормозил, и из открытой дверцы высунулся ствол автомата. Толян упал на землю. Одновременно с его падением прогремели автоматные выстрелы. Толян пополз к подъезду, но УАЗ уже проскочил мимо него. Поднявшись, он побежал за угол дома, чтобы выйти на другую улицу. Однако вскоре и там увидел тот же УАЗ, который снова приближался к нему. Повернув назад, Толян забежал в один из дворов. Несколько минут он стоял неподвижно, вглядываясь в улицу, по которой промчался УАЗ. Толян припомнил недавнее приглашение Духарина. Разумеется, теперь он ни за что не пойдет на встречу. Если сразу не получилось - свои попытки они могут и повторить. Кому-то он сильно мешает. На вопрос «кому?» и ответ напрашивался один.
Толян решил зайти в бар, около которого находился. Он надеялся там встретить кого-нибудь из своих знакомых. Как правило, услугами этого бара пользовались представители низшего звена криминальной иерархии. Перекупщики краденого, угонщики, быки, карманники…
Толян спустился по металлической лестнице и отворил дверь в полуподвальное помещение. Возле стойки он заказал водку, не закусывая, выпил, закурил и внимательно оглядел присутствующих. За одним из столиков Толян увидел сидящего родственника Духарина. Узнать его было несложно. На Хрипуне была кожаная куртка с обилием карманов и старенькие потертые джинсы. Встретившись взглядом с Толяном, тот махнул рукой, приглашая к себе.
- Какие люди! Давненько не встречались! - расплывшись в дружеской улыбке, Илья, пригласил Толяна за стол.
Усевшись напротив, Толян позвал бармена и попросил принести два бокала пива.
- А может, покрепче чего? - спросил Хрипун. - Кстати, как у тебя дела? Говорят, у ментов побывал?
- Все в порядке. Сам виноват. Полез в драку и нарвался. По пьянке нож выхватил. А они оказались из ментуры. Скрутили и по хулиганке дело начали шить.
- И как отмазался?
- Филимон с кем-то переговорил и отпустили, - небрежно ответил Толян.
- Филимон - сила, - согласился Хрипун и, подозвав бармена, попросил принести бутылку коньяка.
Разлив коньяк по стопкам, Хрипун поднял свою и залпом опрокинул содержимое в рот. Лишь после этого проговорил:
- Да ты пей, пей. Меня пивом угостил. А я тебя коньячком. Свои же люди. Если что случится, обращайся. Всегда помогу.
- Это хорошо. Без помощников сейчас не проживешь, - Толян чувствовал, что Хрипун не случайно вцепился в него, и, помня предупреждение Астафьева, держал себя настороженно. А Илья действительно стал задавать, как ему казалось, подозрительные вопросы.
- Слушай, мне не нравится родственник. Никак не пойму, на кого он работает?
- Это ты о ком? - схитрил Толян.
- О Духарине. В суде какие-то проблемы. Ты не в курсе?
- Нет, конечно.
- И что, не слышал, что у него друган по бизнесу за убийство повязан?
- Меня это не интересует. А вот то, что твой родственник кинул меня на поставках мяса, это важно.
- Чо, так и не рассчитался?
- Не до конца.
- Это не по понятиям. При встрече я скажу ему обязательно.
Хрипун не спеша наполнил стопки коньяком и так же, как недавно, первым расправился со своей.
- А с Филимоном давно встречался?
- Давно. Боюсь на глаза появляться.
- Почему?
- Он не простит драку с ментами.
- От него можно все ожидать. Тебя пока никто не трогает?
Толян вздрогнул, вспомнив недавнее нападение.
- Всякое бывает.
- Не понял?
- Когда шел сюда, машина чуть не сбила. А потом из нее стрелять в меня начали. Вот такие, Илья, дела.
- Значит, кто-то заказал. Держись подальше от Филимона. Поэтому и предупреждаю тебя.
- Понятно. Наглупил с этой дракой и не знаю, у кого защиту искать, - тихо произнес Толян.
- Если что узнаешь, обращайся ко мне. Я помогу всегда. А можно и рвануть куда-нибудь.
- Куда рванешь? Я под подпиской. Пока суда не будет, должен сидеть здесь.
Хрипун покосился на Толяна, который не задавал никаких вопросов и лишь отвечал. Не выдержав, он снова заговорил:
- Все-таки для меня загадка то, что происходит с моим родственником. Боится он чего-то. - Проговорив это, Хрипун погасил сигарету в переполненной окурками пепельнице и снова опрокинул стопку коньяка.
- Меня это не интересует. А вот долг важнее. Когда получу, тогда мы с тобой гульнем. Так что пошустри.
Хрипун снова покосился на него неодобрительно. То, на что он рассчитывал, не получилось. Или, действительно, Толян не при делах? А если на кого-то работает - тогда на кого? На Филимона или на ментов? Задание на встречу с Толяном Хрипун получил от Духарина, который надеялся кое-что прояснить. Но пока ничего не прояснялось.
- А твои друганы тебе не помогают? - снова спросил Хрипун, прерывая молчание.
Толян энергично замотал головой.
- Нет у меня здесь никаких друганов. Вся надежда была на твоего родственника и на Филимона. А получилось, сам знаешь как.
- Знаю. Но от Духарина не отворачивайся. Долг он отдаст тебе. А вот с Филимоном будь осторожнее. Я тоже побаиваюсь его.
- Почему? - в глазах Толяна вспыхнула заинтересованность.
- Потому что знаю, как он расправляется со своими помощниками.
От услышанного Толян зябко поежился и стал смотреть на игру картежников за соседним столиком. Два изрядно выпивших парня с азартом резались в очко. Когда кто-то из них проигрывал, то слышался трехэтажный мат. Толян нетерпеливо облизнул губы. Ему тоже захотелось переброситься в карты. Однако Хрипун вернул его к разговору.
- Сам он, конечно, засвечиваться не будет. Но быки у него для этого всегда приготовлены. Совет мой один - молотнуть тебе надо кого-нибудь из новых русских и мотать отсюда.
Неожиданно в кармане Толяна завибрировал сотовый телефон. Он достал его и, выслушав звонившего, коротко бросил:
- Я перезвоню.
Затем отключил связь и убрал сотовый на прежнее место.
- Баба звонила, - небрежно пояснил он Хрипуну.
- Понятно, - ответил тот и снова потянулся к пустой бутылке. Он уже был изрядно пьян. Подав сигнал бармену, Хрипун попросил принести еще одну и лимоны.
- Пей, пока пьется. Так ты врубился, о чем базарим?
- Конечно. Но где найти нового русского и с кем работать?
- Я тебе уже намекнул на родственника. Что-то готовит он, но у него помощника хорошего нет.
- А ты?
- Не хочет со мной никаких дел иметь. Скотина! А ты подумай! - в его голосе слышалась обида. - Вроде не пара ему. Козел!
Посмотрев на часы, Толян вздохнув, произнес:
- Время мое, Илья, закончилось. К бабе надо идти. Если не приду, то может и не пустить к себе на ночь. Ты сам знаешь, какие они вредные.
- Знаю. Но через пару деньков загляни сюда в это же время. И к родственнику наведайся получить долг. Вот тогда и посидим, как следует, и кое о чем побазарим.
Толян отворил дверь и шагнул на свежий воздух. У него даже голова закружилась. Постояв немного, он отошел от бара и набрал номер, который ему сообщил при последнем разговоре Астафьев.
- Это я. Надо встретиться.
- Подходи на набережную. Я выезжаю.
Дорогой Толян позвонил и Пономареву, рассказав о случившемся около бара. Выслушав его, Филимон спросил:
- А потом с кем-нибудь встречался?
- Да с Ильей Хрипуновым в баре. Расспрашивал меня кое о чем и предложил в каком-то деле с Духариным поработать.
- Подробнее, - перебил Пономарев.
- Сказал, что подробности Духарин скажет.
- Понятно. Пока не высовывайся. Я скажу, что делать.
Подойдя к набережной, Толян увидел стоящую «девятку», которая моргнула пару раз фарами. Подойдя, он попытался заглянуть внутрь, но из открывшейся дверцы послышался голос Астафьева.
- Садись и рассказывай.
- Сегодня меня чуть не сбила машина, из которой вдобавок по мне стреляли. Потом я пошел в бар «Огонек» и встретил там родственника Духарина.
- Илью Хрипунова?
- Да. Он предложил помочь Духарину в каком-то деле.
Подробно пересказав все, о чем они говорили, Толян спросил:
- Опять подстава?
- Вполне возможно. Надо соглашаться, Анатолий. Пономареву сообщил об этом?
- Да.
- И что он ответил?
- Сказал, чтобы пока не высовывался, так как он скажет, что делать.
- Вот и хорошо. Все идет так, как мы обговаривали с тобой. Веди себя, как предложат и Духарин, и Пономарев. Понятно?
- Конечно.
- Но обо всех разговорах сразу сообщай. И не по телефону, а в моей машине. Каждый раз я буду назначать новое место. Если история с нападением повторится, думаю, на этот раз все будет посерьезнее. Поэтому я тоже предупреждаю, чтобы не высовывался со своей инициативой.
Толян попытался еще что-то сказать, но Астафьев не стал его слушать. Сейчас все его мысли были сосредоточены на начинающейся операции, которую он так тщательно готовил.
- Поехали, я на полпути тебя высажу, - предложил он, трогаясь с места.
В этот вечер Пономарев обзвонил криминальных авторитетов города, приглашая их к себе в офис.
На следующий день к офису Пономарева на дорогих иномарках подъехали Савелий Лодкин и Василий Горбунов. Хозяин ждал их, сидя в шикарном джипе. Предложив припарковать свои машины во дворе, он заявил, что разговор будет в другом месте. Лодкин и Горбунов, не задавая вопросов, проворно юркнули в салон джипа.
- Добрый день, господа! - еще раз поздоровался Пономарев и, не дожидаясь вопросов, добавил:
- Поедем на наше место. Посидим около озера, закусим и там поговорим кое о чем.
Облаченный в дорогое кожаное пальто, он выглядел крупным чиновником. Взглянув на сидящих через зеркало заднего вида, Пономарев приказал шоферу:
- Поехали.
Приехав на знакомое место, Пономарев по рации приказал находящимся уже там в двух машинах перебраться в другое место и, повернувшись к шоферу, добавил:
- Приготовь, Василий, все, как обычно. Мы немного подышим свежим морозным воздухом.
Вскоре шофер доложил, что все приготовлено, и Пономарев с приехавшими авторитетами уселись на заднее сиденье. Переднее было приспособлено под столы с закуской и выпивкой.
- Ну что, сначала поговорим, а потом все остальное? То, о чем говорили в прошлый раз, созрело. Я встречался с Толяном, и он подробно рассказал о подставе его по прошлым заказам. Этот тип не только тебе, Савелий, подлянку устроил, но он, видимо, пытается спалить и нас. Мне известно, что Духарин готовит новую подставу для Толяна и хочет смотаться отсюда. Вчера разыграл очередной спектакль. Изобразил попытку нападения на пацана, а потом в бар направил своего родственника Хрипуна для втягивания в новую авантюру. Хочет грабануть нашего другана, у которого весь бизнес по иномаркам. Я не перестаю поражаться его наглости. Он же знает, чей это бизнес.
- Филимон Сергеевич, - подал голос Лодкин. - Я, может, чего не понимаю. Почему мы терпим все это? Уже тогда, когда стало ясно о подставе парня, он должен был ответить за это.
- Я тоже после суда так думал, - вздохнув, ответил Пономарев. - Но если бы мы тогда поспешили, то многое не узнали. А сейчас нам известно уже больше. Не все конечно. У этого гаденыша, видимо, много еще кое-чего спрятано.
Пономарев раскурил сигару, затянулся и выпустил дым за окно. Затем заговорил снова.
- Вчера мне Толян сообщил, что притягивают его к новой подставе. И я кое у кого узнал подробности. Можно, конечно, и сейчас сделать то, что ты предлагаешь, Савелий. Но тогда мы многого не узнаем.
- Я поддерживаю тебя, Филимон Сергеевич, - заговорил и Василий Горбунов. - Сначала надо вытрясти из них все, что они знают, а потом и убрать. Но у меня еще кое-какие предположения есть. Вы знаете мои отношения с адвокатом Силантьевым… он уже несколько раз помогал в судах моим друганам. Да и друга Савелия отмазал. Так вот он просил меня помочь в задержании Духарина. Сейчас у адвоката дело по защите компаньона Духарина, которого он подставил так же, как подставляет и Толяна. Адвокат просит не мешать ментам задержать Духарина и других при нападении на твоего друга. Вы же понимаете, чем-то и мы должны иногда помогать ментам.
- Но у очередной жертвы будет около десяти миллионов зелени, на которую у Духарина разгорелся аппетит, - возразил Пономарев.
- Так думает Духарин. И пускай думает. А при вскрытии ментами сейфа их фактически не будет. Это же в твоих руках, Филимон. Можно ведь сделать так, что и живы все останутся, и денег никаких не будет. Главное, Духарина взять с оружием при попытке. А потом после допросов в камере убрать.
Пономарев не стал дожидаться окончания рассуждений Горбунова и, повернувшись к Савелию, спросил:
- А ты чего молчишь?
- Я, конечно, злой на него не меньше тебя, Филимон, но иногда надо помогать и ментам. Войн с ними сейчас не желательно иметь. Иногда мы просто обязаны так поступать, - ответил тот.
- Постой, - осадил его Пономарев. - А не раскрутят менты Толяна и того же Духарина по прошлым заказам?
- В камере они будут в наших руках. Как только начнут плыть, можно быстро опустить на дно. От всего этого можно ведь и поиметь кое-что. Мы поможем адвокату, а тот нам. Кому от этого плохо? - разъяснял свою позицию Лодкин. - Я ведь это говорю, чтобы использовать потом и адвоката, который моим друганам тоже помогал немало. Но, главное, надо выявить всех помощников Духарина. Уверен, что и у тебя его кроты имеются.
- А чего ты сомневаешься, Филимон? Мы же будем не при делах. Все организует адвокат со своими помощниками. Тебе известно, что один из них бывший начальник областного отдела по организации розыскной работы? - вмешался Горбунов.
- Фамилия? - перебил Филимон.
- Васильев. Вот он-то и доведет до ментов все, что ему скажет адвокат.
Пономарев резко повернулся к Горбунову лицом и грубо заметил:
- Вот с этого и надо было начинать. Васильева я знаю давно. Этот умел вытаскивать на свет божий всю подноготную. Но я всегда не любил повышенного внимания со стороны органов. Ты попробуй, Василий, узнать у своего адвоката, что ему известно о ментах по этому делу? Возможно, он блефует.
- Я тебе уже говорил, Филимон, о том, что на адвоката надеяться можно. Он не только никого из наших не сдаст, но, когда потребуется, и грамотно поможет. Поэтому и уточнять нечего, - возразил Горбунов.
Просьба Филимона по большому счету его не удивила. Скорее всего, обидела недоверием. Словно почувствовав это, Пономарев вызвал по сотовому из стоящей невдалеке машины своего помощника. Извинившись, он вылез из джипа и направился к подходившему, за которым внимательно наблюдали оставшиеся в джипе.
Внешность подходившего чем-то напоминала Пономарева. С проседью каштановые волосы, волевой массивный подбородок, густые брови и высокий лоб. Скуластое лицо зловеще, хотя неизменная улыбка все же придавала тому некий оттенок добродушия. Рядом с ним шел широкоплечий парень с землистым оттенком лица, который бдительно посматривал по сторонам.
Поговорив с первым парнем и дав, видимо, какие-то указания, Пономарев вернулся в джип.
- Дела, братаны. Дела, - объяснил он, усаживаясь. - Но вы что-то загрустили. В чем дело? Откуда такое настроение, я никак не врублюсь?
- Думаем, Филимон, как лучше предъявить счет этому отморозку, - ответил Савелий. - Он ведь за последние дни с моей Иринкой несколько раз пытался встретиться. Но та понимает его цель и каждый раз от ворот поворот дает. Что-то, видимо, хотел через нее поиметь.
- Так он же в курсе наших отношений с хозяином салона по продаже иномарок, вот и делал попытки, - пояснил Горбунов. - Сейчас уже получил то, что ему было надо через одного пацана. А тот рассказал об этом хозяину автосалона. Так что больше приставать к твоей жене не будет.
- Я уже догадался, - откинувшись на спинку сиденья, ответил Савелий. И в это время послышался сигнал сотового у Пономарева. Тот коротко переговорил и пояснил удовлетворенно:
- Все правильно. Звонил помощник и сообщил, что в делах Духарина не последнюю роль играет Хрипун. Он и подставу по компаньону Духарина помогал делать. Для этого и вызвали нашего Толяна, чтобы уборщица подтвердила. Что будем делать с ним?
- Может быть, отдать ментам пораньше? За день до взятия Духарина, - предложил Горбунов.
- А не сорвется то, что он планирует? - засомневался Лодкин.
- Возможно, и это, - задумчиво ответил Филимон. При этом глаза его сверкали недобрым блеском. - Духарин может насторожиться. Они ведь договорились, что Толяна будет убирать родственник. Духарин всегда все делал чужими руками. Вот и тут договорились после убийства хозяина салона пристрелить на месте Толяна и вложить в руки обоих пистолеты. В перестрелке, мол, и убили друг друга.
- Ловко, - улыбнулся Горбунов. - Но и примитивно. Повторять то, что уже было, не всегда правильно.
- А нам тем более, - продолжал Филимон. - Дело в том, что на послезавтра у Толяна назначена встреча с ними, во время которой они должны обговорить свои действия по хозяину салона.
- Вот и хорошо, - заметил Горбунов. - Где встреча будет?
- В том же баре.
- Пусть встречаются, а мои люди понаблюдают и запишут. Сразу сообщат мне. Потом как решишь, так и поступим. Но если они все обговорят в баре, то следующая встреча уже будет в салоне. Хрипуна на время задержим. Допросим, как положено по первой подставе Толяна и, когда Духарин войдет в салон, менты задержат. Наверняка, оружие будет у него и у Толяна. К этому времени и Хрипун подробно расскажет обо всех подвигах.
Предлагая этот план, Горбунов незаметно посматривал на Филимона. За последние годы он многое узнал о нем.
Филимон Пономарев, или, как его за глаза называли, Филя, обосновался в Южнореченске около пяти лет тому назад, после третьей отсидки. Возвращаться в далекий сибирский город он не хотел, так как конфликтовал с местными авторитетами, имевшими связи с властными структурами.
В Южнореченске он быстро завоевал авторитет своей жестокостью и дерзостью. Он подмял под себя местных королей криминального мира, а некоторых ловко убрал и в последующем имел дела только с Савелием Лодкиным и Василием Горбуновым. Под его крышей были все рынки города и все крупные салоны. По его указанию, как правило, выполнялись и заказные убийства. Чужое вторжение в его сферу влияния не могли не оскорбить Филимона. Так и произошло, когда он узнал о подставе своего основного исполнителя заказов и наката на хозяина салона по продаже иномарок. На эти амбиции крупного авторитета рассчитывал Горбунов и не ошибся.
- Я понял главное. Всю эту кодлу надо убирать, - слова у Пономарева срывались с губ, подобно шипению потревоженной гадюки. - Оставлять их живыми нельзя.
- Об этом и мы толкуем, - подтвердил Савелий. - У нас и своих проблем хватает, а тут еще отморозки отвлекают. Когда влезают на чужую территорию, исход должен быть один. А он не только влезает, но и подрывает наш авторитет. Разве ты не понимаешь?
- Понимаю. И не хуже тебя. Из этого дела нам всем надо извлечь урок. Вроде, наш братан, а на делах черт-те что. Действительно, до ликвидации придется поразбираться с ним и егородственником. А то мы гадаем, на чем горят пацаны? А ларчик, видимо, просто открывается. Мне ведь известно, что он не только с прокурорским повязан. Но и с миграционной службой. Все мои просьбы выполнял через них. Представляю, что он может наплести на меня, - выпалил Пономарев.
- Если уже не наплел! - добавил Горбунов. Видя его состояние, он не допускал высказываний, которые можно было истолковать двояко. Но кое-что все же подбрасывал. - В общем, все мы виноваты, что не рассмотрели вовремя эту гниду.
Пономарев кровожадно прищурился.
- С ментами пусть договаривается твой адвокат. Нам к ним соваться не надо.
- Мы эту тему уже перетерли, - согласился Василий.
- Только смотри, палку не перегибай со своим адвокатом. Наши интересы не должны пострадать, - бросил Пономарев и, посмотрев на часы, добавил:
- Приступаем к ужину? Или кто-то еще имеет что сказать?
- Пока нет. И так сегодня долго засиделись, - ответил Савелий.
- Тогда начинаем.
Пономарев нажал на какую-то кнопку, и переднее сиденье со спиртным и закусками передвинулось ближе к сидящим.
- Ну, а теперь можно и выпить, - открыв бутылку с коньяком, заявил он и разлил по стопкам янтарную жидкость. Теперь он сделался не в пример благодушнее. Будто и не было недавнего трудного разговора. Сидящие молча подняли стопки и выпили.
- Закусывайте, господа! Закусывайте! Тут у меня помощница появилась классная. Она и наготовила всякой всячины, - добавил он, открывая контейнеры с горячей закуской.
Пока управлялись с горячей осетриной, все молчали. Первым заговорил Горбунов.
- Филимон, под такую закуску тебе как хозяину надо почаще наполнять.
- Упрек принимается. Но у нас же демократия. Я, конечно, исправлюсь, но и вы сами распоряжайтесь этим добром.
Сидящие улыбнулись.
- Так хорошо чувствую себя, - неожиданно заявил Лодкин. - Будто груз какой-то сбросил.
Незаметно разговор снова зашел о Духарине.
- И чего человеку не хватало?
- Озлоблен, видимо, - пояснил Пономарев. - Из милиции выгнали, в новое дело не вписался. А ведь можно было жить припеваючи.
- Ты, Филимон, иногда оцениваешь людей поверхностно. Дело в том, что каждый должен соответствовать тому делу, к которому приставлен. В милиции он был не на своем месте. Вот и поперли его оттуда. А ты пристроил его к предпринимательству, в котором он ничего не смыслит. Что ему делать? Вот и придумывает то, на что пригоден, - возразил Горбунов, не отводя от Филимона взгляда.
- Ты всегда у нас умником был, - не выдержал Филимон. - Продолжай, не стесняйся.
- Господа! Мы не о том сейчас говорим, - вмешался Савелий. - Действительно, сейчас надо работать умнее. Даже милиция понимает это. А мы тем более должны работать грамотнее. Такие отморозки будут всегда, но надо научиться вовремя их распознавать.
- Не надо мне объяснять это, - перебил Филимон. - Правильнее будет не только распознавать, но и уметь использовать. Я согласен с использованием в наших интересах адвоката. Таких людей надо везде иметь. Правда, с ними сложнее работать.
- Почему?
- Потому, Василий, что они на подлянки не идут. С такими надо играть в открытую. И ты понимаешь это не хуже меня. А может, хватит мудрствовать? - наполняя снова стопки, предложил Филимон. - Я предлагаю, господа, выпить за взаимопонимание и за взаимную поддержку. Вот тогда мы всегда будем побеждать.
Все трое с удовольствием опрокинули стопки и принялись за еду. На этот раз Филимон открыл контейнер с горячей телятиной. Горбунов попытался снова заговорить о каком-то деле, но Лодкин, обняв его, заметил:
- Господа! Хватит о делах. Давайте лучше о другом. Нам не мешало бы слетать на отдых. А то все дела, да дела. Я предлагаю летом отдохнуть всем вместе в Италии. Море, вино, фрукты. Лежишь на берегу и никаких в голове проблем. Только шелест набегающих на песок волн.
- А ты, Савелий, мечтатель, - возразил Пономарев.
- Устал я, братаны. Денег полно, а в душе чего-то не хватает.
- Жена, наверное, слабо подпитывает душу, - поддел Василий.
- Может, и это. Им ведь тоже, как и нам, только выгода нужна. Но ты правильно напомнил. Пора и разбегаться, - предложил Савелий.
Вскоре они вылезли из джипа. Закурив, авторитеты ждали, когда шофер приведет салон в порядок. Берега озера были уже затянуты тонким льдом. Зима входила в свои права. От падающего снега воздух был чистым. Снег укрыл осеннюю грязь так, будто ее никогда и не было.
В город они вернулись, когда уже темнело. Подъехав к офису Пономарева, они распрощались. По дороге Горбунов набрал номер телефона адвоката и, услышав его голос, предложил встретиться.
- Подъезжай, - согласился тот.
Рассказывая обстоятельно о встрече авторитетов и принятом решении, Василий посматривал на адвоката, который, не перебивая, время от времени кивал головой.
- Все? - уточнил Силантьев, когда Василий замолчал.
- Пока все. Точный день я скажу позже.
Адвокат усмехнулся. Пока шло по намеченному им плану. Лишь бы ничего не помешало. В кабинете наступила тишина, которую прервал голос Василия.
- Духарин и его родственник через пару дней скажут, когда начнут.
- А объект окончательный выбран?
- Да. Салон по продаже иномарок. Он ведь в городе сейчас один. Остальные почему-то обанкротились. Но я кое-чего опасаюсь.
- Василий, давай без загадок.
- Могут Хрипуна убрать до начала дела. Вот тогда все пойдет по-другому. Меня беспокоит Духарин. Если он что-то почувствует, то может спутать карты.
- И как ты думаешь, это сделает?
- Очень просто. Уберет своего родственника. А вместо салона грабанет что-нибудь в другом месте. Там и Толяна замочит. Затем сбежит отсюда.
- Понятно. Подскажу, чтобы Хрипуна сберегли. Но я почему-то не верю в это. На хрена ему родственника своего убирать? Тем более сейчас, когда на такое дело вышел.
- Отмазаться от ненужного свидетеля. Сейчас у него их два. Толян и Хрипун. Оба они и представляют опасность.
Силантьев поднялся и, обойдя кресло, оперся на него локтями.
- Рассуждаешь ты правильно. От этого беспредельщика ожидать можно все, что угодно. Ты предупреди Пономарева насчет родственника Духарина.
- Он согласился задержать Хрипуна перед началом работы с салоном. Допросят, как следует, и потом отдадут ментам. Так что не волнуйтесь, Николай Николаевич. Кассета с его показаниями о делах Духарина по подставе Толяна будет у вас. Но Филимон просил не засвечивать их и не проявлять по ним активности.
- Меня тоже не устраивает перспектива потерять своих помощников.
Говоря так, Силантьев понимал и Василия и авторитетов, которые согласились с его планом. Но он понимал, что и Духарин может выкинуть что-то совсем неожиданное. А если так, то оперативникам надо не отпускать его ни на шаг и ни на секунду. Более того, сейчас он вспомнил почему-то и жену Духарина. А вспомнив, подумал, как можно использовать ее.
- Ну, хорошо, - устало произнес адвокат, потирая ладонью правый висок. - Что предлагаешь сам?
- Не знаю. Возможность такую допускаю. Мои пацаны могут понаблюдать за ним. Но если засветятся, будет хуже.
- Ты прав, Василий. Никто не должен даже догадываться. Духарин крепче, чем мы о нем думали.
Силантьев отошел от кресла и направился к окну.
- Тебе плеснуть? - повернувшись, спросил он.
- Нет. Угостился по полной программе. Наверное, поеду.
- Но об окончательном решении сообщи обязательно.
- Конечно. Толян послезавтра будет в три дня в баре. Только аккуратнее, Николай Николаевич. Действительно, если Духарин почувствует что-то, это может отразиться и на мне.
- Почему?
- Подумаете на меня. А мне бы не хотелось, чтобы обо мне плохо думали.
- Не мели чепуху, Василий, - подавая руку, возразил Силантьев.
Оставшись один, Николай Николаевич еще некоторое время привычно выстраивал свои планы на следующий день.
В эти часы задерживался в офисе и Пономарев. Проводив своих друганов, он приказал помощнику привезти к нему Толяна и сейчас, ожидая его, продумывал окончательный план ликвидации Духарина. Вскоре в кабинет вошел помощник и сообщил, что Толяна привез.
- Пусть заходит. А ты посиди в приемной, - Пономарев не любил третьих лиц при получении необходимой ему информации. Увидев вошедшего, он проговорил:
- Садись, Анатолий. Есть разговор. Значит, готовят тебя к новому заказному?
- Хрипун намекал. А более конкретно разговор будет послезавтра, - настороженно ответил Толян.
- Пообщаться надо. И соглашаться тоже надо.
- Но у меня такое ощущение, будто они хотят моими руками что-то поиметь, а потом и меня подставят.
- А с чего ты взял это?
- Так уже была подстава. А вчера покушение устроили. Врагов у меня нет. Значит, их рук дело.
- Вчера тебя они пугали, а стрелки переводили, видимо, на меня. Так ведь?
- Да. Хрипун заявлял, что от вас все можно ожидать, и что спасти только Духарин может.
- Вот видишь, как все просто, - задумавшись, протянул Филимон.
Несколько минут Толян ждал, что скажет тот дальше, но Филимон молчал, будто забыл о его присутствии. Наконец, словно спохватившись, спросил:
- Выпить хочешь?
- Конечно.
Пономарев подошел к холодильнику и достал бутылку коньяка. Затем поставил на приставной стол два фужера и блюдечко с дольками лимона. Наполнив фужер Толяну, он плеснул чуть-чуть в свой и выпил. Только после этого предложил выпить Толяну.
- Я думаю, тебе обязательно надо соглашаться с их планом. А мы что-нибудь тоже придумаем. Во всяком случае, тебя в обиду не дадим. Но после встречи в баре сразу ко мне. Вот этот прибор перед входом в бар включишь. А потом вместе с тобой и прослушаем их разговор, - проговорив это, Филимон неторопливо сунул в рот сигарету, прикурил и пустил в сторону открытой форточки густую струю дыма. Затем долго смотрел в глаза Толяна.
- До встречи с ними, ни с кем не встречайся и никуда из дома не выходи, - предупредил Филимон и, чтобы сгладить свою резкость, добавил:
- Не хочу, чтобы ты снова оказался в таком же положении, как вчера.
- А что может повториться? - мгновенно отреагировал Толян.
- Я бы не стал утверждать это. Но всякое может быть. А береженого бог бережет. Тебе еще плеснуть?
- Буду рад. Такой коньяк я и не пил.
- После дела с Духариным выпьешь и не такого. Да ты пей. Помощник отвезет тебя домой.
На этом их встреча закончилась. Толян так и не понял, что таилось за словами Филимона, и почему его помощник был таким внимательным во время нахождения в его квартире. Почему отправлял на кухню за водой, оставаясь один в зале?
Глава 18
По разные стороны баррикад
Утром Силантьев вызвал своих помощников и в ожидании ходил по кабинету. Во всем его поведении просматривалась нервозность. То, что он услышал вчера от Горбунова, вызвало беспокойство, так как от Духарина действительно можно было ожидать все, что угодно. Это требовало повышенного внимания, а времени уже не было.
Вскоре в кабинет вошли Васильев и Нагорнов.
- Шеф чем-то озабочен? - как обычно первым спросил Васильев.
- И все-то ты замечаешь, Сережа. Присаживайтесь, господа, и послушайте, что я вчера получил.
Рассказывая о сообщении Горбунова, он внимательно следил за реакцией своих помощников, но те не перебивали и вели себя так, словно слушали что-то совсем обычное. Лишь когда Силантьев начал высказывать предположения Горбунова о возможных вариантах поведения Духарина, они несколько оживились
- Недооценивали мы с вами его, - продолжал Силантьев. - Ведет себя так, будто кто-то поддерживает его.
- Вполне возможно, - заговорил, наконец, Васильев. - Когда у нас работал, то разговор был о том, что он на связи у кого-то из комитетчиков. Однажды даже в кадры представили материал на его увольнение. Но из той конторы позвонили и попросили не трогать, так как он, якобы, участвует в разработке какого-то крупного дела. Его тогда оставили, а потом никакого дела не оказалось. Так что, возможно, и сейчас на кого-то у них работает.
- Таких, как правило, и используют, - поддержал Нагорнов. - Он же злой и на милицию, и на предпринимателей. Вот и сливает свою злость.
Услышав это, Силантьев задумался. Он тоже немало слышал, как использует недовольных эта контора. И, если это так, как говорит Васильев, значит, Духарин опасен вдвойне. Тогда он действительно пойдет на ликвидацию многих, даже и родственника.
- Признаюсь, у меня возникали на этот счет кое-какие подозрения. Эта контора для захвата лидерства не брезгует ничем. В том числе, и услугами таких людей, как Духарин. Однако, господа, домыслы домыслами, а дело делом. Скоро будет известно о начале работы капкана, и я сразу сообщу тебе, Сережа. Но меня интересует, как сейчас ведет себя Духарин на предприятии.
- Болеть стал часто, - усмехаясь, ответил Нагорнов. - Появляется лишь тогда, когда его выдергивает по поводу пожара Цветков. Даже на общем собрании не был. Но работаем и без него. Ольга Петровна рулит так, будто всю жизнь директорствовала. Правда, на днях жаловалась, что устает и с радостью передаст свою должность мужу. Ждет его очень.
- Понятно. Но сейчас надо каждому из нас быть особенно внимательным. Задачи те же. Первая - не спугнуть Духарина перед капканом. Вторая - не брезговать любой информацией. Немедленно сообщать ее мне и Астафьеву. Третья - уберечь от пакостей семью Борцовых. Вот эти три задачи являются самыми главными.
- Этим и занимаемся, шеф, - заверил Васильев. - Какие еще поручения?
- С женой Духарина занимаются твои?
- Да. Кое-что есть. Она ждет окончания суда и независимо от результатов собирается переехать к сестре. Прямых доказательств по делишкам мужа у нее, конечно, нет. Кроме его любовниц. Но знакомой заявляла, что тот занимается какими-то темными делами. Дома все, что необходимо, установлено. Но думаю, что это ничего не даст. Он ей уже давно не доверяет.
- А с любовницей встречается? - задал очередной вопрос Силантьев.
- Последние две недели она не подпускает его к себе. Муж ей, видимо, разъяснил кое-что. Подробностей я не знаю, но из дома никуда не выходит. А муж тоже никуда не выезжает. Он же знает все и боится за себя.
- Почему?
- Замочит его сам, а у них договоренность с Пономаревым вытянуть из него кое-что.
Васильев замолчал, оборвав свои предположения. Он мысленно прикидывал, что может предпринять Духарин. В кабинете повисла пауза.
- А Астафьев знает о планах Духарина? - спросил, наконец, Нагорнов.
- Конечно, знает. Поэтому тоже опасается, чтобы тот чего-нибудь не выкинул.
Силантьев грустно усмехнулся.
- Все всё знают, а взять не могут. Я сегодня наведаюсь к Борцову. А вы его жену оберегайте. Да и с Духариным повстречаться не мешает.
- Понятно. Тогда мы поедем, шеф?
Они покинули кабинет адвоката и, выйдя на улицу, подошли к машине Нагорнова. «Нива» была старенькой и выглядела со стоящим рядом «Мерседесом» не лучшим образом.
- Пора бы и иномаркой обзавестись, - не удержался от замечания Васильев. - В такой солидной фирме работаешь, а на развалюхе ездишь.
- Всему свое время, - таким же тоном ответил ему Нагорнов и, открыв дверцу, добавил:
- Прошу в мою развалюху.
Он сел за руль и молча включил первую скорость. Проехав несколько кварталов, Васильев заговорил:
- А знаешь, Евгений, о чем я думаю?
- Нет, конечно.
- Мне кажется, скоро Духарин выдохнется. Он же видит, как его обложили со всех сторон. У него сейчас одна надежда. Грабануть и рвануть отсюда.
- Но может и свидетелей не оставить в живых, - добавил Нагорнов.
- Это тоже не исключается. Свидетелей он не любит. И главную опасность для него представляет его родственник. На нем немало крови, и спасал его Духарин часто. Но моя интуиция подсказывает, что сейчас, возможно, будет попытка спасти Духарина. Мы же ничего не знаем о его работе на комитетчиков.
- Согласен. Они своих не бросают. Это мы грызем друг друга. А они такие кадры берегут. Умело выкапывают и умело используют.
- Система. Против нее не попрешь, - отвернувшись, буркнул Васильев.
Вскоре они подъехали к офису «Деликатеса» и, остановившись на стоянке, увидели машину, на которой приехал старший следователь областной прокуратуры Цветков.
- Это какие же надо иметь нервы, чтобы выдержать всех нас? - усмехнулся Васильев. - И что будем делать?
- У меня и без Духарина дел хватает. Зайдем к Ольге Петровне, поговорим с ней о производственных делах. А ты послушаешь. Надо и производством заниматься, а не только Духариным, - предложил Нагорнов.
- Для нее сейчас главное - муж.
- Вот об этом, Сережа, ты и поговоришь с ней.
Войдя в кабинет директора, они увидели Ольгу Петровну с главным бухгалтером. Поздоровавшись, Нагорнов сообщал, что задержался ввиду встречи с адвокатом. Услышав это, главный бухгалтер поднялась.
Дождавшись, когда та выйдет, Васильев заговорил первым.
- Все идет по плану. А заехал я поговорить о Духарине.
Поморщившись, Ольга Петровна тем не менее позвонила кому-то по телефону и попросила принести кофе.
- Этот Духарин уже всех достал. Хорошо еще следователь из областной прокуратуры часто дергает его. Если бы не он, то мешал бы здорово.
- Значит, продолжает мешать? - вскинулся Васильев.
- Не всегда. Но когда Евгения Федоровича нет в конторе, он тут как тут со всякими своими дурацкими вопросами и советами. У него сейчас нервозное состояние. Видимо, поэтому и болеть стал часто.
- А к нему кто-нибудь приходит из посторонних? - снова спросил Васильев.
- Нет… - и почти шепотом, будто боясь, что ее слова могут быть кем-то услышаны, добавила:
- Меня не интересует ни он, ни его друзья. Муж и предприятие. Вот мои интересы и заботы. Вы знаете, сколько проблем каждый день возникает? Раньше ведь все это делал муж, а сейчас приходится мне.
Пользуясь откровенностью Ольги Петровны, Васильев решил попытаться уточнить кое-что у нее и сразу спросил:
- У Тараса Сергеевича немало было друзей в правоохранительных органах. Кто-то звонил вам или приходил сюда?
- Нет. Первое время несколько раз звонил следователь прокуратуры Томилин. Но сейчас и он не звонит. Правда, попытки частых проверок были. Но с ними разбирается Евгений Федорович. Не исключаю, что эти попытки исходят от Духарина.
- Тарас Сергеевич, как и ваш муж, являлись учредителями предприятия. Вам известно, сколько вкладывал он своих денег в открытие совместного бизнеса?
Губы Ольги Петровны тронула усмешка.
- Как вам сказать… Ничего он не вкладывал. Деньги за него внес Алексей.
- А он обещал рассчитаться с вашим мужем?
- Этого я не знаю. Муж избегал разговоров о нем. Правда, несколько раз жаловался мне, что тот часто требовал выдать ему долю прибыли. А для чего, не знаю. Возможно, копил на что-то. Сейчас ведь многие хотят и коттедж построить, и за границей побывать. Знаю только то, что деньги Тарас Сергеевич очень любит. За зарплатой, несмотря на болезнь, всегда первым приходит и устраивает главному бухгалтеру каждый раз скандал. Я запретила конверты приносить в кабинет себе и ему. Более того, сказала, что руководители должны получать в кассе после получения другими работающими, а не первыми. Он, когда услышал это указание, пытался закатить и мне скандал. Но Евгений Федорович и тут остудил его.
- Понятно. Ну, а по производственным делам кто сейчас вам помогает? Насколько мне известно, положение предприятия начинает поправляться, - переводя внимание Ольги Петровны на другие вопросы, спросил Васильев.
- Друг мужа подсказывает частенько. Да и работающие на предприятии делают все, чтобы не упал наш авторитет. Ну и сама будто второй институт заканчиваю. Узнала за это время много нового. Вот и внедряю все, что узнаю. Школа хорошая. Когда критикуешь других, это одно. А когда сама делаешь дело, это совсем другое, - задумавшись, ответила она.
Шел второй месяц директорства Ольги Петровны. За это время она узнала столько о работе предпринимателей, сколько не знала за все годы работы мужа. Особенно она поняла, что основным рычагом в конкурентной борьбе является административная поддержка. Однако трудности, с которыми пришлось ей сталкиваться, этим не исчерпывались. Оказывал определенное влияние и негативный климат в обществе. Многие представители местной власти относились к бизнесу свысока и так, будто частные предприниматели что-то должны им. Предложения, обеспечивающие разработки бизнеса, ориентировались не на высокие стандарты потребления развитых стран, а на текущие российские стандарты потребления. Изучая спрос покупателей в своих магазинах, Ольга Петровна убедилась и в необходимости маркетингового анализа. Поэтому она потребовала от своих помощников ежедневного изучения спроса покупателей и цен на мясомолочную продукцию в других магазинах. Ольга Петровна считала, что тот, кто быстрее и лучше отреагирует на потребности покупателя тот и выиграет на рынке. И еще она считала, что о возрастающей конкуренции надо думать заранее и перенимать опыт передовых технологий. Но для того, чтобы предприятие работало, как часы, и увеличивало прибыль, оно должно работать по тем же принципам, что и часовой механизм. По той же схеме, не позволяя экономить на маловажном, как порой кажется, «винтике». Нельзя и останавливаться на достигнутом. Тот, кто не движется вперед, тот катится назад. Стоит только остановиться, сразу же теряется лидерская позиция, и кто-то обязательно обойдет. Идея безостановочного развития требовала и освоения современных технологий.
За это короткое время Ольга Петровна поняла и роль доверия. Безупречная репутация работающих в «Деликатесе» оказалась чуть ли не главным гарантом успеха. Поставщики, убедившись в порядочности главных специалистов, а самое главное, увидев отстранение Духарина от участия в делах предприятия, стали лучше выстраивать свои отношения с руководством предприятия. Помимо прибыли на предприятии появились и другие, не менее важные показатели. Такие, как стабильность, рост выпускаемой и реализуемой продукции, эффективность управления и расширение охвата объектов рынка. Система управления, которая была заложена мужем Ольги Петровны, работала практически без сбоев и нареканий. Этому способствовало желание людей работать и зарабатывать.
Вечерами, оставаясь одна и подводя итоги прошедшего дня, Ольга Петровна каждый раз вспоминала мужа. Особенно поражалась его постоянному стремлению к росту своего присутствия на рынке и к увеличению новых рабочих мест. Сейчас она лучше понимала, что создание новых частных предприятий с работниками, участвующими в производстве и управлении, - это вызов времени, направленный на самозащиту страны от бедности. Многие в России могут улучшать свою жизнь, но для этого государство не должно мешать. Особенно в налоговых вопросах. К сожалению, и многие технологии поддержки малого бизнеса безнадежно устарели. Так считала Ольга Петровна. Придя с учительской работы, она увидела, что программы развития предпринимательства в городе устарели и по некоторым направлениям даже способствуют уходу с рынка талантливых предпринимателей.
Отвечая на вопросы Васильева, Ольга Петровна была задумчивой и усталой. Но все же говорила откровенно, без обиняков.
- Когда в команде единомышленники, тогда легче работать. А когда рядом такие, как Духарин, только и ждешь какую-нибудь подлость. Все его манеры какие-то неоткровенные и двусмысленные.
Проговорив это, Ольга Петровна словно спохватившись, спросила:
- А кофе еще будете?
- Нет-нет. У каждого дел невпроворот. А у сына взрослые ничего не спрашивали? - не выдержав, снова спросил Васильев.
Ольга Петровна покачала головой.
- Но если что-то подобное будет, вы не скрывайте, - продолжал тот.
- Мы по этому вопросу договорились с Евгением Федоровичем. А почему вы об этом спрашиваете? - насторожилась Борцова.
Нагорнов хотел было что-то ответить, но в это время в кабинет вошел Духарин.
- Ольга Петровна, попросите этого следователя прекратить его дурацкое дерганье, - поздоровавшись, обратился он к ней. - Все рассказал ему и показал документы, а он продолжает копаться по поводу пожара. Вот и обращайся к ним за помощью. Потом и не рад будешь.
Васильев переглянулся с Нагорновым и, поднявшись, проговорил:
- У каждого свои проблемы. И все-таки считаю, что новый поставщик мяса вас не подведет, Ольга Петровна. Он ведь мой бывший школьный товарищ.
- Хорошо, Сергей Антонович. Я подумаю и через Евгения Федоровича вам сообщу окончательное решение, - улыбнулась та.
После ухода Васильева первым заговорил Духарин.
- Вы осторожнее, Ольга Петровна. Сейчас особенно надо придерживаться правила - не заводить новых знакомств и не терять прежних.
- Я учту, Тарас Сергеевич, ваш совет. А следователь ушел?
- Да. Подергал меня в очередной раз. А толку пока я не вижу. Дергать надо тех, кто заставил нас связаться с этой фирмой. Но у них всегда только предприниматели виноваты, - возмущенно продолжал Духарин. - Видите ли, я виноват, что подписал акт выполненных работ без проверки. Они же специалисты, и их надо было проверять.
- А еще что-нибудь интересное он нашел? - не выдержал Нагорнов.
Духарин повернулся к нему и, не скрывая злости, отреагировал:
- А чего ему находить, если у нас с Алексеем Ивановичем никаких нарушений не допускалось. Вы с адвокатом копаетесь не там, где следует. Я понимаю, что и сегодня, видимо, не только по поставкам мяса приходил бывший оперативник Васильев.
- Не надо волноваться, Тарас Сергеевич, - сказала Ольга Петровна. - Каждый занимается своим делом. Главное - результат был бы.
- А вот его может и не быть, - заявил тот.
- Почему? - снова вмешался Нагорнов.
- Слишком много помощников вокруг ясного дела. И, видимо, у этих помощников свои личные интересы.
- Перестаньте, Тарас Сергеевич, - усмехнулся Евгений Федорович, - делом займитесь.
- Не вам меня учить, - вспылил Духарин, - вам тоже надо заниматься выполнением своих обязанностей юриста. Почему не оформили исковое заявление в суд на фермера, у которого оказалось прокисшим молоко? Я понимаю нежелание портить с фермером отношения. Но при чем тут предприятие? Перед законом все равны.
Слушая этот упрек, Ольга Петровна уже убеждалась, что в России это правило не работает. По копеечному иску только неприятностей наживешь. Да и судебную тяжбу не всегда выиграешь. Особенно когда вмешиваются защитники от государства. А по поставке прокисшего молока вопрос был давно снят. Фермер вместо прокисшего привез другое, и в накладе предприятие не оказалось.
Улыбнувшись, Ольга Петровна объяснила это Духарину, но тот взорвался еще сильнее.
- А почему я не знаю об этом? Я что уже совсем никто здесь?
- Вы болели, Тарас Сергеевич. Поэтому и не знаете. Но по мелочам не надо волноваться. Еще какие у вас вопросы?
Понимая, что и в данном случае ему снова утерли нос, Духарин не стал дальше спорить. Он молча повернулся и вышел из кабинета. Внутри у него все кипело.
Никогда еще Духарин не находился в таком положении. Особенно его возмущало поведение Ольги Петровны, которая разрушала все его планы. Именно она мешала ему ухватить из предприятия миллионы и миллионы. И вела себя с ним, как с учеником ее класса, который не мог ничего против нее предпринять. Рядом с ней был постоянно Нагорнов, и не исключено, думал он, что тот связан с операми из милиции. Несколько раз у него даже возникала мысль убрать ее руками своего родственника. Но тот в последнее время был постоянно пьяным. А с пьяным разве можно решать такие дела? Недавно Духарин попытался сам проследить за Ольгой Петровной. Ему почему-то стало казаться, что у той не только служебные отношения с Нагорновым. А если это так, то можно бы и сыграть на этом, - думал он.
Переодевшись в камуфляжную армейскую форму и наклеив бороду и усы, он занял позицию возле дома, где проживала Борцова. Вскоре увидел, как она подъехала и вместе с Нагорновым направилась к подъезду. Шагал тот впереди нее и, открыв дверь, первым вошел в подъезд. Духарин удовлетворенно ухмыльнулся. Он решил подождать минут двадцать и зайти в ее квартиру, чтобы увидеть то, что предполагал. Но буквально через пару минут Нагорнов вышел из подъезда и на ожидавшей его машине уехал. От злости Духарин не знал, что делать.
Эта неудача еще сильнее настроила его против Борцовой. Он и дома не находил себе покоя, срывая злость на жене. То ужин не вовремя подала, то не так посмотрела на него. Даже коньяк не успокаивал. Наоборот, находясь в подпитии, он строил разные планы, а на следующий день они ему казались совершенно нереальными и несбыточными. Оставался единственный план и единственный выход.
После неприятного разговора с Борцовой и особенно с Нагорновым он вошел в свой кабинет и позвонил родственнику.
- Это я. Чем занимаешься?
- В забегаловке сижу.
- Один?
- А тебе какое дело?
- Не заводись. Я ведь позвонил, чтобы вместе посидеть. Не возражаешь?
- Принимается.
- Тогда говори, куда за тобой подъехать.
Вскоре они подъехали к бару «Огонек» и заняли столик у окна. Посетителей было мало. Посматривая на них, Духарин спросил:
- Завтра здесь встречаемся с Толяном?
- Да, - буркнул тот. Он был недоволен тем, что бармен задерживался.
Наконец, тот подошел и начал извиняться. На что Духарин коротко ответил:
- Вместо извинения надо обслуживать так, чтобы не извиняться. Принесите бутылку армянского коньяка и мясной нарезки.
На этот раз ждать пришлось недолго. Выпив по первой стопке, они не спеша закусили, и Духарин, думая о своем, попросил:
- Илья, ты только завтра не перегружайся. Хорошо?
- Не тебе меня учить. Ты лучше скажи, сколько отстегнешь?
- Лимон получишь.
- Всего?
- Зеленью. Лимон долларов. Это мало?
- Пойдет. Но сам-то хапнешь побольше?
- Как придется, - недовольно ответил Духарин. - Все, что возьмем, нам с тобой пригодится. Готовься к новой жизни.
- А где?
- Скажу, когда придет время. Сначала дело надо сделать.
- А паспорта готовы?
- Все готово. Не переживай. Мужик ты, вроде, тертый и, когда надо - сообразительный, а задаешь ненужные вопросы.
Духарин, разумеется, хитрил. Считая себя человеком талантливым, он не любил таких, как его родственник. Не любил людей, готовых на все за деньги. Себя он, конечно, к таким не относил. Наоборот, считал жертвой несправедливости, которого выбросили из милиции в расцвете сил. Иногда он даже говорил и о совести, которой, якобы, нет у родственника. В то же время Духарин видел, что в постперестроечной неразберихе такие, как Хрипунов, необходимы. Правда, приобретая криминальный авторитет, они наглели. Задавали ненужные вопросы и требовали порой больше, чем заслуживали. Таким был и родственник Духарина. Обычно хмурый и молчаливый, постоянно озабоченный желанием выпить, сегодня он был очень говорлив. Даже стал спрашивать о том, каким оружием будет пользоваться.
- Ты много задаешь вопросов, - оборвал его Духарин.
- Но я же должен знать заранее.
- В машине и узнаешь. Завтра меньше вопросов задавай. Все, что надо сказать, я скажу. А ты помалкивай, если не хочешь снова на зону.
Духарин наполнил его стопку и добавил:
- Пей, когда пьется. И не обижайся. Уши ведь везде могут быть. Тебе нужны они?
- Нет, конечно, - опрокинув стопку, ответил тот.
- Вот и хорошо. Завтра я за тобой заезжать не буду. Пораньше приду сюда и осмотрюсь сначала. Если приглашу вас обоих, тогда и подойдете. Но если нет, значит, поворачивайтесь и уходите в другую забегаловку. Потом и я там буду.
- В какую?
- Можно в ресторан «Солнечный». Был там?
- Был. Но мне не понравилось.
- Почему?
- Слишком интеллигентная публика.
- Вот и хорошо. Не забудь галстук одеть, - хмыкнул Духарин. - Но это на всякий случай. А теперь давай закругляться. Больше сегодня не прикладывайся.
- Да хватит тебе учить. Я же сказал, что все понял.
- Тогда поехали. Я подброшу. Заодно и посмотрю кое-что.
На следующий день состоялась встреча, которую так тщательно готовил Духарин. Не заметив ничего подозрительного, он встретил вошедшего родственника с Толяном и пригласил за свой стол.
Вторая встреча Хрипунова с Толяном походила на первую. За столиками сидели разные посетители, которые были заняты своими разговорами и на вошедших не обратили внимания. Заказ уже был сделан, и, как только Духарин кивнул бармену головой, официантки сразу принесли заказанное.
- С чего начнем? - спросил он после ухода официанток. - Водку или коньяк?
- И пиво тоже.
Духарин улыбнулся и снова кивнул бармену. На этот раз тот подошел сам.
- Я кое-что не предусмотрел. Светлого немецкого пива три бокала.
- Сейчас будет, - отреагировал тот.
- Но напиваться сегодня не будем. Завтра надо всем быть свежими. Гульнем послезавтра, - заговорил Духарин. - Сегодня у нас будет обед. Вкусный обед.
Выпив по стопке коньяка и закусив, они незаметно перешли к разговору о предстоящем деле. Духарин сообщил, что поедут они вдвоем с Толяном в автосалон выбирать новую машину. С директором салона он знаком, и назавтра на шесть вечера договорился встретиться. Естественно, обмоют там покупку, а затем Толян уберет директора из пистолета с глушителем. Илья будет подстраховывать на улице. А по вызову сотового войдет и поможет подчистить. Но главное - вскроют сейф, в котором находится десять миллионов долларов. Деньги эти приготовлены для закупки в одной из стран новой партии иномарок.
Сидящие слушали, не перебивая. А Духарин продолжал:
- Триста тысяч получишь, Толян, в этот же вечер и сразу уезжаешь к себе. Ну а у нас с Ильей свои планы. Все понятно?
- Оружие где я получу?
- У меня в машине.
- Мне обязательно уезжать? - снова спросил Толян.
- Да. Ты же засвечен. И чем быстрее смотаешься отсюда, тем лучше для тебя.
Толян нервно заерзал и заметил:
- А никто не помешает нам?
Духарин тронул лежащий перед ним портсигар и не спеша проговорил:
- Люди придумывают, как услышать. Но люди придумывают и как защититься от подслушивания. Все будет чисто. Я не сомневаюсь. Переждем, когда страсти улягутся, потом встретимся снова.
- Я не хочу знать больше, чем мне положено, но не помешают ли нам работники салона? - снова спросил Толян.
- Нет. У них вечером встреча в ресторане с предпринимателями фирмы «БМВ». Ужин заказан шикарный и начинается в семь вечера, а директор согласился до начала ужина встретиться со мной. Постараемся управиться, как можно быстрее.
Духарин начинал уже злиться. Слишком много вопросов задает этот парень. А тот словно прочитав его мысли, добавил:
- Я спрашиваю это потому, что дело предстоит не простое, а у ментов я уже на крючке. Да и Филимон Сергеевич может заподозрить неладное. Автосалон, насколько мне известно, под его крышей.
- Не загружай мозги. Автосалон уже давно под московскими. Это будет только на руку Филимону. А сейчас давайте закругляться.
На этом встреча в баре закончилась. Однако для Толяна она продолжилась с другими участниками. Позвонив по телефону Астафьеву и сообщив ему о разговоре в баре, Толян поехал на встречу с Пономаревым. Передав диктофон с записью недавнего разговора, он дождался, когда тот закончит прослушивание, и только затем заговорил:
- Филимон Сергеевич, мне не нравится это дело.
- Почему?
- После завершения он может меня убрать.
Пономарев нахмурился. Зловещее выражение лица предательски выдало его состояние. Желая скрыть это, он затянулся сигаретой, закашлялся и отвернулся в сторону. От своего помощника он уже знал о встрече в баре. Но что-то бывшему урке не понравилось в словах Толяна. Уверенный в себе он отчего-то чувствовал себя, как загнанный в угол хищник.
- Не переживай. Подстрахуем, как положено. Лучше скажи, с кем еще встречался после бара?
- Ни с кем. Как распрощались, сразу к вам.
- А оружие он передал?
- Нет. Сказал, в машине передаст.
- У тебя все? - спросил Пономарев.
- Да.
- Тогда делай так, как договорились.
Дождавшись, когда Толян отойдет от его машины, Пономарев набрал номер телефона Горбунова.
- Привет, Василий. Это я. Завтра в шесть вечера в салоне иномарок начнется то, о чем мы говорили. Будут трое. Толян с Духариным в кабинете директора, а родственник подстраховывает перед входом. Мои возьмут его до начала работы ментов. Можешь передать это адвокату. Кассету с покаяниями Хрипуна получишь позже.
Сообщив это, Пономарев отключился. Посидев несколько минут, он поехал в автосалон. Помощник уже был там. Подъехав, он вызвал по телефону к себе директора и, когда тот забрался в его машину, мрачно спросил:
- Все обговорил?
- Да.
- Сейф чтобы был пустым.
- Уже пустой.
- Вот и хорошо. Людей лишних, кроме охранника тоже убери.
- Это без проблем.
- Он принесет с собой обмыть покупку. Так ты не отказывайся. Пусть открывает и наливает. Но к стопке не притрагивайся. Сегодня или завтра с утра у тебя появятся менты со своими предложениями. Где думаешь их размещать?
- Можно в моей комнате отдыха, и запасной вариант - в соседнем кабинете. Из него есть замаскированная дверь в мой. Но они могут предложить что-то другое.
- Им нужно захватить их живыми, - возразил Пономарев, не вдаваясь в подробности. - Потом будет видно.
- Шеф, а нам нужна эта канитель? - не выдержал директор салона.
- Нужна, - оборвал тот. - Новые времена диктуют и новые правила поведения. Иди и доработай все, о чем посоветует мой помощник.
В это же время о готовящемся нападении на салон стало известно и адвокату, который сразу же вызвал к себе Васильева.
Встретив его, он сообщил полученную информацию и добавил:
- Ну, вот и приближаемся к освобождению Борцова. Ты Астафьеву передай все, что мы получили.
Васильев улыбнулся.
- Он уже вызывал меня недавно. Ему известно о том, что вы сообщили. Завтра с утра обговорят свои действия с директором салона и до шести вечера все организуют.
Силантьев достал бутылку, плеснул в фужеры и один протянул Васильеву.
- Лишь бы не почувствовал этого Духарин. У него ведь везде глаза и уши.
- В любом случае, назад он уже отступать не будет. Главное, чтобы до начала операции не убрал своих подельников, - понюхав содержимое, произнес Васильев.
- Это твои опасения или Астафьева?
Васильев пожал плечами и, помедлив с ответом, добавил:
- Он просил, чтобы мы не мешали.
Силантьев внимательно посмотрел на него.
- Я это к тому, чтобы не сорвать операцию. Потом мы будем иметь и доказательства непричастности Борцова и кое-что другое, - добавил Васильев.
- Все-то ты знаешь, Сергей. И даже, о чем я думаю, - Силантьев слегка улыбнулся. - Главное - не проглотить очередную приманку Духарина. Он оценивает ситуацию не хуже нас.
- Согласен, - покорно произнес Васильев. - Но, если дружить с моими бывшими коллегами, то надо и прислушиваться к их советам. Реально только они своей операцией помогут нам вытащить Борцова.
- Ты завтра часиков в десять подъезжай сюда. Не исключаю, что Духарин организует наблюдение и за тобой, и за мной. Вот мы и постараемся показывать себя, как на экране по другим нашим делам. Так что не волнуйся. Не засветим твоих коллег.
Васильев улыбнулся. Работая вместе уже несколько лет, он намертво прикипел к своему шефу. Практически они были как одно целое и понимали друг друга с полуслова. Когда Васильев подъехал к адвокатской конторе, он увидел парня, стоящего неподалеку. Одет тот был в обычную кожаную куртку, джинсы и кеды. Длинные, давно не стриженые волосы были, как у многих других парней его возраста. Но Васильев почему-то сразу обратил на него внимание. Неспроста стоял здесь этот парень.
Слушая предложения адвоката, Васильев удовлетворенно отметил, как тот правильно оценивает возможное поведение Духарина. Он отвел глаза в сторону и заговорил о том, что неплохо бы завтра наведаться и в офис «Деликатеса».
- Съездим и туда. Завтра у нас с тобой будет день прогулок, - согласился Силантьев. Всегда молодящийся, бодрый и энергичный, сейчас он выглядел пожилым и уставшим.
- Скоро Новый Год приближается, - заметил Васильев.
- У тебя манера наших вождей вести разговор. Когда их спрашивают об одном, они рассуждают на другую тему. К чему Новый Год?
- Смени тему, шеф. В машине поговорим.
Глава 19
Главные освободители
На следующий день началась операция по задержанию Духарина и его родственника. После обеда в комнате отдыха директора автосалона расположился майор Астафьев со своими операми, а в соседней - омоновцы. За квартал до автосалона стоял микроавтобус скорой медицинской помощи с людьми Пономарева.
Около пяти вечера появился джип Духарина. Он несколько раз проехал мимо автосалона, и микроавтобус переменил место своей стоянки. Наконец, около шести появился Хрипун. Не спеша он прошел мимо автосалона и, дойдя до угла, повернул назад. Неподалеку от салона его догнал джип, и Хрипун проворно нырнул в него. Через несколько минут из джипа вылезли Духарин и Толян. Осмотревшись по сторонам, они решительно вошли в автосалон, а джип медленно двинулся к перекрестку.
Увидев это, помощник Пономарева подал своим людям сигнал о начале захвата, и группа из четырех человек переместилась к передней дверце микроавтобуса. Затем сидящий за рулем направил его к стоящему джипу. Поравнявшись с ним, микроавтобус резко развернулся и заблокировал движение джипу.
Дверца микроавтобуса распахнулась, и помощник Пономарева побежал к джипу. Двое других тоже спрыгнули на землю. Появление помощника Пономарева ошеломило Хрипуна. Подошедшие дернули дверцу джипа с такой силой, что едва не оторвали ее. Нервы Хрипуна не выдержали. Не дожидаясь дальнейших действий помощника, которого он хорошо знал и сразу понял, что за этим последует, Хрипун выпрыгнул из джипа и бросился бежать. Сразу же за ним побежал один из подошедших. Он легко нагнал убегавшего, прыгнул вперед и в прыжке нанес резкий удар. Хрипун отлетел к стене дома, по которой он и сполз в бессознательном состоянии. Подбежавший второй мужчина помог поставить Хрипуна на ноги. Вскоре его подтащили к микроавтобусу и втолкнули внутрь.
Хрипун сидел на полу, прикрыв веки. Рядом с ним уже натекло много крови из разбитой переносицы. Дыхание его было тяжелое и прерывистое.
- Садись за руль джипа, - приказал помощник одному из группы. - А мы отъедем немного и поговорим.
- Ну, рассказывай, Илья, как собирался кинуть своего шефа? - спросил он затем Хрипуна. - Только не вздумай темнить.
- Это не я. Это Тарас все придумал. Ты же знаешь, что и машина его.
- Знаю, конечно. Мы много чего знаем. Рассказывай! Не заставляй применять к тебе то, что я применяю.
- А что я должен рассказывать? - в голосе Хрипуна слышались испуганные нотки. Еще вчера он надеялся, что сразу уедет с Духариным из города. А оказалось, что родственник и не такой всесильный, каким всегда показывал себя. Оказалось, что Пономарев все знал. Тоскливо и обреченно Хрипун понимал, что его теперь ждет. А помощник, видя его состояние, добавил:
- Только как на духу. Возможно, чистосердечное, как говорят менты, и спасет тебя.
Пользуясь его состоянием, помощник решил брать быка за рога.
- Подробнее. Сначала об автосалоне.
- Я сам бы не мог додуматься до этого. Все дела придумал Тарас. От одного из рабочих салона он узнал о крупной сумме денег и решил нас с Толяном использовать. Я должен был вскрыть сейф с долларами и потом убрать тело директора. Но директора должен был убрать Толян, а не я.
- А оружие Толяну он дал?
- Да.
- А тебе?
- Мне не давал.
- А еще что должен был сделать?
- Я? - взгляд его был заискивающим. - Тарас сказал, чтобы я был готов вскрыть сейф, если у директора не будет ключей. Для этого и взял разные отмычки.
- Дальше, Илья. Дальше.
- Ну, а после Тарас обещал передать Толяну триста тысяч зеленью и приказал, чтобы тот сразу уехал. А мы с Тарасом должны были уехать вместе потом.
- Куда?
- Не говорил. Но я догадывался. Он сообщил мне, что сделал для меня заграничный паспорт. Наверное, куда-то за бугор. Тарас не любил, когда его расспрашивали.
То, что говорил Хрипун, совпадало с имеющейся у помощника информацией. Поэтому, посмотрев на часы, тот задал следующий вопрос:
- А теперь расскажи, как убрал предпринимателя в конторе «Деликатеса»! Только подробнее. Особенно, как подставу сделали.
Около пяти минут Хрипун сообщал подробности убийства. Рассказал он, и как Тарас придумал сначала подставить директора предприятия, где произошло убийство, и как предусмотрел на случай неудачи вторую подставу на Толяна.
Время уже поджимало, и помощник Пономарева, записав сказанное на диктофон, добавил:
- Все рассказал точно. Думаю, это зачтется. А теперь садись в джип и подъезжай на место, где должен стоять. Не вздумай проявлять инициативу! Мы будем рядом. Дернешься не так - пристрелим. Понял?
- Конечно.
Хрипун был рад сделать все, что ему прикажут. Он вылез из микроавтобуса, и парень, который догонял его при бегстве, повел к стоящему джипу.
- Садись и делай все, как сказали, - процедил с презрением тот.
- А если Тарас позвонит и вызовет меня? - уточнил Хрипун.
- Делай, как сказали.
Духарин, войдя в автосалон, прошел мимо охранника, осмотрелся, вслушался в тишину и, не уловив ничего подозрительного, направился по длинному коридору к кабинету. В руке у него был дипломат с находящейся там бутылкой дорогого коньяка. Духарин собирался, как это уже сделал однажды, использовать вещество, отключающее сознание. Затем Толян должен пристрелить директора. А Духарин выстрелом из своего пистолета пристрелит Толяна, а когда войдет родственник, уберет и его. Разумеется, после вскрытия сейфа. Затем вложит свой пистолет в руку директора салона. Заберет из сейфа доллары, бутылку с оставшимся коньяком и спокойно выйдет к стоящему джипу. Опознания охранником он не опасался, так как при входе надел на лицо резиновую маску, которую использует и при выходе.
Так планировал Духарин, и ему казалось, что этот план снимет с него подозрения по подставе Борцова. Документы на другое имя у него уже были, и он надеялся в этот же день отбыть из Южнореченска навсегда.
Ровно в шесть Духарин подошел к двери кабинета директора и снял с лица маску. Несколько секунд он стоял, прислушиваясь, но кроме стука собственного сердца ничего не услышал. Усмехнувшись, Духарин подумал, до чего же беспечные люди! Столько денег, и такое спокойствие!
Открыв дверь, Духарин вошел в кабинет. Следом за ним вошел и Толян.
- Какие люди! И какая завидная точность! - воскликнул тот, увидев вошедших. - Жалко только времени мало. Можно было бы и посидеть, как следует. А то все дела, да дела.
- Мы не будем долго задерживать. Оформим документы, я передам вам деньги, а вы ключи от того «Мересдеса», который на днях выбрали. Надеюсь, он дожидается меня?
- Конечно! Разве можно по-другому? На кого оформлять?
- На Анатолия Петровича Ивлева. Передай, Анатолий, свой паспорт. А я деньги приготовлю.
Посмотрев на парня, подавшего паспорт, директор салона выдвинул ящик стола, за которым сидел, достал необходимые документы и вписал в них паспортные данные Толяна. Затем, не считая, положил в тот же ящик стола деньги.
- Получайте документы. Машину сразу заберете?
- Обмоем покупку и заберем, - довольно ответил Духарин и, открыв свой дипломат, достал бутылку коньяка.
- Надеюсь, фужеры найдутся?
- И фужеры найдутся, и закусить чем найдем.
Не спеша, Духарин открыл бутылку, наполнил поставленные стопки, и от неожиданности вздрогнул - в кабинет ворвались вооруженные люди. В растерянности он огляделся по сторонам. И только, когда обыскали и его, и Толяна, когда изъяли у обоих пистолеты и защелкнули на руках наручники, Духарин понял, что угодил в капкан. В железный, крепкий капкан, из которого выхода не будет. Его провели, как неискушенного малолетку. Провели красиво и умно. А может быть, это какая-то ошибка? Но изъятое оружие и наполненные стопки с бутылкой оставшегося коньяка, в котором находилось сильнодействующее вещество, использованное при убийстве Белова?
Между тем в кабинет вошли старший следователь областной прокуратуры Цветков и эксперт-криминалист. Увидев их, Духарин уже не сомневался, что влип.
- Я арестован? - спросил он упавшим голосом.
- Пока только задержаны, - ухмыльнулся Астафьев. - А остальное зависит от вас и прокуратуры. Сейчас мы беседуем без протокола, и я бы советовал вам быть более откровенным. Меньше неприятностей будет в дальнейшем. Где третий сообщник?
- Не понимаю, о чем вы?
- Тарас Сергеевич, а может быть, хватит, - вмешался Цветков. - Сейчас ведь не о пожаре речь идет.
- Об этом я уже догадался, и без адвоката отвечать не буду.
- Хорошо. Тогда мы спросим у гражданина Ивлева. Что вы можете сказать, Анатолий Петрович? - вмешался Астафьев.
- Третий в его джипе сидит и ждет вызова по телефону, - ответил Толян.
Лицо Духарина перекосилось от ярости. Теперь он понимал, кто сдал его. Глаза лихорадочно заблестели. Однако, погасив готовые сорваться в адрес Толяна угрозы, он отвернулся в сторону, чтобы соорудить хорошую мину при плохой игре.
Выйдя в комнату отдыха, Астафьев по рации произнес:
- Третий! Я первый. Можно брать.
Получив команду, из подъезда соседнего дома вышли два омоновца. Молча дошли до джипа, лишь единожды обменявшись короткими взглядами. Хрипун полагал, что это не за ним, он и мысли не допускал о совместных действиях Пономарева и милиции. Подошедший открыл дверь. От неожиданности Хрипун на какое-то мгновение растерялся. И лишь когда один из омоновцев, схватив за грудь, начал вытаскивать его из джипа, попытался оказать сопротивление. Ударом головы он опрокинул на землю того, кто вытаскивал его из машины и бросился бежать. Однако стоявший рядом второй омоновец почти небрежно вскинул автомат, и короткая очередь прошила одну из ног Хрипуна. Взвыв от боли, он упал.
Не спеша омоновцы подошли к нему, подняли и повели к джипу. Посадив на заднее сиденье, один из них по рации доложил:
- «Первый», я «третий». Задание выполнено, но при попытке побега задержанный ранен в ногу.
- Ждите на месте. Опергруппа и «скорая» сейчас подъедут, - последовал ответ Астафьева, который, повернувшись к Цветкову, добавил:
- Порядок, Семен Васильевич. Хрипунова взяли. Правда, пришлось применить оружие. Так что можно подключать следователей, а я вызову «скорую».
Задержание Хрипуна увидели и люди Пономарева. Дождавшись, когда к джипу подойдут другие сотрудники и подъедет «скорая», помощник Пономарева приказал водителю ехать к «Парку Победы» для встречи с шефом.
В это же время в кабинете директора автосалона Цветков допрашивал Духарина.
- Как видите, и третий задержан. Так что, Тарас Сергеевич, не советую играть в прятки. Я давал вам возможность поиграть, а теперь только чистосердечное. Стопки и бутылку с коньяком упаковали. Оружие тоже изъято. И теперь дело за экспертизой. А чтобы вы убедились в своем проигрыше, вам покажут сейчас сейф, который вы пытались вскрыть.
Проговорив это, Цветков попросил директора открыть сейф.
Как и требовал Пономарев, сейф был пуст. В растерянности Духарин огляделся по сторонам, думая, что где-то находится другой сейф. Но другого сейфа в кабинете не было, и Духарин убедился окончательно, что все оказалось подстроено. Оставался вопрос - кем? Парень, который давал информацию о директоре салона, не мог, так как не знал о нападении. Родственник тоже исключается. Остается Толян, который уже подтвердил свою связь с майором. Он повернул голову в сторону Толяна и долго всматривался в его лицо. Затем укоризненно проговорил:
- А я-то думаю, кто мог меня так ловко подставить? Сам же уговорил помочь приобрести ему «Мерседес» и так ловко перевел стрелки.
Не выдержав, Астафьев рассмеялся, а остальные с удивлением смотрели на Духарина, словно на знаменитого артиста.
А Духарин продолжал:
- Вот и верь после этого людям. Видимо, хотел убрать нас с директором салона.
- Тарас Сергеевич, перестаньте, - прервал эти рассуждения Цветков. Он в упор смотрел на Духарина. - Тогда скажите, для чего у вас в кармане резиновая маска оказалась?
- А это нам Анатолий Петрович пояснит, - снова вмешался Астафьев.
- Когда входили в салон, он надевал маску?
- Да. А перед входом в кабинет директора снял.
- Вот видите, Тарас Сергеевич, как все просто. Это подтвердит и охранник, который видел вас входящим в маске. А без маски вы выглядите лучше. Тогда зачем?
Действительно, Тарас Сергеевич выглядел моложе своих лет. На лице не было морщин, и его можно было принять за молодого человека. Вот только густая седина на висках подводила.
- Тарас Сергеевич, вы не ответили на вопрос, для чего маску носите в кармане? - напомнил Цветков.
- Вы же мужчина и понимаете, что иногда надо и скрывать кое-что от жены, - словно признаваясь, ответил Духарин, посматривая на Толяна. - Это ведь легко и доказать.
- Докажем, Тарас Сергеевич. Теперь все докажем. Но лучше будет, если вы сами во всем сознаетесь, - заметил Цветков.
- А в чем мне сознаваться? Вы засыпали меня вопросами так, что и подумать некогда, - буркнул Духарин.
- Подумаете, подумаете. Время на это у вас будет, - заметил Астафьев.
Закончив оформление протоколов, Цветков позвонил начальнику следственного изолятора, сообщил о задержании группы и попросил разместить доставленных в разные камеры.
Духарин понимал, что его ждет. От нервного потрясения он чувствовал во всем теле усталость. У него даже заболела голова. Он так устал, что сделался безразличен к происходящему. Вечер сегодня Духарин надеялся провести в салоне самолета, верил в успех задуманного. Это был его последний шанс, на который давно рассчитывал. Последний потому, что, если проиграет и его, другого уже не будет.
Готовясь вылететь в другую страну, Духарин мечтал о создании своего маленького изолированного от Южнореченска острова счастья. Для этого оставалось совсем немного, считал он. И вдруг все рухнуло.
Вскоре Духарин под усиленной охраной омоновцев был отправлен в следственный изолятор. На другой машине туда же отправлен был и Толян.
А в это время адвокат Силантьев слушал со своим помощником кассету с записью признаний Хрипунова. Прослушав, Силантьев удовлетворенно проговорил:
- Ну, вот и конец кошмарам Борцова. Ты перепиши это на другую кассету, Сережа, и дуй к Астафьеву. Она сейчас очень нужна ему. А я передам завтра.
Отправив Васильева, он позвонил Цветкову.
- Семен Васильевич, это Силантьев беспокоит. Я понимаю вашу занятость, но не могу не сообщить, что запись с признаниями Ильи Хрипунова у меня. Признается, как убил Белова и как вместе с Духариным организовали подставу моего подзащитного
- Это хорошо. Я завтра с утра заеду за кассетой.
На следующий день Цветков вызвал на допрос Духарина. Пока тот шел по длинному коридору, ему не о чем не хотелось думать. Но, когда увидел Цветкова в глубине кабинета, неприязненно поморщился.
- Садитесь, Тарас Сергеевич. Теперь уже надолго, - проговорил тот, увидев вошедшего. - Готовы к чистосердечному?
- Не понял, о чем вы.
- Тогда послушайте сначала кассету с записью вашего родственника, а потом проведем очные ставки, - проговорив это, Цветков включил диктофон.
Услышав знакомый голос, Духарин вздрогнул. А из динамика слышались откровения Хрипуна о том, как тот выполнял указания по ликвидации предпринимателя и подставе Борцова. Как был предусмотрен второй вариант перевода подставы на Толяна. Все было сказано так, как было на самом деле.
- Ну и что на это скажете?
- Пока ничего. Запись при современной технике можно сделать любую.
- Хорошо. Тогда проведем сейчас очную ставку.
Цветков вышел из кабинета и попросил доставить Хрипунова. Вернувшись, он пояснил.
- Ваш родственник вчера получил ранение при задержании. Но ходить и говорить может. Только не разыгрывайте перед ним вчерашнюю комедию. Он ведь не совсем здоров.
Усадив вошедшего, Цветков снова включил диктофон и после окончания записи приступил к проведению очной ставки.
- Вы признаете, Илья Савельевич, эту запись с вашими признаниями?
- Да. Но она предназначалась для других.
- Ее изъяли работники милиции у тех, для кого она предназначалась.
- А вы, Тарас Сергеевич, готовы продолжать очную ставку или все-таки без помощи раненого обойдемся?
Поняв, для кого эта запись производилась, Духарин представил, что с ним сделает Пономарев и решил лучше получить срок, чем «вышку». Посмотрев на родственника, он произнес:
- Уберите его. Я расскажу сам.
Допрос продолжался более часа. И когда Духарина увели, Цветков некоторое время оставался в комнате, выписывая в блокнот, кого еще необходимо срочно задержать. Слишком был напуган Духарин возможными последствиями от тех, на кого он замахнулся. Поэтому и торопился сдать их, боясь, что-либо упустить. Даже тех, кто стрелял в Толяна, назвал. Вопросов у Цветкова оставалось еще много. Однако главное он получил и до вечера должен был принять меры к освобождению Борцова. Это сейчас для него было главным. Закончив с бумагами, Семен Васильевич посмотрел в окно. Серое небо ему казалось сейчас удивительно ласковым. Когда он ехал в изолятор, снег валил так, что дворники едва справлялись с очисткой лобового стекла. А сейчас небо было голубым, и никакого снега. Цветков радовался за Алексея Ивановича, которого постарается быстрее освободить. Радовался, что изолирует от порядочных людей человека, который принес столько горя другим.
Отойдя от окна, Семен Васильевич набрал номер телефона адвоката Силантьева и дождавшись ответа, проговорил:
- Запись Хрипуна помогла здорово. Суда своих бывших подельников боится сильнее нашего. Раскололся по Борцову полностью. К шести вечера вы с Ольгой Петровной подъезжайте и забирайте ее мужа.
Услышав от адвоката об этом, Ольга Петровна уже не могла спокойно работать. Она поехала домой, чтобы приготовиться к встрече мужа. Прибралась в квартире и приготовила праздничный ужин. Сын был в школе. Она не стала ему сообщать о предстоящей встрече, так как хотела чтобы это было для него внезапной радостью.
Закончив приготовления, Ольга Петровна вернулась на предприятие, а в половине шестого позвонила адвокату.
- Я выезжаю. Больше ждать не могу.
- Хорошо. Я тоже приеду. Подождем в машинах.
Проезжая по заснеженным улицам, Ольга Петровна только сейчас разглядела произошедшие перемены. Зима с морозом и скрипящим под ногами снегом, с белым инеем на деревьях и клубами дыма над трубами котельных уже вошла в свои права. Декабрьский день приближался к концу, а вечерний холод чувствовался сильнее, чем днем. Ветер, нанесший с утра так много снега, прекратился. В быстро наступающих сумерках сверкали огни города.
Подъехав к изолятору, Ольга Петровна посмотрела на часы. Стрелки показывали без пятнадцати шесть. Вскоре подъехал и Силантьев. Пересев в ее машину, он рассказал, как задержали вчера Духарина и его родственника. Рассказал и о том, как они организовали подставу ее мужу. Ольга Петровна слушала, не поворачивая головы, и не перебивала. Ее глаза были устремлены на дверь изолятора. Ожидая появления мужа, она не вслушивалась в то, что ей говорил адвокат. Неожиданно Ольга Петровна увидела вышедшего из изолятора мужа. Она бросилась из машины к нему и, обняв, проговорила:
- Боже мой, как я рада, что кончился этот кошмар!
Ольга Петровна прижала его голову к себе. Ее любовь и переживания были такими искренними, что Алексей Иванович задрожал. Он впервые в жизни потерял самообладание и не мог справиться с собой. Алексей Иванович почувствовал стеснение в груди. Дыхание у него перехватило, и болезненная судорога сжала горло. Непривычное желание заплакать овладело им. Он порывисто отстранил жену.
- Извини! - жалобно попросил он, отвернувшись. - Не пойму, что со мной творится.
Она увидела его слезы и снова прижалась к нему так, словно пыталась принять его душевную боль на себя.
- Перестань! Перестань! Успокойся! - лихорадочно твердила она, гладя его свободной рукой. Она целовала его глаза, щеки, лицо.
Через минуту Алексей Иванович успокоился. К нему вернулось самообладание, и он спросил:
- А где Олег?
- Наверное, дома. Извини, я не стала ему говорить, но предупредила, чтобы в шесть был дома. Не хотела, чтобы он увидел тебя таким расстроенным.
- И правильно, - согласился Алексей Иванович, увидев вылезающего из машины Силантьева, который, улыбаясь, шел к ним.
- А вот и мой главный спаситель, - обнимая его, радостно заявил Борцов.
- Неправда, Алексей Иванович! Самый главный освободитель - Ольга Петровна. А мы все у нее были помощниками.
Сейчас Алексей Иванович уже успокоился окончательно. Обняв жену, он повел ее к машине, за рулем которой сидел улыбающийся его прежний водитель.
- Я завтра к вам приду, Николай Николаевич. Нам надо кое о чем посоветоваться. А сейчас извините, пожалуйста, и огромное спасибо за все. Думаю, если вы не будете возражать, наша дружба с вами только начинается.
- Все! Все! Увозите, Ольга Петровна, его домой. Не то он еще что-нибудь придумает.
- Спасибо вам, Николай Николаевич, - поблагодарила и Борцова, усаживая мужа на заднее сиденье.
В машине она прижалась к нему и держала его руку в своей. Кроме нежности к мужу ее обуревала ярость против человека, который устроил им эти страдания. Будь проклят этот Духарин! В ее душе кипело желание борьбы со всем, что мешает нормальной жизни ее семьи. Ради нее она готова была на все и раньше. Но сейчас Ольга Петровна особенно поняла это.
Войдя в квартиру, Алексей Иванович сразу оказался в объятиях сына. Олег тоже, как и мать, ждал его. Утром его подруга шепнула, что подслушала вчера вечером разговор отца с матерью, который сказал, что Борцов завтра будет освобожден. Но мать умалчивала об этом, и Олег решил подыграть ей.
Обнимая отца, он несколько раз повторял:
- Если бы ты знал, как мы тебя ждали! Если бы ты только знал!
- Знал, конечно. Ты лучше расскажи, как у тебя в школе.
- Нормально. Медаль получу обязательно.
Алексей Иванович прижался лбом к его лицу и несколько минут стоял, не отрываясь, пока не вмешалась мать.
- Дай раздеться папе. Ему же надо ванну принять, а мы пока с тобой в зале ужин приготовим.
После принятой ванны Алексей Иванович чувствовал себя другим человеком. Накипь обид и злости, образовавшаяся за два с лишним месяца, будто бы смылась, отчего стало полегче и на душе. Войдя в зал, он увидел приготовленные кушанья и снова обнял жену и сына.
За ужином вопросов ему не задавали. Лишь оба подкладывали лучшие кусочки рыбы и мяса, да незаметно поглядывали на него. И мать, и сын видели, как он изменился за это время. Особенно глаза. Из веселых они стали грустными и усталыми. Ольгу Петровну это особенно беспокоило. Она продолжала думать, как жестоко обошлась с ним жизнь и как вообще равнодушна она к человеческой судьбе. Кто ответит за причиненные страдания? Ведь виновен не один только Духарин. А где справедливые работники органов? И понесут ли они ответственность за то, что держали в кошмарных условиях ни в чем не повинного человека? Словно поняв состояние жены, Алексей Иванович поднялся и попросил приготовить чай, сказав, что посидит немного в своей комнате.
За время нахождения в следственном изоляторе в душе Алексея Ивановича произошел перелом. Он постарел не только внешне, но и душой. Зато особенно остро ценил он теперь тихий семейный уют, жену и сына. Их любовь и забота возвращала его к прежней жизни. Драма, недавно обрушившаяся на них, незаметно отступала. Даже кот показывал свою радость. Он терся о ноги Алексея Ивановича и мурлыкал, словно жалуясь, что скучал без него.
Войдя в его рабочий кабинет, он сел в свое любимое кресло у окна, чтобы поглядеть на деревья возле дома, а самое главное - окончательно успокоиться и войти в прежнюю домашнюю обстановку. Однако перед глазами возникла камера с находившимися там людьми. Алексей Иванович зябко поежился. Он встал и подошел к зеркалу, вглядываясь в свое лицо. На него смотрел уставший человек. Проведя рукой по лицу, словно убирая эту усталость, Алексей Иванович улыбнулся. Самое главное, что все позади. Он свободен наперекор всем стараниям и Духарина, и его друга Томилина. Теперь надо думать не о том, что было с ним, а о том, как быстрее вернуться к работе на предприятии. Не может ведь жена продолжать тащить на себе этот груз. Он должен взвалить его на себя и освободить от этого жену.
И тут ему вспомнился сон в камере. Странный сон. Будто его куда-то вели, обещая что-то прекрасное впереди. Он шел, а по сторонам стояли печальные люди и что-то ожидали. Их было много. И, чем дальше он шел, тем их было все больше и больше. Некоторые держали в руках транспаранты, на которых были знакомые обещания райской жизни. Но там, куда его вели, все покрывалось туманной мглой. Проснувшись в ту ночь, Алексей Иванович до утра так и не уснул. Он думал о смысле увиденного во сне. И даже подумал тогда, а не является ли и нынешняя жизнь такой же мглой, в которую ведут доверчивых людей?
Эти воспоминания прервала вошедшая жена.
- Ну чего ты? Все же кончилось. Идем в зал. Попьем чая, над которым колдовал Олег, и отдыхать. Та ведь завтра с утра окунешься в дела.
- Конечно. Я так соскучился и по вас, и по работе.
Войдя в зал, они увидели, как сын разрезает большой красивый торт. Разложив нарезанное по тарелкам, он наполнил чашки чаем и гордо пояснил:
- Собственный рецепт. Прошу оценить.
За столом иногда перебрасывались шутками. Но вопросов Алексею Ивановичу не задавали, оберегая от тягостных воспоминаний.
В этот вечер вопреки давним традициям, они долго не задержались. Ольга Петровна проводила мужа в спальную комнату, разобрала постель и уложила, пообещав быстрее прибрать в зале и вернуться.
Утром первой проснулась Ольга Петровна. Она осторожно повернула голову и увидела, что муж тоже не спит. Он смотрел на нее.
- Как спала?
- За последние два месяца сегодня спала так, что ни разу и не проснулась. Ты на работу, конечно, поедешь?
- Обязательно. Надо показаться людям.
- Тогда полежи. Я приготовлю завтрак, а потом шофер и отвезет нас. Олег уже, наверное, ушел в школу.
Вскоре они подъехали к предприятию. Войдя в офис, Алексей Иванович от неожиданности опешил. В коридоре стояли работники предприятия. Раздался грохот аплодисментов. Переждав, когда они прекратятся, Алексей Иванович растроганно проговорил:
- Спасибо, друзья! Спасибо! Я знал, что вы верили в мою невиновность и ждали меня. Тот, кто организовал убийство предпринимателя Белова и подставил меня, сейчас задержан. Это Духарин Тарас Сергеевич. Подробности мы узнаем позднее, а сейчас еще раз спасибо. И за работу. Прошу главного бухгалтера и Евгения Федоровича Нагорнова пройти в кабинет директора.
Войдя, Алексей Иванович сразу же перешел к делам, о которых думал перед освобождением.
- Давайте решать вопросы, связанные с нашей дальнейшей работой. Я думаю снова возглавить предприятие, а жене предложить должность заместителя по закупке сырья и повышению качества реализации готовой продукции.
Ольга Петровна попросила переоформить и вернуть мужу пятьдесят процентов долей.
- А зачем? - возразил Борцов. - Я постараюсь уговорить Духарина продать нам принадлежащие ему пятьдесят процентов. Думаю, он согласится, так как срок получит большой. Вот тогда и оформим его доли. Тридцать процентов можно на меня, а по десять процентов на главного бухгалтера и Евгения Федоровича, который займет должность Духарина.
- Я думаю, надо посоветовать ему оформить свои доли дарственной на жену. Тогда легче будет с ней договориться, - вмешался Нагорнов.
- Этого не получится, - заявила главный бухгалтер.
- Почему?
- Я давно знакома с женой Духарина, и мы иногда встречаемся с ней. Как подруге, она мне многое рассказывала об их отношениях. Они давно живут, как чужие. Она даже сказала мне, что замужем, а мужа не имеет, так как брезгует им и испытывает отвращение. Несколько лет спят отдельно. Она готова хоть сейчас его бросить. Духарин понимает это и никакой дарственной не подпишет. За грехи Господь и наказал его. Жалко только поздно.
- Сегодня я встречаюсь с адвокатом, - перебил Борцов. - И поговорю, как лучше поступить с его долями. А пока, Евгений Федорович, переоформляйте директорство и новые назначения, о которых сейчас говорили. Предприятие должно работать, как всегда и даже лучше.
На этом совещание закончилось. Каждого из них ждали дела.
Особенно загружен в этот день был старший следователь областной прокуратуры Семен Васильевич Цветков. С утра он вызвал на допрос Духарина. Ночь Тарас Сергеевич почти не спал. Дав признательные показания по подставе Борцова, он думал, что ему ждать в дальнейшем от Пономарева? В том, что тот не простит ему, он не сомневался. Поэтому выход оставался один - просить следователя, чтобы тот оградил его от возможной ликвидации, так же, как защитили в камере Борцова. Но для этого надо идти навстречу следователю. А значит, сдавать людей Пономарева, да и других, о которых будет спрашивать следователь.
Идя в комнату для допросов, Духарин принял окончательное решение.
- Готовы к продолжению допроса? - увидев вошедшего, спросил Цветков.
- Я уже вчера был готов, - ответил тот, посмотрев на следователя. - Я ведь оказался обманутым в этих делах и не хочу за них брать все только на себя. Так что спрашивайте.
В этот день Духарин дал много признательных показаний и назвал многих людей, поддерживавших его незаконные махинации. Но это были пока только его показания. Их требовалось уточнять и перепроверять.
Однако и следователь, и Духарин были довольны результатами допроса. А вечером в камере к нему подсел на нары один из сокамерников и завел разговор о своем деле. Неожиданно он зажал рот Духарину и вдруг точным ударом всадил ему в сердце заточку. Духарин дернулся, закатил глаза и завалился на бок. Уложив его головой на подушку, сокамерник согнул ему правую руку, а заточку вложил в ладонь. Затем накрыл Духарина одеялом, поправил тело так, будто тот спит, и не спеша отошел.
Только утром стало известно о смерти Духарина, которую многие посчитали самоубийством.
Через несколько дней людьми Пономарева были ликвидированы родственник Духарина и Толян. Карательная система криминальных авторитетов четко сработала и на этот раз.
Прошло несколько дней, и главный бухгалтер предложила Борцову навестить вдову Духарина. Поморщившись, тот недовольно заявил:
- Вы же подруга ее, вот и навестите.
Стоявший рядом Нагорнов возразил:
- Алексей Иванович, она так же, как и вы, была им обижена. А посещение ее, возможно, поможет нам решить вопрос с долями ее бывшего мужа. Она - единственная наследница, и, когда вступит в права, легче будет решить с ней все вопросы.
На следующий день они втроем приехали к вдове. Встретила та их гостеприимно. Когда от человека многие отворачиваются и перестают замечать, то протянутая рука сочувствия оказывается той соломинкой, за которую хватается утопающий и которая помогает ему выплыть.
Такой соломинкой и оказалось их появление в квартире.
Угостив присутствующих чаем, она поблагодарила за оказанную материальную помощь и, не дожидаясь вопросов, заявила:
- Летом я уеду отсюда к сестре и больше никогда сюда не вернусь.
- Но у вас же и квартира, и часть собственности в нашем предприятии, - осторожно намекнул Нагорнов.
- Квартиру я продам, а остальное меня не интересует.
- Так нельзя, - вмешался Борцов. - Когда оформите наследство, мы можем выкупить доли предприятия. Евгений Федорович поможет это сделать.
- Насколько мне известно, никаких денег он в доли и в развитие вашего предприятия не вкладывал, а только вредил.
- Не будем о плохом. Надо все делать по-порядочному, - возразил снова Борцов. - А до оформления его долей мы будем вам оказывать помощь.
- Наверное, вы правы. Бери, что дают, и беги, когда бьют, - проговорила она, грустно улыбнувшись. Затем посмотрела на Алексея Ивановича. «Вот с таким мужчиной всегда будешь защищенной» - подумала она. - Я сделаю так, как вы советуете.
На этом посещение вдовы закончилось. И, когда они вышли от нее, Алексей Иванович с сожалением произнес:
- Такая порядочная женщина, и такой непорядочный муж.
Между тем приближался Новый Год. Ольга Петровна готовилась его встретить в узком семейном кругу. Но ее планы нарушил Семен Васильевич Цветков. Под видом уточнений по делу Духарина он приехал на предприятие и, поговорив с Борцовым, неожиданно спросил:
- Алексей Иванович, а как вы думаете Новый Год отмечать?
- Как обычно дома, - насторожился тот.
- Но моя дочь предлагает другое, и, насколько мне известно, ее поддерживает в этом ваш сын.
- И что молодежь предлагает?
- Вечером перед Новым Годом посидим у нас, а к двенадцати ночи переместимся к вам. Вы посоветуйтесь со своей женой. Думаю, иногда надо и к молодым прислушиваться.
Алексей Иванович и сам хотел встречи с родителями девушки, которую любит их сын. Он даже предлагал это и своей жене, но та сказала, что - после Нового Года. Сейчас он был даже рад этому предложению.
- Ольга Петровна тоже очень хочет поближе познакомиться, особенно с вашей женой. Считайте, что договоренность состоялась.
Конечно, услышав об этом, Ольга Петровна разволновалась. Но Алексей Иванович успокоил и перед Новым Годом встреча состоялась.
В доме Цветковых они были радостно встречены, их сразу провели в зал, в котором сидел Олег и его девушка. Особенно суетилась мать Ольги. Все свое внимание она сосредоточила на Ольге Петровне. Сев рядом с ней, она расспрашивала ее о здоровье. Высказывала какие-то советы и подкладывала в ее тарелку закуски.
За столом становилось все шумнее. Воспользовавшись тем, что взрослые преодолели первое состояние неловкости, дочь Цветковых объявила о том, что Олег сейчас почитает свои стихи.
- Какие стихи? - удивилась мать Олега.
- Да-да, он пишет стихи и очень хорошие.
- Олег, почему мы об этом не знаем?
Олег молчал. Словно защищая его, Ольга объяснила:
- Он же не любит вылезать, - и, смеясь, добавила:
- Вы многого о нем не знаете. Это - человек-загадка. Читай, Олег.
Достав из кармана блокнот, Олег нашел нужную страницу.
- Стихотворение посвящено тем, кто не ломается и преодолевает все трудности. Называется оно «Дорогу осилит идущий», - волнуясь, объявил он.
Нас жизнь проверяет на прочность и верность
То черным днем, то днем, как сад цветущий.
Но в жизни есть одна закономерность:
Дорогу осилит идущий.
И если однажды тебя позовут,
Откликнись на голос зовущий.
Потом за тобою другие пойдут -
Дорогу осилит идущий.
Ты только в дорогу с собой позови
Друзей самых верных и лучших.
Они будут рядом с тобою в пути -
Дорогу осилит идущий.
Пусть недруги громко кричат за спиной:
Ему хорошо, он везучий.
Им просто неведом секрет твой простой:
Дорогу осилит идущий.
Затрачено много страданий и сил
Но ты победил, не сломившись.
Когда было трудно, упрямо твердил:
Дорогу осилит идущий.
Но годы проходят. Уйдя на покой,
Что скажешь потомкам грядущим?
Оставь им твой главный завет, основной:
Дорогу осилит идущий.
За столом все молчали. В стихах Олега каждый почувствовал что-то свое. Алексей Иванович украдкой взглянул на жену, и сердце его дрогнуло. По щекам Ольги Петровны катились слезы…
2013 год
Стихотворение «Дорогу осилит идущий» написал Иосиф Гейер, и помещено оно в романе с его согласия.