Спасение Земли
Интеллигенция от либералов, демократов до славянофилов хотела видеть крестьянина сытым, образованным, крепким, а деревню богатой. Эти чаяния прекрасно выразил поэт Н. Некрасов в строках о мифической деревне Тарбогатай: «Мельницу выстроят скоро, уж занялись мужики. Зверем из темного бора, рыбой из вольной реки. Дома одни лишь ребята, да здоровенные псы. Гуси кричат, поросята тычут в корыта носы. Все принялось, раздобрело, сколько там, Саша, свиней. Перед селением бело на пол версты от гусей».
Увы, жизнь сочиняла другие стихи: «Бога нет, царя не надо, губернатора – убьем. Подати платить не станем, все в разбойники пойдем». Но крестьяне от тоски по справедливости чаще всего шли к сомнительным кумирам. В сентябре 1894 года в канцелярию самарского губернатора Александра Семеновича Брянчанинова из Министерства внутренних дел пришла телеграмма. В послании говорилось, что необходимо принять меры по пресечению деятельности «Штунды». Сектанты отвергали церковые обряды, таинства, не признавали никаких властей, выступали против присяги и воинской службы. Их требования о разделе имущества и полном равенстве оценивались православием как «подрыв русской народности». (ГАСО,Ф.3,оп.233.д.1374а). Министр МВД Дурново отдал приказ арестовывать «штундистов» наравне с террористами по статье о государственных преступлениях.
Губернатору Брянчанинову пришлось также расхлебывать и дело о «панияшках». 20 сентября 1898 года Епископ Самарский и Ставропольский доложил губернатору о распространении в Покровской слободе нового ответвления «хлыстовства». Крестьянин Захарий Белобородов стал проповедовать среди сельчан полное раскрепощение души и тела. Назвав свое учение «Панияшки», он выбрал Татьяну Лебедеву богородицей. Сам назвал себя батюшкой. Его сторонники причащались, употребляя обильно спиртные напитки и кощунствуя в отношении Святого писания. (ГАСО,Ф.3,оп.233,д.1566,с.3). В молельном доме женщины-»панияшки» устраивали оргии со своим пастырем. Захарий Белобородов выставлял напоказ свою фальшивую набожность и требовал денежных подношений. Полицейскими установлено, что в Новоузенском уезде аферист оказался, сбежав от своей законной жены и детей из села Квасники.
С каждым годом становилось все очевиднее, что сельское хозяйство края поразил не только экономический, но и духовный кризис. Это ощущение тонко выразил обер-прокурор империи А.Ф. Кони, который не раз посещал губернию, расследуя дело о похищенных миллионах гуманитарной помощи голодавшему населению начала 90-х годов XIX века. Он писал: «Природа лучше человека. В ней нет раздвоения, она всегда последовательна… Самарские степи, например, днем, под палящим солнцем, однообразны и могут наскучить. Но какая прелесть ночью, когда земля дышит полной грудью, а над нею раскинут необъятный купол неба, и к нему несутся с земли нежные звуки, издаваемые жабами… Человек, однако, все умеет испортить… В человеке вообще нет цельности. Он роковым образом осужден на раздвоение: если в нем побеждает скот, то это нравственная смерть; если побеждает человечное, в лучшем смысле слова, то эта победа часто сопровождается таким презрением к самому себе и отчаянием за других, что почти неизбежна смерть, и притом очень часто от собственной руки».
В 70-90-е годы интеллигенция всех направлений спорила до хрипа в горле – кто должен внести нравственность в деревенскую жизнь, как приучить к цивилизованному труду и нормальным человеческим отношениям.
Экономисты, социологи, политологи задавались вопросом – почему городской капитализм достаточно легко принимал цивилизованные формы и давал высокую производительность труда, в то время как капитал на земле действовал губительно, расшатывая державу. Именно из-за проблем села, считал А.Ф. Кони, «самодержавие рухнет в один прекрасный день, как глиняная статуя, и все, что говорится и пишется об отношении к нему народа, как к чему-то священному, не что иное, как сказки».
При городском капитализме предприниматель вкладывал личные деньги в собственный завод, считая его своим детищем. Он переживал за каждый кирпичик, за каждый винтик на своем производстве, которое создавалось его личным энтузиазмом, энергией, умом. Он вкладывал личные кровь, пот и слезы в дело.
В сельском хозяйстве все наоборот. Люди приходят на землю голые и беспомощные. Только создаваемые ими изощренные общественные законы и юридические казусы позволяют узкой кучке захватывать общечеловеческую землю в свою частную собственность. Они получают землю не благодаря уму или трудолюбию, а в силу хищнического характера, хитрости и агрессивности. В этом уже содержится безнравственность. Дармовая земля усиливает низменные черты человека. В условиях открытости послереформенной России все эти язвы стали бросаться в глаза каждому. В интеллектуальных кругах происходил разброд и шатание. Одни призывали Русь к топору, другие бросались в народную пучину с букварем, третьи… Третьи ломали голову над проблемой – как спасти землю, задушенную диким капиталом. Огромную помощь Самарскому краю оказал отставной подполковник Иван Лишин. Еще служа в местном гарнизоне, он на добровольной основе занимался озеленением городских садов и скверов. Солдаты майора сажали молодые липки, дубки, березы в Александровском, Струковском саду, в соборных сквериках. В детстве мы еще застали то время, когда дубовые аллеи в сквериках на площади Куйбышева называли «лишенскими». Потом пришли бульдозеры и тракторы, которые выкорчевали столетних великанов, еще полных жизненных сил и листвы. Память о выдающемся ученом, действительном члене Русского Технического общества И.А. Лишине сохраняют его книги: «К вопросу обводнения и облесения степной полосы Самарской губернии»; «Проект положения о юго-восточной хлебопромышленной и сельскохозяйственной выставке в Самаре в 1890 г.» и другие.
И.А. Лишин имел собственный хутор в Николаевском уезде, где проводил свои научные эксперименты в области землепользования. Анализ автора не устарел и сегодня: «Степная полоса Самарской губернии, за отсутствием текучих вод и понижением грунтовой влаги, а также по почвенным и климатическим условиям принадлежит к местности, где только при помощи своевременного естественного или искуственного орошения может устраниться пагубное влияние засух и горячих ветров. Реки и притоки в степной полосе ныне задерживаются на определенных высотах воды плотинами, и эти ярусные воды обуславливают возможность пользования летнею водою для орошения, чаще из запруд, посредством насосов и двигателей для передачи воды полям, лугам и огородам, чем отпуском вод из резервуаров, устраиваемых выше орашаемых пунктов… Особенно важно ознакомление населения с применением снежниц и дождевой воды, а также с содержанием посевов и посадок в чистом от сорных трав виде, что во многих случаях заменяет само орошение… Нельзя продолжать оголение земли». Он подсчитал, что ежегодно земство должно выделять не менее 150 тысяч рублей на обводнение и облесение степной полосы. И.А. Лишин как рачительный хозяин полагал, что лучше вкладывать регулярно деньги в землю, чем потом бросать огромные суммы на ликвидацию голода. Отставной майор на собственном опыте доказал, что считающиеся почти непригодными солонцеватые почвы при орошении могут давать хороший урожай проса, бахчевых и высших сортов твердой пшеницы.
Исследователь составил карту необходимых для орошения земель южной части Бузулукского и Самарского уездов. Карта охватывала также Николаевский и Новоузенский уезды. Большую помощь И.А. Лишину оказали исследования Веселовского, который подсчитал, что на долю Самарской губернии приходится в год 16,54 дюйма дождевой воды. 1 дюйм дождевой воды это 22,848 ведра на десятину. Для орошения одной десятины надо 80 ведер. Таким образом, Самарская губерния получает воды в три раза меньше нормы. Отсюда понятно, что по мере увеличения производства зерновых опасность засухи и неурожая будет возрастать. Значит, промедление с обводнением смерти подобно. Лишин одним из первых заметил еще одну проблему сельского хозяйства. Неожиданно большой урожай бывает трудно вывезти с полей и не погноить на месте. Нужны подводные пути. Простые шоссейные дороги здесь не годились, считал автор, так как у крестьянских телег раскрошатся неошиненные колеса. Необходимо вложение земством денег в проведение железнодорожных путей, причем предполагалось использование конной тяги для удешевления проекта Слова офицера были услышаны в самых верхах губернии. Первое лицо края в докладной правительству в 1891году писал: « Потребности в ссудах определяются земством суммой более 10 миллионов рублей…Обводнение и облесение должны быть обязательны в известном установленном законом размере как для сельских обществ, так для частных землевладельцев казны и удела.Причины неурожаев – однообразие в крестьянских хозяйствах. Требуется посев ценных сортов пшеницы, а также ржи и картофеля. Нужны меры, а не попытки..»( ГАСО,Ф.3,оп.233,д. 1000,с.2).
Богатая и красивая самарская природа привлекала внимание иностранцев, которые также делали попытку получить прибыль в сфере сельскохозяйственного производства. В 70-е годы XIX века член Лондонского парламента лорд Джонстон Бутлер купил богатое имение у села Тимашево на реке Кинельке. Вот как об этой сенсации писал Н. Юшков: «…Еще с весны (1877 года) начали доставляться в имение разные сельскохозяйственные машины. Нанят был особый пароход, который из Волги прошел в Самару, а затем в Кинельку (куда, конечно, никогда не заглядывает ни один пароход) и привез в Тимашево жатвенные, сеятельные машины, соломорезку, камнедробилку и другие. За три рейса парохода Джонстон Бутлер уплатил 1300 рублей серебром. Но главная часть машин, а именно паровые плуги и другие, еще не доставлены в Самару, но уже получены в Нижнем. Всего машин им выписано тысяч на семьдесят. Между тем в имении уже приступлено к разным нововведениям. Так, там уже устроено орошение полей, пока еще на пространстве 15 десятин. Устройство ирригаций или орошения этого участка земли удалось вполне и стоило недорого, и между тем, в засуху настоящего года, орошение это принесло большую пользу. В имении предполагается устроить маслобойню и произведен посев свекловицы с тем, чтобы попытать, нельзя ли здесь устроить свеклосахарный зывод… Сам лорд в настоящем году не будет в имении. Он принимает особенно деятельное участие в парламентских делах, сильно интересуясь «восточным вопросом».
К началу XX века в сельском хозяйстве Самарской губернии возникла следующая картина: 120 владельцев земли располагали участками свыше 10 тысяч десятин. Среди крупнейших латифундистов, имевших современное хозяйство, назовем купцов Аржановых – 140102 десятины, к Лаврентию Семеновичу относилось 27080 десятин. Антону Николаевичу Шихобалову принадлежало 113122 десятины, Анисиму Михайловичу Мальцеву – 107988 десятин, Анне Васильевне Терликовой – 62079 десятин, Елизавете Ивановне Субботиной – 25531 десятина; Александру Георгиевичу Курлину – 10292 десятины… Крупнейшими землевладельцами-дворянами оставались: Докучаевы – 67092 десятины; Николай Львович фон Баумгартен – 14138 десятин; князь Евгений Владимирович Васильчиков – 11218 десятин; граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков – 19986 десятин, Дурасовы – 29739 десятин; Дмитрий Александрович Мордвинов –11067; Наумовы – 22530 десятин; князья Оболенские – 11246 десятин; Анфиса Семеновна Обухова – 17648 десятин; графы Орловы-Давыдовы – 73586 десятин; Дмитрий Федорович Самарин – 25679 десятин; князь Чингиз Измаил Бек Ахмет Гиреев – 10583 десятины; Шелашниковы – 19010 десятин…(ГАСО,Ф.4940,оп.1,д.17,с.6-7,с.33)
Благодаря реформе 1861 года из грязи в князи выбились следующие крестьяне: Василий Григорьевич Кобзарь – 26029 десятин, Овчинниковы – 17782 десятины, Егор Иванович Пшеничный – 20460 десятин; Мелентий Евграфович Хохлачев – 16072 десятины… Зажиточные крестьяне владели 40 тысячами хуторов. Все нами перечисленные крупные землевладельцы поставляли на самарский рынок 90% зерна. Миллионы бедняков и середняков давали лишь 10% товарного хлеба.