повесть
Это произведение вошло в мою книгу-двухтомник «Короче! Я из Сочи»,
изданную в 2017 году за счёт издательства тир 1000 экз.
Книгу можно приобрести на http://knigi-market.ru
Самое страшное и коварное животное
на Земле – это человек. Прогресс дал
ему вместо каменного топора машины
и компьютеры, но ничего не изменил
в нём самом. Бойтесь человека, ибо
он способен на всё.
Часть 1 Тайны зелёного дома
Жилище ангелов
Наташа видела, как её, только что родившуюся, с головой заворачивают в
байковое одеяло. Одеяло было детское, синего цвета с широкими белыми полосками. Чтобы одеяло не развернулось старуха перевязала его грязной верёвкой, которую нашла на полу в углу, затем взяла свёрток в руки и вышла на улицу. Старуха была очень старая и страшная, сгорбленная, похожая на бабу Ягу, которую Наташа видела в
книжках и мультиках. По всему видно было, что она очень торопится. Старуха долго
брела по плохо освещённой улице и остановилась возле небольшой лавочки. Лавочка
стояла около входа в какой – то дом. Ни секунды более не задерживаясь, старуха
положила свёрток на лавочку возле двери и со словами: «Ещё одна горемыка явилась
на белый свет. Помилуй – Господи!» – отправилась в обратный путь.
Не прошло и пяти минут, как дверь со скрипом отворилась. Из двери вышла
женщина, в которой Наташа сразу узнала маму Любу, только ещё совсем молоденькую.
«Ой девочки посмотрите! Подкинули!» – вскрикнула женщина, подходя к лавочке.
«Да что же это делается! Люди! Что вы творите!» – с этими словами женщина быстро
взяла свёрток и занесла в помещение. Подбежавшие санитарочки развернули одеяло.
В одеяле лежал совсем недавно родившийся младенец – девочка. Она резво шевелила
ручками и ножками и щурилась от яркого света. «Какая хорошенькая, просто ангелочек
– воскликнула пожилая нянечка – А молчит почему – то» Очевидно услышав это
восклицание, девочка открыла ротик и закричала, да так звонко и требовательно, что
окружающие от неожиданности вздрогнули. «Ну вот ещё один к нам ангелочек! Так я
каждый день с работы ухожу» – произнесла женщина. «Любовь Васильевна! Ты иди
домой. Мы всё сделаем» – ответила ей пожилая нянечка. «А ты что думаешь я теперь
спать смогу. – возмутилась Любовь Васильевна – Нет! Уж посижу возле новенькой.
Петровна! Ты взвесь её и запиши мне на завтра все данные девочки. И позвони в
милицию. Хорошо!» «Небось опять на свою фамилию запишешь» – не унималась
нянечка. «Да и запишу! Двое уже есть – будет и третья» – ответила Люба.
Наташа любит сидеть на лавочке около приёмного отделения детского дома.
Именно на этой лавочке, когда ей было десять лет, она впервые почувствовала, что
знает, как появилась в детдоме. Может это было видение или сон, но Наташа ясно
видела и старуху, и старый зелёный дом из которого выходила старуха. Она, как бы
находилась рядом, но точно знала, что это именно её заворачивают в одеяло, несут по
улице и кладут на лавочку. Наташа много раз пыталась разузнать у мамы Любы
историю своего появления в детдоме, но сказали ей только одно – подкинули.
У большинства детей в детском доме были родители. Они или родственники
изредка навещали детей, приносили подарки. Внешний вид этих горе – родителей
мало кого мог бы порадовать, но все дети были рады и этому. А к некоторым детишкам
никто никогда не приходил, в их числе была и Наташа. Её, как мы уже знаем, на
лавочку подбросили к двери детдома. Подружка Наташи Вика тоже не ждёт своих
посетителей. Но она до пяти лет счастливо жила дома с мамой и папой. Затем в жизни
девочки произошла ужасная трагедия – пьяный папа на кухне ударил маму ножом.
Произошло это на глазах у Вики. Пока, мигом протрезвевший, папа вызывал скорую
помощь, Вика держала ручками голову мамы, которая пыталась что – то сказать ей, но
уже не смогла. Так и умерла мама на руках дочки. Папу посадили в тюрьму, а
несчастного ребёнка привезли в детдом. Трагедия не прошла для Вики бесследно, она росла замкнутой, грубоватой, неразговорчивой девочкой. О своём прошлом она никогда и ни с кем не говорила. Единственным человеком, которому Вика доверяла, была заведующая детским домом Любовь Васильевна, но мамой Любой Вика никогда её не называла. Вторым человеком в жизни девочки стала сестрёнка Наташа. Так обе девочки уже давно стали себя называть, подчёркивая свою дружбу. Их кроватки стояли рядом, тумбочки и всё, что было в них, было общее. Наташа была на два года старше Вики и ухаживала за ней, защищала от других детей, а Вика принимала эту заботу и была бесконечно предана своей старшей сестре. Наташа, как и многие дети, называла заведующую мама Люба, но у неё для этого были особые основания. Любовь Васильевна записала девочку на свою фамилию – Юрченко.
Не только заведующую Любовь Васильевну в детском доме можно было
называть мама. Практически весь персонал; воспитатели, нянечки, медицинская
сестра, повара и даже сторож Федор Игнатьевич (Федя) работали в детдоме по многу
лет. Они прекрасно знали всех воспитанников, очень любили их, но и ругали, конечно,
когда надо было. А бывало по – всякому. Люди плохие в коллективе не задерживались.
Сказывалась маленькая зарплата, но большее значение имело отношение к детям.
Дети, конечно, давали свои прозвища всем старшим, воспитателям, нянечкам.
Например, старенькую Петровну ласково за глаза называли «наша Петя», а вот
воспитательницу, которая отработала всего несколько месяцев и очень грубо и жестко
относилась к детям, они назвали «Дылда»
Наташе было уже двенадцать лет. Она училась в пятом классе. От детского дома
до школы было совсем недалеко. В классе с ней учились пять детдомовцев. Держались
они особнячком, местные не дружили с детдомовцами. Но Наташа была исключением.
Она удивительным образом ещё с первого класса поладила практически со всеми
одноклассниками, и девочками, и мальчиками. Училась Наташа на одни пятёрки, всем
помогала и была лидером своего класса. Вика же училась плохо, но учителя, зная её
историю, жалели её. Пусть хотя бы троечницей выучится, а там найдет себе в жизни
применение.
В свои двенадцать лет Наташа росла чрезвычайно взрослым, рассудительным
человеком. Если её подружки и мечтали о будущем, то их мечты дальше профессии
модели или просто жены миллионера не распространялись, в то время как Наташа
твёрдо решила стать писательницей, как например Дарья Донцова. Прочитав
несколько книжек, она поразилась тому, как автор своим словом может заставить
смеяться, плакать, или просто, бросив все занятия и подружек, засесть за книжку и
просидеть с ней до полуночи. Старшие девочки читали по очереди «Поющие в
терновнике». Книга была настолько потрёпана и затёрта маленькими плаксивыми
читательницами, что Наташа боялась, как бы она не рассыпалась, но читала её с
упоением. Первая встреча с любовью маленькой девочки Мегги, её дальнейшая
история волновали чувства девчонок. Наташа вдоволь наревелась и назавидовалась
автору, имя которого, впрочем, не запомнила.
Ещё в десять лет Наташа стала часто задумываться о том, как она появилась в
детском доме, кто эти родители; мама, папа, бабушка, которые бросили её, не
захотели брать её в свою жизнь, не посчитали нужным даже дать ей имя. Она в душе
не держала зла на маму, постоянно пыталась находить самые разные причины,
оправдывающие её поступок. Но больше всего на свете девочка хотела отыскать её.
Не один раз, когда Наташа садилась на свою лавочку, ей приходили в голову такие
мысли, от которых голова шла кругом. Она чувствовала, что знает кто её мама, знает
историю её жизни. Какие-то воспоминания, обрывки событий всплывали в её памяти.
Но она понимала конечно, что не может ничего помнить, не было никаких событий и
воспоминаний и всё это её фантазии. Но эти фантазии были настолько конкретными и,
как ей казалось достоверными, что Наташа в какой – то момент решила их записывать
в дневник. Забыть, потерять эти тоненькие ниточки к своему прошлому она не могла.
Это было единственное, что было в её жизни и пусть виртуально, только в мыслях, но
ведь больше ничего не было. И однажды Наташа подошла к маме Любе и попросила большую тетрадку для своего дневника. Мама Люба дала ей не тетрадку, но большую и совершенно чистую бухгалтерскую книгу. Наташа была счастлива. Она, глупенькая, уже представляла себя настоящей писательницей и, конечно, поделилась новостью с подружками. Все подружки, как одна, завели себе тетрадки и стали писать дневники, но сделав одну – две записи, быстро их забросили. Только Наташа почти каждый день что – то записывала в свой дневник. Очень скоро девчонки стали уважительно называть Наташу – «писательница». Они могли в любой момент взять Наташин дневник и почитать его.
А в дневнике начала понемногу разворачиваться интересная, трагическая, но и очень близкая их сиротским душам история.
Дневник
В своих записках Наташа стала описывать жизнь девочки Оли. Почему она взяла
это имя, Наташа сама не знала. Просто Оля и всё… Оля жила с мамой, папой и
маленькой сестрёнкой в большом городе. Папа Оли статный красавец – военный, а мама, чем – то очень похожая на маму Любу, занималась детьми, готовила обед, стирала и убирала в доме. Маленькой сестрёнке было всего полтора годика. Наташа подробно описывала их большую квартиру. В квартире была детская комната, где у девочек был свой мир, который постоянно пополнялся новыми игрушками; большими куклами для Оли, маленькими куколками для сестрёнки, был даже самый настоящий пластмассовый дом с мебелью для кукол, с кухней, где сестрёнки готовили еду своим деткам. На кухне, на настоящей кухне, в клетке жили красавцы амадины. Прекрасные птички не кричали, как попугаи, а очень мягко и нежно посвистывали. Они давно привыкли к обитателям квартиры и копошились около гнезда, собираясь заводить потомство. Наташа никогда не видела таких птичек, но прекрасно представляла их себе в уме и здорово описала их в дневнике. А уж попугаев она насмотрелась в детдоме. Папа, мама, Оля и сестрёнка весело проводили время. Они ходили в зоопарк, в цирк и даже на фейерверк. И в этих местах сама Наташа никогда не была, но очень подробно описывала эти прогулки.
Подружкам Наташи начало рассказа понравилось. Почти у каждой из них в
прошлом так и было; мама, папа, большой дом или квартира…
Жизнь, которой жила Наташина Оля, была хорошая, нормальная, но она слишком отличалась от жизни детей в детдоме и однажды Наташа решила резко изменить судьбу Оли. И это изменение она определила коротко – авария. В аварии погибла вся семья Оли, а сама девочка просто чудом осталась жива. Такое изменение подружки Наташи приняли как должное. У многих в жизни произошла какая – то авария, после которой они начинали новую жизнь уже в детском доме. Оля попала в детский дом, в тот самый в котором жила и сама Наташа. Бедная девочка после аварии перестала разговаривать, ни с кем не общалась, а через год вдруг подошла к Любови Васильевне и сказала: «Мама Люба» Так с тех пор дети и стали называть заведующую не иначе как мама Люба. Оказалось, что Оля начисто забыла свою прошлую жизнь; маму, папу, сестрёнку, аварию. Такая амнезия давала ребёнку шанс начать новую жизнь и главным человеком в её новой жизни стала мама Люба. Наташа подробно и в мелочах описывала жизнь Оли, как будто она была рядом с ней и видела всё своими глазами. Простые записки в дневнике постепенно превращались в литературное произведение и «писательнице» самой очень нравилось это занятие.
Но долго описывать жизнь Оли в детском доме Наташе показалось неинтересным, и она решила устроить побег Оли из детдома в самостоятельную жизнь. Все детдомовцы старше десяти лет знали одно место в заборе, где можно было выбраться на улицу. Иногда девчонки и мальчишки во время прогулки выходили за территорию детдома и, спрятавшись в кустах под деревьями, наблюдали за внешним миром. Работники детского дома знали о лазейке в заборе и периодически сторож, выходил на улицу и прогонял засидевшихся на обед. И вот однажды Оля, выйдя таким образом с территории детского дома, не вернулась назад. Любовь Васильевна, конечно, сразу же сообщила в милицию, подала в розыск, но девочка исчезла. Забор починили, а Оля так и не появилась. Как рассказали подружки Оли, к ним подошел дядя и сказал Оле, что он её знает и может отвезти к бабушке. Мужчина был на зелёной машине. Номер и марку машины дети записать не догадались. Конечно Оля села в машину и уехала. Навсегда из детского дома, но не из дневника Наташи.
О том, что Оля пишет увлекательную историю девочки из детдома узнала и
мама Люба. Однажды она попросила у Наташи разрешения почитать дневник. Любовь
Васильевна была поражена. Наташа в своей тетрадке описывала жизнь девочки Оли,
пропавшей из детского дома много лет тому назад, когда она – Люба только начала
работать в детдоме. Точность описания была фантастической. Совпадало практически
всё; и папа-военный, и сестрёнка, и трёхкомнатная богатая квартира. Совпадала даже
зелёная машина, на которой уехала девочка. Конечно была и авария, из – за которой
Оля сначала попала надолго в больницу, а затем в детский дом. «Ты скажи мне Наташа
– расспрашивала юную писательницу мама Люба – Кто тебе рассказал о девочке Оле, о
её родителях, о её исчезновении» «Никто! Это я сама всё придумала. Мне кажется, что
я всё знала всегда и это касается меня» – отвечала Наташа. Отвечая так, Наташа сама
того не осознавая, говорила неправду. Она ничего не придумывала. Часто она не знала,
что будет с Олей в ближайшее время. Всё выяснялось, когда Наташа брала ручку и
садилась писать. Она была в эти часы исполнителем своего вдохновения. Так она сама
считала.
Встревоженная Любовь Васильевна даже отвела девочку к детскому психологу.
Она подробно рассказала врачу о Наташе, о её безукоризненном поведении в детском
доме и в школе, о её странных записях в дневнике и о пропавшей давно девочке Оле.
«Я считаю, что те детки, которые попадают к нам в детский дом, а особенно те, которые никогда не видели родную маму – они не смогли заполнить ячейку памяти – главную, от которой зависит вся дальнейшая жизнь человека. Понимаете! – говорила Любовь Васильевна врачу – Они всю жизнь живут без голоса мамы, той которую они слышали, пока были в её животе. Где – то внутри они так и остаются на всю жизнь чистыми, как ангелы, даже если и совершают греховные поступки или живут, как великие грешники. Они ангелы – мои дети» «Конечно Вы правы, но, Любовь Васильевна, если будете так эмоционально переживать за каждого своего подопечного – Вас надолго не хватит, и Вы сами можете скоро оказаться моим пациентом. Хотя я Вас понимаю. Как можно без сердца смотреть как они растут от младенцев… Сколько у Вас детей – столько раз Вы и мама – отвечал ей психолог – А девочка хорошая, умная. Не по годам развита, но им всем, вашим ангелам, в жизни досталось, потому раньше других и взрослеют. Удивительный, конечно, случай, но объяснить его невозможно. Не наносите ей травму, отдайте тетрадку – пусть пишет, но понаблюдайте за ней. Может действительно писательница будет и глядишь книжку с автографом подарит»
Почти каждый день в комнате Наташи собирался «литературный кружок»
Подружки читали свои дневники, делились своим мнением, восхищались талантом
Наташи и наперебой предлагали своё продолжение истории. Все хотели знать; где
теперь Оля, что делает, чем занимается, не нужна ли ей помощь…
А однажды тетрадка исчезла. Кто – то из подружек, очевидно встревоженных
ростом популярности «писательницы» решил разом устранить её. К поискам тетрадки
подключились почти все сотрудники детдома, но тщетно, тетрадку так и не нашли.
Тогда мама Люба, пытаясь успокоить девочку, выдала Наташе настоящую общую
тетрадь и набор ручек. «Пиши всё сначала, ты ведь уже написала, значит напишешь
ещё лучше. Только не расстраивайся так сильно» – уговаривала её мама Люба. Новую
тетрадку нужно было сохранить и на следующий день в тумбочку Наташи был врезан
замочек. Записки были восстановлены очень быстро, литературный кружок теперь
собирался нечасто. Подружки привыкли и уже меньше обращали внимания на
писательницу. А Наташе только того и надо было – она писала продолжение…
Продолжение
Мужчина посадил Олю в машину и поехал. Ехал он недолго и остановился у
ворот дома. Ворота это были особенные. Располагались они там, где улица совершает поворот под прямым углом. Под таким же углом были сделаны и створки ворот. Эта особенность никак не умаляла достоинства фасада участка, наоборот придавала ему оригинальности. В глубине большого земельного участка стоял старый
одноэтажный деревянный дом с мансардой, которая судя по внешнему виду, была
давно заброшена. Сам дом, ворота и даже машина хозяина были зелёного цвета.
Очевидно это был его любимый цвет. Участок, в отличие от дома, был ухожен, всюду
были цветы, небольшой сад был чист, как будто его только что подмели веничком.
Дорожки, кусты смородины, красивый можжевельник, всё было тщательно подобрано
и ухожено. Около калитки стояла будка для собаки, а сама собака – большая овчарка с
повизгиванием прыгала вокруг будки, желая избавиться от ошейника и поскорее
познакомиться с девочкой.
Оле сразу всё понравилось; и ворота, и дом, и садик с дорожками. В голове её
вдруг затеплилась мысль, что это возможно будет её дом и она сможет здесь жить.
И как только она об этом подумала, мужчина сказал: «Вот смотри! Это твой дом, ты
здесь будешь жить. А теперь давай знакомиться, меня зовут Алексей. Только не дядя, а
просто Лёша» «А меня зовут Оля!» – радостно воскликнула девочка. Она никак не
ожидала, что её мысли так быстро материализуются. «Хорошо! А теперь пойдём в дом.
Я познакомлю тебя с твоей бабушкой» – сказал Лёша. Бабушкой оказалась сгорбленная
приветливая старушка. «Проходи милая! Рассказывай кто ты, откуда? Сейчас я
быстренько чаем тебя угощу с вареньем – затараторила бабушка – Ах! Да! Зовут меня
Аграфена, а ты зови меня – бабушка Феня» «Меня зовут Оля, я живу в детдоме.
Мне очень нравится у вас, и я хочу здесь жить» – просто и непосредственно
проговорила Оля. «Так ты уже здесь живёшь – подключился к разговору Алексей –
Идём, я покажу тебе твою комнату» Он провёл Олю через зал и открыл дверь в
небольшую комнатку. Комната специально была подготовлена для маленькой
девочки. Окошко с цветами на подоконнике, кровать с двумя подушками на которых
лежали в ожидании своей хозяйки две куклы. Они были огромные с закрывающимися
глазками, в красивых платьях с туфельками на ногах. Оля никогда даже не смела
мечтать о такой кукле, а тут сразу две… У окна в комнате стоял небольшой столик, на
котором в избытке лежали карандаши, краски, тетрадки и альбомы. Всё для
любознательной маленькой художницы. «Неужели это всё для меня?» – спросила Оля.
«А для кого же! – ответил ей Алексей – Тут больше никого нет. Ты, я и Феня. Ну ещё
наш кот Тимошка и пёс Антей. Но к собаке ты пока не подходи, может укусить, а кот
скоро и сам пожалует»
Странные истории
Заканчивался четырнадцатый год в жизни Наташи. Впереди были новогодние
праздники. За приятными заботами Наташи не то что забыла про дневник, просто её вдохновение взяло отпуск. Новый год начался с новогодних каникул. Зима в тот год была снежная – на радость детям. И вот в один из дней января Наташа резвилась на
площадке перед приёмным отделением. Она играла в снежки, вместе с друзьями лепила снежную бабу и вдруг в какой – то момент обратила внимание на свою любимую лавочку. Там, на лавочке, завёрнутый в одеяло лежал ребёнок. Наташу как будто кто – то кипятком окатил. Как же так, ведь ребёнок замёрзнет. Ребёнком оказался свёрток с грязным бельём, который вынесли, чтобы отвезти в прачечную. Наташа постояла минуту и вернулась к друзьям. Но игра не ладилась. В голове Наташи возник этот ребёнок, завёрнутый в одеяло. И она знала, что ей теперь нужно. Наташа шла в свою комнату, а в пальцах правой руки, которой она обычно держала ручку, чувствовала дрожь и покалывание. Ей не терпелось записать в дневник новую историю…
Наташа видела, как её совсем маленькую, только что родившуюся, бабка Фенька
заворачивает в байковое одеяло – синее с белой полосой. Затем берёт верёвку и туго
перетягивает свёрток, чтобы не развязывался. Она берёт свёрток в руки и выходит из
дома. Быстро идёт вдоль улицы, подходит к лавке, кладёт сверток. Буркнув что – то
быстро поворачивается и уходит. Наташа видит, как старуха возвращается в дом, затем
выходит во двор, берёт лопату и начинает копать мёрзлую землю в углу сада. Земля
поддаётся с трудом, но старуха торопится. Ей нужно успеть до прихода Алексея…
А в это время из двери возле лавки выходит женщина, немедленно заносит свёрток в помещение. То, что происходило в этой истории Наташа видела уже много раз, но каким образом и какую роль в ней играет Оля, зелёный дом и старуха. Наташа встревожена. Её вдохновение не выдало всё, что надо, оставив вопросы. Где Оля? Как ей живётся в новой семье? Что за яму копала Фенька? И самый главный вопрос, ответ, на который казалось был совсем рядом. Кто же родил её – Наташу? Неужели эту яму старуха
копала для Наташиной мамы? Все вопросы остались без ответа.
Теперь Наташа не показывает никому свои записи. Она должна разобраться сама. Но как разбираться с тем, что появляется неожиданно внутри её, в её сознании, в её голове. Наташа вновь и вновь вспоминает всё, что видела в своих видениях, если их
можно так назвать. Она перечитывала свой дневник, пытаясь найти неточность или
выпавший из её внимания эпизод. История, неожиданно начавшись в двенадцать лет, в
четырнадцать вдруг прервалась. Вдохновение исчезло и те записи, которые Наташа
записала в дневник в это время никакого отношения к творчеству не имели.
Так прошел год. Уже заканчивалась следующая зима. Никаких событий не
происходило, но на душе Наташи было тревожно, как бы в ожидании чего – то нехорошего. И это нехорошее произошло. В один из дней в детском доме под тяжестью мокрого снега рухнула крыша беседки. В беседке в это время находился восьмилетний мальчик Рома – такой же подкидыш, как и Наташа. Мальчика достали из – под обломков беседки и отвезли в больницу. Наташа упросила маму Любу отпустить её в больницу и все дни проводила рядом с мальчиком. Этого мальчишку Наташа помнила ещё совсем маленьким, он всегда почему – то ей нравился, а сейчас, когда ему было плохо, в Наташе проснулись совсем другие чувства. Она решила, что нужна ему, что он может умереть без неё. Через неделю жизнь Ромки была вне опасности и Наташу заставили вернуться в детдом. Только теперь Наташу отпустило ощущение тревоги, но вдруг появилась долгожданная дрожь и покалывание в пальцах руки.
Следующая история оказалась очень странной… Наташа снова видела бабку Феньку, во дворе вовсю цвели цветы, явно было лето. Опять старуха заворачивала младенца, но не в одеяло, а в рваный, крупной вязки белый свитер. Наташа точно знала, что это не она. Это был другой младенец. А дальше всё повторилось; лавка, свёрток на лавке, только не мама Люба, а нянечка Петровна, нашедшая младенца. И опять старуха вернулась домой и копала яму в углу сада рядом с небольшой могилкой с крестом, усаженной цветами. Торопилась, чтобы успеть, наверно, до прихода Алексея. А про Олю ничего. Никаких мыслей, как будто Оли никогда и не было…
Наташа готовилась к экзаменам, сдавала их очень успешно. Аттестат за восемь
классов получился образцовым – одни пятёрки. Наташа помогала Вике, Ромке готовиться к контрольным и, хотя их успехи были значительно скромнее радовалась каждому сданному ими предмету, как своей победе… И снова прошло несколько месяцев, пока Наташа смогла писать продолжение своего рассказа.
Следующая история, продиктованная вдохновением, оказалась ещё более странной чем предыдущая. Теперь Наташа видела двор, цветы во дворе, две могилки в
углу сада и сильно постаревшего Алексея, который копал третью могилу. Эту яму он
выкопал большой и глубокой. Оставив лопату, Алексей ушел в дом, а Наташа в окно увидела зал, большой стол в центре зала. На столе лежала та самая старуха Фенька –
Аграфена. Рядом с ней плачущий Алексей с рюмкой водки в руке. Больше никого, ни в зале, ни в доме, только Антей воет, как волк на луну, оплакивая свою хозяйку. Кто теперь его будет кормить и жалеть?
Наташа была в растерянности. Привыкшая верить своему вдохновению, она
никак не могла понять каким образом история про симпатичную девочку из детдома,
превратилась в ужастик с подброшенными младенцами, могилами, страшной бабкой,
которая теперь ещё и умерла.
Прошло время в ожидании хотя бы какой – нибудь информации. И вот, наконец вдохновение выдало Наташе возможно последнее, что у него было. Но это последнее видение, которое Наташа описала в своём дневнике, особо не отличалось от предыдущих. Снова младенец, завёрнутый в белую простынку, но над ним плачущий Алексей. Плачущий настолько искренно, что Наташа не сомневалась, что в этот раз Алексей совсем другой. Алексей перевязывает младенца красивым красным бантом и выносит во двор. Там, рядом с тремя прежними, уже готова маленькая могилка. Алексей опускает в неё младенца и долго сидит рядом, буквально заливаясь слезами. А Оля как будто никогда и не появлялась в этом доме…
Наташа уже смирилась с тем, что про Олю она ничего не узнает и её рассказ остаётся незавершенным, но теперь её беспокоила история со вторым младенцем. Кто он, где сейчас? Ведь если он был, то вполне возможно у них с Наташей общая мама. Это умозаключение настолько завело Наташу, что она в конце концов подошла в маме Любе и попросила её прочитать последние записи в дневнике.
Реакция Любови Васильевны была ожидаемой. Да! Действительно был в это
время ещё один подкидыш и это как раз тот Ромка, который пострадал в беседке зимой.
В журнале было зафиксировано, что мальчика принесли на лавочку к детдому через час после рождения, завёрнутым в рваный, крупной вязки белый свитер. Наташа всегда чувствовала к этому мальчику нечто большее, чем как к другу, и теперь поняла почему. Это её родной брат. В своём сознании она была в этом уверена, но как рассказать Ромке и другим, как доказать. Ведь это только её мысли.
И Наташа была вынуждена молчать и ждать…
Освобождение
Шло время. Наташе уже шестнадцать. Что – то давненько она не заглядывала в
свой дневник. Учится она в девятом классе, а после десятого готовится поступать в литературный. С её оценками это вполне возможно. Мама Люба счастлива, что у неё такая дочка – одна из лучших. Историю с Олей Наташа почти забыла, как нередко мы все забываем те события, мечты и свои планы, которые были в детстве. Очевидно так должно быть. Память очищается от прошлого для новой информации, новой жизни. Но однажды забытая история получила неожиданное продолжение. В этот день Наташа была, как обычно, в школе. Она прекрасно себя чувствовала, была активна и
весела, как вдруг на уроке литературы упала в обморок. Упала она в тот момент, когда
стояла у доски. Потеряв сознание на несколько секунд, Наташа сама поднялась с пола.
Голова кружилась, руки её дрожали. Перепуганная учительница отвела девочку в медпункт, куда немедленно прибежала мама Люба. Бледная Наташа сидела на кушетке, а медсестра измеряла ей давление. Оно оказалось очень низким, что было странным для совершенно здоровой девочки, которая ко всему прочему постоянно занималась спортом. Мама Люба решила отвезти Наташу в больницу.
И вот Наташа в больничной палате. У неё берут кровь, водят в какие – то кабинеты. К счастью никаких отклонений не находят, но она умудряется упасть в обморок ещё дважды прямо в кабинетах врачей. Мама Люба в панике, врачи озадаченно разводят руками. Они не могут понять, что творится с их пациенткой.
Не знает никто, кроме самой Наташи.
Всякий раз, падая в обморок на несколько секунд, Наташа оказывается рядом с
Олей. Да! Да! Именно с той Олей, о которой Наташа писала записки в своём дневнике и
о которой так много думала и переживала. Теперь Наташа подходит к Оле, садится рядом, разговаривает с ней. Оля, в сознании Наташи, всё та же двенадцатилетняя девочка, хотя прошло уже много лет после того, как Наташа впервые узнала об Оле и увидела её. Но никогда раньше она не могла разговаривать с Олей. Теперь всё изменилось. Оля находилась в небольшом помещении, не больше пяти – шести квадратных метров. В помещении полумрак, потому, что маленькие окна с решетками расположены под потолком. Очевидно это подвал. Маленький диванчик и ведро – вот и вся обстановка подвальчика. Оля лежит на диване, протягивает руку Наташе и просит помочь ей выбраться из подвала. «Он забыл обо мне и уже третий день не приходит – плача пытается говорить Оля – А может он хочет, чтобы я умерла здесь» «Кто он?» – спрашивает Наташа. «Алексей, конечно – отвечает Оля, сжимая руку Наташи – Он всегда закрывает меня здесь, когда уходит» Наташа хочет задать ей много вопросов, но, видя состояние Оли, решает спросить позднее. Она понимает, что Оле нужно срочно помочь, иначе она может умереть в этом подвале, но как это сделать?
Состояние Наташи в больнице становится хуже. Без каких - либо причин девочка
буквально тает на глазах. Ещё два дня назад совершенно здоровая, бодрая девочка не
может встать с кровати, не хочет есть. Как в полу бреду – полу сознании Наташа твердит окружающим что где – то в подвале закрыта девочка Оля, у которой уже пятый день нет даже воды. Ей необходимо срочно помочь. Она может умереть. Врачи воспринимают это как бред больной и не обращают на него внимания.
В кабинете главного врача больницы собрался консилиум врачей. Обсуждается
только один вопрос – состояние здоровья Наташи Юрченко. Приглашена на совещание
и мама Люба, как директор детского дома. Врачи в своих докладах говорят о том, что
девочка в бреду просит помочь какой – то Оле, запертой в подвале. Неожиданно просит слово заведующий травматологическим отделением: «Два дня тому назад умер тот неизвестный, наверно бомж, которого сбила машина. Так вот он, как поступил, всё твердил про подвал и Олю, которая без него там умрёт. Всё пытался встать и бежать к ней. Так и умер со словами про Олю» «А что за человек, пытались узнать? – спросил главный врач – Где он живёт? Может и подвал там» «Я догадываюсь где этот человек жил – вступает в разговор Любовь Васильевна – Вот в этом дневнике Наташа подробно описала тот дом» Главный врач, прочитав страничку с описанием зелёного дома, сразу же снимает трубку телефона и звонит: «Николай! Послушай, неотложное дело по твоей части. Человек умирает. Ждём тебя!» Ровно через десять минут в кабинет входит начальник городской полиции с группой сотрудников. «Нужно срочно найти в городе этот дом – говорит полицейским главный врач – Там в подвале заперта девочка и она может погибнуть» Один из оперативников, сопровождавших начальника полиции, сообщает, что он возможно знает этот дом и попробует его отыскать. «А что стоим?» – возмущенно вскрикивает начальник…
Через полчаса от оперативной группы поступает доклад: «Обнаружена женщина без сознания, возможно беременная, везём к вам. Девочка не обнаружена»
Когда оперативная группа в сопровождении машины скорой помощи подъехала к зелёному дому, из – за забора раздался громкий, радостный лай. Как только открыли ворота, к оперативникам бросилась большая овчарка. Но пёс не собирался нападать, а напротив, радостно вилял хвостом. С громким лаем он то подбегал к людям, то убегал от них, как бы давая понять, что им нужно срочно открыть дверь в дом. А когда дверь была открыта, оперативникам ничего уже не пришлось искать, потому – что пес в ту же секунду оказался у двери подвала и громко залаял. Дверь оказалась закрытой только на задвижку. На небольшом диванчике в подвале лежала женщина. Она была без сознания. Подбежали врачи с носилками. «Женщина лет тридцати без сознания. Дышит. Обморок. И кажется она беременна. Забираем - сообщил фельдшер и заулыбался – Успели! Теперь всё будет хорошо»
Исповедь ангела
Оля лежала в палате одна. Она смотрела в окно и улыбалась, периодически
смахивая с глаз слёзы, которые без спроса текли и текли по щекам. Оля – это именно та двенадцатилетняя девочка, которая много лет тому назад жила в детском доме и называла заведующую мамой Любой, а затем бесследно исчезла. Свою историю ей
ещё не раз придётся рассказывать следователю, а сейчас она просто лежала, просто
радовалась освобождению из рабства, просто плакала от счастья.
Дверь в палату тихонько скрипнула и в неё заглянула Любовь Васильевна. «Любовь Васильевна! Мама Люба! Здравствуйте!» – Оля вскочила с кровати и подбежала к маме Любе. Они обнялись и долго стояли молча, прижимаясь друг к другу. Бесполезно пытаться передавать слова, которые они говорили сквозь слёзы. Было всё; и всхлипывания, и смех, и плач – всё, что бывает при встрече мамы и дочери, которую мама уже и не надеялась увидеть. И для дочери приход мамы был как самый дорогой и желанный, но совершенно невозможный подарок. Немного успокоившись, но продолжая всхлипывать мама Люба осмотрела Олю, как она всегда осматривает своих детей. Истощенная, со свежими синяками на руках и чёрной кровавой полосой на шее… Люба даже распахнула халатик Оли, осмотрела синяки, ссадины на теле и погладила округляющийся животик. «Моя девочка! Сколько же тебе пришлось…» – следующие слова Люба уже не смогла говорить и ещё сильнее заплакала.
Если собрать все слёзы матерей, которые они выплакали по своим детям, то на
Земле уже давно был бы потоп. И счастье наше, что матери иногда смеются.
«Оля! Ты вся в синяках. Он тебя избивал?» – стала расспрашивать Олю мама Люба. «Бывало частенько, но больше щипал за руки, за бок, за живот. Говорил, что если ударит – может убить» Они присели на кровать и Оля начала рассказывать маме Любе то, что только ей и могла, и хотела рассказать.
«Когда около нас остановилась машина и незнакомый мужчина подошел к нам,
мы хотели убежать, да собственно все и убежали, кроме меня. Я тоже уже уходила и
убежала бы, но он, спросив, как меня зовут, сказал, что знает меня и может отвезти меня к моей бабушке. Я была совсем глупая, не подумала, что взрослый может шутить такими вещами. Ещё он сказал если мне не понравится, он привезёт меня назад. Вот так я оказалась в его доме. Там действительно оказалась бабушка Феня – моя третья мама. Там было так хорошо, что, когда Алексей, так звали того мужчину, предложил отвезти меня в детдом, я сама не захотела. Прекрасный дом, огромный двор, сад, собака, кошка. Я гуляла по саду и представляла себя маленькой принцессой. У меня была даже своя комната. Никто меня не запирал, не ругал. Я ведь не знала, что будет дальше. О том, что можно оформить документы и жить в том доме законно, мне даже в голову не приходило. А у Алексея были на мой счёт свои планы.
Алексей – большого роста с широченными плечами мужик с некрасивым, рябым
лицом, огромным носом и маленькими, близко посаженными глазками. Ходил он как –
то неуверенно и это дополняло негатива к его личности. В школе над ним смеялись и
побаивались, позднее откровенно издевались. Женщин у него никогда не было. Мама Аграфена, конечно, считала своего сыночка самым, самым лучшим и успокаивала: «Лёшенька! Они все сволочи. Сами уроды. А ты у меня хороший, сильный»
Хороший, сильный Лёша вырос обозлённым, диким зверем, ненавидящим
всё и всех. Он рассказывал мне, что ещё в детстве ненавидел всех вокруг, и людей и
особенно животных. Он отдыхал летом у бабушки в деревне, и та захотела сварить для
внука куриный супчик. Вдруг внук захотел отрубить голову петуха сам. Бабушка
поупрямилась, но недолго, а внук впервые лишил жизни живое существо. Сколько
после этого Лёша убил кошек, собак неизвестно, но после окончания восьмилетки он
несколько лет поработал слесарем, водителем в автопарке, а после армии устроился
на бойне. Так до самой пенсии и убивал…
Я думаю, что украсть девочку и сделать её своей пленницей, Алексей задумал
давно. И украсть именно из детдома, откуда дети нередко сами убегают. Когда он
привёз меня к себе домой, ему было сорок лет. Злой и угрюмый он меня совсем не
пугал. Пусть некрасивый, но покупал мне игрушки, платья, сладости. Алексей редко
подолгу бывал дома, работал посменно, после работы куда – то уходил. Часто
возвращался навеселе, но не обижал – ложился спать. Дома оставались мы с моей
Фенечкой. Фенечка – мой добрый ангел, моя мамочка. Два года я жила действительно
как принцесса. Мы ездили в город, покупали мне подарки, одежду и единственное, что
мне тогда не нравилось, это то, что мне не разрешалось выходить на улицу и ходить в
школу. «Понимаешь я совершил преступление. Я украл тебя из детского дома. Если об
этом узнают, меня посадят в тюрьму на пятнадцать лет. Ты же не хочешь, чтобы я там
умер» – не раз повторял мне Алексей. Я не хотела и потому слушалась его. Он такой
большой, он должен был что – нибудь придумать.
И он придумал…
Когда через два года мне исполнилось четырнадцать лет, Алексей приступил к
исполнению своего плана. Однажды он завёл меня в свою комнату и сказал, что я уже
взрослая и буду теперь жить в этой комнате и спать буду с ним в его кровати. Я ещё до
конца ничего не понимала. Но эта идея мне совсем не понравилась, и я убежала к
Фенечке, всё ей рассказала. Фенечка стала меня защищать, но Алексей набросился на
неё. Я впервые в жизни видела, как жестоко можно бить человека. «Так будет и тебе,
если не будешь меня слушать» – кричал мне Алексей. Затем он просто схватил меня
под мышку и отнёс в спальню…
Так я стала его женой. Мне было четырнадцать, а ему сорок два года. Впереди
были долгие шестнадцать лет моего заточения. А в то время я всё – таки была ещё
девчонкой. Я играла с собакой, с котом, выносила гулять своих кукол. А через несколько месяцев Фенечка сказала мне, что у меня будет ребёночек. Она уговаривала меня не расстраиваться, а я и не расстраивалась особенно – что я там понимала… Больше расстраивалась сама Феня и Алексей. Фенечка плакала целыми днями напролёт и уговаривала Алексея что – то сделать. А он и сам не рад был тому, что натворил, не знал, как выпутываться из этой ситуации в которую он себя и нас загнал. Относиться он ко мне стал очень ласково, можно сказать нежно. Каждый день говорил, что любит меня, исполнял все мои желания, прихоти. Но стоило мне заговорить о том, чтобы он меня отпустил – он моментально превращался в зверя, бил по щекам, щипал. Я же просила его отпустить меня и обещала никому и никогда не говорить о нём, а, когда выйду из детдома, обещала вернуться к нему. И я бы выполнила своё обещание. Но он мне не верил и запрещал даже думать о свободе.
Шло время. Скоро я должна была родить. Алексей и Феня о чём – то подолгу
спорили, ругались. Но теперь Феня старалась не сильно настаивать на своём, потому –
что боялась, что Алексей убьёт её. При этом она боялась не за себя, а больше за меня.
Что бы тогда со мной было, даже подумать страшно.
Родила я девочку ночью двадцать пятого января. Алексей был на работе.
Фенечка, как всегда была рядом, успокаивала, а сама тряслась от страха. Роды прошли
хорошо, быстро и почти без боли. Я даже не заметила, как рядышком со мной оказался
маленький тёпленький комочек. От пережитого стресса я толи заснула, толи впала в
обморочное состояние, а когда проснулась, рядом был Алексей. Он целовал меня, ласкал и ревел, как белуга. Плакала и Фенечка. Оказывается, мой ребёночек сразу после родов умер, и Феня похоронила его в саду. Алексей так сильно переживал из – за смерти ребёнка, что не поверить этому я тогда не могла. Но я твёрдо решила больше не жалеть никого и убежать при первой же возможности.
И скоро такая возможность мне представилась. Алексей уже давно не возил
меня никуда на машине, а тут предложил поехать в город за покупками. Я, задолго до
этого написала записку с просьбой о помощи, которую надеялась передать кому –
нибудь. Мы стояли около машины. Алексей, видно догадываясь о моём намерении, не
отходил от меня, но, в какой – то момент я всё – таки умудрилась отдать записку
проходящей мимо женщине. В ту же секунду рядом оказался Алексей. Он выхватил из
рук женщины записку, схватил меня и, бросив в машину уехал домой. Дома скандал,
побои и впервые я оказалась запертой в подвале. Вечером, к ужину Алексей выпустил
меня. Он умолял простить его, обещал отпустить, но просил больше не пытаться
освободиться самой. «Ты пойми Оленька! Роднее тебя у меня на свете никого нет.
Ты же видишь сама, как я тебя люблю. Всё для тебя сделаю, но в тюрьму я не хочу.
Украл девочку, сделал своей женой, убил ребёночка. Мне всё припаяют и двадцать лет
дадут. – И, показывая на Феню Алексей продолжал – Да и Фенечку твою не пожалеют,
за соучастие посадят. Кому дело до того, что мы тебя любим. Всё тебе одной оставлю,
хозяйкой будешь» Я подумала, что ведь действительно из – за него и Фенечку посадят,
и не пыталась больше бежать. Надеялась, что он сам в конце концов одумается и
отпустит меня.
Так и продолжилась наша жизнь. Частенько мы с Фенечкой садились у могилки
моей дочечки на лавочку и обнявшись плакали. Алексей не обижал ни меня, ни Феню.
Прошло несколько лет. Весной мы с Феней работали в саду, копали грядки, сажали
овощи, но больше цветы. Потом весь год ухаживали за цветниками и огородом, за
прекрасным садом. Но Алексей всё это время не забывал, для чего он держит меня в
доме и настал день, когда я опять забеременела. В этот раз я родила мальчика. И опять
Алексей сказал мне, что ребёнок умер. Я не могла поверить в это, но в углу сада
появилась вторая могилка. У меня началось нервное, а может и психическое
расстройство, сильная депрессия. Я всё время думала о смерти, хотела умереть, уйти к
моим деткам. Алексей спрятал от меня все режущие предметы, но я всё равно нашла
старую бритву и попыталась порезать вены на руке. Но бритва была старая, ржавая,
быстро не получилось, а Фенюшка заметила это и сердце её не выдержало…
Фенюшка рассказала мне, что дочка и сын мои живы, что в могилках ничего нет, они пустые, а детей моих она тайком отнесла в детдом. В мой детдом. Она очень просила
ничего не говорить Алексею. Мы обе теперь страшно его боялись. Но и немного жалели. Да он и сам часто, придя с работы, становился передо мной на колени и умолял простить его. Ласковый, добрый, он делал всё, чтобы нам жилось хорошо.
Теперь мы ходили с Фенечкой к двум могилкам и, сидя на лавочке мечтали, что когда – то дети придут к нам и будут жить с нами. В эти минуты мы всё прощали Алексею и даже не думали, что можно жить без него…
Конечно я могла бы в эти годы найти время, открыть калитку или перелезть через забор и пойти к соседям, в милицию. Но, во – первых, я очень сильно боялась за Фенечку. Алексей бы её убил. Во – вторых, все эти годы я провела в изоляции и просто боялась уже и улицы, и людей. Я привыкла к своей тюрьме. В – третьих я чувствовала себя не совсем нормальной и всерьёз думала, что меня могут поместить в психбольницу, а там будет ещё хуже, чем в этом доме…
Зверь
Мне было уже почти двадцать лет, когда я совершила поступок, который
никогда себе не прощу. Я убила мою мамочку, мою Фенечку. Однажды в словесной перебранке с Алексеем я сболтнула, что вот мол придут мои дети и отомстят ему за меня. Этого достаточно было для того, чтобы Алексей заподозрил неладное.
Он выбрал момент и в выходной день раскопал одну из могилок. Не обнаружив там
ничего, он, разъярённый ворвался на кухню, где в это время были мы с Фенечкой.
Я по его виду всё поняла и пыталась заслонить собой мамочку, но он, отшвырнув меня,
как котёнка в сторону и ничего не говоря ударил мать в грудь. Бедняжка, не издав ни звука, упала на пол. Зверь собирался продолжать избиение, но она не двигалась и уже не дышала. Теперь он испугался, поднял её и положил на диван. «Мама! Мамочка! Прости меня! Не уходи!» – кричал он, катаясь по полу, но не пытаясь как – то помочь матери. Я стала просить его вызвать скорую помощь, но в ответ он только взял меня за руку и отвёл в подвал. На следующий день Алексей выпустил меня и повёл в сад. Там, рядом с двумя могилками появилась третья, большая могила. В этот момент я поняла, что следующая могилка здесь будет моя.
И когда это произойдёт – было только делом времени…
Алексей после смерти матери сильно изменился. Куда девалась его любовь,
нежность. Теперь местом моего постоянного пребывания стал подвал. Он регулярно
выводил меня гулять, приносил еду или заводил на кухню, и мы ели вместе. Ко мне
вернулась депрессия и моё расстройство. Я винила себя в смерти Фенечки, постоянно
разговаривала с ней, как будто она находилась рядом. Алексей полностью сломал мою
волю. Ежедневно он, уходя на работу, закрывал меня в подвал, куда ставил
трёхлитровый баллон с водой и ведро. Я чувствовала, что он тяготится мной. «Если б
тебя не было, у меня всё было бы в порядке. Будь я проклят, что связался тогда с тобой.
Всю жизнь жалею» – часто говорил он. Эти слова ещё круче заворачивали меня в
депрессию.
Теперь единственным моим желанием было выйти из подвала. Хоть на
минутку, хоть на секундочку. Я ждала прихода Алексея, как спасителя и готова была на
всё, лишь бы он вывел меня погулять или поужинать вместе. А он никогда не забывал
водить меня в спальню. Но получив от меня то, что ему требовалось, он опять тащил
меня в подвал. Так пролетели ещё годы и однажды я забеременела в третий раз.
Неожиданно Алексей стал ко мне лучше относиться. Он уже вышел на пенсию и все
дни находился дома. Привёл в порядок и покрасил снаружи дом, расчистил от сорняков участок, обустроил как это было при жизни Фенечки. Я почти всё время была в доме. Только, когда Алексей уходил в город, он запирал меня в подвал. Очевидно беременность сыграла положительную роль для моего здоровья. Я снова стала чувствовать себя человеком, хотела жить. Именно в это время я вдруг вспомнила моих родителей; маму, папу, сестрёнку, нашу жизнь до аварии. Я вспомнила и заново пережила саму аварию, когда на нас летел огромный грузовик, а папа в последний момент отбросил меня далеко в сторону. Вспомнила, как я не могла дышать, засыпанная камнями из кузова, как меня вытащили и кричали что я живая. Теперь я захотела пойти туда, где они были похоронены. Я благодарила Бога за то, что он дал мне трёх мам; мою родную мамуленьку Лену, маму Любу в детском доме, которая стала мне родной на семь лет и наконец Фенечку, добрее и ласковей которой я не встречала.
Родила я мальчика во второй половине дня. Алексей был рядом, ни на секунду не отходил от меня, старался успокоить, ободрить. Обещал вечером, как стемнеет, отнести ребёнка в детдом. Но видно не так что – то было и мальчик к вечеру перестал дышать.
Я об этом узнала ночью, кричала, обвиняла во всём Алексея, и даже попыталась его убить. На столе лежал нож, я схватила его и ударила изо всех сил. Увидев кровь, я потеряла сознание. Очнулась я в подвале. Рядом сидел Алексей. Было видно, что теперь он боится меня. Он вышел и запер дверь. Настали худшие дни моей неволи. Я постоянно находилась в подвале. Алексей заходил только для того, чтобы покормить меня, вынести ведро. Но не забывал насиловать меня, когда хотел, прямо в подвале. Он вовсе превратился в животное. А ко мне снова вернулась депрессия.
В беспамятстве я стала разговаривать со своей дочерью. Ей уже должно было быть лет десять – одиннадцать. Мне казалось, что она приходит ко мне, садится рядом на
диван. Я рассказывала ей о своей жизни в родной семье, даже вспомнила о моих
любимых птичках амадинках, которые жили у меня в клетке. Рассказывала про аварию,
про детдом и маму Любу, про Алексея и про то, как родила её и двоих сыночков.
Я не верила, что мой третий ребёнок погиб и представляла его живым, маленьким и
таким сладеньким. И я не понимала почему Алексей скрывает от меня правду о нём.
Так прошло ещё несколько лет. Я не очень помню эти годы, потому что почти всё
время была в беспамятстве. Я жила в своей семье, гуляла с сестрёнкой на детской
площадке, в парке, плавала с дельфинами в море. А потом вдруг я оказывалась в моём
детском доме, разговаривала с подружками, примеряла вместе с ними новые платья, а
мама Люба звала нас обедать. И вдруг опять тёмный подвал, и ужасная физиономия
опустившегося совсем Алексея, и дверь, за которой мир совсем для меня незнакомый
и немного страшный. Мои галлюцинации переплетались с явью и разобрать, что было,
а чего не было я уже не могла. Моё сознание постепенно умирало, хотя тело жило
своей жизнью. Алексей со мной на разговаривал совсем, иногда забывал накормить,
но не забывал делать свои дела, и я однажды поняла, что опять беременна. Я пришла в такой ужас, что стала биться головой об стенку. Решила повеситься на верёвке, которую связала из простыни. Один конец верёвки я привязала к окну, а на другом сделала петлю. Ни секунды не раздумывая, я оттолкнула из – под ног диван, на котором стояла. Но тут вошел Алексей…
И снова он рыдал, умолял простить его. Сказал, что давно решил сам пойти в
полицию, но никак не соберётся с духом. Пообещал, что вот сейчас же и пойдёт. Закрыл дверь и ушел. Прошли сутки. Алексей не появлялся. Потом ещё сутки, на третьи сутки я поняла, что он меня обманул и хочет, чтобы я умерла в подвале. Мне стало казаться, что я слышу стук лопаты об землю, это Алексей копает мне могилу. Ужасно хотелось пить. Лежу на диване, не двигаюсь – жду, когда стану умирать. Открываю глаза и вижу, что рядом с диваном стоит моя дочка. Никогда раньше её не видела, только разговаривала с ней. Уже большая совсем. «Оля! Что ты делаешь в этом подвале? – спросила меня дочка – Кто тебя здесь запер?» Говорю: «Спаси меня! Я не пила уже трое суток. Он хочет, чтобы я умерла. Спаси меня!» Теперь дочка находилась со мной постоянно, но сделать она ничего не могла. А я чувствовала, что жизнь уходит из меня и уже радовалась скорому избавлению. Сколько времени так прошло, я не знаю, только вдруг раздался громкий лай. Это лаял мой любимый Антей, он был где – то рядом. Открылась дверь и в подвал вбежали люди. Дальше я ничего не помню. Очнулась уже здесь…»
А теперь я хочу жить
Оля замолчала и ещё сильней всем телом прижалась к маме Любе. «Алексей
скорее всего тебя в этот раз не обманул. Совсем недалеко от отделения полиции его сбила машина – проговорила мама Люба, поглаживая Олю по голове – машина скрылась с места аварии, а его нашли прохожие. Они и вызвали скорую и полицию. На третий день Алексей умер в больнице, так и не приходя в сознание. Но все три дня он говорил в бреду про Олю, которая умрёт в подвале, если он её не откроет. Всё
порывался бежать спасать тебя. Теперь Бог ему судья»
«Мама! А как мои дети? Правда, что они живы?». – прошептала Оля и взглянула на
маму Любу такими глазами, что та вздрогнула. Боль всей прошедшей жизни, ужас, страх и отчаяние были в этих глазах. «Девочку зовут Наташа, а мальчика Роман. Хорошие. А вот третьего у нас не было, но будем искать. Ты не волнуйся, тебе нужно думать о не рождённом ребёночке» - скороговоркой выпалила Люба, стараясь поскорее успокоить Олю…
Наташа и Роман все последние дни были вместе. Им уже рассказали, что они родные брат и сестра и нашлась их мама, к которой пока ходить нельзя. Наташа всю
прошедшую неделю была в больнице, очень плохо себя чувствовала, настолько плохо,
что врачи всерьёз забеспокоились о её жизни. Но, как только открылась дверь в подвале, где была заперта Оля, в тот же момент Наташа встала с постели в своей палате и, как ни в чём ни бывало, пошла гулять по больнице. Она была совершенно здорова. Ещё два дня её подержали в палате, опять делали кучу анализов, а затем отпустили домой – в детдом. И вот они с братом гуляли по двору, сидели на их лавочке, и Наташа рассказывала Ромке всё, о чём с ней делилось её вдохновение за эти годы. Дети ждали, с нетерпением ждали, когда наконец им разрешат увидеть маму. Только детдомовским понятны эти чувства, ощущения, которые испытывали дети. Мама, о которой много лет они думали самое разное, и плохое, и хорошее, больше всё – таки хорошее, эта мама вдруг нашлась. Оказывается, все годы она была где – то рядом и всегда думала о них и теперь удивительным образом появилась в их жизни. В их памяти ни у одного из детей в детдоме мама не находилась. Или этих мам уже не было, или они жили своей жизнью далеко...
Наташа и Ромка сидели на кровати, обняв с двух сторон худенькую, такую же
маленькую, как и они, женщину. О том, что она их мама, а не сестрёнка, говорили лишь
прядки седых волос на голове Оли. «Мамочка! Сколько раз я за свою жизнь не назвала
тебя мамой. Жила и думала о тебе. Мама, мама, мама, мама, мама – буду говорить, а
ты слушай. Пусть тебе будет хорошо. – ворковала Наташа, прижимаясь к Оле – Я ведь
до сих пор представляла тебя маленькой девочкой, совсем не думала, что ты тоже растёшь. И уж совсем не представляла себе, что девочка Оля из моего рассказа, и есть
ты – моя мама» «Ты писала рассказ? – Оля с удивлением посмотрела на Наташу – Какая
ты у меня умница. Дашь мне почитать?» «Я начала писать его очень давно, но никак не
могу закончить. А вообще – то я буду поступать на литературный в Москву. Я уже всё
узнала – ответила Наташа и с сомнением покачала головой – Но как я уеду и оставлю
вас. Я ещё столько раз должна сказать тебе – мама» «Наташка! Дай мне сказать. – вступил в разговор Рома – Когда к другим мальчишкам приходили родители, я видел, что они почти все пьяницы, но я всё равно им завидовал. А ты мама, у нас такая молодая, хорошая. Вот подлечим тебя и будешь самая красивая. Мы тебя будем любить больше всех на свете» «И своего братика или сестру будете любить? А он здесь, рядом и всё слышит» - показывая на животик сказала Оля и засмеялась впервые может за несколько лет. Бледная, с отёкшими глазами, вся в синяках и кровоподтёках, но беспредельно счастливая Оля, как квочка, обхватила руками – крыльями своих цыплят: «Родненькие мои! Как я была счастлива, когда мама сказала мне, что вы живы, что вы у мамы Любы. Не было ни одного дня, чтобы я не думала о вас. Мне и сейчас не верится, что у меня такая большая семья. Ещё два дня тому назад я умирала и ждала смерти, как избавления, и хотела умереть. А теперь я хочу жить!»
часть 2 Новая жизнь
Пожилая девочка
Вот уже полгода, как в городе появилась женщина, взглянув на которую невозможно не задаться вопросом: «Кто она и почему так странно выглядит?» И действительно, если взглянуть сбоку и сзади, то это молодая женщина с красивой фигурой, роскошными длинными волосами почти до пояса, иногда собранными в «хвостик», иногда заплетёнными в косу, или просто распущенными. Но стоит взглянуть на её лицо и удивлению нет предела. Глубокие морщины пожилой женщины, разрезающие лоб, пряди седых волос, как будто специально мелированных опытным стилистом. И на этом фоне горящие энергией серые, с зелёным оттенком глаза. Но это глаза не пожилой и даже не молодой женщины. Это глаза вихрастой, любопытной девчонки – разбойницы, которая вышла в город, чтобы что – то ещё узнать новенькое, опять влезть в какую – то историю, попрыгать с подружками через скакалку… Эту женщину часто видели; в суде, в полиции, в администрации города, где она сидела возле различных кабинетов, ожидая свою очередь. Казалось, что за полгода она обошла кабинеты всех чиновников города. Её не могли встретить в кино или в театре, но по выходным она часто появлялась в парках, скверах в окружении ребят из детского дома. Ребятишки громко, перебивая друг друга, что – то рассказывали ей, а она слушала и улыбалась им. Возможно это была воспитательница из детского дома, возможно мама кого – то из малышей. Но никто не смог бы предположить, что она и воспитатель детского дома, и мама, но она сама – маленькая девочка из детского дома и окружающие её мальчишки и девчонки, это её друзья - ровесники, с которыми она готова в любой момент; прыгать через скакалку, побегать в казаки – разбойники или с разбега шлёпнуться на траву в самом центре парка.
Оля, а это была она, совсем не ощущала свой возраст. Ей хотелось дружить, играть с девчонками и мальчишками того возраста, когда она навсегда уехала из детдома. Она стремилась наверстать упущенное за многие годы. Она хотела и фактически купалась в том счастье, которое вдруг выпало ей, как компенсация за то горе, ту беду, которую ей пришлось пережить. Но жизнь требовала сейчас от неё совсем другого. Ведь Оля Погожина, такая была у неё фамилия ещё до детского дома, исчезла в возрасте двенадцати лет, а появившаяся теперь Ольга Погожина не имела никаких документов; паспорта, прописки. Она не числилась нигде и в первое время это доставило ей немало хлопот. И хотя Олю поддерживали многие и помогали ей всюду, совершенно бескорыстно, но порядок решения её проблем никто не мог изменить или отменить.
Всё это время Оля жила в детском доме, вместе с Наташей и Ромкой. Она, как самый лучший воспитатель, помогала в детском доме воспитывать детей. В душе ещё совсем ребёнок Оля находила самые правильные слова для того, чтобы маленькие упрямые паровозики не сталкивались с бетонными стенками взрослых, а ловко маневрировали между «надо» и «хочу», не доставляя никому хлопот. Любовь Васильевна, присматривая за дочкой, испытывала великую радость от того, что Оля нашла для себя профессию, а она, заведующая детским домом, получила прекрасного и перспективного воспитателя.
Первая проблема, которую пришлось решать Оле, это получить паспорт. Немало часов она провела в кабинете следователя прокуратуры, где ей пришлось письменно описать всё, что она пережила за прошедшие годы. По её показаниям, а также показаниям всех свидетелей; Любови Васильевны, воспитательниц и сторожа детского дома, соседей, живущих около её дома, были восстановлены события, происходившие в зелёном доме. Было принято особое решение о перезахоронении могил из сада зелёного дома. Медицинская комиссия, участвующая в выполнении этого решения, пришла к заключению, что пожилая женщина – Аграфена Иволгина умерла из – за остановки сердца, возможно от сильного удара в область сердца. Ребенок, находившийся в соседней могилке, умер сразу после рождения из – за врождённой лёгочной патологии. Их похоронили рядом с Иволгиным Алексеем, сыном Агрофены и отцом ребёнка, умершим в городской больнице после того, как его сбила машина. Зверь, наделавший так много бед, принёсший так много зла людям, превратился в прах. Уже ничего нельзя было изменить, призвать к ответу. Одна только память напоминала о прошлом. Оля и дети приняли это и стали часто приходить к могилкам с цветами. Умершего ребёнка Оля назвала как его отца – Алексей, а на могилке появилась табличка – Иволгин Алексей Алексеевич.
После нескольких заседаний и вынесенных судом постановлений Оля наконец смогла получить паспорт, в котором она значилась, как Ольга Николаевна Юрченко. Теперь Ольга Николаевна Юрченко ещё и мама двоих детей Наташи Юрченко и Романа Юрченко. Но она и хозяйка зелёного дома, так как у Алексея не оказалось родственников. Всё это не произошло бы так быстро, если б не помощь начальника городской полиции Николая Ивановича.
Антей, Самсон и Пальма
По двору, по дорожкам и между ними, как шальной носится Антей. Он, то прыгает с дорожки на дорожку, то, как щенок, гоняется за собственным хвостом, то вдруг начинает лаять на куст можжевельника. Уже совсем не по возрасту ему вытворять это, но в последнее время происходят такие события, что даже пёс помолодел. В зелёном доме новые жильцы. Оля, любимица Антея веселится вместе с детьми. Она счастлива, счастлив и Антей. Забыт подвал, дверь в который закрыли наглухо. В углу сада, там, где были могилки, теперь разбита большая клумба. Семья Юрченко на совершенно законных основаниях обживает зелёный дом. Вымыть всё на первом этаже, прорваться сквозь многолетние «заросли» паутины на втором этаже… А окна? С ними особенная проблема. Их не мыли кажется сто лет. Грязь не смывается никакими химикатами, приходится работать только бритвочкой. Но вот почти всё… И дом засветился новой жизнью, новой энергией.
Первым встречает день Антей. Уже в пять утра он бегает по двору, проверяет, везде ли всё в порядке, нет ли посторонних. Затем просыпается Оля. Она не может долго спать, мучают кошмарные сны, воспоминания, да и как долго спать, когда есть двое детей, пёс и такой огромный дом, сад, огород. Везде нужны руки, хозяйские руки и забота. Оля варит овсянку, кладёт в тарелки кусочки замоченной с вечера кураги, изюм и немного сливочного масла. На запах тёплого молока немедленно является кот. Он вполне взрослый, но у него пока нет имени, потому что прибился он к весёлой компании два дня тому назад. Но уже успел отличиться. Оказывается, безымянный кот ест овсяную кашу, только за ушами трещит. Оля решает назвать кота Самсон, учитывая его безразмерную физиономию и громадные усы. К девяти часам весь дом уже гудит, как улей. Наташа во дворе, вместе с Антеем делает физзарядку. Сонный Ромка, лениво зевая, ходит по дорожкам и имитирует зарядку. «Дети! Кушать!» - раздается громкий голос мамы. Первым, как всегда является Антей. Вот он овсянку есть не будет, ни с курагой, ни с маслом. Для него приготовлен супчик с мясом. Остальные молниеносно освобождают свои тарелки, несут их в мойку, обнимают и целуют маму Олю.
После завтрака семейка собирается за кухонным столом и совещается, чем бы сегодня заняться. Совещание прерывает звонок в калитку и лай Антея. Все встают из – за стола и направляются во двор, встречать гостей. А гости явились ещё и какие желанные и долгожданные. За калиткой стоят; мама Люба, начальник полиции Николай Иванович, с ними какая – то женщина и на поводке собака – овчарка. «Встречайте гостей!» – говорит мама Люба. Оля прекрасно знает Николая Ивановича. Это он помогал ей в оформлении документов. «Олечка! Знакомься! – Николай Иванович обнимает Олю и подводит её к женщине – Это моя жена Нина. Уже заточила меня, так хочет с тобой познакомиться. А это наша Пальма. Если вы не возражаете, пусть познакомится с Антеем» Гости и хозяева идут в дом, а смущенные Антей с Пальмой изучают запахи друг друга. Антей, как мужчина, более активный, виляя хвостом ходит вокруг дамы, а Пальма, напротив поджав хвост, старается прижаться к калитке и поскуливает, обиженно поглядывая на окна дома, куда ушли её хозяева.
«Николай Иванович! Вы простите нас за то, что сегодня только чаем можем и угостить Вас» - смущенно говорит Оля. «Да у нас с собой всё, что надо, есть к чаю – говорит Николай Иванович и ставит на стул большую сумку – А ещё я должен передать тебе Оля и всем вам вот эту материальную помощь. Эти деньги собрали для вас сотрудники полиции. Поверьте, я ни на кого не давил. Всё от души! Думаю, что эти деньги вам нужны сейчас» Николай Иванович передал пакет с деньгами Оле и продолжил: «Пока я от радости не напился и совершенно трезв, хочу с тобой Оля поговорить о серьёзном. Дело в том, что многие люди нашего города хотят помочь тебе. Что нужно в первую очередь? Мне кажется этот дом нуждается в большом ремонте или даже реконструкции. Давай воспользуемся и сделаем для вас достойное жильё. В ближайшие дни я пришлю сюда проектировщиков. Пусть специалисты посмотрят, потом решим. Договорились? А теперь приглашай за стол»
Из сумки, как из скатерти – самобранки появляются такие вкусности, что у всех слюнки потекли. В расставленные гранёные стаканы полилось Шампанское. Застолье, которого давно, а может и никогда не было в зелёном доме, началось и с промежутками продолжалось почти весь светлый день. Лишь к вечеру гости собрались уходить. «Олечка! Вот номер моего телефона – сказал Николай Иванович, давая Оле свою визитную карточку – Если какие проблемы будут, позвони обязательно в любое время» «Да! Да! Позвони, если он не занят будет на работе – перебила мужа Нина и, записывая на визитке свой телефон сказала – Олечка! Мои ребята разъехались по стране, оставили нас с Колей одних. Ты теперь для меня как дочка. Всю жизнь мечтала о дочке – рожала пацанов. Ты молоденькая, а одеть нечего. Так нельзя. Завтра мы с тобой едем в город. Приведём тебя в порядок. А Пальма пусть пару дней поживёт у вас. Нам давно внучки нужны, пусть хоть от неё будут»
Гости уже давно уехали, а семья всё не успокаивалась. Николай Иванович одним днём решил почти все проблемы, которые терзали душу и Оли, и мамы Любы. И почти все эти проблемы сводились к одному – нехватке денег. Что греха таить, эту проблему мы знаем абсолютно все. Сколько великих планов так и остались планами, мечты остались мечтами, потому – что нам свойственно хотеть большего, мечтать о большем. Совсем другое дело в этом случае. Оля ещё практически не работала, а зарплаты мамы Любы не могло хватить на всех. А потому и не было цены тем деньгам, которые принёс Николай Иванович.
Приближался юбилей мамы Любы. Через месяц ей исполнялось пятьдесят пять. Люба ни одного дня не собиралась работать и уже написала заявление об увольнении в связи с выходом на пенсию. Родственников у неё никогда не было, они все погибли при ужасном землетрясении и у Любы к судьбе были свои счёты. Оля, её дети стали для Любы родной семьёй, роднее которой и быть не могло. Только одно изменение непременно ожидало Любу. Теперь Оля будет её называть мамой, а для Наташи и Ромки она вдруг стала бабушкой. Да и ладно…
Просто счастливый старый дом
«Наташа! А ему не больно?» - спросил Ромка Наташу, показывая ей на любовные утехи Антея и Пальмы. «Какой ты ещё дурак, Ромка – ответила Наташа, дёргая его за вихры – Нечего пялиться, молод ещё» Наташа и Ромка сегодня встали раньше всех. Спит мама Оля, спит и бабушка Люба. Как будто сегодня кормиться никто не собирается. Только Самсон крутится возле ног, не давая пройти, всем своим видом показывая, что в этом деле для него выходных не бывает. Наташа и Ромка стоят, облокотившись на перилки, на веранде и смотрят во двор и вдаль. Во дворе всё очень красиво, но сегодня весь двор занят Антеем и Пальмой, а подглядывать за чужой любовью нехорошо и поэтому ребята больше смотрят в небо. Солнце уже поднялось высоко и со своей высоты смотрит, как большая серо – чёрная туча и ветер выясняют отношения. С раннего утра казалось, что победит туча и день будет дождливым, но теперь похоже ветер взял верх и уносит остатки тучи за горизонт. «Рома! А ты кем хочешь быть?» – задаёт вопрос брату Наташа. «Я буду военным, как мой дедушка Коля» «Военные разные бывают» – продолжает допытываться Наташа. «Танкистом» - коротко отвечает Ромка. «А я хочу писать настоящие книги, как Дарья Донцова. О тебе, о детдоме напишу, о маме. Работать буду наверно в газете или в каком – нибудь журнале» - говорит Наташа, мечтательно глядя в небо, как будто там видно их будущее.
Подкравшаяся тихонько Оля вдруг обнимает детей и целуя их говорит: «Что же я за мать такая, детей своих голодом заморила. Бедненькие мои! Голодненькие!» Оля уводит Наташу и Ромку в кухню, ставит на плиту чайник и начинает делать бутерброды. Просыпается и мама Люба… Семья рассаживается на свои места за столом и только Самсон не успокаивается, пока Оля не наливает ему в чашку молочка. После завтрака все занимаются своими делами. Люба одевается и уходит на работу, предварительно поцеловав своих детишек. Оля готовит обед, а Ромка ходит рядом, как кот Самсон. Он хочет помогать маме и не отстаёт, пока в руки ему не попадает нож и картошка. Какие игры, какая улица, когда рядом мама и ей можно помочь…
Наташе уже семнадцать лет. Она готовится к экзаменам. Получить аттестат без четвёрок, это большой труд и Наташа терпеливо переписывает экзаменационные вопросы и сразу пишет на них ответы. Во многих семьях родители принимают особые меры для того, чтобы дети росли терпеливыми, усидчивыми, но чаще всего им это не удаётся. Дети вырастают такими, какими их создал Бог. Но откуда у девочки из детдома такое терпение и усидчивость, упорство в достижении своей цели? Как бы хорошо там её не воспитывали, но специально такой задачи никто не мог ставить. Лишь бы выросла здоровой и хорошим человеком.
Ровно в полдень у калитки звенит звонок. Антей первый отвечает громким лаем, ему вторит Пальма. Пришла Люба и Вика. Вика давно не видела Наташу, с тех пор, как подружка стала жить с мамой в зелёном доме. Сестрёнки встретились, расцеловались и побежали смотреть дом и Наташину комнату. У Вики в этом году нет никаких экзаменов, но у подружек всегда найдётся о чём поговорить. Они закрываются в Наташиной комнате и долго сплетничают. Наташа – красивая девочка, немного спортивного телосложения. Она любит теннис, волейбол и, конечно плавание. Но Вика выросла просто красавицей. Она не очень умна – не сравнить с Наташей, не любит спорт. Но этой девочкой можно любоваться, как самым красивым цветочком на клумбе. Вика знает себе цену и уже научилась кокетничать с друзьями. Вика пришла не просто к подружке. Она решила попросить Олю и Любовь Васильевну, чтобы ей разрешили жить вместе с Наташей. А это не так-то просто сделать. Но тут на помощь приходит мама Оля. Она уже знает историю Вики, которая во многом похожа на её собственную историю, и решает удочерить девочку. Вся семья с восторгом принимает эту новость…
Через некоторое время в зелёный дом приходит целая комиссия. Сметчики, проектировщики и просто строители внимательно осматривают дом, участок, делают необходимые замеры. Оля кормит их обедом и узнаёт, что ремонтировать дом не имеет смысла, так как уже прогнили несущие конструкции; стойки, балки, а крыша и вовсе скоро сама рухнет. Выходит дом нужно сносить, а не ремонтировать. Но откуда у семьи деньги на строительство? Расстроенная Оля звонит Николаю Ивановичу, а он уже всё знает: «Так это же хорошо. Ты не представляешь, как сложно и дорого делать капитальный ремонт такому старому дому. Проще новый построить. Уже готовят проект дома» «Можно дом без подвала сделать» – просит Оля. «Понимаю! Сделаем без подвала. А вот у нас хорошая новость. Скоро у Пальмы щенки будут. Одного вам подарим»
Время летит быстро, только успевай считать пятницы. В семье Юрченко пополнение, даже двойное пополнение. Оля родила сына. Назвала Николаем. Понятно, что в честь Николая Ивановича. «Крёстным буду» - сказал Николай Иванович и на следующий день привёз кроватку и коляску. Вот это крёстный отец. И ещё Вика стала второй дочкой Оли. Непокладистая, жестковатая девушка в семье стала ласковой, нежной. Они по очереди с Ромой целыми днями предлагали маме и бабушке свою помощь.
А однажды к ним пришел молодой человек. Назвался проектировщиком и предложил посмотреть проект нового дома. Весь вечер семья рассматривала чертежи, расспрашивала Серёжу, так звали архитектора. Дом получался одноэтажный с мансардой и большой застеклённой верандой, где можно было проводить время в сырые, холодные дни. Серёжа зачастил в гости, то один вопрос, то другой, а Люба заметила, что Серёжа глаз положил на Вику. Видная, стройная красавица явно понравилась парню, да и ей Серёжа тоже пришелся по душе. Серёже уже тридцать лет, он закончил институт и работает в архитектурной мастерской. Молодые люди стали встречаться, и Серёжа даже познакомил Вику с родителями. Но те не приняли девочку из детского дома. О другой невестке они мечтали. Очевидно о богатой, с крутыми родителями. Серёжа человек взрослый, самостоятельный. «А что, нам разве жалко мансарду, да и мужчина в доме пригодится» - подводит итог Оля…
В школе у Наташи выпускной бал. Аттестат без единой четвёрки. Наташа уже готовит документы для поступления в литературный институт и только одна мысль преследует будущую писательницу: «Как я буду жить вдали от моей мамы, братиков, Вики, от всей моей большой семьи» Грустно, но мечту всей жизни нужно реализовывать. Будущее, о котором так много думали, планировали – оно уже наступило…
Всё тот же старый, полуразвалившийся зелёный дом, тот же сад, те же дорожки и цветы. Те же необычные зелёные ворота и калитка. Но что – то изменилось вокруг. Другой воздух. По-другому шелестят листья на деревьях. Совсем по-другому капает вода из крана, а голубь пытается напиться этой каплей. Что же случилось с зелёным домом, садом, воротами? Счастье и любовь появились в старом доме. Они звенят в чисто вымытых окошках, на цветах герани, что в изобилии стоят на подоконниках, на кустах хризантем во дворе. А как узнать, как увидеть это счастье? Какая она – любовь? А никак и никакая! Просто счастье и просто любовь!
Просто счастливый старый зелёный дом!
P.S.
Однажды в Москве, на презентации книги, встретился я с Натальей Юрченко.
Член Союза писателей Р.Ф, известная писательница и общественный деятель Наталья Алексеевна очень занятой человек, но смогла уделить время для задушевной беседы со мной – провинциалом. Мы беседовали, а на экране телевизора в это время шла передача о группе «Ласковый май» Я и высказал своё мнение о том, что мол далеко не все детдомовские добиваются успеха в жизни, мало кто им помогает, да и условия их
жизни таковы, что рассчитывать на что – то не приходится. «Вы, я понимаю, жили в полной, благополучной семье – сказала Наталья Алексеевна. – А я как раз из детского
дома. Там можно сказать родилась, там и выросла…» И она рассказала мне о своём
детдомовском детстве. Я с открытым ртом слушал её историю и поражался какие
бывают повороты судеб у людей, что им приходится переносить в своей жизни. Особенно меня удивила и растрогала телепатическая связь между мамой, которая никогда не видела свою дочь, и дочерью, которая с раннего возраста ощущала эту связь и даже записывала свои ощущения в дневник. Это было удивительно, и я не секунды не сомневался в том, что так бывает.
«Вижу, что Вас не на шутку затронула моя история. – сказала Наталья Алексеевна – А знаете, что Владимир! Вот тот дневник. Я писала его, когда мне было двенадцать, четырнадцать лет. Думала, что когда – то напишу рассказ, но ничего не получилось. Очевидно тут нужен взгляд со стороны. Попробуйте дать ему жизнь, а если не получится, я не обижусь. Тетрадочку потом вернёте. Хорошо!»
Как я мог отказать, тем более, что материал мне очень понравился…