Родник

Вера Попова Кнал
Основано на реальных событиях одной деревни в черноземье.
Место и время событий умышленно не называется.


Жил-был храм, родник и деревня. Что из них было первично, никто не помнил. То ли деревня появилась сначала на этих богатых черноземьях, а потом люди построили в центре села храм, а рядом с храмом пробился родник. То ли родник, появившись на свет из недр земли-матушки, остановил путника, предложив обустроить свое жилище рядом, а затем и в деревню та стоянка превратилась, а как в деревне без храма?
Как бы там ни было, но храм и родник в той деревне рядом жили. И странно было, что именно в этом месте они были. И для храма можно было выбрать место куда красивее в округе, и роднику, наверное, проще было найти выход наверх, чуть в стороне, на мягкой земле. Но родник выбрал трудный путь. Небольшой такой, скромный родничок. И все же силенок у него хватало пробивать себе дорогу сквозь камень. Казалось, из последних сил выбирался он наверх, и вот-вот задавит его каменная толща, но, освобождено вздохнув, глотнув свежего ветра, он растекался по выдолбленной яме, заботливо обложенной жителями крупными валунами со всех сторон, умиротворенно журчал, привечая всех  жаждущих. А ему вторил храм. Звон колокола звучал могуче, жизнеутверждающе, не смотря на свои малые размеры. Люди спешили на его зов. Шли в храм благодарить Создателя за ниспосланное им мирное небо, богатый всегда урожай, за счастье в семьях, прирастающих детьми. Конечно, просили милости Божьей, чтоб вся эта благодать не исчезла. Пели гимны и песни, славящие Бога, а родник в такие минуты журчал еще громче, еще охотнее наполнял свое ложе и шумно и радостно бежал вниз с горы по проложенной ему тропе, питая земли влагой и души своей прозрачной песней.
Так и жили – деревня, храм и родник. Все единым было. Жили счастливо и почти поверили, что место их святое и они сами избранные Богом и никогда иначе не будет.
Да случилась беда. Злые люди пришли в деревню. Храм разрушили. Собрали жителей к стенам порушенным и казнь провели над священником. Батюшка лишь успел крикнуть людям:  - Души свои берегите…   И пули, черными осами, ужалив в сердце, отобрали жизнь.
Хоть и боязно было черных пуль, но вопль человеческий, плач бабий по тому, кто нес им слово Божье, разорвал небо. И оно рухнуло шквалом воды и ревом ветра. Преклонились жители на том самом месте, что и стояли, глядя на казнь, принимая кару Божью за то, что не смогли защитить ни землю свою, ни храм, ни священника.
А когда все стихло вокруг, удивились люди. И жители, и пришлые, все стояли молча и глядели на пустой родник. Не было родника то. Только яма и осталась. Так в молчании и разошлись по своим домам. А пришлые сели на коней и ускакали прочь, сами испугавшись того, что натворили. Хлестали коней нагайкой, пытаясь задушить ужас в душах, знающих, что за содеянное настанет расплата.
Тихо стало в деревне. Родник не журчал. Храм не звал на молитву. Люди молиться перестали, боясь то ли самих себя, то ли, что вернутся пришлые, то ли еще чего. Деревня умирала. Один за другим люди собирали свои пожитки и тихо, ночью, крадучись, уходили из деревни. Надеялись, что на другом месте вернется к ним благодать и заживут они снова счастливо. Напрасно надеялись. Где провинились, там и искупать свой грех надо было. Да не поняли они этого.
Во всей деревне из двух сотен домов, лишь в шести остались те, кто не захотел земли своей предать. Детям своим сказали на прощанье, что молиться будут за всех. За детей своих и чужих, за соседей, за тех, кто не справился с бедой и ушел. Будут молиться, чтобы вернулись они, чтобы души их совсем не зачернели, злобой и завистью не покрылись, страхом, что и жить то не даст, не наполнились.
Годы прошли. Много лет прошло. Молитва усердной была. Материнский зов сильным оказался - детей своих звали. За них молились. А что крепче и сильнее быть может? Любовь матери, да вера ее в дитя свое, может горы свернуть. Трудно тем, за кого молиться некому. Но верили старики и молили Бога о прощении, о милости. Совсем старыми стали те, кто остался в деревне. Но души свои сохранили и детей своих берегли.
И пришли дети проститься с родителями своими. И увидели землю родную. И небо синее, что в чужих краях было не таким синим. И коснулись камней храмовых руками своими и ощутили трепет их, ждущих. И как то так случилось, что понятно им стало, что не там жили, и не то делали. И поклонились низко они своим родителям. Деревня не сгинула, пока хоть один человек там жить оставался. А тут целых шесть домов отстояли службу свою трудную.
Все шесть семей остались в деревне, хоть и не просто это было. У детей свои дети уж подрастали. Но земля родная помогла ропот некоторых недовольных усмирить и утишить.
И началась работа. Первым делом решили храм поднять из руин. Из тех же камней складывали. Ни люди, ни время их не коснулись. Ни день, ни два, много дней слушала земля говор людской радостный и видела, как растут стены храмовые, как купол в небо устремляется. И вот день великий настал. Колокол подняли. Тот самый, что стоял раньше на храме. Пришлые скинули его с колокольни, но взять не смогли,  со страху лишь один безумец шарахнул по нему топором. Но решили жители на своем совете, что пусть откололся кусок, но должен на храме быть свой, родной, а не новый колокол.
Зазвонил колокол. И не мешала ему петь та ранка от топора. Переливался голос его благодарно и весело. И разнеслась эта песня далеко, зазывала остальных, кто еще не вернулся.
А утром следующего дня у храма раздался крик: - Сюда, люди, идите. Скорее все сюда!!!
Люди бежали, бросая дела, босиком, не успев одеться. Страшно было подумать, что снова беда…
Каждый, кто подбегал к храму, останавливался резко, словно в стену уперся и молча взирал на чудо. Сквозь камни пробивался родник. Жизнь поверила людям, вернувшимся в свое родное место, вновь отстроившим храм, и заставившим петь колокол. Господь простил и вернул родник. Он журчал, он звенел, он пел, вторя зазвонившему колоколу и наполняя сердца людские верой и благодатью.