НАУКА И ПИСАНИЕ В МЫСЛИ РОБЕРТА БОЙЛЯ
Дэвид Вудалл (1997)
Труды Роберта Бойля - одно из лучших подтверждений того факта, что в Англии XVII в. христианство было силой, защищавшей и облегчавшей научные разработки. Как ученый и богослов, он отверг распространенное мнение, что Библия есть некий учебник естествознания, и тем не менее он был убежден в абсолютной гармонии между библейскими фактами и данными экспериментальной науки. Конфликты между тем и другим он объяснял либо научными ошибками, либо неправильным пониманием Писания. В этом Бойль явно следовал Кальвину.
Существует четкая связь между становлением современной науки в Англии XVII в. и богословскими предпосылками этой эпохи (1). Основываясь на предположении, что подлинная наука якобы дискредитирует Библию, популярная историография часто связывает этот процесс с концом библейского авторитета (2). Тем не менее мы легко обнаружим, что такие ученые, как Галилей, Кеплер, Бойль и епископ Уилкинс не только восприняли новую науку, но считали, что она будет в полной гармонии с авторитетом Библии. Вместо того, чтобы оторвать их от христианства, новая наука дала им контекст, в котором они могли бы лучше понять и прославить Бога. Исходя из сочинений Роберта Бойля, мы будем продвигать тезис, что христианство исторически способствовало развитию науки. Бойль - прекрасная парадигма для такого исследования, потому что он был и уважаемый ученый и богослов, писавший в обеих областях
Цель данной работы заключается в описании взгляда Бойля на авторитет Библии и отношения между наукой и Писанием. Мы сделаем это, определив сначала его убеждения и достижения как ученого в то время, когда наука переживала радикальные изменения. Во-вторых, мы попробуем обследовать его богословские труды, касающиеся природы и авторитета Библии. Наконец, первые две секции будут обобщены для того, чтобы описать его взгляды на отношения между наукой и Писанием. Этот анализ поможет уяснить развитие историографии Просвещения в Англии и обеспечит модель для обсуждения авторитета Библии в вопросах науки.
Роберт Бойль как ученый
Бойль присоединился к другим ученым своего времени, отвергая некоторые традиционные научные концепции Аристотеля. Он пояснил, что многие из его современников отвергли их как ошибочные на основе экспериментов - что касалось, например, вопроса о природе вакуума, которому обычно приписывали отсутствие веса (3). Идея, что "природа не терпит пустоты", подразумевала определенную одушевленность в природе, которая вызывала бы в ней "чувство" вакуума, от которого следует избавиться. Бойль назвал это "вульгарно полученным понятием природы", противоречащим его решимости десакрализовать последнюю на основе своего понимания Библии (4). Несмотря на то, что он был в своих трудах осторожен с системой Коперника, он явно принял гелиоцентрическую концепцию Галилея (5). Он выдвинул также индуктивные рассуждения Бэкона, чтобы сосредоточиться на философии, которую он назвал "Новой, корпускулярной, атомной, механической или Декартовой", которая строилась на двух основах - разума и опыта (6). Путем тщательных экспериментов он доказал, что объем газа обратно пропорционален его давлению. Математическое выражение этого отношения называется законом Бойля (7).
Во время взрыва научных дискуссий XVII в. в Англии начал использоваться термин "виртуоз". Обычно оно относилось к состоятельным людям, на досуге занимающимся глубокими исследованиями природы (8). Однако в одной из своих поздних работ Бойль использовал этот термин в более узком смысле для описания человека, который заинтересован в исследовании самих принципов естествознания. В "Христианском виртуозе" он объясняет: "Под виртуозами в этом рассуждении я имею в виду тех, кто понимает и культивирует экспериментальную философию, и способны гораздо больше и лучше использовать опыт в своих философских исследованиях. У них есть особое право на отличительный титул, который часто дают им - экспериментальной философов" (9).
Бойль признает, что "виртуозами" действительно могут быть люди неверующие. Эти люди, однако, малочисленны, потому что изучение науки приводит человека к "чувству религии". Христианский виртуоз - это "тот, кто расположен использовать знание творения, чтобы подтвердить свою веру и возвысить почитание Творца" (10). Согласно Бойлю, ученый должен подходить к своей работе, как христианин, ибо христианин, ибо для христианского виртуоза наука и богословие не должны и не могут быть разделены.
На протяжении всей своей жизни Бойль был вовлечен в работу Королевского общества. Начиная с 1645 г. в Грэшем колледже и в Оксфорде, и официально с 1660 г. он участвует в сообществе тех, кто "любознателен в натурфилософии и других предметах человеческой учености, и в частности в том, что богословы называют новой или экспериментальной философией" (11). Уоллес, математик и богослов, комментировал первые научные встречи в 1645 г., сообщив, что их делом было, "помимо вопросов теологии и государственных дел, рассмотрение вопросов философских и связанных с ними, а также физики, анатомии, геометрии, астрономии, навигации, статики, химии, механики, магнетизма и натуральных экспериментов" (12). Хотя дискуссии по богословию не были основной целью этих ученых, мы не должны заключить, что их научный диалог был отделен от христианских убеждений. Томас Гоббс не был частью общества, и Уэстфол указывает, что "виртуозы" делали длинные неодобрительные примечания к философии Гоббса (13). Они твердо верили, что их научные усилия не могут поставить под угрозу их христианство. То и другое было для них вполне гармоничным.
Роберт Бойль как богослов
Бойль как ученый был на переднем крае научных перемен, и он вполне может быть назван лидером Научной революции XVII в. (14). Тем не менее, как виртуоз и член Королевского общества, он всегда был твердо привержен своим христианским убеждениям. Трудно определить религиозную принадлежность Бойля. Его описывали как стойкого кальвиниста (15), "пуританина в душе" (16) или как англиканина (17). Нашей целью будет прежде всего определить взгляд Бойля на цель и авторитет Библии.
Библия давно рассматривалась как источник научной информации. Джон Уилкинс, оказавший большое влияние на Бойля, посетовал, что толкователи часто упускали из виду цель и намерение стихов, потому что они считали, что хотя в Библии нет правил геометрии или арифметики, тем не менее в ней якобы можно найти конкретные заявления о неподвижности Земли и движении Солнца как элементах геоцентрической модели Вселенной (18), например, в таких стихах: "Вселенная тверда, не поколеблется" (Пс.92.1); "солнце знает свой запад" (Пс.103.18), "восходит солнце и заходит солнце, а земля пребывает вовеки" (Еккл.1.4-5 KJV). Изобретение телескопа и множество данных наблюдений в конечном итоге привели к изменению в концепции цели Библии. Галилей, Кеплер и английские "виртуозы" начали озвучивать мнение, что Библия никогда не была учебником по науке. То же самое прозвучало в заявлении кардинала Барония, что "намерение Святого Духа в том, чтобы научить нас, как попасть на Небо, а не тому, как движутся небеса", которое с одобрением цитировал Галилей (19). Уеплер утверждал, что "в Библии вы найдете учение не по вопросам физики, но учение нравственное" (20). Бойль также понял, что Библия ничего не говорит о таких вещах, как математические уравнения или давление газов. В отличие от Ван Гельмонта, химика, считавшего, что "Божественная" наука вытекает исключительно из Библии, Бойль утверждал, что Библия "дана, чтобы научить нас богословию, а не натуральной философии" (21). Многие из тех, кто участвовал в научных экспериментах новой эпохи, считали, что целью Библии никогда не было дать количественный анализ естественного мира. Эти ученые подвергались преследованиям некоторых богословов, обвинивших их в отвержении авторитета Библии, раз они пришли придя к выводам, которые выступали против утверждений о физическом мире, процитированных выше. Это преследование было необоснованным.
Взгляд на труды Бойля говорит, что он был высокого мнения о тексте Библии. Он признавал "истину и авторитет Писания, который безбожники и антихристиане пытаются свергнуть" (22). Прерогатива Библии в том, что она не учит ничему, кроме истины (23). Боговдохновенными были равно философ, написавший Притчи (24), и поэт, создавший Псалмы (25). Бойль толкует слова "все Писание" (2 Тим.3.16) применительно ко всему тексту Писания и, таким образом, приходит к выводу, что ничто в признанных канонических книг не выходит за рамки их вдохновенности (26). Позиция Бойля по тексту Библии изложена в его работе "Некоторые соображения о стиле Священных Писаний" (27). Его знание оригинальных библейских языков (в дополнение к латыни, арамейскому, сирийскому, французскому и итальянскому) породило большую заботу о надлежащем английском переводе. Он утверждал, что некоторые английские переводы могут быть неясными из-за утери скобок (не найденных ни в еврейском, ни в греческом тексте) (28), неправильного деления на главы и стихи (29), ошибок в переводе еврейскмх огласовок (30), трудностей со сводными текстами (31), недостатка информации, необходимой для ознакомления людей с историческими особенностями топографии, истории, обрядов, мнений и обычаев (32), неверного толкования образных выражений, характерных для восточных людей (33) и особенно непонимание контекста и целевой аудитории конкретных текстов (34). В результате, как утверждал Бойль, необходим новый перевод, который будет заниматься указанными вопросам и приведет в надлежащую связь смыслы еврейских и греческих текстов. Это, в свою очередь будет стимулировать людей изучать текст как таковой (35).
Таким образом, Бойль был в курсе задач текстовой критики (36), тикуней софрим (исправлений книжников (37)), наличия греческих разночтений и различия между текстами Ветхого Завета и их цитирований в Новом (38). Несмотря на то, что Бойль был не против той текстологии, которая стремится определить исходный текст путем сравнения существующих различных рукописей, он возражал против преднамеренного изменения слов для того, чтобы оправдать богословие переводчика. Он подверг критике тех, кто пытался таким образом "одобрить свои предрассудки", по сути искусственно делая тексты "яростно сражающимися друг с другом" (39). Это было тактикой "критиков", заботящихся скорее об истинности своих богословскмх корпусов, чем о стиле и достоверности Писания (40). По-видимому, Бойль верил в вербальную инспирацию Библии: правда и власть находятся в словах Писания, а не только в концепциях. Писание должно быть переведено так, чтобы смысл всех слов передавался правильно. Нельзя изменять слова, чтобы вчитать предполагаемое богословие в тексты.
Бойль проводил работу с текстами для того, чтобы удостовериться в чтении оригинальных документов. Тем не менее нет никаких сведений, что он отклонял истинность оригиналов. Некоторые исследователи полагают, что он позволял себе нетрадиционные мысли в этой области, на основе одного необычного заявления, сделанного им при обсуждении стиля Писания. Бойль писал, что "мы должны тщательно различать между тем, что говорит само Писание, и тем, что лишь сказано в Писании" (41). Одно из толкований этого утверждения гласит, что" в отношении авторитета Библии он не был согласен истолковать его в соответствии с догматическими учениями своего времени" (42). Точно так же Клаарен полагает, что "эта цитата Бойля означала поиск ядра Писания в историческом смысле, который стал настолько значительным в ходе современной эпохи" (43). Дилленбергер цитирует это заявление как доказательство того, что Бойль не был библейским буквалистом (44). Все эти заявления игнорируют конкретные моменты, в которых Бойль объясняет, что он имел в виду в этом утверждении. Вместо того, чтобы отвергать авторитет Библии или ограничивать ее правдивость, он хотел лишь различать описательную и предписывающую истину. Описательная (дескриптивная) истина точно представляет вещи, хороши они или плохи; предписывающая же истина содержит Божью волю на то, что мы должны или не должны делать. Библия не является целиком сводом законов наподобие английского, который всегда предписывает законодательство. Вместо этого она дает точное описание лжи врага и нечестивых людей. Бойль развивает свое заявление, пояснив, что "многие злые люди и вдохновляющий их сатана вводят домыслы, которыми слова Святого Духа не принимаются, но в лучшем случае выслушиваются, и для них истина не в Писании, а в том, что говорят они" (45). Вместо того, чтобы освоить критику, которая нападала бы на авторитет Библии, Бойль хотел лишь объяснить стиль Писания и избавить его от необоснованных нареканий, например, в связи с тем что в Писании цитируются безбожные изречения и примеры.
Будучи современным для той поры ученым и богословом, Бойль строго держался консервативной точки зрения, предусматривающей точность всей Библии. Хотя Писание не есть научный учебник, оно остается источником истины. На этой основе мы рассмотрим, как Бойль подходил к библейским отрывкам, касающимся научных вопросов. Отвергал ли он целостность авторитета Библии, сводя его только к вопросам веры и практики и отрицая достоверность Книги в том, что касается науки, или он верил в его авторитет без исключений?
Роберт Бойль о соотношении науки и Писания
Нашей следующей целью будет обратить внимание на мысли Бойля о библейских отрывках, которые так или иначе касаются тем науки. В частности, мы рассмотрим, как он подошел к текстам, которые, казалось, вошли в конфликт с новыми открытиями.
В своей книге "Некоторые соображения о пользе экспериментальной натуральной философии" Бойль защищает изучение экспериментальной науки против нападок некоторых богословов, которые делаются по благородным мотивам - "оградить людей от занятий серьезными и тщательными исследованиями природы как небезопасных для христианина и способных закончиться атеизмом" (46). Несмотря на то, что он имел ревность о продвижении христианства и считал, что "нехристиане не могут быть настоящими философами" (47), он утверждал, что вполне можно заниматься новой наукой и все же быть истинным христианином. Его тезис, что изучение науки может побудить христиан прославлять Бога не меньше, чем помощь в понимании Писания, был прекрасной апологией христианства. Используя Писание в поддержку своей позиции, Бойль утверждал следующее:
1. У Бога есть две основные цели в деле творения: Его слава (Пс.19.1 KJV, Притч.16.4, Рим.11.36) и благо человека, который предназначен, чтобы покорить творение (Быт.1.28-29) и использовать его для себя ради Бога (Быт.1.14-16, Ис.45.28). Таким образом, исследование творения должно привести к славе и хвале Богу, и оно привлекает людей к Богу, а не уводит от Него (48).
2. Знание науки фактически помогает в понимании Библии. Так, изучение некоторых животных приведет к большему пониманию библейских текстов, которые говорят о характеристиках этих животных (например, змия Бытия, четырех животных пророческого видения Даниила, и намеков Иисуса на змей и голубей (49)).
3. По крайней мере три атрибута Бога видны при научном исследовании природы.
(а) Его величие проявляется в обширности творения. Даже если не использовать расчеты Коперника и предпочесть более скромные масштабы, нужно заключить с псалмопевцем: «Велик Господь, и достохвален, и величие Его непостижимо".
b) Его мудрость также видна в творении. "Когда я обследовал в телескоп планеты и старые и вновь открытые звезды, когда с помощью микроскопа я различал тонкость дивных мельчайших созданий, когда я призвал на помощь анатомический нож и жар химических печей, и таким образом читал книгу природы, мне не раз хотелось лишь воскликнуть вместе с псалмопевцем: "Как многочисленны дела Твои, Господи! и соделал Ты премудро их все" (51).
с) Благость Божия очевидна, когда мы рассматриваем Его средства поддержания человечества. Его доброжелательность мы видим, например, в наличии множества природных лекарств (52). Следовательно, изучение науки должно быть доступно всем христианам, ибо оно взращивает в них благочестие и похвалу Творцу, а вовсе не ведет к безбожию.
Несмотря на то, что Библия не является научным учебником, иногда она высказывается на научные темы. В ней есть информация, касающаяся знания человека о мире вокруг него, и она не противоречит знаниям, полученным в лаборатории (53). Конфликты между тем и другим он объяснял либо научными ошибками, либо неправильным пониманием Писания. "Если некоторые открытия, как полагают, не только превышают Откровение, но сталкиваются с ним, такие учения следует рассматривать как на самом деле противоречащие абсолютным и универсальным правилам разумности, от которых зависит вся истина, коей мы наслаждаемся" (54). Вместо того чтобы искать ошибки в Писании, основываясь на научных открытиях, утверждал Бойль, следует "выявлять по-новому истину Писания" (55). Есть абсолютная гармония между Библией и наукой, если правильно понято то и другое. "Если оставить в стороне все иррациональные мнения, которые необоснованно поддержали Отцы Церкви и другие люди, и всякое ложное тщеславие, противное христианству, то необоснованно созданные философами кажущиеся противоречия между богословием и истинной философией не будут иметь никакой силы вообще" (56). Поскольку Бог является Автором обоих книг - как творения, так и Священного Писания, не существует никакого несоответствия "между человеческим трудолюбием виртуоза и усердием доброго христианина" (57).
Критики Библии подняли вопросы, касающиеся библейских чудес (например, плавания топора и хождения по воде), и богословского смысла заявлений, которые, по-видимому, противоречили науке (например, о восходе и заходе солнца). Бойль ответил на это двумя аргументами. Во-первых, на протяжении всей истории бывали времена, когда Автор законов природы иногда заставлял определенные части вселенной действовать вопреки естественным законам, приостанавливая их, как в случае с топором Елисея (58). Другими чудесами, признанными Бойлем, были хождение Петра по воде и манна, выпадавшая лвойной порцией по субботам и остававшаяся нетленной в течение веков в ковчеге (59). Иногда он объяснял чудеса чисто научным образом (например, в случае с Елисеем дерево приобрело магнитные свойства, чтобы притянуть железо), а в других случаях, как с манной, ссылался на сверхъестественные процессы. Что касается воскресения тела, он считал, что его следует понимать "в строгом и буквальном смысле": Всемогущий Бог следит за частицами тел всех людей и способен воссоздать их тела из тех же атомов в воскресении (60). Несмотря на то, что Бойль верил в законы природы, которые дали основу для экспериментальной науки, он не имел никаких трудностей с убеждением, что Бог может иногда творить чудеса для научения человека.
Во-вторых, Бойль понял, что есть библейские отрывки, которые описывают физические процессы таким образом, что они формально противоречат результатам новой науки. Например, утверждение, "солнце встает" (Еккл 1. 5) может быть легко проинтерпретировано в рамках геоцентрической модели мира. Однако, приняв гелиоцентризм, Бойль был вынужден сделать вывод, что наука согласуется с авторитетом Библии более сложным образом. Он рассмотрел проблему, объясняя, что в большинстве мест Писания законы природы упоминаются "между прочим" и лишь в рамках других целей, а иногда - приспособительно-популярным, а не точным образом. "Поэтому я не смею отрицать репутацию Писания, которое учит нас богословию, а не философии, тем более что многие утверждения натуралистов сомнительны даже в тех вопросах, которые постижимы при свете природного разума" (61). Мысли Брйля здесь могут быть сведены в три аспекта.
1. Есть некоторые моменты откровения о природном мире в Библии, которые не могут быть обнаружены экспериментально. Они включают в себя творение мира в целом и различные дела творения на определенных этапах. Библия описывает для нас фактические события и бросает нам вызов, чтобы мы могли изучить их (62).
2. В других местах, Бог открывает вещи о мире природы, которые могут быть известны только опытным путем. Они включают в себя гелиоцентрическую космологию и информацию о размере планет и их расстояниях от Земли. Поскольку Библия не является научным учебником, она упоминает эти понятия лишь мимоходом и не может решать их с научной точностью, она вместо этого открывает людям пути, на которых они могут узнать такие вещи лучше. Даже современные ученые говорят о красивом закате солнца и свете луны, хорошо зная, что Земля вращается, и луна отражает свет. Употребление обыденного языка - это не ошибка (63). Для Бойля тот факт, что Библия говорит о природе обыденным языком, не означает, что она содержит ошибки. Писание говорит авторитетно во всех областях, но это не тот источник, из которого можно развивать точные математические понятия.
3. Тот факт, что Библия использует обыденный язык, не говорит об ошибках, даже если текст прямо касается вопросов науки. Во времена Бойля аккомодация рассматривалась с двух разных точек зрения. Некоторые считали, что Бог допустил заблуждаться людям, жившим в прежние времена. Это было основано на предположении, что существуют ошибки непосредственно в библейском тексте. Такой взгляд разделял Социн (1539-1604), не веривший в сохранение сознания и души после смерти и отвергший учение Лк.16.19-31, ибо оно не соответствовало его точке зрения. "Надо соблюдать осторожность в этом вопросе [состояние мертвых до последнего дня], ибо даже Сам Христос и апостолы приспособились здесь к уровню людей, как в притче о богаче и Лазаре (Лк.16.20). Тогда было не время смущать евреев, и сейчас не время смущать многих, хотя Иисус иногда говорит таким образом для того, чтобы было достаточно ясно, что воскреснут в Нем только верующие (Иоан.6.38-40, 54) (64). По Социну, люди во времена Иисуса верили в сознательное существование после смерти, но они были не правы, и Иисус пошел у них на поводу, чтобы не смущать их без особой нужды.
Кальвин также находил в Библии аккомодацию, но он использовал термин в другом значении. Согласно Кальвину, Библия была написана на языке простых людей, а не на языке специалистов. Вместо утверждения ошибок аккомодация подтверждает авторитет откровения и значительно проясняет его. "Мнение антропоморфистов, которые часто представляли Бога телесным, поскольку Писание часто приписывает ему рот, уши, глаза, руки, и ноги, легко опровергается. Ибо кто даже с небольшим интеллектом не понимает, что, как правило, Бог имеет обыкновение в меру "сюсюкать" в разговоре с нами? Таким образом, эти формы выражают лишь то, что Бог приспосабливает наши знания о Нем к нашим слабым силам. Для этого Он должен глубоко снизойти к нам" (65).
По сути Бойль проводил взгляд Кальвина на аккомодацию, согласно которому поскольку Библия была дана обычным людям, она чаще всего говорит на обыденном языке. В отличие от концепции социниан, это никак не означает наличие ошибок в тексте. Против естествоиспытателей, которые верили в достаточность науки, в отличие от религии откровения, Бойль защитил репутацию Библии, как книги, содержащей истины в вопросах науки и истории (66). Существует абсолютная гармония между научными фактами, собранными путем экспериментов, и реальными научными фактами, изложенными в Библии. Библия остается авторитетным документом в вопросах науки.
Вывод
Бойль был готов принять изменения в научном сообществе, но он стойко отвергали изменения в области библейского авторитета. Несмотря на то, что он знал о росте библейской критики в его пору, он разделял взгляд Кальвина на аккомодацию и продолжал утверждать правдивость Писания в вопросах науки. Он считал, более того, что становление и развитие науки в Англии XVII в. непосредственно исходят от христианства. Мы согласны с Кеннетом Раданом, который заключает, что "будет неправильным упрощенно объяснять снижение авторитета Библии на Западе восходящим статусом разума, совпадающим с приходом эпохи научной революции" (67). Взгляд Роберта Бойля является поощрением христианам наших дней, к тем, кто желает продвигать современную науку и в то же время крепко держаться библейского авторитета.
1Charles Webster, "Puritanism, Separatism, and Science," in God and Nature: Historical Essays on the Encounter between Christianity and Science, ed. David Lindberg and Ronald Numbers (Berkeley: University of California Press, 1986), 213, приходит к выводу, что "любое подлинно историческое изложение научной революции должно обращать должное внимание на глубокое взаимопроникновение научных и религиозных идей"
2 Этот взгляд, согласно которому религия тормозила подъем науки, а наука освободила мир от "нетерпимой, антинаучной и контролирующей Церкви", критикуется: Richard Popkin, "Skepticism, Theology and the Scientific Revolution in the Seventeenth Century," in Problems in the Philosophy of Science, Vol. 3, ed. I. Lakatos and Alan Musgrave (Amsterdam: North Holland Publishing Co., 1968), 1-2f. Richard Westfall, Science and Religion in Seventeenth-Century England (Ann Arbor: University of Michigan Press, 1958), 11-12, Здесь отмечается, что популяризацю дарвинизма в западной культуре в конце XIX в. вели такие писатели, как Лекки, Дрэйпер и Уайт, а затем П.Хазард. Подробнее см.: Lotte Mulligan, "Civil War Politics, Religion and the Royal Society," in Intellectual Revolution of the Seventeenth Century, ed. Charles Webster (London: Duckworth, 1975), 317-339.
3Robert Boyle, New Experiments Physical-Mechanical, Touching the Spring of the Air, and its Effects Made, for the most part, in a New Pnuematical Engine, 1682 (Ann Arbor: University Microfilms International, 707:11, 1981), 22.
4Reijer Hooykaas, Religion and the Rise of Modern Science (Grand Rapids: Eerdmans, 1972), 17. Этот концепт обсуждается в работе: Robert Boyle, A Free Enquiry into the Vulgarly Receiv'd Notion of Nature, 1682, completed in part in 1666, (Ann Arbor: University Microfilms International, 15:11, 1981).
5Louis T. More, The Life and Works of the Honourable Robert Boyle (London: Oxford University Press, 1944), 48.
6Robert Boyle, The Christian Virtuoso, 1690 (Ann Arbor: University Microfilms International, 172:8, 1981), 4. Термин "философия", "новая или экспериментальная философия" и т.д. в XVII в. означал то, что сегодня называется наукой. Под "разумом и опытом" здесь подразумевалась процедура эксперимента и ее осмысление.
7Mатематически этот закон выражается как PV=B.
8Walter E. Houghton, Jr., "The English Virtuoso in the Seventeenth Century," Journal of the History of Ideas, 3 (1942): 51-73, 190-219.
9Boyle, Virtuoso, 5-6.
10Boyle, Virtuoso, 7.
11Marie Boas, Robert Boyle and Seventeenth-Century Chemistry (Cambridge: University Press, 1958), 5.
12Cited in Boas, Robert Boyle, 6.
13Westfall, Science and Religion, 20-21.
14Thomas Kuhn, The Structure of Scientific Revolutions, 2d ed. (Chicago: University of Chicago Press, 1970), 143, and "Robert Boyle and Structural Chemistry in the Seventeenth Century," Isis 43 (April 1952): 26-29, Речь идет о том, что Бойль изменил некоторые химические обозначения. Иногда его считают отцом современной химиии, хотя эту честь было бы уместнее усвоить Дальтону, Лавуазье и Пристли в XVIII в.
15Об этом обращении и обучении в Женеве см.: J. R. Partington, A History of Chemistry (London: Macmillan, 1961), II, 486.
16Hooykaas, Religion Modern Science, 143.
17Barbara J. Shapiro, Probability and Certainty in Seventeenth-Century England (Princeton: Princeton University Press, 1983), 94-101, помещает Бойля на англиканскую сторону в англо-католических дебатах о значении Писания и авторитете устной традиции.
18John Wilkins A Discourse Concerning Another Planet. Цит. по: David A. Bass, "Accommodation in A Discourse Concerning Another Planet (1640) of John Wilkins," (master's thesis, Trinity Evangelical Divinity School, 1989), 58.
19Stillman Drake, Discoveries and Opinions of Galileo (Garden City, NY: Doubleday Anchor Books, 1957), 186.
20 Цит.по: Robert Westman, "The Copernicans and the Churches," in God and Nature: Historical Essays on the Encounter between Christianity and Science, ed. David Lindberg and Ronald Numbers (Berkeley: University of California Press, 1986), 92.
21Boyle, Usefulness, 30. К дискуссии о споре с Ван Гельмонтом см.: Eugene Klaaren, Religious Origins of Modern Science (Grand Rapids: Eerdmans, 1977), 116, 119, 147.
22Boyle, Style, 4.
23Boyle, Usefulness, 31.
24Boyle, Usefulness 36.
25Boyle, Usefulness 25.
26Boyle, Style, 78. Бойль предпочитал именно этот перевод данного отрывка как говорящий о полной инспирации.
27Boyle, Style. Подзаголовок объясняет, что эти соображения были "извлечены из нескольких частей рассуждения написанного в юности"." В предисловии уточняется, что "рассуждение было составлено 9-10 лет назад (1653-54) когда он был еще "зеленой молодежью" (примерно 26-27лет ). Нет никаких признаков, что он когда-нибудь изменил свое мнение по любому из этих пунктов на протяжении всей своей жизни.
28Boyle, Style, 59-60, 65.
29Boyle, Style, 60.
30Boyle, Style, 64-65.
31Boyle, Style, 11. Эти слова касаются как Ветхого, так и Нового Заветов, взятых как единое целое.
32Boyle, Style, 14.
33Boyle, Style, 63.
34Boyle, Style, 21-29. Например, законы Моисея (Бойль признавал его авторство Пятикнижия) были первой вестью ко всему народу Божию в прошлом.
35Boyle, Style, 8.
36 Это разделение в традиции передачи оригинала между тем что следует читать (ктив) и написанным (кри); обычно эти уточнения помещаются на полях.
37Tикуней софрим предполагают около 80 приемов исправления частых антропоморфизмов (см. Gleason Archer, Survey of Old Testament Introduction (Chicago: Moody Press, 1964), 61.
38Boyle, Style, 93-94.
39Boyle, Style, 95.
40Boyle, Style, 94.
41Boyle, Style, 16.
42More, Life and Works, 47.
43Klaaren, Religious Origins, 107.
44John Dillengerger, Protestant Thought and Natural Science (London: Collins, 1961), 117.
45Boyle, Style, 19.
46Boyle, Usefulness, 22.
47Boyle, Usefulness, 22.
48Boyle, Usefulness, 23-25.
49Boyle, Usefulness, 30-3l.
50Boyle, Usefulness, 32-34. Jack Rogers and Donald McKim, The Authority and Interpretation of the Bible: An Historical Approach (New York: Harper and Row, 1979), 228, критикуют Бойля из-за отсутствия у него ссылок на Христа. Библия рассматривалась не столько в качестве описания Божьего отношения к людям, сколько просто высшего откровения Его силы. Статистически это может быть правдой. Однако ссылки Бойля на силу Божию вытекают из характера его трудов. В решении вопросов о науке и Библии о Боге приходилось говорить чаще, чем о Христе, но это никак не значит, что Бойль заменил ""любящего Бога искупления" "всемогущим Творцом".
51Robert Boyle, Seraphick Love, 1959 (Ann Arbor: University Microfilms International, 1981).
52Boyle, Usefulness, 43-51, особенно 47 o медицинском использовании творения.
53Boyle, Style, 45. Boyle, Usefulness, 124-25.
54Robert Boyle, Reflections on a Theological Distinction, 1690 (Ann Arbor: University Microfilms International, 172:8, 1981), 20. Интеллектуальное обоснование есть часть эпистемологии Бойля как научной, так и библейской. Тем не менее в работе A Discourse on Things Above Reason, 1681 (Ann Arbor: University Microfilms International, 15:9, 1981), 19, 28-29, он указывает, что здесь есть ограничения разума. Разум не должен судить, что Бог может преподать в Откровении и что не может.
55Robert Boyle Some Pyhsico-Theological Considerations about the Possibility of the Resurrection, 1675 (Ann Arbor: University Microfilms International, 15:15, 1981), 36, в контексте, включающем чудеса в природе
56Cited in Dillenberger, Protestant Thought, 113.
57Boyle, Virtuoso, 1.
58Boyle, Usefulness, 25-26.
59Boyle, Resurrection, 36-37.
60Boyle, Resurrection, 34.
61Boyle, Usefulness, 30.
62Boyle, Usefulness, 30.
63Аргумент, что простой язык не есть ошибка, развит в работе: John H. Gerstner, "The View of the Bible Held by the Church: Calvin and the Westminster Divines," in Inerrancy, ed. Norman L. Geisler (Grand Rapids: Zondervan, 1979), 388, 393-94. Он цитирует: A. H. Strong, Systematic Theology (Valley Forge, PA Judson Press, 1907), 223, Стронг спрашивает: Было бы предпочтительнее, в Ветхом Завете, если бы мы должны читать: " когда оборот земли по своей оси заставил лучи солнечного светила уйти за горизонт, вышел Исаак"? (ср. Быт.24.63).
64 Социн высказал это своей работе "Эпитома, или Коллоквиум" (1601); цит. Glenn Sunshine, Accommodation in Calvin and Socinus: A Study in Contrasts (master's thesis, Trinity Evangelical Divinity School, 1985), 68.
65John Calvin, Institutes of the Christian Religion, Library of Christian Classics, Vol. 20, ed. John T. McNeill, translated by Ford Lewis Battles (Philadelphia: Westminster Press, 1960), 121.
66К определению натуралистической позиции см.: William Craig, The Historical Argument for the Resurrection of Jesus during the Deist Controversy (Lewiston: The Edwin Mellen Press, 1983), 359-60.
67Kenneth Radant, "Truth Discovered - Truth Revealed: A Theological-Historical Study of the Integration of Revelation and Changing Human Science in Selected English Natural Histories of the Earth; 1680-1700 (master's thesis, Trinity Evangelical Divinity School, 1987), 123.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn
(C) Все права сохранены. Коммерческое использование запрещено