Вечерочек

               
     Уставшее за день июльское солнце уползало за горизонт. Стожки скошенной травы немного подвялились за жаркий день и наполнили предвечерний воздух дивным ароматом будущего сена. Наша деревня сворачивала страдные хлопоты до следующего утра. Кур разогнали по насестам, ежики, наконец-то дождавшись своего часа, звучно шуршали колючками в зарослях вековой ирги, а чайки, наоравшиеся за день, молчком пестовали на пруду свою подрастающую ребятню. Да, деревня не город. Тут движение жизни по собственным законам. Здесь люди и звери пребывают в удивительной взаимосвязи и необыкновенной гармонии.

     Как же я, пленница «каменных джунглей», люблю эти тихие сельские вечера...

     Мы с сыном Марком посиживали на крылечке с видом на закат.  Из низины медленно выползал туман. Ни дуновения ветерка... Ни стрекота кузнечика... Тишина... А когда солнце, озарив напоследок оттенками алого быстро темнеющее небо, скрылось за полоской леса,  совсем рядом неожиданно, а потому неприятно, прозвучал раскатистый, виртуозный пассаж, насквозь пронзивший эту безмятежную тишину.

     – Мама, что это?..

     – Кажется, коты отношения выясняют…

    Моя абиссинская кошка Буся сидела рядышком и дремала, томно прикрыв глаза. Ее не волновали эти разборки, хотя отношение к ним она могла иметь непосредственное. Красотой Буся покоряла всех. Каждый гость восторгался ее статью и великолепным тикированным рыжевато-коричневым окрасом. Буся была маленькой хозяйкой большого деревенского дома. Мы же все, включая меня, мужа, сына и молодого бенгальского кота Бенджамина, с ее, так сказать, позволения, были допущены к пользованию этой недвижимостью.

   Бенджамин, похоже, имел свое мнение на этот счет. Он пришел в дом на все готовенькое, но был абсолютно  уверен, что еда в миске, теплое местечко на микроволновке и когтеточка размером до потолка всегда будут принадлежать ему, и только ему. Беня, как и все кошачьи, был без меры любопытен. Услышав на улице громкие возгласы сородичей, он мигом сиганул на веранду, в надежде выскользнуть из дома, чтобы хоть одним своим зеленым глазом оценить происходящее на улице. Я, как могла, сдерживала натиски Бенджамина, но Марк с котом был солидарен:

     – Мама, тебе что, жалко? Выпусти его, пусть полюбуется на это безобразие.

     Кот, видимо, решив, что фраза эта означает для него карт-бланш, протаранил москитную сетку и, вприпрыжку и бочком, направился к центру событий. Беня окрасом и статью был похож истинно на леопарда, но отличался особой неуклюжестью и талантом уронить, пролить, вляпаться, обрушиться. Так и на этот раз, помимо выдранной сетки, в список убытков попал еще и разбитый цветочный горшок.

     Между прочим, я уже давно присматривалась к тандему Марк – Бенджамин, и находила у них много общего по части неуклюжести. Даже трудно определить, кто был в этом смысле "способнее". Марк ухитрялся за день испачкать мороженым,  шоколадом или кетчупом штук пять маек, иногда мог упасть на ровном месте, например, выходя из дома на какое-нибудь важное мероприятие, тем самым постоянно внося неожиданные коррективы в наши планы. 

      Оставив Марка, я помчалась за Беней. Возле соседского дома уже собрались почти все жители деревни. Они внимательно наблюдали за действом, развернувшимся на крыше хозяйственной постройки, на которой в  недвижимых позах друг против друга стояли два кота. Серый - тощий и ободранный чужак нервно маячил хвостом, а его оппонент, местный Васька,  прижав к голове уши и круто изогнув  спину, в упор гипнотизировал соперника. Его хозяин, коренной житель Серега, взахлеб осведомлял:

     – Этот, серый кот, такой щипаный – дрипаный-на, потому что с Васькой моим все время дерется-на! А я тут нашел в огороде два камня и запиндюрил в него!  А Васька взял и на крышу его загнал-на!

     Сам Серега производил впечатление не менее дрипаного, чем пришлый кот.  Воротник, давно не стираной светлой рубахи, торчал колом вокруг немытой шеи. Отросшие  русые волосы неравномерно топорщились по сторонам давно не бритого лица, изображая жалкое подобие бороды. Круглые глаза азартно блестели.

     Одновременно со мной с противоположного конца деревни прикатилась колобком бабка Марья. Схватившись за левую грудь, под которой колотилось взволнованное сердце, она шепелявила:

     – Знаешь, Серега, пущай уж лучше твой горлопан Васька этого серого дерет, чем Кузеньку моего. Ох, и паразит же твой Васька! Ладно, хоть бы этого урода прогнал и хватит с него... Хотя, серый, похоже, покрепче будет...

     Тут Васька удачным ударом по физиономии серого опроверг мнение старушки насчет того, что тот покрепче будет и прекрасным, уравновешенным Бельканто эмоционально  проголосил почти что неаполитанскую арию. Начав с высоких звуков и перейдя в средний регистр, он на секунду остановился обновить дыхание и исполнил новый пассаж, как бы говоря: "Спокойно, Маруся, моя песня еще не спета".  Щипаный ответил красивым драматическим тенором и, видимо, сообразив, что в этом поединке соперник оказался сильнее, собрался было ретироваться, но не тут-то было.

      Внезапно, на крыше дровяного сарая, лихо, я бы даже сказала, по-гусарски, нарисовался мой молодой и совсем неопытный кот Бенджамин. Ну, надо же было ему выпендриться перед соседкой сиамочкой Жади, которая вместе со всеми наблюдала за происходящим. И уже через секунду два оперных кота кувыркнулись с крыши и скрылись в кустах сирени. Беня же оседлал конек сарая, вцепившись в него когтями, и слезать, явно, не собирался.

      Хозяйка Жади, Анюта, с всклокоченной прической, называемой по-деревенски метко: "Не одна я в поле кувыркалась", громко распевала дифирамбы моему отважному коту:

     – Ай, да Беня! Ай, да молодец, мальчик! – навсегда сделав его конкурентом самого Васьки.

      Уж не то слово, как вечерело. Бархатная июльская прохлада напоминала: "Пора по домам", но я же не могла, просто не имела права оставить на крыше своего кота. Пришлось бежать домой за угощением, чтобы сподвигнуть Беню спуститься на землю.

      Марк сидел за столом и, высунув язык, самозабвенно разворачивал подтаявшего шоколадного зайца, отщипывая по малюсенькому кусочку сиреневую фольгу.

     – Умоляю, ешь аккуратно, не испачкай последнюю чистую майку! – крикнула я, выбегая из дома, прихватив на бегу кусок вареной куриной грудки.

     Добежав до соседского сарая, я поняла, что опоздала. В мокрой от выпавшей росы траве барахтались коты. Васькины крестьянские серые пятна и благородные "розетки по золоту" моего Бенджамина свились в едином клубке! Я бросилась было в кучу-малу, но Серега посоветовал:

     – Так ведь, это... ты лучше не суйся-на, а то ведь... мало ли, до нас ведь скорая не доедет-на.

      Шикарная леопардовая шуба, что с ней будет? Да, что шуба? Что будет с владельцем этой шубы? Надо было что-то делать! На улице, у входа в сарай, стояла огромная металлическая бочка для дождевой воды. Я рванула к ней, по пути выглядывая, чем бы зачерпнуть. В голове одна мысль – если окажется пустая, громко крикну в нее,  чтобы распугать, если с водой, зачерпну и разолью котов. Бочка оказалась пустая. Я вдруг увидела валявшуюся в траве кочергу, схватила и несколько раз ударила кочергой по бочке. Раздался оглушительный набат. С диким криком семейная пара чаек взмыла в небо. Коты бросились врассыпную, каждый в сторону своего дома.

     – Ты, это... молодец-на, а то уж я и не надеялся, что произойдет конец-на, а Бенька твой, эта, чуть шубу свою дорогую не потерял. Эт, самое, у тебя там че-нить выпить не найдется?..

      Стремглав я неслась вдогонку за своим смельчаком Беней. Когда мы вдвоем влетели на веранду, мне предстала еще одна живописная картина. Весь стол был усыпан чешуйками сиреневой фольги, а за столом сидел радостный Марк. Его светлая майка, последняя на сегодня чистая майка, была густо обляпана жирными шоколадными пятнами.

     Выпав из столбняка, набрав побольше воздуха, я реализовала свой порыв громко крикнуть, когда хотела разорвать кошачий клубок:

     – Я же просила, есть аккуратно, чтобы не испачкать последнюю чистую майку!..

     Марк совершенно невозмутимо ответил:

     – А это не я. Только я начал есть зайца, а на улице так загрохотало, что зайчик взял, и со страха обоср.лся... прямо мне на майку...

     Раздался звон чего-то разбившегося стеклянного. По кухонной столешнице пронеслись Беня с Бусей. Обычно молчаливая, кошка на своем языке проголосила какое-то, видимо, нравоучение, и оба умчались в глубину дома, чтобы с упоением опробовать акустику двухэтажного пространства. И вся округа, благодаря распахнутым окнам, могла наслаждаться  оперным дуэтом моих котов – грудным Бусиным контральто и специфическим голосом Бенджамина, временами срывавшимся на фальцет.

     После, когда все в доме улеглось, я вышла на открытую веранду и села на крылечко. В низине, где ночами неутомимые бобры вели глухую борьбу с лесной речкой Лунихой, разбуженный дятел чеканил свою сольную партию. Но вскоре и он замолк.  Изредка слышалась чья-то возня в мокрой траве, да доносились осторожные всплески воды на пруду. Молодая луна поливала мягким светом расстилающееся от нашего участка и до самого леса поле, а густой туман спешно укутывал его своим пуховым одеялом. И трудно было представить, что наша планета несется сейчас в космосе с бешеной скоростью, а я сижу себе спокойно на крылечке посреди безмолвной тишины.

     И вот, уже погас свет во всех домах. Это наша маленькая деревня Зубово наконец-то уснула, уютно примостившись на груди красавицы Земли.