Конкурс «Судьба человека». Спорное
Автор: Колченогая
Название: Здесь и сейчас
Мрак вокруг тягучий, как холодный кисель, забивается в нос и рот, не даёт дышать. Я отчаянно загребаю его руками, раздвигаю, отталкиваюсь. Бледный дневной свет сверху кажется далёким, почти нереальным. Но это последний шанс на спасение. Отверстие колодца – единственный ход на поверхность, возможность вдохнуть воздуха, жить.
Жить, жить, жить!
Кровь шумит в ушах водопадом, грудь разрывается от желания вдохнуть воду. Мышцы каменеют в предчувствии судороги. Ноги и руки опутывают водоросли. Я раздираю зелёную, жадную массу, не жалея себя, не думая ни о чём. Ещё немного и я не выдержу. Но тут круглое отверстие задвигается с металлическим скрежетом, свет истончается. Отчаянный рывок, хватаюсь за последний луч света и…
- Лиля, просыпайся, обход.
Лиля распахнула глаза сразу, тут же глубоко вдохнула и улыбнулась такой счастливой улыбкой, что казалось, от неё разбежались по углам больничной палаты солнечные зайчики.
- Что снилось? – Мама тревожно всмотрелась в дочь. Шестнадцатилетняя, когда-то круглая мордашка осунулась. Сама бледная, под глазами тени, губы потрескались, длинные тёмные волосы спутались. Чему тут улыбаться?
- Я ныряла, мам.
Тревога мамы росла. Это не её дочь. Она никогда не умела улыбаться так искренне и широко. Неужели у Лили произошли необратимые изменения мозга? Доктор предупредила, что такое может быть после клинической смерти. Мама не знала, что Лиля слышала разговор, но не улыбаться не могла, она ведь успела схватить последний луч.
- Надеюсь, вынырнула?
- Конечно, прямо сюда. - Лилька расхохоталась так, что закачалась, запрыгала железная конструкция вытяжки – гиря, тянулась верёвкой, через колёсико блока к железной спице, проткнувшей левую ногу чуть ниже колена.
Лилька поморщилась и смолкла.
- Неужели тебе не больно? – раздался голос с соседней кровати. Соседка – Юлька на год старше Лильки, худенькая, светловолосая, бледная. С симметрично расположенной вытяжкой. У неё было сломано другое бедро.
Лилька покосилась на маму и отвела глаза.
- Не очень, - тихо ответила она.
- Везучая ты, - Юлька, проплакавшая половину ночи, позавидовала соседке, даже расстроилась.
- Куплю я твои таблетки, Юленька, сегодня же схожу и куплю, раз другие не помогают, - отозвалась Юлина бабушка, измученная нытьём. Она тоже завидовала соседям. Спокойная девочка, никаких хлопот. Так и сказала Лилиной маме, когда девочки спали.
Лилька задумалась. Хорошо, что никто не заметил, как она ночью плакала. Не почувствовала ног и испугалась. Не давали ей покоя слова из разговора доктора: «некроз тканей», других она не поняла, а эти цепко засели. Некроз это ведь что-то о мёртвых… тканях бедра. Только бы ей не отрезали ногу! Почему врачи тянут с операцией?
Дверь в палату открылась, и в неё шумным ветром ворвался молодой хирург в белом халате. Лилька снова улыбнулась. Они с Юлькой давно решили, что их врач похож на пирата. Узкое смуглое лицо, словно обветренное морским ветром и опалённое солнцем, тёмные волосы, серые глаза. Второго – девочки прозвали «папконосом» и почти не замечали.
- Так, ну что тут у нас? Опять всю ночь бегали, спать всем мешали? – доктор одной улыбкой очаровал всех обитательниц палаты. Девчонки засмеялись, женщины заулыбались.
Врач шутил, осматривал девочек, делал назначения, ординатор писал и брезгливо поглядывал через плечо доктора.
- Александр Владимирович, - Лилька посмотрела огромными трагичными глазами.
Доктор замер.
- Что Лиля? – слишком спокойно спросил он.
- А почему вы вчера не пришли? Я для вас губы накрасила.
Доктор не нашёлся, что ответить. Отвёл глаза. Повернулся к ординатору:
- Пиши, капельницы: витамины, кальций, глюкоза...
Восемь глаз продолжали смотреть на врача. Будто ожидали ответа на Лилькину реплику. Но доктор развернулся и стремительно вышел.
После ухода врачей в палате воцарилась тишина. Мама переглянулась с бабушкой, Лилька продолжала смотреть на дверь теми же самыми глазами, что на доктора.
- Лилуш, ты что в доктора влюбилась? – осторожно поинтересовалась мама. Дочь на её памяти ещё ни разу не влюблялась настолько, чтобы откровенно добиваться мужского внимания.
- Конечно, мам, а как его можно не любить? – Лиля перевела удивлённый взгляд на маму. Её лицо стало испуганным. Бабушка прижала руки к груди.
Юлька вдруг фыркнула и расхохоталась. Мгновением позже к ней присоединилась Лилька.
- Вы чего? – мама переводила взгляд с одной девочки на другую.
- Ну, Лилька, ты даёшь: «я для вас губы накрасила», - еле выдавила из себя Юлька.
- Ну я же вчера весь день с накрашенными губами пролежала, как дура… - Не могла успокоиться Лилька. – День насмарку!
- А ты лицо папконоса видела? – Юлька зашлась в новом приступе хохота.
- Неа, мне надо было не расхохотаться, пока наш пират сбегАл.
- А этот чуть в окно не выпрыгнул, наверное, испугался, что в плен возьмём, - поделилась Юлька с новым взрывом хохота.
- Так ты не до смерти в него влюбилась? – наконец улыбнулась мама.
- Мам, ну о какой любви может идти речь, пока я приросла к этому? – Лилька с отвращением взглянула на вытяжку. Юлька подхихикивала. Она-то понимала подругу по несчастью лучше двух взрослых женщин. Скучно тут, вот Лилька и устраивает театральные сцены.
- Дочка, ты врача-то не пугай. Ты же молоденькая. Он боится, что влюбишься и жизнь себе поломаешь. А тебя только что с того света вынули.
Мама переглянулась с бабушкой. Обе решили молчать, что вчера привезли суицидницу в очень тяжёлом состоянии, лежит в коридоре. Из-за несчастной любви под машину бросилась.
- Хорошо, мам, постараюсь не пугать: в любви признаваться не буду, бегать за ним не получиться при всём старании и губы для него больше не крашу.
Лилька облизала сухие губы и подумала о том, что с последним она погорячилась. Тут же поймала Юлькин взгляд. Обе слышали в полусне историю с суицидницей, что сейчас умирала в коридоре. Не сговариваясь, решили молчать, что слышали.
- Вот и хорошо, - улыбнулась Юлина бабушка, - Людмила, вы не посидите с Юлей, пока я в аптеку сбегаю и магазин?
- Конечно, посижу, Нина Васильевна, идите, а мы тут втроём с девочками. Мы ведь справимся?
Мама подмигнула девчонкам и те в два голоса согласились.
Как только бабушка вышла, Юля прислушалась и тихонько попросила:
- Тёть Люд, дайте пока ваших таблеток, не могу, болит.
- Сейчас, хорошая моя, - отозвалась Людмила и принялась искать обезболивающее в пакете с таблетками.
Лилька глянула на соседку. Сомневалась она, что нестерпимо больно. Казалось иногда, что Юлька капризничает и жалуется, потому что внимания не хватает. Юлька ответила прямым взглядом. «Болит, что поделаешь».
Девочки сразу начали безмолвное общение. Общие страдания и соседство объединило их, заставило понимать друг друга без слов. Взрослые даже не догадывались об этих разговорах глазами. При этом обе девочки, понимали, что они разные. Одна балованная дочь богатых родителей, вторая единственный ребёнок в семье, но их достаток даже не средний. Сейчас родители сидели без работы. Между девочками не было духовной близости, не было общности интересов, единой жизненной позиции. Обе знали, что пути разойдутся, как только покинут эту палату. Но это не мешало здесь и сейчас понимать друг друга. Прошлого и будущего будто не существовало. Ни то, ни другое не имело значения. Больница, как заколдованное место без времени оберегала их от всего.
Юлька выпила таблетку. Лилька дотянулась до тумбочки, достала тетрадь в клеточку и ручку. И начала писать:
«Нежно-лиловые облака в свете закатного солнца обнимали купол моего родового замка. Я стояла на вершине холма и смотрела вокруг. Ветер бил в лицо, трепал волосы, шевелил даже перья на крыльях. Я должна была вернуться на закате.
- Ваше высочество, карета починена.
Запыхавшийся бескрылый слуга перевёл дыхание. Я сделала предупреждающий жест. Мои сторожевые псы отступили. Два телохранителя, одинаковых чёрной кожаной формой, были готовы повалить чернеца ниц. Но было не до этикета.
- Возвращайся, я скоро буду.
Слуга поклонился и начал торопливо спускаться.
Перевела взгляд на другую сторону холмов, где жила тётушка. Поездка к ней – единственная вольность, дозволенная мне в последнее время. Отец как с ума сошёл, стоило переступить порог пятнадцатилетия. Даже сейчас в окружении свиты, слуг и телохранителей магический браслет на левой ноге подавал сигнал о моём местоположении. Так что по приезде будут вопросы: Что задержало? Как я дерзнула отойти от кареты? Почему так безответственна?
- Ваше высочество, пора. - Младший из «псов» заговорил по знаку старшего.
- Ещё немного, дайте слуге вернуться.
Помедлила, встряхнула крыльями, огладила перья для точного полёта. Уж насколько дотянулась. Фрейлину с собой не взяла. Вдруг из кустов послышался свист.
- Вверх! - Скомандовал старший, толкая меня за спину, и тут же раскрыл крылья. Младший взмыл вместе со мной, перекрывая линию обстрела. Несколько стрел пролетело мимо, часть охрана приняла на доспех. В меня не попали.
Я что есть сил, понеслась напрямую к замку. Сначала от испуга, а потом вдруг поняла, что под ногами весь мир. Сиренево багряный, с лоскутками зелёных полей и игрушечными белыми домиками. Меня охватило ощущение свободы, ветра под крылом, счастья, хотелось забыть обо всех на свете. И об отце с матерью, и о «псах» из охраны, и о карете. Вот последнее заставило оглянуться. Что с каретой? Заметили моё бегство? Следуют ли за мной?
И тут захотелось сыпать проклятиями. Карета лежала на боку, из неё вытаскивали вещи, лошадей распрягли. Меня предали! Значит, чернец был посланцем разбойников! Осталась одна надежда на «псов». Пусть я их никогда не любила, но сейчас они спасли мне жизнь.
Охрана отстала. Держась друг за друга, летели в четыре крыла. Кто-то ранен. Кто? Как?
Крутой вираж окончательно растрепал волосы, лизнул холодом лицо, сбил дыхание. Я выровняла полёт рядом с «псами».
- Что случилось?
- Глен ранен в шею, - мрачно отозвался младший.
- До замка дотянет?
- Не знаю.
- Увидим жильё и садимся, ему нужна помощь, - я приняла решение.
- Ваше высочество… - прохрипел старший.
- Выполнять! – рявкнула. Впервые я командовала ими, а не они мной. Но я тоже за них отвечаю».
Лилька отложила ручку и задумалась. Каждая девчонка воображает себя принцессой. Лилька впервые почувствовала, что может распоряжаться людьми по праву больного. За окном летали чайки и манили свободой полёта. А ещё больничная скука требовала приключений. Было здорово придумывать для себя принцессу, приключения, полёты, но постоянно что-то мешало. Не снаружи, внутри. Посторонние мысли мешали отдаться фантазии и восторгу.
Лилька вдруг совершенно не по-детски осознала, что мир вокруг живой и что это её мир, она ответственна за него. Ответственна за Юльку на соседней кровати, за безработных маму с папой, за Юлькину бабушку, за Сашку – пацана с черепно-мозговой. Хотя узнала о нём только в больнице, от отца. Сын его знакомых. И даже за умирающую суицидницу в коридоре. Хотя на её состояние Лилька не могла повлиять никак. А вот облегчить жизнь родителям могла. Поэтому и не ныла. И Юльку с её бабушкой старалась поддержать, развеселить. Она могла воздействовать на свой мир пока только так.
- Ты что пишешь? – Не выдержала Юлька. Лилька была настолько погружена в себя, что не видела, как соседка изводится от любопытства.
- Да так… - Лилька вынырнула из себя и смутилась: - про летающую принцессу.
- Дашь почитать?
- Пока не допишу, не дам. Можешь взять что-то другое.
Лилька растерянно осмотрела стопку тетрадей в тумбочке.
- Только я не знаю, что тебе понравится. Там всё разное.
- Да мне всё равно, я читать не люблю, но это интересно, что может написать такая же девчонка, как я. – Засмеялась Юлька.
Лилина мама сбилась с петли, посмотрела на девочек. Вздохнула, поправила вязание и принялась снова считать петли.
***
Старая башня была свидетельницей наших игр, хранительницей секретов, покровительницей тайн. Вот и сегодня она узнает неведомое. Потому что там меня ждёшь ты. Мой верный друг по детским играм, мой рыцарь и собрат, мой защитник и пленитель.
Какая же она старая: камни выщербились, вход зарос землёй, завален камнями. Приходится пригнуться, чтобы протиснуться меж камней, а я ведь выросла, уже не та девчонка с косичками, что носилась с тобой по полям и лесам, забывая поесть. Я как кролик протискиваюсь в нору. Ползу на коленках к свету. Там в середине через бойницы, заросшие травой и деревьями, пробивается солнечный свет. И можно встать во весь рост, распрямиться. Ты встаёшь с пола и заполняешь всё пространство.
Какой же ты огромный и совсем незнакомый. Так долго отсутствовал, что я не узнаю тебя и смущаюсь. Не знаю, как себя держать. Потому что твои родные серые глаза знакомо смеются, а сильное мужское тело манит и пугает чуждостью.
Но ты смотришь в глаза и всё понимаешь без слов. Потому что я стала твоей в тот миг, когда ты спас меня. И теперь моя жизнь и твоя тоже. Прикажи – отдам без сожалений. Потому что без тебя жизни нет. И меня тоже не будет. Уйду, как выдох с губ и ни о чём не пожалею.
Но ты не только всё понимаешь, ты хочешь, чтобы я жила.
И вот уже пальцы сладко утопают в прядях волос, по жилам разливается пламя, а ты заполняешь меня без остатка, от края до самого донышка. Какой же ты большой…
- Лилька, просыпайся, к тебе пришли.
Лилька очнулась, и некоторое время непонимающе смотрела по сторонам.
- Привет, - в дверях стоял высокий худой парень лет восемнадцати на вид. Бритый, со смешными растопыренными ушами. Белая футболка с растянутым, бледным Микки Маусом безжалостно обтягивала рёбра. Короткие спортивные штаны едва доходили до щиколоток, стоптанные тапочки чуть не спадали с ног.
- Привет, а ты кто? – первой отозвалась Юлька.
- Я тот самый Сашка, которому Лиля писала записки и посылала конфеты, - вежливо ответил парень, но снова перевёл взгляд на Лильку.
- А, знаю, мне твои конфеты тоже нравятся. Решил сам принести? – Юлька опять перетягивала внимание на себя.
- Нет, забыл, - гость растерялся, а Лилька не спешила прийти на помощь.
«Какой же он высокий» - подумала она, как во сне. Сашка заполнял дверной проём почти до верха. «И смешной, как Чебурашка. Когда встану, наверное, буду ему как раз по подмышки. Дядя, пропусти под мышкой». Лиля улыбнулась. Очарование сна улетучилось.
- А у нас есть конфеты, - выручила Юлина бабушка.
- Сейчас чаю поставим, - подхватила Лилина мама и пошла в туалет, наполнить банку водой.
- Да нет, спасибо, я ненадолго. - Сашка так и не решился шагнуть в палату. – Поблагодарить зашёл за поддержку. Меня выписывают.
- Это хорошо, - наконец заговорила Лилька, - ух, как я тебе завидую. Вернёшься, с друзьями гулять пойдёшь, с непривычки ноги стопчешь.
- Ну да, наверное…
По лицу было заметно, что Сашка не понял, с чего это девчонка о стоптанных ногах заговорила, но спорить не мог. Скорее всего, так и будет.
- Ну как хочешь. Пока. Не забывай нас. - Юлька помахала рукой, сплавляя незваного гостя, и с любопытством уставилась на пакет с конфетами, который достала бабушка.
Но Сашка с Лилькой всё ещё смотрели друг на друга. Он с какой-то надеждой, а она спокойно. Помнила, как отец пришёл и сказал, что по соседству лежит мальчишка с проломанной головой. Что надо его поддержать. В первый момент она растерялась: О чём писать незнакомому человеку? Отец рассказал, что, на паренька упало дерево во время шквала. Лилька написала: «Князю Ломайдеревскому от княгини Давимашинской». Вырезала на шоколадной конфете улыбающуюся рожицу. Это и было первым посланием между палатами. А потом записки, которые она никому не покажет. Слишком личные. Почти любовные. На языке романов Дюма, приправленные юмором.
Но видела его впервые. И поняла, что милый парнишка чужой. Не тот из сна про любовь. Незачем его обманывать. Так что зря он ждал что-то от Лильки. Она ничего не обещала.
- Дай пройти, чего встал? – послышалось от двери. И гостю пришлось посторониться. В палату вошла девушка тоже лет восемнадцати на вид, опираясь на палку. Модные штанишки, разноцветная рубашка. Чёрные короткие волосы топорщились на затылке, как воробьиный хвост.
- Привет, Ань, - обрадовалась Лилька.
- Привет-привет. О, смотрю, чаепитие намечается, я вовремя. – Аня заметила мешок с конфетами в руках Юлиной бабушки.
Нина Васильевна чуть поморщилась. Мама же достала ещё одну кружку.
- Я пойду? – спросил Сашка.
- Удачи тебе, - Лилька не улыбнулась. Прощаться, так совсем. Пусть вылупится из больничной скорлупы и улетит навсегда из её жизни.
- Я ж сегодня к тебе, - Аня подвинула стул к кровати Лильки, присела, осторожно устраивая почти прямую ногу в проходе между кроватями.
Лилька перевела взгляд с Сашкиной спины на лицо гостьи.
- Мне Танька сказала, что ты рассказы пишешь, дай почитать.
- Танька у меня три тетрадки брала. Тебе какую?
- А я откуда знаю? Мне почитать.
- О чём тебе Танька рассказывала, раз ты захотела взять?
- Ну там… - Анька вскинула глаза в потолок, - как у парня с девушкой любовь и он её беременную бросил, а она…
- Нету у меня такого рассказа, - Лилька даже не дослушала.
- Да мне всё равно что, дай почитать.
Девушка умела добиться того, чего хочет. И хотя начала раздражать, как попугай, Лилька оглянулась на Юльку. Соседка по палате поёжилась и поправила подушку, убирая все три тетради с глаз долой. Делиться чтивом ей не хотелось.
- Хорошо, сама у Тани спрошу, о чём она. Тогда дам, - пообещала Лиля. Хоть одну тетрадь Юлька должна выделить.
- А, ну тогда я её позову? – с готовностью откликнулась Аня, подскочила и вышла, опираясь на палку.
Мама убрала обратно лишнюю кружку, заварила чай и поставила вторую банку с водой кипятиться.
- Ты что так и не читала? – Лиля удивлённо смотрела на Юлю, та поёжилась и зачастила:
- Да я все прочла, очень понравилось, но не хочу этим отдавать. Они ж психические. Могут не вернуть, могут порвать.
- Почему психические? – удивилась Лилька. Ни разу не слышала от девчонок, чтобы те психовали. И Юлька не могла видеть большего.
- По глазам вижу, - заупрямилась вдруг Юлька.
Раздался стук в дверь, и она приоткрылась.
- Можно? – робкий девичий голос прозвучал почти жалобно.
- Заходи-заходи, Танечка, - Юлина бабушка хорошо относилась к гостье. Жалела её. Сиротка ведь. Детдомовская. Вот в больницу попала, и доглядеть-то некому. Родителей нет.
Лилина мама опять достала кружку.
- У нас чай. Проходи, садись.
Сначала в палату вдвинулась пара костылей, следом качнулась фигурка в красном фланелевом халате. Худенькая, светленькая девушка лет двадцати, милое круглое личико.
- Да я ненадолго, Аня сказала, что меня Лиля звала.
- Так уж и звала, - проворчала Нина Васильевна.
- Я думала, случилось что-то, - Таня удивлённо смотрела на захихикавших девчонок.
- Умеет эта Аня всех вокруг завертеть, - мама поджала губы.
- Лилька, да ты у нас императрица, и сама Аня у тебя на посылках. - Веселилась Юлька.
- Не хочешь чаю, конфеток возьми, - бабушка подошла к гостье и насыпала в карман халата конфет.
- Спасибо, но я здесь, чего Аня хотела?
- Она просила почитать, но я никак не могу понять, что именно. У меня нет истории про то, как парень девушку беременную бросил…
Лилька остановилась, заметив, как у Таньки запрыгали губы, затряслись руки так, что костыли заходили ходуном и из глаз потекли слёзы.
- Ты… ты… да как она могла, предательница?! – выкрикнула Таня сквозь слёзы. – Да что вы все понимаете?! Я же умереть хотела! Я ребёнка потеряла!!!
Девушка неловко развернулась и удалилась, стуча костылями.
Лилька ошеломлённо переглянулась с Юлькой.
- Так это её история, Анька спутала! – выкрикнула Юлька общую мысль.
- Суицидница из коридора! – вспомнила Лилька. Хотя та уже давно не лежала в коридоре.
- Пойду, присмотрю за девочкой, - бабушка выскользнула следом за Таней.
Мама замерла на полпути, кто-то же должен остаться в палате.
- Бедная девочка, - вырвалось у неё.
- Дура. - Отрезала Юлька. - Если парень – сволочь, то пусть катится!
- Тебе легко говорить, а у Таньки мамы с папой нет, парень её беременную бросил, даже поплакаться некому, - возразила Лилька. Она сама была готова расплакаться от досады. Рот бы себе зашить!
Дверь вдруг распахнулась и с грохотом ударилась о стену. В палату ворвалась Аня. Лицо покраснело и странно дёргалось, палку она держала в руках, размахивая ей.
- Что ты Таньке наговорила, тварь?!
Лилька даже отодвинулась, хотя Аня пока не дотягивалась до неё. Остановилась в изножье кроватей посередине. Юлька тоже отодвинулась на всякий случай.
- Я спрашиваю, что ты ей сказала, уродина безногая?! Да будь ты проклята!
Каждую фразу она сопровождала энергичным взмахом палки. Взрослые замерли в ошеломлении.
- Чтобы ты на всю жизнь хромой калекой осталась, колченогая! Никто тебя не полюбит!
И тут Аня задёргалась с такой силой, что палка отлетела в стену, Девушка упала на пол и начала биться головой о линолеум.
- Эпилептический припадок, - определила мама, схватила чайную ложку и бросилась на помощь.
Опустилась на колени. Втиснув ложку между зубов Ани, пыталась повернуть набок и удержать голову. Но та выгибалась, вырывалась с не девичьей силой. Лиля и Юля с ужасом наблюдали за происходящим. На модных штанишках расплывалось мокрое пятно. По палате поплыл сладковатый запах мочи.
Девочкам показалось, что прошла вечность, хотя длился припадок несколько минут. Обе мучительно наблюдали за происходящим, не в силах ни помочь, ни отвернуться.
- Всё хорошо, всё будет хорошо, моя девочка. Мы справились, ты молодчина, - приговаривала мама, поглаживая утихающую Аню, пока та не замерла. Убрала ложку в карман халата, опять погладила по волосам, устраивая голову девочки на коленях. Аня открыла глаза.
- Что это было? – Голос был непривычно слаб. Лиля с Юлей никогда не видели Аню такой и растерянно молчали.
- Ты упала, потеряла сознание. Сейчас немножко полежишь, и я тебя провожу в палату. Мы доктора позовём. Всё будет хорошо. – Мама говорила монотонно, успокаивающе, на одной ноте. Наверное, в этот момент даже не важно, что она говорила, важно как.
Лилька восхищалась мамой. Это надо же, так быстро взяла себя в руки, поняла, что делать, а теперь сидит и успокаивает скандальную девицу, будто ничего не произошло.
- Вставай, пойдём потихоньку.
Мама помогла Ане подняться, подала палку и повела под руку в коридор.
- Говорила же, обе психические, - сказала Юлька, а потом заметила, что Лилька отвернулась. Юлька поняла, что можно было помолчать.
Лилька же глотала слёзы, не хотела их показывать. И чувствовала, что Юлька виноватится, да только что это по сравнению с той виной, что накрыла саму Лильку. Довела одну до истерики, вторую до эпилептического припадка. И ничего не исправить, ничем не помочь. Прикована к этой кровати, как кандалами в тюрьме. А ведь можно было подумать и промолчать, не говорить той фразы про брошенную беременную девушку. Догадаться, что Анька напутала. Мозги даны на что? Ведь она ответственна и за суицидницу в коридоре…
«Хромая калека, колченогая» - звучало в голове.
«Никто не полюбит» - тут же отзывалось эхом.
А если Аня права? А если так ей и надо? После того, как гирю с ноги сняли, доктор сказал, что сломанная нога останется короче на два с половиной сантиметра – не дотянули. Хромать будет. И это на всю жизнь.
Уже вскоре Лилька лежала с сухими глазами и плотно сжатыми губами. Девочка приняла то, что она уродина.
Услышала ровное дыхание Юльки и достала тетрадь.
«Тронный зал нависал над вошедшими тяжёлыми люстрами, подавлял громадой колонн, вынимал душу возвышением тронов. Чёрно-белые мраморные квадраты полов напоминали шахматную доску. А люди – фигуры на ней. На троне же восседал гроссмейстер, играющий партию с самим собой.
- Нет, отец, я не хочу замуж, - уронила я базальтовым шаром. И шар покатился по мрамору, смял улыбки на лицах придворных.
- Твои желания здесь не имеют значения, - король смотрел на меня не как отец. Я тоже лишь фигура, которой великий гроссмейстер решил пожертвовать во имя всей партии. Во имя королевства.
Я – белая фигура. Пешка или ферзь. Мама давно перестала играть роль даже на шахматной доске. За мной две чёрные фигуры. Они меня защищают. Верные люди. Псами перестала звать после смерти Глена. Это и моя вина. До приезда доктора телохранитель не дожил, умер на моих руках. Теперь я знаю поимённо всех и новенького – Тёрна. Сын дворянина, испытания прошёл, но кто знает, что будет, если до дела дойдёт. Верные люди – редкость. Особенно когда не знаешь, на чём основывается их верность. Хотя, на чём основываются любые чувства – вопрос вопросов. И кому более верны эти четверо – отцу или мне? Пойдут ли они против воли правителя, если мне это понадобится?
- Мои желания, отец, имеют значение, пока я жива. В том числе и для вас. Даже вещь используют сообразно её свойствам. Никогда кусок дерева не ввергнут в пламя, если не хотят его потерять. Не выбросят в воду огниво и трут, если хотят согреться. Что же до вашей дочери, то она может принести больше пользы, чем дрова в костре, если вы доверитесь ей и посчитаетесь со склонностями.
- О каких склонностях ты можешь говорить в пятнадцать лет?! – Король нахмурился, загремел на весь зал, впился в меня огненным взором.
- О склонности не сгореть в огне и не утонуть в воде, папа.
И я улыбнулась. Отец расхохотался, загремел громом, но теперь не страшно. Даже безгласая фигура мамы расслабилась.
- Иди уж, непотопляемая, не брошу ни в огонь, ни в воду. Но замуж выйти придётся. И чем скорее, тем лучше. Править должен мужчина, а ты всего лишь женщина. Тебя нужно оберегать.
Я покидала тронный зал и думала о том, что не хочу быть всего лишь женщиной. Не надо меня оберегать от всего. И править хочу сама. Для начала хотя бы собственной судьбой.
В одном из тёмных переходов на меня напали. Чёрная ткань упала на лицо, я вдохнула сладковатый запах и потеряла сознание…
Очнулась в полной темноте, не ощущала ни рук, ни ног, ни крыльев. Постепенно появилась боль. Прихватила за крылья, руки и загривок, разгорелась калёным железом так, что хотелось взвыть. Похоже, мне пронзили сухожилия на крыльях и сковали руки. Королевские кандалы? Значит, меня искалечили. Лишили крыльев. Сквозь боль и слёзы я пошевелила руками. Железные обручи удерживали меня в подвешенном состоянии так, что ноги не касались земли. Но нет! Я не сдамся!
Если подтянуться… я попыталась и тут же застонала от вспышки боли…
Послышались шаги, и образ моего тюремщика упал тенью на стену. Крылатый остановился так, будто со мной разговаривала тень.
- Принцесса, - вкрадчивый шёпот вызвал волну мурашек, - как жаль, что ты не умерла.
- Почему? – холодно спросила я. Не хотелось перед тенью показывать страх. Жаль, не могу обтереть слёзы с лица. Но пока враг за спиной, всё равно их не видит.
- Потому что с тобой прекратится королевское семя, и мне больше ничего не будет мешать.
Какой знакомый шёпот. Претендент на трон? Родственник? Тётушка Вивон?
- Родерик? – спросила я. Так вот кто организовал покушение, а теперь похитил меня! Двоюродный брат.
- Ты всегда была сообразительна Анна-Мария, - голос Родерика прозвучал совсем не радостно.
Кузен подошёл к стене и опустил механизм со мной. Ноги коснулись пола, и я чуть не упала. Родерик удержал.
- Род, но мы же с тобой всегда любили друг друга! Я твоя сестра.
- Очень жаль, что это так, - брат наклонился и поцеловал меня в губы».
Лилька не смогла бы объяснить, почему решила искалечить принцессу, заковать в кандалы. Но именно так она могла посмотреть на себя со стороны. Принцесса у неё получалась бесстрастная, скрытная. Своей героине Лилька не позволяла ныть, как и себе.
Начиная приключения крылатой принцессы, покушения, похищения Лиля даже не думала о том, что придётся вводить образ врага. Но пришлось. Придумалась борьба за трон и родственник. Брат. И почему враг обязательно должен быть ненавистным? А пусть враг будет любимым. Как можно любить человека, который хочет тебя убить? Или можно?
Мама и бабушка вернулись в палату вместе. Вошли тихо, стараясь не потревожить заснувшую Юлю.
- Обе спят. - Шёпотом ответила мама на Лилькин взгляд. - Успокоительное вкололи.
А через несколько дней Таня сидела у кровати Лильки и плакала. Круглое лицо вытянулось, серые глаза покраснели, Таня комкала платочек и безжалостно дёргала нос.
Мама и бабушка покинули палату, чтобы дать девочкам поговорить. Юлька мучительно молчала, не в силах прервать поток горя. Потому что Таня говорила только с Лилей, словно тут не было больше никого.
Лиля не задумывалась о том, почему мама с Юлиной бабушкой привели Таню к ней. Восприняла это естественно, словно так и должно быть. Существовало только здесь и сейчас. А здесь и сейчас Таня делилась горем:
- Я же не шлюха. Уступила только после того, как заявление в загс подали.
- Никто не думает, что ты шлюха. Тебе двадцать лет, взрослая женщина и вольна любить. – Лилька говорила успокаивающе монотонно, совсем, как недавно мама с Аней.
- А он узнал о беременности и бросил меня! – выкрикнула Таня и затряслась в рыданиях. Костыли с грохотом упали на пол, но Таня не обратила на это внимания, тело её словно переломилось напополам, и она упала головой на Лилькину кровать.
Лиля осторожно протянула руку и погладила девушку по волосам. В этот момент шестнадцатилетняя Лилька чувствовала себя старше своей гостьи. И просто обязанной вытащить суицидницу из этого состояния.
- Значит – это не твой человек, вам не надо быть вместе. Рано или поздно всё равно бы себя проявил.
- Он у меня первый и единственный. Я не могу без него жить! – Таня подняла голову и посмотрела на Лильку так, будто она во всём виновата.
- Можешь. – Твёрдо сказала Лиля. - И будешь жить. Будешь любима. Обязательно станешь счастливой!
- Откуда ты знаешь? – Таня недоверчиво смотрела на Лилю, но в глубине глаз таилась такая надежда, что Лилька ответила:
- Судьба сохранила тебе жизнь, потому что ты должна что-то сделать. А ты не сделала. Сделаешь и будешь счастлива – это закон вселенной.
Лиля не знала, откуда пришло в голову про закон вселенной, но произнесла уверенно. Таня задумалась, села на стуле ровно. Несколько мгновений молчала.
- Я убила своего ребёнка, мне нет прощения!
Закрыла лицо руками и зарыдала. Лиля подождала, когда рыдания немного стихнут и загадочно произнесла:
- Есть способ…
Таня открыла ладони и вопросительно посмотрела на девочку. Но Лиля молчала.
- Что за способ? – Таня опустила руки и всмотрелась в непроницаемое лицо Лили. Но Лиля продолжала молчать. На лице Тани надежда сменялась недоверием.
- Ты можешь дать родиться не рождённому ребёнку.
- Как это? – почему-то шёпотом спросила Таня.
- Естественным путём, как у всех. Найти любимого, поговорить с ним о семье и детях, и открыть эту возможность.
В этот момент Лилю совсем не смущало, что сама она об «открытии возможности» имеет смутные представления, и не ей бы учить опытную хоть в чём-то Таню. Но Таня слушала и жадно впитывала слова.
- А если я опять встречу не того человека?
- А ты не торопись, присматривайся внимательнее. И вообще, посмотри по сторонам. Всегда есть люди, которые помогут. Даже тут в больнице все хорошо к тебе относятся.
- Да, правда, - признала Таня, но тут же вспомнила: - Аньку не прощу, предательница!
- Она больна, вот и перепуталось всё в голове, не хотела тебя обидеть.
Лильке трудно было оправдывать проклявшую её Аню, но хотелось до конца очистить душу Тани от злости и смерти.
- Всё равно больше не смогу ей доверять, - сжала губы Таня.
- И не надо. Уйдёшь отсюда и никогда в жизни её не увидишь.
Таня подумала, потом наклонилась, пошарила по полу.
- Знаешь, я оставлю тебе свои костыли, мне пора на палочку переходить. Тебе ведь так и не купили?
- Пока не купили. Спасибо, Тань. – Наконец улыбнулась Лилька. В движениях Татьяны появилась уверенность.
Когда гостья покинула палату, Лилька откинулась на подушку и закрыла глаза. Казалось, словно на неё обрушилось небо, придавило к кровати, а кости, совсем недавно державшие её в напряжении, превратились в ртуть и растеклись. Над головой медленно вращался потолок. Она выложилась до донышка, чтобы Танька жила дальше. Но здесь и сейчас Лильке стало всё равно, что будет с девушкой. Сделать больше просто не в её силах.
- Лиль, а Лиль? – робко подала голос Юлька.
- Ммм? – нехотя вопросила Лилька.
- Что это было?
Голос Юльки выдавал удивление. Но Лильке не хотелось говорить, что-то объяснять, даже если на неё обрушится потолок.
- Я тебя не узнаю. Никогда не видела такой серьёзной. А ведь она повелась. В рот смотрела, верила каждому слову.
- А где я соврала? – Лилька спросила нехотя, с трудом, но глаз не открыла. Юлька задумалась.
Лилька проваливалась сквозь реальность и ответа уже не слышала.
Ей надо было набраться сил. Ведь ещё предстояло научиться ходить. Анькино проклятье – «калека колченогая, никто не полюбит» породило в душе такую волну упрямства, что встать хотелось прямо сейчас. А ещё безумно хотелось нравиться. Неважно кому, всему свету. Но доктора она обещала больше не трогать.
После сна она снова открыла заветную тетрадь. Задумалась. Оставила чистые листы и принялась писать:
«Огонь в камине бросал всполохи на стены. Родерик заснул. Вот он, тщательно подготовленный час отмщенья. Я склонилась над головой брата с кинжалом и задумалась.
В тот день, когда он захватил меня в плен и сломал крылья, я возненавидела его всеми фибрами души. Но он не смог меня убить. И целовал не как брат. Когда Родерик впервые снял с меня кандалы и оставил открытым ход наверх, наверно надеялся, что я попытаюсь взлететь и разобьюсь. И тогда ему даже не придётся меня убивать.
Мне пришлось смирить гордость и притвориться, что я его люблю. Заговорить о том, что мой муж станет наследником отцовского трона. Королю придётся согласиться на этот брак при определённых условиях.
Так у меня появился выбор умереть или выйти замуж за того, кто мечтал меня убить. Не нравились оба варианта, но второй всё же предпочтительнее.
Постепенно Родерик привык к моим капризам, делал подарки и поверил, что жить без него не могу. Приходил к башне без охраны, а вот сегодня остался со мной и даже не запер дверь. Я сообщила ему, что ношу под сердцем наше дитя.
Он признался, что любит меня и счастлив.
А я его ненавижу. Он меня искалечил. Лишил возможности летать. Заставил лгать, унижаться и любить.
И за это сейчас готова вонзить в него кинжал. Мой третий выбор.
Я смотрела на овал лица и шрам над правой бровью. На губы, в глубине которых таилось блаженство. На руки, под властью которых я смирилась, позволила себе быть слабой. И вдруг поняла, что не могу его убить. Он – отец моего будущего ребёнка.
Но и любить не хочу. Слишком много страданий приняла из его рук.
Решение пришло внезапно. Обрезав волосы, я положила их рядом с подушкой. Набросила плащ и ушла, не оглядываясь.
Пусть живёт.
Сейчас главное – научиться заново летать. Но для этого мне нужна свобода. И от любви тоже. Поэтому я не пойду во дворец к отцу и не вернусь к Родерику. Хочу найти иное место и буду счастлива».
Девушка остановилась и задумалась. У её принцессы обнаружился упрямый характер, совсем, как у Лильки. Она будет учиться летать, как Лилька ходить не хромая. Это ведь её мир и она сделает его таким, каким он должен быть. Предстояло ещё узнать, чем можно компенсировать хромоту.
Лиля хотела написать о любви, какая ж девчонка не мечтает о ней? А получилось совсем не то. Но это «не то», ей тоже нравилось. Хотя, беременность тут возникла из-за Таньки. Лилька решила, что любовь не больше жизни. Она не Танька, чтобы убиться из-за несчастной любви. К тому же уже была там, ей не понравилось. И принцессе своей не позволит раскиснуть.
Лиля давно знала, что детей не в капусте находят. Но опыт отношений с мужчинами отсутствовал. Влюблённости проходили так быстро, что даже не целовалась. Решила, что надо почитать на эту тему. О первом опыте. И художественную литературу и специальную, чтобы самой иметь представление. И тогда решить, что там у Родерика с Анной-Марией происходит. Трудно писать о том, чего не знаешь.
***
- Бабушка, – я заглядываю на кухню: – у нас гости?
За столом мальчишка лет девяти. Кучерявый, синеглазый, красивый. Он улыбается, а я ощущаю холод.
- Максимка приехал, проходи, садись.
Бабушка стоит за плитой спиной к мальчику.
- Ба ты что? Это же не Макс, Макс мой ровесник. - Я смотрю на мальчишку и не понимаю, что происходит.
- Ты что на солнце перегрелась? Брата не узнаёшь? – Бабушка оборачивается с улыбкой. И я понимаю, что бабушка настоящая, но гость – фальшивка и никто этого не видит.
Ребёнок за столом молчит и улыбается всё шире. Но я не верю его улыбке. Зачем он морочит моих родных?
- Сходи, приляг, отдохни. Потом поможешь Максиму вещи разобрать, - бабушка снова отворачивается к плите. Жарит пирожки для внука. А он их не ест.
С миром что-то не то. Или со мной? Откуда-то всплывает фраза – необратимые изменения мозга. Я сошла с ума?
- Хорошо, бабуль, пойду прилягу.
Иду в спальню. В квартире полумрак. Занавешены все шторы. В спальне тоже, но занавеси колышутся, исчерчивая пол солнечными линиями. За занавесками – открытое окно.
Сажусь на кровать и думаю о том, что видела на кухне. Кто этот мальчик? Зачем он выдаёт себя за моего брата?
И тут дверь в спальню открывается, и я вижу в полумраке фигуру странного гостя.
- Ты кто? – Не выдерживаю я. – Зачем пришёл? Почему тебя принимают за моего брата?
Он не отвечает. Насмешливо смотрит на меня, лицо дёргается, подбородок удлиняется. Обнажает в улыбке клыки и протягивает ко мне руки.
Я в один прыжок оказываюсь у окна и отдёргиваю занавеску. Говорят, вампиры боятся солнечного света. Этот вздрагивает, но идёт ко мне. А глаза всё такие же чистые, невинные. И это страшнее, чем обычный образ вампира.
Выскакиваю в окно и бегу к сараю, там есть косы – оружие для защиты. Слышу сзади дыхание. Кажется, ещё чуть-чуть и он вцепится клыками в загривок.
Спотыкаюсь и падаю в зелень травы. Перекатываюсь на спину. Я готова, давай, нападай! Сама горло перегрызу. Упираюсь обеими руками в грудь вампира. Поражаюсь тяжести в маленьком теле. Ещё немного и не смогу его удержать. Наваливается, гнёт мои руки, тянется.
Ага! Руки коротки!
И тут его правая рука удлиняется, тянется ко мне. Я отчаянно вонзаюсь в неё зубами, кусаю, ощущая, как лопается кожа и безвкусная кровь испаряется на солнце. Но вторая рука вампира уже тянется к моему горлу. Решаю отпустить первую, искалеченную и вцепиться зубами во вторую…
- Лилька, ты что?
Лилька распахнула глаза и посмотрела на отца. Тот почти убрал руку от её лица. Лилька закрыла рот, изучила папу насторожённым колючим взглядом. Родители начали привыкать, что каждое утро их ребёнок встречает улыбкой. А тут что-то было не в порядке.
- Ты притворялась, да? – отец предположил неуверенно, пытался найти объяснение выражению Лилькиного лица.
- В чём? – уточнила дочь.
- Что спишь. У тебя глаза были открыты.
- Не притворялась. Спала и мне снился сон про вампира. Чуть руку ему не откусила. – Лилька по-прежнему не улыбалась.
Папа посмотрел на правую руку и сунул её в карман белого халата.
- Дядь Лёш, я читала, такое бывает в стадии быстрого сна, - подала голос Юлька.
- Так это меня чуть родная дочь не покусала?! – возмутился отец.
- А зачем вы ей «козу» сделали? – Юлька не выдержала и расхохоталась. Следом Лилька. Папа похлопал глазами и тоже не выдержал, присоединился к девочкам. Бабушка Юльки не удержала нахмуренные брови, махнула рукой и рассмеялась.
- Ну что, когда начнём? – Бодро спросил папа, потирая ладони. Обвёл взглядом палату и продолжил: - Предлагаю совершить космический полёт сразу после завтрака!
- Космический корабль до обеда на землю не вернётся? – спросила Юлька, мигом уловив, откуда это.*
- Пап, я не хочу есть.
- Надо!
- Опять рыба. У меня у самой скоро жабры отрастут и хвост, как у русалки. – Лилька осмотрела обе ноги, убедилась, что они на месте, пошевелила пальцами, и подогнула правую под коленку левой.
- Тем лучше. Пойдёшь в водолазы. Будешь работать без скафандра. Но без заправки даже мотоцикл не ездит.
Лиля поняла, что спорить бесполезно. С ложечки накормит, как маленькую. Это маму можно убедить, что организм лёжа тратит мало калорий и есть много не обязательно.
- Не, Лиль, русалками не станем, скорее лошадьми, - Юлька потянула носом.
- Овсянка? – Лилька тоже принюхалась.
- Пригоревшая, - скривилась Юлька.
- Алексей, можно вас? - Улыбнулась бабушка, и взрослые вышли в коридор.
- Как думаешь, о чём они разговаривают? – Юлька тут же посмотрела на подругу по несчастью. С тех пор, как встала на костыли, перестала улавливать очень многое. Чаще спрашивать. Лилька посмотрела на дверь.
- Твоя бабушка предлагает устроить нам праздник – «день взятия костылей». Помнишь, тебе тоже купили целый торт.
- Слушай, вот как ты можешь всё знать? – подосадовала Юлька. – Тебе же жить будет неинтересно. Ни сюрпризов, ни неожиданностей.
- Уж поверь, мне жить будет интересно, - Лилька упрямо улыбнулась.
- А вот и я. - Бабушка вернулась в палату. – Твой папа скоро придёт. Думаю, завтраком я вас накормлю. А к подгоревшей овсянке мы достанем вкусного варенья.
- А правда, что ты его за тортом отправила? – Юлька решила проверить Лилькино чутьё.
Бабушка огорчилась.
- Зачем ты? Это же сюрприз для Лили.
- Так она сама сказала, я не причём.
- Нина Васильевна, пусть это будет нашим секретом. Я обязательно удивлюсь, вот увидите, - улыбнулась Лиля.
Танины костыли были не верхом мечтаний. От разных наборов. Их даже не смогли сделать одной высоты. Но они позволяли сделать первые шаги. Трое в палате затаили дыхание, когда Лиля встала, расправила футболку, подоткнула костыли подмышки и аккуратно перенесла тело на один шаг.
Юлька не выдержала и захлопала в ладоши. Бабушка нервно мяла платочек, отец следовал за дочкой по пятам.
Второй шаг дался легче, третий ещё легче. Лилька дошла до окна и выглянула во двор больницы. Она давно мечтала посмотреть, что там под окном. Потому что с кровати землю было не видно. И это первая мечта, которую она сама смогла осуществить.
Сердце билось часто-часто, хотелось даже прижать его руками, чтобы не выпрыгнуло, но нельзя уронить костыли. Лиля увидела, с седьмого этажа, словно с высоты птичьего полёта, как по дорожке спешат маленькие люди с зонтиками, в куртках. Значит, идёт дождь. Теперь она тоже сможет ходить по лужам и даже промочить ноги. И не во сне, а наяву. Полный восторг!
Лиля дошла до выхода из палаты:
- Папа, я хочу в коридор!
Казалось, весь мир у её ног, что теперь ей под силу обойти земной шар. За спиной словно развернулись невидимые крылья, которые влекли прочь из тесной больничной скорлупы.
Отец не стал спорить, открыл дверь. Молчали все, с напряжением наблюдая за бледной Лилькой с лихорадочно блестящими глазами. Даже Юля удержалась, хотя ей очень хотелось что-то сказать.
Лилька сделала шаг через едва заметный порог и тут костыли выпали из её рук, с грохотом повалились на пол. Нога, на которой она стояла, начала подгибаться.
- Папа, я падаю, - прошептала девочка, и отец едва успел её подхватить. Лиля потеряла сознание.
Очнулась быстро. Отец пристраивал на кровать непослушное, ломкое тело. Ухватилась за перекладину над кроватью, втащила непослушное тело и бесполезные ноги, отвернулась на ломаный бок и заревела в голос:
- Я не хочу… я не буду колченогой…
Все растерянно молчали. Непривычно было видеть вечно улыбающуюся Лильку плачущей.
Через некоторое время рыдания стихли, Лилька насухо вытерла глаза и повернулась на другой бок. Мрачно посмотрела на отца, Юльку, её бабушку и поклялась:
- А ещё буду танцевать, кататься на велосипеде и лыжах. И меня будут любить.
- Конечно, всё будет. - Отец приходил в себя. – Сегодня был первый шаг. Поздравляю.
Юлина бабушка подмигнула.
- Я сейчас. – Папа чуть не бегом бросился из палаты.
- Да у меня тоже самое было, я тоже первый раз в обморок грохнулась. Ты что забыла? – Юлька возмущённо смотрела на подругу. Та здорово подорвала её веру в Лилькино всеведение.
- Силы надо рассчитывать, девочки мои, - Нина Васильевна погладила по голове внучку так, как будто хотела успокоить Лилю, но не решилась.
Лилька слабо улыбнулась и повернулась к двери.
- Оркестр, туш! За первый шаг!
Отец появился в дверях с тортом.
- Тадам, тадададам! Пам-пам, тададам! – пропела Юлька неизвестный туш и Лилька рассмеялась.
- Папка, я тебя обожаю!
Юлька с бабушкой переглянулись. «Вот видишь, Лилька обещала удивиться» - говорил Юлькин взгляд.
Только к тихому часу, когда девочек накормили тортом, из-за чего обе дружно отказались от обеда, отмыли руки и бурно обсудили все тонкости хождения на костылях, Лилька взяла в руки клетчатую тетрадь. Принцесса снова звала на подвиги.
«Двигаться пришлось под покровом ночи, под сенью древ, чтобы не попасть ни разбойникам, ни облаве. К утру я валилась с ног. Присмотрела покосные луга и стожки сена. Хотелось залезть в них и выспаться. Но на подходе вдруг услышала чей-то голос. Прислушалась.
Молодой мужчина распевал песню, сопровождая слова подёргиванием за разные струны. Незамысловатая мелодия складывалась в протяжную песню:
Небосвод надо мною чист,
Соловей в поднебесье речист.
А в кармане уж нет ни копья
Вот такая судьбина моя.
Я хотел бы лететь за зарёй
Только крылышек нет за спиной.
Всё равно буду счастлив, друзья,
Уж такая судьбина моя.
Сердце зашлось от такого совпадения. Певун этот, как обо мне. Это мне сломали крылья, и я хочу быть счастливой.
- Эй, парень, покажись. – Окликнула негромко. Звуки мигом смолкли, и из стога показалась кудрявая чёрная голова.
- Привет, принцесса.
Я растерялась: как узнал? Неужели знакомы?
- Позволь предложить тебе свой замок, - парень протянул руку предлагая прыгнуть к нему в стог.
Я улыбнулась. Нет, не узнал. Зовёт, как равную, и ниц пасть не вознамерился.
- Ты бы представился, принц, я тут проездом к своему замку, - ткнула пальцем в соседний стог.
Паренёк выскочил из сена, слегка отряхнулся, соединяя это с поклоном, откинул в руке двенадцатиструнку. Дорогой инструмент.
- Представляюсь – поэт, певец и сказитель Мирим Небесный. А из каких краёв ты, принцесса, к нам пожаловала?
- Вереника с Небесных Чертогов. - Улыбнулась я.
- Врёшь! – Мирим подскочил и отдёрнул плащ с крыльев. Несколько мгновений стоял с открытым ртом. – Так ваши давно ушли, одни легенды остались.
- Вру, но ты зови меня так.
- Из дворян? – бескрылый Мирим насупился.
- Теперь уже нет. Да и крылья сломаны, я больше не летаю.
- Падшая женщина? – парень взглянул с интересом.
- Ещё раз так назовёшь, сломаю гитару об твою голову.
- Понял, - Мирим поднял руки вместе с драгоценной гитарой. Потом присмотрелся.
- Ладно, иди поспи, принцесса Небесная, я буду оберегать твой сон.
Так и свершился мой четвёртый выбор. Я стала спутницей бродяги. Мне предстояло дождаться, пока восстановятся сухожилия, и научиться заново летать. А ещё научить летать Мирима. Ведь крылья есть у всех, просто не все об этом знают».
Лилька отложила тетрадь и задумалась. Откуда взялся этот бродяга? Герои начали самостоятельную жизнь, без неё. Только Лилька точно знала, что у принцессы будет и любовь, и дружба, и куча приключений. Ведь действительно крылья есть у всех. Сегодня Лилька это ощутила. Пусть летает пока только на костылях. И бескрылый поэт обязательно отрастит крылья.
- Дописала? – Юлька успела подремать, но уже проснулась и мучилась от одиночества. Родители куда-то ушли.
- Нет. – Лилька мотнула головой. – У меня там пропуск. Не успею до твоей выписки.
- Лилькааа, - простонала Юлька, - дай почитать, я уже все три тетрадки до дыр зачитала. Умру от любопытства.
- А кто-то говорил, что читать не любит, - засмеялась Лилька.
- Это раньше не любила. Никогда не читала о летающих принцессах, дааай…
- Ладно, - Лилька перекинула тетрадь Юльке и та углубилась в чтение.
А Лилька снова взяла костыли и шагнула в коридор. Делать свой мир лучше.
- Александр Владимирович! – первым она увидела любимого пирата и улыбнулась так широко, как только позволяло лицо.
- Лиля, ты уже летаешь? – доктор замер.
- Ага и крылышками «бяк-бяк», - Лиля, стоя на одной ноге, помахала костылями, не переставая улыбаться обожаемому врачу.
- Не перелетай с непривычки, - предупредил доктор и убежал.
Лилька беззвучно расхохоталась. Кажется, он всё ещё её побаивается. Вряд ли возможно объяснить, что это радостное обожание ничего общего не имеет с «любовью до смерти». Смерть отменяется, впереди только жизнь. Ей надоело здесь и сейчас в больнице. Хотелось вырваться в большой мир и запустить ход времени.
*Джентльмены удачи
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215102100005
Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/10/21/5