1
С недавних пор начал подумывать я о лодке. Мысли бродили в голове неясными призраками, ну это как когда чего-то хочется, но не понятно чего. Определить с какого именно момента всё началось, точно не скажу, но думаю, что с осенней прошлогодней Маргаритинской ярмарки. Торговля там шла всем подряд, и хотя основу, конечно же, составляли дары природы, случаем воспользовались и прочие коммерсанты. Уже на выходе с базара мы – я, старшая дочка и её тогда ещё будущий муж, неожиданно набрели на выставленные и предлагаемые всем желающим для покупки, образцы пластиковых лодок. Понятно, что радость эта была дорогая. Дочка было на меня опасливо попокашивалась-попокашивалась, всерьёз папик или так просто выпендривается, но цены на красивые разноцветные корабли её очень успокоили и она решила, что это лишь игра. Мы псевдоповыбирали, попросматривали, порассуждали, пощекотали продавца ложными надеждами и гордо проплыли дальше, полностью уплативши долг брутальности. Но мой коготок тогда видимо чуть увяз...
А потому огонёк тлел и исподволь потихоньку складывался в некоторую нитку рассуждений.
Во-первых. Наши с собаками ежегодные путешествия на машине по стране давно сняли с моего сознания узду нерешительности и все затеи, которые приходят в буйную головушку уже почти не пугают эту самую головушку своей авантюрностью.
Во-вторых, скажите, кого из вас не привлекала страсть изведать чегой-то нибудь новенького, а? Так и приходит на память старина проказник Уайльд, со своим - «Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа?» Для меня человека ну просто суперсухопутного, всё это иначе как новым измерением и не назвать, ну примерно как и воздухоплавание (что, очень надеюсь, ещё впереди).
Во-третьих большая идея, если хотите, идея фикс, это всегда дико греет и обещает высокий творческий полёт.
Ну и в четвёртых, конечно, влияние благородной книги «Трое в лодке не считая собаки» не сказаться, тоже не могло. А теперь ответьте мне, у кого ещё на белом свете было за раз столько же веских причин, чтобы решиться?
Но при этом, всё же, миновал наверно целый год, прежде чем периодические, и где то даже эротические ощупывания резиновых лодок в магазинах и на страницах различных сайтов, начали превращаться в голове в во что-то осмысленное и осознанное.
А помогло нарыву лопнуть вот что. Решило в Москве начальство извести всех милиционеров под корень и выгнать в отставку. Отпуск, насильно всучённый в онемевшие от удивления руки торопливым начальством (надо же отчитаться, что процесс «оптимизации» «внутренних органов» пошёл и позиция низкого старта всем «старичкам» задана) и межсезонная бесполезность этого отпуска (в планах было малость ещё послужиить), подстегнули. Короче говоря, вышло так, что решимость моя окончательно укрепилась. Вообще постройка корабля, милые мои, дело весьма серьёзное ну, к примеру, как купить машину или может даже жениться. Поэтому всячески, успокаивая себя, что попробовать, безусловно, стоит и это не смертельно для бюджета, я шагнул в неведомое. Лодка виделась мне однозначно одноместной, да и кто, правду сказать, со мной неискушённым в неё сесть то решится, ну если только мои верные собаки. Шить всё из досок показалось слишком сложным и тяжелым, поэтому фанерный пароход, на мой взгляд, был наиболее щадящим вариантом. Каждый ролик, просмотренный вечерами на «ю тюбе», словно друг, буквально хлопал меня по плечу, громко уверяя – Старик! Дело то, раз плюнуть! И тогда окреп я до того, что фанера в один прекрасный день была куплена. Сразу вас уверю, что штормовые заплывы и океанские шири моему кораблю категорически не планировались, так как речка наша Илас, протекающая сквозь дачный посёлок, тихая и смирная, а экипаж (это конечно я) клятвенно обещал вести себя, тоже очень достойно. Ни тебе танцев на палубе, ни удалых гармоней, ни анисовой водки и славных пышногрудых проституток в дивных платьях доставленных контрабандой на борт. Всё это успокаивало и приободряло, и вот, наконец, первый разрез скальпелем был произведён. Как говорится – Пока глаза боятся, руки чего только не делают!
Очень порадовала сердце методика изготовления лодок - «сшей и склей» толково описанная в Интернете теми, кто уже «расстался с девственностью» до меня. Всё выходило очень даже возможным к воплощению даже в одиночку. Борта и днище кроились, дырочки сверлились, стяжки стягивались. Для сшивания конструкции я прибегнул не к проволоке, а к кабельным капроновым стяжкам, как к вещи чертовски удобной и недорогой (и я думаю со времени выхода «Пятидесяти оттенков серого» всем ещё и очень соблазнительной). Времени минуло всего ничего, как очертания крейсера уже очень даже прояснились, безмерно радуя моё адмиральское сердце. Нос и корма гордо приподнимались, а борта красиво изгибаясь совсем «по-настоящему» буквально вопя о недюжинном таланте кораблестроителя и его, достоверно золотых руках. Правда, когда, наконец, дошло дело до второй части работы, а именно склеивания, неожиданно нарисовалось некоторое неприятное затруднение. Гадская эпоксидная смола с грехом пополам найденная и купленная мною в некой, с превеликим трудом обнаруженной конторе, требовала кроме отвердителя ещё и загадочный пластификатор, без коего лодка моя обещала стать хрупкой как тонкая хрустальная ваза. К несчастью успехом поиски хитрого вещества так и не увенчались. Но удача не оставила нас и случай вынес на поверхность одного из форумов сети, уже известный мне ранее по квартирным ремонтам клей «Титан». Мой здоровый авантюризм тут же одержал победу над устоями кораблестроения в виде эпоксидки и дурманящая спиртовая вонь «Титана» уже на следующий же день плотно окутала наш дачный чердак. Сказать правду, руки и дерево «Титан» клеил дьявольски крепко, а уж когда кусок фанерки, случайно им запачканный, насмерть присох к кирпичу, лежавшему в сторонке, сомнения меня практически оставили. По ходу работ, конечно, возникли различные изменения конструкции и мелкие усовершенствования, как то: усилитель для заднего борта и транец, но принципиальных изменений проект за время творения не претерпел. Наконец сам мотор с двумя с половиною лошадиными силами, чудесным образом спрятанными рукодельными молодцами китайцами в черном небольшом корпусе с заграничной надписью «Sea-pro» тоже был приобретён. (Гусар-одиночка без мотора просто жалок господа!) Привальные доски дабы приобрести нужную стрелу изогнутости были намочены и стянуты в дугу тетивой как гигантские луки, не смотря на глумливые хихикания дочери – в кого стрелять собрался тятя? Сохли они почти неделю, но по готовности приТитаненые к бортам крепко-накрепко, придали, наконец, кораблю нужную жёсткость. Керосиноподобная пропитка, отравив совершенно всю окрестность, напитала корабль, торжественно обещанной на этикетке, непромокабельностью (очень надеюсь). Потом дошло дело и до вёсел. Черенки для лопат, придирчиво выбранные в магазине и по-тихому испытанные там же на излом, обзавелись плавниками целиком научной формы, умело теоретически обоснованной мною самому себе. И вот радуясь полному одиночеству в мезонине, я забрался внутрь лодки и гордо поплыл не только далеко-далеко, но ещё и высоко-высоко над полом, так как означенная лодка стояла сверху на старом кухонном столе, вечном жильце нашего дачного второго этажа. Не смотря на стойкое ощущение себя как полноценного и необратимо состоявшегося идиота, минут десять я всё же усердно молотил вёслами виртуальные волны, виртуально плещущиеся за бортами, пытаясь определить наиболее удобное расположение уключин. Наконец, не дав себе пресытиться (убоявшись заплыть сильно далеко), я вылез обратно на твёрдую землю (на пол). Решение этой уключно-конструкторской задачи оказалось не таким простым, как вначале сулило быть, но человеческий гений (скромный человеческий гений) и тут был на высоте. Осталось малое – воплотить. Сварить, скрутить, свернуть, собрать. С длинной лопат для гребли, решено было определиться на пленере, а то поспешишь отпилишь – обратно не наростишь. С выбором цвета для покраски, мучений было не много, и предпочтение выпало, конечно же, синему – цвету моря, неба и мечты, с возможным оживлением внешнего вида творения белой полоской, где ни будь по краю борта. А имя, имя давно я уже решил, будет «Карасик», в честь моей ушедшей уже собаки, хотя Карасиком моего рыжего зайца звала только жонина бабушка Настя, по неспособности своей произнести правильное его уменьшительное от Карая - Карайчик. Ну вот, осталось дождаться только чистой воды для ходовых испытаний. - Ау ледоход , где ты?
2
За каждодневной суетой не успел я опомниться, как уже и очистилась ото льда река и вот всеми силами не показывая смущения и гордости (этакий неторопливый ветеран речкоход за обычным делом) я бреду к речке волоча за собою лодку возлежащую на наспех сделанной двухколёсной тележке вихляющей и скрипучей (колёса от детской коляски, производства тех времён когда Карл Маркс ещё и надеяться не смел, чтобы обзавестись бородой). Бреду. Народ смотрит кто сочувственно, кто завистливо, роняя реплики про рыбалку. Молчу. На берегу долго распутываю веревки, что привязывают мой корабль к телеге. Тут же на берегу двое гуляющих – муж и жена, наверно моих годов тактично осведомляются о происхождении лодки. По девичьи краснея бормочу, мол, вот сделал… проба пера…, спуск на воду…, шампанское не взял…, осталось в холодильнике… и прочую такую ерунду. Мои приятные собеседники (надеюсь не свидетели происшествия на водах) предлагают сохранить всё для истории на мой взятый с собой фотоаппарат, что ж, чертовски мило с их стороны. Сажусь, однако, в корыто. БЛИН, ОНО НЕ ТОНЕТ! Держу равновесие и побулькивая вёслами, постепенно выгребаю на середину реки, не к месту вспоминая какая она холодная даже летом в жару. Аналогия с первой поездкой на двухколёсном велосипеде весьма явная – лёгкое головокружение и восторг! Поднимаю от речной поверхности шалый взгляд – плывём! Зрители одобрительно что-то воркуют с берега. Каждый гребок вёсел прибавляет уверенности в своих силах, и к берегу за фотоаппаратом я подхожу (чувствуете какая явно морская терминология) уже полнейшим Френсисом Дрейком. Второй заплыв, это ясно, будет не так скромен, как первый – дальнее плавание за поворотик к водозаборной станции (в просторечье насос) и потом к мосту – и хочется и страшно и приятно.
С девичеством расстался сухопутным
Наш суетный юнец (а может старец)
Руками волн распахнуты покровы
Шумящий ветер косы расплетает
Простором как вином цветочным пряным
Уста его согреты и разбужен
Румянец на ланитах ране бледных!
3
Не буду скрывать от вас, река стала для меня буквально откровением года. Я измерил её на вёслах в пределах всей обозримой дачной вселенной, ловя голодные взгляды детей жалко томящихся на берегу. Мои компаньоны теперь утки хоронящиеся тут и там в высокой водной осоке, они, видя мою безобидность, почти никогда не улетают, только изменяют траекторию движения, сердито поглядывая на нелепо машущего лопатами индивида в синем тазу. Водяные крысы кося взглядом пересекают мой курс, спеша по своим крысиным делам. Чайки, салютуя мне криками и неприцельно роняя бомбочки в воду, проносятся, чисто брея поверхность реки и мою кепку. Лодка в силу своей несколько округлой формы (длинна к ширине относится как 1:2) строга к точности движений гребущего, поэтому моё движение скорее ближе к противолодочному зигзагу, чем к прямой линии, но постепенно с практикой, мастерство неуклонно растёт и заросли травы и берег всё реже неожиданно пересекают мой путь. Чувствуя некоторую узость рамок, я решаюсь на рывок в открытое пространство Лахтинского озера. Нас живущих в дачных пределах реки отделяет от озера мост, лежащий на бестолково и беспорядочно вбитых в дно речки сваях, с толстым проваленным минувшей зимой каким-то грузовиком настилом. Пройти под ним, нет, мне кажется, ни какой возможности, причём даже если лечь на дно лодки и не дышать, а посему избираем волок. Благо лодка у нас лёгкая – может двадцать от силы килограмм. Озёрный простор в итоге, конечно, открылся, но чувство безопасности, растаяло в его волнах, Широко доступное мерзкому ветру, озеро своей изъязвлённой поверхностью, криво улыбалось, обещая верную гибель. Мой кораблик как заведённый защёлкал по воде брюхом, неласково обдавая меня брызгами безбожно мокрой воды. Метров сто я прокрался вдоль берега на одной силе воли, но холодной стихие было совершенно плевать на благородное упорство, смелость и другие замечательные черты моего характера. В конце концов, было решено не испытывать судьбу и я прокрался тем же берегом обратно в спокойное лоно матери речки. Кесарю кесарево, слесарю слесарево. И растерянный взгляд мой теперь с надеждой оборотился в верховья Иласа, петляющего по лесу огромным почти кругом, вернее шестеренкой, если каждым зубом считать поворотик. Довольно просторный сразу за мостом, он (отец Илас) после турбазы лесотехнического института, имеющей быть неподалёку от нашего посёлка, сужается до десяти, а местами и пяти метров. Деревья и кусты растут буквально из чёрнозеркальной воды, и временами практически теряешь границу между идеально ровной водной гладью и берегом. Жёлтые шапочки купальницы плавают островками на поверхности, ещё сильнее своей яркой желтизной оттеняя торфяную черноту омутов. Всё это так красиво, что аж внутри сердце чешется, а за каждым новым поворотом, новый завораживающий расклад цветов калейдоскопа весенней лесной речки. Бобры крутые, крутые бобры наперегрызали деревцов и деревьев как заправские разбойники, совершенно перегородив кое-где русло. Временами же деревья сами перекинулись плавными арками и низко нагнув голову или ложась на спину в лодке, я миную пролёты этих мостиков для мелкого зверья. Тут и там рукастые коряги торчат со дна, заставляя вас играть в водный слалом, а тонкие веточки со стволов утонувших деревьев выглядывают над поверхностью и машут, машут непрерывно под напором почти незаметного на первый взгляд, но весьма ощутимого, когда идёшь вверх на вёслах течения. Илас оказался полон сюрпризов в виде притопленных стволов расположенных строго поперёк русла и других, внезапно тюкающих по днищу лодки препятствий, а в одном месте даже опор старого моста – целые ряды толстых подводных пеньков. (До сих пор удивляюсь, при каком царе Горохе там был мост, дороги-то ведущей к нему и от него не наблюдается даже в виде заросшей просеки!) Есть на тут даже какие то перепады уровня дна, которые порогами назвать язык, конечно, не поворачивается но, тем не менее, на поверхности, проявляющиеся славными бурунчиками и стремнинками, мне малоопытному первопроходцу доставляющие адреналинчатые минутки. Раз за разом Ермак (читай Я) проникал всё дальше и дальше в глубь леса. Но так как время путешествий моих имело серьёзные ограничения в виде шести, ну может от силы семи часов по той весьма объективной причине, что собаки заперты в доме и начинают хотеть в туалет, встала насущная проблема запуска в эксплуатацию моего супермоторчика в две с половиной конской силы. И снова волнения первоклассника и снова первая поездка с поисками равновесия и уверенности в себе. И снова сначала полигон дачного речного участка нашей Амазонки. Результат превзошёл все ожидания! На малых оборотах двигателя (рычажок открытия дроссельной заслонки напротив логотипа с черепахой) лодка с чисто пиратской статью резала воду со скоростью аж до восьми, а то и десяти километров в час (по автомобильному навигатору)! Волны длинными плетями хлестали по прибрежной траве, а нос лодки дерзко задирался вверх, и приходилось сидеть боком, немного откинувшись вперёд, что увеличивало загрузку носа и как следствие быстроту движения ну и конечно создавало седоку имидж лихого многоопытного наездника (приятно так думать). По приобретении уверенных навыков управления снарядом, настала пора и лесных заплывов. Кто сочтёт перерубленные и перепиленные героем завалы в поисках неизведанного? Никто! Один он на вершине и свежий ветер треплет лишь его буйную бороду и золотые кудри! (На резинках мало желающих протискиваться в верховья промеж коряг). Но всему есть граница, оказалась тут и мне преграда в наличии, пусть если и не непреодолимая то по крайней мере весьма существенная. Берега реки хотя и не высоки, но полметра или около того будет, для высадки с маленькой лодочки это есть серьёзная проблема (купаться неохота хоть убей). Пляжиков же для причаливания оказалось не так часто раскидано. Речка-то лесная, да меж торфяных, да земляных берегов. И мало выйти, надо ведь ещё и обратно сесть. Потому волоки штука оказалась с заковыкою, несмотря на малый вес судна. Вытащить пол беды, протащить берегом тоже, хотя и посложнее, а ведь и обратно спустить на воду тоже нужно. За сим, в один прекрасный день открылась мне граница обозримой речной вселенной. Русло за одним из поворотов оказалось перегорожено здоровенной шипастой ёлкой, не оставлявшей шансов протиснуться под ней и места спуска на воду после волока тоже приемлемого не было. Без движка я, конечно, это сделал, было, но с мотором всё сильно усложнялось и пришлось оставить затею до лучших времён.
Стоит ли говорить что все виды фото и видеотехники, бывшие на вооружении героя, во время всех мореплаваний не простаивали. Многочисленные ролики и фотографии плотно заполнили папки на домашнем компьютере, но не сравнить их, ребята, с живыми ощущениями и красотами, ей богу не сравнить! И горькие мысли о невозможности взять второго пассажира, дабы поделиться с ним всеми сокровищами, стали временами посещать капитана. Разве поможет полностью передать всю прелесть путешествия хоть даже 100-D фильм! Нет, конечно! Снедаемый сиими мыслями печальными повернул капитан оглобли свои на путь обратний, снимая, однако видео одною рукою, а другою небрежно подруливая по реке им тока покорённой. Однако гордыня грех великий. Крутнулась голова в поисках ракурса, вильнула меж коряг лодка по воле течения, брякнули борта о коряжьи бока, и хапнуло судно водички аж на две трети корпуса, и разнёсся по лесу слог не поэтический! Как я удержал равновесие и не утопил к бесу пароход до сих пор не пойму! Чудом каким-то ухватился я за торчащую риф-коряжину, остойчивости у лодки в миг как не было! Хоть и не дыши вовсе! Фотоаппарат с навигатором утопли на хрен, сам сижу в луже, канистра с остатками бензина и кепка тихо в ногах плавают, борта над водой из последних сил выглядывают! Кепку хвать, давай ей черпать воду проклятущую, а сам думаю - утопнет пароход век его тут не выудить, от жилья далеко, до дому шлепать пешком грех один по ручьям и болотинам. Однако бог не выдал, отчерпал я более менее жидкость! Даже позволил себе пошутить малость, что теперь уж моряк крещёный точно!
4
Грибная осенняя пора предложила решение вопроса сбора урожая посредством моего синего судёнышка. Обсудили, проголосовали, решили. В разведку отряд ушёл без корзины и ножа, не надеясь на поживу и в то же время боясь её сглазить. Но опасения оказались напрасными. Конечно, конкуренция имела место, но мне так показалось лишь со стороны редких пеших ходоков. Сколько я не ходил вверх по реке за границами первых сучковатых преград на резинке встретил людей только раз, и то охотников. В целом же обычная картина, когда стрекотишь себе вдоль берега, а из лесу тебе кричат – Как рыбалка батя? Пожимаешь в ответ плечиками, мол, хреново, и не знает ни кто что ты совсем и не рыбак, а вовсе затаившийся грибник! Ни когда не предполагал, что у нас вблизи дач произрастают белые грибы, жаль только год нынешний видно не очень им удачный – добрых три четверти грибочки червивые, обидно. Грибная охота, конечно же, совпала с фотоохотой и за красотами осени. Постепенно желтеющие и краснеющие и лысеющие леса зрелище, совершенно завораживающее, то они ярко подсвечены солнцем, то оттенены пасмурным небом. Листья сплошным ковром покрывающие воду в заводях, кажутся золотыми полянами, а когда лодка по инерции, без моих и мотора усилий, скользит по этому мягкому ковру, каждый листик шурша хватает её за бока, говоря постой, не спеши. Контрастная же, черная лента воды – наш кильватерный след, делает красное золото листьев на столько ярким, словно это солнце, светит в небо с поверхности реки, а не наоборот. Жаль только, всё золото это столь мимолётно, что один хороший ветреный день запросто сдёргивает с головы леса его огненно рыжий парик. Ловите мгновение, господин фотограф.
5
В один из осенних дней, моя лодочка из одноместной, взяла и решила вдруг превратиться в судно для двух пассажиров. Даша – младшая дочка, личность довольно редко бывающая на даче, но давно мечтавшая освоить мой корабль, как это ранее уже сделали дочь старшая и её муж (конечно по очереди и лишь на вёслах), приехала таки и повелась на мою идею промчаться по реке под мотором. Сиденье для второго седока было решено изобрести в виде маленькой скамеечки (в обычной жизни на ней стоит собачья миска). Кое-как угнездившись на палубе, я сразу осознал сложность управления столь туго набитым судном – канатоходец на своей верёвке это комар лежащий на диване, такой разницы достигло напряжение нервов в первые секунды (по крайней мере, с моей стороны). Начальные полчаса поездки я решил было не дышать вовсе, далее можно один слабый вдох, ну, чисто чтоб остаться в сознании. Даша уселась лицом вперёд, я как горбун на ступеньках паперти примостился сзади, боком на взятой собачьей скамеечке вибрируя нутром от перегрева вестибулярного аппарата. Скрюченными движениями вёсел мы выгребли в сторону от милого и такого безопасного берега. Подлая дочь, оказывается, захватила с собой палку селфи и не была намерена терять даром драгоценные секунды. Наплевав на наше тяжелейшее положение, когда неосторожный взмах ресниц мог привести к оверкилю, буйное дитя начало прикручивать (или как там всё делается) телефон к этой дубине и вертеть ею как пропеллером, выбирая нужный угол съёмки. Мои сведённые судорогой пальцы тут же погрузились по костяшки в мякоть деревянных ручек вёсел, но так как говорить я не мог (реактивная струя выдоха в секунду сгубила бы нас) оставалось только молчать и терпеть эти бесчинства. Меж тем течение относило нас на предательскую середину реки, и берег моим косящим глазам был уже еле виден (зрение просто меркло - темнота в пяти метрах). Однако не даром настоящих мужчин и героев отличает великое присутствие духа, надо было брать инициативу выживания в свои руки. Я решил запустить мотор. Сладко мстя пассажирке за пережитой ужас, дёргаю верёвку стартера правой рукой и окрик - Эй по-тише! подтверждает, что справедливая кара локтя настигла отвязное создание! Мотор глухо чихнул. Неискренне извинившись, я повторил попытку и тут движок запустился! На сантименты времени вовсе не осталось. Мы сломя голову понеслись вниз по реке. Стоит ли говорить, что я опять подумал о спасительной привычке ездить на велосипеде, как о решающей в моей жизни. Каждый, кто хоть раз когда-то крутил педали знает, что разучиться держать равновесие просто не возможно. Это умение и было ключом к спасению. Довольно быстро освоившись, лихо поворачивая и разворачиваясь, мы прошли до конца речки вниз, до самого моста у озера. Вода бессильно бурлила, кажется, лишь в паре сантиметров от края планшира, но умелым и бесстрашным всё нипочём! Мы летели вперёд и вперёд! Палка селфи с телефоном на кончике хвоста, описывала круги над лодкой, словно хороший беспилотник-наблюдатель, регистрируя всё возможное и невозможное. К причалу решено было даже не возвращаться, а прямо проследовать в сторону лесов в верховья. Что, роняя берега волной, мы и проделали. Единственное от чего пришлось удержаться это от преодоления завалов, лихость лихостью, а безопасность безопасностью, поэтому первый из них и явился крайней точкой нашей поездки в бескрайние леса. Судя по ахам и охам пассажирки-оператора в ответ на мои вопросы – А здорово? А красиво?, прелесть умирающей листвы, задумчивость леса и загадочность реки тоже не оставили её равнодушной. Но пора было и домой. Сейчас, когда я уже почти доделал новую, теперь двухместную, без мелочи аж трёхметровую лодку, я мыслями возвращаюсь назад именно к этой отважной осенней поездке, и думается рождаться этот, мой ещё один корабль начал именно тогда.