Перемены грянули внезапно. Началось всё с того, что в один прекрасный день внимание Альфы привлёк человек в элегантном сером костюме. Он медленно прогуливался по территории аэропорта, ни на минуту не расставаясь с дипломатом, обшитым крокодиловой кожей. Альфа не предала бы особого значения элегантному господину, если бы не резкий запах одеколона, который буквально пропитывал подозрительного человека и его дипломат.
— Почему твоя Альфа лает? — спросил напарник Конрада в эту смену.
— Значит, её действительно что-то беспокоит! — зло ответил Конрад. Он не любил, когда ему задавали глупые вопросы.
«Когда собака лает, значит, её действительно что-то беспокоит, если она умная и психически уравновешенная», — размышлял Конрад.
Между тем, господин в элегантном сером костюме неспеша прохаживался перед постом таможенного досмотра:
— И чего ему надо? — не унимался напарник Конрада по смене по фамилии Егоров.
— Хочет, чтобы ты его досмотрел! — со злостью бросил Конрад.
Он не торопясь, взвешивая каждый шаг, направился к господину с дипломатом. Альфа, которая шла рядом, вновь забеспокоилась, ибо услышала голос судьбы.
«Будь осторожна, опасность!!!»
Эта фраза в голове у Альфы прозвучала три раза подряд. Конрад заметил, как напряглось её тело. Она что-то почувствовала, и это что-то было явно очень нехорошим.
— Предъявите ваш багаж для досмотра! — сказал Хан обычную дежурную фразу.
— Не понимай русский говорить! — произнёс элегантный господин с очень сильным акцентом какого то восточного языка знаменитую фразу Воланда, сказанную на Патриарших Прудах вскоре после известных событий, описанных в великой книге всемирно известного писателя. Конраду оставалось только ещё раз повторить свою просьбу, но с гораздо большей настойчивостью:
— Пройдёмте, пожалуйста, с нами для процедуры досмотра!
На этот раз, кажется, подействовало. Элегантный господин в сером костюме встал и с быстротой молнии выхватил из за пазухи пистолет. Или Конраду только показалось, что это был пистолет... Дело не в этом. Дело было совсем в другом. Альфа, видя, что незнакомец вытянул вперёд руку, а это таило угрозу как для хозяина, так и для неё самой, не теряя ни секунды, бросилась вперёд. В это время у неё в голове была одна мысль. Альфа всё время повторяла её про себя: «Только бы успеть раньше». У неё всё было подчинено этому броску: силы, время, воображение. Наконец, у неё было то, что отличало Альфу от других собак, её вёл в жизни глас её судьбы. Именно через судьбу Альфа ощущала связь с другими поколениями своего рода. Это был зов её крови, зов её рода! В тот момент — момент броска — за ней стояли сотни и сотни собак её рода, и это удесятеряло её силы.
Для Конрада всё произошло не менее неожиданно. Сперва господин в сером костюме полез зачем-то в карман. Потом, как показалось Конраду, достал предмет, похожий на маленький пистолет. Потом Альфа, обычно сдержанная и спокойная, вдруг прыгнула на вытянутую руку господина. Для Альфы это был только прыжок и ничего больше. Она не думала о том, что ждёт её потом. Альфа знала одно — Конраду грозит опасность, и она, Альфа, скорее умрёт, чем допустит его смерть.
Всё закончилось очень быстро. Прибыл наряд ОМОНа. Альфа не пострадала. Когда господину сковали за спиной руки, она всё ещё рычала. Потом, немного успокоившись, подошла к Конраду и посмотрела в его глаза долгим внимательным взглядом:
— Вот так-то, Альфа! — проговорил Конрад каким-то чужим, не своим голосом и поспешно добавил: — Всё, может быть, будет очень хорошо!
От госпитализации он отказался, взял Альфу на поводок и поехал домой. В тот момент ему хотелось одного: горячего чая, хорошую умную книгу, которая создала бы душевный покой, и крепкого-крепкого сна. Всё это Конрад надеялся получить у себя дома.
Однако, человек предполагает, а бог располагает. И этот раз не стал исключением из правил. Уже войдя во двор дома, Конрад услышал чьи-то крики. Инстинктивно прибавил шагу, свернул за угол и увидел следующее: двое здоровенных амбалов отнимали у девушки сумочку. Девушка пыталась что-то предпринимать, но все её попытки оставались тщетными. Против лома, как известно, нет приёма. Так что Конрад с Альфой подоспели как раз вовремя. Хулиганов, как водится в таких случаях, и след простыл.
— Вам они ничего не успели сделать?
— Нет, как будто!! — еле слышно проговорила девушка.
— Чего они хотели от вас?
— Спросили: «Который час?», а потом стали требовать денег на пиво и сигареты, а потом...
Она опять всхлипнула, и Альфа почувствовала, что этой девушке и в самом деле плохо. Альфа отлично понимала её, ей и самой приходилось тяжко в жизни, особенно, когда тебя выкинули на улицу по чьей-то прихоти. Она на мгновение вспомнила себя после того, как осталась одна. Теперь-то Альфа знала, как это называется.
«Малодушием, вот как, и порождается это чувство прежде всего страхом. Хорошо, что Конрад не такой. Жаль, что придётся его покинуть. Это у людей есть бог. Не знаю, все ли в него верят, но поминают многие. Вот и Конрад, собираясь на смену, тихо почти шёпотом произносит какие-то загадочные слова. Потом осеняет себя крестом. На удачу, как он говорит. И только после этого мы вместе отправляемся на службу. Совсем не то у собак. Каждая из нас безоговорочно верит в свою и только свою судьбу. Правда, не все судьбу слышат, как я, но верят все, это совершенно точно!»
Все эти мысли вихрем пронеслись у неё в голове и исчезли в глубинах подсознания. Её судьба делала очередной крутой поворот, подготавливая Альфу к грядущим испытаниям.
Конечно, перемены не грянули сразу, но Альфа стала вдруг замечать, что отношение Конрада сначала изменилось к дежурствам и службе, а потом и к ней — Альфе.
«Что поделаешь — любовь!» — тихо со вздохом произносила про себя Альфа и терпеливо ждала, когда очередь дойдёт и до неё.
Наконец, всё прояснилось в один день. Точнее, это был ранний вечер, потому что Альфе нестерпимо хотелось спать, а спать на ходу во время прогулки совсем уж не дело. Сегодня Конрад Хан отправлялся на встречу с родителями Кристины Кирх — той самой девушки, которую он спас вместе с Альфой у подъезда собственного дома от компании хулиганов. С того дня прошло три месяца:
«Что поделаешь, любовь», — повторила собака про себя.
Альфа вздохнула, переступила порог квартиры, где жила с Конрадом вот уже полгода и легла на своё место в углу.
— Уже нагулялась, Альфа? — спросил Конрад, заглядывая в её глаза.
В этих глазах обычно полных силы и движения на этот раз Конрад Хан не увидел ничего, кроме безразличия и пустоты:
«Что с тобой, Альфа?» — на минуту спросили его глаза.
На этот вопрошающий взгляд Альфа лишь глухо проворчала и отвернулась к стене, как бы давая понять:
«Иди, куда собирался. Прошлое я не забуду, а то, что грядет, не изменить! Так что иди, пусть же исполниться то, что предначертано!»
Сказав это про себя, Альфа отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Вскоре после того, как Конрад ушёл, она вновь сквозь сон услышала Розу ветров.
«Разве ты чем-то не довольна?»
«Почему он ушёл от меня, хотя он так нужен мне?» — спросила Альфа розу ветров, и сердце её болезненно сжалось.
«Потому что он встретил свою любовь!»
«А что такое .Любовь?»
«Среди твоих сородичей это великий инстинкт продолжения рода».
«А что такое любовь там, в мире людей?»
«На это так просто не ответишь».
«А ты всё же попробуй!» — настаивала на своём Альфа.
«Ну, если ты так настаиваешь...»
Голос судьбы умолк, но спустя некоторое время, зазвучал вновь:
«Ты спрашиваешь, что такое любовь?»
«Я только хотела...»
«Не перебивай меня!» — возвысила свой глас судьба.
Альфа молчала.
«Так ты спрашиваешь, что есть любовь в мире людей?»
«Да», — твёрдо ответила Альфа, вслушиваясь в тишину.
«Так слушай же! — прошептала судьба, вновь обретая мощь своего гласа в пространстве, — Любовь среди людей есть полёт, но это полёт одного мгновения!»
«Значит люди даже более несчастны, чем я?»
«Кто знает, Альфа, кто знает!»
«Так чем же я могу им помочь?»
«Всё просто. Будь предана им!»
«Но ведь у Конрада своя дорога, и я видела эту девушку, когда всё случилось. B её глазах была пустота и холод одиночества!»
«Вот и хорошо, отойди в сторону и не мешай развитию их чувства».
«Но ведь преданность...»
«Преданность — это прежде всего невмешательство в судьбу других!»
Голос Розы ветров пропал, подарив Альфе на прощание запах мёда.
«Моя мать уверяла меня в детстве, что мёд — запах надежды и возвращения к чему- либо или кому-либо. Посмотрим, так ли это на самом деле»,
Альфа погрузилась в сон. Ей снился большой дом, больше похожий на царский терем. Самое удивительное было то, что вся эта красота была охвачена огнём и дымом. На площадь перед теремом высыпало много народу, и всем было интересно, что же будет дальше. Всех, кто находился на площади, интересовал прежде всего один вопрос: покажется ли на балконе царских покоев дочь царя и, если покажется, будет ли плакать. Второй вопрос, который также интересовал толпу: когда же рухнет изразцовая крыша. Тут на самом высоком этаже терема хлопнуло, растворилось окно, и Альфа увидела, подняв морду кверху, что в окне терема стоит её Вика и протягивает к ней руки. И Альфа, конечно же, прыгнула. Прыгнула и проснулась.
«Что это было? — подумала она. — Может, предостережение или это то, что мне предстоит?»
От заданного вопроса легче не стало, Альфа опять закрыла глаза. Что будет дальше, она, конечно же, не знала, а поэтому просто спала. На этот раз без сновидений.
Проснулась Альфа от звука открываемой двери. Это вернулся Конрад.
«Я не побегу к нему. У него в мыслях сейчас живёт только она. Так что лучше отойти в сторону и не мешать».
Таковы были размышления Альфы, и решение, принятое ей, было окончательным.
Конрад переобулся, включил электрический чайник на кухне, и только после этого вошёл в комнату. Неторопливо прошёлся из угла в угол и обратно. Затем сел на тахту и заговорил c Альфой:
— Я понимаю, Альфа, ты злишься, но...
Услышав своё имя, Альфа встрепенулась и внимательно посмотрела в глаза Конраду. Всё было напрасно. B его глазах не осталось для неё места. B этик глазах, оттенка серо-голубого тумана, царила лишь Кристина Кирх. Себя Альфа, как ни старалась, так там и не увидела.
«А может быть, это и есть любовь, что подобна полёту c последующий жертвой. Так говорила Роза ветров, a ей можно верить».
И тут же другая тревожная мысль закралась в душу Альфы:
«А куда денусь я?»
Ей вдруг стало так больно и тоскливо, что Альфа едва не завыла в потолок. Она теперь поняла, почему волки, её далёкие предки, лунными морозными ночами воют на жёлто-лимонный серп луны. Это делается от вселенской тоски и одиночества.