Первый после Бога

Исторический портрет
 Александра Ивановича  Маринеско.

…Наш Александр!
Ты не икона,
 Не миф Македонский,
Не ангел, не фреска.
Ты  Маринеско.
Наш Маринеско!
Евгений Пудовиков.

Море…
Это – не только безграничные просторы. Не только голубые равнины вод. Не только хрустальные горизонты и крики чаек.
Это ведь ещё и свободная стихия. Стихия, для человека чуждая, грозная и опасная. Но вместе с тем, это - стихия загадочная, таинственная и манящая.
И когда ты находишься на борту какого-нибудь судна и оттуда глядишь на гигантские изломы угрюмых морских волн, пенистых и ревущих, когда ты всматриваешься в иссиня-чёрную мрачную бездонную морскую пучину, то становится как-то совсем не по себе…
 И тогда ты начинаешь чётко понимать и осознавать, что все те, кто решился бросить вызов этой грозной стихии, кто посвятил свою жизнь её обузданию, не зря почитаются как Герои…
Ну а тех, кто отважился на ратное служение и стал защитником морских рубежей своего Отечества, можно признать героями вдвойне.
А если уже взять тех, кто дерзнул покорить подводное царство Нептуна, то героизм их вообще не имеет степени.
Это - Доблесть без меры.
Это -  Подвиг без величины.
 Ведь моряки-подводники в своих  сумбаринах, похожих на саркофаги, погружаясь в мрачную бездну, словно уходят в иной, потусторонний мир. Поднимаются же они из тёмных глубин, будто бы заново воскреснув…
 Вот потому – то их служба и окутана тайной.
Вот потому – то их имена окружены славой.
И не зря их героические судьбы превращаются в легенды, мифы, предания, сказания...

Вот одним из таких легендарных героев и стал прославленный советский подводник-ас - Александр Маринеско.

Маринеско - одна из самых противоречивых, из самых загадочных  фигур Великой Отечественной войны…

 Вокруг него до сих пор не стихают споры.
Это - человек, овеянный многими мифами и легендами.
Это - лучший советский подводник Великой Отечественной войны.
Это -  хулиган в тельняшке и герой одновременно.
Это – командир, обожаемый подчинёнными и нелюбимый флотским начальством.
Это - человек, незаслуженно забытый, а затем возвращённый из небытия.

Беспокойная юность… Война и слава… Пороки и доблесть... И конечно же, любовь…
 Его характер дерзкий, но благородный.
Поступки его часто балансируют на грани допустимого обыденной моралью.

•    Это как будто о нём пел Владимир Семёнович Высоцкий:
 «Он по жизни шагал над помостом –
По канату, по канату,
Натянутому, как нерв.
Посмотрите – вот он
                без страховки идёт.
Чуть правее наклон –
                упадёт, пропадёт!
Чуть левее наклон –
                всё равно не спасти...»

 Подвиги, которые совершил Маринеско, - грандиозны, потрясающи и впечатляющи.
И как бы к этим подвигам не относились всякие там злопыхатели, завистники, клеветники и яростные критики Героя, они и останутся таковыми в истории…

К сожалению, во времена нашего детства и юности мы ничего не знали о нём. Ведь в учебниках, будь то школьные или вузовские, его имя тогда не упоминалось совсем. А советские историки долгое время замалчивали его подвиг…

 Впервые я о нём услышал из уст нашего университетского преподавателя -  Белана Николая Яковлевича (доцента, кандидата исторических наук).
И было это в нашем первом студенческом колхозе – «Червонный партизан» в селе Домоткань Верхнеднепровского района, в октябре 1981 года.
 Николай Яковлевич – сам бывший мариман – очень любил море. И мог часами рассказывать нам – студентам истфака ДГУ, тоже бывшим мариманам, Толе Бойко (в будущем он станет профессором и доктором исторических наук) и мне (в будущем – учителю истории) – разные морские истории, о знаменитых моряках. Причём так рассказывать, что просто заслушаешься. И вот в один из таких вечеров, он и рассказал нам об этом необыкновенном человеке. Мы были просто поражены и потрясены.
И с тех пор Александр Маринеско стал одним из моих любимых героев Великой Отечественной войны…

Хотелось бы поделиться своими знаниями о нём, и о его знаменитой, легендарной «атаке века».


1. Детство, юность и молодость.


Отец Александра Маринеско - сын кузнеца Иона Маринеску – румын по национальности.
До революции он был матросом. Служил кочегаром на миноносце румынского королевского ВМФ.
Однажды, в 1893 году, офицер-механик ударил отца будущего героя по лицу. Тот - человек горячий и темпераментный - в долгу не остался. Ну и стукнул обидчика лопатой, расквасив тому нос.
 Строптивого матроса скрутили и посадили в карцер. По румынским законам, за этот проступок Маринеску светила виселица или каторга. Лишаться жизни матрос, естественно, не хотел. А потому и сбежал из карцера в Констанце. Переплыл бурный Дунай и оказался на терниях Российской империи.
Иона долгое время скрывался. Прятался сначала в Бессарабии. Потом перебрался в Одессу. Ведь там легче было раствориться в многолюдной толпе.
И уже там он переделал фамилию, заменив букву «У» в конце фамилии на «О».
А в 1912 году познакомился с будущей своей женой - хохлушкой Татьяной Коваль. Скоро Иона женился на этой гарной украинской дивчине.

Вот в  этой семье 2 (по новому стилю – 15) января 1913 года в Одессе, «городе тепла, красоты и веселья», как написал однажды он сам,  и родился мальчик.
И нарекли родители его Александром.

И этот морской южный город наложил свой отпечаток на характер мальчишки, привив ему чрезвычайную живость, лихость, отвагу и любовь к морю.
Ещё в детстве Саша прекрасно плавал, нырял, рыбачил в штормовую погоду.
Ну а смелость и прямоту, решимость, удаль и бесстрашие, и самое главное — стремление к романтике с немалой примесью риска, способность мгновенно решать даже самые сложные проблемы, видно, перенял он у отца. По наследству от него же, Маринеско достался буйный нрав. Да и тяга к авантюрам тоже…

Маринеско-младший рос очень непоседливым. Дома его удержать было очень сложно. Всё с пацанами да с пацанами. То на море, то в порту…
 По воспоминаниям самого Маринеско, каждое утро вместе с друзьями они уходили на море. И проводили там время в купании и ловле бычков, скумбрии, чируса и камбалы.
 Саша с детства любил и знал море. Прекрасно нырять и плавать научился уже в 7 лет.

Надо сказать, что детство и юность Александра выпали на 1920-е годы.
А это были нелёгкие послереволюционные годы.
Какой была жизнь в Одессе в то неспокойное время можно представить себе по многочисленным рассказам, кинофильмам и песням, большая часть которых имеет единый и притом, весьма своеобразный, романтический мотив и криминально-приключенческий сюжет. Вспомним хотя бы знаменитые рассказы Исаака Бабеля.
Не трудно представить, как повлияла эта обстановка на Сашу Маринеско -  юного паренька, выходца из рабочего квартала…

 Александр, впечатлительный, не лишённый выдумки и озорства, рос настоящим одесским пацаном.
Рос в окружении многонациональной одесской детворы: русские, украинцы, армяне, евреи, греки, турки. В составе интернациональной шпаны, промышлявшей на улицах, он впитал весь этот знаменитый залихватский полукриминальный одесский дух.
Рос он, впитывая, как губка, впечатления порта, кораблей, подъёмных кранов, молов.
Рос, обогащая и расцвечивая язык и крепким словцом, и ругательством, и, конечно же, одесской шуткой.

     В детстве Маринеско отличался неодолимой тягой к приключениям.

•    Вот что рассказывала его младшая  дочь Татьяна:

«В моих воспоминаниях он очень добрый и весёлый. Папа любил мне рассказывать смешные истории из своего детства. В детст¬ве он часто убегал из дома. Однажды они с другом пешком отправились «смотреть мир» — шли вдоль берега моря, общались с рыбаками и местными жителями, но далеко забрести не успели. Мальчишек подвела «легенда»: и тот, и другой сказали дома, что пойдут к другу. Их родители случайно встретились на рынке и выяснили, что ни у тех, ни у других детей дома нет. Беглецов начали искать, отловили через три дня и посадили под домашний арест.
Папу всегда манило все загадочное, недоступное и опасное. Он, например, часто спускался в одесские катакомбы. А так как родители поручали его заботам младшую сестрёнку Валю (у них было два года разницы), брал её с собой. Чтобы не потеряться, привязывал у входа в катакомбы верёвку и по ней шёл, пока клубок позволял. Одесские мальчишки нередко находили в катакомбах оставшиеся ещё со времён гражданской войны старые боеприпасы, фрагменты обмундирования. Думаю, именно за этим они туда и лазили».

 Во главе ватаги мальчишек Саша Маринеско неоднократно пускался в опасные многочасовые путешествия по катакомбам. Входы в подземный лабиринт были совсем рядом — на склонах Приморского бульвара.  Юный хулиган излазил все набережные портового города.
 
Факт, пропускал уроки в школе…
 
Первые собственные деньги паренёк получил, подрабатывая «живым пугалом на огородах» зажиточных горожан. Как радовался он первым заработанным деньгам, которые держал в руках: «лимон» - жёлтая банкнота достоинством в миллион рублей!

    Постепенно жизнь в Одессе нормализовалась. И в порт стали приходить иностранные суда. Небедные пассажиры судов бросали порой в воды монетки, и мальчишки ныряли за ними. Нырял и наш герой, будущий подводник. И мало кому удавалось опередить его...

Суровое детство закалило характер лихого мальчишки-сорвиголовы. Сделало изобретательным, приучило быть находчивым и не теряться в самых неожиданных ситуациях.
        Дерзкое чувство воли и отчаянной лихости, воспитанное на одесской романтике 1920-х, потом ещё не раз скажется в его дальнейшей жизни…

В 1920-1926 годах Маринеско учился в трудовой школе.
Отец надеялся на то, что сын пойдёт по его стопам, свяжет свою жизнь с морем. Так оно и случилось. Мечты о дальних плаваниях и бескрайних водных просторах предопределили дальнейшую судьбу Александра.

В 1926 году, когда ему стукнуло 13 лет, окончил 6 классов трудовой школы.
И поступил учеником матроса (юнгой) на каботажный (каботаж - судоходство вблизи берегов, вдоль побережья - между портами одного государства) пароход. Он ходил в рейсы по Чёрному морю на судне «Севастополь».
Таланты и способности подростка оценили. За прилежность и терпеливость направили его в Школу морского обучения (школу юнг).
Её Александр закончил блестяще.
После этого ходил на судах Черноморского пароходства матросом 1 класса (1929-1930 годы).

Уже в 16 лет его без экзаменов зачислили в 1930 году в «мореходку» - Одесский мореходный техникум.

«Только смелым покоряются моря» - поётся в песне.
То есть таким, как Маринеско.
 Однокурсники по училищу вспоминали, как 17-летним юношей, во время практики на паруснике «Товарищ», он забрася на самую высокую площадку мачты. И то ли на спор, то ли от избытка чувств, сделал там стойку на руках. И это в 20-ти с лишним метрах над палубой!
Не погрешив против истины, можно сказать: вся жизнь Маринеско – это стойка на руках над бездной...

•   Тогда капитан «Товарища», бывалый моряк Иван Фрейман сказал ему пророческие слова:
 «Хлебнёшь ты, хлопец, много лиха, если не научишься обуздывать свой характер».

Но кроме дерзкого бесстрашия, отличался Саша острым и проницательным умом.
Он знал о море больше всех. И всегда был готов поделиться своими знаниями с однокашниками.

В 19 лет Александр женился.
А в 20 - стал отцом дочери.
В 1933 году Маринеско окончил Одесский мореходный техникум и начал ходить в море.

Маринеско быстро сделал карьеру в торговом флоте. Всего за один год он дорос с 4-го помощника на пароходе «Ильич», до 2-го помощника капитана парохода ЧМП «Красный флот».

Однажды в штормовую погоду проявил смелость, высокое мастерство и спас сухогруз от верной гибели. Его наградили ценным подарком, чем его отец Иона Маринеско очень гордился.
Был Саша активным общественником. Выпускал судовую стенгазету. Ярко выступал на комсомольских собраниях.
Казалось бы, всё в характере и биографии Маринеско-младшего вело к тому, что стать ему капитаном советского торгового судна на Чёрном море, контрабандистом и весельчаком.
Но судьба, да и сам Маринеско решили иначе. Не южные, а северные моря. Не торговый, а военный флот. Не капитан морского корабля, а командир подводной лодки.

Хотя вначале 20-летний моряк Александр Маринеско вряд ли помышлял о военной карьере, тем более о службе подводника. Служивший с ним позже подводник Геннадий Зеленцов вспоминал, что сам Маринеско не хотел быть военным, а мечтал исключительно о службе в торговом флоте.
Сделаться же военным Александр решил по воле случая. Получилось так, что команда корабля, на котором он служил вторым помощником капитана, принимала участие в спасении моряков терпящего бедствие торпедного катера. Тот вот-вот должен был затонуть.
Наблюдая за чёткими действиями офицеров, мужеством и отвагой моряков-торпедников, Александр решил однозначно:
 «Буду военным моряком!».

 В ноябре 1933 года Маринеско по путёвке комсомола (по другим данным, по мобилизации) был направлен на специальные курсы флотского комсостава.
После окончания этих курсов в ноябре 1934 года его назначили штурманом на подлодку Щ-306 («Пикша») Балтийского флота.

Будущий герой не любил казарменные порядки. И эта его нелюбовь вылилась в негативное резюме в личном деле.

• В его первой же аттестации от 1935 года говорилось:

«Недостаточно дисциплинирован. Свою специальность знает хорошо. Руководить личным составом может под постоянным руководством. Выводы: обратить внимание на повышение дисциплинированности».

В марте 1936 года в связи с введением персональных воинских званий Маринеско получил звание лейтенанта.

• В его аттестации 1937 года значится:
 
«Дисциплинированный, знающий свое дело командир. Вывод: может быть послан в УОПП им С.М. Кирова на учебу».

Окончив курсы переподготовки при Краснознамённом учебном отряде подводного плавания имени С. М. Кирова (в 1937 году), он служил затем помощником командира на Л-1.
Потом стал командиром подводной лодке М-96 - «Малютки».
Это была крошечная подлодка с 18 членами экипажа, маленькой 45-мм пушечкой и двумя носовыми торпедными аппаратами.

Кстати. В разгар массовых репрессий - 16 июля 1938 года - Маринеско неожиданно лишают звания лейтенанта и... увольняют из ВМФ без права работы даже на торговом флоте. Дело в том, что у него «обнаружили» родню в Румынии со стороны отца.
 Самолюбивый и гордый, Маринеско не написал ни единой просьбы – чтобы разобрались.
Но каким-то чудом тучи над его головой развеялись сами собой…
 В конце концов, уже через 3 недели -  7 августа - Александра Ивановича  восстановили на службе.
И вернули обратно на флот.
И даже присвоили внеочередное звание старшего лейтенанта (в ноябре 1938 года).

Маринеско был человеком способным. Но одновременно резким. Всегда говорящим то, что думает. Причём,  вне зависимости от того, чем ему это грозило.
Правдорубов, как мы знаем, испокон веков не очень-то жалуют…
 А в случае с Маринеско дело осложнялось ещё и тем, что  сам он не был чужд маленьких радостей жизни. Молодой моряк, как и его отец, нравился женщинам. Да и выпить любил.
Два этих пристрастия – к прекрасному полу и зелёному змию - позже выйдут Маринеско боком…

Отношения капитана Маринеско с дисциплиной оставались сложными. Но ему многое прощали. Ведь ершистый, бесшабашный, вечно не в ладу с воинской дисциплиной, Маринеско был прекрасным командиром – думающим и решительным.  Весь высший командный состав округа немало удивлялся его изобретательности и инициативности, его храбрости. Он имел многочисленные благодарности и поощрения.

На «Малютке» 26-летний командир ставил рекорды по времени погружения лодки и по точности торпедных стрельб.
Один из исследователей его феномена морской офицер и писатель Виктор Германов отмечал, что «одно из фантастических достижений экипажа было срочное погружение лодки всего за 19,5 секунд против нормы 35».
Все «новшества», позволяющие это сделать, придумал сам Маринеско, не боясь при этом рисковать. За это сослуживцы просто боготворили его. И старались ни в чём не подвести. Ну, а сколько жизней в будущем остались спасёнными из-за того, что погружение шло быстрее, и говорить не приходится.
Под его командованием за короткое время лодка М-96  стала лучшей на Краснознамённом Балтийском флоте. Случилось это в 1940 году.
А сам Маринеско, как её командир, был награждён золотыми часами от  имени наркома ВМФ и повышен в звании до капитан-лейтенанта.
И до войны подлодка два года подряд оставалась лучшей на Балтике.

• В довоенной командирской аттестации была такая запись:

«Должности командира подводной лодки отвечает. Достоен назначения на лодку типа «С». После кампании 1941 г. может командовать дивизионом лодок типа «М» XII серии».

Маринеско никогда и никому не позволял вмешиваться в свои планы. И сам за всё нёс ответственность. Это, само собой, не очень нравилось начальству. И оно часто конфликтовало со строптивым командиром-подводником.
Тем паче, что успехи на службе, уважение и любовь экипажа легко перебивались в глазах начальства его пагубными склонностями к алкоголю и местным женщинам. Не единожды Маринеско страдал от своего буйного нрава.

• В характеристиках за ним закрепилось:

«К себе требователен недостаточно. На берегу склонен к частым выпивкам».

Но всё это забылось сразу же с началом Великой Отечественной войны - такой опытный подводник был позарез нужен флоту…


2. «Подводник № 1».


22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война…
А. И. Маринеско страстно желал вступить немедленно в бой с врагами.
Однако ему этого не удалось сразу сделать. А всё потому, что с началом войны командование планировало перебросить «М-96» отличного военного подводника…  по железной дороге на Каспийское море.
И лодку уже начали было демонтировать…
Но судьба распорядилась иначе. Блокада вокруг Ленинграда замкнулась, и «стратегические» планы командования прервались. «М-96» осталась на Балтике. Лодку ввели в строй.
Александр Иванович с головой погрузился в подготовку лодки к боевым действиям.
Энергичный, нетерпеливый моряк настаивал на участии в боевых действиях.
Но выход в море был запланирован лишь на июнь 1942 года.
 Потом его перенесли на август…

Следует сказать, что в это же время он вёл довольно разгульную личную жизнь.

 В октябре 1941 года Александра Ивановича даже исключили из кандидатов в члены ВКП(б).

 За что?

«За систематическую пьянку, развал дисциплины, отсутствие воспитательной работы среди личного состава, за неискренность в признании своих ошибок».

Причём за подобные проступки в военное время можно было и под трибунал попасть. Но с должности снят он не был. Маринеско продолжал командовать лодкой.

 Может быть, потому, что грамотных офицеров было тогда, в начале войны, наперечёт?

 Ведь только за 1941 год Балтийский флот потерял 29 подводных лодок. И опытных командиров субмарин ох как не хватало.

Наконец был получен долгожданный приказ – «…на поиск и уничтожение кораблей противника». 

9 августа 1941 года А. И. Маринеско на маломощной «М-96» вышел в море - в 1-й свой боевой поход.
Он продолжался до 25 августа 1942 года.
Надо сказать, что «М-96» была вдобавок ещё и тихоходной. И атаковать ею большие надводные цели было весьма сложно.
-   Во-первых, догнать что-то быстрое не представлялось возможным.
-  А, во-вторых, после атаки удрать от противника далеко не всегда получалось.
Но Маринеско был очень рисковым человеком.
 И в этом же походе,  14 августа 1942 года, одним залпом он потопил вражеский транспорт «Хелене». Транспорт этот был водоизмещением 7000 тонн. И следующий под охраной трёх сторожевых кораблей.
Этот подвиг достоин искреннего удивления:
 -  Тут и преследование вражескими катерами.
Преследование, когда лодку-малютку бросало взрывами в морских глубинах.
-   Тут и  20 линий подводных минных заграждений.
Заграждений,  через которые, трижды  скрежеща корпусом о смертоносный барьер, прошла, потрёпанная в поединке, сумбарина.
 -  Тут и ошибочное нападение своих.
Это когда при возвращении из похода лодку «М-96» дозорные катера приняли за немецкую, и обстреляли.
А могли ведь запросто и уничтожить.

 Тогда трагического результата удалось избежать, опять же, благодаря решительным действиям командира.
Маринеско вовремя дал команду уйти под воду. А потом внезапно всплыл. И всплыл, аккурат, между двумя атакующими, советскими катерами. Стрелять, не причинив вреда друг другу, катерники уже не могли. И были вынуждены до конца выслушать не слишком лестное мнение о себе. Мнение, выдержанное в колоритных одесских интонациях и в трёхэтажных выражениях. Вот так ему удалось остановить азартных  охотников.
За этот поход Александр Иванович был награждён орденом Ленина. И это, несмотря на исключение из кандидатов в члены партии и многочисленные взыскания.

С 8 по 11 ноября 1942 года «М-96» совершает новый поход. 
На этот раз Маринеско  с завидным хладнокровием участвовал в крайне рискованной десантной операции.
Ему надо было высадить диверсионную группу на побережье Нарвского залива. А та  должна была похитить прямо под носом у немцев  из штаба немецкого полка шифровальную машину «Энигма». 
Сумев, незамеченной подойти к расположению вражеских войск, лодка Алексадра Маринеско высадила десант.
 А потом и вернула его в целости и невредимости.
 И не было вины моряков-подводников в том, что данные разведки были не точными – «Энигма» не была обнаружена.

В конце 1942 года А. И. Маринеско восстанавливают кандидатом в члены ВКП(б).
Ему присваивают очередное воинское звание - капитан 3 ранга.
И аттестуют его для продвижения на подводную лодку большего тоннажа.
Но в хорошей в целом боевой характеристике за 1942 год  командиром дивизиона капитаном 3-го ранга Сидоренко было отмечено отдельной строкой, что на берегу он склонен к частым выпивкам…
Увы… Это, действительно,  было так. Дисциплинированного и собранного, волевого и решительного в подводном походе Александра Ивановича «на берегу» кидало в разнос. Боевой офицер словно «ржавел» без дела и потому по временам уходил в безудержную гульбу…

Вскоре А. И. Маринеско направляют на учёбу в Военно-Морскую академию в Самарканд. Туда она была переведена на время блокады Ленинграда.
Он опять был лишён возможности воевать.
И тяжело переживал полтора года своей бездеятельности. Ведь обучение не было таким уж необходимым.
Особенно его угнетало то, что в его отсутствие «заговорённая», «завороженная» при его командовании «М-96» погибла.
То была тяжкая утрата. И Маринеско очень сильно переживал. Досадовал: вот, не ушёл бы я с «Малютки», уцелела бы она, как-нибудь вывернулась бы…

После возвращения из академии в апреле 1943 года капитан 3 ранга А. И. Маринеско принимает под своё командование подлодку «С-13».
 Это - большая дизель-электрическая торпедная подводная лодка класса «С» (средняя).  Лодка с 6-ю торпедными аппаратами (4 носовых, 2 кормовых), двумя артиллерийскими орудиями и 42-мя членами экипажа.

Хотелось бы отметить ещё вот что.
 Весной 1943 года немцы, чтобы оградить своё судоходство на Балтике от советских подводных лодок:
-  Перегородили Финский залив от полуострова Порккалаудд до острова Найссаар двухрядными противолодочными сетями из стального троса толщиной 18 мм.
-   По обе стороны сетей, начиная от самого дна, поставили ещё и минные заграждения из 8,5 тысячи мин.
-    Для прослушивания глубин установили шумопеленгаторные станции.
-  А для обстрела акватории, в случае появления советских подлодок в надводном положении, — береговые батареи.
-  Да ещё на воде несли дежурство около 120 кораблей противолодочных сил.
 Советская авиация воспрепятствовать установлению фашистами противолодочных рубежей не смогла…

 В итоге, Балтийский флот — и его подводные лодки в первую очередь — на год с лишним был наглухо заперт в Кронштадте и Ленинграде.
Вот потому-то в 1943 году лодка «С-13» Маринеско  в боевые походы не выходила.
Ну а командир попал в очередную «пьяную» историю...

• Непосредственный начальник Маринеско, командир дивизиона подводных лодок капитан 2 ранга А. Орёл в его боевой характеристике указывает:
 
«Боевой и отважный командир... Подводное дело знает отлично... Дисциплинирован, но в повседневной жизни требует постоянного контроля...».

В сентябре  1944 года  А. И. Маринеско, наконец, принимают в члены ВКП(б).

И с 1 октября по 11 ноября 1944 года он совершает свой первый в должности командира «С-13» поход.
В середине этого похода встретились с врагом.
Произошёл продолжительный и изнурительный поединок с мощным немецким транспортником  «Зигфридом».
 Торпедная атака не удалась: израсходовав все торпеды в первом залпе и одну во втором, командир промахнулся. Да и немецкий капитан оказался опытным моряком. И дважды сумел уклониться от торпед.
 После этого пошёл на таран подводной лодки.
 А. Маринеско скомандовал немедленно всплыть. И огнём из пушки и пулемёта субмарина сумела пустить фашистский корабль на дно.
За этот подвиг А. И. Маринеско наградили орденом Красного Знамени.
 
• В боевой характеристике за этот год, подписанной командиром дивизиона подводных лодок капитаном 1 ранга А. Орлом, отмечалось:

«Смелый офицер. Подводное дело знает отлично. Кораблем командует и управляет хорошо. Офицеры и личный состав обучены хорошо. Решителен и инициативен. Дисциплинирован и требователен к подчинённым. Состояние дисциплины на корабле хорошее. Партийно-политической работой руководит. По характеру спокойный и хладнокровен при любой обстановке...
Выводы: должности командира ПЛ вполне соответствует».

В разделе аттестации - «Заключение старших начальников» - запись:

«С боевой характеристикой согласен. Необходимо указать на продолжающиеся случаи аморальных явлений, несмотря на указания в прошлой аттестации.
Командир бригады ПЛ КБФ контр-адмирал Верховский».

Отправившись в боевой поход из Кронштадта, подводная лодка возвратилась из него на базу в финский порт Турку.
Следует отметить, что к тому времени Финляндия – союзница Германии - уже вышла из войны.  И Балтийский флот получил возможность базирования на финских базах…
С ноября по декабрь 1944 года «С-13» находилась на ремонте в Финляндии.

Заканчивался 1944 год…
  22 декабря «С-13» возвратилась в Ханко из докового ремонта в Хельсинки. И стала готовиться к боевому походу. Он должен был начаться в первых числах января 1945 года.
А пока команда и капитан томились от безделья. Вот и  напала хандра.
Как раз в это время и произошла с Маринеско та самая «любовная» история, которую с таким восторгом и подробностями расписал А. Крон в романе «Капитан дальнего плавания».
А было дело так.
В новогоднюю ночь Александр со своим боевым товарищем, тоже капитаном III ранга, сошёл на берег в финском порту Турку. Ну и зашёл в финский ресторан-гостиницу, чтоб погулять маленько. Там местные жители праздновали наступивший 1945 год.
Маринеско и его товарищ сели за столик. Они со славянской широтой попросили накрыть стол на шестерых.
На вопрос официанта о пожеланиях, моряки ответили:
«Выпить за скорую нашу победу!» - и потребовали не рюмки, а фужеры...
Как вспоминал он сам:
«Мы в меру выпили, закусили, стали потихоньку петь украинские песни».
Затем заспорили с музыкантами оркестра. Потому что те отказались по их заказу играть «Интернационал». После чего едва не ввязались в драку с местными финнами. Обстановку разрядила молодая красивая хозяйка гостиницы, хорошо говорившая по-русски.
Очаровательной белокурой шведке Элизабет очень приглянулся советский капитан-подводник. Она была просто очарована им. И не сводила глаз с Александра. А тот, как всегда, был душой компании.
Возможно, она чисто интуитивно, чисто по-женски, почувствовала цельность и глубину натуры Маринеско. Да и он тоже не мог не заметить пристального взгляда широко раскрытых голубых глаз хозяйки. Звучали здравицы в её честь, тосты за близкую победу. Подводник и хозяйка танцевали под звуки томного северного танго под аккомпанемент небольшого оркестра с непременным солирующим аккордеоном. А за столиками мирно текла беседа.
И вот по ходу вечера шведка начала подзадоривать капитана. Мол, а слабо русскому офицеру остаться у дамы до утра?
Сначала Александр «упрямился». Но под воздействием праздничной и очень комфортной, почти домашней атмосферы новогодней ночи не устоял - поддался чарам северной красавицы. И, в конце концов, согласился подняться в её квартиру. А она находилась там же, при гостинице. Ну,  и показал, что не слабо...
Тут, прям как в анекдоте, под утро подоспел жених хозяйки со цветами. Горничная ему всё и выложила «как на блюдечке». Тот, узнав, что пассия предпочла ему русского офицера, пришёл в ярость. Он крепко разобиделся. И нет, чтобы по-мужски тут же разобраться. Наверное, кишка оказалась тонка для этого, духа не хватило. Вот «горячий» финский парень сразу и побежал в советскую военную комендатуру. «Настучал» одним словом. При этом не преминул услужливо сообщить коменданту домашний адрес женщины.
Рано утром сотрудники военной контрразведки СМЕРШ явились в квартиру прекрасной дамы и увели с собой Маринеско…
 По словам шифровальщика подводной лодки «С-13», сотрудники СМЕРШа пытались получить от него «признание» в том, что капитан 3-го ранга Маринеско передал финской гражданке… секретные коды радиосвязи советских подлодок. Александра заподозрили в шпионаже в пользу противника.
Однако шифровальщик не дрогнул на допросах. И не стал оговаривать своего командира. Более того, боевой моряк сумел доказать абсурдность обвинений в адрес Маринеско.
Капитана, в конце концов, отпустили. Но в итоге Маринеско прибыл на лодку лишь к 8 утра.
А тут вдобавок - новая неприятность. Матросы «эски», отмечавшие Новый год, повздорили с финскими моряками. Дело кончилось потасовкой, в которой «горячим парням» русские подводники изрядно намяли бока…

Был скандал. Да ещё какой! Ведь на время боевых действий военным категорически запрещалось иметь любые отношения с женщинами из иностранных государств.
А за самовольное оставление корабля в боевой обстановке он должен был предстать перед военным  трибуналом.
Самое поразительное во всей этой романтической, но очень грустной истории оказалось то, что избранница командира «С-13» оказалась вовсе даже не шведкой, как он полагал поначалу. А русской по происхождению – дочерью эмигрантов из России, обосновавшихся в Финляндии после 1917 года.
 И звали её Татьяна.
Так же называлась и принадлежавшая ей гостиница.
         Татьяна…
        Этим чистым и светлым именем пушкинской героини легендарный подводник позднее нарёк свою дочь от второго брака. Дочь,   родившуюся годы спустя после его «финской ночи»...

Высшее морское начальство поначалу хотело даже «отлучить» Маринеско от «С-13» - отстранить от командования сумбариной.
Но затем всё же решило: пускай воюет!

Существуют три версии развития событий.
 -  Первая: адмирал отошёл от гнева.
-   Вторая: за Маринеско вступился командир дивизиона капитан 1-го ранга А. Орёл.
Он взял подводника «на поруки».
-  Третья: экипаж отказался идти в поход с другим командиром.
 Команда души не чаяла в командире и грудью встала на его защиту. Экипаж подлодки «взбунтовался».
И к командиру бригады подводных лодок приходит делегация от команды, заявившая чётко и безапелляционно:
«Отдайте командира, с другим командиром в море не пойдём!»
 Идти в море с другим командиром экипаж отказался наотрез. Моряки стали за него горой - не пойдём с другим командиром на задание, хоть режьте.
      Это фактически – бунт, неслыханное дело в условиях военного времени!

      Но начальство рассудило здраво – не обострять ситуацию. И дать возможность командиру, которым команда так дорожит, оправдать себя в предстоящем походе.
Тем более, что на Балтфлоте к тому времени боеспособной оставалась только его «С-13».
И командование – деваться некуда - было вынуждено уступить.
 Командующий Балтийским флотом Владимир Трибуц, учитывая его предыдущие боевые заслуги, принял решение отсрочить наказание. И всё же дал ему возможность искупить вину в боевом походе.

•    Александр Евстафьевич Орёл, комдив (впоследствии - адмирал, командующий Балтийским флотом):

- Я разрешил им выйти в море, пусть там искупает вину. Мне говорили: «Как же ты такого архаровца отпустил?». А я ему верил, он из похода пустой не возвращался.

Так «С-13» стала единственной «штрафной» лодкой, по аналогии со штрафными батальонами, в советском флоте.

В поход «С-13» ушла с напутствием командира бригады подводных лодок:
«Позор смыть кровью!».

Логически, лодка из этого вояжа вообще не должна была возвратиться. Ведь приказ «смыть кровью» истолковывался в те времена, прежде всего, как «погибнуть геройской смертью», а не как «выполнить задание».

Вот и отправили «штрафника» Маринеско к польским берегам. Причём к нему дополнительно приставили «особиста».
Многие тогда рассчитывали, что лодка обратно не вернётся.
Но случилось не так, как ожидали.
Назад она вернётся.
И вернётся не просто так.
А «чемпионкой» Советского Союза по суммарному тоннажу потопленных судов.
А Александр Маринеско — самым прославленным советским асом-подводником.

Хотелось бы более подробно остановиться на этом походе.
 Значит, так.

9 января 1945 года подлодка «С-13» вышла в свой «штрафной» поход. Поход, который стал самым доблестным и героическим рейдом капитана Маринеско.
 Впереди его ждала по-настоящему громкая и, как пишут в романах, неувядаемая слава…

Маринеско находился в этом боевом походе с 9 января по 15 февраля 1945 года.
И за это время дерзкий, решительный и искусный командир С-13 капитан 3 ранга А.Маринеско со своими подводниками потопил 2 крупных фашистских корабля.

Для начала, несколько слов хотелось бы сказать о сложившейся в то время исторической обстановке.
В январе 1945 года советские войска, развивая мощное наступление вглубь фашистского рейха, осадили Данциг — древний польский город Гданьск.
Эту старинную цитадель нацисты превратили в оплот своего господства в Привислинском крае и на северной Балтике. Там располагалась мощная войсковая группировка.
И здесь же оказался отрезанным цвет гитлеровской чиновной элиты — всевозможные фюреры, гауляйтеры, комиссары, руководившие разграблением и онемечиванием славянских земель.
А ещё здесь базировалась 2-я учебная дивизия подводных лодок Рейхсмарине. В январе 1945 года в её стенах готовились положить жизнь на алтарь преданности фюреру и фатерлянду 3700 «белокурых бестий». Они мечтали увековечить своё имя подвигами. Подвигами наподобие тех, что совершили их предшественники, выходцы из этой же альма матер.
К примеру. 
 Гюнтер Прин. В 1940 году он отправил на дно самый мощный английский линкор «Ройял Оук», а всего уничтожил 28 кораблей противника.
 Или Отто Кречмер. Побил абсолютный рекорд результативности, потопив 44 торговых судна и 1 эсминец.
 Переправленные в Киль и Фленсбург уже сформированные экипажи должны были занять места в отсеках 123 спущенных на воду новейших субмарин серии «XXI». Сумбарин,  оснащённых шнорхелем — устройством для подзарядки аккумуляторных батарей в подводном положении, что резко увеличивало автономность и скрытность плавания.
Подводники гросс-адмирала Карла Деница были последней надеждой Гитлера. Именно им предстояло реализовать план тотальной подводной войны.
Фюрер хотел внезапно выпустить на морские коммуникации между Старым и Новым Светом (взамен уничтоженных англо-американской противолодочной обороной в ходе Битвы за Атлантику) три с лишним десятка свежих «волчьих стай» субмарин. Каждая из них имела боезапас в 20 торпед и автономность плавания до 16 000 миль.
Гитлер рассчитывал блокировать Англию, нарушить снабжение высадившихся в Европе войск, и выиграть время, необходимое для развала антигитлеровской коалиции.
Если учесть блестящие технические данные лодок серии «XXI» и серьёзность боевой выучки немецких корсаров морских глубин, этот замысел представлял серьёзную угрозу для жизни тысяч и тысяч союзников.
Гитлер в 1945 году мобилизовал на борьбу народные массы. Каждый город Рейха превращался в неприступную крепость.
И даже дети писали на стенах:
«Берлин останется немецким».

Верили ли германцы в полный разгром врага?

Скорей всего нет.
Но сдержать «наступление азиатских орд» на Востоке, заключив сепаратный мир на Западе, казалось вполне посильной задачей...

После тяжёлых поражений в Восточной Пруссии Гитлер и командующий немецким флотом адмирал Карл Дёниц объявили операцию «Ганнибал».
Суть её была в срочной эвакуации морем войск и гражданского населения. Фюрера, конечно,  больше интересовали войска.
Но он согласился с предложением Дёница принимать на суда кригсмарине и беженцев.
-  Во-первых, в глазах наци № 1 каждый немец, способный держать оружие, должен был стать солдатом в это тяжёлое время. В конце концов, через пару месяцев в фольксштурм начнут набирать тринадцатилетних детей.
-   Во-вторых, пропаганда Геббельса о том, что русские идут с целью перебить всех немцев, вызвала страшную панику. Целые семьи кончали с собой накануне прихода Красной Армии. Большинство людей бежало к портам Балтики, мечтая получить место на каком-нибудь уходящем транспорте. Массовая истерия не соответствовала установке Гитлера о нордическом поведении нации. Военным поручили навести порядок и овладеть ситуацией.

Таким образом, нацистское командование, прекрасно сознавая все возможные риски, пошло на то, чтобы на военных судах вместе офицерами и солдатами плыли гражданские лица.

У советского же руководства была своя военная цель: сорвать переброску гитлеровских войск на другие театры военных действий.
 Именно этим и занималась в своем 5-м боевом походе подводная лодка «С-13» под командованием Александра Маринеско.

Площадь, отведённая для крейсирования подлодке «С-13», была огромной. От острова Борнхольм до маяка Брюстерорт - 150 миль. Это ширина района. И до горла Данцигского залива в глубину - 40 миль.
Попробуй, осмотри его быстро, а главное, внимательно…
Как назло, весь поход не утихал шторм…
 Нам представить даже трудно, каково было в том походе морякам. В холодных отсеках подводники закутывались в одеяла, но всё равно было зябко. На поверхности – температура минус 15. А подлодка не отапливалась. Так как подводники берегли топливо на более сложные манёвры.
Почти 20 суток было потрачено на разведку и поиски в отведённом квадрате.
С большим трудом боцману удавалось удержать лодку в равновесии минуту-две, пока командир торопливо приникал к перископу.
А ночью шла крайне опасная на болтанке подзарядка аккумуляторных батарей.
И так — сутки за сутками...
Монотонно, нудно…

•    Бортовой журнал «эски» скупо свидетельствовал:

«17 января. Из сводки Совинформбюро узнали о начавшемся наступлении войск 1-го Белорусского фронта южнее Варшавы. Экипаж обрадовался… Шторм около 9 баллов. Ночью несколько моряков выпали из коек. Утром погрузились, потом легли на грунт. Хотя глубина 50 метров, лодку здорово качает…
18 января. Всплыли в 00. 40. Шторм продолжается. Огромной волной чуть не смыло за борт мичмана Торопова. Удержал его старший матрос Юров… Из радиосообщения узнали об освобождении нашими войсками Варшавы…
20 января. Ввиду плохой погоды всплываем под перископ редко. Транспортов не обнаружено… Слышны взрывы глубинных бомб…»

Опытному подводнику эти взрывы говорили о многом. Командир корабля знал, что в отведённый ему для поиска район командование других подлодок не направляло. Значит, отдалённые разрывы «глубинок» вовсе не признак того, что фашисты «гоняют» по Балтике кого-то из его боевых друзей, преследуют обнаруженную субмарину. Нет, ведётся профилактическое бомбометание. Коли так, вскоре пойдёт крупная дичь — корабли большого водоизмещения в сопровождении эсминцев и торпедоловов. Может быть, крейсер…
— Готовьтесь, друзья! — ободрял моряков командир. — Чует моё сердце, вот-вот пойдёт конвой. Будет горячее дело!

Но сутки сменяются сутками, а серьёзной цели все нет и нет…

«26-27 января. Сильно качает, порой кладёт лодку на борт под 45 градусов. Шторм свыше 8 баллов. Мороз. Антенна, леерные стойки, палуба покрываются сплошным льдом. Шахта подачи воздуха к дизелям при погружении пропускает воду до тех пор, пока лёд на её крышке не оттает. Из оперативной сводки узнали о выходе наших войск на побережье Данцигской бухты», — пишет в бортовом журнале радист.

В душах подводников  тоже бушует буря. Больше полумесяца в море, а врага ещё и на горизонте не видели. Не выпустили ни одной из 12 торпед! Люди заждались дела…

•    И шифровка из штаба флота подогревает азарт:
 
«Командирам подводных лодок в море. В связи с начавшимся наступлением наших войск ожидается бегство фашистов из Кёнигсберга и Данцига. Атаковать, прежде всего, крупные боевые корабли и транспорты противника…»

Но где он, этот противник?

Штурман Николай Редкобородов безвылазно «колдует» в своей выгородке над картой, то и дело щёлкая секундомером и движком счётной линейки. Его работа — рассчитывать такие курсы, которые позволяли бы в короткий срок полностью осмотреть весь район. Ох, нелёгкое это дело. Ведь нужно учесть все попадающиеся на пути мели, банки, затонувшие суда. Нужно помнить все ошибки, возникающие от неточного удержания рулевыми заданного курса, от потери скорости при всплытиях.
«С-13» повезло на штурмана. Капитан-лейтенант Редкобородов — лучший специалист в бригаде «эсок».
Нелегко пришлось и инженеру-механику лодки Якову Коваленко. Для него это был первый поход в качестве самостоятельного командира боевой части (предыдущего командира БЧ Георгия Дубровского отправили учиться в академию). Из предыдущих плаваний с Дубровским молодой офицер понял главное: надо строго контролировать несение вахты электриками. Ведь именно от них зависит движение лодки под водой с помощью электромоторов. Но и трюмных не надо  забывать. Чтобы не допустили ошибки. Особенно на стадиях погружения и всплытия. В руках матросов — жизнь корабля…
Но труднее всех, конечно же, командиру лодки – Александру Маринеско. Ведь это он один отвечает за успех похода, за боевой результат. Беспокоят его балтийские глубины, что напичканы на разных уровнях минами — донными и якорными. Как маневрировать, если придётся уклоняться от глубинных бомб вражеских сторожевиков, не задеть мимоходом минреп?

Три недели «С-13» безуспешно курсировала в заданном районе. Обнаружить цель подводникам никак не удавалось...

А тем временем, вечером 30 января 1945 года знаменитый немецкий лайнер  «Вильгельм Густлов» отчалил от пристани в гавани Готтенхафен  порта Данциг (Гданьск).
И направился навстречу гибели, неся в своём чреве почти 11 тысяч человек…

Этот военно-транспортный корабль германского флота составлял предмет особой гордости фюрера.
Непотопляемый девятипалубный океанский гигант водоизмещением  25 480 тонн  был построен по последнему слову техники.
Лайнер достигал в длину  - 208 метров. Ширина -   23 метра. Высота -   с 15-этажный дом. И мог обойти полсвета без заправки.
 Кроме сотен комфортабельных кают, на нём размещались: два театра, несколько танцплощадок, бассейн, зал для гимнастики, несколько ресторанов, и даже кафе с зимним садом, в котором поддерживали  искусственный климат…
Была даже  церковь!
 И уж конечно – личные апартаменты  Гитлера.
Этот шедевр «арийского» кораблестроения, созданный по предначертаниям фюрера, олицетворял мощь и совершенство «тысячелетнего рейха».
Немного исполинов, равных чудо-кораблю «Густлову», бороздит океанские просторы даже и сегодня.
Во время войны «Густлов» превратился в самую крупную плавбазу по подготовке экипажей подлодок. То есть в учебную базу высшей школы подводников. Тех самых, на кого делал ставку фюрер, планируя схватку с Англией.

27 января 1945 года лайнер получил приказ фюрера перевезти на западные базы экипажи молодых специалистов-подводников, только что завершивших подготовку во 2-й учебной дивизии в Готтенхафене…

В свой последний рейс «Густлов» выходил, имея на борту свыше 10 тысяч человек. Среди них были:
-  Генералы и офицеры СС и вермахта, раненые военнослужащие.
-  А также 3 700  специально выученных подводников для укомплектования 70-80 новейших субмарин -  цвет германского подводного флота.
-   И ещё  373 военнослужащих-женщин, в том числе зенитчиц.
-   Помимо них капитан Петерсен принял тысячи беженцев.
 Среди них и функционеры нацистской партии, высокопоставленные чиновники,  22 гауляйтера земель польских,  Восточной Пруссии и Померании, мечтавшие поскорее выбраться из кёнигсбергского ада. Поэтому к трапу «Густлова» они рвались, таща за собой домочадцев, фамильные и награбленные на оккупированной территории драгоценности и домашний скарб.
Посадка растянулась на двое суток. И они оказались для судна, многотысячного «десанта» военных и гражданских лиц, в том числе женщин и детей, роковыми.
 Всего, по немецким данным, лайнер принял на борт 10 582 человека.

И вот этот суперлайнер со всеми мерами предосторожности в полдень 30 января 1945 года оторвался от причальной стенки порта Данциг и вышел в открытое море.
 Его сопровождал мощный эскорт сторожевых и противолодочных кораблей - крейсер «Адмирал Хиппер», миноносцы и тральщики.
Правда, особого беспокойства командир эскорта не ощущал.
Ведь  американцы и англичане далеко.
А русские подлодки сюда не дойдут из-за густых минных полей. Он, как и капитан «Густлова», хорошо знал, что за годы войны русские не раз топили на Балтике транспорты с углём, железной рудой и вооружением. Но при этом потеряли более 40 субмарин, примерно 1400 подводников.
И сейчас лайнер под надёжной защитой. И ему ничего не угрожает...

И в этот же день, вечером, получив очередную радиограмму штаба флота, где говорилось о начинающейся эвакуации гитлеровцев, Александр Иванович принял отчаянно смелое решение. Решение - нарушить приказ и сменить курс.
Что им двигало?
Азарт, чутьё, необходимость отличиться?
 Или же моряк просто махнул рукой, мол, «семь бед один ответ»?
Этого  мы уже никогда не узнаем…
 Факт то, что он, нарушив приказ, покинул заданный ему район. И самостоятельно вышел на охоту.
Маринеско решил идти прямиком к Данцигской гавани. И уже там караулить врага на выходе из неё.

И не ведали в тот вечер ни командир эскорта, ни сам Гитлер того, что на дне близ Данцигской бухты лежит, затаившись, подводная лодка Краснознаменного Балтийского флота «С-13». Лодка, которой командовал капитан 3 ранга Александр Маринеско.
Её экипаж задыхался от нехватки кислорода:
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
 А командир ждал наступления темноты, чтобы всплыть и дать возможность морякам «надышаться пьяняще чистым морским воздухом».

Ровно в 20.30 30 января 1945 года тринадцатая «эска»  всплыла для подзарядки аккумуляторных батарей.
 Под водой в толще моря тишина и покой.
А наверху лодку встретила штормовая зимняя Балтика.
 Встретила температурой -18 С.
 И встретила сильным волнением -  огромными 5-ти метровыми валами, тяжело переваливавшимися через узкий корпус лодки и сыпавшими мириады колючих брызг.
Встретила ослепляющим снегопадом - снежными зарядами, налетавшими внезапно и плотно — не зги не видать.
На морозе корпус лодки, вахтенные на мостике и командир мгновенно покрываются льдом.
Тем не менее, ждут немецкий конвой.
 Наконец зафиксирован шум двухвинтового корабля в сопровождении катеров. Их скорость значительно выше от возможной на «С-13»…
И вот когда эту обжигающую холодом круговерть на мгновение разорвало, в 21:10, вахтенный сигнальщик Анатолий Виноградов заметил яркие огни.
Он взволнованно закричал:
— Огни! Прямо по носу!
Светлячки, мигавшие вдали, не могли принадлежать береговым маякам — далеко. К тому же по военному времени их не зажигали. Значит, цель!
Капитан 3 ранга Маринеско не поверил сначала вахтенному. И сам поднялся на мостик, чтобы убедиться, что это не мираж. Стоя на мостике под порывами взбесившегося ветра, сквозь снежную пелену на фоне свинцового неба он сумел разглядеть громадное судно в сопровождении кораблей охранения.
«Кап-три»  лихорадочно обдумывал план действий.
 Ясно, что за огнями, обнаруженными сигнальщиком, — движется судно.
Только что это — крупный боевой корабль, транспорт или какая-нибудь мелюзга, на которую и торпеды тратить жалко?
Пока не сблизишься — не определишь. Но если действовать по правилам, сначала погрузившись, в подводном положении лодка вдвое потеряет скорость.
А если идёт не сухогруз-тихоход, а стремительный лайнер?
Тогда не догнать…
К тому же с перископной глубины в такой шторм ничего не увидишь.
Да и боцман не удержит лодку при торпедном залпе — вон как бросает на волне!
Значит, остается одно: догонять и атаковать в надводном положении…
Маринеско коротко бросает вниз, в боевую рубку:
«Конвой. Боевая тревога!».
Надсадно завыли ревуны. Сигналы ревунов привели в действие отлаженный механизм: по палубе застучали каблуки, все офицеры и матросы молниеносно заняли свои места, посыпались короткие команды.
— Штурман, ночной прицел! — приказал Маринеско. — Стреляем из надводного, носовыми! Идём под дизелями! Развить полную скорость!
 Дизели заработали на полную мощность. Лодка приняла балласт, чтобы увеличить осадку и стать менее заметной. Очень сложно было сохранить стабильный ход при сильном штормовом волнении.
Маринеско на всех парах устремился к врагу и начал охоту.
Почти три часа советская субмарина следовала за транспортником-гигантом…
Потом это назовут «гонкой века», каких не знала история мирового подводного флота.
Вскоре гидроакустик доложил, что, судя по шуму винтов, пока ещё невидимая цель водоизмещением тянет на крейсер.
Выйти в атаку с моря трудно – лодку слишком легко обнаружить.
«А что, если атаковать со стороны берега? — возникла шальная мысль у командира лодки. — Не ждут же они нападения оттуда, от своих! Наверняка не ждут! Там береговая авиация, батареи фортов…  Верят, что тыл прикрыт! Оттуда и бить!»
Сработало нестандартное мышление одессита - начать атаку со стороны вражеского берега, откуда враги уж никак не ждали удара.
Глубина была всего 45-50 метров. При шторме в 6 баллов лодка шла полным надводным ходом. Это было почти самоубийством...

  Александр Иванович прекрасно отдавал себе отчёт, на какой риск он идёт, решившись пересечь курс вражеского конвоя и выбрать позицию для атаки со стороны береговой линии. Ведь это было вопреки всем морским законам: совершить атаку со стороны немецкого берега на выходе из Данцигской бухты с малой глубины. Если обнаружат — ни отвернуть, ни погрузиться толком (глубины не позволят). Верная гибель…
Чашу сомнений окончательно перевесил доклад вызванного на мостик опытнейшего рулевого-сигнальщика старшины 1-й статьи Александра Волкова, обладавшего редчайшей способностью ночью видеть как днём. Приглядевшись в бинокль к мигавшим в снежном мареве огонькам, он уверенно доложил:
— Впереди миноносец! За ним — лайнер!
На мгновение снег вдруг перестал падать. И Маринеско, с замирающим сердцем убедившись, что они настигли огромный теплоход, воскликнул, имея в виду тоннаж цели:
— Тысяч на двадцать, не меньше!
Теперь — прочь сомнения! Их терпение вознаграждено.
Подлодка С-13, совершив виртуозный манёвр на бешеной скорости, легла на боевой курс со стороны берега, откуда её никто не ждал.
Ещё немного, и будет торпедный залп…
В 21:40 лайнер сменил курс.
 А над миноносцем, что шёл перед лайнером, вспыхнула красная звёздочка ракеты. Это с корабля в сторону подлодки пустили осветительную ракету.
«Неужели обнаружили? Миноносец сигналит, что ложится в атаку?» — стрельнуло в мозгу.
— Срочное погружение! Боцман, ныряй на 20 метров! — приказал командир «С-13».
Лодка заскользила вниз, под тяжело дышащие громады волн. Последние резкие раскачивания с борта на борт, и вот уже только мелкая дрожащая качка напоминает о бушующем наверху шторме…
 Забортные шумы усилились. Даже через сталь прочного корпуса отчётливо слышен похожий на паровозное громыхание гул огромных корабельных винтов.
Лайнер проходит, кажется, прямо над головой. Так и хочется пригнуться. Но раз глубинки не полетели — значит, противник их не обнаружил…
Всплытие!
Лодка, набирая ход, снова приподнялась над волнами.
Чтобы догнать «Густлав», нужно было выжать из лодки, рассчитанной на 17 узлов, 19. Но механики и машинисты совершили, казалось бы, невозможное. Они   раскочегарили машину до самого полного хода и «С-13» шла со скоростью 19 узлов. Не выдерживали предохранительные клапаны цилиндров. Температура в отсеке поднялась до 60 С. Все механизмы и конструкции дрожали и грохотали так, будто какой-то живой зверь пытался вырваться наружу из тесной клетки прочного корпуса.
Подводники потом вспоминали, что в машинном отделении стоял невероятный смрад от накалённых механизмов. И люди выдерживали в этих условиях не больше получаса, после чего падали в обморок. На их место сразу заступала другая смена. И так в течение нескольких часов.
Лодка шла в позиционном положении – рубка над водой. И это при такой волне! На случай непроизвольного погружения командир приказал задраить нижний люк. Случись что – смыло бы только тех, кто на мостике. Включая его самого… Командование принимает старпом.
Ледяные волны захлёстывали вахтенных на мостике, снежные заряды били в лицо командиру, стоявшему с биноклем в руках. Командир пятой боевой части в суматохе готовил решение для атаки на чертёжном столе в неверном свете электрических ламп.
На форсаже, развив невозможные для «эски» 19 узлов и рискуя сорвать дизели, настигал Маринеско уходящую цель. Это было отчаянное, почти обречённое усилие — вероятность счастливого исхода не составляла и сотой доли процента. Если немцы их обнаружат, да еще потерявшими ход — разнесут в щепу моментально. Но он верил в свою звезду…
Час, второй беспримерной погони.
И вот уже можно крикнуть в переговорную трубу:
— Старпом, рассчитайте число торпед в залпе!
Едва прозвучала эта команда, как вдруг по рубке лодки затанцевал сигнальный прожектор с одного из кораблей охраны лайнера. На нём заметили нашу сумбарину. Но там даже подумать не могли, что идущий в бурунах, сливающийся с очертаниями берегов корабль - советская подводная лодка. «Немец» замигал семафором, выписывая точки и тире, видимо, приняв её за свою. Противник запрашивал у него позывные! А надо выиграть ещё несколько минут, чтобы успеть изготовиться!
Маринеско азартно прокричал сигнальщику:
«Ответь ему скоренько какую-нибудь белиберду!»
Сигнальщик Иван Антипов невозмутимо просигналил врагу короткое солёное словцо, и…
О, чудо! Луч прожектора погас. Немец успокоился! И запросов больше не последовало. Оказалось, гитлеровцы приняли шедшую борт в борт советскую лодку за свой торпедолов, назначенный в конвой. Психологически объяснимо. Раз кто-то отвечает, не пытается скрыться, — значит, свой!
 Дерзость, но какая расчётливая…
«Вильгельм Густлов» с выключенными ходовыми огнями уверенно шёл к спасительным берегам Германии. Его капитан Петерсен вместе с Цаном и своими помощниками ужинал в кают-компании за рюмкой коньяка.
Цель медленно входила в визир прицела…

«23:01 Остановлен правый дизель. Ход 9 узлов.
Легли на боевой курс. Ход 6 узлов.
23:05 Носовые аппараты «Товсь».
23:08 Аппараты «Пли». Произвели торпедный залп из аппаратов 1, 2, 3, 4.
Пеленг на цель 33,5 град., дистанция 4,5 каб.»

Три стремительных полоски от форштевня «эски» рванулись к высоченному борту лайнера.
Первый взрыв раздался через 37 секунд — 1-я торпеда с надписью «За Родину» попала в носовую часть корабля в кубрики судовой команды. Немцы решили, что они наскочили на мину.
 2-я торпеда «За советский народ» попала в центральную часть, где располагался осушенный бассейн.
 3-я торпеда «За Ленинград» - в машинное отделение.
Только тогда капитан Петерсен понял, что это была субмарина. И коротко объявил: «Das war’s» (Вот и всё).
4-я торпеда, на которой, как на грех, была надпись «За Сталина», застряла в аппарате — не сработал автомат подачи сжатого воздуха. А это сотни килограммов взрывчатки! Еле втащили её в корпус. Морякам чудом удалось избежать взрыва на лодке…
Александр Иванович и его товарищи всё это время, даже не опасаясь приближавшихся вражеских кораблей охранения и не прячась в морских глубинах, с мостика жадно наблюдали за агонией «Густлова».
Невооружённым глазом было видно, как на лайнере началась паника. На накренившейся палубе в сполохах пожара ворочалась тёмная масса – экипаж и пассажиры. Сотни людей, не разбирая чинов, пола и возраста, бросились к шлюпкам. Из-за сильного крена тысячи оказались в ледяном бушующем море.
С мостика лодки видно было, как на палубе мечутся, объятые ужасом пассажиры.  Люди сражались за каждую ступеньку трапа, ведущего к шлюпкам. Многие, поняв бесполезность этой борьбы, кидались в волны, хватались за обломки, оторвавшиеся от корабля, - пока ещё слушались оледеневшие пальцы…
Позорным для истории немецкого флота является тот факт, что все четыре капитана, в том числе и офицер кригсмарине Вильгельм Цан, остались живы, поскольку покинули тонущий корабль одними из первых. Капитан Фридрих Петерсен приказал команде захватить лично для себя первую же спасательную шлюпку. А потом отдал приказ не подбирать тонущих.
Десятки спасательных плотов и шлюпок, облепленных людьми, переворачивались, и пассажиры гибли в ледяной воде.
Экипажи эскортирующего «Густлова» эсминца «Лёве», а также подоспевших к месту катастрофы пароходов «Гёттинген» и «Гётенланд», тральщиков «М-341», «М-375» и «М387», миноносцев «Т-36» и «ТF-19»  с ужасом наблюдали за тем, как при погружении транспорта там неожиданно включилось вышедшее из строя при взрыве полное освещение и мощные сирены.
    Яркая иллюминация, дьявольский вой сирен, разверзшийся ад...
Поверженное судно, величиною едва ли не с айсберг, ушло под воду, погрузилось в чёрную бездну...

      Возмездие жестокое, но справедливое: морская бездна поглощала и своих корсаров, несостоявшихся принов и кречмеров…

Всего из 10 582 человек, находившихся на борту «Вильгельма Густлова», спасатели подобрали 1275 человек. 36 из них умерли от переохлаждения уже в корабельных лазаретах. В итоге спаслись 1239 человек.  А 9343 погибли.

Для сравнения: в 1912 году крушение «Титаника» стоило жизни 1517 пассажирам и членам команды.

•    Переживший купание в балтийской воде помощник капитана лайнера Гейнц Шен спустя много лет написал в своей книге «Гибель «Вильгельма Густлова»:

«Это, несомненно, была самая большая катастрофа в истории мореплавания, по сравнению с которой даже гибель «Титаника», столкнувшегося в 1912 году с айсбергом, — ничто».

На что хотелось бы обратить внимание.
«Атака века» могла ведь и не состояться.
И могла  не состояться в силу 3-х причин:
-   Во-первых, если бы Маринеско не поменял «район охоты».
Немецкая разведка работала очень хорошо. И, очевидно, подчинённым адмирала Деница было известно, где их поджидает морской охотник в лице лодки «С-13». Иначе чем можно объяснить тот факт, что транспорты старательно обходили ловушки.
Всё это показалось подозрительным для Маринеско. И он сменил район, не поставив об этом в известность командование.
-  Во-вторых, если бы не было проявлено столько настойчивости и терпения.
Скорость у «Вильгельма Густлоффа» была ведь поболее, чем у «С-13». И наша подлодка в течение нескольких минут работала на пределе, на износ. Если бы преследование продолжилось еще минут пять – лодка бы просто вышла бы из строя.
 -   В-третьих, мало кто знает, что Маринеско совершил ещё один поступок, который трудно назвать дисциплинированным. Зная, что «особист» вряд ли позволит ему атаковать, как заблагорассудится, командир подлодки просто запер его в трюме.

После удачной атаки лодка «С-13» пришлось ох как несладко.
Корабли сопровождения и тральщики, опомнившись, бросились в погоню за советской подлодкой, утюжа глубинными бомбами бухту во всех направлениях. Они налетели, как стая голодных акул, стремясь охватить «С-13» мёртвым кольцом.
Громыхнули первые глубинные бомбы.
Попади хоть одна из них в цель – от лодки не осталось бы и следа. Даже разрыв бомбы неподалёку от корпуса грозит смертельной опасностью. Глубинная бомба – внушительного веса металлический бочонок с мембраной на дне. Мембрана настроена на определённую глубину и как только давление воды достигает заданной силы, срабатывает взрывное устройство… А ведь при атаке из аппарата подлодки не вышла 4-я торпеда. От любого сотрясения она легко могла сдетонировать… 

И рвутся аорты,
Но наверх – не сметь!
Там слева по борту,
Там справа по борту,
 Там прямо по ходу –
Мешает проходу
Рогатая смерть!
Уходил Маринеско от немецких охотников по мелководью, вдоль берега, совершая хитроумные манёвры. В конце концов, он подплыл близко к немецкому берегу и положил лодку на грунт.
Маневрирование на малых глубинах опасно. До дна возле берега – около 40 метров. А на дне всякое может лежать, в том числе и донные мины. У поверхности легко подставиться под таран корабля…
Маринеско поступил хитрее. Он направил лодку навстречу противнику – уж этого-то они точно не ожидают! Так ему удалось вырваться из окружения на глубину.
Но противник не прекращал бомбить. И Маринеско снова направился прямо к месту, где затонул лайнер. На его фоне приборы обязательно потеряют лодку. Да и своих фашисты не станут закидывать смертоносным железом… Ведь там ещё барахтались тонущие. И опасно было глушить водную толщу глубинными бомбами.
 Время от времени он останавливал работу моторов, чтобы труднее было пеленговать…
И если ни одна из 240 бомб, сброшенных на лодку, так и не поразила её, то секрет этого – в мастерстве и интуиции командира.
4 часа шла эта смертельная игра в жмурки.
Какой интуицией, какой точностью мысли нужно было обладать, чтобы под грохот бесконечных разрывов безошибочно уклоняться от акустических волн. А затем в нужный момент, на полном ходу вырваться из огненного кольца в безопасные волны морские…
Как потом говорили, только какое-то чудо спасло «С-13». Это просто непостижимо, что после окончания атаки лодка скрытно сумела оторваться от преследования и уйти в открытое море.
 Да, был и элемент везения – вопреки номеру субмарины.
 Но главное, конечно, – это опыт и нестандартный, творческий подход командира к выполнению боевой задачи, высочайшая боевая выучка и сплочённость экипажа.

На следующий день газеты нейтральной Швеции и ряда других стран сообщили о гибели теплохода «Вильгельм Густлов».

 Гитлер был просто вне себя. Ведь он, фюрер, вместе с адмиралом Дёницем 5 мая 1937 года присутствовал на торжественном спуске суперлайнера на воду. И эти кинокадры видела вся Германия!
К тому же потопление «Густлова» произошло 30 января. То есть, в годовщину прихода нацистов к власти. Ведь именно в этот день ровно 12 лет назад Гитлер стал канцлером Германии.
Он приказал расстрелять командира конвоя. И потребовал от военной разведки установить номер подлодки и фамилию её командира.
Фюрер оказал Маринеско  редкую честь, объявив его — командира лодки, потопившей «Вильгельм Густлов» — врагом рейха и своим личным врагом.
Ещё бы, ведь на балтийском дне оказался похоронен морской план, дававший шанс на отсрочку краха «тысячелетней» арийской империи…

 К слову. В  обнаруженном досье в бункере фюрера в числе личных врагов Гитлера фамилия Маринеско значится под номером 26. Первые три номера — это Сталин, Рузвельт и Черчилль.

•    Участник Великой Отечественной войны капитан 1 ранга в отставке В. Анисимов пишет:
 
«В первых числах февраля 1945 г. я лично держал в своих руках и читал главный орган НСДАП - газету «Фелькишер беобахтер» и орган войск СС - газету «Дас шварце кор». Обе они вышли в тот день в траурных рамках. Обе имели идентичный текст официального сообщения о причине такого оформления - в связи с установлением национального траура по поводу гибели лайнера «Вильгельм Густлофф»
(Калининградская газета «Маяк», 19 сентября 1989 года, № 38 (3771).

•     Это мнение разделяет и нарком ВМФ - главнокомандующий ВМС военных лет адмирал флота Советского Союза Н. Кузнецов.
Касаясь гибели «Вильгельма Густлоффа» в своей книге «Курсом к победе», он пишет:
«В Германии был объявлен трёхдневный траур. Гитлер в ярости приказал расстрелять командира конвоя».

•    Председатель Ассоциации моряков-подводников капитан 1-го ранга в отставке Евгений Лившиц говорил:
«Этот корабль перевозил цвет германских подводников. Без них 80 субмарин не смогли выйти в море. Узнав об этом, Гитлер сказал: «С потоплением лайнера погибла Германия».

Спустя десять дней – 9 февраля, на обратном пути к дому, как бы «мимоходом»,  подлодка «С-13» встретила крупный  транспорт  «Генерал фон Штойбен» водоизмещением 14 660 тонн.
На его борту было 3 600 вышколенных солдат и офицеров вермахта. Это были танкисты, которых хватило бы на укомплектование нескольких танковых дивизий.
Был нанесён сокрушающий торпедный удар.
 И гитлеровцы   пошли на дно…
   Наша подлодка на крейсерском ходу успела скрыться от противника.

Вот так, за один только поход обыкновенная советская подлодка уничтожила в общей сложности целую полноценную немецкую дивизию!
 Да ещё какую!
Самые отборные солдаты и офицеры, партийные бонзы, крупные  чиновники…

Потопление  «Вильгельма Густлова» мировая печать окрестила  «Атакой века».

К слову. Угроза со стороны немецкого подводного флота весьма беспокоила британского премьера. А тут англичанам крупно повезло. Подводники, которые должны были составить экипажи 70-ти лодок, одним ударом были уничтожены отважным советским командиром. Исчезла угроза блокады Великой Британии. Так, сам того не ведая, Маринеско  сорвал стратегический план Германии по развёртыванию тотальной подводной войны…
Не случайно У. Черчилль - премьер-министр надменной Британии, испокон века считавшей себя владычицей морей, сооружает памятник (прижизненно!)  советскому герою-подводнику в музее военно-морского флота в Портсмуте.

•    Юрий Лебедев (заместитель директора Музея подводных сил России имени А. И. Маринеско):

«Это была блестящая военная операция, благодаря которой инициатива господства в морской войне на Балтике была прочно перехвачена советскими моряками.  Своими действиями подводная лодка «С-13» приблизила конец войны. Это был стратегический успех советского военно-морского флота, а для Германии - крупнейшая морская катастрофа.
Подвиг Маринеско состоит в том, что он уничтожил казавшийся непотопляемым символ нацизма, корабль-мечту, пропагандирующую «Третий рейх».

Сразу после войны некоторые западные исследователи и публицисты называли потопление «Густлова» самым страшным преступлением против мирного населения, совершённым советскими войсками, указывая на тысячи погибших беженцев, женщин и детей.
Но «Густлов» на момент атаки не являлся гражданским судном. Потому как  он имел на борту вооружение. Это раз. Он  сопровождался конвоем боевых судов. Это два. Он не нёс опознавательных знаков и флагов гражданского флота. Это три.
Поэтому и фактически, и юридически «Вильгельм Густлов» в январе 1945 года был абсолютно законной военной целью.

К слову. В 1960-е годы западногерманский Институт морского права в Киле рассмотрел иск, поданный группой бывших офицеров кригсмарине.
И в итоге вынес следующий вердикт:

«Вильгельм Густлов» являлся законной военной целью. На нём находились сотни военных моряков и зенитные орудия. Имелись раненые, но отсутствовал статус плавучего госпиталя. Правительство Германии 11 ноября 1944 года объявило Балтийское море районом военных операций и приказало уничтожать всё, что в нём плавает. Советские вооруженные силы имели право отвечать тем же».

Поэтому не будем обращать внимания на слезливые всхлипы современной либеральной общественности о погибших на «Вильгельме Густлове» раненых солдатах, женщинах и мирных беженцах.
Тем паче, что сожаления эти давно опроверг исторический суд – не бессердечный, но добросовестный. По всем характеристикам эти жертвы признаны «военной целью».  И, как это ни жестоко звучит, уничтожение их не является военным преступлением.
 -  Ведь, сотни погибших немецких офицеров-подводников погрузились на «Вильгельм Густлов», понятное дело, не для круизной прогулки.
-   Да и вылечившиеся раненые гитлеровцы наверняка встали бы снова в строй.
-   Ну а за утонувших в ту ночь мирных беженцев по всем нормам военного времени ответственность несло принявшие их на борт командование «Вильгельма Густлова» – по факту военного тогда судна.

А кроме того…
Кроме того, у войны свои нравственные законы, свои моральные координаты. Нам, людям мирного времени, порою трудно это понять…

Таким образом, спекуляции на тему уничтожения лодкой Маринеско гражданского судна с беженцами неуместны. Он не знал и не мог знать о наличии беженцев на борту. А если бы и знал, то имел полное право пускать торпеды.

И потом.
 
•     Надо бы задаться вопросом:

А скольким тысячам наших союзников - американских и английских моряков и пехотинцев - спас жизни командир С-13 и её экипаж?

По сути, были сорваны планы командования кригсмарине по активизации действий германского подводного флота.

И по большому счёту это была действительно «Атака века» – именно так её охарактеризовал весьма авторитетный немецкий журнал «Шпигель».
Такое же наименование – «Атака века» – она получила и в специальной литературе, войдя после этого в Книгу рекордов Гиннесса.

Как бы там ни было, потопление «Густлова» – одна из самых дерзких спецопераций в истории Второй мировой войны.
Надо бы учесть то обстоятельство, что «эску» к специальным операциям  не готовили.
И надо бы посмотреть, каково было  соотношение сил.
Одна лодка против мощного конвоя из шести кораблей!
А какая была результативность?!
 Ведь никогда ещё за всю историю войн на море ни одной лодке не удавалось уничтожить столь крупный вражеский корабль, разом отправив на дно 9343 человека…

Возвращение «С-13» на базу было оглушительно триумфальным.
Комдив капитан 1-го ранга Александр Евстафьевич Орёл (впоследствии - адмирал, командующий Балтийским флотом) бежал по льду и радостно кричал:
«Я знал, что вы придёте с победой!»

И тут же подал представление на Героя - к Золотой Звезде.
Вот, мол, Маринеско - грешник великий, но, смотрите, как воюет!

•   В наградном листе он отразил успешные действия лодки «С-13» под его командованием:

 «Потоплением лайнера «Вильгельм Густлов» нанесён непоправимый удар по подводному флоту фашистской Германии, так как при потоплении погибло такое количество подводников, которое было достаточно для укомплектования 70 подводных лодок среднего тоннажа. Этим ударом ПЛ «С-13» под командованием капитана 3 ранга Маринеско сорвала планы фашистских захватчиков на море. За отличное выполнение боевых заданий командования на фронтах борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, за отвагу и мужество... за потопление 3700 специалистов-подводников командир ПЛ «С-13» капитан 3 ранга Маринеско достоин высшей правительственной награды - присвоения звания Героя Советского Союза».

Однако ещё не забылся новогодний загул лихого «кап-три», отсидка трёх его матросов на гауптвахте.
Ещё желали показательно покарать нарушителя дисциплины и морали, «давшего слишком много воли экипажу».
 Поэтому столь высокой награды «штрафнику» не дали.

На втором разделе наградного листа «Заключение вышестоящих начальников» говорится:

«Ходатайствую о награждении орденом Красного Знамени. ВРИД командира БПЛ КБФ капитан 1 ранга Курников».

Вот так, вместо Звезды Героя, ограничились орденом Красного Знамени. Из подвига вычли вину.
Соответственно резко снизили награды и всему экипажу.
Лодка не стала, как было принято при подобном успехе, Гвардейской, а только Краснознамённой. 
Темпераментный капитан, естественно, сильно обиделся. Он данное решение воспринял как плевок в душу и унижение экипажа: его подчинённых лишили заслуженных наград.

Был ли прав Маринеско, обижаясь на такую оценку подвигов своих и экипажа?

     Конечно же, прав. И ещё как прав.
И вот почему.
-  Во-первых, уже сам подвиг сводит на нет ответственность за совершённый ранее дисциплинарный проступок.
Тем более,  если он не связан с изменой Родине, причинением какого-то вреда государству, Вооружённым Силам или конкретным физическим лицам.
Вспомним поговорку: «Победителей не судят».
-   Во-вторых, проступок командира, повлекший за собой понижение личной награды за свершённый подвиг и геройство, не должен отражаться на экипаже корабля, также совершавшем этот подвиг.
Ведь команда за капитана, как и дети за родителей, не отвечает.
-   В-третьих, необходимо соотносить тяжесть административного проступка конкретного нарушителя и величие подвига, им совершённого.
Тут вообще дистанции огромного размера.
Но ни первое, ни второе, ни третье в отношение Маринеско учтено не было.
 Налицо целенаправленное стремление унизить непокорного, зачастую трудно управляемого, но подготовленного, отважного и ценного для флота командира-подводника.
Правильнее и справедливее  было бы - присвоить Маринеско звание Героя Советского Союза. И наградить экипаж в соответствии со статусом совершённого подвига.
 Ну а за совершённый дисциплинарный проступок можно было просто объявить строгий выговор. Или же, в крайнем случае,  понизить в звании до капитан-лейтенанта.
В истории войн такие прецеденты ведь бывали. Но в нашем случае начальство такое решение принять не сочло возможным.

Эти две победы стали, по сути, «лебединой песней» Маринеско.
Подходила к концу Великая Отечественная война. И в судьбе офицера начались непредсказуемые виражи...

• Была негласная команда:

«О Маринеско не писать и не говорить! Потому, что он – пьяница».

А разве не выпьешь тут с досады?..
«Убивший» меньшие корабли получает Героя незамедлительно. А Маринеско вынужден, наступая на «горло собственной гордости», бороться за то, чтобы его подчинённых отмечали по заслугам.
Завистники и недоброжелатели, которых у людей такого склада, как Александр Иванович — самостоятельных, смелых, идущих наперекор обстоятельствам — всегда с избытком, начали распространять про него сплетни, что он зазнался, пьёт запоем и т. д.

С 20 апреля по 13 мая 1945 года Маринеско совершил свой 6-й и последний боевой поход.
Причём, совершил его, имея на борту начальника отдела подводного плавания КБФ контр-адмиралом Стеценко.
В походе началось двоевластие: Стеценко то и дело отменял приказы командира и давал свои указания.
 В конце концов, Маринеско не выдержал.
И в сердцах сказал дневальному:
«Занесите в бортовой журнал: в сложившейся  обстановке я, капитан Маринеско, отказываюсь от командования лодкой».
В походе 16 раз «С-13» подвергалась бомбардировкам и атакам немецких подлодок.
После похода контр-адмирал единственный из экипажа получил награду — орден «Нахимова».

•     А на Маринеско написали уничтожающую характеристику:
«Командир подводной лодки не старался искать и атаковать противника».

По сути, подводника травило флотское начальство...

 
3. Жизнь героя после войны.


Горькой была послевоенная его жизнь, в которой Александр Маринеско так и не нашёл себя…
 
По возвращении из последнего похода он ушёл в самый настоящий загул…

 Этого не выдержал даже, всегда опекавший Маринеско, капитан 1 ранга А. Орёл.

•   Вот что он докладывал 31 мая в рапорте командиру бригады:
«Командир подводной лодки «С-13» капитан 3 ранга Маринеско... своими служебными обязанностями не занимается, пьёт на корабле, на других базах, в городе и т.д., за что я просил бы Вас отстранить его от представления к награждению... Дальнейшее пребывание его в должности командира недопустимо. Его необходимо с корабля убрать, зачислить в распоряжение Военного совета КБФ, положить в госпиталь, лечить от алкоголизма или уволить в запас...»

Скоро произошёл интересный эпизод.
        Дело было в начале июля 1945 года.
В то время за потопленные вражеские суда командиры субмарин получали денежные премии. На эти деньги Маринеско в Финляндии купил мозолящий глаза начальству шикарный легковой автомобиль «кадиллак» (по другим источникам - «Форд»). Командование бригады было этим очень недовольно, просто бесилось от зависти. И чтобы нагадить Маринеско, ему дали приказ перейти в Кронштадт именно в подводном положении лодки, понимая, что машину придется оставить, бросить на берегу.
Когда лодка пришла в Кронштадт – все были крайне удивлены:
на причале стоял тот самый автомобиль. Естественно, лодка совершила переход в надводном положении, а машину просто закрепили на верхней палубе.
Вся команда потом, как один, подтвердила, что лодка всё время шла в подводном положении.

•    Вот что рассказывает об этой истории его дочь Элеонора Маринеско:

«…Когда отец пришёл на базу, ему вручили огромную денежную премию - как аванс за героическую атаку. Премию выдали финскими деньгами, так как лодка стояла в порту Ханко. И на эти деньги отец купил огромный шикарный автомобиль. Сослуживцы отца вспоминали, как он появился на своём авто на пристани. По возвращении с рейда моряков отпустили в увольнение. Ушёл на берег и отец. Увольнительная заканчивалась в 20.00. Без двух минут восемь отца ещё не было. Офицеры экипажа заволновались - снова будут разбирательства и наказания. Как вдруг ворота базы распахиваются, и на блестящем роскошном лимузине, за рулём которого сидит очаровательная блондинка, въезжает Александр Маринеско. Все, кто видел эту картину, потеряли дар речи. Машина остановилась. Отец, как ни в чём не бывало, вышел, подал руку даме, проводил блондинку до ворот базы и, усевшись за руль, подкатил к самому пирсу. На молчаливый вопрос друзей, что, мол, всё это значит, папа ответил, что на премиальные деньги купил этот финский автомобиль. Директор фирмы так обрадовался удачной продаже, что поручил своей дочери, той самой роскошной блондинке, лично отвезти столь уважаемого и дорогого покупателя.
Да, он был способен на безрассудные поступки... История с тем автомобилем, кстати, тоже имела продолжение. Среди вышестоящих командиров отца, особенно среди замполитов, было немало завистников, с которыми он часто конфликтовал. Пользуясь своим положением, они всячески пытались насолить отцу. Кто-то из них положил глаз на его машину. Спустя какое-то время экипаж «С-13» получает команду: в течение двух суток подготовить лодку к переходу в другой порт. По словам сослуживцев отца, вся эта возня затевалась ради того, чтобы он оставил свой автомобиль в порту Ханко, так как перегнать машину на новое место времени у него не было. Но и в этой ситуации подводники нашли выход. Ночью они тайком погрузили машину на корпус лодки за рубкой, крепко закрепив её тросами. Под покровом ночи лодка благополучно добралась до нового места назначения. Машину сгрузили на пирс, и под утро «С-13» успешно вернулась обратно в Ханко. На другой день отец доложил командующему дивизионом, что лодка к переходу готова, и получил приказ на отбытие. Каково же было изумление командиров, когда они увидели в новом порту машину отца. Никто, правда, не спрашивал, как она там оказалась».

После окончания войны, строптивый подводник-хулиган оказался уже не нужен...

•     16 августа 1945 года последовало представление командира бригады подводных лодок командующему флотом:

«...Считаю дальнейшее пребывание капитана 3 ранга Маринеско в должности командира ПЛ невозможным. Принятые мною воспитательные меры полностью исчерпаны.
...Ходатайствую: капитана 3 ранга Маринеско от занимаемой должности отстранить и выйти с ходатайством перед Народным комиссаром Военно-Морского Флота о разжаловании и увольнении из рядов ВМФ.
Контр-адмирал Курников».

•    Резолюция:

«Начальнику ОКОС. В телеграмму Наркому. Снизить в звании до ст. лейтенанта. Назначить командиром МТ Трибуц. 17.8».

•     3 сентября 1945 года на А. Маринеско была написана досрочная аттестация:

«...Свою специальность знает хорошо. Море любит. В обстановке на море ориентируется свободно, оценивает обстановку правильно, действует смело и решительно.
За отвагу и мужество, решительные действия и боевые успехи в походах награжден дважды орденами Красного Знамени, ранее награждён орденом Ленина, медалью «За оборону Ленинграда» и за долгосрочную службу медалью «За боевые заслуги».
Подводная лодка С-13 под командованием Маринеско стала Краснознамённой.
Будучи в базе и на берегу, Маринеско вёл себя крайне недисциплинированно, проявлял недостаточную требовательность к подчинённым, а к себе никакой требовательности не предъявлял. В результате чрезмерного употребления спиртных напитков Маринеско страдает эпилептическими припадками, которые за последнее время значительно участились.
Своей дисциплиной и поведением он разлагал не только личный состав своего корабля, но разлагающе действовал на офицеров и личный состав других кораблей.
Выводы: Считаю, что в настоящее время капитан 3 ранга Маринеско к службе на флоте непригоден. Он должен быть вылечен и уволен на продолжительное время в запас.
Командир 1-го дивизиона ПЛ КБФ капитан 2 ранга Линденберг».

К сожалению, формально отнёсся к решению «по делу Маринеско» и нарком ВМФ (впоследствии военно-морской министр и главком) адмирал Кузнецов.

•     14 сентября 1945 года вышел приказ № 01979 народного комиссара Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова:
 
 «За халатное отношение к служебным обязанностям, систематическое пьянство и бытовую распущенность командира Краснознаменной подводной лодки С-13 Краснознаменной бригады подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота капитана 3 ранга Маринеско Александра Ивановича отстранить от занимаемой должности, снизить в воинском звании до старшего лейтенанта и зачислить в распоряжение Военного совета этого же флота.
Адмирал Флота Кузнецов».

Правда, потом Николай Герасимович искренне сожалел о своей ошибке.
 Хотя и с большим опозданием, но признал, что «изумительный подвиг А. Маринеско в то время не был оценён по заслугам».
Кстати, позднее фортуна резко повернулась спиной и к самому Кузнецову. В 1956 году его, заслуженного флотоводца, так же необоснованно отстранили от должности. И тоже понизили в звании на две ступени – с Адмирала Флота Советского Союза до вице-адмирала.
Не зря ведь гласит народная пословица: «Не рой яму другому – сам туда попадёшь».
Вот и вернулось к нему бумерангом то, что сделал адмирал по отношению к Маринеско…

•     18 октября 1945 года приказом командующего КБФ № 0708 было предписано:

«...Назначить состоящего в распоряжении Военного совета флота старшего лейтенанта Маринеско Александра Ивановича командиром тральщика Т-34 2-го дивизиона электромагнитных тральщиков 1-й Краснознаменной бригады траления Таллиннского морского оборонительного района...»

Служил он, правда, недолго. Видно, у него произошёл душевный надлом…
Гордый мужчина стал, как говорится, жить «вопреки».
И уже 20 ноября 1945 года  уволился со службы «по собственному желанию».
Одни говорили, что его «ушли».
 Другие - что просто с удовольствием подписали рапорт, пока не передумал.

•   Приказ № 02521 гласил:

«...Командира тральщика Т-34 2-го дивизиона тральщиков 1-й Краснознамённой бригады траления Краснознамённого Балтийского флота старшего лейтенанта Маринеско Александра Ивановича уволить в запас ВМФ по статье 44 пункт «А», согласно «Положению о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА».
Народный комиссар Военно-Морского Флота СССР Адмирал Флота Кузнецов».

На этом карьера Маринеско как военного моряка закончилась. Для него это стало непоправимым ударом...
 Он ушёл на гражданский флот.

 И с января 1946 года по июль 1948 года работал старшим помощником и вторым помощником капитана на судах Балтийского государственного морского пароходства.

На это же время приходится и расставание с женой и дочерью.
 Здесь помогли некие «доброжелатели».  Подсказали жене, что он в своём сундучке хранит письма и фотографии женщины из блокадного Ленинграда. Тот роман был недолгим.
Узнав о связи с блокадной ленинградкой, жена Маринеско не смогла простить измены.

• Вот как вспоминает об этом старшая дочь Элеонора:
«…Кто-то очень ловко плёл интриги вокруг отца. Как стало известно позже, во время блокады Ленинграда наш флот стоял в Кронштадте, и отец познакомился с одной ленинградкой. Поначалу он просто помогал ей выжить, делился своим военным пайком. Со временем, вероятно, у них завязались какие-то отношения. И вот после приёма у Авдюшкина папа заехал к этой женщине... И лишь потом домой.
А буквально за несколько часов до приезда отца к нам домой пришёл человек в штатском, который долго беседовал о чём-то с мамой. Я не слышала их разговора, но было заметно, что маме он неприятен. Уже позже она рассказала, как тот человек сообщил ей, что у отца в Ленинграде есть женщина. В подтверждение своих слов мужчина посоветовал маме заглянуть в сундучок, где папа хранил свои личные вещи и документы. Там оказались письма ленинградки. Уже теперь я понимаю, что за ним следили, и всё было тщательно спланировано.
Когда отец приехал домой, они с мамой закрылись в комнате и очень долго разговаривали. Мама вспоминала, что папа не стал отрицать существование той женщины. Словом, в тот день родители решили разойтись. Я хорошо помню этот момент. Папа вышел из комнаты и как-то очень грустно посмотрел на меня, а потом сказал: «Дочка, ты остаешься с мамой или поедешь со мной?». Не понимая истинного смысла вопроса, я ответила: «Нет, папа, я с тобой не поеду, так как мне надо что-то там сделать» - и, как ни в чём не бывало, продолжила играть. Папа тоскливо взглянул на меня и ушёл».

«Вернувшись из  эвакуации, моя мама Нина Ильинична узнала о его отношениях с другой женщиной — ленинградкой — и не смогла простить измены… Я скучала по папе, отыскала квартиру, где он жил с той женщиной, Анной Ивановной. Отец очень обрадовался, несколько дней я гостила у них с Анной. Но этот союз оказался недолгим».


Зато на торговом судне судьба свела Маринеско с симпатичной блондинкой Валентиной.

• Дочь подводника Татьяна Маринеско вспоминает:
«Отец мне рассказывал, что познакомился с мамой после войны, на грузовом судне, где он был старпомом, а мама — радисткой.
Они служили на одном корабле, вместе ходили в море. Папа был помощником капитана, а мама — старшим радистом. В первые месяцы плавания всё время ссорились и дерзили друг другу — видимо, присматривались. А потом подружились и много времени проводили вместе, поэтому вся команда знала, где их искать. «Где старпом?». — «В рубке у радистки сидит». — «Где радистка?». — «Да, наверное, у старпома».
В 1947 году они расписались. К тому времени отец был давно разведён со своей первой женой Ниной Ильиничной, сестра Леонора старше меня на 20 лет. Свадьба у родителей была скромная. Мама оставила свою фамилию, Громова, ведь раньше семейных в дальнее плавание вместе не пускали: опасались, «вдруг удерут за кордон».

К сожалению, работа «на гражданке» у Маринеско не задалась.
Далее его судьба пошла наперекосяк…
 Спустя два года зрение не позволило пройти очередную медкомиссию.
 И в 1949 году, проплавав 4 года на разных судах торгового флота, пришлось навсегда завязать с морской романтикой…
Да только, видимо, она с ним расставаться никак не хотела: в том же 1949 году Маринеско оказался в порту Ванино, на Дальнем Востоке. Правда, вовсе не по своей воле...

На берегу Александру Ивановичу пришлось начинать новую жизнь. И он устроился на работу в НИИ переливания крови имени Пастера завхозом -  заместителем директора по административно-хозяйственной части.
Сотрудники его уважали.
 А вот директор сразу же невзлюбил строптивого подчинённого. Ему принципиальный и честный человек был неугоден.
Этот директор-хапуга  - звали его Викентий Кухарчик - якобы выбивал стройматериалы для ремонта института. А на самом деле использовал их для постройки своей дачи.
Маринеско, как завхоз, видел всё это. И уличил своего начальника в хищениях. Вот за это и поплатился.
Директор, куда более ловкий в крючкотворстве, нежели прямолинейный Маринеско, развернул дело так, что в места не столь отдалённые попал сам подводник. 
Надо сказать, что в те годы в Ленинграде много домов отапливалось маленькими печками. Но топливо было трудно достать. А во дворе института уже несколько лет лежали безхозные старые угольные брикеты. С устного разрешения директора Александр Иванович развёз по домам низкооплачиваемых работников  эти валявшиеся во дворе списанные торфяные брикеты.
Директор тут же стукнул «куда надо», обвинил завхоза в воровстве.
Вот по этому ложному обвинению и попал Маринеско за решётку.
Маринеско вменили в вину, что он развёз списанный торф из институтского двора по домам сотрудников (с разрешения, кстати, директора), а себе взял с чердака списанную кровать.
Сам моряк объяснял, что у него в семье был маленький ребёнок, которому негде было спать. Что кровать он взял временно и потом намеревался вернуть.
 При судебном разбирательстве первый состав суда распался. Прокурор, фронтовик, видя липу, от обвинения отказался. Оба народных заседателя заявили особое мнение. Лишь судья Прасковья Васильевна Вархоева не сдалась.
Дело рассмотрел другой состав суда.
В итоге, Маринеско схлопотал 3 года лишения свободы за «разбазаривание социалистической собственности».
И это за бесхозные торфяные брикеты, валявшиеся во дворе не один год…

К слову. 27 января 1988 года уже после кончины Александра Маринеско Ленинградский городской суд признал его не виновным…

Отбывать срок Маринеско выпало на Колыме.
Запихнули его в один вагон с недавними полицаями.
В лагерном вагоне, везущем Маринеско в ссылку, его чуть не убили. В лагере блатные проиграли бывшего командира подводной лодки «С-13» в карты. А человек, который предупредил Александра Ивановича об этом, поплатился жизнью за свой поступок...

• Вот как об этом рассказывал писателю Крону сам Маринеско:

«Посадили меня вместе с ворьём и полицаями. Остригли, обрили, обращение как с кодлом. Сразу же обокрали. Повезли на Дальний Восток. Ехали долго. Староста вагона – бывший полицай-каратель родом из Петергофа, здоровый мужик, зверь, настоящий эсэсовец. Вокруг него собрались матерые бандюги.
 Раздача пищи в их руках. Кормили один раз в день. Бандюгам две миски погуще, остальным полмиски пожиже...
Чую - не доедем. Стал присматриваться к людям - не все же гады. Вижу: в основном болото, оно всегда на стороне сильного! На счастье оказалось рядом несколько моряков. Сговорились... При очередной раздаче пищи началась драка. Сознаюсь вам: я бил ногами по ребрам и был счастлив».

Явился начальник поезда, разобрался, «власть» передали морякам.

Срок по абсурдному обвинению Маринеско мотал в 1949—1951 годах на Колыме.
Факт остаётся фактом: прославленный подводник «чалился» на самых дальних рубежах нашей родины в гуще самого отъявленного сброда, среди уголовников и бывших полицаев, то есть пособников оккупантов.
Бывший подводник сплотил вокруг себя бывших фронтовиков. Тюремная «команда» Маринеско произвела настоящую революцию в пересыльном лагере — осужденные солдаты и офицеры избили уголовников и навели среди заключённых справедливые порядки.
Вскоре Маринеско оказался у чёрта на куличках - в порту Ванино, на Дальнем Востоке. 

• Писал письма  своей жене - Валентине Ивановне Громовой:

«Здравствуй, милая, дорогая Валюшка!
Город Ванино - большая деревня, нет водопровода, нет канализации.
Сильная снежная пурга замела наш дом до крыши, и чтобы выйти, нам пришлось вылезать в отверстие в потолке (для печки-времянки) и очистить снег от двери.
Я надежды не теряю и твердо уверен, что буду еще с тобой счастливо доживать свой век (лет до 80-90), уже сейчас начал подготовку, в эту получку 50 рублей отдал портному, которому заказал пошить «москвичку» - полупальто из шинели, а всего за работу надо заплатить 200 рублей.
С тем любящий тебя безмерно, твой слуга и муж. 4/1-1951 год».

Это подцензурные письма.
А вот это реальная жизнь. Однажды в камере у Маринеско украли книгу - подарок жены.
Узнав об этом, хозяин камеры, «пахан», сказал:
«Через минуту книга будет у тебя».
Но оказалось, что молодой вор уже разрезал книгу на карты. По приказу «пахана» четверо урок убили парня: раскачали и - об пол…
Александра очень уважали и по-своему, по-звериному, его «берегли» в камере.
 В чём притяжение личности даже для урок?
Ведь о подвигах Маринеско они ничего не знали.

• Александр Иванович нашёл способ переписываться с женой не через лагерный почтовый ящик:

«Здравствуй, дорогая Валюша! К нам для проверки заглянуло начальство и, узнав, что я пишу письма не через п/я 261/191, забрало все твои письма, которые я хранил, и наказало меня, сняв с бригадиров и переведя в грузчики.
До свидания, счастье мое невидимое! 29/1-1951 год».

«Здравствуй, дорогая, милая и самая близкая из всего существующего в мире, Валюша!
Из моей шинели получилась очень хорошая «москвичка».

Хотел Александр Иванович подкопить деньги и на брюки, но...
С первой семьёй Маринеско давно расстался, и вдруг - сюрприз. В тюрьме он узнал о том, что его первая жена, стала требовать алименты на ребёнка. Это ещё больше усложнило положение Маринеско.

«Получил новости: Леонора Александровна выслала на п/я «Исполнительный лист». Могла, конечно, Лора написать мне письмо, объяснить свое положение, и, конечно, я как-нибудь бы ей помог, но, видно, дело повела её мать так, чтобы окончательно снять с меня штаны. Но что же делать? До сего времени я получал на руки 200 рублей, а сейчас проживу и без них. 20/IV-51 года»

Мать Маринеско - старушка Татьяна Михайловна, узнав об «Исполнительном листе» на сына от его взрослой дочери, устроилась на работу, чтобы помогать сыну.

• Она написала письмо о помощи  Сталину.

«Дорогой и любимый наш Иосиф Виссарионович!
Пишет Вам исстрадавшаяся в муках мать героя войны Александра Маринеско.
Над моим сыном нависла - ложь!
Родной наш Иосиф Виссарионович! Я становлюсь перед Вами на колени, я умоляю Вас - помогите... Утешьте сердце матери. Станьте отцом моему сыну.
Мы знаем, что Вы самый справедливый человек на земле».

Но ответа так и не получила.

•      А тем временем у Александра Маринеско зреет тревога:
 
«Милая Валюша! Пишу третье письмо, но ответа от себя всё нет и нет. Наверное, тебе уже надоело ждать меня».

Она ответила из какой-то северной Затейки, где работала в геолого-разведочной экспедиции. Звала к себе.

«Не было предела моей радости. Но есть ли в Затейке суда, где я мог бы устроиться старшиной судна? И возьмут ли меня?
Сейчас у меня есть хорошая «москвичка», но остального ничего нет, ехать прямо к тебе в Затейку даже и не совсем прилично, значит, нужно заехать в Ленинград за документами и прочей мелочью - хотя бы за бритвой. Если бы ты знала, как мне хочется быть с тобой! Я не хочу задерживаться даже на мгновенье. Но сейчас стало значительно труднее зарабатывать зачёты. Сегодня получил мамино письмо... Собирается выслать посылку мне. О моих чувствах писать не стану, ибо во всем виноват я. Напиши ей, что когда я освобожусь, и немного мы накопим денег, то обязательно приедем к ней в Одессу...»

Заметьте, несчастный узник продляет себе будущее:

«У нас с тобой осталось жизни не более 50-60 лет. Дорогая моя детка, ты мне пишешь, что стала белая. И борода моя белая до единого волоска, а также и виски. Когда мы будем вместе, то, наверное, все будут любоваться нами - молодыми, но белыми. Не горюй, мы ещё с тобой дадим «жизни».
«Любимая моя Валюша! Много положил я труда для быстрейшего освобождения, но причина в деньгах: было бы у меня рублей 500, я возвратился бы месяца на 2 раньше. Даже здесь решают вопрос деньги.
Сегодня очень плохо себя чувствую, болит в правой стороне груди и температура до 38 градусов, но работать необходимо - нужны зачёты рабочих дней. Я почти каждый день молю Бога о быстрейшем с тобой свидании. Но Бог, очевидно, не слышит меня, но слава ему, что он даёт мне надежду!».

«Вся жизнь зависит от нас самих - от нашего отношения друг к другу и к людям».

Хлебнув лиха на «зоне» в драках с бывшими полицаями и уголовниками, 10 октября 1951 года Маринеско, просидев почти два года, досрочно вышел на свободу.
К этому времени уже посадили за хищения директора института.
Вернулся он к Валентине и её сыну Борису, которые всё это время его ждали.
С Колымы бывший капитан вернулся разбитым, тяжело больным человеком. Многие былые друзья отвернулись от него.
Подорвав здоровье в изнурительных морских походах и на колымской каторге, по освобождении Александр Иванович страшно бедствовал…
После выхода из заключения он работал в 1951—1953 годах грузчиком, топографом Онежско-Ладожской экспедиции.

В 1953 году родилась дочь Татьяна Маринеско.
 Александр же устроился на ленинградский завод «Мезон» - руководил группой отдела снабжения. Заслужил немало благодарностей. Его портрет висел на Доске почёта.
Он получал небольшую пенсию, поэтому заработок был ограничен. Да ещё алименты платил. Заводские руководители пошли навстречу, разрешили зарабатывать сверх потолка.
И он в 1954 году подрабатывал в столярной мастерской Высшего военно-морского училища инженеров оружия. А курсанты бегали украдкой посмотреть на легендарного подводника – «того самого Маринеско».
Вдруг нагрянула ревизия. И по суду (опять суд!) Маринеско стал возвращать излишки.
Когда смертельно заболел - два рака, горла и пищевода, излишки стали вычитать из пенсии…

•    Около 200 офицеров, среди них - 20 адмиралов и генералов, 6 Героев Советского Союза, 45 командиров и комиссаров подводных лодок обратились в ЦК КПСС:

«Учитывая исключительные заслуги А. И. Маринеско перед нашей Родиной, убедительно просим и ходатайствуем о назначении Маринеско персональной пенсии. Нельзя признать справедливым, что столь заслуженный командир-подводник оказался в пенсионном обеспечении в неизмеримо худшем положении, чем офицеры, не участвовавшие в войне».

В просьбе отказали.

Маринеско написал Крону:
«Последнее время - на 51-м году жизни я начинаю терять веру в Советскую власть».

В годы хрущевской оттепели, Маринеско, наконец-то, реабилитировали.
Случилось это в 1960 году.
Его бывшие сослуживцы, герои войны, сумели добиться того, чтобы был отменён приказ о лишении Александра Маринеско звания капитана 3-го ранга. Во многом это удалось благодаря министру обороны СССР Родиону Яковлевичу Малиновскому. Он вернул Александру Ивановичу звание, награды, восстановил справедливость в отношении его подвига.
 
•    Приказ министра обороны СССР № 600 гласил:

«В соответствии с «Положением о прохождении воинской службы офицерами, генералами и адмиралами Советской Армии и Военно-Морского Флота»:
- капитана 3 ранга Маринеско Александра Ивановича, бывшего командира подводной лодки С-13, считать уволенным из кадров Военно-Морского Флота в запас с 20 ноября 1945 года по статье 59 пункту «в» - по сокращению штатов.
Пункты приказов НК ВМФ
№ 01979 от 14.9.1945 года о снижении его в воинском звании и отстранении от должности командира подводной лодки С-13, а также КБФ № 0708 от 18.10. 1945 г. о назначении на должность командира тральщика Т-34 и НК ВМФ № 02521 об увольнении в запас с должности командира тральщика Т-34 - отменить.
Заместитель министра обороны СССР».

Это позволило Маринеско получить персональную военную пенсию, которая улучшила его материальное положение.
Вплоть до 1960 года, пока Александр Крон не выступил в газете, никто вокруг не знал о военных заслугах Александра Ивановича.
 Хозяйка квартиры увидела однажды орден Ленина, поинтересовалась.
«Была война, - ответил коротко, - многие получали».
Никто и не подозревал, какая легендарная личность работает рядом.

После почти 15-ти летнего табу о Маринеско снова заговорили как о герое.
 Стали приглашать на различные встречи с молодыми моряками.
Александр Иванович очень смущался, когда в простом сереньком костюмчике с орденом Ленина на груди поднимался на сцену. Зал взрывался овациями в честь легендарного Александра Маринеско.

Может, и легче ему становилось на душе от «служебных» дел.
 Но всё тяжелее становилось от личных. В их семейной жизни начался разлад. Жена, увы, потихоньку спивалась. Терпел только из-за Танечки. И как Маринеско ни боролся за семью, и эта «лодка разбилась о быт»...

•     Дочь Элеонора вспоминает:

«Валентина Ивановна стала выпивать. Отец и сам мог выпить, но всегда знал меру и никогда не злоупотреблял спиртным. Супруга иногда напивалась до беспамятства, постепенно превращаясь в алкоголичку. Папа очень страдал от этого, так как ему хотелось покоя, семейного уюта, а всё снова рушилось. Однажды при встрече он, едва сдерживая эмоции, рассказывал мне: «Ни деньги, ни документы я не могу оставить дома. Боюсь, Валентина пропьёт. Всё ношу с собой или отдаю бабке (с ними в семье ещё жила мать Валентины Ивановны)». Я не раз говорила отцу: брось ты её, вернись к маме, я помогу вам сойтись. А он отвечал: «Дочка, я не могу уйти. Я должен быть здесь ради Тани».

Тане было уже лет восемь, когда он всё же ушёл. Прожив вместе 15 лет, Александр Иванович расстался с Валентиной. Надо сказать, расстались по-людски - остались в добрых отношениях.

В конце жизни счастье всё же улыбнулось Александру Ивановичу Маринеско. Он встретил Валентину Александру Филимонову, которая стала для него светом в окошке, отрадой в конце жизни.
 
«Я наконец-то счастлив и покоен», - писал Маринеско дочери Леоноре.
 
Появился свой маленький угол. Появилась женщина, которая разделила последние муки.

•    Валентина Александровна Филимонова:

- Мы у знакомых встретились. Брюки в заплатах, пиджак на локтях в заплатах. Единственная была рубашка, воротничок у рубашки отваливался, только что на галстуке держался. Чист, очень опрятен, но уже так беден. Пошёл меня провожать и у меня остался. У него какая-то сила притяжения была, как гипноз, это чувствовали и дети, и взрослые. У него походка была необыкновенная: голова немного приподнята - гордо так, величественно вышагивал. Особенно когда выходили на набережную, на Неву - он сливался с гранитом. В получку приносил 25 рублей, в аванс - чуть больше. И я, чтобы маме показать, что в доме действительно мужчина появился, стала свои деньги к его подкладывать и маме отдавала.

Но прожил Александр Иванович в этом покое, к сожалению, совсем недолго.
Судьба им отпустила слишком мало. Только-то и было у них жизни - год безоблачного счастья и два года тяжёлой болезни...
 Два последних года Александр Иванович мучительно, смертельно болел — у него обнаружили два рака -  горла и пищевода.
Он лежал в очень плохой больнице, для госпиталя не хватало стажа.
Перенёс две операции. Очень надеялся, что третья поднимет его...

Друзья обратились за помощью  к командующему Ленинградской военно-морской базой адмиралу Байкову. Его просили дать указание лечить Маринеско в военном госпитале.
Адмирал был взбешён:
 «В нашем госпитале чёрт знает кто лечится, а для Маринеско нет места?»
 Тут же дал соответствующее указание. И даже выделил свою машину, чтобы перевезти легенду флота.

•     Валентина Александровна:

- Именно тогда, а не позднее, как многие пишут, по дороге из больницы в госпиталь мы увидели корабли на рейде, и Саша единственный раз заплакал: «Больше я их никогда не увижу».

Тяжело больной Маринеско доживал свои дни в десятиметровой комнатке ленинградской коммунальной квартиры, в забвении и нищете…
4 октября 1963 года писатель Сергей Смирнов в телепередаче рассказал, что легендарный подводник живет практически в нищете. Со всех концов страны в Ленинград хлынули деньги. Студенты, пенсионеры присылали кто по три, кто по пять рублей. Благодаря этому его жена Валентина смогла уволиться с работы. Для неё поставили в палате кровать рядом с его койкой. Переводы шли даже тогда, когда он умер…
7 ноября 1963 года к нему приходили товарищи. Он был весел, оживлён. Друзья принесли выпить за его здоровье коньячку, накапали и в «воронку» его пищевода.
«За нашу победу!» - как всегда сказал он.
 Это был последний в его жизни тост…

•    Последним Маринеско видел Михаил Вайнштейн, бывший дивизионный механик, друг:

- Настроение у него было невесёлое: «Всё, это конец». Подошло время обедать, а жена мнётся. Он говорит: Ничего, пусть смотрит, ему можно. Она разбинтовала живот, и я увидел трубку, которая шла из желудка. Валентина Александровна вставила воронку и стала наливать что-то жидкое. Мы с ним по рюмке коньяка выпили, было уже всё равно - врачи разрешили. Он сказал: «Только чокаться не будем» - и вылили коньяк в воронку. Горло было чёрное, видимо, облучали. А второй раз я пришёл, уже и в горле была трубка. Она быстро засорялась, Саша задыхался, и Валентина Александровна каждые 20-30 минут её прочищала. Теперь, когда смерть была рядом, у него, как всегда в самые трудные минуты в войну, взыграл бойцовский дух. Видимо, когда я вошёл, то растерялся, говорить он уже не мог, взял лист бумаги и написал: «Миша, у тебя испуганные глаза. Брось. Вот теперь я верю в жизнь. Мне поставят искусственный пищевод».

Людская зависть и злоба сделали свое чёрное дело: 25 ноября 1963 года 50-летний герой-подводник - легенда морского флота - умер на больничной койке...
Умер в безвестности и нищете…
Минобороны, стыдно сказать, выделило на похороны выдающегося подводника 38 рублей 70 копеек…

После смерти А. И. Маринеско его имя изъяли из обращения.
 О подвиге «С-13» было запрещено упоминать…
 
Когда судостроители обратились к Главкому ВМФ адмиралу С. Г. Горшкову с просьбой присвоить одному из кораблей имя Александра Маринеско, тот поставил свою резолюцию – «Недостоин».

Поразительно, но в фундаментальной пятитомной «Истории Великой Отечественной войны» о подвиге «С-13» и её командира, подводника № 1, как нарекли его в мировой печати, сказано всего тремя строками.

А в Советской военной энциклопедии (в 8 томах, 1970-е годы) и в Военном энциклопедическом словаре (1986 год) Маринеско даже не упоминается!

•    Легендарный адмирал Николай Кузнецов, один из создателей советского военно-морского флота, человек, лично принимавший решение о разжаловании Маринеско, и сам дважды разжалованный высшим государственным руководством, в 1968 году написал в журнале «Нева»:

«В сложной и беспокойной натуре командира «С-13» высокий героизм, отчаянная храбрость уживались с множеством недостатков и слабостей. Сегодня он мог совершить героический подвиг, а завтра — опоздать на свой корабль, готовящийся к выходу на боевое задание, или каким-либо другим образом грубо нарушить воинскую дисциплину. К многочисленным серьёзным проступкам Маринеско на службе и в быту я, как адмирал, отношусь совершенно определенно — отрицательно. Но зная его смелость, решительность и умение добиваться крупных боевых успехов, я готов многое простить ему и воздать должное за его заслуги перед Родиной».

Памяти героя остались верны его боевые товарищи, с которыми он рисковал жизнью в морских походах. И были просто честные люди, которые не могли равнодушно взирать на произвол бездушных чиновников с большими звёздами на погонах.

После многочисленных обращений ветеранов флота, широкой общественности, после многочисленных представлений и ходатайств главнокомандующего ВМФ адмирала флота В. Чернавина, члена военного совета - начальника ПУ ВМФ адмирала В. Панина, после серии публикаций в газете «Известия» справедливость, наконец-то, восторжествовала. Хотя бы и поздно.

И 5 мая 1990 года капитану 3 ранга Маринеско Александру Ивановичу, неоценённому при жизни,  было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Посмертно же он был награжден медалью «Золотая Звезда» и орденом Ленина.


4. Каким он был?


Маринеско не зря считают самым  скандальным командиром подводной лодки Великой Отечественной.
 Список его «прегрешений» перед железной воинской дисциплиной ничуть не меньше, чем список его побед.
Да. Александр Иванович Маринеско, совершивший знаменитую «Атаку века» и потопивший крупнейший фашистский транспорт «Вильгельм Густлов», был отнюдь не ангелом.
И прегрешения, как говорят в Одессе, «имели место быть».
Таким уж удался этот парень…

Маринеско  отличали смелость и прямолинейность, весёлый характер, честность, правдивость, принципиальность и независимость, стремление к романтике с немалой примесью риска, способность мгновенно решать даже самые сложные проблемы.
Удивляли его изобретательность и инициативность.
Поднявшийся из самых низов общества, выросший на одесской окраине в семье с очень скромным достатком и пробивший себе дорогу в штурманы дальнего плавания торгового флота недюжинной волей и огромным трудолюбием, Маринеско никогда не боялся ответственных решений.
 Всегда спокойный, уверенный, Маринеско был довольно настойчив в достижении своих  целей.

В быту был не привередлив.
Он был страстным рыболовом.
 В шумных застольях Александр Маринеско всегда был душой компании.

•    Из воспоминаний дочери Татьяны:
«Папа, как и все одесситы, обладал уникальным чувством юмора.
Обожал петь, особенно в компании, — его любимыми песнями были «Вечер на рейде» («Прощай, любимый город, уходим завтра в море») и «Ти ж мене підманула».
Ещё  он замечательно готовил. Его коронным блюдом была рыба под маринадом, её приготовление отец никому не доверял. Если маме было некогда, мог семью обедом накормить — борщ сварить, картошку пожарить. Вообще, был, как говорят в народе, рукастым мужчиной: если что-то в доме ломалось, сам все чинил, даже новые ключи выпиливал.
Больше всего его бесило, когда я ленилась. Бывало, задумаюсь о чём-то своём и напишу небрежно домашнее задание или вообще не решу задачу. Он очень сердился, мог порвать мне тетрадку и заставить всё переписывать заново — иногда просто замучивал меня своей любовью к опрятности и аккуратности. Такие качества, видимо, были у него в крови — он же учился в Одесской мореходке на штурмана, а в этой профессии без аккуратности никак.
В остальном же папа всегда и везде меня защищал и оберегал. Когда на даче я, гуляя босиком, наступила на осколок стекла и поранила ногу, он четыре километра тащил меня на себе домой, а кровища так и хлестала. Мы заходили в близлежащие дома, перевязывали мою ногу, но через не¬сколько минут повязка промокала насквозь, мы снова заходили к кому-то домой и снова перевязывали. А потом ещё дома долго ждали врача».


•      Дочь Элеонора:
«Одно время он увлёкся фотографией. Приобрёл фотоаппарат, реактивы и снимал корабли. Причём его интересовали паруса, какой-то изгиб палубы, необычной формы якоря. Потом стал заниматься домашней съёмкой, делал фотографии на отдыхе, во время прогулок. Столько лет прошло, а сохранившиеся снимки даже не пожелтели. Когда папа стал работать на Чёрном море, в торговом флоте, увлёкся открытками. Собирал виды городов, в которых бывал, морские пейзажи. Возможно, под впечатлением этого он стал рисовать акварели. А вот меня учил рисовать только подводные лодки. Это у него так лихо получалось!»

Командуя субмариной, Маринеско никогда не повышал голос на подчинённых.
Он был опытным, авторитетным, и главное – любимым своими подчинёнными командиром.
Матросы любовно называли его «батей».

Приведу 2 примера из многих, объясняющих, почему моряки так любили своего командира.

• В мае 1943 года «С-13» стояла в заводском ремонте в Кронштадте.
Случилось так, что один из матросов, заступив на ночную вахту на верхней палубе, заснул. Лодку навалило набежавшей волной на причал. Корпус лодки серьёзно повредило. Срок выхода из ремонта, а, следовательно, и выхода в море оказался под угрозой. Матроса следовало строго наказать. Но ситуацию усложняло то, что он несколько месяцев назад вернулся из штрафной роты (был тяжело ранен, искупив, как говорили в те времена, вину кровью). Новое наказание для него, совершившего тяжёлый проступок повторно, грозило безусловным трибуналом и, вероятнее всего, смертной казнью.
        Маринеско собрал команду, задал вопрос:
 «Что будем делать?».
 «Сход» решил: просить командира «наверх» не докладывать, наказать провинившегося самостоятельно, повреждение корпуса исправить своими силами, без заводских рабочих, причём нарушителя привлекать к работе по ночам. Маринеско с этим решением согласился.
 
• Рассказывали, как в первые дни после окончания войны двое матросов из его экипажа загремели на гауптвахту.
Молоденький лейтенантик патруля словил подвыпивших героев, гулявших в парке при полном параде и в орденах. Через часового матросы передали сообщение о том, что они на гауптвахте.
Маринеско примчался, потребовал выпустить своих матросов. А лейтенант - ни в какую.
Тогда Александр Иванович говорит:
 «Где у тебя телефон?»
Лейтенант забеспокоился.
А Маринеско ему:
 «Если не выпустишь матросов, я сейчас позвоню на лодку и твою гауптвахту разнесут из носового орудия в щепки!»
Даже если это была и шутка, она подействовала…

В среде боевых подводников, особенно среднего и младшего звена, он и после войны пользовался большим уважением.

Это был прирождённый моряк-подводник. Даже сама фамилия Маринеско (итальянское marine, латинское marinus,– морской). Само провидение было на его стороне.
Это был моряк, как говорится, от Бога.
Он ничего не боялся, ни на море, ни на суше.
Но если в море был расчётлив и хитёр, то на берегу не знал ни умеренности, ни осторожности.
Да, у Маринеско был ершистый, дерзкий и рисковый характер. Он был человеком прямым и резким, нетерпимым к фальши и лицемерию. Своим обидчикам, в том числе из числа некоторых старших офицеров и политработников, он резал правду-матку в глаза. Он был принципиален и неудобен тогда, когда кому-то хотелось словчить. Его прямота и самостоятельность раздражали береговых штабных работников. Они не любили его. Да и он симпатий к ним особых не питал…
Как и его отец, Маринеско не умел угождать начальству. А некоторые его сумасбродные выходки приводили штабистов просто в бешенство.
Например, рассказывают, как после возвращения из боевого похода его обидело отношение к экипажу. По приказу командира было совершено погружение прямо у пирса. Сутки отмечали успех и не обращали внимания на обозлённое начальство…
В нём отчаянная, беззаветная, самоотверженная храбрость уживалась со множеством недостатков и слабостей.
Он обладал немалыми знаниями и чрезвычайным боевым опытом. Но человеческие слабости временами очень мешали ему.
Он был способен подняться к вершинам самопожертвования. И, вместе с тем, не устоять перед мелкими житейскими соблазнами.
Этот широкой натуры человек имел и свои слабости. Он не был лишён гордости. Был весьма самолюбивым, обидчивым,  чем иногда себе же и вредил.
Не пренебрегал выпивкой, водочкой.
 Да и женщинами не пренебрегал. 
Некоторые попросту говорили, что он «активный пьянчуга и неутомимый бабник».
 Ну, мог он, действительно, после службы расслабиться, «принять», сколько душа просила.
 Но офицерскую честь никогда не терял.
- Сколько бы ни выпил, - вспоминает его дочь, - всегда был весел, подвижен, как говорится, «не грузили, не приносили».

У героя-подводника А. И. Маринеско был на войне свой неповторимый стиль. В море он руководствовался своей интуицией и опытом, поступая порой вопреки всем законам подводной войны и даже логике. 
Атаковал порой со стороны немецкого берега, с мелководья, а уходил от погони - к месту потопления.
Лез в самые опасные места - потому что его там не ждали. И в этой нелогичности была высшая логика.
Казалось бы — безрассудство.
Но вот любопытный факт. На Балтике воевало 13 подводных лодок класса «С». Все они погибли. За исключением одной — под командованием А. И. Маринеско и под несчастливым  номером - 13.
Но кажущаяся везучесть Маринеско – это результат опыта, интуиции, умения действовать дерзко, опасно, перешагнуть через шаблон, обмануть ожидания врага.

Его третья супруга, Валентина Александровна, вспоминала, что муж был скромным человеком, подвигами никогда не бахвалился, о войне вообще говорил мало.
«Через год поехали с ним на встречу ветеранов-подводников. Я ничего не поняла: называют Сашину фамилию — и такой гром оваций, не дают дальше говорить. Я только тогда узнала, КТО он».
И немного о личной жизни героя.
 За всю свою жизнь Маринеско был женат трижды.
 От первой супруги Нины Карюкиной была дочь Элеонора.
 От второго брака с Валентиной Громовой – дочь Татьяна и приёмный сын Борис.

Хотелось бы привести отрывки из воспоминаний его детей.

• Элеонора Александровна:
«Папа не выглядел атлетом — невысокого роста, зеленоглазый, но был в нём какой-то шарм, поэтому женщины его любили.
В молодости он неплохо боксировал. Но в уличные драки никогда не лез, был выше этого.
Несмотря на то, что папа был вспыльчивым и не терпел фальши и бюрократов, в быту вёл себя спокойно.
 Неплохо рисовал карандашом и красками, в основном — море, корабли и подводные лодки.
Ел всё, что на столе. Но самым главным лакомством для отца была жареная картошка.
Во время отпуска он часто приезжал в Одессу и на Голую Пристань в Херсонской области. Брал лодку и рыбачил.
А до войны папа участвовал в самодеятельности — танцевал. Очень любил чечетку — даже брал уроки у одного бывалого моряка.
Он прекрасно пел украинские песни. И, конечно, очень любил красивых женщин.
Папа был настоящим одесситом, прекрасным рассказчиком и шутником. А как он играл в карты и... мухлевал. У нас были друзья Кирсановы. Глава семьи, Георгий Родионович, тоже был подводником. Мы часто бывали у них в гостях, на праздники устраивали застолья. После обеда играли в карты в дурака - женщины против мужчин. Сколько себя помню, женщины ни разу не выигрывали. Во-первых, папа хорошо играл, а во-вторых, отменно мухлевал. Только видит лишнюю или неудобную карту - и аккуратненько сбрасывает ее в отбой. Но при этом он ни разу не попадался. Иногда и я ему помогала: надо сбросить карту, он мне подмигнет, из-под локтя карту передаст, а я ее спрячу или в отбой незаметно положу. Только когда мужчины выигрывали у женщин много раз подряд, те начинали бунтовать, возмущаться, что папа жульничает, и прекращали игру.
Отец не был гулякой, но в нём было какое-то обаяние, энергия, в нём все буквально бурлило. Один из сослуживцев отца вспоминал, что папа всегда уводил из компании самую красивую женщину, даже если они были знакомы пять минут.
А с мамой они жили очень хорошо. Сколько себя помню, в доме никогда не было скандалов или ссор. Папа всегда был очень внимательным. Родители очень интересно познакомились. Когда они встретились, мама жила у своей тётки в Херсонской области, в городе Голая Пристань. Мама росла в многодетной семье, после смерти отца осталось пятеро детей. И маму забрала к себе на воспитание тётка, женщина одинокая и бездетная. Она-то и посоветовала ей остановить свой выбор на Саше Маринеско (папа тогда проходил стажировку в тех краях). Из всех маминых ухажёров Маринеско ей понравился больше всего. Да и мама к нему была неравнодушна. После развода она иногда говорила, что очень жалеет о случившемся.
Кстати, во время войны, когда папа уже встречался с той женщиной из Ленинграда, он непременно каждый месяц высылал нам свой денежный аттестат в Горьковскую область, где мы были в эвакуации. На эти деньги мы и жили, ведь найти работу в селе мама не могла. Одно время она работала на уборке сена, но попала под косилку, и едва не осталась без ноги. Пока её везли в город в больницу, в глубокую рану попала инфекция. В больнице после осмотра медики сошлись на решении ампутировать ей ногу. Мать, женщина сильного характера, сказала, что лучше умрёт, чем останется в тридцать лет без ноги. К счастью, благодаря усилиям врачей ногу удалось спасти.
После разрыва с мамой у отца были женщины, но, по-моему, ни с одной он не был счастлив. С той женщиной, из-за которой развелся с мамой, папа прожил около года. Новым его увлечением стала радистка с корабля (он тогда плавал в торговом флоте) Валентина Громова - очень красивая высокая блондинка. Поначалу они жили хорошо, в семье родилась дочь Татьяна, которая тоже получила фамилию Маринеско. Папа ее очень любил, хотя не меньше заботился он и о сыне Валентины Ивановны от первого брака. Надо сказать, что эта женщина и ко мне относилась хорошо, всегда радовалась, когда я заходила к ним в гости. Я тогда училась в институте, жила очень скромно, иногда даже на еду не хватало, не говоря уже об одежде. И однажды Валентина Ивановна сделала мне шикарный подарок: купила отрез и пошила платье и костюм. В этих нарядах я и проходила все свои студенческие годы».

•   Приёмный сын Борис Медведев  (он - пасынок Александра Маринеско. Причём, никогда бы об этом не догадывался. Александр Иванович принял и воспитал сына своей второй жены, Валентины Громовой, как родного):

«Александру Ивановичу очень шла форма, да и вообще он был щеголеватый и ухоженный. Даже сейчас таких мужчин мало, а в то время они и вовсе были редкостью.
Позже я узнал, что он всегда мной гордился. Когда его посадили, мне было 11 лет, и он в каждом письме спрашивал у мамы, как у меня дела. Мама послала Александру Ивановичу мою фотографию, он всем её показывал и говорил: «Смотрите, какой у меня сын!»
Он всегда держался молодцом – не опускал рук, не унывал, не ходил с поникшей головой, а боролся.
Он много занимался спортом, особенно любил бокс. Я перенял это увлечение у него, и «папон» часто приходил ко мне на соревнования, болел, размахивая руками и крича: «Давай-давай!». Пока он хорошо себя чувствовал, у нас дома всегда было много гостей, на праздники собирался весь его экипаж – сидели за столом, пели, шутили. Правда, были у Александра Ивановича и вредные привычки: пил он не больше других, а вот курил очень много и выбирал самые паршивые сигареты. Табак его и сгубил – у отчима обнаружили рак горла и пищевода. Ему становилось всё хуже и хуже, он часто лежал в больницах, но быстро отходил и забывал причинённое ему зло.
Никогда не жаловался, переживал всё в душе. Конечно, как и все мы, мог что-то резкое сказать в сердцах, но быстро отходил и забывал причинённое ему зло.
В глазах начальства у Маринеско был один недостаток — он не умел стоять по стойке смирно».

• Дочь Татьяна:

 «В 1961 году папа уже жил отдельно от нас, но причину развода родителей я не знаю. Отца видела часто, ездила к нему сначала на Васильевский остров, где он жил с Валентиной Александровной Филимоновой и ее взрослой дочерью Галей. Потом папе дали комнату на четвертом этаже дома в Автово  на улице Строителей. Теперь эта улица носит имя Маринеско. К тому времени отец был уже тяжело болен, но всячески это скрывал, никому не жаловался и продолжал дымить «Памиром».
Впервые о военных подвигах папы я узнала за полтора месяца до его смерти, из телепередачи писателя Сергея Смирнова. О войне я кое-что слышала, но о том, что отец потопил огромный немецкий корабль, понятия не имела. Как оказалось, не я одна.
Передачу вместе со мной смотрели мама, бабушка, тетушки. Бабуля только тогда поняла, каким героем был ее зять. До этого она не воспринимала всерьез его рассказы о подводниках. Ну, воевал, и ладно, все воевали. Бабушка в блокаду оставалась в Ленинграде, навидалась всякого. Но в тот момент лицо ее стало удивленным и виноватым. Когда же в передаче прозвучал хриплый голос Александра Ивановича, бабуля расплакалась. А моя тетя Аня все ходила по комнате и повторяла: «Ах, Сашка, Сашка!»
Помню, летом, когда я перешла в четвертый класс, от папы передали записку, что он очень хочет со мной встретиться. Перед этим отец лежал в больнице, мы долго не виделись. Прибежала в садик и не узнала папу. Он был очень худой, сильно кашлял, голос стал совсем тихим. Мы погуляли немножко, а потом поехали на улицу Строителей. Там я увидела, как тетя Валя (жена) его кормит: пить и есть самостоятельно он уже не мог. В желудок у него была вставлена трубочка, и вот через эту трубочку тетя Валя вливала протертую пищу. Это ошеломило меня. Ночью не могла спать, все мне виделась эта ужасная трубочка.
Осенью мама повезла меня в госпиталь, где лежал отец. На меня надели белый халат и провели в палату. Папа был исхудавший, желтый. На тумбочке рядом с кроватью стоял стакан с водой, в которой плавала долька лимона. Изредка отец полоскал горло этой водой. Глотать он не мог, говорить — тоже. Я сидела рядом и не знала, что делать.
Папа написал мне записку: как дела, учеба? Я ответила, мол, все хорошо. Потом он снова написал: чего тебе хочется, что купить. Мне хотелось крикнуть: «Пожалуйста, поправляйся, не надо мне ничего покупать, только не умирай!»
Ничего этого я не сказала. Чмокнула его в худую щеку, выходя из палаты, прошептала: «До свидания, папа».
Через несколько дней в класс во время урока постучала мама. Мы молча вышли из школы, мама никак не могла начать разговор. Но я уже все поняла».
«Папа умер в 50 лет, но успел пережить столько, сколько другой не успеет и за сто, — говорит Татьяна Маринеско. — Отец не был святым, он любил жизнь и женщин, оставался непокорным и упрямым с начальством, но мягким и добрым с друзьями и родными.
На Богословском кладбище в Питере рядом с отцом лежит моя мама, Валентина Ивановна Громова. Что бы ни плели злые языки, они любили друг друга. В 1972 году, когда мама умерла, мне пришлось обегать множество инстанций, чтобы похоронить ее там, где она хотела. В очередях говорили, что чиновники ждут взятку. Но откуда было взять деньги мне, девятнадцатилетней, да к тому же беременной? Ни на что уже не надеясь, я, совершенно измученная, пошла к директору Богословского кладбища. И произошло чудо. На свой страх и риск он подписал разрешение, сказав, что делает это из уважения к моему отцу, герою войны».


* * *


       Проживший недолгую, но яркую жизнь, Герой Советского Союза, капитан 3-го ранга ВМФ СССР Александр Маринеско посмертно получил высшую награду – он стал легендой, символом целой эпохи.

Его образ разошёлся по миру на памятниках, барельефах и мемориальных досках, растиражировался на юбилейных медалях и знаках, открытках, конвертах и марках.
•    Адмирал Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов пророчески писал:
«История знает немало случаев, когда геройские подвиги, совершённые на поле боя, долгое время остаются в тени, и только потомки оценивают их по заслугам. Бывает и так, что в годы войны крупным событиям не придаётся должного значения, донесения о них подвергаются сомнениям и оцениваются людьми значительно позже. Такая судьба постигла балтийского подводника А. И. Маринеско».

Прошло время...
И Александр Маринеско, сын румына и украинки, забубённая головушка, стал русским национальным героем.
Сегодня в России им гордятся.
 Маринеско воздвигнуты памятники в Калининграде, Кронштадте, Санкт-Петербурге и Одессе.
В ряде приморских городов установлены мемориальные доски.
 Его именем названы набережные и улицы, Одесское мореходное училище и Музей подводных сил России в Санкт-Петербурге.
Его имя было занесено в «Золотую книгу Санкт-Петербурга».
Вышло немало книг, посвящённых его подвигу.
Среди них - «Подводник № 1» Владимира Борисова.
Потопление «Вильгельма Густлоффа» описывается в романе Нобелевского лауреата Гюнтера Грасса «Траектория краба».
Маринеско посвящены художественные фильмы «О возвращении забыть» и «Первый после Бога».

Настоящие Герои всегда остаются Героями. Остаются, несмотря ни на что. А порою и вопреки всему. Они остаются в народной памяти, вечной и живой...

        Память о капитане Маринеско живёт и поныне в рассказах и песнях, в книгах и фильмах, в камне и бронзе.  Живёт в цветах, приносимых во множестве благодарными потомками на Богословское кладбище в С.-Петербурге, где под скромным обелиском покоится прах прославленного «подводника №1».

Маринеско остался в истории и в памяти народа, ради которого он и жил, отчаянно смелым, неукротимо бесшабашным, вольным, как морской ветер, красивым и сильным…

Будет день — я скомандую: «К бою!»
На пределе взревут дизеля...
Можно вымарать нас из истории,
Но с Россией поссорить нельзя…