МирМарк
В глубине коридора загорелся свет – это приближалась Эмма. Освещение включалось по мере продвижения Эммы и гасло сразу же за её спиной. Коридор вёл в освещённую канделябрами залу с персидскими коврами и антикварной мебелью. Эмма появилась в коротком свадебном платье, обтягивающем её стройную костистую фигуру; пучок чёрных волос украшала булавка из человеческой кости. С надменным видом Эмма направилась к столику, стоящему посреди кожаных диванов и кресел, и как бы в ожидании – от нечего делать – взяла из вазы перламутрово-блестящее яблоко; откусила, скривив гнусную мордочку, выплюнула кусок и с беспричинным отвращением швырнула яблоко на пол, не обращая внимания на верно стоящего рядом старого горбатого слугу. Тот молча поспешил за совочком в угол залы, чтоб замести… В этот момент вошёл младший Герцвольф. Не отрывая яростного взгляда от Эммы, он направился целеустремлённо через всю залу. Эмма, прикусив губку, подёргивая ножкой, выжидала и постреливала глазками в потолок. Герцвольф обхватил Эмму сзади и вонзился подагрическими пальцами в её плоскую хилую грудь. Вдыхая, потёр носом о её тонкую шершавую шею, задрал края платья и сразу же вошёл. Эмма не носила нижнего белья. Спустя полминуты неврастенической похоти Герцвольф кончил в стоящую на столе вазу с фруктами и стал раздражённо оправлять на себе смокинг. Эмма привела в порядок платье и поправила шпильку. – Эй, Мики, – крикнул Герцвольф, – убери это сейчас же! – Слушаюсь, господин, – ответил старый слуга и заковылял к вазе. – Так-то лучше, – одобрил Герцвольф, подойдя к огромному окну, за которым с высоты птичьего полёта открывалась панорама ночного мёртвого города. – Ты готова сегодня, – поинтересовался Герцвольф у Эммы. – Конечно, – ответила та с кресел, раскукоживая банан. – А ты? – обратилась она к брату. Старый слуга Мики (урождённый Макар Иваныч) тяжело вздохнул в этот момент и направился, держа на вытянутой руке вазу, в глубину тёмного коридора, с каждым шагом выбрасывая вперёд искривлённое старым боевым ранением плечо.