ГЛАВА 27
ПЫЛАЮЩИЙ БЕРЕТ ПОКОЙНИЦЫ
А потом домовой исчез, и я решила, что он мне привиделся. Из-за моих болезненных фантазий.
Повертев головой по сторонам, я убедилась, что осталась в одиночестве, а потому подошла к бару, налила тридцать граммов коньяку и выпила маленькими глоточками. Больше этой дозы я не пила никогда. Легкая эйфория охватила разгоряченный мозг. Бабуля говорит, что спиртное ведуньям противопоказано, но порою спиртное тривиально необходимо для расслабления. К тому же, патологоанатомы шепчутся меж собою, что у алкоголиков, к удивлению, чистейшие сосуды. Чего там удивляться, не переедают, довольствуются простой грубой пищей. Витаминов не хватает? Видимо, сосудам на витамины наплевать.
Я зевнула и подумала, что неплохо бы выпить чаю с лимоном и сделать бутерброд с маслом и сыром. Сыра в холодильнике не оказалось. Я проверила все полки агрегата, но продукт исчез, будто вчера его не покупали.
Снова мелькнула мысль о материализовавшемся домовом, но я ее моментально отбросила. Мало ли что может причудиться. Потянуло в сон, я подошла к дивану, сняла халатик и решила принять душ, но ноги сами подкосились, и я упала, чтобы забыться тяжелым сном.
Около шести утра я пробудилась. Дико болела голова. Я налила стакан воды и зашептала: Вода ты моя, вода, ты идешь по земле и под землей. Удивляешь людей силой и чистотой. И как нет на земле того, кто без тебя может быть, так и моя боль не сможет меня победить. Не чует боль вода, не чует боль земля. Так чтобы и я, Божия раба Вероника, боли не ощущала, не плакала и не страдала. Вода ты моя, водица, будь мне доброй сестрицей. Смой с меня, сполощи все боли и хвори. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Сколько раз я повторила этот заговор, не знаю, но, выпив целебную жидкость, минут через десять почувствовала, что она подействовала.
В назначенное время я была на работе. Андрианова уже ждала меня возле дверей бизнесцентра. Заспанный охранник нехотя запустил нас в фойе, под его недовольным взглядом мы протопали на второй этаж. В кабинете я вынула из сумки кусок мяса, пожертвованный моим холодильником на благотворительность, и плюхнула его перед изумленной Аллой Львовной.
- Пишите заговор, - я положила на стол лист бумаги. И начала диктовать. - Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, из алой крови выйди на кровь, Пойди, вместо меня (имя), жертву найди, кто этот кусок мяса сожрет, тот вместо меня в землю уйдет. А тебе, (имя), мертвец, всем твоим хождениям ко мне конец. На ныне, на вечно, на бесконечно. Да благословятся мои дела, и утвердятся мои слова. Во имя отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.
- Записала, - убирая ручку в сумочку, прошептала Алла.
- А теперь наговорите это на мясо раз десять, - приказала я. – Оно должно запомнить информацию.
Женщина недоуменно посмотрела на шмат свинины, лежащий на столе, но подчинилась.
- Что теперь? – минут через семь пациентка подняла глаза.
- А теперь вы должны скормить сие лакомство какому-нибудь животному, - объявила я.
- Какому? – выдохнула Андрианова.
- Крысам, например, - предположила я.
- А где мне взять этих крыс? – занервничала женщина.
- Это непременно надо сделать сегодня, - предчувствуя бунт на корабле, нахмурилась я. – Иначе….
- Постараюсь, госпожа Вероника, - спохватилась Алла Львовна и встала. – Этой ночью мама снова звала меня к себе.
- Вечером загляну к вам, - ободряюще улыбнулась я. – Диктуйте адрес.
- Хорошо, хорошо, - засуетилась Андрианова. – Пишите.
Ровно в шесть часов я остановилась возле блочной пятиэтажки, стоящей в тихом проулке среди развесистых деревьев. Я терпеть не могла хрущевки, но любила их уютные дворики и людей, населяющих старые, неудобные для жизни здания. Этими людьми были, прежде всего, интеллигентные бюджетники и наивные советские пенсионеры, до сих пор верящие в торжество справедливости.
Поднявшись на четвертый этаж, я столкнулась с пожилой женщиной, идущей выгуливать маленькую беспородную собачонку. Над женщиной черным пауком висело проклятие.
- Вы к кому? – поинтересовалась дама с собачкой.
- К Андриановой, - запыхавшись, доложила я и втянула в себя затхлый коридорный воздух. Запахло покойником.
- Госпожа Вероника! – неожиданно распахнула дверь пятнадцатой квартиры Алла Львовна. – Я вас жду. Проходите, пожалуйста!
- Госпожа? Ну, ну…., - проворчала дама с собачкой и, подгоняемая четвероногим другом, тяжело потопала вниз.
- Кто она? – кивнула я на удаляющуюся фигуру.
- Анна Тимофеевна, - удивилась пациентка. – А что?
- Потом расскажете о ней, - бросила я. – Так вы нашли крыс?
- Не нашла, - покраснела Алла Львовна. – На помойке бегала облезлая, лишайная кошка. Она съела мясо.
Я закусила губу. Кошек мне всегда было жалко, но лишай у бездомных животных никто лечить не будет. Мало того, споры грибка переносятся на ногах туда, где обитают в тепле и уюте пушистые любимцы.
- Теперь она не мучается, - пробормотала Андрианова.
Квартира оказалась двухкомнатной. Старые, потрепанные обои, деревянный пол и облупленные окна не радовали взгляд.
- Это мамина комната, - открыла дверь спальной хозяйка.
Я осмотрелась. Портрет в траурной рамке на стене, тщательно застеленная кровать, платяной шкаф, тумбочка, журнальный столик, стул, характерный запах – все как у всех стариков. Но что-то меня угнетало. Тяжелая аура нависла над головой. Меня здесь не ждали и не хотели видеть.
- У вашей мамы осталась шапка? – почему-то прошептала я.
- Осталась,- метнулась в коридор Алла.
- Несите!
- Норковую отдала сестре, - пояснила Андрианова и протянула коричневый берет из искусственного меха. Я взяла его в руки, и мне показалось, что берет слегка зашевелился.
- Когда умерла Елизавета Афанасьевна? – от скользкой, холодной ауры головного убора покойницы стало не по себе.
- Вы знаете ее имя? – ахнула хозяйка дома. – Анна Тимофеевна сказала? Еще месяца не прошло.
- Знаю, - проворчала я. Здесь, среди царства смерти, имена просто витали в воздухе. И не только имена. - Во-первых, до сорока дней нельзя выносить из дому вещи усопшего, кроме кровати, матраца, одеяла и подушки. Во-вторых, его одежда, обувь, постельные принадлежности не должны кому-то передаваться, этот кто-то долго не проживет. В третьих, портреты мертвых запрещается магией оставлять на стенах, А сейчас мы будем проводить ритуал. Принесите спички.
Алла метнулась на кухню и притащила полный коробок. Я вынула из сумки свечку и зажгла ее. А потом, читая «Отче наш», прошлась по всем углам квартиры.
- Не может быть - паутина! – причитая, следовала за мною Андрианова. – Я каждую неделю выметаю ее! Не может быть!
Черные тени рваными нитями действительно метались по жилью, будто ища выход. Но выхода не было. Наконец, одна из теней юркнула в берет.
Покосившись на головной убор, я продолжила свою работу.
- Всё? – когда я обошла все углы, осведомилась женщина. Ее трясло.
- Осталось самое главное, - стараясь не кашлять, изрекла я. В горле першило, запах покойника стал еще явственнее. – Сядьте, не мешайте работать!
А потом, чиркнув спичкой, подожгла берет.
Гулкий вой потряс меня настолько, что руки дрогнули. Побелевшими от напряжения пальцами я крепче сжала головной убор и зашептала «Отче наш», а потом с этой молитвой и факелом из искусственного меха повторила хождение по углам. Для меня это было хождение по мукам.
Где-то через двадцать минут, когда шапка дотлела, вой стих. И тогда я упала на диван. Сердце колотилось, перед глазами висела белесая дымка.
- Вам плохо? – забеспокоилась хозяйка и принесла чаю в кружке, из которой пила Елизавета Афанасьевна.
- Уберите, - закричала я. – Немедленно уберите всю посуду покойницы, которой касались ее губы! А после сорока дней выкиньте!
- Хорошо, - заплакала Алла.
Слезы меня отрезвили. Я встала и погладила женщину по голове. А потом, попрощавшись, ушла. Андрианова, бесконечно долго благодаря меня, сунула в мою сумку деньги. Я бы не стала брать их, но любая магическая деятельность, как и любая другая работа, должна оплачиваться. И это не я придумала.
Уже выйдя из дома, я обернулась и посмотрела в окна подъезда. Темная тень мелькнула в одном из них.
«Анна Тимофеевна, - вспомнила я. – Печать проклятия. Надо под любым предлогом вернуться сюда, чтобы помочь».
- А нуждается ли она в твоей помощи? – спросил внутренний голос, но я быстро заткнула ему рот.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/12/26/943