Звонарёва Лола Серебряный век Ренэ Герра. – СПб, 2013 г.
Как это ни покажется странным, в основе любого научного исследования, казалось бы, диктуемого чистым разумом, непременно лежит страсть. Более того, именно эта страсть диктует формы и пути познания. Вот, казалось бы, отвлечённый пример: увлечение В. Набокова энтомологией, коллекционирование редких тропических бабочек. На первый взгляд, чудачество, забава избалованного барина, некое хобби англизированного и американизированного писателя. А можно посмотреть на это и по-другому: может быть, это выражение презрения писателя к пошлому миру потребительства, которое и выразилось в увлечении абстрактной красивостью (не об этом ли «Лолита»?). Тут, впрочем, можно заметить, что и современный писатель Павел Крусанов, который терпеть не может созданный ныне образ рыночной России, тоже увлекается собиранием насекомых, только ему больше по душе жуки и жужелицы. И у В. Пелевина есть «Жизнь насекомых». Но это так, к слову.
Предмет изучения, – это не предмет любования, тем более, если этим «предметом» является Россия, русская культура, русское мышление. Но страсть и здесь играет решающую роль. Со всей свойственной ему польской ненавистью начал «исследовать» Россию Збигнев Бжезинский, советник президентов Рейгана, обоих Бушей и поныне занимающий ведущие позиции в американской «русистике». Во многом ему сочувствовал и Дж. Биллингтон. Эти люди занимали высокие посты в американских административных органах. После них слово «русофобия» стало международным. «Икона и топор»,– так в своём ключевом произведении Дж. Биллингтон определил смысл русской культуры. А «честный Збиг» ( так его называл президент Никсон) определил расклад сил на мировой арене как великую шахматную партию. Сейчас для России не лучшие времена, но и не худшие (бывало куда как «плоше»). Но есть и остаются те, чьё стремление к изучению России подпитывается другими истоками, отнюдь не ненавистью. Среди них и покойный немецкий историк литературы В. Казак, и ныне здравствующий, блистательный французский историк, литературовед, коллекционер Ренэ Герра. Ренэ Юлианович, – как его называли герои многочисленных книг и мемуарных свидетельств – Борис Зайцев, Нина Берберова, Ирина Одоевцева, Юрий Анненков и многие другие. Именно так, по-русски, хотя в нём нет ни капли русской крови, он чистокровный француз.
Книга Лолы Звонарёвой – это не научная работа в общепринятом значении слова, не журналистское исследование – это своего рода путеводитель по комплексу всех работ, сочинений, исследований в области русистики, которые провёл Ренэ Герра с 1974 года по настоящее время. Материал, обозреваемый в книге Л. Звонарёвой, колоссален: это более сорока тысяч книг, посвящённых русской культуре из личной библиотеки Р. Герра, десятки тысяч архивных документов и материалов, среди которых картины и рисунки Ю. Анненкова, И. Билибина, С. Судейкина, Н. Гончаровой, З. Серебряковой и многих других. Прямо скажем, приступиться к материалу такого объёма и даже просто его обозреть – необычайно трудно. Но написать такую книгу было совершенно необходимо для того, чтобы у российского читателя сложилось впечатление не только для понимания масштаба проделанной Р. Герра работы по сбережению наследия культуры русской эмиграции (главным образом, первой волны), но и вообще, чтобы представить себе «Россию, которую мы потеряли». Сегодняшнее время широкой информативности и – главное – информированности обо всём, что выглядит интересным, ставит перед нами новый вопрос: что считать информацией? Многочисленные информационные агентства выдают ежеминутно сотни и тысячи сообщений, но что из них существенно, а что нет, – определяют редакторы СМИ, неизбежно находящиеся под чьим-то влиянием. Для любителей и ценителей русской культуры «Серебряного века», которой посвящена творческая деятельность Р. Герра, одна из важнейших задач – убрать псевдоинформационный мусор, скопившийся вокруг этого пласта русской культуры. Ещё со времён Ленина и Горького мы помним определение культуры «Серебряного века» как «гниение», «застой», «разложение», за которыми будто бы последовал «расцвет» социалистического реализма. Теперь все критерии сменились на диаметрально противоположные. И это не удивительно. Русская культура, богоискательская по самой своей природе, вошла в новый период не только богоискательства, но и правдоискательства.
Теперь перейдём к более подробному освещению отдельных рубрик книги Л. Звонарёвой. Как путеводитель по всей русской «Атлантиде» Серебряного века эта книга имеет свои определённые исторические и географические координаты. Разумеется, она открывается очерком о деятельности самого Ренэ Герра. Здесь заметим, что в его жизни было немало удивительных приключений, неизменно связанных с избранным им жизненным путём. Ещё при Брежневе его, тогда ещё аспиранта, принудительно выслали из СССР за активную связь с «белогвардейцем Борисом Зайцевым». Самое удивительное то, что французские власти того времени – эпохи детанта (т.е. разрядки) – всячески подыгрывали советскому правительству, неодобрительно относясь к увлечению Р. Герра «белогвардейщиной», т.е. творчеством Б. Зайцева, И. Шмелёва, Д.С. и З.Н. Мережковских. Г. Адамовича, Р. Гуля и других. В 1982 году Ренэ Герра была снова открыта виза для поездок в СССР, но, что самое потрясающее, в 1988 году, в самый разгар горбачёвской перестройки, ему снова было отказано в праве на въезд в СССР. И только четыре года спустя он получил право свободного передвижения по России.
Обо всех махинациях со стороны спецслужб и некоторых сотрудничавших с ними литераторов с советской, а возможно и с французской, стороны подробно рассказано в книге. Иногда эти сюжеты приобретали просто детективный характер: прослушивание, слежка, «наружка» и т.п. Но автор в целом не отходит от заявленной тематики и рассматривает «Ренэ Герра как научную проблему и культурный вызов». Дело в том, что именно такая постановка вопроса позволяет нам понять самого Ренэ Герра тоже как часть культуры Серебряного века.
В беседе со мной он сказал, что по его представлению Серебряный век не кончился ни со смертью Блока, ни с расстрелом Гумилёва, ни с высылкой ведущих представителей русской культуры в 1922 году, а продолжался среди первой и частично второй волны эмиграции и после Второй мировой войны. А от себя мне хочется добавить: в лице таких удивительных собирателей, исследователей и коллекционеров, как сам Р. Герра, эта традиция продолжает жить и сегодня, так или иначе переплетаясь с современной русской культурой.
Надо ещё сказать, что в книге Л. Звонарёвой также подробно исследуются такие аспекты собирательской деятельности Р. Герра, которые не имеют прямого отношения к литературе. Мы имеем в виду, прежде всего, его коллекции автографов, графики и живописи художников той эпохи, преимущественно мирискусников, и их прямых наследников. В тексте приведены сотни фотографий и цветных вкладок, являющих собой срез этого великого культурного наследия. Прилагается обширная библиография по всем упомянутым темам, которая придаёт книге помимо прочего характер энциклопедического издания.
В виде приложений опубликованы некоторые свидетельства современников о разных перипетиях жизни Р. Герра и его удивительной судьбе, которая сама по себе достойна настоящего романа.
Думаю, что книга Л. Звонарёвой – настоящее пособие для тех, кто изучает русскую культуру, и бесценный справочник для тех, кто ей занимается.
Санкт-Петербург Декабрь 2013 г.