Помню в 8-ом классе приключился у нас в классе забавный эпизод. Кто-то узнал, что у Жени Клевжица скоро День рождения, и все решили прикольнуться и подарить ему какой-нибудь смешной подарок. Серьёзно Клевжица никто не воспринимал, потому что он всегда был на своей волне. Не скажешь, что дурак, но и умным не назовёшь. Учился на одни тройки, занимался своими делами на уроках, учителя к нему тоже особых претензий не имели. То он книжку про зомби читает, то рисует всякую муть, то начнёт из бумаги гоночные машины делать. И каждую машинку нужно ему красиво и оригинально разукрасить. Целый автопарк у него был. Мы этот этап ещё в третьем классе прошли, а Клевжиц вот только в восьмом опомнился.
Короче, была у Клевжица одна пассия - Лена Ибрагимова, и знал об этом только я. Женя со мной как-то больше дружил, чем со всеми остальными. Я был добрым мальчиком (я и сейчас такой, только скрываю тщательно) и потому не любил всякие издевательства. Надо мной тоже часто в детстве издевались всякие мрази. Не в моём классе, конечно же. Поэтому к Жене у меня всегда были самые тёплые чувства. И как-то втёрся я к нему в доверие незаметно так, что Женя мне однажды после школы по дороге домой и поведал свою тайну. Можно сказать, признался мне в любви к Лене, и это признание было ещё более робким, чем можно себе представить признание в любви мальчика к девочке. Он начал этот разговор издалека. Типа, угадай одну девочку в нашем классе. А я такой: зачем мне её угадывать? Он: ну нужно, ты угадай. И пока я угадывал, выяснилось, что он её любит. Не просто там нравится или влюбился или хочу с ней дружить, а угадай-ка, кого я люблю.
Короче, гадал я, пока полкласса не назвал. У нас на 25 человек 15 девчонок было. Начал я с самых подходящих кандидатур для Жени: девочки тихие, незаметные, но в принципе симпатичные. Мне не хотелось называть всех подряд, хотелось действительно угадать. А Женя, теряя терпение, начал подсказывать. Это жгучее желание поделиться хоть с кем-нибудь своей тайной не давало ему, видимо, покоя. Может быть он думал, что раскрыв свою тайну мне, он станет на один шаг ближе к своей цели. Поэтому, сгорая от нетерпения, он начал давать мне наводящие подсказки. Долго мурыжил меня. В каком ряду она сидит? В крайнем. Значит не посередине. Отлично, осталось 2/3 класса минус пацаны. Потом: позади она сидит или спереди. А я всё равно не мог угадать, потому что у нас как раз до этого было великое переселение народов и к тому же на английском у нас было две группы, и я совсем не мог понять, в какой раскладке он даёт подсказки. Перебирал всех подряд, как в морском бое.
В итоге он мне сам и сказал: Ибрагимова. И тут я вспомнил, что мы так долго угадывали, и офигел.
"А у Клевжица губа не дура! - наверное, подумал я тогда. - Эко замахнулся!"
Лена Ибрагимова была в элите. Это я сейчас понимаю, что она была серым кардиналом в нашем классе. Не отличница, но все её слушались. Боялись потому что её мнения. Или смеха. Как-то она сразу себя выше всех поставила, и все к ней так и относились. Красивая была очень. Было что-то восточное в её чертах лица. Одевалась изящно, родинка на верхней губе. Улыбка, наверное, самая очаровательная, какую я в своём детстве и юности видел. Но не такая добрая, располагающая, типа "давай поговорим об этом", а самодостаточная, такая, типа, сама по себе: "я смеюсь, когда мне смешно, а не когда вы меня веселите, придурки".
Дни рождений у нас в классе не справляли. Каждому справлять - кокошник можно поломать. Но, как я уже говорил, кто-то прознал про то, что у Клевжица близится День рождения, и все решили прикольнуться. Сговорились как-то после уроков, когда Клевжиц уже ушёл домой, что завтра мы ему потешные подарки будем дарить.
Это я сейчас мозжечком понимаю, какое это свинство было, а тогда всё это по-другому воспринималось. Думал: ну классно ему, все подарки подарят. Никому не дарят, а ему одному каждый подарит что-нибудь.
Помню дарили всякую фигню: кто камешек подарит, кто листик кленовый. И каждый ещё скажет какую-нибудь хрень смешную, типа: "Вот, Клевжиц, тебе драгоценный камень. Можешь продать его и купить себе машину". По имени у нас его в классе никто не называл.
Я тогда единственный был, кто ему книгу подарил. Купил в киоске. "Рэмбо, первая кровь" называлась. Там на обложке Сталлоне весь накачанный стоял. Но и мой подарок вызвал бурный смех. Все как-то сразу представили себе, что щупленький Клевжиц захочет стать таким же качком, как Сталлоне, запишется в качзал и будет тягать железо. Так что мой подарок чуть ли не в топе был.
Но первое место всё же Ибрагимовой досталось. Она тогда Жене каштан подарила. В колючей кожуре, с веточкой. И ещё добавила:
- Вот тебе, Женечка, каштанчик. Ты его посади в землю. Вырастет тебе деревце большое-пребольшое. Ты только его поливать не забывай. Деревья, они ведь, знаешь, как люди: любят, чтобы их любили.
Все тогда поржали, а Женечка каштанчик тот весь день на парте перед собой держал. Другие подарки он аккуратно в мешок свалил и выкинул потом. Ну, кроме книжки, наверное. А каштанчик - нет. Дорогой ему тот каштанчик, видимо, был.
После девятого наши пути разошлись. Женя пошёл учиться в строительный техникум, а я остался грызть гранит науки. Да и не было Жене особо места в нашем классе. Хорошо, что он ушёл. Я думаю, на новом месте, он, наконец, смог начать всё сначала, и люди к нему уже по-другому относились. Мы встретились с ним только через десять лет. Можно сказать, случайно. Потому что кроме нас на встречу выпускников из нашего класса пришли ещё только две девушки. Какого лешего Клевжиц припёрся - вообще непонятно. Он ведь в девятом соскочил, сошёл с дистанции, так сказать, и к нашему выпуску вообще никакого отношения не имел. Но классная потом шепнула нам, когда Женя в туалет вышел, что он теперь каждый год приходит, первые годы вообще один приходил.
Он сильно изменился. Возмужал что ли. Раздался в плечах. В его взгляде появилось такое холодное спокойствие и уверенность в себе, которые так нравятся девушкам. Кучерявые тёмные волосы уже не делали его похожим на барашка, а скорее наоборот подчёркивали мужественность его лица. Так что две наши одноклассницы сразу им заинтересовались.
"Как? Женя? Тот самый Клевжиц, над которым мы все смеялись четыре года подряд?" - наверное, думали они про себя весь вечер.
Выяснилось, что Женя работает на стройке чуть ли не главным градостроителем. Это по его приказу начинают копать котлован и вбивать сваи, с его подачи привозят и разгружают кирпичи. Это он крановщика по рации дрючит, когда тот портачит. Ну как тут не вспомнить детские увлечения Жени: то он план дома нарисует, то потом листик аккуратно разорвёт и сложит в одну конструкцию так, что всё у него без клея держалось. Девчонки хихикают, пальцем тычут, у виска крутят, шепчут:
- Смотри, Клевжиц себе дом построил. Будет ему теперь где жить.
А теперь они сами в очередь выстроились и годами на банки вкалывают, чтобы жить в его доме.
После встречи мы разговорились с Женей. Он был сдержан в высказываниях. Можно сказать, он со мной общался, как подрядчик с заказчиком. Не было и намёка на всякие откровения. Я вообще очень удивился, когда увидел его. Обычно люди стремятся забыть неприятные моменты в жизни, перечеркнуть их, перешагнуть и идти дальше. А тут как будто за добавкой пришёл. Только никто ему этой добавки не выдал. Вся элита смоталась за границу. Из трёх рядов остался один и те наполовину разъехались кто куда по Беларуси, разбежались, как тараканы. Под конец Женя всё же смягчился и неожиданно пригласил меня к себе в гости. Он жил один с мамой. Родители развелись, старший брат женился, отец уехал в Россию.
Мы сидели у Жени на кухне и говорили за жизнь. Я избегал воспоминаний о школе. Рассказывал про себя, про свои планы. Не лез к нему с вопросами в душу, короче. Понимал, что он сам скажет, если захочет. Женя мою тактичность оценил и как-то невпопад прервал мой монолог о ценах на жильё, когда я сделал небольшую паузу, чтобы отпить чая.
- А помнишь тот каштан, что мне Лена Ибрагимова в восьмом классе подарила? - спросил он.
- Помню, конечно, - ответил я, а про себя подумал, что вот сейчас, наверное, он этот каштан достанет и начнёт плакаться мне в жилеточку, и мы будем вспоминать Ленку и говорить за первую любовь.
- А я ведь его посадил.
- Да? Как интересно. И что?
- А ты угадай.
Ну начинается! Угадай, да угадай!
- Что, пророс?
- Ещё как пророс! - лицо Женьки озарила ликующая улыбка.
О том, что Ибрагимова свалила в США ещё на втором курсе, поступила там в колледж и, судя по её фоткам в одноклассниках, сменила уже трёх мажоров, последний из которых вообще ездит на Феррари, мне почему-то сейчас вспоминать не хотелось.
- Ну, отлично. Значит растёт себе деревце, - политкорректно констатировал я.
- Да... Растёт, растёт, - Женька вдруг стал очень задумчивым, а потом, встрепенувшись, вернулся в реальность и предложил:
- Хочешь посмотреть?
Честно говоря, нет. Не хочу. Нехочу-нехочу-нехочу! Что я, каштанов не видел?
- Конечно, хочу, - мне хотелось дружить с Женькой, хотелось просить у него прощения за всех нас дураков, которые всё детство издевались над ним, хотелось хоть как-то загладить свою вину перед ним. А на каштан мне было плевать. Поэтому я готов был смотреть всё, что угодно, лишь бы угодить Женьке.
- Ну вот, в мае выберемся ко мне на дачу. Я тебе покажу.
На том и порешили.
Каштан Женька посадил у себя на даче. Дача находилась в дачном посёлке Узборье недалеко от Раубич. Мы обменялись телефонами, и однажды в середине мая он позвонил мне. В субботу он заехал за мной на машине, и мы отправились к нему на дачу. Стояла отличная погода. Я даже пожалел, что такой замечательный день будет принесён в жертву какому-то каштану.
Пока мы ехали, Женька, видимо, решил морально подготовить меня. Правда, тогда я об этом ещё не догадывался. Слушал его, развесив уши, как лопух.
- Каштан, оказывается, достаточно тяжело в домашних условиях вырастить. Я тогда столько литературы перелопатил, чтобы правильно подойти к этому делу.
- А зачем тебе в домашних? Это же не кактус.
- Ну интересно же дома каштан выращивать.
- Первое время - да. А потом не будешь знать, куда от него деваться.
Помню, Женька на меня тогда как-то странно посмотрел и засмеялся, но я подумал, мало ли, что ему в голову взбрело.
Дача у Женьки была сделана основательно и по всем правилам: бетонный фундамент, на нём деревянный двухэтажный сруб, двускатная крыша. Честно говоря, ничего меньшего я от Женьки и не ожидал. Но сама территория участка поросла обычной травой. Ни куста, ни деревца. Сразу видно холостяцкая дача для шашлычка и водочки в выходной день. Но всех этих мыслей я при нём не высказывал. Просто брал себе на заметку.
- Ну и где каштан? - я оглядывал голый пустырь и прилегающую территорию вдоль дороги в поисках драгоценного дерева, но моему глазу не за что было зацепиться.
- Сейчас покажу.
Мы поднялись по ступенькам крыльца и вошли в дом. Я остановился на пороге и замер от неожиданности, обдумывая свои дальнейшие действия. Мне хотелось, чтобы всего этого не было, начиная хотя бы с предложения посмотреть каштан.
"Всё-таки Женька свихнулся, - мелькнула у меня тогда мысль. - А ведь нормальный с виду пацан. Рассудительный. Зарабатывает больше нас всех. На стройке большой начальник. Как ему только дома доверяют строить?"
Я смотрел на зелёную крону каштана, торчащую из пола, и мне было совсем не до смеха.
- Думаешь, я сумасшедший? - Женька жадно смотрел на меня, и я видел, как важен ему мой ответ. Если совру и скажу, что нет, то не поверит и обидится.
- Думаю, это странно, но терпимо, - я постарался сдержать улыбку.
- Спасибо, мне большего и не надо.
Мы сели за стол возле окна и Женька начал рассказывать. Рядом белыми мохнатыми цветками буйствовал конский каштан. Его тонкий ствол уходил глубоко вниз в фундамент, и мне даже страшно было себе представить, что там внизу творится. На потолке над каштаном были закреплены большие осветительные лампы.
- Знаешь, я не думал, что каштан прорастёт. Я просто сделал всё по книжке. Взял пластиковую бутылку, обрезал горлышко, засыпал внутрь влажный песок и посадил в него каштан. Потом засунул бутылку в холодильник под морозилку на пару месяцев и забыл.
Чтобы Клевжиц забыл про каштан, подаренный Ибрагимовой? Да ты гонишь, Клевжиц!
Потом он, видите ли, замочил каштан в тёплой водичке ещё на три дня, грел всё это на радиаторе и воду менял утром и вечером. Ботаник хренов!
- Ты бы знал, как я радовался, когда первый росток пробился на поверхность.
Если бы у меня был выбор, я бы не хотел этого знать.
- Думаешь каштаны просто прорастают?
Ничего я не думаю.
- Это такая моща! Она прямо прёт наверх, выворачивая землю. Сначала появился как бы бугорок, потом зелёная арка, а потом росток распрямился и предстал во всём своём каштановом великолепии!
Женька совсем с катушек слетел, но ни на грамм не изменился, примерно так же он рассуждал о машинках в детстве.
Когда каштан подрос, Женька засыпал фундамент чернозёмом, проделал дырку в полу и спустил туда корневую систему каштана. Родители полностью переписали на него дачу, и он хозяйничал здесь уже несколько лет, как хотел. Это очень тонкий момент. Нафига было ломать дом?
- А ты не думал посадить каштан на улице?
- Но тогда бы я не смог заботиться о нём и его мог бы кто-нибудь сломать, - Женька вопросительно посмотрел на меня, надеясь на понимание.
- Это точно.
Вот обязательно какой-нибудь козёл приехал бы специально на этот пустырь и срубил бы каштан, подаренный Ибрагимовой! Такие подлянки по жизни сплошь и рядом происходят!
Уходили, как ни в чём не бывало. Пока я был в доме, успел привыкнуть к каштану. Под конец он мне даже начал нравится. Без него это был бы обычный дом, каких миллионы. В конце концов каштан же не виноват, что стал заложником нереализованных Женькиных чувств.
С тех пор я каждый год проводил осмотр каштана на Женькиной даче. Это стало ритуалом для меня и для Женьки. Я совершал паломничество в каштановую Мекку, а Женька был главным имамом.
Я часто думал зимними вечерами, как там Женькин каштан. А летом с удивлением обнаруживал значительные изменения.
Каштан рос, набирался сил. Женька хорошо за ним ухаживал. Он, наверное, решил вложить в него всю свою нерастраченную любовь. Девушки у него не было, как потом выяснилось. Казалось, всё своё свободное время Женька проводил на даче с каштаном. И каштан ответил ему взаимностью со всей древесной мощью, на которую только способно молодое растение, замкнутое в забетонированном горшке с деревянным куполом. Я приезжал, качал головой, наблюдая за тем, как Женька бережно протирает тёмно-зелёные листья, иногда даже помогал удобрять почву. Дерево постепенно заполняло собой весь дом. Женька сделал стеклянные окна в крыше, а лампы давали дополнительное освещение. Окна в доме были матовые: они пропускали свет внутрь, но снаружи ничего не было видно. Женька остался таким же застенчивым. А я остался единственным человеком, которому он доверял. Я ценил это доверие и никому не рассказывал о каштане.
Шли годы. Каштан разросся, и его крона начала доставать до стен. Женькин дом превратился в огромную оранжерею. Первые годы Женька сдерживал корни в огромной железной бочке, которую постепенно опускал вниз. Но настал момент и Женька освободил их. Теперь каштан мог заполнить собой весь фундамент.
- Знаешь, Женька, - сказал я ему однажды, - проще было бы дом вокруг каштана построить, чем так.
- Это единственный в мире каштан, который вырос в доме!
Нам было уже по тридцать, а каштану все пятнадцать, когда про него случайно узнала моя жена. Я уже так привык к этому дереву в доме, что рассказал ей всё мимоходом, не задумываясь о последствиях. Мол, есть у моего друга такая фишка. Дерево прямо в доме на даче выращивать. Жена моя работала тогда ещё в турагентстве, поэтому сразу заинтересовалась.
- А что если сделать из дома музей? - сразу предложила она.
Эта идея показалась мне интересной. Сам я часто жалел, что никто кроме нас с Женькой это чудо не может видеть.
- Можно, конечно, - сказал я. - Только вряд ли Женька согласится. Это дерево для него имеет особый смысл.
Но на удивление Женька согласился. Это я потом понял, что он этой своей фишки очень стеснялся, а дом-музей - это уже вполне себе разумный бизнес-план. Хорошая отмазка для оправдания собственных комплексов.
Помню, как мы готовились к встрече первого автобуса с туристами. Узборье, для тех кто не знает, - это песчаный карьер, в котором голодранцам из Боровлян выдали участки по 6 соток. И вот каждый, кто во что горазд, сварганил себе на своём клочке песка лачугу по средствам. Если честно, многие дома больше похожи на собачьи будки и скворечники.
Туристам музей понравился, как и весь дачный посёлок. Многие покупали каштаны в качестве сувенира. Женька составил подробную инструкцию, как их проращивать.
Дом-каштан показали в новостях, и понеслась... В Беларусь гринписовцы начали приезжать специально, чтобы посмотреть на Женькин каштан. В 2012 ЗАО "Дом-каштан" посетило 10 тысяч туристов, а годовая выручка составила более 60 тысяч евро!
Даже сам Президент приезжал.
- Вот можно же завлечь западного туриста, если захотеть, - говорил он министру спорта и туризма, разглядывая листья каштана. - Почему у нас ничего не делается в данном направлении?
В том же 2012 году в Беларусь с двумя детьми вернулась Лена Ибрагимова. Отношения с мужем-американцем у неё не сложились, и она развелась. Уж не знаю, что там произошло, только она Клевжица с его каштаном впервые через 20 лет по телевизору увидела.
Сразу всё смекнула, что к чему. Потом с Клевжицом в одноклассниках долго переписывалась.
Так что не зря Женька тогда каштан посадил. В следующем месяце у них свадьба. Хотя, зная Ибрагимову, я думаю, она от жадности там в Америке чуть не лопнула, и решила сюда вернуться за каштаном, а не из-за каких-то там романтических побуждений. Она ведь его, каштан, как-никак сама тогда нашла. Остальное дело техники: посадить и полюбить.
Деревья, они ведь как люди: любят, чтобы их любили.