Фандом: BBC Sherlock
Пейринг: все оригинальные персонажи, строгий канон + авторские персонажи, никаких Мэри Сью
Жанр: детектив
Рейтинг: G, максимум PG
Размер: макси
Содержание: Время действия (кроме эпилога) - между "Скандалом в Белгравии" и "Собаками Баскервиля", т.е. первой и второй сериями второго сезона. Знаменитый актер обращается за помощью к Шерлоку Холмсу. Кажется, его преследует весьма навязчивая поклонница и, кажется, она чем-то сильно недовольна. И сам клиент, и его ничтожная проблема не вызывают в Шерлоке ничего, кроме раздражения. Пока на его телефон не приходит новое сообщение от неизвестного абонента: "Выходи, поиграем. - Дж.М."
Лицо: от первого лица, Джон Ватсон
Статус: само произведение закончено, но выкладывать буду по частям
Дисклеймер: не получаю за это никаких денег, я вообще не писатель, я просто учусь
Размещение на других ресурсах: только с моего авторского благословения :)
Предупреждение: спойлеры на первые два сезона
От автора: Это сказала, об этом предупредила. Кто не спрятался, я не виновата. :)
***
Глава третья
- Двадцать пропущенных вызовов, - присвистнул Доминик, устраиваясь на заднем сидении и проверяя мобильный, который, видимо, из вежливости, отключил на время своего визита, - этот подождет, этот тоже подождет, этот сам перезвонит, о, прошу прощения, этот, похоже, важный. Я на минуту.
Я откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Хотя я и выспался, погода не особо располагала к бодрствованию. Тяжелое свинцовое небо нависло над Лондоном, грозя снежной бурей и прочими неприятностями. В такую погоду хорошо сидеть дома у камина, слушать, как потрескивает пламя, читать какую-нибудь интересную книжку или просто думать обо всем и ни о чем в частности.
У меня сегодня выходной. Вот почему все, абсолютно все свои выходные я занимаюсь тем, что что-то расследую? Зачем я постоянно впутываюсь в Шерлоковы дела? Мне за них сверхурочные не платят. Хотя Майкрофт и предлагал, я скорее пойду на паперти сидеть, чем возьму у него хоть один пенни. Было в старшем Холмсе нечто такое, что заставляло двадцать раз подумать, прежде чем принимать от него любые блага, как бы искренне он их не предлагал. Сомневаюсь, что Майкрофт Холмс и искренность вообще были знакомы.
- И я снова с вами!
Голос Доминика вывел меня из размышлений. Я вздрогнул: совсем забыл, что я не один.
- Мой лучший друг, Джек. - пояснил он, - Джек Лиддл, знаете его? Мы с ним собираемся снять ролик для Ю-Тьюба в поддержку одного благотворительного фонда, договаривались о деталях.
- Занимаетесь благотворительностью? – спросил я, больше из желания вежливо замолчать тот факт, что я никогда ничего не слышал о Джеке Лиддле, чем из интереса к увлечениям Доминика.
- Стараюсь, по мере возможности, - ответил Доминик со скромной улыбкой, - если то, что я делаю, помогает сделать этот мир лучше, значит, я не зря в нем живу, ведь так?
- Очень философская мысль, - сказал я, - наверное, так. Я сам нечасто задумываюсь о таких вещах.
На какое-то время мы замолчали, погрузившись каждый в свои мысли.
Я рассеянно скользил взглядом по заснеженным Лондонским улицам, проплывающим за окном. Если постоянно задумываться о смысле жизни и оценивать, зря ты живешь в этом мире или не зря, недолго и свихнуться. Делает ли это меня черствым человеком? Где та черта, за которой «Я нечасто задумываюсь о таких вещах» превращается в преступное равнодушие?
- Вы ведь доктор? – неожиданно спросил Доминик. – Кажется, мне говорили, что вы доктор.
- Военный врач, - подтвердил я. – Впрочем, сейчас уже гражданский.
- Я вам завидую.
Я в изумлении развернулся к актеру:
- Простите?
Доминик опустил взгляд на колени, запустил руку в волосы и начал подергивать себя за отдельные пряди.
- Мне всегда хотелось что-то значить. Хотелось, чтобы то, что я делаю, было нужно людям.
- Но… так и есть? – осторожно спросил я. – Я уверен, вы много значите для своих поклонников, и им очень нужно то, что вы делаете.
Доминик покачал головой:
- Я не это имел в виду. Знаете, в детстве я хотел быть пожарным. Мне очень нравилось, как они по сигналу тревоги съезжают вниз по шесту. Но еще больше мне нравилось представлять, как я мужественно бросаюсь в охваченное огнем здание и спасаю... кого-нибудь. Детей, бабушек, любимых кошек – да кого угодно. И как они счастливы, что их спасли, и как рады их близкие. Это грело душу.
Я не знал, что ответить, да и не был уверен, что ответ вообще ожидался.
Доминик поднял на меня взгляд и улыбнулся:
- Ваш друг обвинил меня в том, что я самозванец, - я попытался возразить, но актер жестом остановил меня, - нет, нет, знаете, он прав. Мистер Холмс, несмотря на свои очаровательные манеры, действительно помогает людям. А я всего лишь играю в великого детектива. Не слишком-то справедливо, что это у меня, а не у него, столько поклонниц.
- Шерлок бы не знал, что с ними делать, - хмыкнул я.
Через секунду до меня дошло, что именно я сказал:
- Нет, я не то имел в виду…
Доминик расхохотался, запрокинув голову назад.
- Кстати, раз уж разговор о том зашел, Шерлок в детстве мечтал стать пиратом, – добавил я, и это развеселило актера еще больше. Он прикрыл лицо руками, сотрясаясь от хохота.
Отсмеявшись, Доминик достал из кармана платок, и протер лоб:
- Вера считает, что у меня комплекс героя. Наверное, она права. Впрочем, о чем это я? Вера всегда права.
- Вера, похоже, незаурядная личность, - заметил я, - если судить по тому, что я успел о ней услышать.
- Весьма, - согласился Доминик, и его лицо приобрело мечтательное выражение, - мы с ней уже много лет работаем. Она просто гениальный агент, а какое у нее чутье! Знаете, это Вера уговорила меня попробоваться на роль Мердока. У меня самого были сомнения на его счет, а тут еще меня пригласили в «Аббатство Даунтон», и графики съемок накладывались, так что, либо одно, либо другое. Тогда еще никто не ожидал, что Мердок окажется столь успешным проектом, а «Аббатство» уже показывало хорошие рейтинги после первого сезона. Но Вера сказала: «Доминик, Мердок – это роль для тебя». И я, как всегда, послушал ее. Поэтому можно сказать, что своей популярностью, да и карьерой вообще, я обязан Вере.
Такси мягко затормозило перед одним из офисных зданий в районе Сити. Мы были на месте.
***
Доминик постучал в стеклянную дверь небольшого офиса и осторожно приоткрыл дверь. Сидевшая за компьютером женщина лет тридцати с небольшим подняла глаза, и лицо ее приобрело суровое выражение.
- Доминик. Ты опоздал, - сказала она, снимая очки, откидываясь на спинку стула и устремляя на актера пронзительный взгляд.
Ее черные, как обсидиан, глаза придавали взгляду интенсивность рабочей дрели. Мне даже показалось, что Доминик съежился из опасения, как бы в нем не просверлили парочку лишних дырок. Вера – я предположил, что это она и есть – жестом поманила актера внутрь офиса. Мы зашли.
- Вера, позволь тебе представить доктора Джона Ватсона, - сказал Доминик, прикрывая за нами дверь. – Доктор Ватсон, это мой агент, Вера Стоун.
Я протянул женщине руку, которую она, не вставая со стула, пожала. Теперь, когда ее внимание переключилось на меня, мне тоже захотелось съежиться. Внешность Веры (строгий костюм, темные волосы, тщательно забранные в косу, нахмуренные брови) и манера просто сидеть и молча сверлить собеседника взглядом, напомнила мне мою первую школьную учительницу, миссис Гастингс. Чудесная была женщина. Мне не нужно было даже рот открывать, она и так с легкостью могла прочесть все мои мысли, исправить в них грамматические ошибки, и поставить жирную двойку.
- Очень приятно, - произнесла Вера, закончив сверлить и просвечивая меня взглядом, словно рентгеном, - Доминик, ты заболел? Нам это сейчас совсем некстати.
- Нет, по счастью, нет, - ответил актер. – Доктор Ватсон, помимо врачебной практики, занимается еще и расследованиями. Вместе с самим Шерлоком Холмсом.
Если это была попытка впечатлить Веру, то она не удалась. Вера не выразила никаких эмоций при упоминании моего друга, да и вообще не произнесла ни слова.
- Это насчет тех писем, - продолжил Доминик со смущенным выражением лица, словно за что-то оправдываясь, - Кое-что случилось, и я понял, что дело намного серьезнее, чем мы думали.
- Что именно? – коротко спросила Вера, впервые проявив интерес к разговору. Она наклонилась к нам, поставив локти на стол и устроив подбородок на сложенных замочком ладонях.
Доминик пересказал ей утреннее происшествие. Весь рассказ занял у него ровно одну минуту, словно он хотел поскорее разделаться с неприятным делом. Поскольку Вера так пока и не предложила нам сесть, выглядел он, как школьник у доски, с невыученным уроком и пытающийся импровизировать на ходу.
- Поэтому, я надеялся, ты ответишь на несколько вопросов, - закончил Доминик.
Повисла пауза. Вера постукивала длинными ногтями по столешнице. Доминик, словно в ожидании вердикта строгого судьи, затаил дыхание. Я переводил взгляд с одного на другую, пытаясь читать между строк, но пока без особого успеха.
- Понятно, - спустя, казалось, целую вечность произнесла Вера и наконец-то выключила и отложила в сторону метафорическую дрель.
Она потянулась к папке на столе, достала оттуда здоровенную пачку сшитых вместе листов и протянула ее Доминику:
- Сценарий для субботних съемок в Гайд-Парке. И, Бога ради, выучи его как следует в этот раз. У Мердока будет несколько длинных монологов. Очередные блестящие умозаключения, - она бросила быстрый взгляд на часы, висевшие возле двери, - и тебе пора на репетицию.
Доминик заметно расслабился и даже повеселел. Захватив сценарий под мышку, он пожал руку мне и подошел к столу попрощаться с Верой.
- Не думай, что мы с тобой закончили, - сказала она, вновь надевая очки и указывая на актера пальцем. Ярко-красный ноготь нацелился ему в грудь.
- Жду тебя сегодня вечером, в пять. И на сей раз без опозданий, пожалуйста. Утром пришло довольно интересное предложение из Лос Анджелеса, надо обсудить.
Доминик уверил ее, что даже дюжина автомобилей с убийственными намерениями не помешают ему явиться в назначенный час, подмигнул мне и поспешил покинуть офис. Мне почему-то представилось, как он, подпрыгивая на ходу, несется на свободу, словно школьник, в последний момент освобожденный от контрольной.
Что касается меня, я остался отвечать урок. Хотя и предполагалось, что вопросы буду задавать я, почему-то у меня были сомнения по этому поводу.
***
- Присаживайтесь, доктор Ватсон, - сказала Вера, указывая на простой деревянный стул, стоявший по другую сторону ее стола.
Я аккуратно опустился на краешек сидения, достал блокнот с ручкой и аккуратно сложил руки на коленях.
Мы посмотрели друг на друга.
Неожиданно, Вера улыбнулась:
- О, пожалуйста, доктор Ватсон. Что бы вам там Доминик не наговорил, я не кусаюсь. Если меня не вынуждают к этому обстоятельства, - добавила она, точно так же неожиданно посуровев.
- Доминик очень высокого мнения о вас, - осторожно начал я.
- Доминик высокого мнения о большинстве людей, которых знает, - парировала Вера, - он очень добрый человек. Гораздо добрее, чем стоило бы быть.
Словно почувствовав напряжение между нами, она поднялась из-за стола, прошлась до небольшого столика в дальнем углу, на котором стоял электрический чайник, и включила его.
- Вы давно знакомы? – спросил я у ее спины.
Вера повернулась ко мне:
- Шесть лет. С тех самых пор, как мы начали работать вместе. Тогда он, конечно, был лишь одним из моих подопечных. А сейчас я большую часть времени занимаюсь его делами. Будете кофе или чай?
- Чай, спасибо. То есть, вы работаете и с другими актерами?
Вера снова отвернулась, занимаясь приготовлениями к чаепитию:
- С несколькими. Очень уважаемые люди в своей профессии, но не такие известные, как Доминик. Например, Джек Лиддл. Слышали о нем?
- О, да.
Я не стал уточнять, что впервые услышал о нем буквально несколько минут назад.
Чайник зашумел, выплевывая пар через носик, и с негромким щелчком выключился. Вера разлила кипяток и вернулась на место с двумя кружками в руках, одну из которых протянула мне:
- Простите, что не предлагаю молоко и сахар, я сама их не люблю и не держу в офисе. Но, если хотите, я попрошу секретаря принести.
Я покачал головой, принимая кружку из ее рук. Вера снова уселась за столом напротив меня:
- Не хочу показаться грубой, доктор Ватсон, но у меня много дел и мало времени. Вы, кажется, хотели поговорить о письмах от поклонницы, которая, как считает Доминик, пытается его убить? Или просто не умеет водить машину, - добавила она с легкой снисходительной усмешкой.
- Но вы так не считаете? – уточнил я, отхлебывая из кружки и игнорируя последнее предложение.
Вера нахмурилась, задумавшись, и на какой-то момент ее лицо приняло отсутствующее выражение. Впрочем, я рано расслабился: выражение, а вместе с ним и пронзительный испытывающий взгляд, быстро вернулись на место, словно почувствовав, что потеряли надо мной контроль.
- Признаюсь, меня смутили письма, пришедшие на домашний адрес Доминика, - сказала Вера, ее пальцы обняли кружку, но не спешили ее поднять, - та железная уверенность, с которой эта дамочка приглашала Доминика в ресторан. Даже не столько приглашала, сколько инструктировала. И ее столь же искреннее возмущение, когда он не явился. Как она там написала? «Нет ничего страшнее ярости отвергнутой женщины!»
- Та же самая фраза, которую Доминик слышал после предполагаемого покушения, - заметил я.
Вера презрительно скривилась:
- Какая глупость. В нашем мире есть вещи куда страшнее.
С этим было трудно поспорить, после всего того, что я насмотрелся в Афганистане - да и в, казалось бы, мирной жизни, в которой я соседствовал и сотрудничал с Шерлоком.
Любопытно, а что Вера считает страшнее ярости отвергнутой женщины - говорит ли она, основываясь на собственном опыте или же на просмотре новостных телепередач. Впрочем, любопытство сгубило кошку, поэтому я остановился на:
- Шекспир вряд ли мог предполагать, насколько страшнее станет наш мир спустя какие-то четыре столетия.
Вера посмотрела на меня так, что я сразу понял, что ляпнул что-то не то. Знать бы еще, что именно пришлось ей не по душе.
- Уильям Конгрив, - отчеканила она и поставила кружку на стол, чтобы ничто не отвлекало ее от негодования в мой адрес.
- Простите?
- Это цитата из Уильяма Конгрива, а вовсе не Шекспира. Полная версия звучит так: «В раю нет такой ярости, как любовь, переросшая в ненависть, Как в аду нет такого гнева, как у обманутой женщины». «Невеста в трауре». Почему все крылатые выражения всегда приписывают Шекспиру, как будто в Британии других писателей просто не существует?
- Я… не знаю? – осторожно сказал я.
- Я тоже, - Вера вздохнула, поправила очки и опустила глаза на кружку.
Должно быть, почувствовав мое недоумение, она несколько смягчилась и снизошла до объяснений:
- У меня степень магистра по английской литературе, поэтому это больной вопрос. Все равно, как если бы вам предложили лечить аппендицит припарками из сушеных лягушек.
Несколько некорректное сравнение, на мой взгляд, поскольку в моем случае речь бы шла о жизни и смерти, а в Верином – всего лишь о «слышу звон, да не знаю, где он», повальном явлении в нашем образовании. Впрочем, я и сам не был чужд профессиональной гордости, поэтому не стал развивать эту тему далее.
- В то же время, Доминик любит подраматизировать, - как ни в чем не бывало, продолжила Вера, - пустынная улица, машина, пытающаяся его сбить, потом еще эта женщина, выкрикивающая клише, основанное на цитате из Конгрива. Прямо, - она запнулась, подыскивая подходящее сравнение.
- Серия «Мердока», - закончил я.
- Верно, - кивнула Вера, - я тоже об этом подумала. Хм. Забавно, - она задумалась и рассеянно поправила очки, - вчера как раз вышла серия, где Мердока пытается сбить экипаж Леди Грей.
А вот это уже было интересно. Я быстро сделал несколько записей в блокноте. Может быть случайным совпадением, а, может быть, вчерашняя серия послужила вдохновением для нашей навязчивой поклонницы.
- Скажите, как вам удалось понять, что электронные письма и бумажные написаны одним и тем же человеком? – спросил я.
- По подписи, - ответила Вера, - откровенно претенциозная подпись. Леди Мердок, ну надо же. По моему опыту, люди пробегают к псевдонимам, чтобы привлечь внимание, когда чувствуют, что их настоящее имя не справляется с этой обязанностью.
Ха. По моему опыту, скорее наоборот, когда настоящее имя справляется с этой обязанностью слишком хорошо, привлекая к себе лишнее внимание. Я замер, пораженный неожиданной мыслью:
- А Доминик…?
Вера позволила себе улыбнуться:
- Фамилия настоящая. Его отец родом из Швейцарии. Наотрез отказался брать псевдоним, хотя в самом начале карьеры ему это настоятельно рекомендовали, - она покачала головой и сменила тему, - вы, наверное, хотите посмотреть на письма?
- Да, если это возможно, - сказал я.
Вера поводила мышкой, чтобы пробудить задремавший во время нашей беседы компьютер, и несколько раз энергично щелкнула. Принтер рядом со столом ожил и принялся воодушевленно пожирать бумагу.
- Я продублирую по почте, если вы оставите мне свой электронный адрес, - сказала Вера. - Сохранились только первые два, остальные сразу ушли в корзину и на удаление. Я, конечно, еще проверю, но обычно я сразу избавляюсь от подобной корреспонденции.
Принтер с довольным чавканьем выплюнул несколько страниц. Вера собрала их в стопку и протянула мне:
- Боюсь, это все, чем я могу вам помочь. Теперь, я надеюсь, вы меня извините.
Я быстро написал адрес моей электронной почты и номер телефона в блокноте и, вырвав страницу, положил ее на стол. Затем я поднялся и протянул Вере руку для прощания:
- Спасибо за то, что нашли для меня время. Если вдруг вы что-то вспомните или придет новое письмо, свяжитесь со мной.
Вера коротко кивнула и пожала мне руку:
- Приятно было познакомиться, доктор Ватсон. Не забудьте оставить пропуск на ресепшене.
Что ж, обратно на Бейкер-стрит. Изучу еще раз свои записи и полученные письма, и посмотрим, куда это нас приведет.