Шесть дней

АННОТАЦИЯ:
Мама с сыном бегут от тирана-отца в захолустный городишко. Все жители здесь отравлены древним злом.
ОНО пустило корни в каждую душу.
И набрало силу.
И совсем скоро ОНО проснется.
Через ШЕСТЬ ДНЕЙ.

ГЛАВА 1
25 мая
Маршрутка прибавила газу и покатила по трассе, утягивая за собой клубы пыли. Рома поглядел на раскрасневшиеся щеки мамы, подтянул поближе чемоданчик на колесиках.
Легче на душе не стало. «Может и не стоило сюда ехать», - вяло подумал Рома. «Если ОН захочет, то найдет и здесь».   
- Вот, все штаны засалил. Хватит уже ладони обтирать.
- Ма! Мы приехали что ли? – Рома выдавил улыбку. - И куда теперь? – Женщина огляделась по сторонам. Такси надо вызвать, не пешком же плюхать с баулами. Май месяц на дворе, а жара как в середине июля. На небе ни облачка, и раскаленный шар припекает кожу, кладет загар.
Прогрохотал грузовик по трассе. Незнакомый мужик на другой стороне дороги, возле билетной кассы, бесцеремонно разглядывал прибывших. Липкий, неприятный взгляд.
Тут же, в двух шагах – магазинчик с продуктами. Не сельпо, но и не «Магнит», конечно. Рядом на лавке храпит бродяга.
Возле бордюра «четырнадцатая» припаркована, с шашечками.
- Мам! Ты спишь?
- Сейчас на такси возьмем. Так, нам еще в магазин надо… – Колесики чемоданчика задребезжали по шероховатому асфальту словно кастаньеты.
Рома рад размять ноги. После пятичасового бдения в маршрутке пройтись на своих двоих - сама благодать. Пыль с трасы обволакивает ступни, оседает на сандалиях. Побыстрей бы скрыться от грохота подвесок, рычания двигателей и черных выхлопов.
Подошли к «четырнадцатой». Радио приглушенно играет. Щеки и подбородок таксиста выбриты до синевы, зубы перемалывают жвачку. Половину лица скрывают широкие очки.
- Добрый день! Довезете нас до поселка? – она улыбалась, прикрывая ладонью глаза. - Вы же свободны?
- Занят, - бросил водитель.
- Тогда не подскажите, как пройти к Верхоянскому?
В очках таксиста отражение: две хрупкие фигурки, с неимоверно тонкими ручками и  ножками.
А таксист все жует. Между передними сидениями бумажки, обертки от шоколадных батончиков, бутылка «Пепси» с остатками газировки. От обивки кресел тянет табаком и ментолом.
Таксист «чавк-чавк», жует. Засунул коричневые, заскорузлые от никотина пальцы в рот. Выудил жвачку и выкинул за окно. Рома поглядел под ноги: комочек с извилинами, как мозги.
Водила почиркал дешевой зажигалкой, замелькали оранжевые искорки. Мама выразительно округлила глаза и потянула Рому прочь.
Колесики вновь затрещали по асфальту. Рома оглянулся на ходу и увидел окутанную дымом рожу: губы растянуты в ухмылке, на стеклах очков прыгают блики.
Про магазин забыли, конечно.
- Он что, идиот? – спросил Рома.
- Ром! – воскликнула мама. – Ну нельзя так о взрослых! Хотя тут я с тобой согласна. Может, жара влияет. Сколько уже натикало?
Рома поглядел на правую руку. Циферблат новеньких часов, на резиновом ремешке. Японские «Касио». Водонепроницаемые, противоударные, стрелки и точки рядом с цифрами в темноте светятся призрачно-зеленым. Мама поздравила с успешным окончанием восьмого класса.
- Десять двадцать четыре, - отрапортовал Рома. – Так куда нам?
- Ну, я навскидку помню дорогу. Может, спросим еще у кого. Тяжело тебе? Хочешь, покачу?
- Не, ты чо, мам!
Перебежали дорогу. Прошли дальше, вдоль трассы и свернули на грунтовку. Тут пыли в воздухе нет, но зато между пальцами песок, идешь будто по желтоватой муке. По бокам поле или пустырь, с виду ничего кроме бурьяна не растет. Коза пасется вдалеке, и там же ковыляет старуха. Сгорбилась, руки за спину заложила.
- Вот, сейчас у нее и спросим!
Рома угукнул. Он хотел пить, хотел поскорее дойти до дачи и упасть на кровать (если она есть). Ну, диван должен быть. Любопытство жгло грудь и заглушало усталость: что за деревня? И речка, широкая ли? Есть ли тут нормальные ребята и симпатичные девочки?
С тех пор как выросли волосы во всяких неожиданных местах, полезли прыщи и в голосе появилась хрипотца, Рома с удивлением обнаружил тягу к прекрасному полу. Сильную.
Попробовал кончиком языка дырку в десне. Еще вчера там торчал зуб, а теперь – влажная пустота. Язык так туда и тянется.
- Извините… Здравствуйте, бабушка! Не подскажете, мы правильно идем, до Маныча-то? – бабка медленно развернулась, как избушка на курьих ножках. Рома буквально услышал, как скрипят старческие суставы.
Кожа выдублена солнцем, испещрена мелкими рытвинками. У крыла носа здоровенная горошина, то ли бородавка, то ли родинка. Глаза блекло-голубые, водянистые. Бабка пожевала губами, подошла ближе. Платье трясется, и голова тоже. Рома опустил взгляд и увидел босые ступни бабки. Ноготь на левом пальце расщеплен как копыто. Коза мекнула, издали наблюдая за хозяйкой и чужаками.
- Здравствуйте, - повторила мама. – Вы местная?
Бабка что-то замычала, замахала руками в сторону рощицы. Коза подошла ближе. Рожки гниловатые, белая шкура отливает лимонным цветом. Из заднего прохода вываливаются «шоколадные» катышки. Вымя раздуто.
И бабка тоже подошла ближе. Морщинистая клешня, облепленная змейками вен, легла Роминой маме на плечо. Подросток почувствовал жалость и еще отвращение. Потянул маму и шепнул краем рта: - Идем.
Старуха продолжала шамкать и мычать. Жировик прыгал у ноздри. Мама Ромы закивала, улыбаясь:
- Да-да, спасибо, мы поняли! – Ромка с отвращением поглядел на седые волоски, торчащие из ноздрей и ушей старухи. А бабка не унималась. С треском рванула платье на груди и запрыгала на одной ноге, потом на другой. Рома с мамой отступили к середине дороги, переглядываясь. Из прорехи вывалился ссохшийся блинчик груди, с черным, как дохлая муха, соском.
- Пошли! – женщина дернула сына за руку. Они потрусили прочь и бедняга-чемоданчик  затарахтел с двойной обидой.
Тропинка уперлась в небольшую рощицу. Рома с наслаждением втянул носом прохладу, задрожал, а руки облепила «гусиная кожа».
- Мам, та бабка сумасшедшая?
- Старый человек. Больная… Жалко ее. – Губы женщины выталкивали слова с задержкой, с расстановкой. Рома с тоской думал о том, что лучше бы им остаться в городе. Здесь точно нет интернета, и никакого тебе компьютера. Кроме того, эта бабка – она что, живет в деревне? Хоть бы нет! Если каждый день наблюдать за ее фокусами, то чего доброго и сам спятишь. Рома хотел задать еще один вопрос, но не решался. Собственно, из-за общего настроения и тревоги, врезавшейся в мозг капроновой сетью.
Шесть дней до лета. Сегодняшний уже не в счет. И никакой радости на сердце. Наоборот - что-то холодит грудь, давит изнутри.
Мама бы сказала, что «это все от нервов». Но «666» – число зверя, значит и шестерка опасна?
Трясучая поездка в духоте (в транзитной маршрутке воняло потом и собачатиной), водитель смотрел сериал «Меч» и мешал спать, а ведь перед этим была бессонная ночь. Хотя Рома и чувствовал себя сейчас достаточно бодро, он знал, что это как последняя искорка. Как только доберется до постели, так сразу уснет.
До завтра.
Странное дело. Как будто рощица защищена от ветра энергетическим силовым полем: ни один листик не двигается. Да и звуков, в общем-то не слышно. Тишина деревенской глуши действует на любого городского жителя, сразу начинаешь искать в ней что-то иррациональное.
Рома обожал читать и смотреть ужастики, гонять на компьютере в «Сайлент Хилл» и прочие страшилки, и вот сейчас приглядывался к кустарникам, ко мху, что гнездился в коре толстенных дубов и воображал.   
Воображал что кора на деревьях – это буро-зеленая плоть. Вон веки. Сейчас поднимутся, а там -желтые глаза.
Воображал что в зарослях прячется ОН. Тоже наблюдает, как и деревья.
Следит. 
Миновали рощу. Прошли через поле - ростки пшеницы выше плеч. И наконец, первое строение. Не покосившаяся будка, не хижина, обмазанная глиной и крытая соломой, а простой кирпичный домик, с шиферной крышей. Окошки блестят, занавески чистенькие и герань на подоконниках.
В траве лежит собака. Вокруг нее крутятся четыре кобеля. Помахивают хвостами, лают в нетерпении.
- Отец… Не найдет нас здесь, - озвучивает мама ответ, на ТОТ САМЫЙ вопрос. – Я ему рассказывала, что где-то там, между Краснодаром и Новомихайловкой у нас есть дача. Но он тут не бывал: «Че делать в глуши?». Мне лет пять-шесть было, когда мы отсюда уехали, а в подробности я не вдавалась, - мама смахнула со лба пот. – Хочешь «Орбит»?
- Не, - Рома вспомнил оскал таксиста. Сзади визгливо залаяла сука. Под ногами камешки хрустят и пыль снова. Свернули за угол, и Рома увидел новенькую табличку с черными буквами и цифрами: «пер. Верхоянский, 19». – И что вы тут делали, в детстве?
- Ты уже сто раз спрашивал! – мама отправила подушечку в рот. – Я не помню. Ну, гуляли, бегали по улицам… Что дети делают обычно? Смотри-ка, вроде наш переулок...
Миновали два чистеньких домишки. А вот «хижина», сразу видно что заброшенная. Фундамент с трещинами, с деревянной обшивки стен отслоилась бледно-салатная краска. Стекла разбиты, в провалах окон - обрывки пленки.
- Какая здесь тишина!.. - мечтательно протянула мама. – Тебе тут понравится, Ромчик. Вот увидишь.
- Что-то людей совсем нет, - зевнул Рома. Снова холодок по спине. 
И тут же вдалеке прогудел клаксон.
(рожей в руль так тебе получи)
Рома вздрогнул и скорлупа сонной дремоты лопнула. Почему он вообще подумал о… таком? Вспомнил шамкающие губы старухи, родинку.
- Вот, это наш! – сказала мама. Рома едва заметно скривился. А чего он ожидал увидеть? Те кирпичные домики (и трехэтажные замки, высящиеся над поселком как великаны-толстяки) принадлежат мажорам.
Хотя дачный дом, в котором им с мамой предстоит прожить как минимум месяц, а то и два – не самый плохой из тех, что встретились по пути. Саманный, крыша покрыта рубероидом - пришпилен квадратными алюминиевыми бляшками. Куски побелки отвалились, сквозь трещины проглядывает коричневизна глины. Окна пыльные. Забор из сетки-рабицы. Некогда зеленая калитка, поеденная пятнами ржавчины.
Мама порылась в сумочке и вытащила колечко с ключами.
- Вот, какой-то из них.
- Давай. - Рома поставил баул стоймя, взял связку. Мельком глянул влево – метрах в двадцати от того места, где заканчивается сетка и начинается чужой забор, припаркована побитая «копейка». Не похоже, что она сдвигалась с места в последние годы.
За рулем явно кто-то сидит. Сквозь паутину трещин в стекле не видать.
И снова - гудок.
Рома выронил связку. Тут же наклонился и поднял, чертыхаясь. Так вот кто сигналит. Делать, что ли нечего? Малые балуются наверно.
Рома возился с ключами и думал, что ему здесь УЖЕ не нравится. Может, пройдет день-два, и он привыкнет к обстановке, а пока что она воспринималась враждебной. Даже чужеродной. Живут тут наверно, одни цыгане чумазые, да алкаши. Хорошо местечко!
Кракнул замок. Петли поддались со скрипом. Низ калитки зацепил дорожку, смел в сторону щебенку и гнилую листву.
Снова сигнал. Как будто тот, в «копейке» - нарочно привлекает внимание. Мама первой прошла по выбитой дорожке к дому, а Рома поднял за ручку баул и втащил, пнув калитку. Колесики и так на ладан дышат, а дорожка выложена поеденными погодой булыжниками. Сплошные неровности.
- Что ты взломщик, лоб нахмурил? - проговорила мама. - Что ты парень приуныл?
- Это откуда? – пробурчал Ромка.
- Оттуда. Ну, располагайся. Тут целых три комнаты и еще кухня. Удобства правда, во дворе. Но на то она и дача, правильно?
Рома оставил баул на растерзание мамы, а сам побрел по комнатам, осматриваясь. От пола прямо мраморным холодом веет. Стены саманные, из-за этого. Мебели почти нет, пыль везде. Паутина в углах, на потолке трещинки.
Рома умылся на кухне. Поглядел в круглое зеркальце на подставке. Сквозь налет пыли и капель проглядывает лицо: круги под глазами (красные прожилки пронзают белки), на лбу зреет прыщик. Унылая рожа.
- Ты есть сильно хочешь? А то я хочу посмотреть, осталась ли тут «Авоська». Был такой магазин. Хотя наверно сейчас уже супермаркет какой-нибудь открыли. Ром, ты чего?
- Устал, - вяло пробормотал мальчик. Мама обняла за плечи, чмокнула в щеку. Рома начал вывертываться из объятий: – Ну я ж не маленький, мам!
- Ну, да-да. Ты не маленький, - в глазах у мамы задрожали смешинки. – Мы должны были уехать, уж извини. Так будет лучше. Я сейчас соображу что-нибудь покушать, из остатков. Кофе вскипятим, и еще пакетик «горячего шоколада» остался. Хочешь?
- Угу. – Капли стекают по лбу. Рома потрогал прыщик. Зашелестели пакеты, мама открыла холодильник и сморщила нос: - Надо проверить, что здесь работает, что нет… Хорошо, что фумигатор захватили! Чует мое сердце, от комаров здесь пощады не жди. Пить хочешь?
Рома наглотался теплой «Аксиньи» и побрел на осматривать остальную часть дома. Шкаф, пустой, рассохшийся.
А вот покрытая пылью раскладушка. Вспомнил, как в детстве просил купить раскладушку, что спать только на ней. Мама тихонько напевает, за стенкой. Обои дрянные, выцветшие.
Рома сунул руку в тень между шкафом и стеной. Сырая прохлада лизнула ладонь.
Вытащил раскладушку. Пружины в порядке, скрипучая, и брезент вроде цел. Рома лег прямо в одежде, подрыгал тазом. Пружины отозвались заманчивым скрипом. Желание спать на раскладной постели с годами ничуть не померкло.
Улыбнулся по-настоящему. Возможно, впервые за последний месяц.
Собирались в спешке. Быстрее, быстрее… На автовокзале Рома с нетерпением ждал, когда же наконец, подъедет маршрутка, и когда контролерша проверит билеты, разрешит влезть в салон и занять место. Но и после посадки, Рома то и дело поглядывал в окошко и мысленно торопил водителя: «Поехали скорее, поехали!»
Тревога не исчезла и после того, как отъехали по трассе от Ростова. Вдруг отец едет следом?
А вдруг он здесь, среди пассажиров? Незаметно занял место возле водителя?
Мама выглядела спокойной. Наушники вставила и слушала радио. Рома ни на чем не мог сосредоточиться, а потом еще этот дрянной сериал, «Меч», - название и музыку заставки Рома запомнил кажется, на всю жизнь. Сначала он следил за сюжетом, но надоело. Сплошные погони, стрельба, а сюжет – с недавних пор Ромка стал оценивать фильмы и по такому критерию – никудышный. Сам он мечтал стать режиссером или хотя бы сценаристом. Снять крутой ужастик. Хотя сейчас этот жанр не в почете. Даже пытались прошлым летом, снимали на с друзьями что-то вроде «Паранормального явления», но вышла белиберда. Хватило ума не выкладывать в «Ютуб».
- Ты что тут? – появилась на пороге мама. – РО-ОМ! Чего в грязищу увалился?
- Буду вот так спать, - Рома приоткрыл один глаз и подложил переплетенные пальцы под затылок. – Кайф!
- Пыль же, ну! Спать он будет. Иди, покушай. А я потом в магазин пойду.
- Я с тобой, - тут же сказал Рома и заскрипел пружинами. Отпускать маму одну? Нет!
Впрочем, перспектива остаться одному в этом доме не то что бы пугала, но привлекательной точно не выглядела. 
Поели на кухне. Перекусили остатками багета, с плавлеными сырками. От «горячего шоколада» в животе тяжесть, приятный туман заполнил голову. Но как не клонило в сон, Рома начал собираться, позевывая. Мама предложила остаться и поспать, но мальчик замахал.
А вдруг отец за ними следит?
Вдруг это он сидел в той «копейке» и сигналил?
Рома протолкнул тягучий комок по горлу. Сам сполоснул кружку. Пока мама собиралась, решил осмотреть двор. Заглянул в уличный туалет – черная, зловонная дыра, проволока с картонкой от туалетной бумаги. Куча мух. Висит лампа, прикрытая проволочной сеткой, в паутине вся. Щелкнул выключателем - ничего.
В летнем душе тоже зудят мухи. Ребристые резиновые коврики покрыты крошками, будто табачными – это прожорливые гусеницы точат доски крыши. Окошко, толстое, непроглядное как речной лед в сильный мороз. Рома пошевелил ноздрями, втянул сырой воздух и прикрыл дверь.
Вышел за калитку.
И услышал журчание.
К подошвам кроссовок подбирается лужа. Рома поднял взгляд и увидел мужчину с выпуклыми, как у рыбы глазами и залысиной спереди. Плотное тело, рост под метр восемьдесят. Лицо коричневое – когда успел загореть?
Спортивные штаны с белыми полосками на боках приспущены. Мужик с сосредоточенным взглядом поливает листья чертополоха и подорожника.
Рома хотел тут же юркнуть назад, но петли калитки протяжно запели, выдавая. Мужик поднял взгляд и осклабился.
Желтые зубы, с гнильцой. И вперед выпячены, челюсть как у обезьяны. Или у больного. Рома где-то читал, что это признак вырождения. Сейчас он хотел одного – чтоб алкаш этот свалил, чтоб не дай бог не встретился с мамой.
Моча журчит, лужа ползет и ползет. Рома отступил назад, а тип заправился без всякой спешки и спросил:
- Ну, чего зыришь? – Рома оторопел на мгновение и почувствовал, как к щекам приливает кровь. И тут же кулаки сжал6
- Больше негде поссать? – получилось не грозно, а пискляво и жалобно.
Мужик рыгнул и поскреб сальные лохмы. Весь его вид внушал не то что неприязнь, а инстинктивное отторжение. Вот когда гусеницу видишь или паука, комочек зарождается в груди и покалывает изнутри.
- Вы сюда жить приехали? – бросил он вместо ответа.
- Да, - вырвалось у Ромы. Хотя он хотел спросить «Какое тебе нафиг, дело?», но почему-то в последний момент язык сам произнес другие слова.
- А, ну добрё пожаловать, - крякнул тип и вразвалочку побрел прочь. Рома провожал его взглядом, с гримасой на лице.
- С кем ты тут разговаривал?
- Да так. Ни с кем. – Вставшие дыбом волосы на загривке нехотя опускались.
- А что за лужа? – нахмурилась мама.
***
ГЛАВА 2
В супермаркете мама то и дело фыркала. Полно просроченных продуктов, а выбор прямо скажем, не очень. Да, в деревеньке на самом деле поставили небольшой супермаркет, как раз на месте «Авоськи». На вывеске аршинные буквы:
САНЖАР
Рома сразу подумал – какой-то кавказец открыл. Яблоки как из воска, молочка сплошь просроченная. Хлеб собственного производства: либо как вата, либо твердокаменный. Овощи так себе, мама с придиркой отбирала помидоры – на завтраки будет исключительно яичница, притом вкуснейшая.
Попадется ли тот придурок, что ссал возле дома? Чем-то похож на отца. И Рому и еще что-то смущало, но он никак не мог понять, что именно. Как будто чего-то важного нет, того что в любом магазине нынче найдешь. Зато есть необязательная бытовая химия: целый полк бутылочек, тюбиков и аэрозолей.
По торговому залу бродила симпатичная девчонка. В легком платьице, волосы собранны в конский хвостик. На вид – старше Ромы, на год или даже на два. Она поглядела на мальчишку и отвела взгляд. Рома почувствовал, как розовеют щеки.
Какая красивая!
- Они здесь убирают? – шепнула мама и провела пальцем по полке с маринованными грибами, пикули и прочими соленьями. Показала подушечку пальца – слой пыли.
Сухой мужчинка с усами как у моржа, закидывал в голубую пластиковую корзинку бутылки «Пепси», одну за одной. Там же светло-голубые пакетики с соленой рыбкой и чипсы «Лэйс».
Пиво!
В магазине нет спиртного. Ни водки, ни коньяка.
К алкоголю Рома относился с неприязнью. Из-за отца, конечно. Поэтому радости одноклассников, «нажраться на последнем звонке» он не разделял. Пацаны поехали на набережную, заливаться дешевым пойлом (хоть и не выпускной класс), а Рома пришел домой и засел за чтение Кинга. Тогда же, вечером – позавчера.
Лучше и не вспоминать. 
Но чтоб в магазине отсутствовало спиртное…
Спустя двадцать минут, мама Ромы все-таки выбрала нужные продукты. Кроме помидоров и зелени в корзинку попал сыр (плавленый и «Тильзитер») буженина в пакетике, палка колбасы и кофе «Якобс».
Пришли на кассу. Мужичок с усами уже тащил восвояси пакет, с баллонами газировки и рыбкой (за алкоголем местные, наверное ездят туда, к трассе), а девчонка с конским хвостом еще бродила по залу. Хмурая кассирша приказала:
- Не видите – лента не работает. Подтаскивайте. - Рома начал выкладывать продукты. Пик. Пи-ик. Ручищи у кассирши белые как батоны – жир так и прыгает. И родинки везде.
Кассирша трясет сканером, а продукты швыряет в конец транспортера.
Мясо ударилось о бортик и кувырком полетело на пол.
- Аккуратнее можно? – тряхнула волосами мама Ромы. – Вы карточки принимаете?
- Нет, - процедила кассирша. Рома поднял мясо, кинул в фирменный пакет. Эмблема – голубой колосок, скрученный. Больше на инопланетную змею похож.
Рома видел ту штучку, в которую вставляют карточку, с разноцветными кнопками.  И мужичок с усами расплатился картой, а сейчас вдруг – нельзя. Мама пожала плечами и выудила из кошелька пятисотенную купюру.
- А под расче-е-т не-е-ет?
- Нет, - покачала мама Ромы головой и нахмурилась. Девочка с конским хвостом разглядывала шоколадные батончики и жвачки. В руках – два пакета молока. Кассирша  отсчитала сдачу, слюнявя пальцы и потряхивая рябыми щеками со следами недовольства. И мелочь насыпала так, что несколько монеток упало на пол. Рома поднял. Мама сжала губы в нитку и Рома ощутил колючие импульсы.
Кассирша закричала:
- Олег, держи ее. Я видела как она чипсы жрала!
У Ромы похолодело в груди. Развернулись с мамой, как по команде.
Заплывшие жиром глазки кассирши пылают. Щеки бордовые, а необъятная грудь вздрогнула как холодец, когда баба встала с кресла. Охранник, в противоположность кассирше, высокий и худой мужичок. Как садовый шланг. В черную форму одет, желтые буковки сбоку, над карманом: «ОХРАНА».
Вцепился пятерней в предплечье девчонки.
- Ничего я не трогала! – Рома невольно залюбовался незнакомкой. Гладкие щечки, волосы темные, с коричневизной. Губки закусывает, а у самой глаза горят как у богини войны. И как блестит хвостик волос!
- Ага, рассказывай! Плати. Или может, полицию вызвать?
- Пройдемте, камеры посмотрим. У нас видеонаблюдение, - охранник оскалил зубы и потащил девчонку. Та стряхнула клешню с плечика: - Отпустите! Я ничего не брала! Вот, молоко и все. Никуда я не пойду! – Один пакет выпал и шлепнулся на плитку, как медуза. Молоко побежало ручейками. 
Мама Ромы рванула назад к кассе:
- Что она украла?
- Чипсы.   
- А где пакет? – прищурилась женщина. Кассирша переглянулась с охранником и зыркнула на Ромину маму: - А вы кто такая? Чего нос суете не в свое дело?
- Позовите менеджера. Я хочу оставить запись в жалобной книге.
- Менеджера сейчас нет на месте.
- По какому праву вы мне хамите? – тон сквозил холодом, а щеки кассирши стремительно серели. – Одно мое слово и вас уволят.
- Да, конечно, - скорчила гримасу кассирша, - так уж и уволят! А кто на кассу сядет, может ты?
- Не тыкайте мне, пожалуйста. Сколько должна девочка? Ста рублей хватит? – мама Ромы бросила купюру на прилавок, и красный глаз сканера подсветил водяные знаки. После долгой паузы и переглядываний с охранником, кассирша наконец, ответила с неохотой:
- Молоко еще разлила… – Зазвенел кассовый аппарат. Стукнула дверь, вошли три парня. Машут руками, спорят о футболе.
Атмосфера несколько разрядилась. Охранник убрал ладонь, и Конский хвостик тут же начала растирать предплечье. Глазки-пуговки поблескивают от негодования.
- Молоко она разлила исключительно по ВАШЕЙ вине. Я зайду сюда позже, - проговорила мама. - Когда управляющий будет на месте. 
На улице воздух еще жарче, после кондиционированной прохлады «Санжара». Рома искоса поглядывал на девчонку, а та шагала молча. Шлепанцы так и стукают по пяткам. Видно до сих пор переживает произошедшее.
- Как тебя зовут? – Роме показалось что нужный момент вот-вот ускользнет.
- Лена, - она протянула холодную ладошку.
- А меня Рома. Хочешь, понесу? – не дожидаясь ответа, он подхватил пакет. Девочка будто и не заметила. 
- Ты что-то взяла? Украла? - спросила мама.
- Нет, что вы! Она выдумала все. Ничего я не брала.
- С них самих  деньги надо потребовать! – всплеснула руками мама. – Молоко-то ты не взяла другое?
- Ну и пусть. 
Асфальтированная дорожка, бордюр. Справа дорога, но машины здесь гости нечастые. Рома глядел то на носки сандалий (в дорожке трещинки), то на Лену, то снова под ноги.
- Ладно, верю. Кассирша всегда такая вежливая?
- Ага. Ну, в воровстве она меня впервые обвинила! Ужас, так неприятно... Спасибо вам большое, я обязательно отдам деньги! Вот хотите, сейчас и отдам? Вы где живете? 
- На Верхоянском, - вклинился в поток Рома. – Сегодня приехали.
- А, ну там от меня не так уж далеко.
- Чего там уж, какие деньги! – перебила мама. - Не надо ничего отдавать.
- Нет. Я отдам. - Лена, чуть ли не ножкой притопнула. Мама усмехнулась, и покачала головой.
- Если ты так уж хочешь вернуть сотку, я могу сходить, - вызвался Рома. И откуда только такая смелость? Внутри будто муравейник расковыряли, подожгли и раскаленные букашки бегают, щекочут внутренности.
Мальчишка искоса поглядел на маму, и увидел что на лице ее гуляет улыбка. Лена пожала плечами, как будто ничего не замечая:
- Сходим тогда. А вы надолго приехали?
Между Леной и мамой завязалась оживленная беседа. Мама спрашивала, не разрушили ли старую водокачку, в которой они в детстве ловили призраков, жив ли еще дед Макар, и мост узенький, деревянный – стоит еще? «Едешь на велосипеде и стучат досточки под колесами!..».
Лена отвечала на вопросы, оживилась, а Рома теперь уже разглядывал её в открытую.
Конечно, Лена на него внимания не обратит. Небось, кавалеров полно своих, да и девки всегда ищут парней старше себя.
- А, так вы живете зде-есь, - протянула девочка. – Ничего себе! Никогда б не подумала. – На лице ее промелькнуло не только удивление, но Рома не смог понять, что именно.
- Ладно, - мама, погруженная в воспоминания, не придала значения фразе. – Давай пакет и идите. Заодно подружитесь, - она подмигнула и у Ромы загорелись уши.
Какое-то время шли молча. Снова похрупывают камешки, снова пыль. Ветер зашелестел полиэтиленом - миновали пластиковые жбаны. Рому удивило, что они не полны. Да и запаха никакого.
Как будто только-только поставили и жители не успели набросать пакетов с мусором.
Странно как-то.
- Ну, чего молчишь? – улыбнулась Лена.
- Так ты правда не крала ничего? Мне-то уж можешь сказать.
- Я что, идиотка – воровать? Тем более чипсы. Я их вообще не ем.
- На диете что ли?
- Там дряни полно, - наморщила носик Лена. – Ух, я и не ожидала что ты ИЗ ТОГО дома.
- Да что в нем такого? – удивился Рома.
- Так, ничего, - она помолчала немного. - Разве сам не знаешь?
- Нет. Мама ничего не рассказывала. Дача ей вроде как от дядьки перешла по наследству, дальний родственник. Вроде умер давно. – Лена помялась немного. Лицо смуглое, в противовес «компьютерной» бледности Ромы. Гулять он любил, но в последний год плотно осел за компом, да и в школе нагрузка возросла. Учился нормально, без троек, хотя и не думал, что знания, например по ОБЖ или математике пригодятся в будущем. Зачем сценаристу или режиссеру эта ерунда? Сборы от проката фильма подсчитает кто-нибудь другой, а безопасность слишком скучна.
- Его вроде как убили. Дядю твоего.
- Да ну? А кто? – Лена отвела взгляд, Рома почувствовал, что она знает больше, но не хочет говорить или стесняется. В порыве схватил девочку за запястье. Встретились взглядами. Рома почувствовал нежную-нежную кожу, и сразу сперло дыхание. – Говори!
- Ой, да мало ли что выдумают! – расплылась Лена в улыбке. – Страшилки, от кого-то слышала… Не бери в голову. Ой, ты мне синячище оставишь!
- Извини, - Рома разжал пальцы. Свернули в очередной переулок, раздался колокольный звон. 
- Вот здесь я и живу, - Лена ткнула пальчиком в угловой дом. – Давай-ка сюда.
Колокола набирали мощь. Рома передал пакет с молоком, Лена подмигнула и скрылась за калиткой. Рома поглядел на циферблат «Касио».
Начало первого. Чего это раззвонились? Странно, раньше колокольный звон нравился. А сейчас - в солнечный полдень! - стало не по себе. Ледяные крошки внутри желудка.
Чтоб немного отвлечься, Рома стал разглядывать жилище Лены. Обычный домик, кирпичный. Фронтон отделан белоснежным пластиком, кондиционер даже есть. Забор невысокий, из плоских шиферных листов. Калитка требует покраски. Рядом домишко победнее, саманный, а чуть дальше – трехэтажный замок, из итальянского кирпича и с бордовой черепицей на крыше.
Щелкнул замок. Лена вышла и улыбнулась:
- Спасибо твоей маме, а то… - Лена сглотнула и даже сквозь загар проступила бледность. – Не знаю, что бы и делала.
- Ну, я типа, рад знакомству, - Рома шаркнул подошвой по пыли, не зная что еще добавить. Снова смутился.
- Ты заходи, погуляем. А то может и я приду. С Толиком познакомлю… - Лена протянула бумажку и Рома запихнул сотню в задний карман. Сзади, за плечом девушки промелькнул мужчина. Хмурый (а может так казалось из-за сросшихся на переносице бровей). Голый торс, грудь поросла черными колечками. И в одних трусах. Лена оглянулась и хихикнула: - Это мой папа.
- А-а, - протянул Рома. – Ну, пока.
- Давай! – Калитка закрылась, заклацал ключ в замочной скважине.
Конечно! У нее есть парень, гуляет с кем-то. Да и на что он рассчитывал? Что Лена бросится в объятия? Он и говорить толком не может - запинается.
«И как вообще с ними говорить? И что именно? Как-то разом слова все вылетают, язык немеет…»
Всплыла улыбка охранника-удава. Урод чем-то напомнил Роме таксиста. И этого сукиного сына, который помочился прямо под калитку. Мама выпытывала, кто он такой, а Рома лишь пожимал плечами. Такой же придурок, как и та бабка с козой, может местный дурачок. Глаза навыкате еще, того и гляди выпадут из орбит.
Что сделали бы с Ленкой в каморке? Допрашивали бы?
(у нас видеонаблюдение)
Во рту у Ромы ерзала горечь. «Познакомлю с Толиком!». Что ж, это не последняя девчонка. Их тут наверно, пруд пруди. И почему-то грязные мысли сразу полезли в голову, насчет того охранника. Вдруг бы он стал отпускать сальные шуточки? Или дотронулся до Ленки?
Или показал что-нибудь - как та бабка?
***
По дороге домой Роме встретился только чумазый мальчуган, с большой головой. Он возил по луже грузовичок и рычал, подражая звуку мотора. Тоже какой-то неприятный. Голова огромная, с пучками вен. Глаза навыкате. Бр-р!   
- Ну что там? Проводил? – мама уже повесила на входную дверь грязноватую гардину – от мух. Отыскала где-то складной стул и теперь сидела у порожка с довольным видом. Дымится рядом на табуретке чашка с кофе, дымится между пальцами сигарета.
- Ты ж обещала бросить! – воскликнул Рома. В висок ввинтилась боль. Спать, спать… - Вот твоя сотка.
- Оставь себе… Ну, как тут бросишь, - улыбнулась мама. – Я сокращаю количество. Сразу нельзя, понимаешь? День подержусь, а потом полпачки скурю, а это еще хуже.
- Ладно, харэ отмазываться, - замахал Рома, а мама звонко рассмеялась. В этот момент она выглядела почти его ровесницей. Рома хотел бы встречаться с девочкой, похожей на маму.
Иногда он думал об этом перед сном. И конечно, он никогда не будет кричать на свою девушку. Он же не отец.   
- Лень готовить. Хочу немного побалдеть, посидеть вот так. Даже читать неохота, - мама сладко потянулась. 
- А я спать пойду вообще…
- Только бога ради – не на той убожеской раскладушке. Я протру, вытрушу ее… Ткань же снять там можно? Ну вот. Может, простирну даже. На диванчике пока ляг.
Рома уже не слушал. Скинул сандалии, рухнул на диван и уснул, прежде чем голова примяла подушку.