Пионеры капитала
Пионеры капитала
Российское государство, как огромный парусный корабль, долгие годы гнивший на мели, благодаря реформе 1861 года заскрежетал, сдвинулся с места и затем быстро пошел в открытое море новых экономических законов. Время сконцентрировалось. Каждый год порой заменял целое десятилетие застоя.
Однако реформа была проведена на крестьянских костях, и это подрывало нравственность. Напомним, что бывшие крепостные лишились до 40 процентов пахотных земель, перешедших в собственность помещиков. Кроме того, до 1910 года кормильцы-труженики должны были выплачивать в 4-6 – кратном размере стоимость выделенной им земли. Сотни тысяч дворовых вообще оказались без определенного места жительства и пополняли ряды каторжан, как говорится, без вины виноватые.
Такой людоедский способ проведения реформы либералы выбрали не случайно. Если бы крестьяне получили достаточно земли, то они бы превратились в середняков, последние, как мелкие производители, живут в основном натуральным хозяйством и не могут поставить на рынок товарный хлеб. Россия бы тогда лишилась статуса житницы Европы, и ее место заняли бы другие страны, скажем, Канада или США. Более того, середняки бы разорялись крайне медленно, и наемный труд, столь необходимый для развития промышленного производства, оказался бы дефицитом. Подобный факт на десятилетия затормозил бы развитие городского капитализма. Началось бы техническое отставание российских заводов, обнищание казны, новый застой и глубокий экономический кризис.
Обездоленные реформой крестьяне забивали окна своих избушек и десятками тысяч уходили в большие города, пополняя ряды работного люда. Временно разбогатевшие помещики начинали безудержно тратить даром доставшиеся деньги, тем самым они увеличивали покупательную способность внутреннего рынка. Царское правительство проводило жесткую политику меркантилизма и тем самым сохраняло капиталы внутри страны. Это также способствовало развитию капитализма. И тем не менее первоначальное накопление проходило достаточно жестко, а порой преступно и кроваво.
Вот воспоминание о становлении молодого капитализма в Самарской губернии Лычева Ивана Акимовича, бывшего матроса Российского Черноморского флота: «Село наше когда-то было маленькое (Новые Костычи), а по большому тракту ехало и шло много разных людей. Были тут и купцы, и извозчики, что везли рыбу и мясо в Москву, а обратно – товары в свои села и города. Бродили по тракту крестьяне, что когда-то убежали от помещиков, и беглецы из острогов, без паспортов. Все ночевали тут. Ну, бывало, в кабаке напьются, да так, что и квартиру не найдут. Шла кутерьма такая – не разберешь. Вот тут мужики наши не дремали: смотришь – то пьяного оберут, то воз с товаром перетрясут, так что мало чего в нем останется. Утром купец или там приказчик обнаружит нехватку и закричит благим матом: «Батюшки, обшарили!». Покричит-покричит да и поедет ни с чем домой. Доказать-то не может, сам виноват – напился до беспамятства. Так оно и шло: сегодня – обшарили, завтра – обшарили, ну и стали звать наше село Обшаровкой… Бывало, каждую зиму по дороге из Обшаровки на Сызрань шли обозы, заедут в лес, а там, гляди, выходят разбойники с топорами да ножами. Остановят и оберут купца или приказчика, а то и прибьют. Смотришь, то один, то другой мужичок все бедный был, жил – недоедал, а тут начал строить хороший деревянный, а то и каменный дом».
Время быстрого обогащения пошло. Александр II обеспечил налоговыми льготами молодых хозяев, они стали быстро преобразовывать живые деньги в производство. В середине XIX века Самарская городская Дума назначила торги на передачу в 23-летнее владение оброчное место около Колесного оврага в количестве 900 кв. саженей под устройство колокольного завода. Эту землю приобрел пензенский III гильдии купеческий сын Кузьма Феоктистович Привалов. Он приехал в Самару с мешком серебра и на пустынном месте организовал свое дело. Помощниками ему были острый ум, смекалка, прижимистость и целеустремленность. Купец сам участвовал в строительстве: от разметки земли и закладки фундамента до открытия завода и выпуска первой продукции. Мы только можем представить себе, как радостно билось его сердце, когда он услышал благовест своих колоколов, звучавший из поднебесья православной Самары.
Рядом построил свой колокольный завод его конкурент Василий Ермолаевич Буслаев. А в это же время за рекой Самаркой на «Голодной гриве» приобрел сразу три салотопенных завода в 1853, 1855, 1877 годах Дмитрий Ефимович Растрепин. Местечко это называлось «Голодной гривой» не случайно, там ничего не росло: песок да камни. Но были вложены средства и воля. В результате выиграли все: и кочевники, пригонявшие в Самару десятки тысяч курдючных овец, и биржевики, которые теперь могли приобрести устойчивое бочковое сало, и свечные заводы со всей Волги, получившие дешевое сырье для своих производств. Но, конечно, больше всех выиграл сам салотопенный король. Растрепинское сало шло на производство свечей при заводе И.Г. Головкина и обеспечивало епархиальный свечной завод. (ГАСО,Ф.815,оп.2,д.2,с.9).
Это же сало партиями закупал предприниматель Г.Б. Каган. Он был родом из Бердичева. Впервые свой талант он проявил в Москве при Торговом доме отца. Затем молодой коммерсант прибыл в Самару, приписался в купцы I гильдии и построил в 1882 году мыловаренный завод с ручным способом выделки мыла, угол Троицкой и Алексеевской. В 1897 году поставил нефтяной двигатель, выписал машину из-за границы и сделал фабрику паровой. Кагановское туалетное мыло с удовольствием покупали по всей Волге, затем ареал его распространения достиг Средней Азии и Сибири. Волжское мыло получило «Гран при» в Париже и серебряную медаль на выставке в Ростове-на-Дону.
Развитое животноводство Самарского края породило также и местную кожевенную промышленность. Примитивные заводы по обработке кожи тянулись вдоль Владимирского оврага напротив губернской земской больницы к Волге. Место под постройку было сдано управой в 1855 году на неопределенный срок. Среди хозяев можно упомянуть самарского мещанина Е.М.Симакова, купеческого сына И.З.Карпова, мещанина Н.А.Степанова, купца Г.И. Вырова и других. Это производство пользовалось у самарцев дурной славой: примитивное оборудование, грязь, вонь. Все отходы без очистки сбрасывались в Волгу. Капиталы в кожевенное дело вкладывать было невыгодно, так как прибыль оказывалась незначительной. Рядом находилась Средняя Азия и Сибирь, откуда потоком шла дешевая кожа.
В Самаре возникли и собственные кузницы. В 70-е годы XIX века их насчитывалось около 35. Большинство располагалось на берегу Волги между Москательной и Алексеевской, остальные действовали у Самарки и при выезде из города по Оренбургскому тракту. Продолжением и расширением кузнечного дела стал механический завод немца Г.К. Бенке.( ГАСО,Ф.815,оп.2,д4,с.1) Готхард Карлович в середине 19 века обустроил Черный затон в 50 километрах от Сызрани под пароходную мастерскую. Затем предприниматель собралоборудование и перевез его в губернский город. Он купил в 1876 году у В.И. Чарыкова землю рядом с Москательной. 23 апреля 1882 года объединил капиталы с К.И. Курлиным, Ф.Г. Угловым, А.Н. Шихобаловым, П.М. Журавлевым, А.Д. Соколовым, И.Л. Саниным и создал «Товарищество земледельческого и механического завода». Мы не случайно перечисляем фамилии, так как эти люди были самые богатые в Самаре, так называемые «сильные мира сего». Однако прибыль завода оказалась мала – в 1883-84 гг. 40 тыс. рублей. Завод изготавливал простейшие сельскохозяйственные машины, оборудование для мельниц, паровые двигатели, экономайзеры. Разнообразие номенклатуры изделий, неналаженность серийного производства удорожали продукцию. Однако предприниматели надеялись породить могучий промышленный концерн. Они замахнулись на создание самарской судоверфи. 13 мая 1885 года на воду был спущен первый буксирный пароход. На нем было написано весьма помпезно: «Первый построенный в Самаре». Вот его параметры: длина по ватерлинии 150 футов, ширина – 23 фута, высота – 8 футов. Напомним читателю, что 1 сажень равняется 3 аршинам, или 7 футам, или 2,18 метра. В 1886 году на заводе трудилось 300 рабочих. Было выпущено еще 2 буксира. Позже пришлось перепрофилироваться лишь на ремонт пароходов. «Товарищество» попало в долги, и вся собственность оказалась в руках почетного гражданина Самары Павла Михайловича Журавлева. После его смерти заводом руководили сыновья. Они приостановили работу цехов и с 1 июля 1913 года сдали все постройки в аренду на 12 лет государственному коннозаводу.
С 1885 года заработал чугунолитейный завод Лебедева, который обслуживался полутора сотней пролетариев. В 1900 году начал действовать механический и чугунолитейный завод Платкова со ста рабочими. Кроме того, чугунные изделия отливали на предприятиях Зуева, Крупского, Молчанова, Шерстнева.
Немалые деньги для бизнесменов давала обработка древесины. Как только Волга очищалась ото льда, с верховьев к Самаре неслись огромные плоты. Основная масса древесины, конечно, уходила к Каспию, но часть товара плотогоны продавали на лесных пристанях, тянувшихся от Вислого камня к Свято-Никольскому монастырю. В память об этом предпринимательстве в современной Самаре осталась улица Лесная. Сами плотогоны были профессионалами высокого класса. Они говорили, что пришвартовать плот труднее, чем пригнать табун диких лошадей. Волга тогда имела сильное течение, и нужно было ловко завернуть к берегу бревенчатую махину. Ошибся на миллиметр, пропустил полсекунды - и ты уже без руки или со сломанной ногой, можно вообще пойти на дно.
Настоящими покорителями водной стихии считались крестьяне села Зоново, что спряталось в Вятских лесах близ Уральских гор. Зимой они рубили огромные деревья, свозили их к рекам, а весной, связав бревна в плоты, сплавляли их по бурным уральским рекам до Камы, а затем от Камы гнали по Волге, выполняя заказы торговых компаний. Крестьяне эти носили фамилию Зоновы, отличались высоким ростом, огромной силой, голубыми глазами и соломенными волосами. Они называли себя потомками шведов, плененных под Полтавой еще при Петре I. Самарская память сохранила имена двух братьев Зоновых - Семена Николаевича и Михаила Николаевича.
Пройдя долгий и трудный путь, древесина оказывалась на лесопильных заводах. Первая лесопилка была открыта в 1864 году И.Д. Грачевым, владельцем Молоканских садов, тянувшихся за Полевой улицей. Бревна пилили на предприятиях Ф.М. Наймушина, Д.П. Новокрещенова, И.П. Летягина и других. Вот как описывает технологический цикл тех времен князь П.А. Кропоткин: «Я понял поэзию машин, когда видел, как гигантская паровая лапа, выступавшая из лесопильного завода, вылавливает бревно… и плавно подкладывает его под машину, которая распиливает ствол на доски…». Из досок либо делали ящики, использовавшиеся под тару, либо направляли на спичечный завод «Волга», принадлежавший Л.Л. Зелихману. Фабрика заработала в 1888 году на улице Оренбургской. Залежи серы, открытые в Самарском крае, полностью обеспечивали производство сырьем. Зелихмановские спички, производимые двумястами рабочими с помощью паровой машины, распространялись до Астрахани и даже попадали в Среднюю Азию.
Больших успехов достигли самарцы в кирпичном деле. Город рос как на дрожжах, повсеместно велось строительство каменных домов. В книге «300-летие царствование дома Романовых» рассказывается о ведущих самарских заводчиках, таких как Маркел Михайлович Шигаев: «…учился самоучкой, одарен. Отец имел овчинный, клееваренный и кирпичный заводы». М.М. Шигаев с 1887 года повел дело самостоятельно, технически усовершенствовав производство. Он осуществил выделку кирпича машинным способом, внедрил Гофманскую печь для сушки. Это позволило увеличить производство красного кирпича в 5-6 раз. Хозяин поставил на самарский рынок более 2 млн. отличных кирпичей с личным клеймом. Шигаев получил заказ от городской управы на производство кирпича для городской канализации. До 10 млн. кирпичей в год производил на своих заводах директор городского общественного банка Иван Ефимович Ильин. Он родился в 1863 году в Нижегородской губернии. С 13 лет учился колесному мастерству у отца. Затем приехал в Самару на заработки. В 1911 году с компаньоном построил суперсовременный механический кирпичный завод, который стал выполнять заказы военного ведомства. Из ильинского кирпича построены знаменитые казармы самарского гарнизона. Кирпичными заводами владели также И.Н. Александров, Д.П. Новокрещенов, Т.П. Жукова, С.И. Кутузова, М.И. Летягина, А.Д. Шигаев, В.А. Родионов и другие.
Становление самарского предпринимательства – это судьба отдельных династий, которые своими жизнями, как кирпичиками, выкладывали здание экономического процветания. Крестьяне Сапунковы пришли в Самару в конце XYII века и поселились на землях за рекой Самаркой. История сохранила имя Андрея Сапункова, родившегося здесь, на Волге. Они отличались трудолюбием, смекалкой, любое дело в их руках спорилось. Сеяли хлеб, выращивали скотину. Излишки продавали на ярмарках, у пристаней. Их незыблемым правилом стала народная поговорка: «Копейка рубль бережет». Держались они все вместе, как бы привнеся психологию крестьянской общины в город. Андрей Сапунков заслужил уважение соседей. «Справный мужик», - говорили про него. Женился, построил свой дом, тут и дети пошли Евстигней и Тимофей. С детства они приучились к тяжелому труду землепашца.
Шли годы, род Сапунковых разрастался, укреплялся в Засамарской слободе. Сын Евстигнея – Федор (1758-1851 гг.) стал первым купцом в династии Сапунковых. В 76 лет от роду он получил это звание Указом Симбирской казенной палаты за №8339 от 21 июня 1834 года. Позже купцами стали Илья и Карп Евстигнеевичи, а также их двоюродный брат Андрей Тимофеевич Сапунков.
Федор Евстигнеевич дело из рук не выпускал. И в восемьдесят лет его крепкую фигуру видели на пристанях, где шла бойкая торговля хлебом. Он лично отпускал товар в своей лавке. Рядом плечом к плечу работали сыновья Петр, Михаил, Никита. Его племянник Петр Ильич Сапунков владел салотопенными заводами за Самаркой, а брат Владимир Ильич имел каретную станцию с двадцатью пролетками.
Род Сапунковых богател. В канцелярию губернатора поступали прошения на строительство домов, на открытие постоялых дворов, харчевен. Например, в 1866 году купеческая сноха Федосья Дмитриевна и ее сын, купеческий племянник Федор Никитич Сапунков, просили дозволения на строительство в Засамарской слободе дома. Отказа не последовало, так как династию в Самаре знали и уважали. К этому времени Сапунковы уже имели 9 домов, 4 постоялых двора, гостиницу в 19 комнат, харчевню. Всего Сапунковых к середине XIX века насчитывалось около 150 человек. Они разъезжались по всей России и начинали свое дело.
В 1869 году в Сергиевск отправился Владимир Ильич Сапунков, где при курорте «Минеральные воды» открыл гостиницу. С тех пор Сапунковы ездили отдыхать только к нему. Некоторые представители фамилии поселились в Москве. За заслуги перед российским предпринимательством именем одного из них назван проезд за ГУМом. Правда, при оформлении документов самарский писарь ошибся и выбросил букву «к», так что проезд называется именем Сапунова. Богатые купеческие роды признавали Сапунковых. С ними роднились Прянишниковы, Головановы, Новокрещеновы.
Самым крупным самарским предпринимателем из рода Сапунковых стал Петр Никитич, сын Никиты Федоровича и Федосьи Дмитриевны, в девичестве Новокрещеновой. В двадцать два года он пошел добровольцем на Русско-турецкую войну 1877-78 гг. Воевал в звании унтер-офицера, участвовал в знаменитом сражении под Шипкой. Назад в Самару вернулся с турецким ятаганом и верой в православное единение. Получив немалое наследство, Петр Никитич основал кирпичный завод №1 у Колесникова оврага. Сапунковский кирпич шел на строительство железной дороги, военного госпиталя, порохового и трубочного заводов. Прогуливаясь по старой Самаре, мы и сегодня можем найти дома, на которых кирпичи сохраняют его фамильное клеймо. Дело Петра Никитича ширилось. Он построил еще один кирпичный №2 и алебастровый заводы. В документах Самарской городской Управы значится, что каждый кирпичный завод вырабатывал более 1 миллиона кирпичей в год. Читаем в газете «Волжское слово» от 13/26 июня 1913 года: «Кирпич и алебастр. Доброкачественные материалы на заводах П.Н. Сапункова – партиями и в розницу, с доставкой на место скоро и аккуратно». А кирпич и вправду у Петра Никитича был славный. Каждую партию проверяли на прочность. Возьмут прямо из печи, да в ледяную воду – не рассыпается. Затем о чугунную плиту со всего размаха – не раскалывается, не трескается. Тогда его взвешивают и на неделю в воду бросают. Вытаскивают и снова взвешивают. Не прибавил в весе, не набрал воды – значит, добро, можно пускать в продажу.
П.Н. Сапунков женился на Надежде Петровне Прянишниковой, одной из наследниц судоверфи в Баку. Эта тонкая и интеллигентная женщина любила коллекционировать дорогие меха. Ротонды из чернобурки, горжетки из соболя, горностая, бобровые шубы оценивались в миллионы золотых. По ее инициативе на Дворянской открылся собственный книжный магазин, где самарская интеллигенция могла приобрести все литературные новинки и изящные письменные принадлежности. В июле 1904 года купеческая чета в составе городской делегации встречала Императора Николая II. В 1905 году Петра Никитича избрали гласным городской Думы. В мае 1907 года губернатор В.В.Якунин утвердил его на пост члена городской Управы.
Вступая в новую должность, П.Н. Сапунков дал 5 июля 1907 года в Воскресенском соборе торжественную клятву: «Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред святым Евангелием, в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Александровичу, Самодержцу Всероссийскому, и законному Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику, верно и нелицемерно служить, и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому Его Императорского Величества самодержству, силе и власти принадлежащие права и имущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и притом по крайней мере старатися споспешествовать все, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может; об ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, и поверенный и положенный на мне чин, как по сей (генеральной), так и по особливой, определенной и от времени до времени Его Императорского Величества именем от предустановленных надо мною начальников определяемым инструкциям и регламентам и указам, надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойство, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом вести себя и поступать, как верному Его Императорского Величества подданному благопристойно есть и надлежит, и как я перед Богом и судом Его страшным в том всегда ответ дать могу; как сущя мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь». К присяге приводил протоиерей Иванов. Присутствовал городской Голова Д.К.Мясников.
По судьбе Сапунковых видно, как развивалась эта сложная цепочка – из крестьян, получивших личную свободу, выкристаллизовывались предприниматели, а последние начинали входить в государственную власть, через которую управляли страной.
Каждый предприниматель искал свою нишу. Огромным полем деятельности являлась легкая промышленность. Она не требовала больших капиталовложений и быстро давала прибыль. Немец Оскар Карлович Кеницер в 1882 году на улице Алексеевской построил макаронную фабрику, огромное здание из красного кирпича. Здесь применялась самая современная техника для производства спагетти, вермишели и других мучных продуктов из пшеницы твердых сортов. К 1913 году Торговый дом Кеницера считался самым крупным в России. Совладельцем «макаронки» являлся также немец Константин Андреевич Леман. Его потомок Андрей Владимирович Леман трепетно хранит рекламный проспект фабрикис ее эксклюзивными рецептами. Вот один из них: «Макароны с рыбой. Рыбу (судак или щуку) нужно сварить с зеленью свежей капусты, петрушкой, шпинатом или зеленым луком, эстрагоном, положить лимон, соли и перцу. Когда рыба сварится, ее нужно очистить от костей и разрезать на мелкие кусочки. Рыбный же бульон уваривают, несколько времени, чтобы емкость уменьшилась, потом кладут в него кусочек сливочного масла, чайную ложку муки, хорошо перемешивают и прибавляют чашку сметаны, и, если нужно, соли и перцу. Полфунта сваренных макарон итальянских укладывают в обмазанную сливочным маслом и обсыпанную сухарями форму или кастрюлю следующим образом: сначала слой макарон, обсыпанных тертым сыром, потом слой рыбы, и все облить приготовленным бульоном, опять слой макарон с сыром и т. д. Последним слоем должен быть тертый сыр, к которому прибавляют 2-3 ложки сметаны. Пекут медленно в печи или шкафу, пока смесь не зарумянится».
Как грибы после дождя росли кондитерские фабрики. Назовем предприятия А.И. Гребежева, Косолапова и Решетникова, А.А. Савинова и Каргина, Г.О. Вайнберга, Бекетова, Постникова, Власова, братьев Мецлер. Каждая такая фабрика, пусть крохотная, но имела свой магазин оптовой и розничной продажи, каждая создавала свои собственные рецепты тортов, пирожных и конфет. Использовались секреты национальной немецкой, еврейской, русской, татарской, мордовской кухни. В газетах, справочниках печаталась броская реклама: «Шоколадная и кондитерская фабрика И.П. Корунова. В магазине свежий шоколад, конфеты, мармелад, монпасье, пряники. Троицкая улица. Собственный дом».
В ногу с кондитерским делом шла индустрия напитков. На 1900 год действовало 7 заводов по производству искусственных минеральных и фруктовых вод. Их основали А.Р.Альберт, А.П.Шведов на Троицкой, М.Р. Альпертен на Самарской, А.М. Брик на Москательной, Грегуар и Петров на Панской, В.В. Кирст и Ф.К.Комаров на Дворянской. Шли разработки по изготовлению уникальных напитков из арбузного и тыквенного сока, а также безалкогольных газированных настоек из трав Жигулевских гор. При изготовлении использовались ароматические рецепты самарских сбитенщиков и кислушников. Конкуренция была жестокой, и в 1911 году из старых «водников» остался только Альпертен. А это важное дело поддерживали новые деловые люди: Г.В. Гаврилов, братья Куприян и Василий Никитины на Самарской улице, С.М. Трейстер на улице Л.Толстого.
Георгий Васильевич Гаврилов родился в 1878 году в селе Шиловка Симбирской губернии, окончил начальное сельское училище. Коммерческому делу с десятилетнего возраста обучался у отца. В 1906 году купил завод у А.М.Брик, преобразовал его и с 1909 г. первым в Самаре начал торговать фруктовыми водами в киосках стаканами. Безалкогольные напитки Гаврилова были удостоены «Гран при» в Берлине, двух больших золотых и одной серебряной медали.
Братья К.Т. и В.Т. Никитины родились в Елховке, получили домашнее образование. Старший брат Куприян Титович с 17 лет работал на фабрике Кирста, а вот Василий Титович служил в престижных торговых домах Самары. Набравшись опыта и знаний, братья открыли свое дело. С 1908 года никитинские напитки продавались по всему Поволжскому региону. Продукция за качество на сельскохозяйственной выставке в Вольмаре была удостоена диплома и большой золотой медали.
Вкусы тех напитков уже не помнит никто, а память о них хранят лишь старые пожелтевшие газеты: «Завод фруктовых и ягодных вод С.М. Трейстера предлагает фруктовые и ягодные воды всех вкусов, приготовленные исключительно на рафинированном сахаре и настоящих соках без примеси вредных и искусственных веществ. Завод уверен, что почтенные покупатели г. Самары, так и иногородние останутся довольны и убедятся, что все сказанное соответствует действительности».
К 90-м годам XIX века в Самаре насчитывалось около 100 предприятий, на которых трудилось более 4 тысяч рабочих, дававших продукции на 10 миллионов рублей в год. Напомним, что в 1862 году было лишь 15 заводов. Благодаря освобождению крестьян возник мощный рынок свободного труда. Капитал манил к себе наемных работников из деревень губернии. Приведем динамику роста населения Самары: 1851 г. – 19 753 жителя, 1875 г. – 54 722 человека, в 1897 – 89 999 человек, в 1900 г. – 109 640, а в 1914 г. – 170 645 человек. Вот они, получившие личную свободу, бывшие крестьяне, нашедшие в губернском городе свою новую жизнь. Все это благодаря росчерку гусиного пера Александра II, подписавшего судьбоносный Манифест.
Индустриальный бум в Самаре связан был не только с деловыми качествами предпринимателей. Золотым фондом местных заводов в полной мере являлись рабочие из народных умельцев, как тогда их называли самородки. Они порой приходили из деревни неграмотными, но поражали бывалых инженеров глубиной технического мышления. Вот как описывает встречу с одним из таких «Кулибиных» Я.Л. Тейтель: «Приехав как-то раз в село к своему другу мировому, судье Самойлову, узнаю от него, что в Обшаровке имеется самородок, столяр Петров - философ, изобретатель самоката (велосипедов тогда еще не было). Я просил познакомить меня с ним. Петров пришел. Увидел я степенного, с умным лицом крестьянина; говорил он медленно, как будто бы обдумывая каждое слово. Весь вечер мы беседовали с ним. Ясность ума, правильность суждения о земстве, о крестьянском самоуправлении, о религии действовали.»
Татьяна Толстая в своем сборнике «Талант» писала, что русские предприниматели, заводчики были ошельмованы представителями общественной мысли того времени. Практически ни один из гениальных русских писателей второй половины XIX века не дал правдивой картины из жизни нашего бизнеса – либо оплевывание и очернительство, либо создание сатирических образов купцов-пауков, свинообразных толстосумов… В Западной Европе наоборот столпы романо-германской словесности исключительно ярко и честно, увлекательно описывали национальный бизнес. Среди таких писателей она назвала Диккенса, Эмиля Золя. Т. Толстая писала, что умилялась «Дамским счастьем», ее восхищал сюжет, где расписаны перепитии бизнеса.
Интересна оценка капиталистического пути, на который стала Россия, данная современником тех событий князем П.Кропоткиным: «После освобождения крестьян открылись новые пути к обогащению, и по ним хлынула жадная к наживе толпа. Железные дороги строились с лихорадочной поспешностью. Помещики спешили закладывать имения в только что открытых частных банках. Недавно введенные нотариусы и адвокаты получали громаднейшие доходы. Акционерные компании росли как грибы после дождя; их учредители богатели. Люди, которые прежде скромно жили бы в деревне на доход от ста душ, а не то на еще более скромное жалование судейского чиновника, теперь составляли себе состояние или получали такие доходы, какие во времена крепостного права перепадали лишь крупным магнатам. Сами вкусы «общества» падали все ниже и ниже…».
Прислушаемся к точке зрения публициста Н.В. Шелгунова, побывавшего в Самаре в июле 1887 года для лечения кумысом: «…Ширь и ее громадные масштабы и возможность быстрого обогащения создали здесь даже особую породу людей – умную, сметливую, ловкую, но жадную до денег, не умеющую думать дальше захвата и безжалостную и жестокую, когда дело касается наживы… Пионер-промышленник, захватывая всякую чужую копейку и собирая миллионы, жался, а подчас и скряжничал, оставаясь и с миллионами все тем же мужиком, и сапоги он носил бутылками и мазал их дегтем, и голову уснащал деревянным маслом, а за обедом ел только солонину с хреном… Посмотрите на этот первобытный организм, как он скроен и сшит, как все в нем приспособлено для утробы и поглощения. Спина круглая, мощная, выпуклая, мясистая…точно у гориллы, в плечах косая сажень, и на этом громадном туловище, на загорелой, красно-коричневой, заплывшей, толстой мясистой шее сидит отвратительно маленькая голова с заплывшим. Лоснящимся лицом. Какие же другие мысли, кроме мыслей о захвате, могли явиться в этой голове, и может ли вырваться из этих мощных объятий то, что хоть раз в них попадет? И мощные объятия захватили Самарский край и держат его крепко… Единично, там и здесь, стоят в разных местах города палаццо с зеркальными стеклами и чугунными подъездами. Сосчитайте эти палаццо, и вы узнаете число девятипудовых пионеров, вскормленных и выращенных самарскими степями».
Вот он облик «нового русского» второй половины XIX века. Приведем некоторые анекдоты из той поры:
Нувориш из бывших крепостных входит в парфюмерную лавку.
Туалетная вода есть?
Всенепременно-с, кланяется приказчик.
Мне два ведра, щелкает пальцем покупатель.
Зачем вам столько, господин?- изумляется приказчик.
Нувориш отвечает: «Выгребную яму на дворе залью, чтоб не воняло».
Пионер спрашивает бывшего княжеского повара: «Что Его сиятельство больше всего любил откушать?» Повар отвечает: «Гуся с яблоками, да так чтоб из попки сальце текло» Пионер приходит в лучший ресторан и делает заказ: «Мне гуся с ананасами и не забудьте мне в попку фунт свиного сала сунуть».
Пионер-капиталист валяется пьяный в номере гостиницы. Крики, шум в коридоре. Портье стучит в дверь: «Господин, пожар! Все сгорит!» Ответ из-за двери: «Плевать, у меня все застраховано». Портье кричит: «Так и вы ж сгорите!» Ответ: «Плевать. У меня и жизнь застрахована».
Пионер-промышленник поехал в Париж посмотреть как Европа живет. Загрузил купе водкой и пил всю дорогу. Пил и в Париже. Возвращаясь, тоже пил. В Самаре пришел в купеческое собрание и заявил: «Чо, там говорят Европа, культура! А пьют как у нас в деревне».
Почему было такое отрицательное отношение к предпринимателям, пытался объяснить русский философ В.В. Розанов: «В России вся собственность выросла из выпросил, или подарил, или кого-нибудь обобрал. Труда в собственности очень мало и от этого она не крепка и никем не уважается». Действительно путь к первым капиталам порой был темен и извилист. Очевидец И.А. Лычев, самарский старожил рассказывает: «Васька-то Завьялов жил в старенькой избушке, покрытой соломой. Работал летом кое-где на стороне, а зимой днем и ночью пропадал в трактире, что против его хатенки помещался… Однажды ночью в кабак зашли двое беглецов из тюрьмы. Видит Васька, что народ бедовый, он к ним: чем, мол, помочь вам? Те говорят, пусти нас к себе ночевать – от нас в убытке не будешь… Жили они у него почти все лето. Зачастил Васька в это лето в Сызрань, в Самару, а то и в Оренбург. Так нигде не работал, все время разъезжал на своей лошаденке. И вот он начал строить новый двухэтажный дом, обнесенный высокой, в две сажени, стеной. За год построил такие хоромы, каких и в городе было мало. Разбогател наш Васька Завьялов оттого, что ездил в разные города да сбывал там фальшивые деньги. С этого лета Васька превратился в Василия Ивановича Завьялова. Мужики стали кланяться в пояс, урядник и становой – частые гости у него. …После постройки третьей мельницы Завьялов получил звание купца первой гильдии».
Конечно, подобные факты не могут вызывать восторга у цивилизованного человека, но у каждой медали есть и другая сторона. Древние говорили, что добро, доведенное до логического конца, превращается в свою противоположность. А это значит, что и зло, доведенное до логического завершения, превращается в добро. Примерно подобный же смысл несет изречение «Победителей не судят». Реформа по освобождению крестьян, содержа в себе массу изъянов, привела, тем не менее, к потрясающему результату. Крестьянская, отсталая феодальная страна, рассадник азиатчины, неожиданно для себя мира легко вошла в эпоху промышленного переворота. И пусть это осуществилось даже такими грязными руками, как у Васьки Завьялова, но как говорится «цель оправдывает средства».
Некоторые политологи и историки считают, что в те времена люди были другие: верущие-православные, а значит неспособные на дурное, кроме того, мол, сильны они были своей первородностью, связью с землей, как говорится – от сохи, с черноземом под ногтями, со своей народной правдой. Возразим. Люди всегда одинаковы. В них черт и бог замешаны все в том же коктейле. Главное, каковы обстоятельства, таковыми и будут их поступки. Александр II, проведя реформу, сохранил главное – сильное государство, мощь которого направил не на подавление инициативы, а наоборот, на развитие экономики, превратив Россию в страну производящую.
Максимилиан Волошин в своих воспоминаниях писал, что до 1917 года в Российской империи безоговорочно действовал закон, запрещали вывоз золота и драгоценных камней, а также вообще всех капиталов, составлявших национальное достояние державы. В результате думать, как и во что их вкладывать, так как капитал нельзя закапывать в землю. Деньги для производства то же, что и бензин для автомобиля. Вот почему в Самаре возникало такое разнообразие производств. Помимо перечисленных ранее назовем 2 маслобойных завода, 3 канатопрядильных предприятия, дрожже-винокуренный и спиртоводочный, 2 крахмальных, 1 овчинный, клеевой, 3 экипажные производства, 2 колесные мастерские. Кроме того, действовали гончарная, обувная, гильзовая и дробяная фабрики. Возможно, самарские бизнесмены с большим бы удовлетворением вложили свои капиталы где-нибудь в Англии или Бельгии, но закон есть закон, и данную Императором экономическую свободу следовало принимать не иначе как осознанную необходимость.
Для успешного развития экономики и укрепления стабильности в данной сфере нужна твердая валюта. Если Николай I взял под личную опеку армию, то реформатор Александр II – русский рубль. Он выпустил устойчивый империал, то есть 10 рублей весом 11,61 граммов чистого золота. Стабильная валюта давала стабильную жизнь. Целыми десятилетиями не менялись цены в оптово-розничной торговле, разве что падали. Александра II 1 марта 1881 года взорвали террористы. Умирая, он просил своего сына Александра III ни в коем случае не позволить уронить рубль на мировой валютной бирже, даже если ради этого придется пожертвовать частью золотого запаса страны.
Александр II провел в 1864 году судебную реформу, создал суд присяжных, утвердил юридическую систему, при которой все сословия стали равны перед законом. По крайней мере за экономические преступления Фемида обрушила свой меч на любого, не взирая на чины, награды и богатство. В 1874 году всю Россию потряс пожар огромной паровой мельницы, располагавшейся на Измайловском проспекте в Санкт-Петербурге. Она принадлежала В.А. Кокореву, но сдавалась в аренду С.Т. Овсянникову. Суть дела заключалась в том, что был очевиден, поджег, выгодный лишь для арендатора. Купец I гильдии пользовался дурной репутацией, как человек способный на грязные делишки. При этом он имел обширные связи с высшими чинами полиции, военного ведомства и интендантского управления столицы. Одним словом – олигарх. Купец вел себя на дознании в высшей степени нагло и самоуверенно. Вот как об этом пишет обер-прокурор А.Ф. Кони: «меня под стражу!? Степана Тарасовича Овсянникова? Первостатейного именитого купца под стражу? Нет, господа, руки коротки! Овсянникова!! Двенадцать миллионов капиталу! Под стражу! Нет, братцы, этого вам не видать!» Вся Россия затаила дыхание – что будет? Сработает ли новая юридическая машина, дадут ли по рукам лиходею? Признанный виновным Овсянников был сослан в Сибирь на поселение с полным возмещением ущерба пострадавшей стороне.А.Ф. Кони пишет по этому поводу: «Это дело было настоящим торжеством нового суда. Немецкая сатирическая печать даже не хотела верить, чтобы двенадцатикратный миллионер Овсянников мог быть арестован, а если бы это и случилось, то выражала уверенность, что на днях станет известным, что одиннадцатикратный миллионер Овсянников выпущен на свободу».
После этого дела Западная Европа стала более внимательно приглядываться к новой России. А для всех нечистых на руку граждан это прозвучало как суровое предупреждение.
Новое налоговое законодательство Александра II давало привилегии лишь тем предпринимателям, которые внедряли новейшую технологию. Так льготы получили металлурги, внедрившие Мартеновскую печь; поддерживались химико-технологические процессы с использованием крекинга. Самые низкие налоги на прибыль по сравнению со странами Западной Европы, как магнитом тянули сюда иностранцев с их изобретениями, технологиями и капиталами. Здесь они открывали свои производства и вливались в ряды граждан Империи. Вспомним знаменитого Альфреда Нобеля, проводившего нефтяные разработки на Каспии, и имевшего свою контору в Самаре на Соборной.
Новейшие технологические линии в нашем городе по производству пива построил австрийский дворянин А.Ф. фон Вакано со своим компаньоном М.М. Фабером. В 1880 году завод был заложен, а в 1881 году самарцы уже пили знаменитый «Проздрой» и «Венское». Любопытно, что австрийцы построили предприятие на берегу Волги, не имея на это никакого разрешения. Городская управа наложила огромный штраф за самодеятельность, но прибыль от продажи пенистого напитка превысила все ожидания и с лихвой покрыла неустойки. С Вакано связано не мало городских скандалов и судебных разбирательств. В частности его подозревали в недобросовестной борьбе с конкурентами, но доказательств не обнаружили. Остались только голые факты. Так швейцарец Иосиф Викентьевич Питц 1 января 1880 года взял в аренду на 77 лет 1421,5 кв. саженей земли за Самарской около Безымянского оврага… Завод сгорел, а восстанавливать уже не было средств. Такая же участь постигла Людвига Карловича Шлеске. Его завод также сгорел ночью 26 апреля 1888 года, при невыясненных обстоятельствах. (ГАСО,Ф.815,оп.2.д2,с.8).
Не улыбнулась самарская земля и немцу Густаву Богдановичу Ротману. Он привез из Фатерлянда новейшую технологию по производству белого дешевого силикатного кирпича. Его производство развернулось в 1901 году у Вислого камня (ныне III-я очередь Набережной). Владельцы заводов по производству красного кирпича пришли в ужас от осознания надвигающейся своей не конкурентоспособности. Запутав немца в кредитах и долговых векселях, купцы довели последнего до самоубийства. (Фабрики и заводы всей России. Киев, 1913 г.)
Больше повезло на Волжской земле немцам братьям Ивану Андреевичу и Карлу Андреевичу Клодт. Они создали электрическую компанию, обеспечивающую горожан эдисоновскими лампочками, динамо-машинами, проводами и другими приборами. Кроме того, братья снабжали Самару водопроводными трубами и сантехнической утварью. Городская управа за заслуги перед городом разрешила им построить дом на Дворянской по оригинальному индивидуальному проекту, разработанному архитектором А.А. Щербачевым в силе Генриха IV. В 1895 году по Самаре побежала бельгийская конка, пугая обывателей и домашних животных. Цивилизация въезжала в губернию на автомобилях и велосипедах…
В то время как в Западной Европе и Северной Америке складывалась достаточно сложная криминальная обстановка, возникали мафиозные группировки, и гангстеры совершали дерзкие налеты на поезда и банки, российский преступный мир практически не влиял на жизнь национального бизнеса. В Самаре хулиганили горшечники, шарили по карманам воришки, но никто слыхом не слыхивал о рэкете, воровстве людей ради выкупа. Дворяне-чиновники, ставившие честь выше собственной жизни, не могли представить себе общения с преступным миром, иначе как через тюремную решетку.
Все это в комплексе создавало уникальные благоприятные условия для развития предпринимательства. Россия быстро вышла на 4 место в мире по основным экономическим показателям, а по темпам роста ежегодного валового национального продукта выходила в лидеры, пугая остальной капиталистический мир. Пионеры капитала заложили основу будущего процветания. XX век выводил на авансцену уже их детей и внуков. Они получали прекрасное образование в университетах России и Европы и должны были продолжать начатое дело по переустройству государства во имя защиты национальных интересов. Дикий капитализм умер. Первоначальное накопление состоялось.