Жили-были старик со старухой. Небогато жили, но ладком. Был у них сын - работящий, любое дело в руках спорилось. По взаимной любви и согласию женился на самой красивой девушке, что нескольким сватам до него отказала.
Не успели молодые порадоваться счастью - нагрянул ворог, как тать в нощи. Ушел сын на войну, отстоял землю русскую, да сам сгинул, так и не успев порадоваться рождению дочери. Передали весточку однополчане, с войны вернувшиеся: не ждите сына и мужа, сложил головушку на чужой стороне, холмик от него остался, да не один он под ним покоится.
Пришла беда – отворяй ворота. Сильно горевала молодая вдова, да так и зачахла от слез. Одна радость у стариков осталась – внучка Машенька.
Досталось ей горюшка с малолетства, никто с ней водиться не хочет. Шепчутся за спиной – родителей, дескать, извела, что же дальше-то будет?
Играет Машенька сама с собой, а у стариков сердце щемит – давно пришла пора им по годам упокоиться, только что с ней станется, если уже сейчас отверженная?
А Машенька растет, беды не чует: стать у нее материнская – красоты неописуемой, руки отцовские - дело ладится. Не хотят с ней водиться? – что ж делать, другими делами займемся. Нет для нее работы мужской или женской, с любой справится.
Односельчане дом их стороной обходят, только путники заглядывают да нищие подаяния просят. Никому Машенька не отказывает, последнее отдает, а сама потом голодная сидит - на пустой желудок и работа злее.
Однажды заглянули к ним три путника перед самой зорькой. Поберечься бы Машеньке, ночами только злые люди ходят, да куда там - открыла дверь, не спрашивая, да в пол поклонилась. Водички подала умыться с дороги, скудным завтраком поделилась, отдыхать уложила, а сама работать пошла.
Работает и того не ведает, что в доме путники со стариками беседу ведут о житье-бытье и о Машеньке, что пришел черед одной-одинешенькой остаться.
- Не тревожьтесь о Машеньке, - молвил старший из путников, - за ее сердце доброе и душу чистую будет у нее защитник, никому в обиду не даст.
Передневали путники в гостеприимном доме и в ночь ушли. На прощанье оставили Машеньке в благодарность за прием горшочек с растением заморским и наказом – на виду не держать и никому о нем не рассказывать, иначе быть беде.
В ту же ночь и старики с Машенькой попрощались. Заплакала Машенька - на кого вы меня, мол, оставляете? – а старики в ответ:
- На защитника.
Так и отошли, без боли и страха, с улыбками на устах.
Отдала Машенька старикам все почести и дальше зажила. Пусто в доме и поговорить не с кем. Стала Машенька на одиночество растению жаловаться, больше-то некому было, и показалось ей однажды, что оно вроде слушает ее. В течение дня поворачивается за солнышком, как всему живому положено, а стоит Машеньке подойти, как тут же к ней обращается.
Подошло время – появился бутончик, растет, соком наливается.
Однажды ночью постучали в дверь, Машенька по привычке открывать пошла, не спрашивая. Тут кто-то останавливает ее тоненьким голосочком:
- Не открывай!
Удивилась Машенька - вроде одна она? Глядь: бутон раскрылся и как будто светится, а в центре цветка маленький мальчик, да как спросит громко басом, Машенька аж присела от испуга:
- Кто там?
Не ответил никто, только шаги удаляющиеся послышались.
- Вот ты какой, защитник мой грозный! – ласково говорит Машенька. – Как же зовут тебя?
А он в ответ тоненьким голосочком:
- Кто там?
Оглянулась Машенька невольно – нет никого! А мальчик, видя ее удивление, засмеялся, что колокольчик зазвенел:
- Зовут меня так – Ктотам. Живу я в цветочке, выхожу ночью и то не каждую, а только когда беду чую.
А тут горизонт засветлел, бутончик закрылся и светиться перестал.
Веселее стало жить Машеньке под охраной невидимого защитника, пуще прежнего зацвела, слава о ней по всей округе идет.
Зачастили в дом сваты, да Машенька всем отказывает – накануне прихода очередного жениха светится бутончик, о беде предупреждая.
Прознали односельчане – есть кто-то у Машеньки, от ночных грабителей ее защищает. Решили наведаться самые отчаянные, да отпугнул их Ктотам голосом старосты. Возмутился староста, когда узнал – кто смеет клеветать на него, честное имя порочить? – и к Машеньке. Ктотам его голосом уездного урядника встретил. Вернулся староста восвояси - не приведи Бог, вдруг, правда? Со временем до урядника слух дошел, примчался злой, а умчался еще быстрее – сам воевода его остановил грозно.
Проезжал мимо добрый молодец не из здешних краев, увидел Машеньку и дар речи потерял, а когда опомнился – за собой позвал сироту и бесприданницу. Не светился бутончик накануне, она и согласилась.
Повезло ей – в хорошую семью попала, свекор со свекровью родителей заменили, что не помнила она по малолетству, золовка – сестру, которой у нее и в помине не было.
Пришла Машенька в новый дом с узелочком – цветочком заморским, в горнице на видное место поставила, забыв о наказе, что нельзя никому показывать. В отцовском доме он на столе стоял, да была она в нем одна, некому было завидовать.
Живет Машенька с мужем в согласии, не нарадуется:
- Где ты, долюшка моя горькая? Далеко ушла, обратно дороги не найдешь.
А горе горькое дважды звать не надо, оно за ближайшим углом затаилось, только кликни, оно и явится.
Понравился золовке цветок - попросила, а Машенька отказала. Затаила золовка обиду, украла цветок, да как ни ухаживала за ним, он зачах и погиб. Недаром старики говорят – ворованное счастье долго не живет.
Хватилась Машенька цветочка – ан нет его. Вспомнила наказ – не выставлять напоказ – да поздно было.
Досада взяла золовку, что цветок погиб, стала брату наговаривать, что, мол, взял бесприданницу. Да еще детей Бог не дал – надорвалась, видать, от тяжелой работы, хоть и делала ее весело.
Смеялся муж поначалу, а потом задумываться начал - капля камень точит. Все чаще хмурился и недовольство проявлял – не так встала, не туда села, не то подала. Да еще слух до местных докатился, что, дескать, принимала Машенька у себя и старосту, и урядника, и самого воеводу. Помнил муж, что чистой ее взял и непорочной, но не накинешь платок на злой роток, злоба душит, выхода ищет, а жена безропотная всегда рядом – на нее и руку поднял.
Терпела бы Машенька мужнины издевательства - доля такая женская - да только выгнал он ее из дома в ночь: если корова не телится – ее режут и жена бесплодная хозяйству помеха.
Вошла в дом мужа Машенька непорочной, а вышла - злыми языками оболганной.
Куда путь держишь, Машенька? – неужто туда, откуда возврата нет? А куда еще податься той, у которой нет крыши над головой?
Речка-спасительница, речка-прибежище, прими в прохладу, омой раны, утешь и упокой. Вот и ноги босые и исколотые в воде, но показалось, что зовет ее кто-то в ночи. Кому понадобилась та, которой нет места среди людей? Окликнула со страхом:
- Кто там?
И будто эхо в ответ:
- Кто там?
Эхо ли? Долго искала на берегу, надеждой окрыленная - нет никого. Но только в сторону речки ступит, а за спиной знакомый голос:
- Кто там?
Не пускает ее Ктотам к черте последней, за собой зовет. Не послушалась наказа – на виду не держать - поздно локти кусать, теперь умнее надо быть.
Не получила речка Машеньку, хотя звала ее и манила за собой - Ктотам не дал.
Бродит по земле Машенька, своего угла не имеючи. Спит там, куда пустят, а не пустят – на земле голой; ест то, что подадут, а не подадут – воды напьется из лужи. Разговаривает с Ктотамом, а люди думают, что сама с собой, пальцем у виска крутят, безумной кличут, но нет ей дела до людских пересудов.
Ктотам по-прежнему ее не оставляет, только увидеть его нельзя. Вернуть бы все назад, да только горе обратно дорогу найдет, а счастье, если уйдет - не вернется.
Бродит Машенька по земле и судьбу благодарит за последнее утешение, что осталось, в страхе его потерять и надежде, что оно не заблудится.